Новая Зона. Хозяева Москвы Кузнецова Светлана

Глава 13

– Полчаса прошло, – вторгся в сознание равнодушный голос, и Денис поморщился.

Тело ломило, а раскрыть глаза казалось преступлением перед собственным организмом. Ранние подъемы в Валуево никогда не вызывали у него отвращения до этого момента. И хуже всего – он не мог припомнить, чем занимался накануне, что настолько устал.

– В центре доспишь, – сказал Ворон, и Денис тотчас сообразил, где находится и почему.

Он открыл глаза и перевернулся на бок. Сесть из этого положения казалось много удобнее.

– Я как раз размышляю о том, как мы поступим далее, – поделился сталкер. – Вот только положение почти безвыходное. С одной стороны «Морфей» и твой «иллюз», с другой – какое-то электромагнитное образование. Сканер его не называет, но обнаруживает.

– Такое же висело над Янгеля, – вздохнул Денис.

– Возвращаться не хотелось бы. К тому же не уверен, что Кировоградская встретит нас чем-нибудь более приятным.

– Можно попробовать проползти по тоннелю, – предложил Дэн. – Там только «борода», никаких мутантов…

– Ага, – фыркнула Тамара. Она сидела прямо на асфальте и теребила свою сумочку. Остальные тоже оказались поблизости. В условиях Зоны держаться как можно скученнее казалось разумным. Однако Дэн едва удержался от того, чтобы не поморщиться. Ему больше импонировало общество Ворона, чем этих людей. – Заведешь, как в этот свой «иллюз».

Денис обреченно закрыл глаза.

– Ничего-ничего, – Хазаров пересел поближе и потрепал его по волосам, – с каждым может случиться.

Кажется, одобрение научика не слишком понравилось Ворону, но тот лишь пожал плечами:

– Только «борода»? Уверен?

Дэн нахмурился, перед внутренним взором поплыли картинки. О том, что снова заснул, он догадался, когда Ворон потряс его за плечо.

– Нет, не совсем. Почти на выходе… «рой» висит. Но его тоже обойти просто. Только ползти придется по-пластунски.

– Как у вас с физической подготовкой? – ехидно осведомился сталкер у научников. Те ответили дружным молчанием. – А говорили, что неплохо, – хмыкнул он и обратился к Денису: – Я первый иду по прибору, в этот раз замыкающим будешь ты. Отдыхай.

Продолжили движение они только через час. Отошедший от последствий аномалии Денис рвался в бой. Но каждый раз Хазаров, измерив его пульс и оттянув веко, отрицательно качал головой. Делать Дэну очередной укол седатина психиатр запретил. Ворон, как ни странно, согласился с научником и даже не выказывал раздражения по поводу задержки. Все более невыносимую Тамару и нетерпеливо переминающегося с ноги на ногу Гришко сталкер попросту игнорировал.

Наконец они пошли.

– Держитесь за мной, – напутствовал Ворон. – Колонной. Расстояние в метр-полтора. При любой неадекватности с моей стороны замираете. Если останавливаюсь, не пытаетесь толкать в спину. Если погибаю, пятитесь обратно. Дин вас выведет обратно к КПП. Это ясно?

Кивнули молча – прогресс налицо. И спорить не стали – двойной прогресс.

– Дин, ты ни в коем случае меня спасать не лезешь, ясно? Мне не хочется дополнительно обременять свою совесть тремя трупами. Конечно, христианский рай мне не светит, да я и не верю в нынешние религии вообще. Но и рождаться где-нибудь в Сомали меня не тянет тоже.

Денис не удержался от смешка. Когда сровнялся ровно год после того, как Дэн появился в клане, Стаф, видимо, окончательно принял недоэмионика за своего. И тогда же решил попробовать обратить в свою веру. Правда, аргументы подобрал из рук вон плохо. Одним из таких служил отвратный пример Ворона, который призирал всех добрых христиан, а сам верил в какую-то ересь.

Ворон принимал вечность человеческой души, но отвергал Ад и Рай в принципе. Как и буддисты, он верил в переселение душ, но вовсе не признавал нирваны и не собирался становиться частью Будды. Он утверждал, что в посмертии душа все знает и умеет, а когда рождается, пытается припомнить эти знания и воплотить в материальном мире. С каждым новым кругом душа мудрее, как и материальный мир – лучше, что бы кто ни утверждал и какая бы бяка в виде Зон не появлялась бы. И в конечном итоге материальный мир и потусторонний попросту сольются в один, а люди станут тем, что некоторые понимают под словом «Бог».

Стаф почему-то считал, что Дэн станет хуже относиться к сталкеру из-за такого мировоззрения. А тот лишь зауважал своего спасителя еще сильнее. В отличие от многих он не являлся атеистом и в то же время не стремился прибиться к очередной стае. Последователей он не искал тоже. Просто верил в то, во что считал нужным, не пытаясь никому ничего доказать.

– Готовы? Даже если нет, все равно идем, – скомандовал Ворон. – Гришко. Ранова. Хазаров. Дин. В таком порядке и никак иначе.

Ползти по асфальту не так уж и трудно. Это же не липкая жижа на полигоне в Валуево. Однако психиатр начал задыхаться уже через минуту-другую и заметно отставать от девушки, которая тоже наверняка не отличалась любовью к физическим нагрузкам. В какой-то момент научник застыл. Денис не стал торопить его, но прошептал, когда тот попытался поднять голову:

– Не надо!..

Хазаров не то всхлипнул, не то выругался:

– Спина затекла.

– Мы никуда не спешим, и аномалия не тронет, – заверил его Денис. – Отдыхайте.

Сам он перекатился на спину. Основание аномалии на самом деле было серебристо-серым, а не уныло-пасмурным, как считалось ранее. Сотни радуг висели прямо над головой, казалось, достаточно было протянуть руку, чтобы поймать их. Конечно, в таком случае Дэн непременно задел бы кончик лески. Однако даже смертельная опасность не умаляла красоты аномалии. Наоборот, она подстегивала влечение, была той самой перчинкой, без которой блюдо пресно и невкусно.

– Дин?.. – донеслось откуда-то издали.

Хазаров перевел дух и пополз как можно быстрее, догоняя Тамару.

– Норма! – крикнул в ответ Дэн. Ближайшая радуга заколыхалась, словно под порывом легкого ветерка.

Денис улыбнулся ей и, мысленно потянувшись, погладил по нити-щупальцу. Ответ или, вернее, эмоциональный отклик, который он почувствовал, потряс до глубины души. Аномалия приняла его за своего и была благодарна подаренной ласке! Но прежде чем Денису захотелось повторить содеянное, он перекатился на живот. Теперь перед глазами был только асфальт, пусть он и не перестал чувствовать аномалию.

Как сказал Ворон недавно? «Я не хочу воспринимать Зону как живое существо»? Денис только сейчас ощутил, что же он имеет в виду на самом деле.

Рой он почувствовал, но как-то вяло. Аномалия висела далеко справа и не была опасной. А у самого выхода Дэн натолкнулся на Хазарова. Психиатр лежал и, похоже, дальше двигаться не мог. Верхняя половина туловища выползла наружу, ноги все еще оставались в тоннеле.

– Ну, с этим-то все понятно, – Ворон сидел невдалеке от входа, – а ты чего задержался?

Сталкер встал, ухватил профессора за запястья и выволок наружу целиком. Потом вернулся и подал руку Дэну, но тот выкарабкался самостоятельно.

– Просто…

– Красиво, правда? – улыбнулся Ворон.

На это Денис лишь кивнул. Похоже, не его одного привлекала смертоносная радуга.

– Привал, – заявил он и снова сел на асфальт, по-турецки скрестив ноги. – Профессор, вы живы?

– Естественно, друг мой, – отозвался Хазаров и тоже сел. – Давненько мне так ползать не приходилось. – Он отер пот со лба и выдохнул: – Жарко…

– Вот! – Ворон кивнул. – А вы хотели сохранить свитер.

– А вы не можете не ехидничать, – укорил Хазаров.

– Я пока что и не начинал. Хотя… не вы первый и явно не последний считаете меня невыносимым собеседником.

– Давно хочу поинтересоваться. Ваше прозвище…

Сталкер выгнул левую бровь. Выражение лица стало насмешливо-удивленным. Затем склонил голову к плечу.

– Никого не напоминаю? – поинтересовался он.

– Бросьте, – попросил научник. – Если я скопирую эту гримасу, то сам буду выглядеть не лучше.

– Только походить станете на филина, – фыркнул сталкер. – Еще у меня волос черен. И «каркать» вошло в привычку. Да и… ворон птица одинокая…

– Вернее, не желающая сближения.

– Да, – пожал плечами сталкер. – Вы преследуете какую-то цель или просто упражняетесь в психоанализе?

– Скорее, хочу попросить… – Хазаров помолчал немного, потом сказал: – Не срываться на Гришко и быть мягче и терпимее с Тамарой.

Ворон хмыкнул и покачал головой. Оглянулся, но на этот раз научники сидели в относительном отдалении, беседовали и вряд ли прислушивались к их разговору.

– А что такое? – вздохнул сталкер и заговорил очень тихо: – Когда я могу потерять человека, я это вижу. И чувство это довольно поганое. Даже осознание, что ведомый по собственной дури гробанется, плохо помогает. А когда еще и из-за безделушки или дури, от которой я могу уберечь…

– Может быть, предоставите это мне? – предложил Хазаров.

Сталкер покачал головой:

– Что у него хотя бы? Жена? Дети?..

– Жены и дети, – покачал головой психиатр. – И любовницы до кучи. Есть такой тип мужчин – заводят бабу, вводят в свой бизнес, доят… Ну, вот это Гришко. Большинство его женщин – его же клиентки. Его секретарша – его любовница. Его бухгалтер… ну, тоже женщина. В общем, ты понял.

Ворон кивнул:

– Жигало это называется.

– Не-ет, – Хазаров усмехнулся. – Это называется обычным русским словом «кобель». Ни своих женщин, ни отпрысков он не бросает, всех содержит по мере возможности. Да еще и не скряга: любит гульнуть, в долг дает опять же. Так что образ жизни у него такой – везде искать выгоду.

Сталкер пожал плечами:

– Боюсь, это не аргумент, когда цена – собственная голова, – и, обернувшись к остаткам группы, скомандовал: – Подъем!

Глава 14

Поднялись все, кроме Тамары, оставшейся сидеть на асфальте. Лицо у нее было даже не уставшим, а изможденным.

– Я не могу больше, – произнесла девушка бесцветным голосом.

– Вы предлагаете мне нести вас на руках или бросить здесь? – поинтересовался Ворон.

Девушка покачала головой.

– Делайте что хотите, – буркнула она в ответ и демонстративно растянулась на асфальте.

– Носить на руках не желаю точно.

Хазаров покачал головой, вклинившись между Тамарой и сталкером, как баркас между моторными лодками – слишком явно и даже слегка вызывающе.

– Вы ведете себя по-детски, коллега, – сказал мягко и с кряхтением опустился рядом.

– Наплевать!

Денис подошел и опустился на корточки рядом. Заглянул в светлые глаза девушки. Раньше он и представить не мог, что кто-нибудь откажется идти. Однако раньше он и общался только с соклановцами. Наверняка, поведи себя подобным образом Лёха или Алик, их просто оставили бы… Впрочем, нет. Друга Дэн вынес бы любой ценой, пусть и на собственных плечах.

– Хотите я помогу вам идти? – предложил он неуверенно и заработал неожиданно яростный взгляд.

– Ты? Да я вообще не понимаю, что ты такое. Даже прикасаться не смей!

Стало больно. Хотя чего он, собственно, ожидал?

– У тебя есть прямые обязанности, Дин, – голос Ворона тоже прозвучал далеко не одобряюще.

– У нас еще масса времени, – заметил Гришко и на всякий случай уточнил: – Ведь правда?..

– Прошло более шести часов, как мы в Зоне, – заметил сталкер. – Еще немного, и станет темнеть. Вы уверены, что впереди нас не ожидает нечто похуже?

Биокорректор немедленно поднялся. Девушка, однако, не сдвинулась с места. Дело осложнялось тем, что Тамара не была ни членом клана, ни даже обычным ходоком в Зону. Она являлась научником и родственницей финансиста научного центра!

– Держи. – Ворон достал из рюкзака флягу и протянул девушке. Небольшую, алюминиевую с закручивающейся крышкой. Дэн когда-то видел похожую у Стафа. По нижней части вился растительный орнамент. На боку выгравирована надпись «Аю-Даг 1986». Кажется, у лидера клана «Доверие» год был тем же. – Маленькими глотками.

Тамара глянула с таким выражением, словно хотела расцарапать ему лицо, однако флягу приняла. Когда она откручивала крышку, пальцы слегка тряслись. А небольшую пластиковую пробочку девушка и вовсе не удержала. Та упала и покатилась-запрыгала по асфальту в сторону «роя». Денис поймал ее, подставив руку.

Она глотнула и тотчас закашлялась, схватившись за горло.

– Что это за гадость?.. – просипела, когда смогла немного совладать с дыханием.

– Настойка из одного очень интересного растения в смеси с транквилизатором, если вам интересно, – вежливо и одновременно издевательски сообщил сталкер.

– Там еще и водка!

– Ну что вы, как можно. Я бы не предложил даме подобную гадость. – Ворон осклабился, забирая свое имущество обратно. – Чистый спирт.

Дэн протянул ему пробку:

– А мне можно?..

– Тебе еще работать.

– К тому же Российская Федерация вот уже два месяца собирается ввести закон о запрете употребления спиртосодержащих напитков лицами, не достигшими возраста двадцати одного года.

Напарники скептически фыркнули, причем одновременно.

– Значит, работать, жениться, представать перед судом и садиться в тюрьму можно, а пропустить стаканчик-другой – нет? – усмехнулся Ворон. – Что за бред?! У них столица заражена Зоной и неконтролируемый трафик артефактов по всей стране, а они принимают законы, которые никто не собирается выполнять.

– Ну… – протянул Хазаров. – Они хотя бы преследуют благородную цель борьбы с алкоголизмом и пьянством.

– У меня сохранились связи с некоторыми друзьями детства. Когда-то в школьные годы я часто ездил к ним в Италию, так вот если во время обеда на столе не стоял графин с вином, это считалось нонсенсом. У главы семьи были собственные плантации винограда, он сам и его дети считались лучшими сомелье, моего же друга приучали к хорошему вину с трех. И, насколько я знаю, он до сих пор не спился.

– Вы путаете, государь мой. Той культуры пития, что веками складывалась в Европе, не привить в России.

– Глупыми распоряжениями правительства ее не привить тем паче. Это скорее приведет к соответствующему отношению к этому правительству. Вспомните депутата, который собирался законодательно запретить женщинам ходить на шпильках. Где он сейчас?

– Он так и не выехал из Москвы.

– Одним дуралеем меньше, – фыркнул Ворон.

– Но они хотя бы пытаются…

– У вас, христиан, есть замечательная поговорка о том, куда ведут подобные намерения. Девушка, поднимайтесь. – Сталкер взвесил флягу в руке и передал Дэну. – Я передумал. Готов скрепить бесконтактный поцелуй? – пошутил он.

Денис улыбнулся и слегка покраснел. Жидкость обожгла и оцарапала горло, и вдохнуть после нее не получалось, наверное, целых полминуты. Зато усталость исчезла, а в голове прояснилось.

– Отдай. – Ворон отпил сам, потом передал Хазарову. Тот – Гришко.

Питье словно мобилизовало группу. Вскоре все были на ногах и продолжили движение.

Приближались к ТЦ «Южный» или, что вернее, – крытому рынку. Ворон размышлял о том, что лучшего места для мародеров не найти. И самое неприятное – шоссе, группа как на ладони, подстрелить их – как два пальца об асфальт. При этом Ворон шел прямо и не скрываясь, время от времени заводя беседу то с одним, то с другим научником.

Денис не понимал смысла этого звукового фона, пока снова не ощутил чуждое присутствие, мельком задевшее мысли. Попытался изгнать его из головы, и это неожиданно удалось. Для этого не пришлось сосредоточиваться, следовало лишь слушать и следить за окружающей обстановкой.

– Если надо, я готова снова поползать, – заверила Тамара.

– Для начала надо выяснить, нет ли там кого, – вторил ей Хазаров. – Сканер так далеко не ловит, а жаль.

– Это ваш не ловит, – заметил Ворон и покосился на Дэна.

Денис покачал головой и неожиданно для самого себя улыбнулся.

Внезапно он вздрогнул и задохнулся. В голову будто проникли чужие пальцы. Принялись рыться, переворачивая воспоминания. Но в этот раз он хотя бы смог уловить источник этого воздействия. Им служил тот самый торговый центр.

Дэн вскинул голову и всмотрелся внимательнее. Над зданием висело марево – желтая дымка, словно пылевое облако. Потом открылись двери, и из них вышла невысокая фигура. Тело казалось диспропорциональным. Туловище небольшое, а руки и ноги длинные и худые. Голова крупнее, чем у обычных людей. Однако Денис был уверен, что остальные, если бы смогли разглядеть эмионика, увидели бы идеального по красоте ребенка: светловолосого и синеглазого. И даже не задумались бы, что с такого расстояния подробностей внешности просто невозможно рассмотреть.

– Скорее туда! – вскрикнула Тамара, и Денис немедленно обернулся.

Ворон схватил девушку за руку:

– Нет.

– Это же ребенок! – воскликнула Тамара и вцепилась в запястье сталкера ногтями. На коже появились лунки, тотчас заполнившиеся алой кровью. Девушка при этом рвалась в сторону эмионика, словно для нее было жизненно необходимо дотронуться до него.

– Чадушко… дитятко, – сказал Хазаров как-то слишком уж мягко. Профессор рухнул на колени. Из глаз его лились слезы. – Да как же это…

– Эмионик, – поморщился Ворон. Представление на него, похоже, не действовало, как и на самого Дэна.

– Мое… кровиночка… – всхлипнул Гришко. Он, похоже, тоже собрался рвануть к «хозяину».

– Стоять! – рявкнул Ворон, и биокорректор глянул с ненавистью, но послушал. – Конкретно у тебя кровиночек слишком много, чтобы оставлять их сиротами! Дин?..

Он стоял, вглядываясь в фигурку. На него не действовал зов, он не чувствовал эйфории, но и общаться на равных не получалось. Возможно, Дэн и не был полноценным человеком, но с людьми он хотя бы умел общаться и находить общий язык. С этим же порождением Зоны контакт не устанавливался.

А еще возникало ощущение, что находишься в полной его власти. В сознании бесцеремонно рылись маленькие пальчики, казавшиеся Денису лапками отвратительного членистоногого. И он прекрасно чувствовал, что эмионик в состоянии, например, остановить его сердце или вызвать кровоизлияние в мозг, ослепить или оглушить при желании. Дэн даже представлял механику процесса – куда именно и в какой последовательности нужно надавить, чтобы превратить его… да и любого человека в растение.

Это было своеобразное обучение. Однако подобному Дэн учиться не хотел.

– Уйди, уйди, уйди… – повторял он, как мантру, и знал, что губы его двигаются совершенно беззвучно.

За спиной послышался шум, и он развернулся. Дэн сам не понимал, как мог двигаться и акцентировать внимание на чем-то еще, это выходило будто само собою.

Ворону надоело держать Тамару, и он не нашел ничего лучше, как влепить девушке оплеуху. Видимо, предубеждения по поводу невозможности поднятия руки на женщину у него не было. Гришко, все же метнувшегося в сторону существа, он уложил на землю ударом по колену.

– Дин!

– Оно не нападет. – Он не знал, откуда взялось в голове это знание и почему его собственный голос звучал буднично, но говорил и старался быть убедительным.

– Уверен?

Ни черта! Но Дэн кивнул.

– Тогда пусть уберется подальше!

Денис оглянулся. Впрочем, он и так знал, что эмионик при этих словах развернулся и направился в торговый центр. С его исчезновением научники словно очнулись. Хазаров отер слезы и, достав широкий клетчатый платок, больше походивший на шарф-косынку, громко высморкался. Тамара потерла щеку, налившуюся неестественной краснотой. Гришко же продолжал смотреть на «Южный», но теперь осмысленно и, кажется, даже удивленно.

Из головы наконец-то убралось отвратительное копошение, и Дэн опустился на асфальт.

– Можно?.. – спросил, косясь на рюкзак сталкера.

– Лучше анальгин, – вмешался Хазаров. – Он в вашей аптечке точно есть.

Ворон кивнул, отдал Дэну аптечку, но на психиатра посмотрел вопросительно.

– Не люблю я эту химию, – проговорил тот. – И вам любить не советую. Моим пациентам чего только не колют… в смысле – кололи. Иной раз без этого не обойтись. С помощью правильно подобранных лекарств временами овощей к жизни возвращали, но даже в этих случаях негативные последствия все равно проявлялись, и на очень долгий срок, если не на всю жизнь. А тут мало того что химия, так еще и разрекламировали как универсальное средство. Наркотик, но без зависимости. На психику воздействует, а на уровне физиологии вред не наносит. Не верю! Химия – она химия и есть, яд то есть. И если сразу не скажется, то потом аукнется.

– Не аргумент…

– Знаю я о ваших «окурках», – перебил Хазаров, – лучше, чем вам может показаться. Им, вполне допускаю, без препарата не обойтись. Так же как некоторым моим тяжелым пациентам не выжить без шоковой терапии. Но нормального парня я вам травить не позволю!

Сталкер лишь пожал плечами.

Торговый центр располагался между Днепропетровской и Сумской улицами. А это означало, что научники очень скоро дойдут до своего центра и исчезнут из жизни как Ворона, так и Дениса. Потерпеть осталось немного, а ненужные споры только растянут это время.

– Дин?

– Терпимо.

– Значит, поднимаемся и идем. Ходу, господа ученые.

Глава 15

Здание Центра боевых искусств представляло собой нестандартную многоэтажку, каких по Москве в целом и Северному Чертаново в частности настроили уже прилично. Выполненная в серых тонах коробка, к которой прилепились выдающиеся гигантским треугольником застекленные балконы с затемненными стеклами. Темно-синие пристройки облепляли центр снизу. И выглядел весь комплекс чем-то несуразно-футуристическим на фоне обычных аккуратных домишек спальной застройки.

– Монстр, – заметил Ворон и язвительно улыбнулся. – Господа научники, вам здесь предстоит жить.

– Как бы так, чтобы не испошлить, – пробормотал Гришко. – А… – он махнул рукой, – все равно. Знаете, что мне напоминает это здание? – И пока никто ничего не успел сказать, ответил на собственный вопрос: – Фаллос.

– Так же как и рычаг коробки переключения передач, ключ в замочной скважине, – усмехнулся Хазаров. – Столовый нож…

– Все мы знаем теорию Фрейда, – перебила его Тамара. Девушка тоже взглянула на Центр боевых искусств и вскрикнула: – Что это?!

Ворон проследил за ее взглядом и пожал плечами:

– Светящийся шар, только и всего. Их таких много по Москве. Висят, светятся, вреда вроде бы от них никакого.

Подобные аномалии любили крепиться к куполам зданий. В основном высотных, но один из таких шаров был замечен над метро «Университет». Ученые так и не определились относительно их природы, и во многом потому, что не нашлось безумца, готового приблизиться к этому образованию достаточно близко.

– Вроде бы?! – Тамара округлила и без того большие глаза. – Я не пойду…

– Радиационный фон вблизи этих образований не повышен, вредных воздействий не выявлено, – принялся перечислять Ворон. – Их только трогать не рекомендуется. И то не факт, потому что еще ни одному суициднику не пришло в голову в это светящееся образование влезть.

– А жаль, – задумчиво проговорил Гришко, – я бы посмотрел, что бы с ним сделалось.

– Ничего скорее всего, – ответил Хазаров. – Не станет человека. И все.

– А вдруг это переход в другие миры? Или точки нуль-перехода? – предположил Дэн и тотчас замолчал. Научники посмотрели на него, будто на психа. Ворон просто закатил глаза и покачал головой.

– Вы слишком увлекаетесь научной фантастикой, – заметил Хазаров.

– Скорее уж ненаучной, – хмыкнул Ворон и неожиданно подмигнул Денису.

Тамара надула губки:

– Меня что же, никто не слышит?

– Милая барышня, – вздохнул Хазаров. – Нам ведь все равно некуда деваться. В том темпе, с каким мы продвигаемся по Зоне, нам никогда не вернуться до темноты. Идти в центр – единственный наш путь. Если, конечно, мы не собираемся погибнуть. – И, обернувшись к Ворону, уточнил: – Я правильно излагаю мысль?

– В общих чертах, – ответил сталкер.

– Если эта штука мне повредит, – заявила Тамара, – я вам в страшных снах являться буду.

– Для этого вам придется встать в очередь, – ответил Ворон и помрачнел. Потом бросил группе: – Вперед!

Поворот на Сумской проезд, непосредственно к зданию, оказался закрыт. Аномалия «иллюз» шла вдоль Варшавки по разделительной полосе. Сканер показывал, что тянется она недалеко – всего на двадцать метров. Однако рисковать группой буквально в двух шагах от конечной цели перехода сталкер не хотел.

– И что теперь? – Гришко опустился на асфальт и со всей дури саданул по нему кулаком, содрав кожу в кровь. Алые капли упали на темный камень и впитались, словно на месте асфальта была земля. – Это что еще за хрень?

– Поры в дорожном покрытии или еще что-то, – повел Ворон плечом. – Ничего аномального.

– Да ладно… – Гришко немедленно поднялся и на всякий случай отошел подальше. Приняв у Хазарова бинт, немедленно замотал руку.

– Надо бы продезинфицировать, – заметил тот, но биокорректор лишь отмахнулся.

– Мы пойдем вдоль аномалии. Рано или поздно она закончится, – сообщил Ворон.

– А если нет?

– Такого не бывает, – заметил сталкер и философски добавил: – Рано или поздно заканчивается все. Потом мы обогнем ее и вернемся к центру. Солнце еще высоко, – продолжил он уже деловым тоном.

Даже если кто-то и хотел возразить против этого плана, то решил помалкивать.

«Иллюз» продлился не особенно далеко – аккурат до искусственного водоема, прорытого у пересечения Балаклавского проспекта и Варшавки. Когда-то это место можно было назвать по-настоящему красивым. Пространство над ним словно расширялось. Здания казались маленькими и незаметными, будто игрушечными. А над ними высилось огромное небо, особенно прекрасное вечерами и рассветами. Собственно, замечательным оно было даже сейчас – хмурое и высокое, несмотря на эту подавляющую серость, – и почти родным, несмотря ни на что.

Глядя на него, Денис впервые почувствовал уверенность: он выйдет отсюда живым и невредимым. Потому что ни преобразованная Москва, ни сама Зона с ее мутантами и аномалиями – ничто по сравнению с этим небом и той силой, что благоволит людям, а не обитающим в пределах МКАД тварям.

Дэн не знал, откуда взялась у него эта убежденность, да и не хотел задумываться. Еще меньше он хотел анализировать свои чувства или как-нибудь называть обнаруженную в душе… силу ли, закон ли природы, или… Бога, который если и живет где-либо, то в сердце, а не под куполами церквей и уж точно не в обрядах.

«Когда тебе плохо и одиноко, смотри на небо. Оно неизменно ясно и звездно, вне зависимости от того, скрывают ли его облака, день сейчас или глубокая полночь. Смотри на него и знай, что среди миллиардов звездных систем, на другом конце Галактики, а может, в нескольких шагах, есть тот, кто думает о тебе», – слова сами возникли в его голове, и Денис сам не заметил, как произнес их вслух.

Ворон удивленно посмотрел на помощника, слегка приподняв левую бровь. Кинул быстрый взгляд на Хазарова, намеревавшегося сказать что-то, покачал головой и промолчал сам.

Т-образный перекресток отдалял друг от друга многоэтажки по обе стороны Балаклавского проспекта. Широкий четырехугольный пруд лишь помогал в этом, а невысокие и длинные здания близ железнодорожного полотна будто специально создавались для растягивания пейзажа по горизонтали.