Маскарад под луной Деверо Джуд

Глава 8

Сидя на табурете в кухне, Софи смотрела на коробку с глиной, которую вручила ей Бетси. Белая полимерная глина была превосходна, отменного качества. Наверняка при выборе не обошлось без помощи Ким. К нарядной подарочной упаковке была прикреплена карточка со словами благодарности от доктора Рида.

Софи и сама успела забыть, что когда-то считалась скульптором: в последние годы она занималась чем угодно, только не искусством. Внезапно нахлынувшие воспоминания словно перенесли ее в прошлое. В памяти ожили наивные волнения и страхи студенческих лет: что скажет профессор об их графических работах, понравятся ли ему эскизы серебряных изделий Ким, оценит ли сходство с оригиналами скульптурных портретов, выполненных Софи? Это занимало все мысли подруг, казалось необычайно важным. Софи вспомнила, как тряслась от страха и восторга, впервые отливая скульптуру из бронзы. Отливка вышла безупречной, и Софи, стоя перед сокурсниками, едва сдержала крик радости. Вернувшись к себе, она принялась кружиться по комнате, заливаясь ликующим смехом, и тут появилась Джекка с шампанским. Это был незабываемый день!

Но вскоре смерть матери заставила Софи вернуться в родной городок и взять на себя заботу о младшей сестре. Два года спустя пришлось продать все, созданное за годы обучения: картины, скульптуры из корней, нитяные инсталляции, даже драгоценную бронзовую статуэтку. Работы ушли за сущие гроши, однако вырученных денег хватило на оплату счетов.

Вид глины навеял печальные воспоминания, но стоило Софи к ней прикоснуться, как горечь исчезла. Пришли светлые образы прошлого, мысли о том, что привело ее к искусству. Она вновь ощутила знакомый зуд в кончиках пальцев, желание творить, создать что-то прекрасное из бесформенной глыбы.

Ее пронзило чувство благодарности к доктору Риду, приславшему подарок. Прежде мужчины дарили ей цветы, конфеты и даже белье, но это всегда служило прелюдией к тому, чего хотели они сами. Ни один мужчина не задумывался, чего хочет она, Софи. Что нужно ей.

— Спасибо, — прошептала она и, поднявшись, направилась в спальню Рида.

Накануне, убираясь в квартире, она уронила пиджак доктора, и из кармана выпало несколько фотографий. Похоже, снимки делали в Африке. На них смеющиеся детишки тянули ручонки к фотографу. У некоторых были серьезные увечья, кто-то лишился конечности, на темных худеньких телах белели широкие повязки, но счастливые личики сияли. Если фотографом был доктор Рид, Софи понимала, почему его тянет вернуться в Африку.

Но последняя фотография отличалась от остальных. Темноволосый молодой мужчина на снимке стоял, отвернув лицо. Двое проказливых малышей ерошили его вихры. На руках он держал младенца, и еще трое мальчуганов постарше жались к нему, душили в объятиях, широко улыбаясь в камеру. Эта сцена безмятежного счастья глубоко тронула Софи, от снимка веяло радостью, весельем.

Поскольку доктор Рид явно не хотел выставлять эту фотографию на всеобщее обозрение, Софи убрала ее вместе с другими в пустой ящик комода.

Теперь она достала снимок и отнесла на кухню. Поставив фотографию рядом с пластом глины, она всмотрелась в нее цепким взглядом художника, схватывая пропорции, композицию, игру света и теней.

В маленькой кухоньке хозяйственной утвари было немного, но Софи отыскала пару ножей, старую гнущуюся вилку и зубочистки. Наткнувшись на шило для колки льда, она улыбнулась. Когда-то Софи любила хвастаться, что могла бы высечь статую Линкольна при помощи одного такого шила. В кастрюльке на плите булькало тушеное мясо, в духовке пекся тыквенный пирог. Взяв нож, Софи отделила от пласта глины кусок.

Рид вернулся домой вечером, падая с ног от усталости. Весь день он только и делал, что отвечал на вопросы, примерял костюм, терзаясь сомнениями, хватит ли у него духу так вырядиться, и строил планы на выходные. Потом он отправился в тренажерный зал мужа Сары и довел себя до изнурения, упражняясь со штангой, а после решил попробовать силы на боксерском ринге с Майком.

Противники надели перчатки, и Майк обронил, поддразнивая приятеля:

— Стоит завести девушку, и ты сразу потеряешь двадцать фунтов.

— По тебе этого не скажешь, — заметил Рид.

— Сара изматывает меня почище тренажерного зала.

Мужчины весело рассмеялись.

Когда Рид, приняв душ, подъехал к дому, шел десятый час. Арендованный автомобиль Софи исчез со стоянки. Девушка уехала, а значит, можно беспрепятственно войти в квартиру.

Открыв дверь, Рид расплылся в улыбке. Софи украсила комнату парой ламп. Они горели, окутывая гостиную мягким сиянием и создавая уют. На столе лежали приборы, в воздухе витал запах еды.

Поспешно наполнив тарелку тушеным мясом, Рид отнес ее в комнату. На столе Софи оставила что-то еще, прикрытое двумя большими салфетками. Сорвав одну, Рид обнаружил тыквенный пирог. Еще теплый, недавно из духовки, он источал божественный аромат.

Рид снял вторую салфетку, ожидая увидеть новое блюдо, и ошеломленно застыл. Перед ним на столе стояла глиняная скульптура, изображавшая его самого в окружении африканских детишек. Он хорошо помнил тот день. Рид фотографировал ребят, но им хотелось, чтобы и доктор попал на снимок.

Он встал перед камерой, окруженный детьми, но за мгновение до того, как щелкнул фотоаппарат, ребята набросились на него, заливаясь веселым смехом и крича, что он слишком страшный, чтобы фотографироваться.

Рид сохранил карточку — одну из самых любимых своих фотографий. Он собирался вставить ее в рамку, но так и не нашел времени, а в последние месяцы и вовсе забыл о ней. И вот теперь забавная картинка из прошлого, воссозданная в глине, обрела объем и форму. Рид стоял, прижимая к себе ребенка, который незадолго до этого едва не умер у него на руках. Хохочущие мальчишки повисли на нем, не давая взглянуть в объектив камеры.

Изящное маленькое изваяние пробудило счастливые воспоминания о путешествиях и дальних странах, Риду захотелось вернуться в Африку.

Взяв скульптуру в руки, он внимательно рассмотрел ее со всех сторон. Ему показалось, что он никогда не видел ничего прекраснее. Лишь человек необычайного таланта мог сотворить такое!

Бережно поставив скульптурку на стол, он позвонил Софи, но та не ответила. Оставлять сообщение не имело смысла, поскольку девушка не знала пароля голосовой почты Ким. А мобильника она лишилась по его, Рида, милости. Телефон попал под колеса его автомобиля. Усевшись за стол, Рид поужинал, любуясь прекрасным подарком Софи. В десять он позвонил Саре и сказал, что утром все же зайдет за костюмом, который та весь вечер уговаривала его надеть.

— А как насчет лошади? — поинтересовалась Сара.

— Лошадь тоже беру.

— Что заставило тебя передумать?

— Талант, — ответил Рид. — Редкий дар. Увидимся завтра.

Перед тем как лечь, он поставил глиняную скульптурку на ночной столик, чтобы не расставаться с ней даже во время сна. «Завтра, — обещал он себе, — я сделаю все возможное, чтобы вымолить у Софи прощение».

Глава 9

Утром Хизер явилась в дом Ким с коробкой. Там лежало творение Сары, кузины Рида, — маскарадный костюм, сшитый для предстоящего свидания. Софи радостно вспыхнула, взяв в руки коробку.

— Надеюсь, Сара угадала ваш размер, — сказала Хизер. — Думаю, она позвонила Ким, а потом собрала в кучу все, что могло пригодиться. Вот как ей удалось соорудить костюм за один вечер.

— Главное, чтобы он подошел к наряду доктора Рида, — улыбнулась Софи.

— Вам нравится доктор? — недоверчиво спросила Хизер. Потом, откашлявшись, добавила: — Ведь он вам нравится, правда?

— Очень. Видите те розы? — Софи кивнула в сторону вазы с охапкой роз на длинных стеблях. — Доктор прислал их в знак благодарности.

— За что? — заинтересовалась Хизер, с любопытством глядя на девушку.

— Я вылепила его портрет из глины, которую он подарил.

— А-а, — протянула Хизер, по-прежнему ничего не понимая.

Софи открыла коробку. Сара попросила Хизер лично доставить костюм, объяснив, что Софи скорее всего не сможет надеть его без посторонней помощи. Речь, наверное, идет о платье с длинной молнией на спине, решила Хизер.

Когда Софи, развернув папиросную бумагу, достала из коробки алый шелковый корсаж, обе женщины изумленно ахнули. «Вот где пригодятся лишние руки, — сообразила Хизер, — затягивать шнуровку».

— Я… — пробормотала Софи, с сомнением разглядывая корсаж. — Не думаю…

В глазах Хизер зажглась надежда. Великолепно. Если эта красивая молодая женщина наденет такой соблазнительный наряд, быть может, очарованный, счастливый доктор Рид перестанет рычать на всех подряд.

— По-моему, костюм потрясающий! — с жаром воскликнула она. — Вижу, он вам в самый раз. Может, немного коротковат, но это даже хорошо, грудь в глубоком вырезе будет прекрасно смотреться.

— В глубоком вырезе? Эта тряпица не прикроет даже ребенка. Нет, я никак не могу…

Хизер решительно расправила плечи, чувствуя, что сражается за своих будущих детей. Если кошмарный характер доктора Рида не изменится, ей придется бросить клинику, а на новой работе платить будут меньше, значит, с рождением ребенка придется повременить. Выходит, все ее счастье зависит от того, наденет ли эта несговорчивая девушка откровенный алый корсаж. Значит, Софи нужно уговорить непременно. Уломать во что бы то ни стало! Хизер сочла свои доводы убедительными. Почему бы не назвать старшую дочь в честь Софи?

— Ваше полное имя София?

— Что? — удивилась Софи, озадаченно разглядывая корсаж. — Мое имя? А при чем здесь это?

— Ни при чем, — живо согласилась Хизер. — А теперь давайте-ка вы переоденетесь в новый костюм. Раздевайтесь.

— Но я сомневаюсь, что буду выглядеть прилично в подобном наряде, — возразила Софи. — По-моему…

— Да все в порядке. Я медсестра, нагота для меня дело обычное. Можете смело при мне переодеваться.

— Я имела в виду другое. Я…

— Я слышала, что доктор Рид заедет за вами на вороном коне. — Глаза Софи изумленно округлились. — Всадник в широком плаще. — Брови девушки поползли вверх. — И в черной маске. — Софи растерянно заморгала. — О, смотрите, тут есть блуза, будет чем прикрыть корсаж. — Хизер протянула девушке тонкую вещицу из черного кружева, совершенно прозрачную и явно неспособную хоть что-то скрыть. Софи застыла с разинутым ртом. Хизер поняла: нужно брать быка за рога, пока жертва не опомнилась. — На нем сапоги! — с нажимом добавила она. — Черные кожаные ботфорты. Он явится на лошади! В маске, укутанный в черный плащ! Живо раздевайтесь!

С трудом поборов оцепенение, Софи выдохнула:

— Хорошо.

Переодевшись, Софи почувствовала, что близка к панике. Хизер ушла, уверяя, будто доктору Риду не понравится, если она останется. Однако, выслушав очередную порцию дифирамбов в адрес Олдриджа, Софи заподозрила, что истинная проблема вовсе не в этом: похоже, Хизер нестерпимо было видеть своего обожаемого доктора рядом с другой женщиной.

Софи вышла на крыльцо дома Ким, и кожа ее тотчас покрылась мурашками от холода. Небо потемнело, как перед грозой, вдали блеснула молния. Задев ресницами прорези маски, Софи поправила ее. Хизер на совесть затянула шнуровку корсажа — Софи едва дышала. Вдобавок груди так высоко вздымались над корсажем, что она чувствовала себя ходячей рекламой ярмарки дынь. Если бы не уговоры Хизер, Софи ни за что не решилась бы надеть такой смелый костюм.

Она напоминала героиню фильма про Зорро. Красный корсаж и прозрачную черную блузку дополняла длинная, до самых лодыжек, шелковая юбка в черную с красным полоску и с разрезом до середины бедра. Костюм завершали черные чулки и мягкие черные сапожки.

Зябко обхватив себя за плечи, Софи повернулась, чтобы войти в дом, но внезапно остановилась. Из-за деревьев показался всадник на черном коне. Темная фигура на фоне грозового неба, озаренного далекими вспышками молний, выглядела весьма эффектно.

Тотчас забыв о неловкости, Софи замерла, впившись взглядом в доктора. В последние несколько дней ей стало казаться, что она уже знакома с этим человеком, хоть и не представляет, как он выглядит. Теперь она жадно пожирала его глазами. Рид в образе Зорро как нельзя лучше подходил для ее романтической героини.

Хотя он сидел верхом на огромной черной лошади, Софи отметила его высокий рост. Под резким порывом ветра рубашка с широкими рукавами облепила его торс, обрисовав могучую грудь, плоский живот и крепкие, мускулистые руки. Черный кожаный ремень стягивал тонкую талию, черные брюки облегали сильные бедра.

Как и предсказывала Хизер, на ногах доктора красовались высокие кожаные сапоги.

Подняв глаза, Софи вгляделась в лицо, наполовину скрытое маской и затененное широкими полями шляпы. Ей удалось рассмотреть лишь полные, изящно очерченные губы. Всадник подъехал ближе и улыбнулся, сверкнув ровными белыми зубами.

Молния ударила ближе, и, словно в кино, лошадь взвилась на дыбы. Рид натянул поводья, пытаясь ее усмирить.

— Тихо, девочка. — Наклонившись в седле, он погладил кобылу по шее. Его густой низкий голос звучал мягко, успокаивающе.

Всадник остановился у крыльца, Софи подняла голову, и несколько долгих мгновений они молча смотрели друг на друга. Она разглядывала его огромную черную фигуру, он — ее соблазнительный наряд, который больше обнажал, нежели скрывал. Эту немую сцену прервала новая вспышка молнии. Рид, опомнившись, подал даме руку. Софи не стала раздумывать. Встав на низкую каменную ограду, окаймлявшую клумбу, она оперлась на протянутую ладонь. В следующий миг сильная рука подхватила ее и усадила в седло.

Повернув лошадь, Рид помедлил, словно чего-то ожидая. Софи поначалу растерялась, не понимая, к чему бы это. Потом обняла его за талию. Рид тихонько рассмеялся, отчего Софи обдало жаром. Она угадала верно.

Накрыв ладонью пальцы Софи, доктор поднес ее руку к губам и поцеловал.

— Вы прекрасны, — прошептал он, повернув голову и почти касаясь щекой ее лица. При виде едва заметной темной щетины на подбородке Рида, Софи с трудом поборола желание прильнуть губами к его шее.

Доктор дал лошади шенкеля, подковы зацокали по асфальту. Когда кобыла вновь вскинула передние копыта, присев на задние ноги, Софи испуганно ахнула и, крепче обняв Рида, уткнулась лицом ему в спину.

— Умница, — пробормотал Рид, обращаясь то ли к ней, то ли к кобыле. Впрочем, Софи нисколько не занимало, кого он имел в виду. Спрятав лицо в складках его рубашки, она на мгновение закрыла глаза. Темный всадник, надвигающаяся буря, вороная лошадь — все это казалось чудесным сном.

Поездка по улицам заняла несколько минут, и если жители городка высыпали из домов полюбоваться этим зрелищем, Софи их не видела. Ей казалось, что они с Ридом одни во вселенной.

Вскоре асфальт сменился мягкой землей: кобыла с двумя седоками выехала за городскую черту в зеленую зону, окружавшую Эдилин. Рид оказался умелым наездником. Он пустил лошадь неспешной рысью по изрытой колеями дороге, а когда встречались глубокие борозды, ободрял кобылу, щелкая поводьями. После очередного прыжка он повернулся к Софи.

— Все в порядке? — спросил он. Девушка кивнула в ответ.

Дважды Софи отстранялась, выпрямив спину, чтобы не прижиматься выпиравшей из тесного корсажа грудью к спине Рида, и оба раза лошадь шарахалась в сторону. Боясь свалиться с седла, Софи цеплялась за своего спутника. Когда история повторилась, она заподозрила, что Рид делает это нарочно. Его тихий смех подтвердил догадку.

Прогулка оказалась довольно долгой.

— Уже недалеко, — мягко произнес Рид. Софи пришло в голову, что он специально выбрал кружной путь, желая прокатиться по окрестностям. Что до нее, она с удовольствием скакала бы так весь день до самого вечера, но гроза стремительно приближалась, небо заволокло тяжелыми серыми тучами, с каждой минутой становилось все темнее.

Наконец первые редкие капли окропили землю. Рид повернул к ней голову.

— Надо удирать. Вы готовы? — Софи подняла глаза. Ее взгляд невольно задержался на губах Рида. Эти чувственные, красивой формы губы были так близко, что почти касались ее губ. Она заставила себя кивнуть. — Держитесь крепче, — предупредил Рид. Софи обвила руками его талию. — Это все, на что вы способны? — пробормотал доктор.

Софи придвинулась ближе, стиснув бедрами его бедра, и так сильно прижалась полуобнаженной грудью к спине Рида, что ощутила сквозь одежду тепло его тела.

Рид рассмеялся, пришпорил лошадь, вороная кобыла понеслась вскачь. Софи не подозревала, что такое возможно, но ее руки обхватили талию Рида еще крепче.

Скачка слишком быстро подошла к концу. Рид замедлил бег лошади и, пригнувшись, направил ее под навес небольшого сарая. Чуть помедлив, он спрыгнул с седла и потянулся к Софи. Она наклонилась, опершись ладонями о его плечи. Его руки легли на ее талию, пальцы почти сомкнулись. На миг Софи показалось, что Рид вот-вот ее поцелует, но он отстранился.

— Нам лучше войти в дом, а не то промокнем до нитки. — Софи не двинулась с места. Рид обошел ее. — Я, пожалуй… — оборвав себя, он шагнул к лошади и расстегнул подпругу, чтобы снять седло, тоже черное, под стать его костюму.

Софи молча наблюдала, как он расседлывает лошадь и обтирает попоной. В сарае она заметила ведра — Рид успел запастись кормом и водой. «Он заботится не только о людях, но и о животных», — подумала Софи.

Снова полыхнула молния, а следом послышался оглушительный раскат грома. Девушка подскочила от испуга.

Рид протянул ей руку.

— Идемте. — Взявшись за руки, они выбежали из сарая и понеслись по выложенной кирпичом дорожке к дому, едва различимому среди буйно разросшейся зелени. Окинув взглядом увитые густым плющом стены и высокие непролазные заросли кустарника, скрывающие окна, Софи подумала, что с дороги дом разглядеть невозможно.

С дверью Риду пришлось немного повозиться. Она, хоть и не была заперта, не желала открываться — ее заклинило. Однако Рид знал, где нужно толкнуть, чтобы створ поддался.

— Эта дверь всегда была с норовом, — объяснил он, вводя Софи в дом.

Они вошли в просторную комнату, потолком которой служили скаты крыши. Подняв голову, Софи увидела два ряда тяжелых деревянных балок. Немногочисленная мебель, составлявшая убранство комнаты, выглядела старой и обшарпанной. Дом казался покинутым и одиноким, должно быть, здесь давно никто не жил.

Повернувшись, Софи вопросительно взглянула на Рида. Верхнюю часть его лица скрывала маска, но в прорезях сверкали синие глаза, окруженные длинными черными ресницами. Доктор Рид Олдридж был исключительно красивым мужчиной. Софи задумалась, как вышло, что в студенческие годы ей не попадались его фотографии, и они ни разу не встретились в университетском городке, когда Рид приезжал навестить сестру. Неожиданно она вспомнила. Рид сказал, что между ним и Джеккой никогда ничего не было, но в действительности дело обстояло не совсем так.

— Это из-за Джекки я вас не помню, — произнесла она.

Рид озадаченно посмотрел на нее, потом улыбнулся и, выпустив руку Софи, направился в дальний конец комнаты, где была дверь в кухню. На потертом кухонном столе стояла большая корзина для пикника.

— Вы правы. Ким надеялась женить меня на Джекке, — усмехнулся он и, открыв крышку корзины, заглянул внутрь.

— Я совершенно об этом забыла. Каждый раз, когда вы приезжали к Ким, меня выпроваживали. Но Джекка так и не…

— Не вышла за меня замуж? — с улыбкой подхватил Рид. — Трис меня опередил.

— Да, — протянула Софи, почувствовав внезапно укол разочарования, словно в глазах Рида она оказалась товаром второго сорта.

Рид медленно оглядел ее с головы до ног.

— Я этому рад, — тихо проговорил он. — Джекка не сумела бы изобразить в скульптуре меня и детей, которых я успел полюбить, она не смогла бы превратить мрачную ночлежку в дом, и вдобавок она совсем не похожа на вас. — В глазах Рида читалось такое искреннее восхищение, что Софи невольно залилась краской. — А теперь давайте решим, где будем обедать, — добавил он. — Что скажете?

«Нигде», — хотелось ответить Софи, потому что после обеда им пришлось бы покинуть дом. Ей же хотелось остаться подольше наедине с Ридом.

— Это ваш дом?

— Нет, — покачал головой Рид, отвернувшись от корзины. — Но мне знаком здесь каждый уголок. Хотите его осмотреть?

— Конечно.

Рид помолчал, будто подбирая слова, потом взглянул на Софи и улыбнулся. Как ни странно, маски на лицах лишь придавали разговору больше доверительности.

— Когда-то я хотел купить этот дом. Он принадлежал семье одного моего приятеля, ребенком я проводил здесь целые дни. Я часто… — Дождь внезапно усилился, потоки воды с грохотом обрушились на крышу. Рид округлил глаза. — Скорее! — воскликнул он и, повернувшись, принялся торопливо открывать дверцы шкафчиков. Вытащив груду старых мисок и кастрюль, он протянул Софи несколько штук.

Она недоуменно нахмурилась, вертя в руках посуду, но в следующий миг на голову ей упала тяжелая дождевая капля.

— Ох!