Украинская каб(б)ала Крым Анатолий
ФЕЛЬБАБА. Простите, не понял?..
ЦЫРЛИХ. А что тут непонятного? Воскрес наш Тарас Григорьевич!
(Примечание: далее последовал звук падающего тела, что и было зафиксировано дежурным нарядом государственной службы охраны. После оказания первой помощи дежурным врачом Администрации посетитель Фельбаба Г. И. был срочно доставлен с подозрением на инфаркт в клиническую больницу Феофании.
Расшифровку записи провелст. л-т Гвозденко Л. Г.)
16
Адвокат Меир Гринберг (лицензия 1876), г. Хайфа, ул. Бялик, 46/7, 3-й этаж, коричневая дверь слева, приглашает г-на Либермана С. Л. прибыть в государство Израиль для составления соглашения о разводе с Эстер (Таней) Либерман в связи с ее заявлением от 16 января 2014 года.
М. Гринберг
17
16 февраля 2014 года
Сегодня проснулся рано и, не желая беспокоить хозяина, сразу же принялся просматривать свои сочинения, даже не напившись чаю. (Не знаю, как подступиться к хитроумной плите, пылающей газом.)
Книги, особенно «Кобзарь», разных годов издания, весьма разнообразные внешним видом и ухищрениями издателей. Были такие, коим набежало более ста лет, случались издания более поздние, но меня крайне удивило, что в каждом томе не хватает некоторых стихов. Вчитавшись, я впал в крайнее недоумение, не понимая, почему в изданиях после 1917 года в трех местах слово «жид» заменено на «иудей», отчего сразу захромала рифма, а в сборниках более поздних исчезли слова «москаль» и «лях»? Сии находки огорчили меня, заставив предположить, что в разные времена в цензурном комитете заседали москальские дети, решившие поглумиться над усопшим поэтом. Я было хотел тотчас же все править, благо Семен Львович преподнес мне чудо-перо, однако книг оказалось много, а извращения встречались чуть ли не каждой странице, отчего я осерчал и решил отложить сие занятие.
Перейдя к чтению своих дневников, я уже не ожидал ничего хорошего и не ошибся в предположениях, невероятно расстроившись. Какая невыносимая казнь уготована людям публичным, а более того, литераторам, когда проныры издатели ковыряются в твоем белье, пока ты спишь, ворошат его, вынюхивая тайные грехи, в которых признаться стыдно даже себе! Да ведь для кого пишутся дневники? Для публики? Для потомков? Ни в коем разе! Для себя сии тайные записи, исключительно для того, дабы на склоне лет, когда зазвенит колокол, пробивая первый удар смертного часа, ты мог слабеющей рукой пролистать свою исповедь и, перед тем как идти на Высший Суд, взвесить свои грехи, сосчитать добродетели, а затем, швырнув откровения в пылающий камин, со спокойной душой исповедаться и отправиться к месту вечного покоя.
А что вынесет читатель из моего Дневника? «Ел, пил, спал», – как я написал 3 сентября 1857 года, возвращаясь на пароходе из ссылки. И только! И что полезного приобрело общество, узнав про мой сон, в котором явились ненавистная Орская крепость и корпусной ефрейтор Обручев? Ничего примечательного. Выходит, и душа моя спала в тот день, и ум мой спал, и не залетела в голову ни одна дельная мысль. Даже мечта, что увижу когда-нибудь застывший от мороза Петербург, что сжалятся надо мной, дозволят летом съездить на свою милую Украйну, – ничего об этом я, старый дурень, не написал, хотя и размышлял об этом сутки напролет! Вот и выставил себя курам на смех. «Ел, пил, спал». Прям животное какое! Я уж не говорю, что отдельные места и вовсе не подлежат публикации, все-таки книги лежат в домах, где обитают дети, а особо молодые девицы. А ну как они раскроют такой дневник и полюбопытствуют, что же старый сатир делал в Нижнем Новгороде во время длительной стоянки парохода? Что прочтут?! Извольте:
«Проходя мимо церкви Святого Георгия и видя, что двери церкви растворены, я вошел в притор и в ужасе остановился. Меня поразило какое-то безобразное чудовище, нарисованное на трехаршинной круглой доске. Сначала я подумал, что это индийский Ману или Вешну заблудился в христианское капище полакомиться ладаном и деревянным маслицем. Я хотел войти в самую церковь, как двери растворилися и вышла пышно, франтовски разодетая барыня, уже не совсем свежая, и, обратя(ся) к нарисованному чудовищу, три раза набожно и ко(ке)тливо перекрестилась и вышла. Лицемерка! Идолопоклонница! И, наверное, блядь».
Куда это годится, господа хорошие?! Попадись сей фрагмент на глаза юной барышни, что скажет она о поэте, употребившем слово, которое мужчины только в пьяном безобразии роняют за третьей квартой? Что подумает сей невинный цветок в преддверии первого свидания и пылких романтических мечтаний о грубых нравах мужской компании? Какое мнение она составит о литературе, призванной исправлять дурные нравы общества? Я уж молчу о том, что попадись сия запись фанатичному служителю культа, чего доброго, возопит, до Синода дойдет, обличая поэта в богохульстве! А за что? За то, что, прикрываясь религией, малюют, а затем вывешивают в церквах мазню, низводящую святость до неумелого ремесла и оскверняющую православную душу?!
Прерываю свои записки, так как услышал шаги в соседней комнате. Наверное, проснулся мой хозяин и, умывшись, пойдет приготовлять завтрак. Тягостное это занятие для бобыля! Надо бы улучить момент и поделикатнее спросить, отчего не женился до сих пор. Неужто не нашел красивую жидовочку, что нарожала бы ему деток да по пятницам готовила фаршированную щуку? И не забыть попросить, чтоб купил мне церковный календарь, а то потерял счет праздникам, а это тяготит, поскольку, будь сегодня какой праздник, даже малозначительный, можно было б намекнуть, что не грех и чарку поднести православной душе. Только б не начался Великий Пост! Тогда совсем худо животу придется!
18
16 февраля 2014 года (продолжение)
Прекрасно позавтракал. Семен Львович проснулся в хорошем расположении духа, много шутил, рассказывая о предметах, коих в квартире великое множество. Я помог ему вымыть посуду, после чего он прощупал мой пульс, заставил показать язык и остался доволен. Да я и сам чувствую, как с каждым часом бодрость наполняет мое тело, словно в кровеносные сосуды кто-то впрыснул шампанского. Затем мой хозяин спросил, что я читал перед сном. Я поведал о дневнике, излив негодование, которое стал испытывать к издателям, опубликовавшим сии записки. Это его позабавило, хотя он и произнес весьма дурную фразу: «Каждый зарабатывает как может». Затем Семен Львович сообщил, что должен отлучиться на службу, а мне велел сидеть тихо, не открывать дверь и, Боже упаси, не трогать штуковину, которая иногда пугает меня, заливаясь, как соловей, нежными трелями.
Подойдя к окну, я стал наблюдать за жизнью двора. На лавке у подъезда, несмотря на холод, сидели две бабы, с которыми Семен Львович вежливо раскланялся. Затем моего хозяина остановил человек с лопатой, вероятно, дворник. Бурно жестикулируя, он что-то обьяснял или просил на водку, после чего мой хозяин достал из кармана деньги и отдал дворнику, который приятельски похлопал его по плечу. В прошлой жизни мне не приходилось наблюдать подобных проявлений простоты и дружелюбия в отношениях разных сословий, и я с трудом подавил в себе желание нарушить слово и выйти во двор, чтобы наконец отвести душу в разговорах с земляками. Но мой благодетель мог осерчать, а мне вовсе не хотелось доставить ему огорчение.
Я вернулся в свою комнату и, устроившись поудобнее на своем ложе, решил посвятить нынешний день чтению, поскольку меня заинтересовала стопка книг, которую обо мне написал некто Вруневский. Книг довольно много, поболее чем я сам насочинял, и весьма лестно, что моя скромная персона заставила этого человека со странной для литературного критика фамилией посвятить свою жизнь изучению творчества бедного Тараса.
19
Дорогая Эстер!
Мне очень понравилось твое новое имя, хотя в мыслях я продолжаю обращаться к тебе как к Татьяне. Тревожит лишь обстоятельство, что человек, меняющий имя, меняет и свою судьбу. Надеюсь, она будет благосклонна к тебе, тем более что у пушкинской Татьяны с Онегиным вышло все не так, как задумал Александр Сергеевич. Что светил этому возвышенному существу брак с пустозвоном и бездельником Онегиным? Ровным счетом ничего. Шуры-муры всегда заканчиваются плохо, поэтому поэт не стал опошлять свое перо мезальянсом. Но зачем он убил Ленского?! Странный народ эти сочинители! Никакой логики, никакого уважения к семейным ценностям!
Теперь по поводу идиотского приглашения адвоката Гринберга явиться на бракоразводный процесс в Израиль. Выбрось из головы эти глупости и не смеши людей! Возможно, я не идеальный муж в том историческом значении, которое поставило клеймо на каждом еврее как на образцовом семьянине, что тащит все в семью и умудряется при этом помогать любовнице. Возможно, в моем случае присутствует исключение из этого правила, которое связано с увлечением русской литературой, способной перевоспитать на свой лад даже еврея. Но я категорически не согласен с твоим узкомещанским представлением о предназначении отдельной личности, избранной изменить окружающий мир, ибо, если среди людей не найдется горстка безумствующих, мир погибнет. Стадо двуногих по-прежнему ходит по праздникам в религиозные заведения, дабы вымолить себе блага и преференции, не подозревая, что Создатель уже совершил то, что должен был совершить, то есть создал Землю, сделав ее пригодной для нашего существования. В остальном же, как любой исследователь, Он обречен наблюдать за тем, как мы поведем себя в предложенных им обстоятельствах. Наивно полагать, что Он будет оберегать нас, как наседка оберегает своих цыплят, ибо Высший Разум бесстрастен, лишен эмоций, у него нет ни врагов, ни любимчиков. Его миссия – фиксировать стадии нашего развития либо замерять градус деградации. И если его опыт окажется неудачным, от чего не застрахован любой экспериментатор, то для следующей попытки у Него есть мириады других планет, на которых можно ставить новые опыты с учетом прежних ошибок, а у такого экспериментатора, как наш, конечно же, есть воля, желание и терпение, не говоря уже о массе расходного материала.
Почему-то мне кажется, что так все и произойдет, ибо в нашем случае (я имею в виду сотворение мира) Создатель допустил только одну ошибку, позволив начать строительство Вавилонской башни. Конечно, он знал, чем все это закончится, но зачем тогда прерывать опыт на самом интересном этапе, а затем придумывать разные языки, затруднив людям общение? В чем тогда идея прогресса? Не могу это объяснить, сколько ни ломал голову, пока не подобрал ключ к этой тайне: «Создал вас по образу и подобию Своему». Люди склонны верить всему, что им говорят, особенно если это исходит от главы семейства. И какой сын в юном возрасте не мечтает быть похожим на своего Отца, не хочет стать таким же сильным и умным? Выходит, Он передал нам по наследству свою нетерпимость, эгоистическое желание ни с кем не делиться тайной. А может, разрушая Вавилон, предупредил, что к Нему нельзя прийти «колхозом», что каждый обречен строить свою башню в Небо в гордом одиночестве?
Хорошо зная твой характер, я уверен, что ты сейчас крутишь пальцем у виска и обзываешь меня мишигинером[4], который помешался на Каббале и своих путешествиях во времени и пространстве. Но разве я виноват? Таким Он меня создал и, вероятно, имел в виду нечто важное, указывая мне путь, который я должен пройти. Я знаю, что тебе тяжело, но я не мог поехать с тобой, не завершив эксперимент. Израиль, конечно, высокоразвитая страна, но ты подумай и ответь: дали бы мне там воссоздать человека? Ни за что! Нашлось бы немало советчиков, которые устроили бы дискуссию, каким должен быть мой следующий шаг, а ведь возвращение человека из небытия есть великое таинство, совершаемое в кристально чистой беседе с Создателем. Смею думать, что и Он создавал Адама в абсолютной тишине, полагаясь исключительно на творческое озарение, а не на чужие советы. Поэтому, худо-бедно, мы не самое несуразное, что он создал. Поэтому я и решил завершить начатое дело в Киеве. Мои ежедневные восхождения к Престолу, а проще говоря, духовные практики, о которых я тебе осторожно рассказывал в дни моего ухаживания, возможны только в определенном месте, кроме того, я люблю этот город, похожий на древний Вавилон. Здесь тоже пытаются построить высокую башню, но дальше фундамента дело не идет. Нет чертежей, подрядчики врут, десятники воруют, а строители вот уже третье десятилетие перекладывают камни с места на место.
Ты, конечно, рассердилась из-за Шевченко. Что, да почему, да зачем – эти вопросы, конечно, имеют право на существование. Но только как вопросы. Кстати, я подсчитал, что вопросов намного больше, чем ответов. Примерно десять к одному. Но попробую ответить, почему Шевченко. Все худшее, что есть в человеке, – зависть, лень, желание обмануть ближнего, трусость и лицемерие, – о чем, кстати, предупреждал свой народ Тарас Григорьевич, как сорная трава прорвалось сквозь асфальт. С невероятной быстротой расплодились тараканы, которые научились ораторствовать и даже плакать, объявляя национальной идеей заурядную банальщину, но стоит одному из них вскарабкаться на Печерский холм, как он превращается в жлобоватого хохла-помещика, гоняющего кур в государственном огороде. Так кто, если не Шевченко, которого они боготворят, кого будут беспрекословно слушать, выведет страну из добровольного рабства тупости, трусости и лени? Во всей украинской истории я не нашел фигуру, равную этому человеку, который спит сейчас в нашей квартире. Кроме того, в Киеве есть одно место, способное изменить страну, сделать ее мудрой, счастливой и богатой. Но об этом я не рискую говорить вслух.
Однако довольно о высоком, которое мало кого волнует. Это не упрек, и если ты хочешь, чтобы я просил прощения за страдания, которые выпали на твоем пути из Татьяны в Эстер, то я готов вымаливать прощение даже на коленях.
Прости! Прости! Прости! Прости! Прости! Прости! И еще тысячу раз прости!!! (Пишу это, стоя на одном колене!)
А теперь о делах житейских, в которых я ничего не смыслю и никогда этого не скрывал.
Конечно, мы все должны «благодарить» Нюму Зусмана, из-за которого вы там мыкаетесь на съемной квартире, но теперь, когда ты прошла гиюр и стала еврейкой не только душой, но и телом, ты имеешь право на ссуду для покупки квартиры. Мама, насколько мне известно, тоже имеет такие права. Почему бы вам не взять две ссуды и не закрыть этот вопрос? Я понимаю, что две хозяйки на кухне – это катастрофа, тем более с таким характером, как у тебя, но ведь сейчас вы живете вместе и, наверное, нашли общий язык? Пожалуйста, поставь мой вопрос на голосование. А когда Тарас Григорьевич окрепнет, будет принят в обществе и поведет свой народ к светлым вершинам, я с чистой совестью выйду на Владимирскую горку и скажу Киеву «зай гезунт»[5]. Ждать осталось всего ничего.
Пожалуйста, пришли мне свою фотокарточку, где ты с детьми, а то я не знаю, как вы сейчас выглядите.
У меня все нормально, если не считать, что надо готовить завтраки и обеды на двоих, я уже молчу про уборку и стирку. Каждый раз, когда мне надо вымыть посуду, я начинаю понимать, почему утренняя молитва еврея звучит так искренне и проникновенно: «Спасибо, Господи, что не создал меня женщиной»! Конечно, в этом есть элементы дискриминации, но пускай с этим разбираются специалисты по гендерной политике, социалисты и феминистские организации.
На этом заканчиваю. Гость мой уже покашливает за стенкой, а это значит, что он проголодался. Вообще, он человек простой, открытый, хотя по инерции прежней жизни почему-то не любит евреев. Но я надеюсь вылечить его и от этой болезни, хотя антисемитизм страшнее онкологии и с этим придется повозиться.
А теперь иди к этому идиоту Гринбергу и забери свое заявление о разводе.
Целую тебя и детей. Твой талантливый муж Сема
P. S. В твое письмо я вложу письмо маме, только ты, пожалуйста, имей совесть и не читай его.
С. Л.18 февраля 2014 годаг. Киев
20
Дорогая мама!
Пишу на скорую руку, так как у меня в доме гости. Извини, что писал от случая к случаю, но ведь я иногда звонил, пока телефонные компании не сошли с ума от жадности.
Это письмо я вложил в конверт с письмом к Тане, но она обещала, что не будет читать его. Как бы там ни было, но даже ты должна признать, что твоя невестка – честная женщина. Я подозреваю, что она прошла гиюр и превратилась в Эстер для того, чтобы ты наконец успокоилась и не тревожила на том свете папу своими рыданиями, что я продолжаю жить с гойкой[6], отчего внуки не имеют никакой перспективы в Израиле. Будь мудрой! У тебя это хорошо получается. Поэтому употреби все свое влияние, чтобы Таня забрала у адвокатов заявление на развод. То, что я не писал и не звонил, – еще не повод для таких исторических решений.
Дела мои идут замечательно. Наконец я сделал то, что не удавалось ни одному человеку в мире, включая рабби Лёва[7]. Не подумай, что я хвастаюсь, но в нашей квартире теперь живет Тарас Григорьевич Шевченко. Если ты забыла, кто это, я напомню. Однажды на папином дне рождения вы вместе с Тамарой Ивановной цитировали его «Кобзарь».
Сейчас я готовлюсь принимать поздравления и получу кучу денег, так что можешь этот вопрос не задавать.
В Киеве холодно, идет снег, который никто не убирает, иногда пропадает электричество, зато каждый день растут цены. Поэтому неизвестно, что хуже – ваши террористы или мои министры. Но ты об этом никому не говори, потому что здесь не любят, когда о них плохо думают за границей и называют это клеветой.
Мама, еще раз прошу тебя быть мудрой в отношениях с моей женой. А когда я приеду, мы спокойно обо всем поговорим.
И поподробнее напиши мне про эту историю с разводом. Может, у Тани появился какой-то местный Хаим и начал ей пудрить мозги? Немедленно прекрати эти поползновения! Я скоро приеду и сам во всем разберусь!
Я тебя крепко целую и обещаю писать часто. Ты тоже пиши, хотя я знаю, что ты сломала очки.
Твой любящий сын18.02.2014 г.
P. S. У папы был дедушка Симха Либерман, очень богатый человек, у которого был роскошный особняк в Липках. Напиши все, что ты знаешь о нем и о нашей родне по папиной линии. Для меня это вопрос жизни!
21
19 февраля 2014 года
СЛУШАЛИ: Информацию тов. Фельбабы Г. И. о результатах его встречи с главой гуманитарного управления администрации Президента А. Л. Цырлих.
Докладчик остановился на титанических усилиях, которые власть предпринимает для развития искусства вообще, а в живописи и скульптуре – особенно. Затем он подробно осветил инициативу правительства по созданию цикла монументальных работ, посвященных 200-летию со дня рождения Т. Г. Шевченко.
ПОСТАНОВИЛИ: 1. Горячо одобрить курс Президента на повышение благосостояния украинского народа, укрепление авторитета страны на международной арене и заботу о развитии изобразительного искусства.
2. Распределить государственный заказ следующим образом: полотно «Чаепитие в Межигорье» поручить тов. Фельбабе Г. И., предоставив ему оплачиваемый отпуск на два месяца. Остальные заказы распределить между членами Правления путем тайного голосования, придерживаясь принципа: одна кисть – одна картина, один резец – одна скульптура.
3. Организовать коллективную поездку членов Правления в Италию для приобретения расходных материалов, включая краски и холсты импортного производства.
Принято единогласно.Председатель ПравленияФельбаба Г. И.
22
20 февраля 2014 года
Вот уже третий день я погружен в чтение неизвестного мне Вруневского. Лестные эпитеты, коими он украсил меня, поначалу вскружили голову, и я огорчился, что они останутся неизвестны моим придирчивым критикам вроде Пантелеймона Кулиша, не говоря уже о Белинском, который считал украинский язык «лингвистическим недоразумением». Несмотря на заунывность стиля, Вруневский – настоящий литературный рудокоп. Сразу раскусил, что любое вполне понятное сочувствие к покойным литераторам будет с похвалой воспринято публикой. Каждый бумагомаратель изо всех сил тщится узнать, что же будет с его сочинениями после того, как душа вознесется к небесам, где немедля выслушает приговор. Признаюсь, и меня посещала тщеславная тревога: не напрасен ли мой труд? Дойдут ли «Гайдамаки» и «Катерина» до будущих поколений? Какие чувства взрастят они в душах тех, чья жизнь зародится через столетие? И ведь, как уверяет мой биограф, дошло! Еще как дошло! Труд мой признан, и чествуют меня земляки не меньше, чем русские возносят Пушкина, но отчего неприятные щипки от чрезмерной лести сего критика заставляют кривить губы и потирать грудь, успокаивая норовливое сердце? Однако не буду забегать наперед.
В похвалу моему исследователю отмечу, что изучил меня г-н Вруневский куда прилежнее, чем повитуха, принимавшая роды у моей матушки, куда придирчивее, нежели дотошный лекарь, исследуя тело больного. Более того! Сей академик литературы порой прикасался ко мне намного нежнее, чем любовник, ласкающий пышные формы своей ночной Венеры! Каждый день моей жизни, каждая строка моих творений обследована, изучена и описана сим ученым мужем, причем с толкованием, на что в том или ином опусе читателю следует обратить внимание. Конечно, при этом он насочинял три роты арестантов, приписав мне намерения, кои не лезут ни в какие ворота. Ну да Бог с ним! Сие общая болезнь критиков, для которых автор – недоношенный младенец, коего следует привести в божеский вид перед встречей с читателем. Примечательно, что и публику сии толкователи в грош не ставят. Для них читатель настолько туп и необразован, что ему следует разжевать поэта да в рот положить, иначе бедолага подавится от крепости стиха, впадет в неистребимое уныние и, чего доброго, сопьется! Порой и рыдать хочется, читая эту, с позволения сказать, «шевченкиаду», где в каждом новом томе критик выставляет меня то социал-демократом, то решительным карбонарием, то проводником идей какого-то коммунизма, о котором я и понятия не имею, а в последней брошюрке и вовсе объявил меня первым националистом Украины. Я нисколько не возражаю против многогранности человеческого характера, но помилуй Бог! Человек ведь не флюгер, чтобы вертеться в необходимом Вруневскому направлении! Описывая мою жизнь, из которой он застенчиво вымарал дела амурные, пристрастия к веселью, гульбе, критик лицемерит. Словно стесняется меня, спешит омыть, причесать и наодеколонить, прежде чем представить публике. Тогда уж изволь быть последовательным в своих извращенных намерениях! Зачем тискать на обложках мою парсуну в кожухе и смушковой шапке? Зачем изображать меня московским ямщиком либо эдаким народным заступником с кистенем в рукаве? Коль ты подробно исследовал каждый день моей жизни (разве что в сортир за мной не ходил!), так должен был решительно восстать против мрачного дядьки, портретами которого, как уверяет Семен Львович, украшена вся Украина. Коль ты мой биограф, так честно расскажи, что сия фотография была с умыслом сделана мною для госпожи М. А. Дороховой, дабы отвязалась от меня эта назойливая бабенка, требуя подарить свое изображение в народном духе. Я и в мыслях не предполагал, что сей нелепый образ сочтут моей истинной сутью! Чем не угодили мой фрак и цилиндр?!
Кроме прочего, сей господин слишком вольно описывает, что я думал в тот или иной момент, что замышлял, о чем мечтал. Ему бы писать душещипательные романы для горничных, а не биографии литераторов! Ведь нелепо путать стихи и жизнь, наивно полагая, что стихи, пускай даже самые вдохновенные, ответят на все вопросы, что терзали душу художника, а тем более составляют часть его биографии. И уж вовсе непростительно, когда исследователь придумывает своему герою поступки, а затем дотошно анализирует собственный бред. Главы о Кирилло-Мефодиевском братстве и моем фрондерстве привели меня в неописуемый ужас и заставили испуганно поглядывать на дверь, ожидая нового прихода жандармов. Да ведь замышляй мои братчики революцию, о которой насочинял Вруневский, да позволь я себе десятую долю крамольных проповедей, которые он за меня сочинил, то не в солдатчину меня б упек Николай Палкин, а в сибирскую каторгу, к декабристам, да с колодками на ногах! Ей-Богу, не понимаю: зачем было врать и подпускать такие страхи? Конечно, вольнодумство сопровождало мою молодость, однако оно было опасливо, это было вольнодумство всей литературной богемы Санкт-Петербурга, но никак не злонамеренность французских якобинцев. А с поэмой «Сон» Вруневский и вовсе выставил меня чудовищем. Посмев утверждать, что сия вещица мною придумана как вызов царствующим особам, критик проявил дикое невежество. Уж кому, как не академику, коим является Вруневский, должно знать, что стихи невозможно придумать, что поэзия – это разговор Поэта с Богом, разговор интимный, доверительный, без посторонних ушей. И с чего бы мне мстить императрице Александре Федоровне и великой княжне Машеньке, которые выложили кровные червонцы в приснопамятной лотерее, принесшей мне волю? Просто рифмы сыпались с небес, как горох, да такие смачные, что какой дурень откажется от подобного дара! Конечно, поэма устарела, и, пожалуй, трудно представить в вольной Украйне, что наш родной царь, или Президент по-новомодному, может «затопить» в морду министру, а тот, облизавшись, ударит в пузо начальника департамента, а тот писаря, а писарь мелкую сошку, а «недобитки православные» будут радоваться и кричать «ура». Все это, надеюсь, в прошлом, и Вруневскому следовало бы сие отметить. А уж его враки, что повести я писал по-русски оттого, что мне их запретили сочинять на украинском, это, батенька, бред сивой кобылы! Кому было писать на ридной мове, когда народ мой не имел своей грамоты и норовил гутарить по-московски?..
Вот излил я свое возмущение от вруневских побрехенек, а зачем они ему понадобились, так и не понял. Может, он, подобно Булгарину и Гречу, ловчит, приспосабливается к высочайшим пожеланиям? А может, против меня составлен заговор и Вруневский балаболит, о чем другие молчат? При случае надо узнать адрес сего господина и написать ему гневное письмо, а еще лучше встретиться и для начала набить ему рыло.
Грустно, что сии толстые фолианты разошлись огромными тиражами, о которых и мечтать не смели мои современники. Теперь бегай по городам и весям, оправдывайся перед народом!
Прочел сии записи и устыдился. И ты, братец, врешь! Словно желаешь оправдаться за свою неблагодарность.
Неблагодарность! Вот слово, которым меня хлестало просвещенное общество и которое брезгливо роняли мои вчерашние друзья! «Как он посмел оскорбить венценосных дам, которые увлеклись той лотерей как самым важным делом своей жизни?! Как посмел вчерашний раб преступить человеческие законы?»
Дано ли вам понять, господа, что стихи неподвластны вашей логике?! Они неподвластны даже мне! Вы талдычите об идеалах, о нравственности, о благородных порывах души. А я хочу быть неблагодарным животным! Ведь для вас казачок Энгельгардта, малевавший портреты и сочиняющий вирши, был забавой, собачкой, обученной танцевать менуэт!.. не так ли?! Все! Больше ни слова!..
23
Дорогой Сема!
Получила твою писульку и опять расстроилась. Чем ты так занят, что не можешь написать подробное и толковое письмо? Я вижу, ты совсем не изменился и у тебя по-прежнему ветер в голове вместо желания поговорить с мамой, которая желает тебе только добра. Я заметила, что своей жене ты написал на две страницы больше, но я не обижаюсь, хотя хорошо помню, как однажды ты ей сказал, что жен может быть много, а мама одна. Теперь я понимаю, что ты это говорил в воздух. Но я решила в последний раз достучаться к твоим мозгам, потому что мое терпение на исходе и это уже все.
Вспомни, как мы с папой мечтали о твоей медицинской карьере! По-твоему, нам было легко пропихнуть тебя в медицинский институт? Конечно, ты закончил школу с золотой медалью, но кого это волновало?! Их волновало, чтобы евреи не превысили процент черты оседлости, который коммунисты взяли на вооружение у царизма. И если бы папа не пошил шерстяной костюм ректору института и пальто для секретаря парткома, неизвестно, где бы ты учился. У папы были золотые руки, к нему в очереди стоял весь Киев, включая третьих секретарей райкомов, но папа имел мужество отложить партийные заказы и заняться твоим поступлением. Помни об этом! Папе уже ничего не надо, кроме того, чтобы ты помнил его труд и волнения.
Но не будем о неприятном. Когда ты поступил, я закатила праздник для всей родни, и, если ты помнишь, стол был на удивление. Я была на седьмом небе и всем рассказывала, что ты выучишься на педиатра, будешь лечить детей, а это важно в материальном плане. Люди устроены так, что когда заболеет ребенок, они все вынесут из дома, лишь бы он поправился. Но ты уже в институте начал мечтать про глупости о воскрешении людей. Я сгорала от стыда, представляя, что думают о тебе наши знакомые, которым ты это рассказываешь! А когда ты начал подпольно изучать иврит и принес в дом книги по Каббале, которые у нас потом изъяли при обыске, я поняла, что все папины труды пошли насмарку. Сколько слез я пролила, умоляя Бога, чтобы он вернул тебе разум, и, когда мои молитвы почти дошли до адресата, ты привел в дом Таню и сказал, что хочешь жениться. Конечно, сейчас она взяла гиюр, хотя я подозреваю, что она это сделала, чтобы насолить мне, но что со мной творилось, когда ты ее привел! Боже, какой это был кошмар! Ведь в нашей семье, я уже не говорю о папиной линии Либерманов, в которой рождались только приличные люди, кроме дяди Мони, вступившего в партию, никогда и никто не роднился с гоями! Ну, что теперь вспоминать за рыбу гроши?! Как говорила твоя бабушка, чему быть, того не миновать. Но сейчас я не об этом, тем более что внуки отомстят вам за все. В этом я уверена и поэтому могу спокойно умереть. Но я не могла заснуть всю ночь, когда узнала, что у нас в доме живет Шевченко! Мне пришлось принять успокоительные капли, но это не помогло. Если твои безобразные опыты закончились успешно и это именно тот Шевченко, о котором я думаю, так извини меня, но ты окончательный идиот! Я говорю об этом с болью, потому что какая мама признает, что она родила идиота? Ты не понимаешь, чем все это закончится? Тебе мало неприятностей, которые у тебя были с советской властью даже во время перестройки? Еще со школы я очень хорошо помню этого Шевченко. Конечно, он хороший поэт, но, судя по его биографии, у него был ужасный характер. Он ругался с друзьями, вступал в запрещенные политические партии, постоянно ссорился с начальством, за что его отправили в ссылку, но ему это помогло как мертвому припарки и он остался таким же упрямым, как мой старший внук, чтоб он мне был здоров! Это я к тому, что твой сын требует свиную отбивную, а где я ее возьму в Израиле без унижений и позора? Так вот, насчет Шевченки. Послушай свою маму и потом рассуди, кто из нас прав. Ты с ним еще будешь иметь кучу неприятностей, потому что человек с таким характером, как у него, не будет молчать, как только увидит, какой бардак развели на Украине. Не дай Бог, он еще напишет новый «Сон» про украинское правительство, и что тогда? Его, может, и не тронут, потому что надо будет убрать все памятники, а на это у них нет денег, и вообще у них не останется ни одного приличного покойника, которого можно повесить на стенку, но на тебе они отыграются сполна. Вспомнишь потом маму! Поэтому мой тебе совет. Он пускай живет как хочет, пускай они ему дадут квартиру или в крайнем случае койку в общежитии, пускай он строит себе свою Украину, а ты собери вещи, продай квартиру и немедленно переезжай в Израиль. Врачи здесь очень прилично зарабатывают, не говоря уже о том, что тебе не надо будет мучиться с ивритом, который ты успел выучить нелегально. Про твой английский, которым я всегда гордилась, вообще молчу. Подумай о детях, подумай о своей жене. Хотя она мне и не родная, но так издеваться над женщиной, как издеваешься ты, может только последний хозер[8]. Я не удивляюсь, что она подала на развод. Давно пора! О себе говорить не хочу. Даже моя приятельница Соня, прочитав про тебя в газетах, с издевочкой сказала: «Если ваш Сема такой гений, почему он клонировал какого-то украинца, а не подумал о папе, который вот уже двадцать лет лежит в сырой земле»? И что я должна была ответить?! Возьмись за ум и крепко подумай! А лучше ни о чем не думай и немедленно приезжай. И запиши на отдельном листочке и повесь его на видном месте, что когда ты будешь ехать, прихвати мою синюю кастрюльку с ромашками. Она лежит где-то на антресолях. Без нее я в Израиле как без рук.
Насчет твоего вопроса по поводу ухажеров у Тани. Врать не буду. Никого у нее нет. Но это не значит, что он не появится завтра. Русские женщины здесь всегда в цене.
Сема! Ты постоянно забываешь о моей главной просьбе: узнать, где сейчас находится Нюма Зусман, который украл деньги за мою квартиру. Говорят, что он скрывается на Украине и имеет наглость заниматься политикой. Узнай немедленно, а лучше найди и потребуй, чтобы он вернул деньги.
Больше не могу писать, устали глаза, хотя, спасибо невестке, она таки быстро заказала мне новые очки, но к ним еще надо привыкнуть.
Это письмо я передам отдельно, для чего пойду сейчас на улицу и буду дежурить Алика.
Чуть не забыла! Здесь в одной русской газете напечатали, что за Шевченко тебе могут дать Нобелевскую премию. Что это за премия? Она с деньгами или без?
Пока все. Целую тебя, твоя мама, которую ты будешь очень часто вспоминать, когда уже будет поздно!
21 февраля 2014 г.г. Хайфа
24
Вся мировая общественность готовится торжественно отметить двухсотлетие со дня рождения великого сына украинского народа Т. Г. Шевченко. Этому событию был посвящен состоявшийся вчера расширенный Пленум нашего творческого союза, который достойно несет знамя Великого Кобзаря, создавая произведения, волнующие умы миллионов читателей не только в Украине, но и далеко за ее пределами.
Открывая пленум, Голова Спилки украинских литераторов пан Мамуев Б. П. особо отметил выдающуюся роль в сохранении великих традиций украинской литературы старейшины писательского цеха Устима Йосиповича Хнюкало, великолепные романы которого «Страшный суд» и «Тихий ужас» до сих пор являются образцами оптимистического осмысления нашей истории. Подробно докладчик остановился на восемнадцатом томе альманаха «Неизвестный Шевченко», в котором академик Вруневский очень ярко и убедительно представил свою версию взаимоотношений небезызвестной актриски Катьки Пиуновой и нашего гения Тараса Григорьевича Шевченко. По мнению Мамуева Б. П., это эссе окончательно разоблачает подлую сущность жандармского управления, которое, завербовав вышеобозначенную Пиунову, подослало ее к Кобзарю, дабы она окончательно разбила его изболевшееся сердце. Это открытие особенно актуально в контексте политических реалий современности, когда Казахстан, подстрекаемый Россией, пытается втянуть Украину в Таможенный союз.
Затем писатели стали свидетелями сенсационного заявления о том, что украинские ученые еще раз доказали всему миру превосходство нашей науки, клонировав великого поэта. Председатель собрания особо подчеркнул выдающуюся роль в этом событии главы гуманитарного управления г-жи Цырлих А. Л., которая лично разрабатывала и утверждала план проведения выдающегося эксперимента. По словам докладчика, как только позволят обстоятельства, великий поэт будет представлен общественности, но в первую очередь он встретится с теми, кто достойно пронес знамя украинской литературы, выпавшее из его рук 10 марта 1861 года. Известие о воскрешении национального гения вызвало столь эмоциональный подъем, что докладчику пришлось объявить перерыв, дабы присутствующие смогли осмыслить услышанное и успокоиться.
После перерыва писатели вернулись в свои священные пенаты и, прослушав ряд важных сообщений, заклеймили позором своего коллегу Григория Людоедко, пойманного на краже стихов у поэтессы Л. Богатырко. Затем единогласно было принято предложение обратиться к великому поэту с просьбой, чтобы он написал заявление на прием в нашу организацию. Учитывая заслуги Кобзаря перед украинской и мировой литературой, решено не брать с Шевченко Т. Г. вступительный взнос и свести все формальности к минимуму.
В прениях выступили г.г. Хнюкало, Шмыгло, Супчик, Мошонкин, а также академик Вруневский, который отметил непреходящую важность возвращения Шевченко Т. Г. в лоно нашей писательской организации и сообщил о создании кредитной кассы «Мираж», которая послужит примером братства литераторов, независимо от идеологических оттенков и степени таланта, а также резко повысит их материальное положение. После чего Пленум единогласно постановил прекратить прения и с возгласами «Тарас воскрес!» руководство Спилки литераторов перешло через улицу в соседний ресторан, дабы еще крепче сплотить свои ряды.
Мелентий Хробак,собственный корреспондент
25
Выполняя Ваше указание, я, участковый уполномоченный старший лейтенант Панасько Г. Б., посетил гражданина Либермана С. Л., проживающего по адресу: Киев, ул. Белорусская, 17, кв. 6, где и отобрал у него соответствующее заявление по установленной форме.
Панасько Г. Б.23 февраля 2014 г.
26
Я, Семен Львович Либерман, 1958 года рождения, младший научный сотрудник института проблем геронтологии им. Косиора, обязуюсь в дальнейшем никого и ничего не клонировать без разрешения руководства института и санкции компетентных органов. Об уголовной ответственности предупрежден, в чем и расписываюсь собственноручно.
С. Л. Либерман23 февраля 2014 года
27
Совершенно секретно
Слухи о воскрешении Т. Г. Шевченко медленно, но уверенно распространяются по стране. Однако социологические замеры, проведенные по нашему заказу, показали, что население спокойно восприняло это известие. 20 процентов опрошенных считают воскрешение Шевченко ложью, как и все, что исходит из официальных источников информации. 24 процента считают сообщение попыткой Кабинета министров отвлечь внимание населения от очередного повышения цен на энергоносители и другие коммунальные услуги. 6 процентов считают это провокацией НАТО. Остальные 44 процента заявили, что появление Кобзаря их абсолютно не волнует, особенно после отказа Андрея Шевченко возглавить футбольную академию киевского «Динамо».
В связи с предстоящим явлением Шевченко Т. Г. украинскому народу предлагается провести следующие мероприятия:
1. В день появления поэта перед публикой произвести отвлекающие маневры (типа драк на автобусных остановках, крушения поездов, организацию паводков, землетрясений и т. д.) с целью концентрации внимания населения на более понятных катаклизмах.
2. Провести усиленную идеологическую работу с руководством писателей и художников, объяснив, что творческие проблемы не должны негативным образом отразиться на спокойствии общества в период подготовки к весенне-полевым работам.
3. Переориентировать работу всех спецслужб на противодействие любым попыткам Шевченко Т. Г. установить связь с оппозиционными элементами, а также с посольствами тех стран, которые навязывают нам ложные демократические нормы и правила поведения. Установить контроль за всеми высказываниями, встречами и иными контактами Т. Г. Шевченко, пресекая те, которые будут выходить за рамки вопросов о литературе и живописи.
4. Учитывая, что литераторы и прочие творческие личности страдают манией величия, еженедельно вручать им ордена, премии, награды от различных рейтинговых агентств и организаций, а Т. Г. Шевченко загрузить общественной работой, рекомендовав руководству Спилки литераторов незамедлительно принять его в свои ряды, ввести во все руководящие органы, вплоть до назначения его почетным председателям данной организации.
И. о. председателя Службы БезопасностиГенерал-лейтенант Власов А. И.24 февраля 2014 года
Глава вторая
28
28 февраля 2014 года
Сегодня весьма знаменательный для меня день. Семен Львович, с которым мы со вчерашнего вечера перешли на дружеское «ты», сообщил, что завтра поведет меня на прогулку. Боже мой, ведь я тыщу лет не видел древнюю столицу Руси-матушки, уж и позабыл, как выглядят улочки древнего Киева, хотя, если судить по виду из окна, потомки порядком изгадили прелестные пейзажи каменными монстрами наподобие моей нынешней обители. Но довольно о мрачном! Завтра! Завтра! Как я мечтаю завалиться в кровать и уснуть, дабы подогнать время! Однако Сема затеял примерку вещей, поскольку на дворе все-таки стоит зима. Надо сказать, что Семочка хотя и жид (Последнее слово зачеркнуто, вписано «иудей». Примечание редактора.), но абсолютно не похож на представителей своей нации, которые так и норовят содрать с ближнего последние портки. Он презентовал мне приличный полушубок, теплое белье, оставив себе суконное пальтецо и прохудившиеся ботинки. Зато с шапками вышел смех и грех. У моего хозяина в гардеробе оказалось всего три головных убора: негодное для зимы кепи, теплая ушанка из какого-то зверя (по запаху собака, что ли?) да мерлушковая папаха, точь-точь как на карточке, что я подарил назойливой курве Дороховой. Семка великодушно согласился надеть мерлушку, а мне уступил рыжую собаку. Когда он надел мерлушку, я расхохотался, так как старый жид (Слово «жид» зачеркнуто, вставлено слово «приятель». Примечание редактора.) стал похож на меня. Поглядевшись в зеркало, он сказал, что для нашей схожести ему не хватает усов и что он скорее похож на какого-то Хрущева (не знаю, кто сей господин). Рыжая собака весьма забавно смотрелась на моей голове.
После концерта с примерянием одежд мы перешли на кухню, которая нынче служит киевским обывателям столовой и местом для бесед (о чем мне несколько дней назад сообщил мой любезнейший хозяин), и приступили к трапезе. Конечно, стряпуха из Семочки неважная, да он и сам сокрушается отсутствию кулинарного таланта, хотя не каждая кобыла из мелкоместных сварила бы наше национальное блюдо, а именно борщ. Спасает положение добрый шмат сала, с которым любая пища полезет в глотку, а само сало непременно присутствует в холодном шкафу даже у иудеев. Видать, мы их здорово перевоспитали, хотя благодарности от них не дождешься. Как водится, перед салом и цыбулькой мы хряпнули по чарке горилки (ни в жисть москалям не сварить такую горилку, как мы варим!) и стали трапезничать.
На мой вопрос, с какого места предполагается осмотр Киева, Семочка ответил, что пойдем к университету, добавив, что таковой носит мое имя. Я оторопел и даже отодвинул тарелку. «Как же так? – воскликнул я. – Ведь я там не учился, ни разу не бывал, и вдруг моим именем? Коль хотели непременно украсить сей храм науки чьим-то именем, так стоило освятить именем профессора или ученого, прославившего сие заведение. Уверен, что таких нашлось бы немало». Но Семен сказал, чтобы я закрыл рот и ничему не удивлялся, так как моим именем, то есть Шевченко Тараса Григорьевича, в Украине названо решительно все. Я похолодел от ужаса и, преодолевая страх, шепотом спросил: «И бордели?» Хозяин мой рассмеялся и успокоил, сказав, что бордели пока никак не назвали, так как они работают без лицензий и государство их не замечает. Я перекрестился от облегчения, но обедать уже не мог, то и дело забрасывая собеседника вопросами: «А что еще? А еще?» Из его ответов я понял, что он не шутил, сообщая, что названо решительно все, даже не имеющее ко мне никакого отношения. Театры, пароходы, подземные станции, автобусы, больницы, школы, фермы, города, газеты, общества и прочая, прочая. Все это меня невероятно расстроило, так как заставило засомневаться в христианской сути города, с которого крестилась вся Русь-матушка. Конечно, заслуги перед Украйной у меня, пожалуй, есть, но чтоб строгать из меня икону? Помилуйте, господа! Сперва замордуют, а потом тащат в святые!
Все же Семен Львович заставил меня закончить трапезу, потребовав, чтобы я не подпрыгивал на табурете и перестал вращать зенками. Если удивляться всему, что происходит в Украине, сказал он, то впору купить билет в дом для умалишенных и остаток дней провести в окружении несчастных Буонапартов и Калигул.
Вторую рюмку Семочка заменил успокоительным лекарством, выразив сожаление, что не может дать мне какой-нибудь наркотик, дабы я не так остро воспринимал украинскую действительность. Потом он все же сжалился и, поставив передо мной сковородку с жареной картошкой, налил вторую рюмку, грустно сказав: «Лехаим[9], Тарас Григорьевич! Будь здоров, удивительный ты наш!» Что он хотел этим сказать, мне решительно непонятно, но слова были произнесены таким теплым и дружеским тоном, что я невольно прослезился, пообещав выпить третью рюмку за его здоровье, несмотря на явную глупость пить за здравие нехристя.
Тем временем мой наставник провел исторический экскурс, сообщив, что один из моих памятников стоит на том самом месте, где ранее находился памятник Николашке. И аккурат перед университетом имени моей персоны. Скрипя зубами, я промямлил, что оно, в принципе, верно, ибо киевский университет был основан по высочайшему указу, да и любил царственный фельдфебель бывать в Киеве. А что его сковырнули, так поделом, хотя могли меня и не водружать на старый постамент.
Вторую половину дня я намеревался посвятить чтению ненавистного Вруневского и наконец осилить пятьсот страниц исследования, в котором он подробно растолковал мое восьмистрочное стихотворение, однако, прежде чем раскрыть толстенный фолиант с золотым тиснением, я прилег на кровать и предался размышлениям.
Итак, завтра я впервые выйду к своему народу. Быть может, мне удастся поговорить с киевлянами, послушать их и понять, изменилась ли человеческая натура за полтора столетия. Каков он сегодня, мой земляк? Что изменила в нем вольность, приобретенная Украйной? Избавила ли от вечной подозрительности, общественной лени, желания перекладывать важные решения на старосту, а главное – исчезло ли в моих собратьях чувство холуйства решительно перед всем, что существует в мире? Последнее наверняка должно исчезнуть, ведь, как сообщил Семен Львович, уже нет панов, нет крепостного права и украинцы сами заправляют на своей земле. Так что же щемит сердце и смущает душу? И отчего, сообщая все это, так хитро улыбался старый жид? (Слово «жид» зачеркнуто, вместо него вписано слово «хозяин». Примечание редактора.)
29
2 марта 2014 г.
Довожу до Вашего сведения, что вчера, то есть 1 марта, я, старший наряда патрульно-постовой службы прапорщик Задавысвичка Т. Т., и сержант Дурдела Н. Б. патрулировали закрепленную за нами территорию, а именно сквер имени Т. Г. Шевченко напротив Университета имени аналогичной персоны. В 11.25 мы обнаружили у памятника гражданина, похожего на сам памятник, как внешним видом, так и чертами лица. Гражданин расшвыривал корзины с цветами, а также венки, которые накануне возложили кандидаты на премию имени опять-таки Шевченка. На наш вопрос о причинах безобразия гражданин, похожий на памятник, ответил, что монумент поставлен ему, поэтому он имеет полное право читать на ленточках, кто и зачем притащил сюда цветы. Потом он стал грубо выражаться и критиковать памятник, уверяя, что он вовсе не такой мрачный дядька, каким его изобразили ваятели. Сержант Дурдела, обладающий острым нюхом, обнаружил, что от нарушителя исходит запах горячительного типа «Горилки особлывой» торговой марки «Хортица», о чем незамедлительно доложил мне по всей форме. Я принял решение проверить у подозреваемого документы. На мое требование предъявить паспорт гражданин заявил, что таковой у него имелся сто пятьдесят лет назад, но был изъят в полицейском околотке при каневском уездном градоначальнике, а затем пропал в канцелярии киевского генерал-губернатора. Имея огромный стаж беспорочной службы в виде двух знаков отличия и одной медали, я немедленно раскусил, что преступник, похожий на памятник горячо любимому поэту, находится в состоянии белой горячки. С целью исключения возможных травм, которые случаются при падении выпивших лиц на ледяной тротуар в зимний период, я предложил ему пройти в ближайшее отделение милиции для выяснения личности, а также места регистрации. Вместо добровольного согласия подозреваемый потребовал, чтобы я обратился к нему на государственной «мове», то есть по-украински, чем и выдал свое националистическое нутро и принадлежность к экстремистской партии. Не желая идти на поводу у провокатора, мы, то есть я и сержант Дурдела Н. Б., путем настойчивых физических упражнений доставили его в ближайшее отделение милиции, где и состоялась дружеская беседа на предмет выяснения личности подозреваемого.
Со слезами на глазах сержант Дурдела Н. Б. и дежурный по участку л-т Капец Б. Б. умоляли гражданина вести себя прилично и раздать дежурному наряду свои фото с дарственной надписью, но в ответ услышали националистические лозунги и оскорбления типа «рабы, подстилки, грязь Москвы» и тому подобное, включая нецензурные матюки.
В процесс допроса грубо вмешалось лицо еврейской национальности и стало требовать освобождения задержанного хулигана, заявив, что подозреваемый является ожившим памятником нашему любимому Кобзарю и мы не имеем права топтать казенными ботинками национальные святыни. В ответ мы вежливо попросили лицо израильской наружности не вмешиваться в наши внутренние украинские дела и всем отделением выставили его за порог, а затем продолжили беседу с человеком, похожим на памятник.
Обращаю Ваше внимание, что рваная рана на лбу и разбитая губа у товарища, нагло присвоившего себе полную фамилию Тараса Григорьевича Шевченко, появились в результате его добровольного падения с высоты своего роста на каменный пол 24-го отделения милиции.
Старший наряда прапорщикЗадавысвичка Т. Т.
30
3 марта 2014 года
Два дня не раскрывал тетрадь, ибо потрясение, которое довелось испытать, описать беспристрастно невозможно. И дело не только в совершенно разбитой физиономии, хотя глаз заплыл основательно, а из пищи могу принимать лишь чай да хлебать манную кашу, поскольку мешает опухшая губа. Болит душа! Болит куда горше, нежели лицо и почки, которые сатрапы обработали своими дубинками. О, светлой памяти граф Бенкендорф! О, милейший генерал Дубельт! О, добрейшие жандармы, конвоиры и палачи царской России! С огромным запозданием приношу свое раскаяние, что грешил на вас, обзывал всяческими непотребными словами, изливал на вас всевозможные проклятия! Какими нелепыми и смешными кажутся мне мои претензии к надзирателям Петропавловской крепости, куда меня угораздило попасть на время следствия по делу Кирилло-Мефодиевского братства! Конечно, порой те надзиратели всячески притесняли нас, не желая без мзды бегать в кабак за штофом для несчастных арестантов, они с видимым недовольством и даже с обидными для узника словами брали для передачи на волю письма и ходатайства, а за понюшку табака и вовсе приходилось унижаться, развлекая стражников чтением стихов. Но чтобы ни за что ни про что заехать человеку в морду, избивать его ногами, дубинками и даже табуреткой – такого не припомню ни я, ни те, кто прошел царские застенки! И за что?! За то, что, узрев в современных жандармах простых деревенских хлопцев, моих, можно сказать, единоверцев и одноплеменников с милыми украинскими фамилиями – Дурдела и Задавысвичка, попросил поговорить со мной на близком сердцу наречии? За это в морду?! О, презренные хохлы, забывшие могилы пращуров! Ничтожные рабы, лакеи, пытающиеся говорить на господском языке, не разумея, что говорят не по-московски, а на дикой смеси татарского с нижегородским! Нет, не могу описать, что творится в душе моей! Черт бы побрал этого жида (Слово «жид» зачеркнуто, вставлено «ученый». Примечание редактора.), что вернул меня из безмолвного небытия, будь он проклят со своим колдовством! А может, он это сделал с умыслом? Мол, погляди, Тарас Григорьевич, каковы твои соплеменники! В прошлые времена иудеев и ляхов мордовали, а как те закончились, принялись за своих? Люди, люди! На кой ляд я вам тут понадобился?! Кому верить, православные?! Черт бы вас задрал, сукины дети!
Болит рука, болит глаз, болит душа. На сегодня хватит.
31
По сути происшедшего 4 марта 2014 года могу пояснить следующее.
Находясь на дежурстве по адресу Белорусская улица, дом 17, группа в составе старшего лейтенанта Соломко А. А. и лейтенанта Курочкина С. Ю. продолжала наблюдение за объектами «Пуриц» и «Гайдамак», которые после физического контакта с милицией вторые сутки не выходят из квартиры. В определенный момент наша группа синхронно почувствовала острую необходимость справить нужду: я – малую, а л-т Курочкин С. Ю. – большую. Во избежание конфликтной ситуации я позвонил в квартиру номер 9, где проживает гражданка Пламенная Любовь Борисовна. Объяснив причину своего внезапного визита, я встретил полное понимание со стороны вышеупомянутой женщины и, можно сказать, сочувствие. Поскольку л-т Курочкин испытывал нужду в более острой форме, он, вопреки субординации и регламента несения оперативно-розыскной службы (параграф 5, пункт 57), вошел в туалет первым. Я остался с гр. Пламенной А. Б. в ее квартире, а точнее на кухне, куда она пригласила меня для знакомства. Не прерывая наблюдение за возможным выходом объектов на улицу, я занял позицию у окна, из которого хорошо просматривался подъезд, а гр-ка Пламенная тем временем включила электрочайник.
После того как л-т Курочкин освободился, я приказал ему занять позицию у окна и вести наблюдение, а сам отправился в туалет, поскольку дошел до крайней точки человеческого терпения.
По моим подсчетам, я пробыл в туалете не более пяти минут, а когда вернулся на кухню, чтобы вымыть руки, то не обнаружил л-та Курочкина С. Ю. на боевом посту. Произведя визуальный осмотр квартиры, я нашел напарника в спальне, лежащим на хозяйке квартиры. Мне стало ясно, что л-т Курочкин С. Ю., забыв о присяге и воинском долге, занимается примитивным совокуплением с незнакомым человеком. Понимая, что выход из подъезда дома остался без надзора и объекты могут беспрепятственно покинуть свою квартиру, я приказал л-ту Курочкину С. Ю. немедленно прекратить противоправные действия, привести себя в порядок и занять место на боевом посту. Однако он упрямо игнорировал мои приказы, которые я повторял через каждые тридцать секунд. В данной ситуации у меня оставался один выход: применить табельное оружие и пресечь незаконный процесс. Однако согласно инструкции первый выстрел я должен был сделать в потолок, т. е. в сторону квартиры номер 14, где проживают армяне с двумя маленькими детьми. Кроме того, выстрелы могли вызвать волнение у жильцов всего подъезда, что в свою очередь привело бы к раскрытию оперативного задания и, как следствие, к его провалу.
Л-т Курочкин С. Ю. прекратил активные действия только после того, как удовлетворил позорящую офицера похоть, а затем, не спросив разрешения старшего по званию, еще и закурил. Предупредив его об ответственности, я пригласил гр-ку Пламенную А. Б. в ванную комнату, где в течение получаса вел с ней воспитательную беседу, в ходе которой пришел к выводу, что ее квартира пригодна для установки необходимой аппаратуры, а она сама является патриоткой, готовой выполнить любое задание нашей организации.
Старший нарядаст. л-тСоломко А. А.
32
Игнорировать мой вызов на развод с гражданкой Либерман Эстер себе дороже. Немедленно ждем в Израиле в течение трех дней со дня получения телеграммы. Включаю счетчик.
Гринберг, адвокат
33
5 марта 2014 г.
2 февраля с. г. во время несения службы по наблюдению за особо важными объектами ст. лейтенант Соломко А. А. и лейтенант Курочкин С. Ю., грубо нарушив присягу и должностные инструкции, вошли в квартиру № 9 по адресу ул. Белорусская, дом 17, якобы по естественной нужде. Обманным путем они поочередно вступили в половой контакт с гр-кой Пламенной Л. Б., которая зарегистрирована в Шевченковском райотделе внутренних дел как лицо, занимающееся незаконным народным промыслом, а именно проституцией. Причем если л-т Курочкин С. Ю. совершал свои развратные действия традиционным методом, в положении лежа, то старший наряда делал это в особо извращенной форме, избрав не приспособленное для половых контактов помещение, а именно ванную комнату.
В результате халатного отношения к службе они упустили охраняемые объекты, в результате чего Пуриц и Гайдамак отсутствовали по месту регистрации более двух часов.
За грубое нарушение служебных обязанностей
приказываю:
1. Ст. лейтенанту Соломко А. А. объявить строгий выговор, предупредив о неполном служебном соответствии и передвинув его в квартирной очереди на две позиции вниз.
2. Лейтенанта Курочкина С. Ю. разжаловать в младшие лейтенанты, предупредив, что в случае повторного нарушения он будет уволен без выходного пособия.
3. Заключить с гр-кой Пламенной Л. Б. договор на взаимовыгодное сотрудничество, для чего установить в квартире № 9 техническую аппаратуру для прослушки.
Начальник 5-го управленияГенерал-майор Конопля Г. Б.
34
Дорогой Сема!
Прежде чем написать это письмо, меня целый день мордовали противоречивые чувства. Сам день начинался очень даже ничего, если бы не одно «но». С самого утра к нам заявились два корреспондента, которые решили взять у нашей семьи интервью относительно твоей персоны. Таня вообразила, что она главная в этом процессе, и пошла к себе делать прическу, так как они еще хотели сфотографировать наше семейство, но я перехватила инициативу и заявила корреспондентам, что как мама имею право на первое слово, потому что жен может быть сколько угодно, а мама у каждого человека одна, независимо от его национальности и профессии. Когда Таня вернулась с прической, она, конечно, обиделась, но уже было поздно, и ей пришлось сесть на диван и ждать своей очереди.
Корреспондентов интересовало, как ты умудрился произвести такой опыт в условиях малоразвитой в экономическом и остальных смыслах страны, с которой у Израиля, правда, существует безвизовый режим. Я им прямо сказала, что о политике ты мне запретил говорить, в медицинской терминологии я не разбираюсь и какие опыты ты там производил – не мое дело. Тем более, зачем тебе понадобился господин Шевченко, жителям Хайфы понять невозможно. Как ты понимаешь, я не могла им цитировать твое письмо, где ты объявил себя патриотом Украины. Поэтому я рассказала, при каких обстоятельствах ты появился на свет во 2-м родильном доме г. Киева, как папа забрал нас домой из этого роддома, подарив акушеркам цветы, а главврачу твидовый отрез на брюки, затем я вспомнила, как ты болел коклюшем и диатезом, что не помешало тебе вовремя пойти в школу и учиться так, что мне не было стыдно перед соседями, а наоборот. Я продемонстрировала твои похвальные грамоты за 2-й, 3-й, 5-й и 7-й классы, благодарности за физкультуру и драмкружок, а также твой комсомольский значок и пионерский галстук, который твоя жена успела превратить в половую тряпку. Потом я подробно рассказала о твоей учебе в медицинском институте, промолчав о том, что мы с папой видели тебя не тем, кем ты стал, а хорошим педиатром. В общем, не прошло и трех часов, как они хорошо запомнили твою биографию. Потом эти господа стали задавать вопросы Тане, решив, что жена тебя лучше знает, но я их поставила на место и предупредила, чтоб они смотрели сюда, а не туда.
Итак, они стали задавать вопросы, но это были не вопросы, а сплошная политика. Например, про антисемитизм в Украине. Я им сказала, что антисемиты есть везде, где проживают евреи. Если в Африке есть хотя бы один еврей, то с этим вопросом там тоже все понятно. Об антисемитах меня спросил тот, который говорил по-русски. Он мне сразу не понравился, а когда во время интервью к нам случайно заглянула Маня с целью узнать, что тут происходит, она успела сообщить, что он из белогвардейской газеты. Я, конечно, ничего плохого не могу сказать про белогвардейцев. Для меня что они, что Буденный – один черт, все их скачки заканчивались погромами. Поэтому я держалась с достоинством и соглашалась с ним во всем, то есть я его окончательно игнорировала. Ты ведь знаешь, что когда твоей маме не нравится человек, она становится холодной как компресс и говорит «да», лишь бы от нее отвязались. Но тут вступил в беседу наш, который говорил на иврите. Он тоже завел шарманку про украинских антисемитов, требовал их фамилии, а потом ляпнул, что ты им тоже подпеваешь. И тут я поняла, что этот тип испортил мне все впечатление на целый день. Я не выдержала и пошла встречным курсом. «Уж если говорить про антисемитов, которые на Украине, – сказала я, – то, может быть, вам знаком такой человек, как Нюма Зусман?» У него аж глаза полезли на лоб, потому что они этого Нюму называют выдающимся деятелем сионистского движения и боятся дышать в его сторону. Но я быстро размазала по стенке этого, извиняюсь за выражение, корреспондента. Я спросила, знает ли он про аферы Нюмы с квартирами тех евреев, которые эмигрировали в Израиль, когда в СССР нельзя было продавать квартиры, а потом перевозить через границу деньги? Нюма брал деньги в Киеве, Одессе, Черновцах, обещая их отдать в Израиле. И где эти деньги? И почему Нюма скрывается от израильских прокуроров, которые вежливо пишут ему письма на деревню дедушке? Этот корреспондент вспотел и пискнул что-то насчет клеветы. Что тебе сказать! Маня свидетель, и твоя жена тоже! Я разошлась не на шутку и со всеми подробностями рассказала нашу историю. В любой нормальной стране такие, как Нюма, кормят в тюрьме тараканов горохом. А этот, извиняюсь за выражение, шмок разъезжает по Европам и Америкам, плачется, что у него болит сердце за украинских евреев, которые умрут без его забот. Самое интересное, что, пока я это говорила, наш корреспондент все время хватался за сердце и просил у Тани воды, а белогвардеец быстро все записывал. И еще я сказала этому, который из ивритской газеты: «Только попробуйте тронуть моего сына, так я на вас в суд подам! А не поможет, так пойду к его друзьям каббалистам и закажу на вас вечное проклятие! Вы будете лежать в коме до ста двадцати лет, и когда у вас начнется чесаться спина, то руки у вас отсохнут»! Он, конечно, выбежал из дома как угорелый, а белогвардеец поцеловал мне ручку и попросил, чтобы я села на диван и сфотографировалась с внуками. Я, конечно, пригласила в фотографию твою жену, но она загордилась и не захотела сесть рядом со мной. Ничего не хочу сказать по этому поводу, думай сам.
Когда они ушли, у меня подскочило давление. Маня принесла лекарство, заставила меня лечь на диван и прекратить общественную деятельность. Но разве можно отдохнуть в Израиле? Только я успокоилась, как к дому подъехал автобус с большой тарелкой на крыше, а через пять минут заявилась целая банда из телевидения. Ни тебе здрасьте, ни мне до свидания, они сразу начали втыкать свои провода во все наши розетки, отчего электрический счетчик сошел с ума, а от прожекторов температура поднялась еще на двадцать градусов, итого стало невозможно дышать. Среди всего этого гармидера ко мне подошла какая-то цыпа в дешевой бижутерии и с огромным микрофоном в руке и стала задавать свои вопросики. Она не говорила! Она тараторила, как пулеметчица из известного фильма про Чапаева! Я ее, конечно, сразу поставила на место. «Мадам, – сказала я ей, – вы находитесь в приличном доме. Поэтому снимите обувь у порога и наденьте тапочки, которые вам подходят по размеру. Во-вторых, прекратите насиловать мою электроэнергию, потому что я за ваши фонари платить не собираюсь. И, наконец, не тарахтите своими вопросами, будто вы опаздываете под хупу[10]. Вы, как я понимаю, еще не нарасхват, а мой сын (то есть ты) уже женат». Она дала задний ход и стала говорить помедленнее, хотя если она водит машину с такой скоростью, как говорит, то у нее наверняка постоянные проблемы с полицией.
Пока она спрашивала про то, как ты родился, учился, чем болел и какие твои любимые кушанья, я еще терпела, но когда она опять задала дурацкий вопрос, почему ты клонировал не царя Соломона, на худой конец Герцля[11], а Шевченко, который, по их сведениям, был антисемитом, тут я не выдержала и отвела душу по полной программе. Я сказала, что лично не знакома с Шевченко и как не могу о нем сказать ни в хорошую сторону, так не хочу за глаза говорить в плохую. Зато я очень хорошо знаю Нюму Зусмана. Она хотела перевести разговор на погоду, но я выхватила у нее микрофон и, поскольку передача шла прямо в телевизоры, рассказала израильтянам все, что я думаю про таких, как Нюма, а также про инфляцию, безработицу, политические интриги и про все остальное. Про клонирование я тоже сказала. Вернее, посоветовала евреям набраться терпения и записаться в очередь. Потом я воспользовалась случаем и передала привет нашей родне, которая живет в Хайфе, Хадере, Назарете, Кирьят-Шмоне, Ашкелоне и Беэр-Шеве. Правда, насчет Беэр-Шевы я сомневаюсь, потому что позвонила тетя Хая с обидой, что ей привет не достался. Наверное, они прекратили передачу на привете в Ашкелон, но я все равно довольна, так как по телефону передавать приветы очень дорого, а тут такой замечательный случай.
К вечеру я была как рыба, которую выпотрошили, хотя телефон разрывался от звонков. Приятно, что звонили незнакомые люди, которых этот Нюма тоже ограбил, но было два звонка от неизвестных, которые обозвали меня антисемиткой и мамой еврейского выродка. Но ты не волнуйся, я им так ответила, что они сразу вспомнили Россию, Украину и одесский ОВИР.
Вот такие новости, сынок! Благодаря маме ты стал очень популярным человеком в Израиле, поэтому очень тебя прошу не вошкаться в своем задрипанном Киеве и приехать побыстрее к нам. Маня сказала, что популярность – это такой капитал, который надо срочно конвертировать в шекели.
Не хотела писать, но так уж и быть! Я очень на тебя обижена, что ты не ответил на мой вопрос о кастрюльке с цветочками, которая лежит на антресолях. По-моему, мама не заслужила такого к ней отношения. Подумай над своим поведением. А вот я не забыла твой вопрос про папиного дедушку Симху Либермана. О, это был очень известный человек в Киеве! У него были сахарные заводы, а в Липках до сих пор стоит его особняк. Кажется, там сидят писатели, если их еще не выселили. Твой покойный папа по секрету рассказывал, что в доме Симхи есть волшебная комната, в которой раздвигается потолок и можно ночью смотреть на небо. Дед Симха был очень странный, но религиозный человек и любил разговаривать с Богом напрямую. Это не мешало ему давать деньги на революцию, за что большевики потом его расстреляли.
Больше писать не могу. Устала, и твой Алик стоит над душой.
Целую тебя, твоя мама, которая еще на что-то надеется, или нет?
35
Дорогая мамочка!
Алик поступил порядочно и сразу из Борисполя приехал ко мне, чтобы передать твое письмо, а потом уже поехал в город по своим гешефтам. Обещал заехать завтра, чтобы забрать ответ, который я сейчас пишу. Конечно, я бы и сам подъехал с письмом по любому адресу, но я не могу оставить Тараса Григорьевича.
А теперь о главном. Мама, я тебя умоляю: возьми у Тани адрес адвоката Гринберга и устрой ему вырванные годы, как ты это умеешь! А Тане скажи, что развод я не дам и точка! И еще. Прекрати давать интервью и вообще общаться с журналистами. Я понимаю, что ты хочешь быть в центре внимания, но, пожалуйста, больше ни слова обо мне и о том, чем я занимаюсь. И не трогай, пожалуйста, Нюму Зусмана, если хочешь прожить остаток дней в спокойствии. Всех, кто ему не нравится, этот штымп вносит в списки врагов сионизма. Ты потом можешь встать у Стены Плача и рыдать, что ты не враг и не верблюд, но это тебе не поможет. На тебе уже клеймо. Таких, как он, называют профессиональными евреями. Они потеют от собственной значимости и уверяют весь мир, что именно они отвечают за все еврейские проблемы на свете. Это их бизнес, и ничего с этим не поделаешь. Утешает одно: еврейская нация настолько закалена всяческими бедами и трагедиями, что может позволить себе мерзавцев довольно крупного калибра.
Теперь о главном вопросе. Конечно, я очень хочу окончательно приехать в Израиль, но ты не можешь себе представить, как у меня хорошо пошли дела в Киеве. На днях мне предложили должность ректора медицинского института, меня возят на секретные встречи с министрами, возле нашего подьезда круглосуточно дежурит охрана, и не сегодня-завтра мне дадут орден. Но это государственная тайна. Если ты проболтаешься даже во сне – все! Ничего не дадут, заберут даже последние трусы. Набери в рот воды и молчи!
Тарас Григорьевич уже совсем освоился, привык к телевизору, холодильнику и другим бытовым приборам, хотя изрекает довольно странные вещи. Например, выслушав, как устроено электричество, он долго щелкал включателем, наблюдая, как загорается и гаснет лампочка на кухне, а затем почему-то грустно сказал: «А нет такой штуки, чтобы включить, а свет загорелся в тебе и душе стало приятно»? Но он поэт, а они всегда были далеки от технического прогресса.
Сообщения о том, что он вернулся в наш мир, пока очень скупые. Власть щадит нервы обывателя и готовит оглушительные мероприятия на его юбилей, который будет проходить целый год.
Мы уже выходили в город на экскурсию, были возле университета, а потом зашли в отделение милиции, куда его пригласили на творческий вечер. Тарас Григорьевич пытался прочесть ряд своих стихотворений, и ему устроили настоящую овацию. Кстати, он человек скромный и, когда узнал, что в Киеве очень многие учреждения, дома и организации названы его именем, расстроился и даже ругался. Со стороны его реакция выглядит возвышенно и трогательно.
Мама! Ты мне ничего не написала о детях. Как у них с английским? Мама, приложи весь свой авторитет, чтобы они учили языки. И, конечно, я хочу, чтобы твои отношения с Таней не были похожи на игру «холодно-жарко». Что же касается твоих упреков по поводу кастрюльки с желтыми цветочками (а не ромашками) на голубом фоне, так знай, что я с уважением отнесся к твоей просьбе. Более того! Эта кастрюлька со временем займет почетное место в Лувре или Британском музее, потому что в ней я варю кашу для нашего гостя и он, случается, ест ее прямо из кастрюльки. Так что гордись!
Спасибо за информацию про Симху Либермана. Про комнату с раздвижными потолками я знаю. Кроме празднования Кущей[12] старик там медитировал и, возможно, не только медитировал. Удивительно, как, имея такой мощный канал, он проморгал большевиков.
Все-таки ты очень мало написала о Симхе Либермане. Что в его доме сейчас сидят писатели, я знал, но пока не буду опережать события. Когда Тарас Григорьевич возглавит их (а кто же еще?!) я обязательно туда наведаюсь.
Извини, что написал так мало, но очень заедают домашние дела. Вот, например, сейчас мне надо варить суп, крутить котлеты и забросить белье в стиральную машину. А потом мне надо опять идти в паспортный стол, чтобы выправить Тарасу Григорьевичу какой-нибудь документ. Конечно, человеку, который написал «Кобзарь», никакой паспорт не нужен – вынул книжечку стихов, показал милиции, и все в порядке, но с паспортом спокойнее, тем более что если мы поедем с гастролями по Украине, не факт, что в гостинице нас поселят даже по его полному собранию сочинений, которое каждое правительство Украины обещает издать, как только закончится мировой финансовый кризис.
Целую тебя и постараюсь написать в следующий раз более подробно.
Твой сын Сема6 марта 2014 года,Киев
36
Уважаемый товарищ генерал!
Обращаюсь к вам с настойчивым требованием принять все меры и оградить меня от вопросов, которые задают люди, близкие к вашим замечательным структурам.
Как вам известно из донесений ваших шпионов, я вернул миру выдающегося сына украинского народа Тараса Григорьевича Шевченко. Сделал я это без всякого принуждения, исключительно по зову своего сердца, потому что еще в школе получал удовольствие, изучая украинскую литературу XIX века.
И вот вместо благодарности мне постоянно задают идиотские вопросы о каком-то клонировании, и задают их люди, не имеющие представления о данном предмете. Например, вчера, когда я зашел в гастроном, ко мне прицепился человек в пальто табачного цвета и, помахав перед носом красной корочкой, попросил отойти в сторонку. Я отказался и сказал, что сейчас закричу и его конспирация пойдет коту под хвост. Я хорошо знаю этого «товарища», он меня уже допрашивал и, к сожалению, ничего не понял, если постоянно цепляется. Понимая, что вас распирает любопытство, постараюсь вкратце объяснить, что я натворил и откуда возник Тарас Григорьевич.
В научной среде подобные опыты называют игрой в Бога. В их основе лежит технология переноса ядра в яйцеклетку, лишенную такого ядра. Так была клонирована известная всему миру овечка Долли. Но этот, можно сказать, первобытный эксперимент ввел ученых в заблуждение, сосредоточив их внимание на подражании природным процессам, когда чужой эмбрион обязательно должен быть помещен в лоно суррогатной матери. Такие, извините за выражение, ученые забывают, что внутриутробные процессы слабо связаны с генетикой и вместо ожидаемого результата можно получить нечто совершенно противоположное, не говоря уже о том, что подавляющее большинство подобных эмбрионов на разных стадиях эксперимента обязательно погибнут. Я пошел совершенно другим путем, отбросив женское лоно как неизбежное условие. О своих практиках я неоднократно писал, и если вы дадите задание, то ваши разведчики без труда найдут мои статьи в ваших архивах.
Суть моего удачного опыта заключается в том, что практическую задачу создания полноценного человека-клона я заменил духовной практикой Каббалы. Не сомневаюсь, что слово «каббала» вам известно скорее всего в отрицательном смысле, как и все, что связано с евреями, но я не хочу начинать политическую дискуссию и отнимать ваше драгоценное время. Духовная практика «каббалы» состоит в том, чтобы вознестись на духовный уровень изучаемого объекта, приобрести его свойства еще до материального воплощения. Здесь очень важно почувствовать себя не частицей целого мира, а стать этим миром, раствориться в нем, составив единое целое. Напомню, что всякая сотворенная вещь есть малое подобие Вселенной, всякий сотворенный человек есть полное подобие Творца. Для того чтобы связать Творение с его Первоисточником, необходимо пройти десять стадий медитаций, но о них я промолчу, чтобы Вы не сошли с ума. Такое уже случалось, когда пытались использовать Каббалу в корыстных целях. Унижусь до примитива и отмечу, что, по мнению Каббалы, Вселенная – это своего рода географическая карта с маршрутом мистического путешествия к Богу. Как вы догадываетесь, я прошел этот путь.
Что есть наш мир? Сколько существует человечество, столько оно бьется лбом об эту проблему. Дошли до того, что выбросили на ветер миллиарды, построив в Швейцарии никому не нужный коллайдер, и всем миром ловят какую-то частицу. Между тем мир сотворен из 10 цифр и 22 букв древнееврейского алфавита. Если расположить их в правильном порядке, так называемой «елочкой», можно начинать свое путешествие к Истине. Таким образом, в математическом представлении моя формула выглядит как х = 10/22 + авс 32 = х, где х – это источник, цифры означают то, что я уже говорил, авс – сам процесс медитации, переходящий в сумму сложения, после чего мы получаем дубликат источника, то есть х. Все очень просто и понятно. Даже школьнику.
Конечно, наряду с медицинской и духовной практиками в моем успешном опыте видна и Третья рука, но она, как всегда, невидима для смертных и вмешивается в процессы, лишь когда считает это необходимым.
Надеюсь, я очень популярно объяснил вам свой метод и убедил вас, что здесь нет никакой политики. Поэтому прошу принять меры к тому, чтобы меня больше не ловили ни в магазине, ни у подъезда и дали возможность довести начатое дело до конца. Также прошу посодействовать в получении документа, удостоверяющего личность Тараса Григорьевича Шевченко, поскольку отсутствие такового приводит к недоразумениям, какое и случилось 1 марта с. г. в 24-м отделении милиции Шевченковского районного управления внутренних дел г. Киева.
С уважением к вам,С. Либерман6 марта 2014 года
37
Дана Шевченко Тарасу Григорьевичу в том, что он является лицом без определенного места жительства (БОМЖ).
Справка действительна в течение 3 (трех) месяцев со дня выдачи, после чего вышеуказанное лицо обязано зарегистрироваться по выбранному им адресу. В случае нарушения регистрации налагается админарест и штраф в размере десяти прожиточных минимумов.
Начальник паспортного столаШевченковского райотделавнутренних дел г. Киевамайор Кулиш П.7 марта 2014 года
38
Глубокоуважаемый Тарас Григорьевич!
Имеем честь пригласить Вас, великого сына нашего народа, на торжественный вечер, посвященный 153-й годовщине со дня Вашей смерти, который состоится 10 марта сего года в помещении Спилки литераторов.
Программа вечера:
1. Вступительное слово Головы Спилки пана Мамуева Б. П.
2. Доклад академика Вруневского «Мой Тарас».
3. Приветствия лауреатов Шевченковской премии разных лет.
4. Выступление классика современной украинской литературы, лауреата Шевченковской премии, Героя Украины Устима Хнюкало.
5. Поэтический вернисаж.
6. Банкет.
Начало в 18–00.
Вход строго по пригласительным. Членам Спилки литераторов вместе с настоящим приглашением предъявить Любе Ф. квитанцию об уплате членских взносов.
Секретариат
39
7 марта 2014 года
Раны мои затянулись благодаря чудодейственной мази, которой Семен Львович смазывал мне губу и «фонарь» под глазом. Правда, мазь противна своим запахом, но придется терпеть, дабы иметь приличествующий вид перед выходом в свет.
Не далее как вчера хозяин мой достал из почтового ящика приглашение посетить вечер в Спилке литераторов. А что! Схожу, познакомлюсь с братьями по ремеслу, может, чарку выпью, коль не погнушаются поднести старому Кобзарю. Да и в приглашении четко пропечатано, что в самом конце вечера будет банкет. Одно огорчает. То ли наборщик в типографии был пьян, то ли писарь, что составлял текст дурак дураком, но повод нашли странный, если не сказать кощунственный. Ну как можно праздновать дату смерти? Это же не праздник, а скорбь! И с двухсотлетием, о котором талдычат пресса и говорящий ящик с картинками, тоже надо поаккуратней. А ну как среди литературной публики попадется аппетитная молодица, за которой захочу маленько приударить? А тут – пожалуйста! Двухсотлетие со дня рождения! Да она и пострашится помечтать о романтической беседе с Мафусаилом! И не объяснишь ведь, что полтораста лет я отдыхал на небесах, в эфире, где нет ни слов, ни звуков, а только покой и отдохновение. Года тут не в счет. Отдохнувшего поэта непременно тянет на подвиги, да такие, что и гусарам нижегородского полка не снились. Ну да ладно, с этим я разберусь по обстоятельствам, придумаю шутку-прибаутку на тот случай, если дадут слово. Хоть не пропечатано в приглашении, что слово дадут, но уверен, что возражать не станут. Попробуют оттереть, так я нахмурюсь, как на памятнике, набычусь, осерчаю, мало не покажется! Вон ведь как пишут – великий! Стало быть, отлежался, дозрел, как благородный коньяк французских виноделов. Правда, не решил, что делать, коли столкнусь с глазу на глаз с академиком Вруневским. По всем литературным канонам полагается начистить ему рыло, а с другой стороны – человек дубовые мозоли на заднице нарастил, описывая, что и как я хотел сказать поэзией, о чем думал, кого любил. Эх! Чертовы биографы, критики и прочие спиногрызы словесности! Разорви вас молния на сто кусков! Но как же скучна без вас литература! Словно оркестр без барабана!
Промаявшись без дела часок-другой, решил развлечься говорящим ящиком, хотя иногда он меня огорчает. То, что молодежь безудержно предается танцам, конечно, радует, хотя танцуют парни и девки как-то озабоченно, словно батраки, которые хорохорятся перед хозяином, чтоб взял их на работу. Опять же радует изобилие еды в родной державе. Вон в моих Моринцах, да и в Кирилловке сколько люду смертно голодало, сколько деток с разбухшим от половы пузом ползало по земле! Да ведь и я, грешный, ел ту землю, моля небо о черствой корочке хлеба. А сегодня нажми любую кнопку, и ты увидишь, как в том ящике все что-то жарят, парят, варят! Да не картошку с мясом, а французские деликатесы! О, изголодавшийся мой народ! Как я счастлив лицезреть сие! Другое мне не нравится. К примеру, обсуждение нравов.
Каждый вечер показывают залу, в которой собирают различных господ и дам, дабы поговорить о политике и законах. Но не проходит и десяти минут, как господа эти начинают ругаться и оскорблять друг друга. Добро бы дело заканчивалось дуэлью, так нет! Манкируют честью, боятся, хотя публика в зале аплодирует и требует продолжения нравственного скандала. Затем обязательно из-за кулис вытолкнут на свет божий хворого на голову оратора, который рвет на груди рубаху, уверяя присутствующих, что и Гомер был украинцем, и Трою основали наши предки. И так складно врет, аж свист в ушах! Конечно, наш народ изобретателен и хитер, недаром вокруг Лавры толпились батальоны юродивых, намекавших о своем боярском происхождении, но с Гомером хлопцы пересолили. А еще приводят в залу мерзавцев, которые подробно рассказывают, как нарочно обварили спящую сестру кипятком, обрезали ухо родителю по пьяному делу, и все это с подробностями, открыто и не без бахвальства. И полагаете, их жандармы вяжут и на каторгу отвозят из сией залы? Держи карман шире! Им аплодируют, распорядитель кланяется извергам, пожимает руки и опять зовет в гости. В первые дни я думал, что в ящике разыгрывают дурацкий водевиль, ан нет! Семка обьяснил, что нынче спрос на уродов, разнообразных дураков, кретинов и шлюх, вот их и показывают публике. Неужто отмена крепостного права и равенство сословий настолько испортили общество? Есть над чем поломать голову!
40
Черт бы побрал этого Либермана! Сказал, что идет в лавку за хлебом, а сам удрал в город покупать мне платье для визита к литераторам. И не то обидно, что не взял меня с собой, а что принес какую-то непотребную рухлядь, которую и носить стыдно. Намедни я видел в стеклянный глазок на двери, что носят мужчины, хоть бы сосед, который живет напротив. Он вышел на площдку в синем облегающем костюме с буквой Д на белом ромбе и с апломбом закурил сигару. А мой халамойзер принес сюртук, штаны, сорочку с оборками да нелепый бант, которым я форсил, будучи еще в крепостном состоянии.
– Да неужто такое еще продают в лавках? – возмутился я.
А он отвечает:
– Это я в театре одолжил!
– В каком таком театре?
– В театре твоего имени. В этом костюме знаменитейший артист тебя изображает! Про тебя, дорогой мой, ведь и пьесы пишут, кино снимают.
– Да кто ж носит такое! Что я, нынешнюю моду не видел?!
– Где ж ты ее видел, модник?
– Сосед курить выходит под нашу дверь! Вот у него красивый костюм! Куртка в талию и бриджи в обтяжку. А еще буква Д в ромбике!
Он так и скорчился от смеха. Задыхается и булькает словами:
– Дак это же спортивный костюм! Киевское «Динамо»! Ой, не могу!..
Я не выдержал насмешек и рассвирепел:
– Чтоб тебя, Иуду, черти разорвали!
А он мне:
Читать бесплатно другие книги:
