Великолепный любовник Брук Кристина
Но, увы, до полудня невозможно было поднять Лидгейта, так что матч не состоялся.
Бэкенхем облачился в костюм для верховой езды и спустился в конюшни.
– Седлайте Демона, – приказал он конюшему. – Нет, стойте! Я сделаю это сам.
Резвый черный жеребец звался Демоном не зря. Бэкенхем купил его у барона, умевшего выбирать лошадей, но не объезжать. Барон не верил в кастрацию, вероятно, воспринимая ее как оскорбление собственной мужественности.
Увы, по этой причине Демон был почти диким. Бэкенхем собирался провести много часов этим летом, объезжая его.
Вместо этого он занялся выбором невесты.
Сегодня утром ему было просто необходимо почувствовать под собой что-то полудикое. Двусмысленность этого желания не осталась для него незамеченной, и это только укрепило его решимость.
Оседлав коня, Бэкенхем взял его под уздцы.
Демон встряхнул гривой, дернулся и фыркнул с неудовольствием.
– Спокойно, – строго сказал Бэкенхем, выводя его из конюшни.
Чистое голубое небо над головой заставило его пожелать, чтобы дома не было никаких гостей. Он мог бы ездить по такой погоде весь день.
Убедившись, что конь действительно успокоился, Бэкенхем поставил ногу в стремя и забрался в седло.
Жеребец встал на дыбы, недовольный навалившейся тяжестью. Бэкенхем был готов к этому и удержался.
Умение править лошадью заключалось в коленях. Хороший всадник никогда не пользовался ни шпорами, ни стеком.
Уважение к силе животного было, по мнению Бэкенхема, столь же необходимо, как твердая рука на поводьях.
Он позволил Демону гарцевать и ходить боком, сопровождая его попытки сбросить всадника спокойными командами.
Когда конь наконец смирился с присутствием седока, Бэкенхем послал его шагом.
Прогресс был медленным, но к концу часа Бэкенхем почувствовал, что его собственное раздражение отступило.
Он вернул Демона в стойло и почистил его сам. Он считал, что объездить лошадь проще, если сблизиться с ней. А что сближает больше, чем уход?
Жеребец нетерпеливо толкнул хозяина. Он уже привык, что после работы получает угощение – на сей раз яблоко. Бэкенхем улыбнулся, увидев, как дикий Демон вытягивает губы за лакомством.
Бэкенхем погладил бархатный нос и вытер руки от лошадиного пота и яблочного сока.
Удовлетворенный, он кивнул Демону.
– Хорошо. – И впервые после приезда Джорджи Блэк Бэкенхем подумал, что и у него все будет хорошо.
Джорджи, очарованная, стояла у южной лужайки. Она направлялась в конюшни, когда увидела мужчину на лошади. Конечно, это был Бэкенхем. Он явно выбрал жеребца, одержимого дьяволом.
Конь поднялся на дыбы, словно боевой скакун перед схаткой. От страха Джорджи зажмурилась, но тут же снова открыла глаза. Даже Бэкенхем мог не усидеть в седле!
Однако он усидел.
Джорджи почувствовала гордость за него. И тут же удивилась. С какой стати?
Как будто этот человек принадлежит ей.
Он не принадлежал ей уже шесть лет. И все же, вернувшись сюда, она как будто забыла тот ужасный лондонский вечер. Сколько она помнила себя здесь, Бэкенхем всегда был рядом. У нее был повод гордиться им.
Как у него был повод гордиться ею.
Боль в груди стала сильнее.
Она не нашла в себе силы уйти, стояла и смотрела, как он усмиряет жеребца.
Когда Бэкенхем остановил коня, она продолжила путь к конюшням. Джорджиана посчитала нужным сказать комплимент его искусству.
Она пришла вовремя, чтобы увидеть, как Маркус говорит с одним из конюхов.
Он как будто почувствовал ее, – едва девушка вошла, вскинул голову и прищурился.
Отослав конюха, Бэкенхем приблизился.
– Встречаетесь с кем-то? – прорычал он.
Похвальное намерение восхищаться его талантом всадника тут же вылетело у нее из головы. Джорджи позволила губам изогнуться в чувственной улыбке.
– Ну конечно.
Его лицо потемнело.
– Вы не будете заниматься такими вещами в этом доме.
Она широко распахнула глаза.
– Я учту ваши ограничения. Если вдруг решу ослушаться, я вас уведомлю. Чудеса иногда случаются.
– Кто это? – требовательно спросил он. – Кто этот несчастный, павший жертвой ваших чар?
Она рассмеялась, хрипло и волнующе.
– Почему вы говорите в единственном числе, милорд? На этом приеме множество свободных мужчин младше сорока лет.
– Мадам. Я не знал, что ваши требования столь конкретны.
Она пожала плечами:
– Женатые мужчины так скучны. Мне весьма симпатичен юношеский задор.
Боже мой, почему она все это говорит? Она явно выжила из ума. Если не остановиться сейчас, бог знает чем это закончится.
Она хотела сказать ему в лицо, что это не она содержит любовниц и посещает всякие развратные вечеринки! Это не у нее репутация хуже Казановы!
Память о том, как Бэкенхем оставил ее на вилле той ночью, была столь болезненной, что Джорджиана отвернулась, чтобы скрыть лицо.
– Довольно. Я пришла, чтобы оседлать лошадь для прогулки. Вот и все.
Тишина. Потом он произнес:
– Где ваш конюх?
– Я никогда не езжу с конюхом, Маркус. Вы знаете об этом.
– Действительно, – пробормотал он. – Сколько раз я говорил, как это глупо и опасно?
– Слишком часто, – отозвалась она. – Вы не вправе судить меня, Бэкенхем. Никогда не были в праве.
– Как хозяин, думаю, я имею право заботиться о безопасности гостьи. Если вас принесут домой искалеченной, ответственность будет на мне.
– Если меня принесут домой искалеченной, можете осуждать меня, сколько вашей душе угодно, – ответила она, пытаясь пройти мимо него.
Бэкенхем твердо взял ее за локоть.
Джорджи, резко выдохнув, в упор посмотрела на него.
– Отпустите меня!
– Если вы не возьмете конюха, мне придется поехать с вами.
Она попыталась высвободить руку, но он крепко держал ее.
– Я не обязана соглашаться. Отпустите меня.
Его лицо ничего не выражало.
– Хорошо, – сказала она, последний раз попытавшись вырваться.
Он отпустил ее.
– Итак, я оседлаю наших лошадей.
– Я поеду с конюхом, – отрезала Джорджи. И убежала, шелестя юбками.
Глава 11
Бэкенхем с мрачной решимостью нашел седло Джорджи и поднял его, игнорируя слуг, с любопытством глазевших на хозяина.
– Если вы хотя бы коснетесь моей Дейзи, я вам пальцы раздавлю, – прошипела Джорджи.
Иронически поклонившись, он протянул ей седло и уронил в ее руки.
Она, приглушенно охнув, чуть не упала, но все же выпрямилась. Искорки гнева мелькнули в ее глазах.
– Спасибо, – гневно произнесла она и пошла к Дейзи. Бэкенхем невольно потерял несколько секунд, залюбовавшись ее походкой.
Она быстро оседлала лошадь. Они выехали из конюшни вместе, но в поле Джорджи дала волю кобыле.
Черт подери, умеет же она ездить! Джорджи была одета в мрачный черный костюм для верховой езды, который выглядел бы скромно на любой другой женщине. На ней же он выглядел ослепительно, контрастируя с яркими волосами и бледной, почти прозрачной кожей. Облегающий покрой только подчеркивал ее формы. Интересно, каких усилий стоило служанкам втиснуть ее в костюм?
Он не пытался обогнать ее, поскольку знал, куда она направляется. Маркус был хорошо знаком с ее взрывным характером и хотел, чтобы девушка успокоилась. В конце концов, он заслужил ее гнев своими обвинениями, абсурдными, не подобающими джентльмену. И как они только пришли ему в голову?
Ревность. Обыкновенная ревность. Она флиртовала с Лидгейтом прошлым вечером, и хотя он знал, что ничего серьезного между ними не было, все же…
Джорджи даже не оглянулась посмотреть, едет ли он следом. Поднявшись по склону, поросшему тополями, всадница остановилась.
Земли, вид на которые открывался с холма, принадлежали его семье со времен Эдмунда Уэструтера, первого барона Бэкенхема, принявшего их в подарок от благодарного короля.
Поместье Кловерли.
Несколько десятилетий эти земли принадлежат другому владельцу.
Теперь у него был шанс их вернуть.
Такой шанс обычно подворачивается раз в жизни. Если Вайолет выйдет за другого, ее муж наверняка не захочет расстаться с таким поместьем.
Когда же поместье перейдет к следующему наследнику мужского пола, вернуть его станет почти невозможно.
Вспыхнула старая обида. Гнев на Джорджи, за разрушенные планы. Гнев на себя за то, что позволил событиям выйти из-под контроля. Бросив его, она рассталась с чем-то, что было для нее не менее дорого, чем для него.
Вернуть земли – его долг. Но здесь был ее дом.
Она взглянула на аккуратное здание из красного кирпича в елизаветинском стиле, окруженное ухоженными лугами, полями и фермами. В нем была простая красота.
Никакого глупого озера или садов, маскирующихся под природу. Простой, симпатичный дом среди роскошного глостерширского пейзажа.
– Восхитительно, не правда ли? – мягко спросила Джорджи. Как он и предполагал, быстрая езда успокоила ее.
Она повернулась к нему. Щеки ее пылали, зеленые глаза сверкали.
– Восхитительно, – согласился Бэкенхем.
Он с усилием отвел взгляд от нее. Пульс его снова участился. Джорджи Блэк восхитительна, в этом нет сомнений.
А также упряма, неосторожна, импульсивна и легко выходит из себя.
Совершенно не годится на роль его жены.
Она уже дважды отказала ему! Сколько раз он должен пытаться?
Но той ночью на брайтонской вилле она его не отвергла. Она знала, кто он.
Она назвала его Маркусом и умоляла остаться.
Трудно представить себе, что эта гордая женщина произносила такие слова. Джорджи Блэк никогда ни о чем не умоляла, разве что однажды, отговаривая его от дуэли.
– Я так и не сразился с Пирсом, ты знаешь. Он не явился, – неожиданно сказал Бэкенхем.
Единственным признаком, что она это услышала, было некое напряжение мышц шеи.
– Я знаю, – наконец ответила она.
– Откуда? – Он впервые нарушил данное обещание, не послав ей известий об исходе.
– Неужели ты думаешь, что я могла бы успокоиться, не узнав?
Она не ответила на вопрос. Ну да, хоть дуэль и держалась в секрете, но скольким людям мог рассказать Пирс?
Впрочем, вряд ли мужчина стал бы хвастаться тем, что не явился на поединок.
Бэкенхем нахмурился, но прежде, чем он задал следующий вопрос, Джорджи произнесла:
– Ты должен жениться на Вайолет. Она наследует Кловерли.
– Знаю, – он замолчал. Ему было неудобно обсуждать женитьбу с бывшей невестой. Женщиной, которой он сделал предложение всего несколько месяцев назад.
С самого прибытия Джорджи, когда он пытался представить себе свадьбу с одной из выбранных Лидгейтом девиц, он возвращался мысленно к Джорджи.
Она наклонилась вперед и похлопала лошадь по шее.
– Тебе не следует смущаться, Бэкенхем. Все, что было между нами, осталось в прошлом.
Она замолчала, потом с некоторым трудом продолжила:
– Я хочу видеть тебя счастливым. Я желаю счастья моей сестре больше всего на свете. Думаю, вы оба будете весьма довольны браком.
Ее голос стал немного хриплым, но он едва обратил на это внимание.
– Ты хочешь, чтобы я женился на твоей сестре, но не хотела выходить за меня сама.
Ему оказалось сложнее произнести это, чем он думал.
Джорджи криво улыбнулась:
– О, я полна противоречий. Я знаю, что у тебя есть все качества, о которых леди только может мечтать в муже. И знаю, ты позаботишься о Кловерли. Для меня это важно.
Как ни странно, он почувствовал себя польщенным.
Будь он на ее месте… Если бы Лидгейт или Ксавье попытались жениться на Джорджи, он бы… Его лошадь мотнула головой и сдала назад. Бэкенхем слегка отпустил поводья.
– Жаль, что мне пришлось приехать сюда, – продолжила она. – Но если вы находите невозможным ухаживать за моей сестрой, боясь оскорбить мои чувства, – прошу вас, не бойтесь.
Повисло молчание.
– Поедемте туда? – Он чувствовал необходимость переменить тему. Слишком много прямоты и честности за какой-то час.
Прежде чем она успела ответить, он послал своего коня вниз по склону.
Они спускались в мир воспоминаний и упущенных возможностей. С каждым шагом, приближаясь к дому, где она провела восемнадцать лет, сердце Джорджи болело все сильнее.
Говорят, дом англичанина – его крепость. Мужчины привязаны к земле. Но что касается женщин? Джорджи любила это поместье не меньше, чем ее отец или Бэкенхем.
По крайней мере, Кловерли будет принадлежать Вайолет, успокаивала она себя. Он не отойдет какому-нибудь малознакомому кузену, проживающему в Америке. Вайолет должна выйти за хорошего человека, который умеет ухаживать за землей не хуже, чем ухаживать за леди.
Представив себе, что Бэкенхем целует Вайолет так же, как ее на вилле у Стейна, Джорджи закрыла глаза и деловым тоном осведомилась:
– Я слышала, тут новый управляющий. Каков он?
Бэкенхем сжал губы.
– Мне не нравится его стиль. Я написал письмо поверенным шесть месяцев назад, но получил лишь отписку.
– Его нашел братец моей дражайшей мачехи. Знаете, Бэкенхем, я никому, кроме вас, этого не скажу, но думаю, мой отец женился на этой женщине в приступе помрачения рассудка.
Он пожал плечами:
– Возможно, ему было одиноко.
– Возможно, ему нужен был наследник мужского пола. – Джорджи всегда было больно думать об этом.
Он взглянул на нее краем глаза.
– Кажется, леди Блэк уговорила его оставить поместье Вайолет.
– Его не нужно было долго уговаривать. Он рассердился на меня из-за расторгнутой помолвки так, что, думаю, выгнал бы из дома, если бы не любил.
– Он весьма навредил вам, лишив Кловерляи-Мэнор.
Конечно, Бэкенхем понимал это лучше кого бы то ни было. Он понимал, потому что чувствовал ту же гордость обладания, гордость принадлежности своей земле. Он понимал ее.
Сожаление о поступке ее отца смягчило его тон. Джорджиана не хотела его жалости.
– Мне достаточно средств к существованию. Я унаследовала богатство моей матери. Если, конечно, мои опекуны не проиграли мои деньги на бирже или не потратили на свои собственные гнездышки.
Он сурово свел брови.
– По достижении совершеннолетия вы должны потребовать подробный отчет. До него не так уж и далеко.
– О, конечно, я его потребую, – ответила Джорджи. – На моих поверенных можно положиться. А вот поверенные Вайолет… Я сразу составила мнение о мистере Мортоне, не говоря уже о его стряпчем, – она взглянула на Бэкенхема и отметила его мрачное выражение лица. Он тоже имел о них свое мнение. – Я предвкушаю, как вы поступите с этими джентльменами, когда женитесь на Вайолет.
Он бросил на Джорджи раздраженный взгляд.
– Я не делал предложения вашей сестре, и она ни на что не соглашалась. Прекратите говорить об этом как о деле решенном.
Она широко распахнула глаза.
– Но разве вы можете поступить противно здравому смыслу, только чтобы отомстить мне?
Всадники остановились, немного не доехав до дома. Он взглянул на нее.
– Я не хочу брать то, что по праву должно принадлежать вам.
Она положила ладонь ему на руку.
– Пожалуйста, не думайте так. Я не в обиде ни на Вайолет, ни на вас. Но я обижена на дядюшку Мортона за то, как он присматривает за поместьем. Особенно если новый управляющий плох, как вы думаете.
Мускул дернулся на щеке у Бэкенхема.
– Конечно, вы правы. Это не мое дело, – произнес он.
Она выдержала паузу. Надо быть храброй.
– Вы должны сделать это вашим делом. Женитесь на Вайолет.
Повисло долгое молчание. Наконец Бэкенхем сказал:
– Я слышал, в Кловерли появился новый жилец.
– Я предложила Вайолет посетить его, но она молода и не хочет беспокоить этого джентльмена. Возможно, вы сопроводите ее.
Он помолчал.
– Нет. Я не могу. Кроме того, кажется, этот господин останется в доме только на лето. Вряд ли стоит сводить с ним знакомство.
Он повел головой в сторону Уинфорда.
– Вернемся?
– Конечно, – согласилась Джорджи, – вы не должны надолго оставлять гостей.
Он, однако, не торопился. Повернув голову, Бэкенхем взглянул на девушку и, кажется, прочитал ее чувства. Теплое ощущение возвращения домой, смешанное с горечью сожаления.
– Может, по пути назад заглянем в фиалковый лес?
Полдетства она провела в этом лесу. Джорджи, собрав силы, кивнула:
– Если у нас есть время.
Они въехали в сказочную страну, полную тайн и теней, скрученных древних деревьев с огромными корнями, поднимающимися из земли, словно гигантские щупальца. Свет струился сквозь листву, и пыль плясала в лучах, словно феи.
Местами лес был темным, холодным и мокрым, стволы покрыты мхом и лишайником. Где-то журчал ручей, вода в нем была чиста и холодна даже летом.
Под копытами лежал слой листвы и мокрой земли. Вокруг царила тишина, будто люди никогда не ступали в этот лес.
Они остановились. Джорджи глубоко вдохнула лесной воздух – и осознала, что, может быть, никогда не вернется сюда. Если Вайолет выйдет за Бэкенхема, сюда будет слишком больно возвращаться.
Бэкенхем сошел с лошади и хотел помочь ей спешиться, и она сама поспешно спрыгнула с седла.
Джорджи не могла сказать, что случилось бы, если бы он коснулся ее. Какие бы она ни давала себе обещания, она боялась, что сразу откажется от них. Даже если бы он только помог ей спуститься с седла…
Джорджи нашла несколько фиалок на солнечной поляне. Обрадованная возможностью отвлечься, она наклонилась, сорвала одну и, прежде чем поняла, что делает, продела в петлицу Бэкенхема.
Он не сводил с нее глаз. Что-то в выражении его лица заставило ее быстро отвернуться.
Привязав лошадей, он спросил ее:
– Скажи мне честно, Джорджи. Ты действительно не возражаешь, если я женюсь на Вайолет?
Как она могла честно ответить на такой вопрос?
– Я хочу, чтобы вы женились на Вайолет, Бэкенхем. Я ведь уже говорила.
Ее голос даже не дрогнул, когда она сказала это. Она смотрела ему прямо в глаза! Она могла гордиться собой.
В восемнадцать лет она неслась по жизни напролом, забирая все, что хотела, и никогда не считаясь с ценой. Она получила урок, потеряв самое главное, что было у нее в жизни.
Теперь она уже не относилась к жизни так легко. Джорджи Блэк повзрослела.
Его лицо потемнело. Он подошел к ней и взял за руки, будто собираясь встряхнуть.
– Значит, для тебя это не важно? Ты совершенно не чувствуешь сожаления, что тебе приходится отдавать мужчину, за которого ты собиралась замуж, сестре?
Ей хотелось крикнуть, чтобы он отпустил ее. Отпустил не только буквально.
Она никогда не хотела возвращаться сюда и вспоминать, что потеряла!
Джорджи внезапно почувствовала острую неприязнь к отцу и к сестре – к невинной Вайолет – и сама удивилась.
Прежняя Джорджи поднялась внутри ее, словно феникс из пепла. Она думала, что уничтожила этого бурного, эгоистичного зверя, но перед ней был Бэкенхем. Он держал ее, держал за плечи в каких-то дюймах от груди.
Если бы он ее не держал, она бы отшатнулась.
Ее тело прильнуло к нему.
Он посмотрел на нее сверху вниз и хрипло прошептал:
– Не пожалей об этом.
Его губы коснулись ее, жестко и требовательно. Он прижал Джорджи к себе.
Она почувствовала его страсть, неутолимый голод. Его язык проник в ее рот, и она радостно приняла его.
Читать бесплатно другие книги:
