Не говори ни слова Браун Сандра

Глава 12

Следующие несколько дней были до краев заполнены безмятежным счастьем. Дрейк оказался неутомимым и страстным любовником и почти ни на минуту не выпускал Лори из виду. Того, что теперь они спали в одной комнате, ему явно не хватало. Казалось, он испытывает непреодолимое желание постоянно прикасаться к ней или, по крайней мере, видеть ее. Их ночи представляли собой бесконечную сюиту любви и страсти. Днем приходилось вести себя более сдержанно – особенно в присутствии Дженнифер, однако это их нисколько не угнетало. Напротив, оба щедро делились с девочкой своим счастьем, в котором та буквально купалась.

В эти дни они часто бывали в городе, прогуливаясь по его кривым, холмистым улочкам или заходя в местные лавки или магазинчики, где всегда можно было обнаружить какие-то необычные или забавные вещицы. Пару раз они побывали и в лавке Джона Мидоуза. Гигант встретил их очень тепло и приветливо, сделав вид, что не помнит, как грубо вел себя Дрейк во время его визита в особняк. Впрочем, от Джона Лори и ожидала чего-то подобного. Куда больше ее удивило, что Дрейк, похоже, тоже изменил свое отношение к гиганту. Во всяком случае, он увлеченно рассматривал выставленные в лавке резные вещицы и даже задавал Джону вопросы, касающиеся его ремесла. Вскоре уже оба увлеченно беседовали на какие-то профессиональные темы, и Лори вздохнула с облегчением. От нее, впрочем, не укрылось, что все время, пока они находились в лавке, Дрейк продолжал обнимать ее за плечи или за талию. Этот жест – жест собственника – был достаточно красноречивым, а поскольку Джон был человеком наблюдательным и неглупым, можно было не сомневаться, что он заметил и понял адресованное ему послание.

И все же, как ни любили Лори и Дрейк свои путешествия в город, гораздо больше им нравились тихие вечера, которые они проводили дома перед камином. Нередко Дрейк доставал из кладовки бутылку вина, и они допоздна разговаривали обо всем на свете или просто смотрели в огонь, думая о будущем.

В такие вечера Лори обычно садилась в углу дивана, а Дрейк вытягивался на нем во весь рост и клал голову к ней на колени – совсем как в тот день, когда их столь неожиданно навестили родители. Экспрессивно взмахивая в воздухе руками, он рассказывал Лори о своих профессиональных амбициях и планах. В такие минуты его глаза загорались самой настоящей одержимостью и решимостью во что бы то ни стало добиться своего. Говорили они и о других важных вещах, однако, какой бы интересной и увлекательной ни оказывалась выбранная ими тема, рано или поздно разговор непременно угасал. Руки, движениями которых Дрейк подчеркивал ту или иную мысль, принимались ласкать и гладить Лори, так что довольно скоро пылающий в камине огонь начинал казаться пустяком по сравнению с жаром разгоравшейся между ними страсти.

И когда Пэрриши позвонили им перед тем, как тронуться в обратный путь в Небраску, Лори не нужно было притворяться счастливой. Она даже пригласила родителей снова навестить их в Нью-Мексико, но Эндрю с нетерпением ждали его прихожане, а он считал себя не вправе оставлять их надолго даже ради дочери. В конце разговора Лори еще раз уверила отца и мать, что у них все хорошо и она счастлива, и это действительно было так.

В дни, когда погода бывала безветренной и относительно теплой, Лори, Дрейк и Дженнифер гуляли в лесу, которым заросли холмы к северу от особняка. Обычно они отправлялись туда сразу после утренних занятий, а возвращались к тому времени, когда Бетти и дети приходили на урок языка жестов. Вместо обеда Лори брала с собой корзинку для пикника, куда укладывала бутерброды, молоко или термос с бульоном. Устроившись на расстеленных одеялах где-нибудь на поляне или на берегу ручья, они, не торопясь, закусывали, любуясь окружающей природой, которая с приближением зимы выглядела все более дикой и первозданной.

Во время одной из таких прогулок Дженнифер, поддавшись безмятежному очарованию необычно теплого и тихого дня, сразу после обеда заснула на одеялах. Дрейк сидел, прислонившись спиной к осине, а Лори, устроившись между его согнутыми в коленях ногами, прильнула к его груди.

– Еще немного, и я тоже усну, как Дженнифер, – сонно пробормотала она, поудобнее укладывая голову ему на плечо.

– Кто тебе мешает? Валяй!.. – согласился он и, подтянув к себе запасное одеяло, заботливо укрыл им Лори.

Его мерное дыхание действовало усыпляюще, и вскоре она действительно начала задремывать. Но именно в тот момент, когда Лори балансировала на грани между сном и явью, ее внезапно атаковали тревожные мысли, нарушившие покой и умиротворенность осеннего полдня. На протяжении последних дней она старательно гнала от себя мысли о Сьюзен – и довольно успешно, поскольку чувства Дрейка не вызывали у нее никаких сомнений. И все же… все же Лори не могла не заметить, что за все это время он ни разу не сказал, что любит ее. Да, даже в моменты наивысшей страсти Дрейк ни разу не произнес заветного слова, и ей казалось, что это вряд ли может быть случайностью.

Сейчас она спросила себя, сидели ли когда-нибудь Дрейк и Сьюзен так, как они сейчас? Была ли их близость более страстной? Сумеет ли Дрейк когда-нибудь полюбить Лори сильнее, чем свою покойную жену?.. Все это были слишком непростые вопросы, и Лори невольно заворочалась в его объятиях, пытаясь найти ответы, которые ранили бы ее не слишком глубоко.

Как только она пошевелилась, руки Дрейка сомкнулись вокруг нее крепче.

– Плохой сон? – шепнул он, зарывшись губами в ее волосы.

Она отрицательно покачала головой, но очарование тихого, погожего дня было уже нарушено. Сомнения точили ее изнутри, и Лори знала, что отделаться от них будет нелегко.

Она уже собиралась встать, когда руки Дрейка скользнули ей на живот, поднялись к груди, снова опустились и проникли под свитер, коснувшись голой кожи чуть выше пояса джинсов. Одного этого оказалось достаточно, чтобы Лори снова испытала желание, делавшее ее податливой и покорной.

А его руки снова пропутешествовали к ее грудям и теперь играли с ними, приподнимая, обхватывая, гладя. Дрейк действовал мягко, почти робко, будто в первый раз. За прошедшие дни он, несомненно, успел изучить ее тело, узнать его вдоль и поперек, и тем не менее ему каким-то образом удавалось сделать так, что каждое его прикосновение оборачивалось новым наслаждением для обоих.

– Дрейк?..

– Никогда не отвлекай мужчину, когда он занят важным делом, – проворчал он и тут же добавил совсем другим тоном: – Что, милая?..

А Лори внезапно смешалась. Она не чувствовала себя готовой первой признаться Дрейку в любви, и все же ей хотелось сказать ему что-то такое, чтобы он понял, как глубоки и искренни ее чувства.

– Я… я просто хотела сказать, что каждый раз, когда мы вместе, я… В общем, для меня это нечто совершенно особенное, – неловко закончила она и тут же мысленно выбранила себя за неуклюжий выбор слов.

Его ладони у нее под свитером внезапно замерли на ее груди, да и сам Дрейк едва заметно напрягся.

– Лори… – проговорил он с неестественным спокойствием в голосе. – Посмотри на меня.

Ее голова по-прежнему покоилась у него на плече. Слегка повернувшись, Лори с беспокойством взглянула на Дрейка.

– Что?..

– Для меня это тоже… особенное, – сказал он и поцеловал Лори в губы, да так, что кровь забурлила у нее в жилах. Не успела она опомниться, а Дрейк уже принялся теребить ее соски, нежно покусывая мочку уха. Эта изысканная ласка заставила Лори припомнить, как прошлой ночью он с жадностью целовал ее груди, с такой силой втягивая в себя соски, что ей становилось больно, но это была сладостная боль.

Негромко застонав, Лори пошевелилась и почувствовала, как одна его рука спустилась ей на бедро, потом нащупала пуговицу на джинсах и одним быстрым движением протолкнула ее в петлю. Лори прекрасно понимала, что будет дальше, и желала этого, не переставая, впрочем, поражаться собственному безрассудству. Впрочем, кое-что изменилось, и это она тоже почувствовала. Полчаса назад Лори было бы все равно, но сейчас ею вдруг овладела какая-то странная стыдливость.

– Дрейк, нет!.. – шепнула она, пытаясь высвободиться. – Не здесь! – добавила Лори и, путаясь в одеяле, попыталась ощупью привести в порядок одежду.

– Почему?! – совершенно искренне удивился Дрейк, и его глаза озорно блеснули. – Нет ничего стыдного в том, чтобы делать это в лесу. Напротив, это даже приятно… Вспомни о викингах, о древних римлянах, о Робин Гуде и леди Мэрион…

– Но я-то не леди Мэрион и тем более не викинг! Кроме того, здесь Дженнифер, которая каждую минуту может проснуться. – Лори кивком показала на девочку, которая продолжала сладко спать, закутавшись в одеяло. Кивком, потому что руками она удерживала руки Дрейка, не давая им продолжить начатое.

– Дженнифер сейчас и пушками не разбудишь, – заспорил он. – На свежем воздухе так сладко спится! Не бойся, Лори… Ну, я прошу тебя! Пожалуйста!.. – добавил Дрейк почти умоляющим тоном и, наклонившись, слегка коснулся ее губ своими усами. В его арсенале это было едва ли не самое опасное и действенное оружие, и он, к сожалению, слишком хорошо знал, как им пользоваться.

– А если кто-нибудь пойдет мимо? Какие-нибудь туристы?

– Им станет стыдно подглядывать, и они сразу отвернутся.

– Нет, это мне будет стыдно! – воскликнула Лори. – Я просто умру со стыда, и с чем ты тогда останешься? Слушай, а может, лучше подождем до вечера, а?.. – игриво спросила она.

– Ну, ладно, так и быть, – нехотя согласился он. – Ничего не поделаешь, придется потерпеть, только… Вот как мы сделаем: сначала ты поцелуешь меня, потом – я тебя, и мы пойдем домой. Договорились?..

Лори ненадолго задумалась. Она подозревала подвох, но, сколько она ни вглядывалась в его глаза, в них не было ничего, что могло бы подсказать ей, в чем дело. В конце концов Лори со вздохом согласилась и, обняв его за шею, поцеловала в губы. Ее поцелуй был лишен страсти, однако он все же передавал все чувства, всю любовь, которую она испытывала.

– А теперь моя очередь, – сказал Дрейк, когда Лори наконец отняла губы. И с этими словами он поднял ее свитер и нырнул под него.

– Эй, что ты делаешь?! – запротестовала Лори. – Мы так не договаривались!

– Я сказал, что поцелую тебя, но не говорил, куда, – донесся до нее его приглушенный голос.

– Но, Дрейк!..

А Дрейк уже целовал ее груди, сначала одну, потом другую, старательно возбуждая языком и губами обмякшие было соски. Это было так приятно, что глаза Лори невольно наполнились слезами нежности, и Дрейк, вынырнув из-под свитера, это увидел.

– А теперь еще один… Пожалуйста! – И он крепко поцеловал ее в губы.

И пока длился этот поцелуй, Лори была абсолютно уверена только в одном: в эти секунды Дрейк совершенно не думал о Сьюзен.

– У меня есть кое-какие дела в городе, – сказал Дрейк, когда на следующее утро он заглянул в класс, где занимались Лори и Дженнифер. – На обратном пути я собираюсь купить на обед домашние тамале[13]. На днях я познакомился с одной леди, которая готовит их в собственной кухне. Надо отдать ей должное, они ужасно вкусные. Мне, во всяком случае, понравилось.

Он причмокнул губами, и Лори рассмеялась.

– Что ж, если тебе нравятся толстые женщины, я бы, пожалуй, съела несколько таких лепешек.

– Мне нравишься ты, – отрезал он, окидывая ее нарочито развратным взглядом. – Ну, пока, увидимся позже, – пообещал он. – Пока, Дженнифер… – попрощался он с дочерью, старательно выкладывавшей в ряд яркие кубики, которые Лори использовала для обучения счету. В ответ девочка махнула рукой, и Дрейк исчез.

Примерно за полчаса до его предполагаемого возвращения Лори позвала девочку на кухню.

– Тебе это должно понравиться, – показала она руками, усаживая Дженнифер за стол. – Сейчас мы с тобой сыграем в одну увлекательную игру. Ты должна научиться отличать на вкус молоко от какао. О’кей?

Девочка с воодушевлением кивнула. Уроки, связанные с едой, нравились ей намного больше остальных.

– Вот смотри, – продолжала Лори. – Я наливаю в один стакан молоко, а в другой – какао. Ну-ка, повтори: «молоко», «какао»…

Дженнифер уверенно повторила знаки, означавшие оба напитка, и Лори удовлетворенно кивнула.

– Отлично, Дженнифер. Вот тебе соломинка. Я поставлю перед тобой стакан, а ты попробуешь и скажешь, что в нем. Тебе все понятно?

Девочка так быстро закивала, что ее льняные кудряшки взлетели над головой, словно невесомое светлое облако.

– Только сначала закрой глаза, – распорядилась Лори. – И чур, не подсматривать!..

Убедившись, что Дженнифер не жульничает, Лори опустила соломинку в стакан с молоком. Девочка сделала глоток и показала жестами:

– Молоко.

Потом ту же операцию Лори проделала с какао, и Дженнифер снова не ошиблась. Этого, однако, было недостаточно, и они повторяли упражнение до тех пор, пока Дженнифер не запомнила жесты и не научилась ассоциировать с ними вкус того или иного напитка. Не успели они закончить, как кухонная дверь отворилась и в дом вошел Дрейк. В руках он держал огромный, покрытый масляными пятнами бумажный пакет, от которого по всей кухне тотчас поплыл весьма аппетитный запах.

– Что это вы тут делаете? – спросил он, ставя пакет на стол возле мойки и снимая куртку.

– Давай посмотрим, сумеет ли папа отличить молоко от какао, – предложила Лори девочке (как всегда, она говорила и вслух, и знаками), и Дженнифер радостно захлопала в ладоши. Лори объяснила Дрейку, что от него требуется, и он, к восторгу дочери, довольно удачно притворился, будто сомневается в своей способности опознать вкус того или иного напитка. Наконец Лори торжественно завязала ему глаза и поднесла стакан с молоком. Дрейк глотнул и показал знаками:

– Кажется, это обычное молоко.

Дженнифер захлопала в ладоши в знак одобрения, а Лори потянулась за стаканом с какао, но оказалось, что Дженнифер почти все выпила.

– Как же так, Дженнифер?.. – Она укоризненно покачала головой, но не выдержала и рассмеялась. К ней тотчас присоединился сорвавший повязку Дрейк, но больше всех веселилась сама Дженнифер, которая показывала пальчиком на свою верхнюю губу, на которой красовались густые шоколадные усы. По-видимому, она сравнивала их с отцовскими.

– И ты, Лори. И ты, – показала девочка знаками.

Лори пыталась протестовать, но Дженнифер и Дрейк настаивали. В конце концов она тоже поднесла к губам стакан с остатками какао и сделала глоток, стараясь, чтобы как можно больше жидкости осталось на верхней губе.

Увидев свою наставницу с усами, Дженнифер звонко расхохоталась и запрыгала вокруг стола. Когда она наконец успокоилась, Лори отправила ее наверх с наказом как следует вымыть лицо и руки.

– А я пока соберу обед, – закончила она, и Дженнифер вприпрыжку помчалась к лестнице.

– А ты разве не хочешь умыться? – весело поинтересовался Дрейк, когда сверху донесся шум льющейся воды. – Нет, я не против, если тебе равится… Просто мне кажется, что шоколадные усы плохо сочетаются с цветом твоих волос.

– Ах, я и забыла! – Лори повернулась к раковине.

– Позволь мне, – сказал Дрейк, беря ее за плечи.

Его бархатистый язык быстро избавил Лори от шоколадных усов, однако вместе с поцелуями и объятиями процесс занял довольно много времени. Только почувствовав, что еще немного – и они просто задохнутся, Дрейк и Лори сумели оторваться друг от друга.

– Если так и дальше пойдет, – сказала, отдышавшись, Лори, – ты останешься без обеда.

– А как насчет того, чтобы внести в меню некоторые изменения? – предложил Дрейк, несколько раз подряд целуя ее в шею.

– Тамале остынут. – Лори вздохнула, когда очередной поцелуй пришелся на особо чувствительное местечко.

– Не остынут. А если и остынут – не беда. Насколько мне известно, микроволновые печи изобрели специально для таких случаев, – горячо прошептал он ей на ухо.

– Для каких – таких?

– Сама знаешь.

Лори снова вздохнула и мягко, но решительно высвободилась из его объятий.

– Веди себя прилично, Дрейк. Дженнифер вот-вот спустится и потребует свой обед, а что я ей скажу?

– А кстати, где эта маленькая разбойница? – спохватился Дрейк. – Может, она снова убежала к Бетти?.. – Он взглянул на Лори и тепло улыбнулся, вспомнив – как вспомнила и она – ту богатую событиями ночь, когда Дженнифер ушла из дома, а они впервые были вместе.

– Пойду-ка посмотрю, чем она занимается, – быстро сказала Лори. – А ты пока накрой на стол, ладно?

Дрейк неуверенно кивнул, и Лори поскорее выскочила из кухни, пока он не передумал. Она была вполне согласна с его невысказанной мыслью, что целоваться гораздо приятнее, чем расставлять тарелки, однако ей казалось, это не повод, чтобы вообще ничего не есть и тем более не кормить Дженнифер, чей режим дня в последнее время и так страдал достаточно часто. Взять хотя бы эти прогулки в лес или в город, когда девочка питалась практически одними бутербродами…

Она уже поднялась наверх и направлялась к комнате Дженнифер, когда сквозь неплотно прикрытую дверь заметила в их с Дрейком спальне какое-то движение. Неужели Дженнифер снова добралась до косметики, с тревогой подумала Лори. О, нет, только не это!!

Лори приоткрыла дверь чуть шире – и беззвучно ахнула.

Первым, что бросилось ей в глаза, была пара балетных туфель из розового атласа. Пуанты… кажется, они называются пуанты, в панике подумала Лори. По форме туфель было видно, что они изготовлены для изящной, стройной ноги с высоким подъемом. Выглядели они поношенными – твердые, плоские мыски были основательно разбиты, а ленты измялись от частого завязывания, словно туфли использовали для многочасовых репетиций. Рядом на полу валялись многочисленные фотографии, старые театральные программки и афиши, детали каких-то костюмов и толстый, переплетенный в кожу альбом для газетных и журнальных вырезок. Дверь стенного шкафа была распахнута настежь, и внутри Лори разглядела открытые перевернутые коробки, которые раньше, аккуратно перевязанные, стояли у задней стены.

Саму Дженнифер потрясенная Лори заметила не сразу. Девочка сидела на полу и, держа перед собой какую-то фотографию, внимательно рассматривала ее. Стараясь не напугать ребенка, Лори медленно вошла в спальню и тихонько тронула Дженнифер за плечо.

– Смотри, Лори! Какая красивая тетя! – просигнализировала девочка и показала на фото.

Дрожащей рукой Лори потянулась к снимку. На нем была запечатлена бесконечно красивая молодая женщина в черном тренировочном трико, прозрачной пачке из белого газа и в черных шерстяных гетрах, которые плотно облегали ее длинные ноги, подчеркивая изящество тонких лодыжек и стройных бедер. Женщина слегка опиралась на перекладину балетного станка, словно фотограф застал ее во время отдыха от бесконечных плие и тендю. Уверенный, спокойный взгляд был устремлен прямо в объектив камеры. Всем своим видом она как бы говорила: я безупречна, у меня нет недостатков, и их действительно не было. Лори, во всяком случае, никак не могла оторвать взгляд от изящно изогнутой лебединой шеи, от расчесанных на прямой пробор темных волос, собранных на затылке в крошечный пучок, от светлой, как алебастр, кожи, от длинных ресниц, полных губ и больших темных глаз на правильном лице в форме сердечка.

– Да, она прелестна!.. – чуть слышным шепотом проговорила Лори, опускаясь на пол рядом с Дженнифер. Она проделала это отчасти машинально, отчасти потому, что ее не держали ноги. Наконец-то она увидела ту, которой до сих пор принадлежали сердце и душа Дрейка, и плечи безнадежно поникли. Похоже, все преимущества были на стороне Сьюзен. Она оказалась настоящей красавицей, и Лори подумала, что она вряд ли может состязаться с ней.

– Эй, куда вы все подевались? – донесся из коридора беззаботный голос Дрейка. – Я умираю с голоду! Что тут у вас стряслось?

Звук его голоса отчасти помог Лори сбросить с себя наваждение, но, прежде чем она успела полностью взять себя в руки, Дрейк уже заглянул в спальню. Увидев разбросанные по полу фотографии, он сразу все понял. Обернувшись к двери, Лори увидела, как улыбка, освещавшая его лицо, гаснет, уступая место угрюмому, мрачному выражению, которое было ей так хорошо знакомо.

Не в силах и дальше смотреть на изменившееся лицо Дрейка, Лори забрала у Дженнифер балетные туфли, которые девочка пыталась примерить на себя.

– Дженнифер, отправляйся в ванную, – показала она жестами, стараясь, впрочем, сохранять хотя бы видимость спокойствия. – Вымой как следует руки и лицо. Мы идем обедать.

Девочка подчинилась не сразу – вместо этого она снова потянулась к балеткам, но Лори резко махнула рукой.

– Ступай!

Ее жест был настолько категоричным, что Дженнифер не решилась спорить и выскользнула в коридор, опасливо обогнув отца, который, опустив голову, продолжал рассматривать раскиданные по полу снимки. Он, казалось, не замечал ничего вокруг, и Лори невольно спросила себя, сколько же можно оплакивать мертвую Сьюзен?

И сама себе ответила: вечно, если по-прежнему любишь.

– Извини, Дрейк, – сказала она, как только из детской ванной комнаты донесся плеск воды. – Думаю, Дженнифер просто стало любопытно. Я сейчас все уберу и…

– Нет. Ничего здесь не трогай! – резко ответил он. – Я сам все соберу и спрячу.

Лори выронила балетки с такой поспешностью, словно они обожгли ей руку.

– Как скажешь, – сухо ответила она и вышла, а Дрейк так и остался стоять посреди комнаты в окружении разбросанных фотографий и старых театральных программ.

На обед Лори приготовила для Дженнифер сандвич с арахисовым маслом и ежевичным желе. Девочка давно успокоилась и весело жестикулировала, болтая с Банни, который сидел на столе, пока она ела. Одного сандвича для полноценного обеда было маловато, поэтому Лори давала Дженнифер все, на что та показывала пальцем. В обычные дни Лори старалась не поощрять подобное поведение, добиваясь, чтобы девочка привыкала использовать язык жестов вместо требовательного мычания, но сегодня это было выше ее сил. Собственно говоря, никаких сил у Лори и не осталось. Инцидент с фотографиями потребовал от нее слишком больших эмоциональных затрат, чтобы оставалась энергия на что-либо еще.

После обеда неожиданно пришли Сэм и Салли, которые пригласили Дженнифер к себе поиграть, и Лори, согласившись, поплотнее закутала девочку в свитер и лыжную курточку, которые Дрейк купил ей, когда они ездили в Альбукерке. Кроме того, она попросила Сэма проследить, чтобы Дженнифер вернулась домой не позднее чем через сорок минут.

– Конечно, я ей скажу, – пообещал мальчуган. – Ведь нам с Салли все равно нужно спать после обеда, – добавил он, покровительственно похлопав сестру по макушке.

Лори смотрела из окна, как все трое вприпрыжку бегут через двор к дому Бетти, однако мысли ее были далеко. Перед собой она видела не двор и не детей, а недоступное и гордое лицо Сьюзен, которая смотрела в камеру, словно наперед знала: в сердце Дрейка она всегда будет занимать первое место.

Кстати, отчего она умерла, внезапно задумалась Лори. Дрейк никогда об этом не говорил. Он вообще почти ничего не рассказывал о своей покойной жене – Лори было известно только, что она была танцовщицей, балериной классического стиля, и что она пробовалась для съемок в массовке мюзикла «Бриолин», где и познакомилась с человеком, за которого впоследствии вышла замуж.

Может, она погибла в результате какого-то несчастного случая, спросила себя Лори. Скажем, в автомобильной аварии или при крушении самолета? А может, Сьюзен заразилась какой-то опасной болезнью, которая и унесла ее в могилу? Или с ней случился удар? Правда, для инфаркта или инсульта она была слишком молода, однако Лори приходилось слышать, что даже спортсмены, если они тренируются сверх всякой меры, бывают подвержены этим болезням. Что, если то же самое относится и к балеринам? Этого она не знала и продолжала гадать, что могло случиться.

Размышляя обо всем этом, Лори совершенно машинально убирала со стола тарелки и приборы, которыми пользовалась Дженнифер. Пакет с лепешками тамале она после недолгих колебаний вынесла на улицу, где стояла большая железная бочка для пищевых отходов. Вернувшись в кухню, Лори неожиданно заметила, как тихо и пусто вдруг стало в доме, но, возможно, все дело было в том, что пусто и холодно было у нее на душе. Напрасно она бродила по молчаливой гостиной, ища хоть какое-то занятие, которое помогло бы ей справиться с этой сосущей пустотой. Ничто не помогало, ничто не могло помочь, и Лори считала минуты, оставшиеся до возвращения Дженнифер. Когда же девочка наконец вернулась, они сразу отправились в класс, где Лори предложила ей самой выбрать тему занятий. Немного подумав, Дженнифер выбрала книжку, в которой рассказывалось о различных транспортных средствах.

Усевшись рядышком на диван, они довольно долго обсуждали автомобили, поезда, автобусы и самолеты, прежде чем на лестнице послышались шаги Дрейка. Он провел наверху не меньше двух часов, и Лори не раз спрашивала себя, что он там делает. Чтобы убрать в коробки разбросанные вещи и документы, хватило бы и получаса, так на что же Дрейк потратил остальное время? Может быть, он думал? Принимал решение? И если да, то какое?

Мысленно Лори приготовилась к чему угодно, в том числе и к самому худшему. Она по-прежнему не знала, как будет вести себя Дрейк, что скажет, какой будет его реакция. Но как только она его увидела, то сразу все поняла.

Дрейк был в брюках, пиджаке спортивного покроя и при галстуке, который за все время своего пребывания в Нью-Мексико надел всего один или два раза. В левой руке он держал небольшой чемодан, а через правую перекинул теплое пальто.

Похоже, сбылось то, чего она больше всего боялась, подумала Лори, поднимаясь с дивана. Машинально она стиснула руки перед собой, да так крепко, что побелели костяшки пальцев.

– Я возвращаюсь в Нью-Йорк, Лори, – коротко сказал Дрейк в ответ на ее вопросительный взгляд.

– Да. Я понимаю.

– Я и так пробыл здесь слишком долго, – добавил он, глядя в сторону, и Лори задумалась, кого он старается убедить: ее или себя? – В Нью-Йорке меня ждут дела, которые нельзя откладывать. Да и, в конце концов, не могу же я оставаться здесь бесконечно!

– Тебе виднее… – Если он хотел заручиться ее согласием, то его ждало разочарование. Лори не собиралась облегчать ему отъезд. Когда-то в похожей ситуации Лори пыталась помочь Полу, но он с презрением оттолкнул ее, тем самым причинив ей сильнейшую боль. Одного раза оказалось достаточно – Лори не хотела, чтобы подобное повторилось.

– Ты объяснишь Дженнифер, почему мне пришлось уехать? – проговорил Дрейк, хотя по выражению его лица было видно, что на самом деле никакого особенного ответа он не ждет. Когда Лори все-таки ответила, это застало его врасплох.

– Нет, ты должен сделать это сам, – твердо сказала она.

Дрейк бросил на нее удивленный взгляд, но, увидев ее упрямо вздернутый подбородок, понял, что спорить бесполезно. Со вздохом поставив чемодан на пол, он положил поверх него пальто и опустился на колени перед дочерью, которая так увлеклась рассматриванием картинок в книжке, что почти ничего не замечала.

– Дженнифер… – начал Дрейк вслух, потом заговорил с дочерью на языке жестов, и Лори поскорее вышла в прихожую, чтобы ничего этого не видеть. Там она прижалась лбом к входной двери и крепко зажмурила глаза.

«Он уезжает! Уезжает!!! – безмолвно выкрикнула Лори. – Боже, помоги мне! Я этого не вынесу! Я просто умру!» – снова и снова повторяла она, изо всех сил прижимаясь лбом к холодному твердому дереву, но, когда в гостиной снова раздались тяжелые шаги Дрейка, сразу выпрямилась и повернулась к нему, постаравшись придать своему лицу равнодушно-спокойное выражение.

– Дженнифер очень расстроилась, – сказал Дрейк. – Постарайся ее как-то утешить, ладно?..

«А кто утешит меня?» – хотелось спросить Лори, но она промолчала. Да и сам Дрейк, похоже, был далеко не спокоен; если бы она не знала его достаточно хорошо, то подумала бы, что на глазах у него выступили слезы – так странно они поблескивали в полутьме. Неужели он действительно так расстроился из-за дочери, подумала она, или это просто очередная роль – еще одна сцена расставания, которую Дрейк играл со свойственной ему убедительностью?

– Мне придется взять «Мерседес», – добавил он, – но я договорюсь, чтобы кто-нибудь пригнал его обратно.

Лори кивнула.

– Машина мне пока все равно не нужна, так что…

– Что ж, в таком случае – до свидания… – Эта фраза показалась Лори незаконченной, словно Дрейк хотел прибавить что-то еще или, может быть… Нет, вряд ли он собирался поцеловать ее на прощание, хотя на мгновение ей и почудилось, что его губы чуть дрогнули, а голова наклонилась вперед.

– До свидания, Дрейк, – холодно проговорила Лори, открывая перед ним входную дверь.

Дрейк нахмурился, морщинки в уголках его губ стали глубже, но он только недовольно фыркнул. Выйдя на крыльцо, он быстро спустился по ступенькам и, не оборачиваясь, зашагал по дорожке туда, где стояла машина.

Словно для того, чтобы подчеркнуть владевшее Лори мрачное настроение, над Уисперсом собрались плотные серые тучи и пошел первый в этом году снег. Вскоре и поселок, и холмы, и деревья на заднем дворе укутались плотным белоснежным покрывалом, но в доме по-прежнему царили уныние и тоска. Сама Лори еще сдерживалась, но Дженнифер закапризничала. Она не хотела ни учиться, ни играть, так что в конце концов Лори усадила ее перед телевизором и включила какой-то детский канал.

Вечером, когда Лори укладывала Дженнифер спать, девочка крепко прижала к себе Банни и несколько раз своим нежным голоском неразборчиво повторила «Пы-а-фа». По ее щекам катились слезы, и Лори, которая сама крепилась из последних сил, не выдержала. Не раздеваясь, она легла рядом с Дженнифер и крепко прижала девочку к себе.

Они плакали, пока не заснули.

Глава 13

Шли дни, и душевная боль, которую причинил Лори и Дженнифер внезапный отъезд Дрейка, несколько притупилась, хотя каждый раз, когда что-то напоминало им о нем, грусть охватывала обеих с новой силой. К счастью, Дженнифер довольно быстро оправилась от пережитого горя, как это свойственно всем маленьким детям. Уже на следующий день после того, как ее «пы-а-фа» так неожиданно уехал, она как ни в чем не бывало болтала с Лори, любовалась выпавшим снегом и спешила поскорее попасть в класс, чтобы узнать новые слова и символы языка жестов. Лори даже начала с ней несколько новых учебных проектов, которые давно обдумывала, хотя, по большому счету, сделала она это не столько ради девочки, сколько ради собственного душевного успокоения. Ей было совершенно необходимо чем-то заполнить бесконечные, одинокие дни, и новая учебная программа – довольно насыщенная и сложная как для ученицы, так и для ее учительницы – могла в этом помочь. За день Лори основательно выматывалась и рано ложилась спать, но даже усталость не могла помешать ей думать о Дрейке. Как ни крути, ей очень не хватало его.

– Не могу поверить, что он так скоро после свадьбы оставил тебя одну! – заявила Бетти, как только узнала о срочном отъезде Дрейка. По обыкновению, она восседала на своем любимом кухонном табурете и без остановки болтала, пока Лори готовила сладкие шарики из попкорна. К этому процессу привлекли и детей, и теперь все трое малышей были липкими с ног до головы. Кроме того, большая часть шариков оказывалась съедена еще до того, как сироп успевал остыть, но Лори не придавала этому значения, поскольку дети явно были счастливы, к тому же лакомство все равно предназначалось главным образом им.

– Ему нужно работать, Бет, – сказала она, небрежно пожимая плечами. Меньше всего ей хотелось, чтобы соседка заподозрила неладное. – Съемки ждать не будут, а заменить его, сама понимаешь, некем. Ведь Дрейк играет одну из главных ролей.

– Ну да, разумеется, – согласилась Бетти. – И все-таки я не понимаю, как можно уехать от молодой жены, да еще в свой медовый месяц! Обычно мужчины так не поступают.

«Я ему не жена, а значит, никакого медового месяца нет», – подумала Лори, но вслух ничего не сказала. К счастью, Бетти не обратила внимания на то, что Лори молчит. Она была слишком занята, в третий раз перечитывая «Свежие сенсации». Журнал она купила утром, когда ходила в бакалейную лавку за покупками, и сразу же поспешила к подруге. Лори еще не видела этого выпуска, хотя Боб Скотт и обещал прислать им несколько номеров, поэтому роскошное цветное фото на обложке, на котором она и Дрейк улыбались друг другу, как самые настоящие молодожены, показалось ей изощренным издевательством. Что говорилось в самой статье, ее тоже не интересовало, но Бетти непременно хотелось прочесть вслух, что пишут нью-йоркские журналисты о самом сенсационном бракосочетании года, и Лори была вынуждена слушать. К счастью, Бетти настолько увлеклась чтением, что не заметила катящихся по лицу подруги слез.

На самом деле Лори думала только о том, видел ли Дрейк эту лживую статью и что он о ней думает. Увы, ответить на эти вопросы мог только сам Дрейк.

Лори не могла бы сказать, по какой причине она до сих пор скрывает, что на самом деле они с Дрейком вовсе не муж и жена. Наверное, подумала она, потому что так проще. Та же Бетти, скорее всего, просто не поняла бы, в какой немыслимой ситуации они оказались, и засыпала бы Лори вопросами, отвечать на которые ей было бы слишком больно. То же самое можно было сказать и о родителях. Нет, решила Лори, пусть все они пока остаются в неведении относительно истинного положения вещей. Конечно, в конце концов ей придется открыть правду, и тогда… В лучшем случае она будет выглядеть круглой идиоткой, а в худшем… Впрочем, хуже, чем сейчас, ей, наверное, все равно не будет. За три неполные недели, прошедших с того дня, когда Дрейк вынужден был солгать ее родителям об их свадьбе, Лори удалось убедить себя, что он любит ее так же сильно, как она его. Во всяком случае, Дрейк вел себя как влюбленный, был нежен, ласков, заботлив и предупредителен и делал все, чтобы она чувствовала себя счастливой, и она попалась на крючок. Только сейчас Лори начала сознавать, что все это могло быть просто игрой. Каким-то образом ей удалось забыть, что Дрейк – актер до мозга костей и что ему платят огромные деньги именно за его умение правдоподобно изображать на экране самые глубокие, сильные и искренние чувства. Ситуация, в которой они оба очутились в результате внезапного приезда родителей, потребовала от него, чтобы он выглядел как молодожен, вел себя как молодожен, и Дрейк с блеском исполнил эту роль, пусть для этого ему и пришлось импровизировать. Он даже получил плату за свое лицедейство – ведь в течение последних двух с половиной недель Лори каждую ночь буквально по-царски вознаграждала его в постели. Возможно, впрочем, что именно этого Дрейк и добивался с самого начала.

Сейчас, думая о том, какой наивной и глупой она была, Лори не знала, куда деваться от гнева и стыда. А ведь еще в начале их отношений Дрейк предупреждал, чего ей следует ожидать, но она не прислушалась к его словам. Точнее, прислушалась, но позволила себе надеяться, что со временем она сумеет изменить его отношение к ней, превратить стремление плоти во взаимное притяжение душ. Должно быть, она была слишком самонадеянна – ничего у нее не вышло.

Нет, Лори вовсе не хотела заставить его забыть Сьюзен. Скорее всего, он бы все равно не смог, да это было и не нужно. Она стремилась к другому – ей хотелось, чтобы Дрейк смог полюбить снова, полюбить ее. И ей казалось, что она почти добилась своего, но потом Лори увидела его лицо, его взгляд, когда он смотрел на разбросанные по полу фотографии Сьюзен, на ее балетные туфли, на ее одежду. Должно быть, эти предметы слишком живо напомнили ему о женщине, которая когда-то носила их, которая легко и грациозно танцевала в этих атласных туфельках, отталкиваясь от пола стройными ногами. В эти минуты его лицо не выражало ничего, кроме страдания. Вероятно, Дрейк думал, что, переспав с Лори, он предал Сьюзен, предал память о ней. Должно быть, поэтому он и уехал.

Лори очень старалась не думать об этом, но мрачные мысли снова и снова заполняли ее разум, ежечасно и ежеминутно заставляя страдать. Пожалуй, она могла бы даже сойти с ума, если бы не необходимость заниматься с Дженнифер. Их ежедневные уроки помогали Лори хотя бы ненадолго отвлечься от мыслей о собственном безрадостном будущем. Кроме того, девочка обладала жизнерадостным и веселым характером, и это тоже служило для Лори большим облегчением. Ей было отрадно думать, что Дженнифер не только не отвергала ее любовь, но и платила столь же глубокой привязанностью. Что будет с девочкой – и с ней самой, – когда им придется расстаться, Лори старалась не задумываться.

А расставание – и она понимала это очень хорошо – было неизбежным. Рано или поздно Дрейк непременно приедет в Уисперс снова, и тогда ей придется уйти. Лори знала, что не сможет вернуться к тем отношениям, которые существовали между ними перед его уходом, не сможет быть его любовницей и спать с ним, когда он того пожелает. Примерно так же вел себя Пол, и это стало причиной крушения их брака, а Лори не хотелось еще раз пройти той же тупиковой дорожкой.

Но что-то делать было надо, и после нескольких неудачных попыток составить какой-то план Лори пришла к выводу, что ей в ее положении остается только ждать. Со временем она, возможно, узнает, чего хочет от нее Дрейк. Пока он никак себя не проявлял – правда, Дженнифер, как и раньше, получала от него по два или три коротких письма в неделю, но для Лори в них не было ни слова. Он даже не позвонил, хотя обещал, так что ей иногда казалось, что Дрейк увлекся какой-то другой женщиной, а про нее забыл.

Так прошло три недели, потом еще две. Погода установилась холодная, снежная и ненастная. Ни о каких достаточно продолжительных прогулках на свежем воздухе не могло быть и речи, и Лори пришлось полностью сосредоточиться на тех учебных проектах, которые можно было реализовать, не выходя из дома. Они с Дженнифер рисовали гуашью и акварелью, делали бусы и браслеты, клеили бумажные домики, напекли полный холодильник кексов и тортов и даже пробовали вязать.

Однажды, когда они покрывали очередной торт шоколадной глазурью, Лори спросила Дженнифер, не хочет ли она отнести его Джону Мидоузу, а заодно – немного прогуляться. Девочка отнеслась к этой идее с восторгом, похоже, ей тоже надоело сидеть в четырех стенах, к тому же она всегда любила великана, который умел вырезать из дерева таких славных медведиков.

К счастью, погода была безветренной и ясной, однако на улице было очень холодно, поэтому Лори одела девочку с особой тщательностью, да и сама тоже натянула самую теплую куртку. Тщательно упаковав торт в большую картонную коробку, они вышли из дома и отправились в город.

Джона они застали в его лавке-мастерской, где он покрывал тонкой резьбой небольшой деревянный сундучок. Это не был чей-то заказ – как объяснил Джон, ему просто хотелось чем-то занять руки. Уисперс никогда не был лыжным курортом, поэтому зимой потоки туристов устремлялись в другие города и поселки, и у Джона почти не было клиентов. Не ожидал он их и сегодня, поэтому без колебаний закрыл лавку и пригласил Лори и Дженнифер в свою квартиру над мастерской.

– Будем пить чайс вашим пирогом! – добавил Джон, радостно потирая руки.

Наверху он быстро накрыл на стол, и вскоре они уже пили ароматный чай с травами, которые Джон сам собирал по окрестным холмам. Лори разрезала торт и положила Дженнифер самый большой кусок.

– Зимой очень трудно придумывать какие-то учебные занятия, – пожаловалась она Джону. – Дженнифер нравится печь пироги и кексы, но я боюсь, если я не придумаю для нее какого-то другого дела, к весне мы обе наберем фунтов по пятьдесят.

Джон застенчиво улыбнулся и налил Лори еще чаю.

– Я вас прекрасно понимаю, – сказал он. – У Дженнифер очень вкусно получается!.. – (Эти слова он повторил на языке жестов.) – Огромное спасибо за угощение, но, честное слово, я рад вам и без пирогов.

– Да уж, – согласилась Лори, – давненько мы не виделись. С тех пор как Дрейк… – Она прикусила язык. Ей хотелось сказать, с тех пор как Дрейк уехал, им стало не до гостей и вообще ни до чего, но говорить это, наверное, не следовало, и Лори принялась с особым усердием дуть на свой чай, чтобы остудить его.

– Как ты думаешь, Лори, он вернется? – Вопрос был задан очень тихо, но отмахнуться от него она не могла. В замешательстве Лори посмотрела на Джона, который поднес к губам свою кружку с чаем. Кружка у него была просто гигантская – под стать своему владельцу, и вмещала, наверное, не меньше пинты настоя.

– Я… он… – Не зная, что сказать, она наклонилась к Дженнифер, якобы для того, чтобы убрать назад ее светлые локоны, оказавшиеся в опасной близости к испачканным шоколадной глазурью щекам. На секунду оторвавшись от торта, девочка взглянула на нее своими зелеными, как у Дрейка, глазами в густых, темных ресницах, и Лори почувствовала, как что-то болезненно кольнуло ее в сердце. Дрейк… Горечь и отчаяние нахлынули на нее с такой силой, что она не удержалась и беззвучно заплакала.

– Не хочешь об этом говорить? – спросил Джон, легко коснувшись ее руки, бессильно лежавшей на веселенькой клетчатой скатерти. Взгляд его темных глаз был бесконечно добрым, внушающим уверенность, и Лори не захотела ничего скрывать, к тому же ей нужно было выговориться. То и дело всхлипывая, она начала свой невеселый рассказ.

Джон слушал не перебивая. Дженнифер, хотя и не слышала ни слова, тоже что-то почувствовала. Отложив торт, она обогнула стол и, вскарабкавшись к Лори на колени, прижалась головой к ее груди. Одной рукой девочка гладила свою наставницу по спине, желая хоть как-то ее утешить.

– Мы… На самом деле мы вовсе не женаты, – сбивчиво рассказывала Лори. – Мой отец – священник, он обвенчал нас, когда родители приезжали меня навестить, так что церемония-то была настоящей, только… только брачные обеты, которыми мы обменялись, были не настоящими. Я хочу сказать, что для Дрейка эти клятвы ничего не значили, понимаешь?

– Но они много значили для тебя, не так ли? – проницательно заметил Джон.

Лори хотела ответить, но язык ей не повиновался, и она только кивнула, жалобно глядя на него.

– Я… я люблю его, Джон! Наверное, я влюбилась в него в тот самый день, когда впервые увидела. Я старалась побороть в себе это чувство – изо всех сил старалась, но у меня ничего не вышло. И даже когда я поняла, что для него я навсегда останусь просто женщиной, с которой можно неплохо провести ночь, это нисколько не помогло. Я продолжала любить его, любить и надеяться, что когда-нибудь… – Делая это признание, Лори не испытывала ни смущения, ни стыда, зная, что Джон никогда не станет осуждать человека, который любит по-настоящему. – …А ведь он с самого начала предупредил меня, что любит свою покойную жену и не собирается заводить постоянных отношений, – добавила она и высморкалась в салфетку, которая давно насквозь промокла и превратилась в неопрятный бумажный комок. Потом ее взгляд упал на личико Дженнифер, которая следила за ней с нарастающей тревогой и страхом, и Лори, через силу улыбнувшись, похлопала девочку по плечу, надеясь хоть немного успокоить ее. Ей, конечно, не следовало давать волю чувствам в присутствии ребенка, поскольку сейчас она была для Дженнифер единственной опорой. Увидев отчаяние Лори, которая стала для нее не только учительницей, но и человеком, который заменил ей мать, девочка могла вообразить, будто уютному и безопасному миру, в котором она до сих пор жила, пришел конец.

– Мне кажется, ты недооцениваешь Дрейка, – сказал Джон, когда Лори наконец замолчала. – Я уверен, что для него ты – не «просто женщина, с которой можно неплохо провести ночь», ведь именно тебе он доверил свою дочь. Сам Дрейк не может постоянно держать Дженнифер при себе, и даже если бы мог – вряд ли он сумел бы воспитать ее как следует. Насколько мне известно, для одинокого мужчины это почти непосильная задача.

– Он меня нанял, Джон. Я воспитываю его дочь, а он мне платит. Его выбор пал на меня чисто случайно: если бы не Марта Норвуд, Дрейк мог бы нанять другую женщину.

– Но он нанял тебя. Именно тебя, хотя не мог не понимать, что молодая и красивая женщина, живущая в доме одинокого мужчины, – это потенциальный источник множества проблем.