Бумерит Уилбер Кен

– Ладно. Но почему?

– Давно ко мне не подкатывали двадцатилетние парни, – весело рассмеялась она.

Я покраснел ещё гуще.

В большом кафетерии справа за сценой собрались почти все выступавшие в тот день: Морин, Карлтон, Пауэлл и Джефферсон.

– Привет, дорогие. Это Кен Уилбер, местный компьютерный гений, который считает, что человечество уже в прошлом.

– Да нет, это не так, ну, не такое человечество, как вы – это точно… и не другое… просто все эти люди, которые, в общем-то…

– Кен, присядь.

– На эти темы так сложно говорить, – объяснял Джефферсон, – потому что большинство благородных идей, которыми руководствуются все либеральные и заботливые люди, включают в себя другие идеи, которые эти люди, по их собственным словам, презирают.

– Например, иерархии.

– Да, например, иерархии, универсальные истины, стадии развития и всё остальное, что так ненавидит зелёный. В итоге зелёный презирает всё то, что могло бы его спасти.

– Но это касается всех уровней развития, – заметила Карлтон, – тут ты слишком суров с зелёным. Каждый уровень развития «ненавидит» все последующие. Красные думают, что синие – неудачники; синие думают, что оранжевые – безбожники, которым суждено гореть в аду; оранжевые думают, что зелёные – чокнутые плаксы; зелёные думают, что жёлтые – грубые, авторитарные и бездуховные засранцы. Ну и что в этом нового? – рассмеялась она.

– Это справедливо, – согласился Джефферсон. – Я только хотел сказать, что мы в ИЦ в основном имеем дело с переходом от зелёного к жёлтому, от первого порядка ко второму, и поэтому нам часто приходится сталкиваться с зелёной враждебностью. Как говорит нынешняя молодёжь, это так иронично.

– Да, это просто грандиозная шутка надо всеми нами, – ухмыльнулась Лиза Пауэлл. – Зелёный ненавидит жёлтый. Какая удача. И каждый раз, когда мы говорим что-то жёлтое, зелёный считает, что это красное, эгоцентрическое, высокомерное, авторитарное, дискриминирующее, сексистское, расистское, бесчувственное и чёрствое. Зелёный ненавидит жёлтый, но штука в том, что попасть на жёлтый уровень можно лишь пройдя через зелёный! Это просто невероятно! Такой милый маленький божественный розыгрыш, ты так не думаешь, Кен?

– Да, конечно, я много думаю.

– Нет, дорогой, я не про то, думаешь ли ты вообще, – поправила Джоан, – а про то, считаешь ли ты это милым маленьким божественным розыгрышем?

– Несомненно!

– Ну, с этим разобрались. А вот моя вторая любимая мозоль, – продолжил Джефферсон. – Как вы знаете, ступив на эту стезю, я всерьёз считал, будто привлечение достаточного количества фактов и доказательств и грамотная презентация – то, что Хабермас называл «ненавязчивой силой лучших аргументов» – позволяет победить в любом споре. Но так не бывает, никогда не бывает.

– Бывает, но не часто, – поправила его Карлтон, отчетливо произнося каждое слово. – И ты сам знаешь почему. Человек, находящийся на синем уровне, не может согласиться с тем, что говорит зелёный, и даже понять то, о чём он говорит. И поэтому синий никогда не согласится с зелёным. Чтобы это произошло, синий должен развиться до оранжевого, а затем до зелёного. Большинство «интеллектуальных споров» невозможно разрешить с помощью объективных фактов и свидетельств, ведь разногласия происходят из-за того, что принимающие участие в споре субъекты находятся на разных уровнях сознания. Синему может понадобиться десять лет, чтобы развиться до зелёного уровня, и пока этого не случится, он не поймёт зелёного и не согласится с ним. – Карлтон проглотила немного салата и добавила, – С жёлтым и зелёным то же самое. Не важно, сколько фактов и доказательств с жёлтого уровня мы демонстрируем зелёному – он никогда с нами не согласится. Так что польза от «диалога» на эти темы практически нулевая.

– Да, это наша вечная проблема, – добавила Джоан. – Со всеми уровнями одно и то же. Если мы знакомим оранжевый или зелёный с идеями второго порядка, они смотрят на нас как на сумасшедших. Но ведь ещё и когда мы представляем идеи третьего порядка людям со второго порядка, они думают, что мы рехнулись. Со мной тоже такое бывает: когда я слушаю кого-нибудь вроде Далай-ламы, какие бы проблески третьего порядка у меня при этом ни возникали, я знаю, что до настоящего понимания его слов я ещё не доросла.

– Именно в этом проблема доказательства существования Бога, – вырвалось у меня, и я тут же об этом пожалел. Все за столом замолчали и медленно повернулись ко мне. На лицах читался вопрос: «Что это было?»

– Если я правильно понял Джоан, то есть доктора Хэзелтон, – я снова густо покраснел, – Бога можно обрести через сдвиг сознания, трансформацию сознания, переход на третий порядок. И когда вы пройдёте эту трансформацию, то сможете напрямую увидеть или постичь Дух. Но если такая трансформация ещё не произошла, никакие факты и свидетельства не будут иметь для вас ни малейшего значения. Вот почему нет объективных доказательств существования Бога. Есть только субъективная трансформация.

Полная тишина.

– Нифига себе, Джонзи, этот малыш довольно умён для белого парня, – рассмеялся Джефферсон. – Итак, Кен – ты ведь Кен? – ты уже прошёл через эту трансформацию?

– Да нет, мне до неё ещё далеко. Мой максимум – это жёлтый, да и то только по праздникам. К тому же у меня есть эта теория… хотя, наверно, она не стоит вашего обеденного времени.

– Пожалуйста, продолжай, Кен, – попросила Карлтон. Она дотронулась до руки Пауэлл, и я почувствовал, как по моему телу пробежал ток.

– Ну ладно, – я встряхнул головой, чтобы собраться. – У меня есть теория, что ИИ – искусственный интеллект – доберётся до третьего порядка быстрее людей и послужит для всех нас точкой Омега, магнитом, который потянет нас к окончательному пробуждению.

– У Кена есть ещё одна идея, – добавила Джоан с материнской улыбкой, что, вообще-то, было ужасно унизительно, потому что если ты влюблён в женщину, то уж точно НЕ хочешь, чтобы она думала о тебе как о друге или, что ещё хуже, как о сыне, – он считает, что люди будут жить газиллион лет, и поэтому в какой-то момент им придётся обратить собственный взор внутрь себя и начать развивать своё сознание до третьего порядка, и поэтому… как там дальше?

– Поэтому углеродные и кремниевые формы жизни понесутся наперегонки к третьему порядку, к точке Омега, и тот, кто доберётся до неё первым, втянет в это окончательное пробуждение, которое на самом деле будет полным пробуждением вселенной, всех остальных.

Пятнадцать секунд тишины.

– Господи правый, я чувствую себя старухой, – сказала Карлтон.

– Это потрясающе, – сказал Джефферсон, быстро сориентировавшийся в моем сценарии. – Это настолько дико, что даже кажется отчасти осмысленным. Хотелось бы знать, насколько мы уже продвинулись с ИИ. Ведь, кажется, он пока не умеет даже интерпретировать повседневные явления.

– Это правда, не умеет. Но наши люди говорят, что до создания машин с человеческим уровнем интеллекта осталось примерно 30 лет. Как ни странно, через эти же 30 лет биологи прогнозируют резкое увеличение продолжительности человеческой жизни. Так что моя идея в том, что две эти эволюционные ветви – углеродная и кремниевая – примут участие в гонке к наивысшему уровню сознания.

– Господь всемогущий, тридцать лет, – произнесла Карлтон. – Интересно, продержится ли человечество так долго.

– Вот поэтому я здесь! – взволновано добавил я. – Как говорит Джоан, то есть доктор Хэзелтон, – я покраснел гуще прежнего, – сначала нужно добраться до второго уровня!

– Я никогда этого не говорила, Кен. То есть я совершенно с этим согласна, но я этого не говорила.

– Не говорили? Вы уверены? Ну, ээ… наверно, это было в моём воображении.

Кто-нибудь, пристрелите меня.

Поколение юного Кена, возможно, станет первым интегральным поколением в истории. Одна мысль об этом будоражит воображение. Станет ли моё поколение Моисеем, который будет наблюдать, как они войдут в Землю Обетованную? А может быть, некоторые из нас тоже найдут путь в Интегральную Землю? Уверен, что так и будет. Моё поколение, мои дорогие, мои милые, многие из нас смогут пройти этот путь, если нам удастся совладать с самими собой. Наше секретное оружие? Вторая половина жизни… вторая половина жизни.

Юный Кен думает, что боты доберутся туда первыми. Это возможно, но мне кажется, мы сделаем это по старинке, в мире человеческой плоти. Он говорит, что продолжительность человеческой жизни увеличится практически до бесконечности – прекрасно, у нас будет больше времени, чтобы пробудиться, а мы пробудимся, я в этом уверен. Это будет открытие Открытого, одинокий полет к Единственному, воскрешение точки Омега, бесконечно лучезарной и слишком яркой, чтобы быть увиденной.

Кен не понимает лишь одного: его собственное пробуждение уже не за горами. Он медленно и неуклонно приближается к своей омеге.

Мне на помощь пришла Пауэлл.

– Не могу точно сказать, доберётся ли ИИ до третьего порядка – я не настолько разбираюсь в теме. Но я полностью согласна, что это не будет иметь никакого значения, если существенная часть человечества в ближайшее время не достигнет второго порядка. Если наши правительства не начнут действовать, руководствуясь глобальным сознанием, то есть, если не увеличится доля людей с сознанием второго порядка, то мы сами сметём себя с этой планеты, захлебнёмся в отходах, заразим себя неизлечимыми болезнями, затерроризируем себя до смерти или придумаем какой-нибудь ещё увлекательный общий кошмар. Все основные проблемы сегодняшнего мира – экологический кризис, биоинженерия, наноробототехника, международная денежная политика, ядерный терроризм и всё в этом духе – это глобальные проблемы, а глобальные проблемы требуют глобального понимания, то есть интегрального сознания второго порядка. Всё остальное может только ухудшить ситуацию! – Она начала распаляться, и это заставило всех улыбнуться. Похоже, каждый вспомнил о собственной способности страстно, иногда даже слишком страстно вгрызаться в тему.

– Именно поэтому мы все собрались и создали ИЦ, – добавила Пауэлл. – Это попытка найти интегральные решения проблем современности, ведь до сих пор все предлагавшиеся решения относились к первому порядку, а такой ограниченный подход может лишь навредить, серьёзно навредить.

– Не поспоришь, – отозвался Джефферсон. – Мы все озабочены этими проблемами, Кен. И особое внимание мы уделяем последнему препятствию на пути ко второму порядку. Как ты знаешь из лекций, мы называем это препятствие бумеритом. Разумеется, все мемы первого порядка являются препятствиями на пути ко второму порядку. Но последнее и самое важное препятствие – это зелёный, поскольку, оттолкнувшись от него, можно допрыгнуть до интегрального сознания второго порядка. Самое интересное, что происходит сейчас в мире – это противостояние зелёного и жёлтого.

– Могу я ещё кое-что сказать? То есть, спросить. Я и мои друзья хотим знать и постоянно спрашиваем себя: а какова наша форма бумерита? Как выглядит фиксация моего поколения на зелёном уровне?

Джефферсон подвинулся ко мне.

– Запомни несколько простых вещей, – мягко улыбнулся он. – Бумерит – это всего лишь постмодернистская версия флатландии. Ты ведь знаешь, что такое флатландия?

– Конечно, это отрицание спектра сознания, отрицание уровней реальности. Сведение всего к одному уровню.

– Совершенно верно. Во флатландии бумеров обитает раздутое эго. Так? А в вашей версии флатландии обитает пассивное отношение к происходящему, так называемый пофигизм. Большое эго во флатландии, пофигизм во флатландии – но эта сраная флатландия всё равно одна и та же, ясно?

– Ясно. Я это хорошо понимаю, потому что занимаюсь ИИ, а там повсюду сплошная флатландия. Мы программируем в компьютеры интеллект флатландии, и это довольно жутко.

– Да, жутко, – согласился Джефферсон. – Но в любом случае, если у твоего поколения получится переступить через себя и своё гордое ничегонеделание, вы просто влетите во второй порядок. Ты же знаешь, что иксеры и игрики могут стать первым в истории интегральным поколением?

– Знаю. Жёлтые детки! – добавил я, к счастью, догадавшись не упоминать, где я впервые услышал эту фразу.

– В сексуальном плане, всё начинается вот с чего, – говорит она. Прекрасная обнажённая женщина стоит перед классной доской с кусочком мела в руках и рисует графики.

– Если хочешь единения со всем космосом, а не с одним женским телом, тогда не смотри на гору – будь ей. Давай попробуем: почувствуй моё обнажённое тело. А теперь точно так же почувствуй весь мир, простирающийся перед тобой. Вступи в эротический союз со всем, что возникает и проявляется.

До этого я никогда не присутствовал на лекции совершенно обнажённого профессора. Я пытаюсь задать умный и уместный вопрос.

– Скажите, Доктор, если я, мужчина, могу достичь единства с миром таким способом, то как его может достичь женщина?

– Немного иначе. Вы, мужчины, проникаете в мир до тех пор, пока не сольётесь с ним, женщины принимают мир до тех пор, пока не сольются с ним. И те и другие приходят к одинаковому единству, но из-за биологических различий в отправной точке – немного разными путями. Ты начинаешь с автономии – она начинает с отношений, но вы оба заканчиваете единством со всем, что возникает в каждое мгновение.

– Да, да, ну конечно.

Марк Джефферсон вышел на сцену. Слайд № 3: «Анти-иерархическая иерархия».

– Ещё одно архетипическое положение бумерита, наряду с универсальной атакой на универсальные истины, – начал Джефферсон, – это крайняя агрессия по отношению к иерархиям – агрессия, носящая иерархический характер.

Слушатели посмеялись, пошумели и заняли свои места, приготовившись к послеобеденной сессии.

– В словаре «иерархия» определяется как «любое ранжирование ценностей». Чарльз Тэйлор (Charles Taylor), наряду со многими другими, убедительно объяснял, что человеку необходимо ранжировать ценности, и в первую очередь потому, что мы живём внутри контекста, встроенного в бесконечное множество контекстов, каждый из которых даёт новый смысл, а значит, и новую ценность нашим жизням. Мы не можем не ранжировать ценности, но можем делать это достойно: честно и открыто, не пытаясь притвориться, будто не ранжируем ценности.

– Таким образом, даже у самых яростных критиков иерархии есть собственная иерархия: они ставят отсутствие ранжирования ценностей выше ранжирования. Иными словами, их иерархия ненавидит иерархии. – И тут Джефферсон изобразил испорченную девочку-подростка: – Ранжирование – это, ну типа, просто суперотстой, – заставив слушателей рассмеяться.

– Как и в случае с универсальным отрицанием универсальных истин сие лицемерие позволяет бумериту громогласно осуждать всех за то, чем занимается он сам. Ведя нечестную игру, бумерит легко побеждает в споре, ведь обвиняя других, он получает над ними моральное превосходство.

– Ах, сладкий мальчик, разве ты не знаешь, что я живу ради твоего счастья?

– Вообще-то нет, Хлоя, я этого не знал.

– Я живу ради твоего счастья. Какой вывод ты можешь из этого сделать?

– Ээ… Что ты истратила небольшое состояние на терапию?

– Глупый мальчик, я никогда не ходила к психотерапевту, хотя родители умоляли меня об этом. Нет, это значит, что, как говорят радикальные феминистки, меня, женщину, определяют отношения как способ бытия, в то время как тебя, мужчину, определяет автономия.

– Я этого не знал, Хлоя.

– Но это так, Кен. Так почему бы тебе…

Jimmy Eat World играют «Caveman» и «Robot Factory»[117], и удары музыки сотрясают мой изорванный в клочья, трясущийся мозг, слишком заваленный объектами, чтобы понимать, где он находится.

– Отличное начало, а теперь иди сюда, – говорит голая женщина-профессор.

– Если бы это было единственным следствием анти-иерархического лицемерия, вред от него был бы минимален, – продолжил Джефферсон в том же, взятом с самого начала темпе. – Иметь убеждения, которые противоречат сами себе, это не преступление. Настоящая проблема состоит в том, что, осуждая иерархии ценностей во имя плюралистической свободы, эта позиция агрессивно препятствует развитию сознания, которое когда-то позволило зародиться самому плюрализму.

– Сама способность достоверного понимания реалий плюрализма и многообразия требует, как мы уже видели, иерархического развития постформальных мыслительных способностей. Человек должен вырасти и эволюционировать от эгоцентризма (бежевый, пурпурный, красный) и социоцентризма (синий, оранжевый) до мироцентризма (зелёный, интегральный). И хотя все эти стадии важны для спирали развития в целом, каждая следующая обладает бльшими возможностями включения, приятия, заботы и всё меньше склонна к дискриминации. Иерархическое развитие от эгоцентризма и этноцентризма к мироцентризму, по сути, подразумевает ранжирование ценностей, в котором предпочтение отдаётся большей заботе, участию и сострадательному приятию, и увеличение способности к включению на каждой последующей стадии.

– Но происходит странная вещь: очень высокий уровень зелёного плюрализма, возникший в результате прохождения как минимум шести основных стадий иерархической трансформации, вдруг начинает отрицать все иерархии и сам путь, по которому нужно было пройти, чтобы достигнуть того высокого положения, в котором находится он сам. Таким образом, он отказывается способствовать чей-либо ещё иерархической трансформации и, как следствие, распространяет своё эгалитарное принятие на все состояния, какими бы неглубокими и нарциссическими они ни были.

– В сущности, утверждается следующее: нет нужды развивать способность к плюралистическому видению. Оставайтесь в своём эгоцентрическом или этноцентрическом мире – кто я такой, чтобы вас судить? Пора покончить со всем этим мерзким ранжированием и взять на вооружение объединение и связывание! Настораживает то, что при этом остаётся в стороне один факт: чтобы объединять и связывать реалии, вы должны для начала увидеть их. Человек, находящийся на этноцентрическом уровне, может объединиться только с себе подобными, и чтобы это изменилось, ему необходимо вырасти до мироцентрического уровня, то есть подняться выше в иерархии развития.

– Поэтому с психологической точки зрения, положить конец расизму, этноцентризму и угнетению можно только при условии иерархического развития от пурпурного до красного, затем до синего, до оранжевого, до зелёного и, наконец, до интегрального. В сущности, громогласное осуждение иерархий – это осуждение самого развития. Так что, осуждая иерархии, вы неявным образом поддерживаете этноцентризм, расизм и сексизм.

– Именно это делают политкорректные зелёные либералы, активно борющиеся с ранжированием ценностей и иерархиями, а значит и с подлинным расширением сферы сострадательного приятия. В результате их деятельности как никогда прежде распространилось интеллектуальное прославление этноцентрических предубеждений, расизма и ненависти. Конечно же, они этого не хотели, и, конечно же, они этого добились.

– Если вместо одной женщины ты хочешь весь космос, делай так, – говорит голая женщина-профессор. – Ты внимательно слушаешь?

– Да, да, конечно. Всё, что вы говорите, чертовски верно.

– Вместо того чтобы проникать в объект снаружи, осознай, что ты внутри, почувствуй свою возлюбленную как субъект восприятия, как носителя сознания.

– Да, да, точно.

– Я серьёзно, Кен. – К моему ужасу, на лице профессора постепенно проявляются черты Джоан. – Пойми, милый, объекты никогда не смогут слиться воедино – они обречены вечно трахаться, сталкиваться и врезаться друг в друга, создавая колючее трение, которое ошибочно считается удовольствием. Это всё, на что способны сознаваемые объекты, разделённые временем и пространством. Но сознающие субъекты могут слиться в глубочайших объятиях, в неразрывном союзе с искрящейся Вселенной. Субъектам доступно единение с бескрайним небом – вот так, видишь? Вот так…

Я свободно лечу под экстази через оптоволоконную сеть, наполненную светом, исходящим из самого центра мира; это сияющее путешествие, избавляющее от всех ограничений, как от старой кожи, сброшенной космической змеёй; это бесконечный, искрящийся и мерцающий трепет, пронизывающий весь космос. И всё это я. Эротический союз с целой вселенной не оставляет от меня и следа в этом лучезарном путешествии по микрофотонному шоссе прямиком в сердце Бога.

Я делаю шаг назад и смотрю на небо. Я смеюсь и плачу и снова смеюсь.

На сцену вышла Маргарет Карлтон. На стене загорелся слайд № 5: «Не синий, не оранжевый, не зелёный».

– И не коричневый, – добавила Ким.

– О чём это? – Я попытался почувствовть себя, обнаружить себя здесь, на этом стуле и собраться.

– Сейчас Карлтон по-настоящему зажжёт.

– Это хорошо или плохо?

– Она просто потрясающая. И эта часть потрясающая.

– Понятно.

Такой мощный ум в такой хрупкой оболочке, подумал я. Карлтон заговорила.

– Один из создателей спиральной динамики и основателей Интегрального центра Дон Бек проанализировал решения, принимаемые в международной политике, с точки зрения меметического анализа и пришёл к выводу, что «за последние тридцать лет зелёный мем принёс больше вреда, чем любой другой мем». Как такое возможно?

– Сэмюэл Хантингтон (Samuel P. Huntington) в своей книге «Столкновение цивилизаций» («The Clash of Civilizations») говорит о том, что мир разделён между девятью противостоящими друг другу мировоззрениями или цивилизациями: западной, латиноамериканской, африканской, исламской, китайской, индусской, православной, буддистской и японской. Как мы уже знаем, Бек и Кован обнаружили, что на зелёном уровне находится менее 10 % населения планеты, и эти 10 % практически полностью состоят из представителей западной цивилизации. Этот вывод ставит в затруднительное положение зелёных мултикультуралистов, защищающих все цивилизации, кроме Западной.

Карлтон помолчала, как будто дожидаясь, пока слушатели прочувствуют всю неловкость ситуации.

– Обратите внимание на цифры. Около 10 % жителей Земли находится на зелёном уровне, а это примерно 20–25 % Западной цивилизации, поскольку практически весь зелёный плюрализм и прославление многообразия сосредоточены в западных патриархальных индустриальных странах. Но всем нам хочется, чтобы на зелёном уровне было ещё больше людей! Чтобы они встали на путь к интегральному, верно?

– Но прежде чем люди в этой или других странах доберутся до зелёного, они должны пройти в своём развитии через пурпурный, красный, синий и оранжевый уровни. Особенно важным в этой последовательности является синий мем, представляющий собой важнейшую конвенциональную структуру, отделяющую доконвенциональные и эгоцентрические области (бежевый, пурпурный, красный) от постконвенциональных и мироцентрических (зелёный, жёлтый, бирюзовый). Дети, которые в процессе роста и развития не получают прочной синей структуры, включающей строгую, но не жестокую дисциплину, заботливую, но требовательную любовь, чёткие запреты и ограничения, конвенциональные роли и правила, склонны к фиксации на доконвенциональных, эгоцентрических областях. Такие дети, как гласит конвенциональная мудрость, вырастают «испорченными».

– К несчастью, зелёный мем, руководствующийся благородным стремлением принимать всё и не дискриминировать ничего выходящего за рамки конвенциональных условностей, обычно доходит до открытых нападок на конвенциональные или конформистские уровни развития (синий и оранжевый). В сфере образования, например, зелёный выдвинул идею, что отметки унижают и дискриминируют – дайте всем по золотой звезде, откажитесь от гадкого ранжирования, не оценивайте крошку Джонни, пусть окрепнет его самооценка. Такая стратегия в большинстве случаев лишь поможет крошке Джонни крепко увязнуть в своих эгоцентрических импульсах. Иными словами, позвольте крошке Джонни разлагаться.

Занимайся любовью с субъектом, а не с объектом: трение плоти открывает путь к бесчисленным мирам светящегося блаженства, в своём сиянии я наблюдаю Экстаз, Омегу целой вселенной во всём её болезненном великолепии. Углерод и кремний умирают ради этого, несутся к этому, рассекая ночь, желая обрести блаженное, бурлящее эротическое удовольствие, это пьяное Богом состояние, растворяющее все границы мира в небе, когда-то бывшем Джоан. Я соединяюсь со всем этим в одном беспечно сверкающем взрыве блаженства – ослеплённый им, я уже никогда не увижу мир вещей.

– Что это значит, Джоан? Почему это всегда исчезает?

– Разве ты не понимаешь? Бумеры, иксеры или игрики – все вы до сих пор зациклены на себе, ведь так?

Я смотрю на небо и с ужасом вижу, что я всё ещё здесь, ограниченный человеческим телом, уныло глядящий на внешний мир.

– Ты можешь быть Богом, а можешь быть эго, которое претворяется Богом. Выбор за тобой.

– Кен, Кен? Эй, есть кто дома?

– Ким, ты веришь в Бога? В Богиню? В Дух? Ты когда-нибудь по-настоящему видела небо?

– Прости, Кен, но сейчас меня ждёт планета Земля.

Тихий голос Карлтон закрепил меня в наличной реальности.

– Обратите внимание, что в политике большинство зелёных – демократы, а большинство синих – республиканцы. И большинство зелёных демократов презирают любые проявления синего. Ирония в том, что без синего зелёного бы просто не было.

– Зелёные либералы считают, что крошка Джонни рождается чистым, свободным и любящим, что под мостовой находится пляж, но общество с его правилами и ролями подавляет и зажимает «изначальную добродетель» Джонни. Однако, как мы уже видели, крошка Джонни рождается эгоцентричным нарциссом, который, не получив в подходящий момент синей структуры, навсегда остаётся невыносимым нарциссичным засранцем.

Слушатели от души рассмеялись.

– Синие республиканцы, с другой стороны, справедливо заявляют, что обществу нужен прочный фундамент личной ответственности, конвенциональных ролей, правил, гражданского мужества и семейных ценностей. Однако многие республиканцы останавливаются на синем и оранжевом конвенциональных уровнях с их этноцентрическими предубеждениями и совершенно неразвитым состраданием, и это не позволяет им добраться до зелёного уровня, не говоря уж о сознании второго порядка.

– С третьей стороны, Основная Директива – защищать и поддерживать здоровье всей спирали развития – позволяет увидеть важность как синих структур, так и зелёного сострадания, и принять как консервативные, так и либеральные ценности – об этом мы поговорим буквально через несколько секунд. Но суть в том, что невозможно выбросить зелёный или синий, не разрушив при этом всю Спираль.

– Практически все исследователи процесса развития постоянно подчёркивают критическую важность синего мема, являющегося непременным и необходимым строительным блоком, на котором возводятся более высокие уровни развития, включая зелёный. И всё же зелёный изо всех сил старается уничтожить любые проявления синего. Как сказал Дон Бек, «зелёный уничтожает синий», и именно поэтому Бек считает, что «за последние тридцать лет зелёный мем принёс больше вреда, чем любой другой мем». Повсеместное разрушение синих структур нарушает развитие.

– Да, жёлтые детки, то есть, простите, жёлтые милленниалы, – с улыбкой произнесла Джоан. Официант принёс её салат, но она до сих пор к нему не притронулась. Она оглядела всех собравшихся за столом, а потом посмотрела на меня. – Для вашего поколения это реальная возможность. Если, конечно, вы выберетесь из флатландии.

В моём затылке до сих пор горел старый неоновый знак: ЗА ПРЕДЕЛАМИ ФЛАТЛАНДИИ ВОЗМОЖНОСТИ БЕЗГРАНИЧНЫ.

– Я хотел спросить про семинар, – сказал я. – В третьей части семинара, посвящённой интегральным решениям – она ведь завтра начинается, да? – вы будете говорить о том, что мы можем стать поколением жёлтого мема?

– Да, Кен, будем, – ответила Карлтон. – Прекрасно, правда? – Нежная улыбка смяла фарфор её кожи.

– К тому же, с этого момента мы не так давим на слушателей, – добавил Джефферсон, тихо рассмеявшись. – Странно, что они до сих пор не линчевали нашего брата. А ты как думаешь Кен: мы слишком суровы с залом?

– Гм, – я прочистил горло. – Мне сложно об этом судить – я ведь не бумер. Но Ким, – все за столом понимающе переглянулись, и я спросил себя, что это могло значить, – считает, что это необходимо. И, похоже, это хорошо работает.

Пауэлл посмотрела на Карлтон, и воздух между ними ожил.

– Возможно, мы слишком суровы во время секции про исцеление?

– Не думаю, – ответила Джоан. – Для меня главная проблема этой секции в том, что я не говорю в ней о главном значении, приписываемом слову «исцеление» зелёным мемом. Я хотела сделать это в связи с твоей презентацией про пляж под тротуаром, потому что зелёный мем обычно называет «исцелением» ошибочный поиск изначальной добродетели, якобы оставшейся в нашем прошлом. Не в будущем, а в прошлом. Именно поэтому зелёный так подвержен регрессии, бумериту и злобному зелёному мему со всеми вытекающими последствиями.

– Не понимаю, – неуверенно вставил я.

Джоан снова посмотрела на меня с той же отвратительной материнской улыбкой.

– Ты уже знаешь три главных негативных слова, которые зелёный употребляет чаще всего: низвержение, трансгрессия, деконструкция. Но у зелёного есть и три позитивных слова: трансформация, диалог, исцеление. Если ты слышишь одно из этих слов, ты почти наверняка столкнулся с зелёным мемом.

– И с бумеритом, – добавила Пауэлл.

– Да. С бумеритом, потому что… в общем, «трансформация» означает, что любой мой чих может трансформировать весь мир. А «диалог»… ну, диалог – это, по мнению зелёного, решение любой проблемы. Если мы соберёмся, поговорим, поделимся чувствами и будем при этом открыты и внимательны, то всё будет славно, мы обретём мир и гармонию.

– Разумеется, диалог очень важен, – продолжила Хэзелтон, – но зелёный всё немного испортил, потому что хотя обмен чувствами в ходе диалога хорошо отражает зелёные ценности, это совсем не то, что нужно пурпурному, красному, синему или оранжевому. Так что диалог превращается в ещё один способ, которым зелёный с невинным выражением «я просто хочу помочь» навязывает другим свои ценности.

– В ходе нашего семинара «Матрица для второго порядка», разработанного специально для зелёных, мы целых три дня не даём им говорить о чувствах. Для этого мы просим их использовать только такие предложения, в которых отсутствует слово «я». Господи боже, к концу третьего дня они еле дышат, – сказала Пауэлл. Все улыбнулись и закивали головами.

– То же самое с понятием исцеления, – добавила Хэзелтон, – по-настоящему благородные побуждения снова переворачиваются с ног на голову. Потому что…

Джефферсон осторожно перебил Хэзелтон.

– Взять хотя бы расовый вопрос в США, – сказал он. – Сколько раз вы слышали, что мы должны «оздоровить межрасовые отношения»? Вот именно, вы слышите это постоянно. Но нам совершенно не нужно оздоровлять межрасовые отношения в этой стране. И знаете почему? – спросил он, глядя на меня.

– Я? Ээ… нет, вообще-то не знаю – я думал, нам на самом деле нужно их оздоровить.

– Тогда послушай, Кен. Когда я говорю, что мне необходимо «оздоровление», то подразумеваю, что вчера я был здоров, а потом заболел, и теперь мне необходимо восстановить здоровье. – Джефферсон помолчал, оглядел всех за столом и внезапно воскликнул, – Но межрасовые отношения в этой стране никогда не были здоровыми! Поэтому здоровье не может быть восстановлено! Гармоничные межрасовые отношения, если они вообще возможны, ещё только должны возникнуть, и они будут необычными, новыми для этой страны. Они требуют не оздоровления, а развития! – И он ударил кулаком по столу. Послышалось резкое и громкое «бух».

Заговорила Джоан.

– Да, Марк, именно это я имела в виду и хотела рассказать на своей сессии. «Исцеление» – это просто ещё одна версия «пляжа под тротуаром». Оно подразумевает, что когда-то у нас были здоровье и гармония, которые мы потеряли и теперь должны вернуть. Но, как ты уже сказал, у нас их никогда не было, так что эта метафора только вводит людей в заблуждение.

– Да, и это проблема, – согласилась Пауэлл, – потому что зелёный снова получает возможность отрицать необходимость роста, развития и дальнейшей эволюции. Зелёный считает, что если мы просто соберёмся вместе и поговорим, то сможем «исцелить» большинство проблем. Но большинство наших проблем можно решить, только если двигаться вперёд, а не назад. А чтобы двигаться вперёд и развиваться, мы должны сделать именно то, что отказывается делать зелёный: выбраться из флатландии и обратить внимание на иерархические уровни развития.

– Здесь мы имеем дело, – сказала Джоан, – с ещё одной версией противостояния возвращения к добродетели и достижения добродетели. Расовая гармония может быть достигнута, только если люди будут массово развиваться и эволюционировать от эгоцентризма и этноцентризма к мироцентризму. Ни одно общество, включая наше, никогда не знало расовой гармонии, поскольку в истории ещё не было общества, большинство членов которого находилось бы на мироцентрических уровнях развития. Поэтому мы должны бороться за достижение добродетели, а не за возвращение здоровья, которое у нас якобы когда-то было. – Она по очереди оглядела всех нас с печальной улыбкой.

– Очевидно, здесь наши мнения совпадают, – отозвался Джефферсон. – Вот почему надо быть очень, очень осторожным, когда слышишь, как кто-то говорит об исцелении Америки, исцелении планеты, оздоровлении межрасовых отношений или исцелении мира. Все эти призывы насквозь пропитаны бумеритом и, как правило, означают, что если мир примет зелёные ценности, все наши раны затянутся сами собой.

Заговорила Пауэлл.

– Господи помилуй, вместо того, чтобы научиться с уважением относиться ко всем волнам развития и выяснить, как без вреда для остальных красный может быть красным, синий – синим, а оранжевый – оранжевым, зелёный учит, что только его ценности способны установить мир во всем мире. Он даже пытался ввести поправку к конституции о «социальной ответственности», которая должна была обязать всех граждан принять зелёные ценности!

– А ещё зелёный хочет создать «Министерство мира», – сказала Карлтон с добродушной улыбкой. – Иначе говоря, министерство зелёного мема. Но не забывайте, – добавила она, – что все мемы первого порядка ведут себя подобным образом. Синий хочет, чтобы все подчинялись религиозному фундаментализму, оранжевый хочет глобального капитализма, красный хочет всех использовать… Об этом можно говорить бесконечно.

– Трансформация, исцеление, диалог. Ладно, – вставил я, – если я захочу произвести впечатление на зелёных, то устрою семинар под названием «Трансформационный диалог для исцеления планеты».

Над столом повисло угрюмое молчание. Я уже успел разволноваться, решив, что сказал что-то ужасно неуместное, но тут все покатились от смеха.

– Да, Джоанзи, он ужасно умён для белого парня.

– Послушай, – обратилась ко мне Карлтон, – позволь заметить, что сейчас все мы до сих действуем в режиме «нокаутировать зелёный». Это цель первых двух сессий семинара. Но на следующей сессии ты увидишь, что мы можем действовать совсем иначе. Дело в том, что на зелёном уровне сейчас находится всего 10 % населения, и если бы мы имели такую возможность, то увеличили бы эту цифру до 20 %, 30 %, 40 % и даже выше! На жёлтый уровень можно попасть лишь пройдя через зелёный, поэтому нам нужно, чтобы как можно больше людей достигло зелёного уровня. Все мы прекрасно осведомлены об огромном вкладе зелёного. Но этот семинар предназначен для того, чтобы помочь зелёному подняться на второй порядок, так что в нашей критике зелёного нет ничего удивительного. И очень скоро всё будет по-другому.

– К тому же, – сказал Джефферсон, – если наш Кен окажется прав, в ближайшем будущем люди начнут массово и очень быстро проходить через зелёный уровень, достигая второго порядка, верно, Кен? Их будет притягивать кремний?

– Возможно, – ответил я и потёр глаза.

– Юный Кен, на мир вот-вот опустится Окончательная Реальность. Ты это знал? Это не сон и не фантазия – это по-настоящему. Ты это знал?

– Да, я знал! Потому что, естественно, 200 000 лет в углеродном теле… это всё ускорит… тогда всё случится… но кремний – это ещё быстрее… ещё быстрее, всего через несколько лет, и так далее. Но что это будет: углерод или кремний? Кто первым найдёт Бога? Ты это знаешь?

– Да. Ты тоже хочешь это знать?

– В словах зелёного нет ничего плохого – он просто говорит их в неподходящее время.

Маргарет Карлтон продолжила презентацию. Зал, за две недели, вероятно, порядком уставший от оскорблений, оживился.

– Он неправильно выбрал время, ведь ни мир, ни даже Америка пока не готовы к зелёному плюрализму. К тому же, как верно заметил Сэмюэл Хантингтон, до нашего времени не дожила ни одна цивилизация, руководствовавшаяся зелёными принципами, но не потому, что, как считает Хантингтон, это невозможно, а просто потому, что пока на зелёной волне находится менее 20 % населения, центр притяжения культуры будет смещён к более низким уровням. Поэтому любая культура, пытающаяся насильно накормить остальных плюрализмом и мультикультурализмом, разойдётся по швам быстрее, чем вы успеете сказать «деконструкция».

– Именно это имел в виду Бек, когда говорил, что зелёный принёс больше вреда, чем пользы, и именно это так резко критикует Хантингтон. Разрушая синий, зелёный вредит всей спирали развития, делая невозможным дальнейший рост красного и пурпурного, потому что этот рост должен опираться на синюю основу. Таким образом, зелёный сильно повреждает всю спираль человеческого развития и в нашей стране, и за рубежом, и уничтожает большую часть собственных благих достижений. Если вы хотите глубже разобраться в этой важной проблеме, мы предоставим вам список книг, ознакомившись с которыми, вы сможете, скажем так, приступить к деконструкции злобного зелёного мема и причинённого им ущерба.

– Разумеется, Основная директива распространяется на все мемы, включая синий и зелёный: каждый мем является необходимой частью Спирали и должен иметь возможность внести свой незаменимый вклад и поддержать её здоровье. Намеренно или нет, зелёный повредил синюю инфраструктуру, и теперь будет крайне уместен ремонт, который должен устранить последствия того, что Джордж Буш мл. назвал «мягкой одержимостью заниженными ожиданиями». В 1960 г. неграмотными были 5 % жителей США, сейчас же эта цифра выросла до 30 %. Каковы бы ни были причины разрушения синих структур, их оказалось достаточно для дезинтеграции общества.

– Зелёные идеалы можно воздвигнуть только на прочном синем и оранжевом фундаменте. Без синего и оранжевого не будет и зелёного. Поэтому атака зелёного на синий и оранжевый по сути самоубийственна. Кроме того, поддерживая все «мультикультурные» движения подряд, очень высокий постформальный зелёный уровень поощряет другие мемы к тому, чтобы перестать расти и не развиваться до зелёного. Таким образом, чем больших успехов добивается зелёный, тем больше он разрушает себя. Чем больших успехов добивается плюрализм, тем сильнее он отвергает необходимость развития до постформальных стадий, в ходе которого и зародился плюрализм.

– Поэтому вместо того чтобы принуждать других к чувствительности, зелёному стоит последовать Основной директиве и попытаться поддержать всю Спираль развития. В конце концов, чем больше людей окажется на зелёном уровне, тем больше людей получит возможность совершить скачок в гиперпространство сознания второго порядка, где могут возникнуть и быть применены интегральные решения мировых проблем. Это не отказ от зелёного – это его обогащение, которое позволит воплотиться в жизнь мечте об интегральном сознании, когда будет достигнут второй порядок.

Маргарет Карлтон спустилась с кафедры и в первый раз за всё время семинара подошла к краю сцены. Она улыбнулась своей едва уловимой, нежной улыбкой и в течение минуты или двух молча смотрела на собравшихся.

– Понимаете, последние две недели мы критиковали зелёный с позиций второго порядка. Таким образом мы хотели снабдить вас инструментами второго порядка, которые должны позволить вам сделать шаг за пределы зелёного в вашем собственном случае. Это были две недели групповой терапии, конфронтации, повышения сознательности и света, пролитого на нашу общую тень и главный дефект нашего поколения: бумерит.

– Мы так старались задеть ваши зелёные чувства, чтобы переделать эгосинтонический зелёный мем в эго-дистонический. Эти забавные слова означают, что мы пытались помочь вам перестать идентифицировать себя с зелёным, взглянуть на него как на объект. Мы хотели, чтобы вы посмотрели на зелёный со стороны, вместо того чтобы смотреть посредством его. Ведь привязываясь к чему-либо или отождествляя себя с чем-либо, вы ограничиваете своё сознавание. Короче говоря, мы пытаемся помочь вам отказаться от привязанности к зелёному мему и достичь более высокого и широкого уровня сознания.

– А теперь, друзья мои, у меня для вас есть хорошая новость: если вы до сих пор здесь, после всех наших оскорблений, насмешек, нападок и провокаций, значит, у вас определённо есть потенциал, чтобы подняться на второй порядок – в противном случае вы бы давно покинули этот зал.

На этот раз аплодировали все. Раздавались радостные, возможно даже преувеличенно радостные возгласы.

– Но не стоит недооценивать важность зелёного. Сегодня за обедом я говорила своим коллегам, что поскольку лишь 20 % населения этой страны и 10 % населения мира находится на зелёном уровне, мы бы с радостью увеличили эту цифру до 30 %, 40 % и даже выше! Ведь из всех замечательных вещей, которые делает зелёный, важнее всего то, что он создаёт плацдарм для скачка в гиперпространство интегрального сознания второго порядка.

С энергией, которой я никогда прежде в ней не видел, Карлтон выкрикнула в зал: «Ну что, вы готовы к скачку?!»