Одноглазые валеты Мартин Джордж

Уолтон Саймонс

Меня зовут Никто

Джерри поднялся по каменным ступеням церкви Святого Игнатия де Лойола[81]. Уже более тридцати лет он не посещал церквей. Родители познакомили его со своими религиозными предпочтениями – то есть англиканской церковью, – но разрешили ему не посещать службы, когда он стал постоянно на них засыпать. Дэвид, правда, был католиком. Облик здания, по крайней мере, напоминал поздний ренессанс, который был не таким пугающим, как обычный для церквей готический стиль.

Джерри проскользнул внутрь и сел позади Кеннета и Бет. Но они его не узнают. Он был в облике старика, с обвисшей кожей, согнутой спиной и седыми волосами. Джерри надеялся услышать, как Бет обмолвится, что скучает по нему, но они молча слушали панегирик Дэвиду. Джерри хотел подняться и сказать всем, что тот, кого они оплакивают, был плохим человеком по всем мыслимым стандартам, не говоря уже о строгости католиков. Именно Дэвид стоял за преступлениями джамперов и заслужил такую участь. Джерри хотел высказаться, но не стал. Во-первых, если Бог существует, то его/ее/их этим не впечатлить. Во-вторых, у него не было никаких доказательств. Это жутко его злило. Все эти месяцы детективной работы, и никаких улик. Никто, кроме Тахиона, никогда не узнает, что он выследил Дэвида, а Тахион ратовал за конфиденциальность.

Джерри взглянул на Св. Джона Леттема, сидящего через проход. Адвокат прикрыл рот рукой и кашлянул. Его шея казалась напряженной, а лицо было бледным. Он дышал ровно, но будто неестественно. Леттем качнул головой, затем полез в карман пальто и слегка протер глаза. Джерри хотел перегнуться через скамью и сказать Кеннету и Бет, чтобы они посмотрели в сторону Леттема. Они бы ни за что не поверили в его слезы. Св. Джон был известен своей хладнокровностью.

Леттем встал, вышел из-за скамьи и направился к задней части церкви. Бет и Кеннет продолжали слушать священника. Джерри покондылял за Леттемом по центральному проходу. Ему приходилось двигаться медленно, чтобы не выходить из роли, но когда он вышел в холл, Леттема нигде не было видно.

У двери в мужской туалет стоял мальчишка. На нем был новый черный костюм, а лицо полностью покрывали черные точки. Тяжело дыша, Джерри направился в туалет.

– Прости, старик, – сказал парень, увидев Джерри. – Там занято.

– Лекарство, – сказал Джерри, начиная пошатываться. – Иначе я умру.

Парень состроил недовольную гримасу.

– Ну ладно. Только недолго.

Войдя, Джерри услышал, что в одной из кабинок кто-то всхлипывает. Даже не видя лица, он мог понять, кто это. Леттем рыдал, будто потерял собственного сына. Джерри открыл кран, чтобы помыть руки. Рыдания затихли. Джерри закрыл кран и потянулся за салфеткой. Леттем вышел из кабинки.

– Он был хорошим мальчиком, – сказал Джерри.

– Да, и правда очень хорошим. – Леттем подошел к умывальнику и побрызгал водой на лицо. Его глаза сильно покраснели. Он вышел прежде, чем Джерри успел что-либо сказать.

Джерри высунулся вовремя, чтобы увидеть, что Леттем ушел вместе с пареньком.

Что-то здесь точно было не так.

Джерри наслаждался последним куском блюда из утки, медленно прожевывая мясо. Ему и так уже пришлось ослабить ремень на один прорез, но теперь он снова натягивался.

– Боже, это прекрасно, – сказал Джерри.

Кеннет кивнул.

– О да. Я рад, что ты не отказался в последний момент.

– Я злюсь не на тебя. – Джерри сделал большой глоток горячего чая и потянулся за печеньем с предсказанием.

– Тебе нравится злиться на нее? – спросил Кеннет, его голос звучал спокойно и неосуждающе.

– Не знаю. Я просто чувствую, что она повела себя со мной необоснованно жестко. Сейчас мне это не нужно. – Джерри раскрыл свое печенье и достал бумажку с предсказанием. Он молча прочитал его.

– Что там написано?

– Ты преодолеешь многие трудности, – сказал Джерри. – Вряд ли мне это нравится. Это означает, что мне придется с ними разбираться.

– С другой стороны, может, это означает, что вы с Бет помиритесь. А это меня действительно порадует. – Кеннет прочитал свое предсказание, и его лоб наморщился.

– Что у тебя? – спросил Джерри. – «Толпа красоток протопчет тропинку к твоей двери?»

– «У хорошего человека мало врагов, у жестокого – ни одного».

Джерри состроил гримасу.

– Предсказания для восьмидесятых. Сохрани свое и врежь всем, кто станет у тебя на пути. Очень обнадеживающе.

Кеннет расплатился, и братья вышли наружу на переполненные улицы Чайнатауна. Весенний воздух полнился свежестью, к которой не примешивался даже запах мусора.

– Давай немного пройдемся, – предложил Кеннет, направляясь к Каналу.

– Я не против, – ответил Джерри, похлопав себя по животу. – Нагрузка мне не помешает, иначе прощай моя фигура, сохранившаяся со школьных лет.

– Бет говорит, что звонила тебе на прошлой неделе. Сказала, что ты что-то промямлил, но пообещал ей перезвонить. – Кеннет повернулся и посмотрел на Джерри. – Это правда?

– Да, она звонила. И да, я собираюсь ей перезвонить, когда, черт возьми, буду готов. – Джерри знал, что хреново так ее отшивать, но хотел, чтобы она немного поплатилась за свои слова. Он желал получить причитающееся. – Я не хочу больше об этом говорить. Кстати, что насчет «Никс»[82], а?

– Как скажешь. Только не ври ей, она этого терпеть не может. – Кеннет посмотрел на часы. – Может, мы успеем еще и полакомиться вафельными трубочками.

– Времени у меня как раз вдоволь…

Джерри услышал выстрелы внутри одного из зданий и вздрогнул. Из антикварного магазина вырвались трое ребят в лыжных масках и голубых атласных жакетах, и Кеннет потянул его к тротуару. Все трое держали оружие на взводе. Они остановились перед Джерри и Кеннетом. Джерри поймал взгляд пары холодных карих глаз. Парень направил пистолет через его плечо, вдаль. Другой сказал что-то по-китайски. Банда бросилась бежать по улице и нырнула в переулок. Джерри узнал их по птице, вышитой на спине жакетов.

– «Цапли», – сказал он.

Джерри поднялся, затем помог встать Кеннету. Внутри антикварного магазина кто-то кричал.

– Что ты сказал? – Кеннет внимательно посмотрел на него.

– «Белоснежные цапли». Это уличная банда. Я видел сюжет в новостях про них. – Джерри улыбнулся. – Ничто так не бодрит, как небольшая встряска. Мы должны вызвать полицию или кого-то еще?

– Уверен, их уже вызвали. Я не помню никаких сюжетов именно об этой банде. – Кеннет повел Джерри вдоль по улице. – Знаешь, до меня дошли слухи, что ты занимался кое-какой детективной работой. Некоторые люди воспринимают это очень лично. Так что, если это правда, я советую тебе прекратить. Немедленно.

Джерри не представлял, как Кеннет разузнал об этом. Бет не стала бы говорить, пусть даже она злилась на него. Может, кто-то сболтнул ему, что Джерри нанимал Экройда. Но он выслеживал Дэвида, а Дэвида больше нет. Джерри решил закинуть удочку.

– Кто такой Кьен?

Кеннет побледнел.

– Так. Это правда. Тебе лучше не знать, Джерри. Леттем намного более опасен, чем ты можешь представить. В последнее время он часто теряет самообладание, так что не стой у него на пути.

– У Леттема что-то есть на тебя, так? – Джерри не видел других причин, по которым его брат мог быть так напуган.

– Скажем так, ситуация уравновешена, но непрочна. – Кеннет схватил Джерри за локоть. – Не разрушай это равновесие. Иначе нам всем конец.

Из-за угла выскочила полицейская машина с включенной сиреной и мигающими красными огнями.

– Иди-ка домой, Кеннет. Не беспокойся за меня. Я немного побуду тут и расскажу копам, что увидел.

Еще Джерри запомнит их лица и номера значков. Позже это тоже может пригодиться.

Кеннет взглянул на Джерри с беспокойным смирением.

– Будь осторожен. Если ты попадешь в неприятности из-за этого, не факт, что я смогу тебя вытащить. Конечно, я попытаюсь.

– Я знаю. Скажи Бет, что я обязательно ей как-нибудь позвоню. – Джерри помахал брату рукой. – И не беспокойся за меня. Я привлекаю не так уж много внимания.

Кеннет слегка помахал в ответ и повернулся. Начинался небольшой дождь. Джерри пошел к полицейской машине. Если Леттем давит на его семью, Джерри что-нибудь нароет и надавит в ответ, сильнее. Вдалеке в небе пророкотал гром.

Джерри сидел в лобби, просматривая спортивный раздел в «Таймс». Он сделал свои глаза и волосы темными, кожу – более смуглой. Кости тоже стали шире и плотнее. «Никс» точно выйдут в плей-офф. Если только они не сольют в первых матчах, особенно Бостону, он будет доволен результатами.

Он ничего не нашел на Леттема. На Св. Джона даже не было досье в полиции, так что, видимо, он и правда был таким коварным, каким его описал Кеннет. Можно за ним последить и что-нибудь заметить. Все, что Джерри обнаружит, он передаст Кеннету. Таким образом, если Леттем решит повысить ставки, Кеннет найдет, чем ответить.

Лифт тихо звякнул. Леттем вышел из кабины – один. Джерри осторожно свернул газету, поднялся и вышел за ним на улицу. День был теплым и ветреным. Небо над Манхэттеном было ясным. Зато людей было много.

Леттем шел быстро, и Джерри приходилось пихать и толкать прохожих, чтобы не терять его из виду. На углу Леттем перешел через дорогу, ступив на асфальт под мигание красного светофора. Джерри растолкал толпу, но проезжую часть уже заполонило плотное движение.

Джерри стоял на углу, то и дело поднимаясь на цыпочки. Леттем сел в черный «Кадиллак», припаркованный прямо в зоне работы эвакуатора. Впереди сидели двое мальчишек, а сзади с ним – девочка. У девчонки были коротко остриженные темные волосы, и она казалась ему немного знакомой, но с такого расстояния можно и ошибиться. Она обвила руками его шею и поцеловала. Когда загорелся зеленый, они все еще целовались, а «Кадиллак» погнал вперед. Он исчез из виду прежде, чем Джерри сумел рассмотреть номер машины.

Он переоделся в мужском туалете на первом этаже. Никто не заметил, что вошедший внутрь человек совсем не был похож на того, который вышел. Никто никогда не замечал. В этом был плюс современного Нью-Йорка. Прежде чем выйти, он осмотрел себя в зеркале.

– Называйте меня просто господин Никто, – сказал он. Это имя подходило ему даже больше, чем он желал.

Тахион за что-то отчитывал Блэйза. Мальчик был похож на питбуля, безумного и готового расквитаться со своим хозяином, который только что устроил ему взбучку.

– Не сейчас, Джереми, – сказал Тахион. – Семейная беседа.

Блэйз презрительно посмотрел на Джерри.

– Да, тебе здесь не место.

Тахион вытянул свою здоровую руку и схватил Блэйза за подбородок.

– Довольно уже. Извинись перед мистером Штрауссом.

Сжав челюсти и не произнося ни слова, Блэйз с ненавистью смотрел на своего деда.

– Увидимся как-нибудь в другой раз, – сказал Джерри, пятясь к выходу.

Тахион отпустил Блэйза и сконфуженно покачал головой.

– Надеюсь, скоро. Ты просто застал меня в неподходящий момент.

Когда Джерри вышел из клиники, Морж Джуб стоял у обочины. Его гавайская рубаха ярким пятном выделялась среди серости Джокертауна.

– Ты слышал историю про парня, который играл центровым в баскетбольной команде джокеров? – спросил Морж.

– Неа, – ответил Джерри.

– Он играл, будто двухметровый, хотя в нем было всего полтора метра росту. – Губы Моржа в улыбке растянулись к его клыкам. – Купишь «Крик»?

Джерри хотел покачать головой, но увидел заголовок: ДВА ПРОИСШЕСТВИЯ С ДЖАМПЕРАМИ. Он так увлекся слежкой за Леттемом, что не обратил внимания на то, что происходит в мире.

– Конечно. – Он вытащил кошелек и протянул Джубу двадцатку. – Сдачу не ищи. Что тебе известно об этих джамперах?

Джуб пожал плечами.

– Только то, что написано в газете. О них давно не было слышно, и я думал, что эти ребята уже завязали.

– Я тоже, – сказал Джерри.

– Точно не возьмешь сдачу? – Морж еще не убрал купюру.

– Не. Просто дай мне знать, если что-нибудь услышишь. Я знаю, где тебя найти. – Джерри поднял руку, увидев заворачивающее за угол такси.

– Обязательно. Слышал историю про джокера-таксиста?

– Нет. – Джерри чувствовал, что об этом ему предстоит услышать.

Мелинда М. Снодграсс

Дьявольский треугольник

Ее пальцы, теплые и слегка сухие, переплетались с его. Каждый волнообразный скачок лошади разделял их. Кожа скользила по коже. Затем середина, где они оказались бок о бок, удерживая этот момент без возможности отступить назад.

Тахион приоткрыл глаза, провожая взглядом разноцветные огни уносящейся карусели. Музыка была слегка резковата, колонки немного шипели, но это точно был вальс. И в его снах они всегда танцевали.

Он осторожно повернул голову, и благодаря молчаливому общению, которое наладилось между ними с самой первой встречи, она тоже обернулась. Изящные черты ее лица четко вырисовывались в огнях аттракциона Кони-айленд; повязка на глаз темным шрамом пересекала ее прекрасное лицо. Уродство, да, но достойное уважения. Ранение, полученное в битве. Даже на Такис предпочли бы оставить шрамы, а не заменять больной глаз.

Музыка замедлялась, ход лошадей ослабевал до нелепого грустного вздоха – катание заканчивалось. Машинально Тах похлопал своего коня по загривку. Его искусственная рука стукнулась о дерево лошадиной фигуры с неприятным полым звуком.

Его реакция была привычной – яростной.

Его желудок смялся в тугой мяч, свернувшийся где-то ближе к позвоночнику; тошнота была не слабее физической боли. Коди взяла его лицо в свои руки, но в ее прикосновении не было нежности.

– Довольно. Ты потерял руку. Он мог распотрошить тебя. Я потеряла глаз. Пуля могла отстрелить мою голову ко всем чертям. Если ты достаточно умен, то будешь рад просто быть, черт возьми, живым.

– Извини, я нечасто превращаюсь в нытика.

– Часто. – Она улыбнулась, чтобы облегчить болезненный укол в своих словах. – Ты всегда мучаешься из-за того, что нельзя исправить. Прошлое мертво, а будущее еще не настало. Мы можем лишь жить настоящим моментом, Тахион.

Они пошли по центральной аллее. Воздух полнился ароматами масляной смазки, корн-догов, сахарной ваты. Небо над ними светилось рассеянным, молочно-белым оттенком – в облаках в вышине отражались огни Нью-Йорка. Зазывалы нахваливали свои дешевые и безвкусные лотки.

«Посмотрите на Крошку Тину, самую маленькую лошадку в мире!»

«Три мяча за доллар. Сбейте молочные бутылки, и приз ваш!»

В темноте парка раздавались крики посетителей, катающихся на ярких, неоновых аттракционах. «Прыжок с парашютом» освещал ночное небо, словно экзотическая лилия. Крохотные фигурки летели к земле, а затем их подхватывал вверх раскрывшийся парашют. Гигантский аттракцион напоминал гротескное изображение матери, собирающей детишек вокруг своего громоздкого тела.

Тахион оторвал свой взгляд от прыгающих людей и спросил:

– Так куда они собирались пойти?

– На «Молнию», – ответила Коди. – Ужасно.

– Они же мальчишки.

Пара остановилась у входа на аттракцион. Играла оглушительная рок-музыка, басы вибрацией отражались от земли. Маленькие кабинки открывались, выпуская своих трясущихся, спотыкающихся пассажиров, словно горошины из стручка. Блэйз приобнял Криса за плечо. Человеческий мальчик пошатывался, но Блэйз, чьи волосы в свете аттракционов казались почти ярко-красными, был в полном порядке. В его темных глазах светился дикий огонек, его улыбка блестела.

– Ну как тебе? – спросил Блэйз.

– Черт… это было круто, – ответил Крис. Тахион и Коди переглянулись, услышав, как мальчик грубо начал свой ответ с ругательства.

Мальчики становятся мужчинами, подумал Тахион. Такой трудный переходный период.

– Крису сколько? Тринадцать? – спросил он.

– Да, – подтвердила Коди.

– В тринадцать я только начинал ошиваться у комнат девочек.

– Неважный план. Как раз когда мальчики тянутся к девочкам, их надо разделять. – Она наблюдала, как ее сын-подросток теперь в шутку дерется с Блэйзом. – С другой стороны, учитывая всплеск гормонов в этом возрасте, может, это и неплохо – пока не начнутся специальные уроки биологии.

– У нас для этого существуют игрушки.

– Что?!

Он поймал ее мысли о возмутительных сексуальных приспособлениях.

– Не такие игрушки – живые игрушки.

– Еще хуже.

Она отошла к своему сыну, а Тахион прикусил губу. Она была сильной женщиной с сильным характером. Вдруг его легкомысленное замечание оскорбило ее? Навело ее на мысль, что он относится к ней, как к игрушке? Он поспешил вслед за троицей, раздумывая о том, как загладить свою вину.

Мальчишки шли впереди, каждый одновременно пытался привлечь внимание Коди. Блэйз выпрыгивал перед ней, пританцовывая, и возвращался назад, слегка покачивая бедрами, умудряясь при этом ни на кого не натолкнуться.

Может, его телепатические силы мощнее, чем я думаю, размышлял Тахион, рассматривая худого мальчишку. В четырнадцать лет Блэйз уже сантиметров на семь выше своего деда, его плечи явно будут широкими, как у полузащитников в футболе, а бедра узкими, как у настоящих атлетов.

И во время тренировок карате тебе уже чертовски сложно его победить, напоминал ему беспокойный голос. Тахион отбросил волнительные мысли. С тех пор как в их жизни появилась Коди, Блэйз стал вести себя намного лучше. Несмотря на то что их отношения были платоническими, в остальном они вели себя совсем как супруги. Коди то ругала, то жалела Блэйза, и ему это нравилось. Ее интерес к мальчику утихомирил его переменчивый нрав. Более того, уже несколько месяцев Тах не испытывал сильного страха перед своим внуком.

– Коди, – обратился к ней Блэйз. – Хочешь, я выиграю для тебя мягкую игрушку? Я могу это сделать. – Он махнул головой в сторону тира. Тахион подошел к ним. Ухмыльнулся Коди.

– Думаю, тебе лучше рассчитывать на меня. У меня в этом опыта побольше будет.

Блэйз нахмурился, а Тах слегка смутился. Выпендривается перед своим четырнадцатилетним внуком. Да кто здесь с кем соревнуется?

Коди презрительно хмыкнула.

– Спасибо, мальчики, но я выиграю игрушку сама.

Она позволила своим пальцам легко пробежаться по завиткам на его затылке. Тах почувствовал, будто его легкие набили камнями. Было трудно даже сделать вдох.

– Соревнование, – предложил Блэйз с горящими глазами.

Втроем мужчины последовали за Коди к тиру и сделали ставки. Она уже проверяла тяжесть оружия. Тах взял винтовку. Было странно делать все левой рукой. Несмотря на регулярные занятия три раза в неделю, ему еще долго предстояло переучиваться.

Контролер тира включил механизм, и вдоль задней стены выехал ряд огромных плюшевых медведей. Блэйз и Крис начали стрелять. У Блэйза получалось лучше, чем у мальчика-человека, но никто из них не набрал нужного количества очков, чтобы продолжить состязание. Блэйз отбросил винтовку в сторону и отошел, раздраженно бормоча что-то на французском.

К стойке приблизились Тахион и Коди. Они начали стрелять. Контролер наблюдал за их борьбой, раскрыв рот от удивления. Призовые медведи упали на все четыре лапы и укатились за прилавок. Крис раскраснелся от радости. Он крепко прижался к боку матери. Блэйз, казалось, своим пламенным взглядом пытался прожечь дыру меж лопаток Тахиона.

Тахион промазал два раза. Коди – всего один. Еще один выстрел, и он проиграет. Он прицелился, сделал вдох, задержал дыхание и спустил курок. Самодовольный, упрямый медведь остался стоять на месте. Он будто насмехался над ним. Тахион отложил винтовку. Коди продолжала стрелять. Прошло еще пять минут, прежде чем она промазала три раза.

Контролер вытащил огромного белого тигра и с поклоном отдал его Коди. Таху достался Кролик Роджер в качестве утешительного приза.

Таща за собой детей, они направились назад к главной аллее.

– И тебе не стыдно? – сердито спросил Тахион, пока они ждали Блэйза и Криса – мальчики покупали сахарную вату.

– За что?

– За уничтожение моего хрупкого такисианского эго.

– Такисианского, конечно. Мужского эго. – Она иронично взглянула на него краем глаза. – «Выиграю приз для юной леди», – дразнила она.

– Сжалься, я же однорукий стрелок.

– А я одноглазый стрелок. Хватит уже оправданий.

Но Тахион потерял интерес к подшучиванию. Он снова вспомнил тот кошмар. Фонтан крови и повсюду осколки костей. Мучения, мучения, мучения!

Тепло ее щеки коснулось его лица. Она вовремя подставила руку.

– Что случилось? В чем дело?

– Воспоминания, – выговорил он. – Мы запоминаем все более четко, чем вы, люди. Это наше проклятие. – Он провел пальцем по лбу – на глаза стекал пот. – Прости, сейчас все пройдет.

Она опустила руку и потянула к себе его протезированную ладонь.

– Ты помнишь боль?.. – ее голос затих на вопросительной ноте.

– Будто это было вчера.

– Боже, мне так жаль.

Она прикоснулась губами к его щеке. Что-то нашептывала. Он чувствовал ее теплое дыхание своей прохладной кожей и вдруг осознал, что она заключила его в объятия. С того самого дня в клинике они не заходили дальше держания за руки. А теперь она снова обнимает его. Их бедра слегка соприкасались, и он ощутил сильнейшую эрекцию.

Отходя друг от друга, они одновременно начали мямлить извинения и всякие глупости. Коди поспешила за мальчиками. Тахион отправился на поиски мужского туалета.

– Встретимся в машине, – крикнул он им, устремившись к двери, за которой он мог умыться холодной водой и продолжительно помочиться, чтобы немного снять напряжение.

Кролик Роджер растянулся на диване в кабинете. Лампа отбрасывала почти болезненный желтый свет на бумажный хаос на столе. Остальная часть комнаты находилась в тени. Тахион потер уставшие глаза, взял ручку и с трудом поставил свою подпись внизу бумаги с запросом на грант. Его протезированная рука помогала придерживать документ сверху.

Большая часть грантов перестала приходить после кровавых событий на Национальном демократическом съезде в прошлом июле. Этот грант на пятнадцать тысяч долларов поступил от крупного Франко-американского сообщества в Нью-Йорке. Пятнадцать тысяч долларов хватит на два часа и двадцать семь минут работы Мемориальной клиники «Блэйз ван Ренссэйлер», но даже несколько тысяч складывались в суммы, которые помогали спасать жизни джокеров.

Тахион услышал отчетливый быстрый стук ее каблуков по коридору. Дверь в его кабинет открылась, и Коди вошла внутрь; флуоресцентный свет из коридора проник сюда вместе с ней.

– Какого черта ты тут делаешь? Уже два часа ночи.

– А почему вы здесь, мадам Хирург?

– Мне надо было проверить пациентов.

– Мне тоже.

– Ради этих, – она махнула рукой на кипы документов, – бумаг не стоит так убиваться. – Она подошла к столу. – Людей мы либо лечим, либо хороним. С ними, – она схватила пачку бумаг, смяла и выбросила в мусорную корзину, – мы поступаем по-другому.

– Коди, веди себя прилично. – Тахион вытащил выброшенные бумаги.

Она присела на его стол. Во рту у Тахиона пересохло. В парк аттракционов она ходила в джинсах: сейчас же она почему-то переоделась в юбку. В такой позе часть бедра оставалась неприкрытой. Тахион это заметил.

Она заметила, что он заметил, и улыбнулась. Из-за повязки и шрама улыбка придавала ей опасный, хищнический вид. Но сексуальный, боже, какой это был сексуальный вид.

– В парке у тебя была чертовски неслабая эрекция, – обыденно сказала она. – Это заставило меня осознать, какие между нами отношения.