Жизнь и цель собаки Кэмерон Брюс

21

Майя была в восторге, когда мы поехали кататься на машине.

– Элли, мы будем работать вместе, правда, здорово? Больше тебе не придется спать в будке. Я купила тебе постель; можешь спать в моей комнате.

Я пыталась понять ее слова: «Элли», «будка», «постель», «комната». Похоже, бессмыслица, но мне было приятно выставить нос из окна и чувствовать запахи не только Камми и Джипси.

Майя остановила машину на дорожке у маленького дома; стоило нам переступить порог, я поняла, что она тут живет – повсюду был ее запах; и еще – увы – запах кошек. Я пошла проверять жилье, которое оказалось меньше, чем квартира Джейкоба, и тут же наткнулась на рыжую кошку, сидящую на кресле у стола. Она уставилась на меня холодным взглядом, а когда я подошла, открыла пасть и еле слышно зашипела.

– Стелла, будь умницей. Это Стелла. Стелла, это Элли; отныне она здесь живет.

Стелла безучастно зевнула. Краем глаза я отметила серо-белое движение.

– Чинь? Это Чинька; она стесняется.

Еще одна кошка? Я пошла за ней в спальню, где увидела черно-коричневого кота; он зашипел, обдав меня рыбным запахом.

– А это Эммет.

Стелла, Чинька и Эммет. Ну для чего женщине три кошки?

Чинька пряталась под кроватью, думая, что я не чувствую ее запах. Эммет пришел за мной на кухню и с любопытством заглянул в миску, куда Майя положила еду, потом поднял голову и пошел прочь, как будто ему ничуть не обидно, что меня кормят, а его нет. Стелла, не моргая, следила за мной со своего поста на кресле.

После еды Майя выпустила меня в крохотный дворик, без единой собачьей отметки. Я занялась своими делами с достоинством, понимая, что хотя бы часть кошачьего населения наблюдает за мной.

– Хорошая девочка, Элли, – сказала восторженно Майя. Она, видимо, придерживалась правила «восхищаться, когда писают во дворе».

Потом Майя приготовила себе ужин – он пах очень вкусно и привлек внимание Стеллы, которая запрыгнула на стол и начала танцевать. Майя ничего не сказала – явно понимала, что кошки бесполезные и необучаемые животные.

После ужина Майя повела меня гулять на поводке. Во дворах было много людей, много детей, и я не могла успокоиться. Мы не делали работу уже несколько недель, у меня даже мышцы ныли; хотелось бежать, искать, спасать.

– Пробежимся, девочка? – спросила Майя, словно разделяя мое настроение. Я побежала, держась рядом, как учил меня Джейкоб. Уже вскоре Майя начала тяжело дышать, я чувствовала, как пот струится из ее пор. Горячая мостовая обжигала лапы; собаки во дворах, мимо которых мы пробегали, ревниво лаяли вслед.

И тут Майя резко остановилась.

– Фуф! – выдохнула она. – Точно, нужно больше времени проводить на беговой дорожке.

До самого вечера я не могла понять, что происходит. Я лежала на подстилке, пока Майя принимала ванну и переодевалась. Потом она позвала меня.

– Ну что, Элли, ложись сюда. Хорошая девочка, – сказала она, похлопав по собачьей постели. Я послушно улеглась, но была заинтригована. Ясно, что я останусь тут на какое-то время. Я что, теперь живу здесь? А как же Джейкоб? Как же моя работа?

На следующее утро мы с Майей все-таки делали работу, но как-то странно. Пришел Уолли и приветствовал меня по-дружески, а еще пришла женщина, которая иногда играла с нами в «ищи». Ее звали Белинда, и от нее все время исходил запах Уолли, и я заподозрила, что они без нас играют в «ищи» сами с собой.

Белинда ушла в лес, а Уолли остался с Майей. Он объяснял Майе жесты и команды, которыми нужно пользоваться в работе. Потом Майя сказала:

– Элли, ищи!

Я помчалась в лес, Уолли и Майя – за мной. Белинда пряталась в машине, чем меня нисколько не смутила, и я вернулась к Майе.

– Теперь смотри; замечаешь, какой у нее вид? – сказал Уолли. – Она нашла Белинду – это сразу видно по ее поведению.

Я нетерпеливо ждала, когда Майя скажет «покажи», но они с Уолли были заняты разговором.

– Не знаю; вроде бы выглядит, как всегда, – сказала Майя.

– Посмотри на глаза, посмотри, как сжаты зубы. Она не высовывает язык. Видишь? Она встревожена; она хочет что-то показать.

При слове «показать» я задрожала, готовая бежать.

– Значит, нужно сказать «покажи»? – спросила Майя.

– Хватит меня дразнить! Мы работаем или нет?

– Покажи! – наконец скомандовала Майя.

Белинда со смехом вылезла из машины, когда мы ее «нашли».

– Замечательная собака, – сказала она мне.

– Теперь поиграй с Элли. Это важно, это ее награда за тяжелую работу.

Майя стала играть со мной, но не так, как Джейкоб. Она словно сама наслаждалась, а не просто делала одолжение после «покажи». У Майи была с собой резиновая косточка из загона; я уперлась лапами и вцепилась в нее зубами, а она пыталась отобрать.

Майя жила совсем не так, как все люди, каких я знала. Она не только держала чересчур много кошек, но и почти каждый вечер ходила в большой дом – там было полно людей и одна замечательно пахнущая женщина, которую называли Мамочка. Мамочка очень напоминала Бабушку, постоянно готовила, а вокруг играли маленькие дети, когда бы мы ни пришли. Дети залезали на меня, пока Майя не делала им замечания; мальчики играли со мной в мяч – это я любила, а девочки надевали на меня шляпки – это я терпела.

У Майи был сосед Эл, который приходил и спрашивал, не надо ли «помочь».

– Майя, помочь тебе передвинуть эти коробки?

– Нет, нет, – отвечала она.

– Помочь тебе дверь починить?

– Нет, нет, – отвечала Майя.

Когда приходил Эл, Майя становилась тревожной, ее кожа теплела, а ладони потели, но это был не страх. Когда Эл уходил, Майя начинала грустить.

– У тебя новая собака? – Эл нагнулся и почесал у меня за ухом. Он пах газетами, чернилами и кофе и сразу мне понравился.

– Да, она из поисково-спасательного отдела.

Я поняла, что говорят обо мне, и дружески повиляла хвостом.

– Помочь тебе ее тренировать? – спросил Эл.

– Нет, нет, – сказала Майя. – Элли прекрасно обучена. Нам просто нужно научиться работать в команде.

Я замахала хвостом на слова «Элли» и «работать».

Эл выпрямился.

– Майя, ты… – начал он, явно нервничая.

– Пожалуй, я пойду, – сказала Майя.

– У тебя сегодня замечательная прическа, – выпалил Эл.

Они уставились друг на друга; и оба так напряглись, будто нам грозит неминуемое нападение. Я огляделась, но не заметила ничего опаснее Эммета, который глазел на нас в окно.

– Спасибо, Эл, – ответила Майя. – А хочешь…

– Ну, ступай, – сказал Эл.

– О, – сказала Майя.

– Если только… – замялся Эл.

– Если только? – повторила Майя.

– Ты… тебе нужно помочь в чем-нибудь?

– Нет, нет, – сказала Майя.

Мы с Майей работали почти каждый день. Она командовала «ищи», и мы углублялись в лес, отыскивая Уолли или Белинду, а иногда мальчика из дома Мамочки.

Майя бегала куда медленнее, чем Джейкоб, она пыхтела и потела с самого старта. Порой от нее исходила реальная боль, и я привыкла не проявлять нетерпения, когда возвращалась за ней, а она только и могла стоять, упершись ладонями в колени. Иногда на нее накатывал порыв беспомощности и расстройства, и Майя принималась плакать, но всегда вытирала лицо, прежде чем мы подходили к Уолли.

Однажды после обеда Майя и Уолли сидели за столиком для пикника и пили прохладительные напитки, а я лежала в тени под деревом, отчетливо чувствуя беспокойство Майи.

– Мы не пройдем сертификацию? – спросила Майя.

– Собаки лучше Элли я, пожалуй, не встречал, – ответил Уолли. В его голосе слышалась тревога и осторожность, и я с любопытством взглянула на него.

– Да нет, я понимаю, что дело во мне. Я слишком тяжелая.

– Что? Нет, я имел в виду… – Тревога Уолли усилилась. Я села, не понимая, где опасность.

– Да ясно. Вообще-то я скинула немного, фунта четыре.

– Правда? Здорово! То есть ты и не была толстой. – Уолли смутился. Я почувствовала, как пот выступил у него на лбу. – Не знаю, может, тебе на беговую дорожку ходить, должно помочь; или еще что?

– Я хожу на дорожку!

– Ага! Ну вот! – От Уолли исходил уже настоящий страх, и я тревожно зевнула. – Ну, ладно, мне пора.

– Я и подумать не могла, что понадобится столько бегать. Все оказалось гораздо труднее, чем я представляла. Может, мне уволиться, пусть работает кто-то в хорошей форме…

– Знаешь, лучше поговори об этом с Белиндой, – в отчаянии сказал Уолли.

Майя вздохнула, и Уолли с явным облегчением ушел. Я снова легла. Какая бы ужасная опасность нам ни грозила, теперь ее уже не было.

На следующий день мы с Майей не работали. Она надела новые мягкие туфли, взяла поводок и повела меня на длинную тропинку, которая идет через песок у большого пруда – океана. Повсюду были собаки, но, хотя мы не работали, я чувствовала в Майе какую-то хмурую решимость и не обращала внимания на собак; мы бежали по дороге, а солнце постепенно поднималось. Так далеко мы еще ни разу не бегали; только когда все тело Майи заболело от усталости, она повернула обратно. Майя останавливалась несколько раз, чтобы я могла попить воды из кранов, встроенных в бетон рядом с пахучими домиками. Обратно она бежала с прежней решимостью, только медленнее. Когда мы добрались до машины, Майя хромала.

– О боже, – простонала она.

Мы обе дышали с трудом. Майя выпила воды и опустила голову между колен; я с грустью увидела, как ее стошнило на стоянку.

– Вы в порядке? – спросила сочувственно какая-то девушка. Майя помахала рукой, даже не поднимая взгляда.

На следующий день мы работали – искали Белинду. Майя двигалась с таким трудом и с такой болью, что я нарочно делала «ищи» небыстро – притормаживала, оказавшись вне поля зрения. Я возвращалась за указаниями чаще, чем нужно – просто проверить Майю, и когда в конце концов нашла Белинду под деревом, та спала.

– Хорошая собака, Элли, ты очень хорошая собака, – прошептала мне Майя. Мы разбудили Белинду, которая пощупала запястье Майи и удивленно хмыкнула.

– Просто… день отдыха, – сказала Майя. Белинда не ответила.

Вечером Майя позвала меня, когда принимала ванну. Я с любопытством обнюхала пузырьки в ванне и глотнула воды, недоумевая, кому понравится плавать в таком тесном водоеме. Кошек это явно не привлекало. Чинька, как обычно, пряталась, Стелла учинила несанкционированный обыск моей постели (по запаху я поняла, что она даже пыталась там спать!), а Эммет, тоже в ванной комнате, вылизывал себя и ждал, когда произойдет что-нибудь, на что он сможет не обращать внимания.

Майя грустила. Мокрой рукой она погладила мою голову.

– Прости, Элли; я не гожусь. Я просто не могу угнаться за тобой в поле. Ты такая хорошая собака, тебе нужен кто-то, кто с тобой справится.

Я подумала – будет ли ей веселее, если я залезу к ней в воду. Я поставила лапы на край ванны, проверяя свою теорию. Эммет перестал вылизываться и посмотрел на меня без должного уважения, потом задрал хвост и пошагал прочь, словно предлагая догнать его и сократить кошачье население в доме.

– А завтра у меня для тебя будет сюрприз, – сказала Майя, все еще грустная.

Ну что ж, раз я зашла так далеко… Я залезла в ванну, провалившись под непрочные пузырьки.

– Элли! – захохотала Майя, и всю ее печаль как ветром сдуло.

22

На следующее утро я обрадовалась: мы отправляемся кататься на машине, а катание на машине – это здорово! Еще я уловила от Майи какое-то радостное предвкушение, так что понимала: мы едем не работать – в последнее время работа ее не радовала. Но только когда мы приехали и Майя открыла дверцу, я поняла, где мы.

Квартира Джейкоба.

Я опередила Майю, проскакала по лестнице и залаяла у двери – я никогда себе такого не позволяла, пока жила с ним. Я чувствовала по запаху, что Джейкоб внутри, слышала, как он идет к двери. Когда он открыл, я налетела на него, весело прыгая и извиваясь.

– Элли! Как ты поживаешь, девочка? Сидеть! – скомандовал Джейкоб.

Я ткнула зад в пол, но он тут же сам собой отскочил.

– Привет, Джейкоб, – сказала Майя, стоя на пороге.

– Майя, заходи.

Я была безумно рада видеть Джейкоба; когда он опустился в кресло, я села рядом. Хотелось залезть к нему на колени, как бывало с Итаном, но у Джейкоба такие глупости не пройдут.

Я обнюхивала квартиру, пока они разговаривали. Я заметила, что моей постели нет, однако мой запах еще держался в спальне; если Джейкоб пожелает, я не против спать на ковре.

Потом я вернулась в гостиную. Майя протянула руку, чтобы потрепать меня по спине, и тут до меня дошло: вернуться к Джейкобу значит оставить Майю.

Собакам не положено выбирать, где им жить; мою судьбу решат люди. Но я все равно разрывалась пополам.

Джейкоб на работе куда лучше Майи. Зато у Майи нет постоянной внутренней грусти; она искренне радуется в доме Мамочки, где полно детей, с которыми можно играть. А у Джейкоба нет кошек.

У меня было ясное предназначение – искать, показывать и спасать людей. Я хорошая собака. И Майя, и Джейкоб сосредоточены на работе, а значит, ни тот, ни другая не смогут любить меня с такой самоотверженностью, как Итан. Но Майя обнимала меня с неприкрытой любовью, какую никогда не позволял себе Джейкоб.

В тревоге я начала ходить по комнате.

– Тебе нужно выйти? – спросила Майя. Я поняла слово «выйти», однако Майя произнесла его без энтузиазма, и я не ответила.

– Нет, когда ей надо, она садится у двери, – сказал Джейкоб.

– А. И правда, видела, – сказала Майя. – У меня просто задняя дверь все время открыта. Элли свободно входит и выходит.

Потом они замолчали. Я отправилась на кухню, но, как всегда, на стерильно чистом полу не нашлось ничего съедобного.

– Я слышала, ты подал на инвалидность, – сказала Майя.

– Да, понимаешь, в меня стреляли дважды за пять лет; с любого достаточно… – Джейкоб хрипло рассмеялся.

– Тебя будет не хватать, – заметила Майя.

– Я ведь не уезжаю из города, поступил в Калифорнийский, на юридический.

Они снова замолчали. Я ощутила легкое недовольство Майи; раньше я замечала такое, когда люди пытались говорить с Джейкобом, но в результате сидели и молчали. Чем-то он заставлял людей чувствовать себя неуютно.

– Так, когда ты подаешь на сертификат? – спросил Джейкоб.

Я выбрала нейтральное место на полу – посередине между ними – и со вздохом легла, не представляя, что будет дальше.

– Через две недели, но…

– Но? – переспросил Джейкоб.

– Наверное, я уйду из программы, – торопливо призналась Майя. – Я не гожусь. Я не представляла… Кто-нибудь другой справится лучше.

– Так нельзя, – сказал Джейкоб. Я с удивлением подняла голову: на что он сердится? – Нельзя менять хозяев у собаки. Элли – лучшая собака из всех, что я видел. Бросишь ее, и ей конец. Уолли говорит, что у вас с ней раппорт.

Я чуть повиляла хвостом, когда Джейкоб назвал мое имя и упомянул Уолли.

– Я физически не справляюсь, – сказала Майя. В ней тоже начал нарастать гнев. – Я не бывший морпех; просто усталый коп, который каждый год еле сдает физкультуру. Я пыталась… Слишком тяжело.

– Слишком тяжело. – Джейкоб уперся взглядом в Майю; она пожала плечами и отвернулась. Ее гнев сменился смущением; я подошла, чтобы ткнуться носом ей в ладонь. – А каково будет Элли? Это не в счет?

– Конечно, в счет.

– Ты говоришь, что не хочешь работать.

– Я говорю, что не гожусь для этого, Джейкоб! У меня внутри нет того, что требуется.

– Того что требуется. Внутри.

Я ощутила, как Майя борется с чувствами, которые иногда приводят к потокам слез. Мне захотелось ее утешить, и я снова подставила нос под ее ладонь. Когда Джейкоб опять заговорил, он не смотрел на Майю, и голос был тише:

– Когда в меня стреляли первый раз, плечо так раздробили, что пришлось учиться пользоваться им заново. Каждый день физиотерапия – на тренажере всего килограмм, а мне больно… Жена тогда проходила последний курс химии. Не раз я хотел сдаться. Было слишком тяжело. – Джейкоб повернулся к Майе и прищурился. – Но Сюзанна не сдавалась до самого конца. А если она продолжала терпеть, то и я был обязан. Потому что это важно. Потому что поражение – не выход, если для победы нужно только приложить больше усилий. Я знаю, что это тяжело, Майя. Старайся.

Снова прежняя темная боль пронеслась внутри у Джейкоба, как буря; и злость смыло словно порывом ветра. Он откинулся в кресле, вдруг ослабевший.

Я каким-то образом поняла, что не остаюсь с Джейкобом. Его больше не интересует «ищи».

Грусть наполнила Майю, однако под ней я чувствовала растущую решимость, силу – как в тот день, когда мы с ней бежали до океана.

– Хорошо. Ты прав, – сказала она Джейкобу.

Когда мы уходили, Джейкоб погладил меня по голове и попрощался – без грусти. Последний раз я посмотрела на него, когда он закрывал дверь. Они с Майей решили мою судьбу, и мне оставалось делать то, что они хотят.

Потом мы поехали на холмы. Майя бегала, пока не начала спотыкаться от усталости; и на следующий день, после работы, мы снова бегали. Это было восхитительное развлечение, вот только Майя в конце падала от отчаяния и боли.

Через несколько дней вечером мы затормозили у дома; ей буквально не хватало сил выбраться из машины. Мы сидели с открытыми окнами, пот катился по ее лицу.

– Я провалюсь, Элли, мне так жаль, – печально сказала она.

Я видела, что Эммет и Стелла смотрят на нас в окно – им, наверное, и невдомек, что такое автомобиль. Чинька, полагаю, испугалась шума нашего прибытия и куда-нибудь забилась.

– Майя, ты в порядке? – негромко спросил Эл. Ветер дул от меня, и я даже не заметила, как он подошел. Я выставила голову в окно, чтобы Эл погладил.

– Ой, привет, Эл. – Майя вышла из машины. – В порядке, просто… задумалась.

– А. Я видел, как ты подъехала.

– Ага.

– И пришел спросить – не надо ли помочь.

– Нет, нет. Мы просто бегали.

Я соскользнула с переднего сиденья, присела в травке и многозначительно посмотрела на Эммета и Стеллу, которые с негодованием отвернулись.

– Здорово. – Эл набрал воздуха. – Майя, ты похудела.

– Что? – Майя уставилась на него.

Эл в ужасе отшатнулся.

– Не в том смысле, что ты была толстая; просто я заметил, что в шортах у тебя ноги такие стройные… – От Эла исходило страдание, он пятился. – Ну, мне пора.

– Спасибо, очень мило с твоей стороны, – сказала Майя.

Эл прекратил отступление и приосанился.

– На мой взгляд, упражнения тебе больше не нужны; ты великолепна как есть.

Майя засмеялась, тогда и Эл засмеялся. Я завиляла хвостом – пусть кошки видят, что я поняла шутку, а они – нет.

Примерно через неделю мы с Майей делали мою любимую работу – поехали в парк, где собираются собаки, и занимались с игрушками. По команде я пробиралась через тесную трубу, поднималась и спускалась по хлипким доскам. Я медленно сползала по лестнице, демонстрировала, как умею спокойно сидеть на узком бревне в двух футах над землей – не обращая внимания на остальных собак.

Наше «ищи» состояло в том, чтобы найти человека, который сбросил старые носки, перед тем как нырнуть в лес. Майя горела нетерпением, и я шла на полной скорости, даже когда она запыхалась и вспотела. Я поняла, что человек залез на дерево, еще до того, как нашла его – Уолли несколько раз пробовал со мной такой трюк, и каждый раз ветер чуть иначе приносил запах человека. Впрочем, Майя немного растерялась: я сделала стойку у корня дерева, а там никого нет. Я терпеливо сидела, глядя вверх на улыбающегося человека, пока Майя не поняла.

Вечером состоялся большой праздник в доме Мамочки. Все гладили меня и называли мое имя.

– Ну, раз ты получила сертификат, тебе нужно поесть, – сказала Мамочка Майе.

Зазвонил дверной звонок – редкость для этого дома, обычно все просто входили. Я пошла за Мамочкой; она открыла дверь и расцвела. На пороге стоял Эл, он вручил Мамочке цветы. Итан тоже когда-то дарил цветы Ханне… Тут я запуталась, ведь мне казалось, что Элу нравится Майя, а не Мамочка… В таких делах мне никогда не понять людей.

Все затихли, когда он вошел на задний двор, где уже стояли столы для пикника. Майя подошла к Элу, и они явно нервничали, когда он прижался губами к ее лицу. Потом Майя назвала всех по имени, Эл пожал руки мужчинам, и все вновь начали разговаривать и смеяться.

В следующие несколько дней мы нашли и спасли двух детей, которые забрели далеко от дома, по лошадиным следам отыскали женщину, которая упала с седла и повредила ногу. Мне вспомнилось, как Флер сбросила Итана в лесу, и я снова подивилась, зачем вообще люди заводят лошадей – таких безответственных животных. Если у человека есть собака или две и ему мало, лучше уж завести ослика вроде Джаспера – он хотя бы веселил Дедушку.