Джинкс Блэквуд Сэйдж
София в одно движение оттолкнула и окровавленную ткань, и его руку, и самого Джинкса.
– Неси ясенец, Джинкс. И вскипяти воду.
Джинкс побежал в мастерскую, нашел нужную траву. Потом накачал воды в котелок, повесил его над углями и мехами раздул огонь. После этого ему пришлось еще немало побегать, поскольку Софии требовалось то одно, то другое – чистая простыня, все новые и новые травы, иголка с ниткой, которые полагалось прокипятить. И наконец, он расстелил на полу одеяло и помог Софии ничком уложить на него Симона.
София разодрала на спине мужа окровавленную рубашку. Кровь уже не текла, лишь неторопливо пузырилась, словно вскипая, поднимаясь из багровой рваной раны. Джинкса стало подташнивать.
– Принеси побольше свечей, – велела София. – И выгони кошек.
Джинкс собрал по дому все свечи, какие нашел, воткнул их в горлышки бутылок, в подсвечники, расставил вокруг Симона и зажег. Картина получилась какая-то похоронная, особенно после того, как Симон умолк и закрыл глаза. София делала что-то с ясенцом и влажными тряпочками, но смотреть на это Джинксу было не по силам. Он хватал кошек в охапку, растаскивал их по разным комнатам дома, закрывал двери и запирал кошачьи лазы.
– Что мне делать теперь? – покончив с кошками, спросил он.
– Уходи, – ответила, не поднимая глаз, София.
Похоже, дело совсем плохо, иначе она не стала бы так разговаривать с ним. И Джинкс покинул кухню, желая помочь Софии, но не зная, как.
Он пошел в крыло Симона. Постоял, глядя на стену, бывшую на самом деле дверью в Самарру. Заглянул в мастерскую. На столе лежала открытой книга «Знание – сила». Наверное, это он оставил ее здесь. По ней Симон и понял, где его искать. Джинкс захлопнул книгу, засунул ее между другими, стоявшими на полке. Лучше бы он и не видел ее никогда.
Правда, он был доволен тем, что повидал Самарру. Пусть он и не нашел там своей магии, границы мира теперь стали намного шире. Джинксу хотелось вернуться туда, изучить город получше. Он направился к незримой двери. На полу виднелась уходившая под каменную стену лужица крови. Джинкс протянул руку сквозь камень, коснулся двери…
Он возвратился в мастерскую и принялся расставлять по местам все, что разбросал, пока собирал для Софии травы.
Ведущая на кухню дверь скрипнула, в коридоре зазвучали шаги.
– Джинкс?
В мастерскую вошла София.
– А, вот ты где, – сказала она.
Руки ее покрывала засохшая кровь. Лицо осунулось от усталости. Джинкс ждал – что она скажет?
– Так что же произошло, Джинкс?
– Он умер?
– Нет, – ответила София. Она подошла к табурету Симона, села. – Нет. Если у Симона и есть сердце, они в него не попали.
– Значит, он поправится?
– Не знаю. Всякое… – она замолчала, тряхнула головой. – Всякое может случиться. Вот если бы мы могли вернуться с ним в Самарру. Там есть врачи…
– А сюда мы их привести не можем?
– Нет, – сказала София. Голос ее дрогнул, и Джинкс с ужасом подумал, что сейчас она заплачет, а видеть ее слезы ему хотелось еще меньше, чем кровь Симона.
– Я тебе попить принесу, – сказал он, ухватившись за повод удрать из мастерской.
Когда он возвратился с кружкой сидра и влажным полотенцем для рук, София уже совладала с собой. Джинкс облегченно вздохнул. София дочиста оттерла руки, выпила сидра. И выглядеть стала получше.
– Что сегодня произошло? – снова спросила она.
– Ой… А что, э-э… что сказал Симон?
– Ничего, Джинкс. Он лишился чувств.
– Ну, мы… мы пошли в Храм, и за нами погнались стражи, и он упал, его ткнули кинжалом или мечом, а потом мы прибежали сюда.
– Но чего ради Симон повел тебя в Самарру?
– Да он и не повел. Я вроде как сам пошел. А где она, эта Самарра? – спросил, чтобы сменить тему, Джинкс.
– Ты отвечаешь на мои вопросы – я отвечаю на твои. Как ты попал в Самарру?
Это напомнило Джинксу, как он однажды сумел разглядеть под любезностью Софии стальной стержень.
– Я отыскал дверь. Знание – сила.
– Понятно. Значит, это не Симон сказал тебе, как туда попасть?
– Нет, я нашел книгу, в которой говорится об этом.
– И что же ты делал в Самарре? Куда направился?
Джинкс рассказал ей. Ему вспомнились и шум, и толкотня. Жаль, что он не поговорил ни с кем на улицах. Тамошние люди так отличались от людей Урвальда, были намного шустрее и не такие пугливые.
–А Симон – он сразу пошел в Университет? Никуда больше не заходил?
–Нет, – ответил Джинкс и тут же сообразил, что вообще-то не знает этого. – Что такое «знание – сила»? Что-то вроде магии?
–Зе-Эс – это магия Самарры.
Зе-Эс? А, ну да… «Знание – сила».
–Но в том храме ее не творят, верно?
Происходившее в храме нисколько не походило на магию.
–Нет, конечно, нет. В Самарре магия теперь под запретом.
–Потому стражники за Симоном и погнались? – спросил Джинкс.
София кивнула.
–А из-за чего ее запретили?
–Разумеется, из-за того, что делается с помощью магии. Чародеи подчиняют себе людей. Сила для них важнее, чем люди. В людях они видят лишь средство, путь к еще большей силе.
София произнесла это с таким напором, что Джинкс понял: она действительно верит в то, что говорит.
– В Университете мы изучаем магию теоретически, – продолжала София. – Магию и многое другое. А творить волшебство запрещено законом. Это карается смертью.
– Так ведь ты же творишь его, когда проходишь через дверь в Урвальд, – заметил Джинкс.
– Ничего подобного. Я просто прохожу через дверь. Я же не виновата в том, что дверь оказалась волшебной.
– Но для того, чтобы она открылась, тоже требуется магия, – упорствовал Джинкс.
– Когда-то ее сотворили с помощью заклинания Зе-Эс, – сказала София. – Теперь это просто дверь.
Вот тут она заблуждалась, Джинкс был в этом уверен. Однако лицо Софии было таким усталым, что спорить с ней он не стал.
– Чародеи в Самарре все еще есть, – прибавила София. – Люди, творящие Зе-Эс. Но это преступники. Время от времени правительство ловит одного из них и в назидание другим примерно наказывает его. Или ее.
Джинксу хотелось спросить, что с ними делают, но, взглянув на Софию, он понял: не стоит.
– Магия портит людей, – продолжала София. – Посмотри, что она сделала с Симоном.
– А он разве не всегда был таким? – спросил Джинкс.
Похоже, этот вопрос ее удивил:
– Каким?
Как на это ответить, Джинкс придумать не смог.
– Значит, ты одна из тех, что сидят в храме? Из ученых?
– Да. Я профессор урвальдоведения. – София улыбнулась. – Много лет изучала урвийский, но до знакомства с Симоном не знала никого, кто говорил бы на этом языке.
Она встала.
– Пойду, посмотрю, как он.
– Ты не похожа на них, – сказал Джинкс.
И этим удивил ее снова:
– На кого?
– На тех ученых, которые сидят там, читают книги, а на самом деле ничего и знать не хотят.
Он взял свечу, вышел за Софией из мастерской.
– Ну, не все они такие. Знать они хотят многое, просто дело в том, чо… – она взглянула на стену, за которой скрывалась Самарра. Свеча отбрасывала на камень желтый круг света. – Я не хочу, чтобы ты возвращался туда, Джинкс. Пообещай мне.
– «Просто дело в том…» – в чем? – спросил он. – Что ты хотела сказать?
– Просто трудно изучать что-либо, когда все уже знаешь, – улыбнулась София. – В этом проблема ученых. Некоторых из них.
– А-а, – протянул Джинкс.
Он повернулся к кухонной двери, но София поймала его за руку:
– Ты не пообещал.
Джинксу хотелось спросить, почему он вообще должен что-то обещать. Но София смотрела на него так твердо, что ему удалось произнести лишь одно:
– Ладно.
– Словами, пожалуйста, – потребовала она тоном, в котором вновь зазвенело железо.
– Обещаю, – сказал Джинкс. А затем, поняв, что и этого недостаточно: – Обещаю не возвращаться в Самарру.
И словно дверь в просторный мир захлопнулась перед ним. Он пошел за Софией на кухню, чувствуя себя так, точно попал в ловушку.
Симон был еще жив. Он лежал без чувств на остывшей лежанке, и у Джинкса, увидевшего эту картину, засосало под ложечкой, как если бы все вокруг перевернулось вверх дном. А что, если Симон умрет?
– Я посижу с ним, – сказала София. – А тебе лучше пойти поспать.
Джинкс подумал – может, предложить посидеть вместо нее? Но вдруг у Симона снова пойдет кровь? Или он дышать перестанет? Что тогда делать? Джинкс этого не знал. И потому поднялся в свою комнату, в которой и не спал-то никогда, и присел на кровать. Облачко пыли взвилось над ней. Каменные стены комнаты наводили на мысль о гробнице. Когда-нибудь Симон, конечно, умрет, пусть и не сегодня. Умирают все. Такова главная несправедливость жизни. И он, Джинкс, тоже когда-нибудь умрет. Эта мысль заставила его встать и выйти из комнаты.
Он поднялся по винтовой лестнице к Дальновидному Окну. Небо уже светлело. За окном поплыла путаница древесных ветвей. Джинкс увидел внизу кравшегося по земле волка.
Все дело в том, что ненависти к Симону он не питал. И даже не злился на него по-настоящему. Надо бы, да Симон… ну, в общем, всегда был рядом. Трудно же злиться на человека, который все время рядом с тобой. Сказать по правде, Джинкс вроде как любил его.
Он попытался представить себе жизнь без Симона. Будет ли ему позволено остаться в этом доме? Но ему и не хотелось оставаться здесь – одному, с кошками. А София вряд ли переселится сюда, чтобы жить с ним. Может, она возьмет его к себе, в Самарру? Джинкс был бы не прочь снова увидеть ее, совсем не прочь. И сердился на Софию, которая заставила его пообещать, что он не попытается вернуться туда. Однако жить там – под жарким солнцем, без деревьев? И, что уж говорить, без магии?
В Дальновидном Окне показалась ватага троллей, бежавших по широкой тропе. Дорога троллей, Странники упоминали о ней. А ведет она к Стеклянным горам. Гор Джинкс никогда не видел. В Урвальде есть много такого, чего он не видел. Ну что же, если ему нельзя вернуться в Самарру, то можно, по крайней мере, увидеть побольше в родном лесу.
И не исключено, что где-то здесь – да, именно здесь – кроется способ узнать, что сделал с ним Симон, что именно отнял у него. Впрочем, это понятно и так – то, что Дама Гламмер называла чтением мыслей и великой магией Урвальда.
Ведь должен же быть какой-то способ вернуть ее. И если кому-нибудь, кроме Симона, он известен, сообразил вдруг Джинкс, так, скорее всего, Даме Гламмер. В конце концов, это она продала Симону корни.
Картина за окном изменилась снова. Теперь оно показывало идущую по Пути девочку. Джинкс наклонился в кресле. Да, это та самая девочка, в красной шапочке и в накидке. В руке у нее корзинка, за плечами вещевой мешок. Отправилась путешествовать. Походка ее говорила Джинксу, что девочка скорее взволнована, чем испугана, – ей не терпится узнать, что ждет ее впереди.
– Хотел бы и я уйти в Урвальд, и чтобы ничто меня здесь не держало, – сказал Джинкс.
– Хочешь – так иди, – прозвучал в его голове голос девочки.
И Джинкс понял: она права.
Глава двенадцатая
Ссора
Назавтра Симон был жив, бодр и сварлив. Джинкс отмыл полы от крови. В кухню он старался не заглядывать, из-за присутствия Симона в ней стало тесновато. Джинкс ушел в Урвальд, зарылся пальцами ног в землю, прислушался.
То, чего боялись деревья, приблизилось, и сильно. Джинкс мысленно спросил их: «Что это? Костоправ?» Деревья не ответили.
Он вернулся в дом. София сидела на лежанке – не очень близко к Симону. Вокруг них лежали книги. Одна была раскрыта на рисунке, изображавшем внутренности пронзенного мечом человека.
– Я должна вернуться в Самарру, – сказала София.
– Не уходи, – попросил Симон.
Джинкс очень надеялся, что она не уйдет. Он собирался покинуть дом, а не сидеть в нем, ухаживая за Симоном.
– Они заметят, что меня нет, – и им это не понравится.
– Да и шут с ними, – сказал Симон.
Джинкс вглядывался в них. До «бутылочного» заклинания он мог точно сказать, что думает каждый. Теперь не знал, да, похоже, и сами они не знали.
– Я верну книги на место, – сказала София. Она собрала их и ушла по коридору в потаенную часть дома.
Джинкс приблизился к лежанке. Симон лежал как раз на уровне его глаз.
– Тебе стоило бы извиниться перед ней, – сказал Джинкс.
– Большое спасибо за полезный совет, – съязвил Симон. – Я уже шесть раз извинялся. А вот тебе следует извиниться передо мной.
– За что? – Джинкс и так со слишком многим мирился, чтобы спокойно выслушивать подобную ерунду. Собственно говоря, он был уже сыт по горло – распоряжениями, тем, что его то и дело называли дурачиной, что у него отняли магию, да вообще всем.
– Я не просил тебя приходить за мной! И пока ты не пришел, мне ничто не грозило.
– О, и ты сумел бы найти дорогу назад, к моему дому, не так ли?
– Очень может быть! Но кто сказал, что я хотел вернуться сюда? Я не обязан жить здесь! Не обязан торчать в доме, делать за тебя всю работу и дожидаться, пока ты наложишь на меня очередное заклятье.
– Я учу тебя магии, а большинство людей готово заложить ради этого душу.
– Ты забрал мою магию! И это намного хуже, чем заложить душу, что бы оно ни значило. Забрал и даже согласия моего не спросил!
Джинкс спрыгнул с лежанки и кругами забегал по кухне. Внутри у него все горело от гнева, он не мог ни сидеть, ни стоять.
– Тише! Я не забирал твоей магии. И не говори об этом Софии.
– Не волнуйся! – завопил Джинкс. – Ты для того и прогнал ее, знал, что ей это не понравится, но если я скажу ей, она снова уйдет, а мне придется ухаживать за тобой.
– Скажешь что? – София вошла в кухню.
Джинкс уставился на нее, силясь что-нибудь придумать.
– Скажи правду, это сэкономит нам время, – попросила София.
– Мальчишка разозлился из-за того, что я ему не плачу, – сказал Симон. – Ну, так я заплачу.
– Я не из-за этого разозлился! И никакая плата мне не нужна! – Джинкс огляделся, выбирая, что бы такое пнуть ногой, и выбрал каменную стену. Ногу он зашиб, ну и ладно. Он снова начал нарезать круги.
– Тогда что тебе нужно? – спросила София. – Ты должен заплатить ему, Симон. Я всегда это говорила. Нельзя покупать человека за серебряную полушку и…
– Он меня не покупал! – перебил Джинкс. – Не отдал он за меня ни единой полушки. Он предложил Бергтольду полушку, а после призвал троллей, и те его утащили.
София наставила на Симона грозный взгляд:
– Так ты действительно убил его!
– Я не звал троллей. Его отчим вызвал их сам.
– Не мог он их вызвать! – заявил Джинкс. – Он ничего не смыслил в магии!
– Жадные, ожесточенные люди притягивают троллей, как кровь притягивает волков. Думаю, они просто учуяли твоего отчима.
Об этом Джинкс прежде не слышал. Может, оно и правда. Но разве Симону можно верить? Джинкс продолжал в ярости ходить по кругу.
– Так или иначе, он отвел тебя в лес, чтобы бросить там, поэтому не лей о нем слезы, – сказал Симон.
– Я и не лью о нем слезы! Просто считаю, что ты должен говорить Софии правду.
– Остановись, Джинкс, – попросила София. – У меня голова идет кругом.
Джинкс встал, сложив на груди руки и гневно глядя на Симона.
– Тебе пришлось пережить так много, Джинкс, – сказала София.
– Ах, это ему многое пришлось пережить? – усмехнулся Симон.
– Ну, надеюсь, ты не думаешь, что главные испытания выпали на твою долю, – отозвалась София. – Ты всего лишь лежал здесь…
– Стараясь не умереть от того, что меня пырнули мечом люди, на которых ты столь усердно работаешь, хоть они и приговорили меня к смерти! – Симон приподнялся и сел, что далось ему с явным трудом.
– Разве это я виновата в том, что ты нарушил наши законы? А не работать я не могу, и ты это знаешь!
Они уже кричали друг на дружку. Эхо их голосов отскакивало от каменных стен – даже кошки разбежались.
– Если бы выбирать пришлось мне, для меня на первом месте была бы ты, а любая работа на втором! – прогремел Симон. – И уж тем более работа на людей, которые приговорили тебя к смерти! Но, очевидно, так думают не все.
– Тебя приговорил суд. Храм Знания никакого отношения к этому не имеет.
– И суд, и вся Самарра принадлежат Храму Знания. Он скупил на корню все и вся. И тебя, по-видимому, тоже!
– Я не обязана оставаться здесь и слушать все это! – и София гневно направилась к коридору, который вел в Самарру.
– Еще как обязана! – Джинкс схватил ее за руку. – Симон, не выводи ее из себя!
– Это не я, а ты вывел ее из себя.
– Отпусти мою руку, Джинкс!
– Ты должна остаться и ухаживать за ним.
– Не уверена, что за ним вообще стоит ухаживать.
– Он ужасно жалел о том, что наговорил тебе в тот раз, – сказал Джинкс. – Он теперь все время на стену смотрит, это ты понимаешь? Он не хотел, чтобы ты ушла.
– По-моему, Джинкс, ты просто не знаешь, о чем говоришь, – ответила София.
– Знаю. Я же видел, что происходило в его голове. Видел, о чем он думает.
– Ах, Джинкс. Не говори глупостей.
– Я и не говорю! Ты тоже не веришь мне! Он забрал мою магию, хоть никогда и не верил, что она существует, а теперь и ты мне не веришь!
София нахмурилась.
– Что значит «забрал твою магию»?
– Заткнись, Джинкс. Ничего я не забирал.
– Нет уж, я хочу услышать об этом, – сказала София.
– Он не знает, о чем говорит! Не слушай его!
– Я отлично знаю, о чем говорю! – теперь кричал и Джинкс. – Ты нарочно раздобыл у Дамы Гламмер корни, которые позволили заколдовать меня! Она же сказала, что ни для какой благой цели они не годятся! И ты разрисовал пол знаками, и произнес заклинания, и я взлетел к потолку, а ты забрал мою магию и засунул ее в бутылку, – ради этого ты и прогнал Софию, ты знал, она остановит тебя, а теперь просто врешь!
В наступившем за этой тирадой звенящем молчании Джинкс понял, что однажды сказанное назад не воротишь.
София повернулась к Симону.
– Ну что?
– Все было не так, как ты думаешь.
– Все, с меня довольно. Я ухожу, – отрезала София.
– А меня ты выслушать не желаешь? – спросил Симон.
– Нет, тебя я уже наслушалась, на всю жизнь хватит.
– Ты не можешь уйти! – сказал Джинкс. – Я не сумею ухаживать за ним, он умрет.
– Что же, тогда он не будет и дальше заклинать невинных детей и убивать их приемных отцов, – сказала София.
– Я не невинное дитя, – возразил Джинкс. – А мой отчим только и знал, что лупить меня да морить голодом.
– Но это, конечно, не так дурно, как творить волшебство, – вставил Симон.
– Ты не можешь уйти, София, не можешь оставить его умирать, если ты сделаешь это, то будешь ничем не лучше него.
– Вот уж спасибо, – фыркнул Симон.
– Ты совсем не изменился, Симон, верно? – сказала София. – Практиковаться на мальчике в магии смертной силы…
– К магии смертной силы я не прибегаю никогда! – воскликнул Симон. – Если бы ты хоть что-то понимала в магии, которую ты знать не желаешь…
– Что такое магия смертной силы? – встрял Джинкс.
– …то узнавала бы результаты магии смертной силы с первого взгляда. А то, что я сделал, было сделано ради его безопасности.
– Послушать тебя, так ты никогда ничего дурного не делал, – сказала София.
– Что такое магия смертной силы? – еще раз спросил Джинкс, чувствуя, как в душе поднимается паника.
– Магия, в которой используется человеческая жизнь, – ответила София, гневно глядя на Симона.
– Так я же не умер! – сказал Джинкс. – Значит, он ничего такого со мной не сделал.
– Мальчик защищает тебя, – заметила София. – Похоже, ты применил заклятье, которое позволяет управлять его мыслями.
– Нет такого заклятия, – ответил Симон. – А защищает он меня потому, что я прав.
– Я его не защищаю! – воскликнул Джинкс. – Он забрал мою магию. Я же тебе сказал. И я хочу ее вернуть. Я отправлюсь в Урвальд и найду ее там!
– Тебе нельзя в Урвальд, – сказала София.
– Если он хочет, можно, – сказал Симон. – Иди, мальчишка.
– Симон! Не отпускай его. Это слишком опасно.
– Жизнь вообще опасна, – сказал Симон. – А молодому человеку полезно повидать свет.
– Там же какие только чудища не водятся! – ахнула София. – Его могут убить.
– Он умеет обращаться в невидимку, превосходно с этим справляется, – ответил, снова ложась, Симон. – И хорошо знает лес, не боится его, в отличие от большинства людей. Вбил себе в голову дурацкую мысль, что деревья разговаривают с ним.
– Я не могу поверить, что ты позволишь ему уйти!
– Придется, не так ли? Он мне не раб, – сказал Симон. – Если ему не по нраву то, что он от меня получил, пусть идет.
– Может быть, он хочет вернуться к своим, – предположила София.
– Не хочу я никуда возвращаться, – заявил Джинкс. – Я хочу вернуть мою магию.
– Где находится его прогалина? – спросила София.
– Не знаю, – ответил Симон. – Ко времени, когда я нашел его, он уже заблудился.
Читать бесплатно другие книги:
