Расколотое небо Талан Светлана
Сильф уселась обратно так резко, что ее стул протестующе заскрипел. Женщина помогла Тристану пристегнуться в кресле пилота, и, закрыв дверцу, стала наблюдать за ним в маленькое окошко. Центрифуга загудела так громко, что наполнила шумом всю комнату. Адриен раздала всем шумопоглощающие наушники, которые надевали наземные команды. Большой экран на стене засветился, показывая оцифрованное небо с лесистым горизонтом.
Тренажер заработал.
Чейз заворожил вид, открывавшийся из кабины Тристана. Он сделал быстрый поворот, оставив одно крыло чуть ниже второго. Он вел самолет непринужденно – и она ощутила в нем свой привычный порыв – постоянное желание увеличить скорость. Ей было бы интересно узнать, ощущает ли Тристан то же, что и она: зуд. Потребность.
Тристан был прекрасным пилотом – и краем глаза Чейз подметила, как это осознает Сильф. Поначалу та выглядела скучающей, потом – настороженной, а потом – упрямо-сосредоточенной.
Адриен отметила девять g – только после этого в действиях Тристана стало заметно усилие. Она давала советы в маленький микрофон, который, видимо, передавал ее голос в ревущую центрифугу. – Дыши чаще, – кажется, уловила Чейз слова Адриен. – Подымайся выше и доведи режим до максимума.
Чейз кусала нижнюю губу. Она получала удовольствие, глядя, как Тристан поднимается к цифровым облакам и летит вперед. Ей вспомнился их совместный полет – и ей больше всего на свете захотелось его повторить. Он перемещался ровно, красиво – и так быстро!
– Это – пять Махов, – объявила Адриен, снижая скорость центрифуги. – Сила тяжести увеличена в девять раз.
Когда Адриен открыла дверцу, Чейз стащила с головы наушники. Тристан обмяк в кресле. Голова у него свесилась на грудь, волосы намокли и растрепались. Он был так непохож на свое обычное уверенное «я», что Чейз почувствовала желание ему помочь. Но не стала.
Ромео перекинул руку Тристана себе через плечо. Пиппин подхватил Тристана с другой стороны, и два ОРП отвели Тристана в сторону и усадили на пол у стены.
Адриен была довольна.
– Если бы ты был в воздухе, то поставил бы рекорд скорости управляемого полета.
– Пиппин, – приказала Сильф, – не помогай ему.
– Не рявкай на моего ОРП, Сильф, – предупреждающе проговорила Чейз.
По правде говоря, ей было странно смотреть, как Пиппин приподнимает Тристану волосы с шеи, чтобы пощупать пульс. Пиппин проверил Тристану зрачки, а Тристан ошеломленно ему улыбнулся.
– Он в порядке, – сказал Пиппин.
– Просто устал, – добавил Тристан.
Следующей в центрифугу Адриен затащила Сильф. Бунтарь начал принижать ее, как только ее закрыли внутри, напомнив, что она никогда не выходила на три Маха, не говоря уже о пяти. Он не ошибся: центрифуга едва успела полностью заработать, когда она уже бросила управление и завопила, чтобы ее выпустили.
Когда Сильф выбралась наружу, ругаясь и втирая пот в волосы, то схватила Чейз за руку.
– Побей его.
Ее темно-карие глаза нацелились на нее, словно ракета. Чейз заподозрила, что под неуемной ревностью Сильф скрывается что-то более серьезное, но сейчас было не время задавать вопросы.
Чейз кивнула, но ей совершенно не нужны были стимулы вроде ярости Сильф. Ее уже подгоняло собственное чувство соперничества. Она пристегнулась в кресле пилота. От механизма пахло смазкой и металлом.
Адриен засунула голову внутрь.
– Лучшее напоследок? Это ведь ты обожаешь скорость?
Чейз понравилось, как Адриен произносит слово «скорость». Из-за ее акцента слово ускорялось, становилось напряженным и настойчивым.
Она кивнула, показывая, что готова.
Адриен закрыла дверцу, щелкнув замком. Чейз осмотрела круглый металлический гробик. Это было совершенно не похоже на управление «Драконом». Центрифуга была не узкой и удобной, как ее кабина, а рукоятка управления самолетом и двигателем высовывалась из пола у ее ног. Однако экран перед ней показывал голубой простор с лесистым горизонтом… Здесь она могла лететь когда угодно.
Чейз нырнула в испытание, взлетев быстрее остальных. Мышцы ее напряглись, противодействуя нарастающему давлению, а она подалась навстречу ему, дыша сквозь зубы. Ее полет был настолько стремительным, что лес слился в изумрудный поток.
Тристан преодолел пять Махов. Чейз собиралась добраться до шести. Пусть знает, что она не менее выносливая и способная. Что при необходимости она будет выжимать из себя все, пока не отключится: полет – это самое важное.
Давление стягивало ее кости плотью, выжимало кровь из пальцев, из ног… Цифровое небо побледнело, став нежно-голубым, а потом – почти не голубым, а деревья вообще лишились зелени.
Голос Адриен донесся до Чейз откуда-то издалека:
– Пора снижать скорость.
– Еще, – прошептала Чейз.
Она прибавила скорость, и ее желание опередить Тристана исчезло, оставив только подлинную мотивацию. Скорость «Дракона» определяется тем, что сможет выдержать она, а она свою птичку не подведет. Она не подведет Кейла. И испытания. И своего вечно недовольного отца.
Она докажет, что по праву здесь находится. Что по праву пилотирует «Стрикер».
Серая картинка расплылась по краям – а потом стала полностью белой.
Дул арктический ветер – но Чейз не мерзла. Она стояла около «Звезды» на ВПП, и ледяной мир был ярким, несмотря на темноту. Сухой воздух впитывался в ее кожу, заставляя ее ощущать себя как никогда бодрой.
Тристан появился рядом с ней, устремив взгляд к горизонту. Он вытянул руку. Поблизости буран взметнулся темно-лиловым, а потом все небо пронизал ослепительный свет. На месте Тристана возник Торн, недовольно качая головой.
– Она приходит в себя, – сказал Ромео. Акцент у него стал сильнее обычного. – Отойдите.
– Это ты отойди, – огрызнулся Бунтарь. – Она моя подружка.
– Ну конечно же, Бунтарь, – ответил Пиппин, – а заодно подрабатывает жисюндинским шпионом.
– Не. Смешно, – сказала Чейз. – Пиппин?
В белесом пространстве над ней появилось лицо ее напарника.
– У тебя было перегрузочное видение? – спросил он. – Адриен сказала, что они бывают яркими и живыми, как от дозы. Ты хохотала, когда начала приходить в себя. Типа, безумно.
– Это было жутко, – сказала Сильф, глядя на Чейз – как той показалось, с огромной высоты.
– Ничего не видела, – соврала Чейз.
Она попыталась сесть, но ее удержали за плечи. Она почувствовала, что голова у нее лежит на чьих-то скрещенных ногах – и, откинув голову, увидела перевернутое лицо Тристана.
– Ты набрала шесть Махов.
Тристан был спокоен, внимателен – и очень близок. Его волосы свисали к ее лицу, и ей пришлось бороться с желанием по-кошачьи ими поиграть.
– Дайте мне встать, – сказала она.
– Только после того, как снова увидишь цвета. – Голос Адриен донесся откуда-то сбоку. Она протянула руку. – Какого цвета мое кольцо?
– Серебряное.
Тристан тряхнул головой, и его волосы закачались.
– Оно золотое, Чейз.
– Ну, золотое. Отпусти.
Она попыталась сесть, но его руки снова надавили ей на плечи.
– Сделай десять глубоких вдохов, – велела Адриен.
Чейз чувствовала, как при каждом долгом выдохе у нее проваливается живот. Она постаралась уйти от реальности, вспоминая свое видение. Буран распахнулся, как лиловое небо, полное хрустальных звезд. И Тристан был там, стоял рядом с ней – и его взгляд был окружен искрами.
– Готовы, мисс Харкорт? – пробился сквозь ее грезы голос Адриен. – Какого цвета глаза у мистера Рутера?
– Сапфировые.
– С открытыми глазами, пожалуйста, – укоризненно сказала Адриен под аккомпанемент смешков.
Чейз поспешно посмотрела вверх и успела увидеть, как губы Тристана изгибаются в улыбке.
– Синие. – Она села, заставив всех отойти. – Синие, черт!
Мир кренился то в одну сторону, то в другую, а она изо всех сил старалась удержаться на ногах.
Экран на стене был ослепительно-оранжевым, изображая пожар. Дымящуюся дыру от ее рухнувшего самолета. Чейз напряглась. Сильнее, чем в центрифуге. Оцифрованные обломки насмехались над ней – говорили о ее чудовищной ошибке. Она была готова лететь, пока не отключится, но она ведь не единственная, по кому ударит ее упрямство, если подобное произойдет в небе.
Сильф покачала головой, а Ромео и Бунтарь смотрели в пол.
Пиппин смотрел на экран, и оранжевое пламя румянило ему щеки. Он безнадежно пожал плечами:
– Ты нас убила, Чейз.
19. Hotas: Ручка управления самолетом и двигателем
Чейз пылала и все еще плохо видела, но, невнятно попросившись в туалет, она сбежала с места своего последнего преступления. Забравшись в раздевалку, она тяжело села на банкетку, которая пошатнулась под ней. Точнее было бы сказать, что она на нее рухнула.
Прерывисто и резко дыша, она заново пережила давление центрифуги. Теперь ей хотелось, чтобы оно было больше, еще больше. Чтобы оно навалилось на нее, заставив ее тело отключиться, словно ему перестали подавать ток. «Жалкая попытка!» – рявкнул у нее в мыслях голос Торна, и она не в первый раз подумала о том, чье место украла, заявившись в «Звезду».
Может, тот кадет и не провалился бы…
И – «сапфировые»? Господи! Это ей не скоро забудут.
Тело у нее так горело, словно она побывала в настоящем огне. Она сорвала с себя рубашку. Ее идентификационные медальоны звякнули, и она провела металлическими звеньями по скомканной цепочке, цепляясь за скрежещущий звук, эхом разнесшийся по выложенной кафелем комнате.
– Ничего себе шрам!
Чейз схватила рубашку и закрыла ею лифчик.
– Что ты здесь делаешь?
– Это мужская раздевалка. – Тристан покосился на вход. – По крайней мере, на двери тут паренек.
Чейз стало еще жарче.
– Я ошиблась.
Он не отворачивался, а ей не хотелось отпускать рубашку, чтобы снова натянуть ее на себя. Ей следовало бы встать и уйти, но она была настолько выжата, что даже встать было немыслимо.
Похоже, Тристан все понял. Он сел на банкетку.
– Можно задать тебе один вопрос, Чейз?
Она уронила голову себе на грудь. Щекотные капли пота текли у нее по шее. Ей не нужны были его вопросы.
– Нет.
Он не принял ее отказа.
– Почему ты со мной то теплая, то холодная?
Секунду она смотрела на него. Сейчас он был настоящий – не чрезмерно любезный или вежливый. Может, именно поэтому она изменила своей привычной тактике уклонения.
– Потому что в тебе два человека. А мне нравится только один из них.
– Значит, я все-таки тебе нравлюсь. По крайней мере на пятьдесят процентов. – Он пытался вызвать у нее улыбку. У него почти получилось. – Наверное, придется наябедничать на тебя Сильф.
– Тогда кто помешает ей убить нас обоих, когда мы в следующий раз окажемся на ВПП?
– Ну брось, – сказал он на пике самоуверенности. – Я пока с ней не взлетал, но я видел достаточно записей и знаю, что ей за нами не угнаться.
Чейз этот разговор был слишком приятен. Они уже неделю не были в небе – уровень террористической угрозы все еще оставался слишком высоким, – но то, как Тристан сказал «за нами», заставило Чейз вспомнить то, как они летали вместе. Крыло под крылом, то поддразнивание.
– Так. – Он легонько ущипнул ее за руку. – Расскажи мне про этот шрам.
У нее в голове творилось нечто странное. Мысли были теплые, пушистые и совсем не ее.
– Пиппину я сказала, что это я в детстве упала с велосипеда. Парням на свиданках я говорю, что на меня напали грабители.
– Но это все ложь?
– Необходимое изменение правды.
Эту фразу она украла из лексикона отца.
– Говоришь как политик.
Чейз провела пальцем по безобразной бугристой линии, которая тянулась у нее от локтя к плечу. Врач, который ее зашивал, пообещал, что со временем шрам побледнеет и разгладится. Вот уж кто врал! Шрам и сейчас был таким же красным и воспаленным, как пять лет назад.
Правда приходила медленно, поднимаясь откуда-то из глубины. Чейз не хотелось ее озвучивать, но Тристан уже знал про ее отца, и от этого говорить было гораздо проще. Наверное, слишком просто.
– Как-то поссорилась с колючей проволокой, – сказала она. – Очень давно.
– Очень давно? Тебе сколько – пятьдесят семь?
– Мне было двенадцать.
Она скрестила руки на груди, чуть сильнее обычного ощущая, что именно закрывает.
– Не так уж много двенадцатилеток ссорятся с колючей проволокой.
– Может, у тебя в семье это и так.
Вот оно! Чейз упомянула в связи с этим Торна. Будет ли Тристан стараться узнать больше? Он бросил на нее мрачный взгляд, который доказал, что он вспомнил о Лэнсе Говарде Торне. Хоть она сама вломилась в эту тему, сейчас она уже об этом жалела. Она ухватилась за первый попавшийся способ переменить разговор.
– Ты винишь меня в том, что произошло с МАВС?
Он посмотрел на нее так, словно она только что перешла на китайский язык.
– Чего?
– Если бы я не начала искать «Феникса», нас не обнаружили бы. И МАВС уцелела бы.
Он покачал головой.
– Адриен мне сказала, что за нами все это время следили. Возможно, наше взаимодействие что-то ускорило, но мы уже были обречены. Это был вопрос времени.
– Ага, но если бы я за тобой не охотилась…
– Прекрати!
Он не закричал, но с тем же успехом мог бы. Она видела, как он сражается с мрачными мыслями. Она очень хорошо была знакома с подобными битвами. Может, он хочет поссориться? Ей это всегда помогало.
– Ну а я чувствую себя виноватой, – подначила она его.
Он покраснел.
– Как твой папа чувствует себя виноватым из-за Филиппин?
Она резко встала.
– А он должен? Он выполнял свою работу. Он не мог иначе!
Ее слова притянули тот разговор с Пиппином. Похоже, «не могу иначе» – это наследственное. Она села так же резко, как только что встала, однако Тристан не успокоился.
Он дернул за ее медальоны:
– Почему ты все время их носишь? Готов поспорить, что ты даже спишь в них. В МАВС мы надевали их только на вылетах.
Чейз отпихнула его руку локтем.
– Мы их носим потому, что до вражеской территории всего пара мгновений. В любой момент могут появиться беспилотники с тысячью ракет. Не знаю, как тебе, а мне хотелось бы, чтобы Кейл смог опознать мое тело, когда оно станет почерневшим кирпичом.
Она зашла слишком далеко.
Тристан снова провалился в ту адову пропасть. Шок залил его бетоном. На висках выступили капли пота. Казалось, он даже дышать перестал. Может, он видел горящую академию. Взрывы. Вопли. Но что бы это ни было, видение захватило его душу и выворачивало…
Чейз встряхнула его за плечо и попробовала позвать по имени. По нулям.
Она не очень-то умела общаться с парнями – в настоящем смысле этого слова, но знала, что срабатывало на Тэннере и Бунтаре. И на их предшественниках. Чейз схватила Тристана за щеки и прижалась губами к его губам.
Он моментально отстранился, встал и прижался лбом к одному из шкафчиков – так, что металл поддался и прогнулся. Дыхание у него было ни к черту, но он шевелился. Он вернулся. Она сочла это удачей.
Чейз встала, закидывая рубашку на плечо и стараясь казаться хладнокровной. На самом деле она ощущала тепло и безумие, хотела плакать и целоваться – что было пугающим сочетанием. Это заставило новые пласты ее чувств подняться к поверхности – и она дала им волю.
– Не знаю, что мой отец чувствует по поводу Филиппин. Мне никогда не хватало храбрости спросить.
Тристан посмотрел на нее слишком пристально. Казалось, боль скапливается в них обоих – и между ними. А потом боль перешла в нечто вроде облегчения, которое было настолько странным, что ей захотелось привалиться к Тристану.
Он сунул руки в карманы – но его неожиданная улыбка обняла ее.
От кафельных плиток отразились голоса: вошли Бунтарь и Ромео.
– Никс!
Бунтарь моментально отреагировал на то, что она без рубашки.
– Расслабься. Мы просто кое-что выясняли.
Лицо Бунтаря исказили сразу шесть взаимоисключающих эмоций, и он метнулся в глубину раздевалки. Глаза Ромео скользнули с ее шеи к пупку. Чейз подмигнула и направилась к двери, успев увидеть, как Тристан прижал к губам тыльную сторону кисти.
– Я в восторге от этой школы, – объявил Ромео. – Девочки. Всюду девочки!
Чейз остановилась, не дойдя до двери. Комнату наполнил звон бьющегося стекла и мучительный вой, который мог издать только Бунтарь.
Пластиковый птеродактиль пристроился на мыльнице, осуждающе глядя на Чейз. Она включила горячую воду. Струя ошпарила ей пальцы и мутно-розовой воронкой утащила кровь Бунтаря в слив.
– Мне твоя помощь пригодилась бы, Пип. Это был полный бред, – громко сказала Чейз в дверь ванной. – Бунтарь орет, из указательного пальца торчит кусок стекла. Ромео с Тристаном пришлось его держать, чтобы я смогла его вырвать. Сейчас его зашивают. – Она вытерла руки и вернулась в комнату. – Сильф меня убьет.
– Ты же знаешь, что я не люблю раздевалку, – ответил Пиппин. – Слишком много тестостерона. – Он не оторвал взгляда от блокнота. – Чейз, только ты способна вдохновить парня на то, чтобы он вдарил по зеркалу.
– Ага. Смехота.
– Мне не смешно.
Настроение у Пиппина было странное, но это было не ново.
Может, пора поговорить про то, что они чувствуют – если именно этого несколько дней назад от нее добивался Пиппин. Она присела на край его койки.
– Давай, выкладывай. Что тебя мучает? Команда «Феникса», да? С тех пор как они появились, все стало не так.
– Ты приписываешь мне свои чувства.
– А ты уклоняешься от ответа, – огрызнулась она.
Он захлопнул блокнот и сунул его в единственный запирающийся ящик. Чейз услышала щелчок закрывающегося замка. Она углубилась в себя, пытаясь придумать, что бы ему сказать – такое, чтобы он открылся. Выбор был таким обширным! Чейз экономила правду, словно реактивное топливо.
– Извини, что я убила тебя на тренажере, – сделала она новую попытку.
– Ты убила нас обоих, – уточнил он. – Но это просто игра. В воздухе такого не будет. Я предупрежу тебя, когда мы подойдем к пределу.
Пиппин завязывал шнурки. Вместо бантика у него получился узелок, который распался под неверными движениями его пальцев. Чейз села на пол и завязала ему ботинки. Пусть Пиппин говорит на четырех языках и может правильно нанести на контурную карту все реки мира, но повседневные действия порой ставили его в тупик. Ей нравилось это его свойство.
– Тристан знает про моего отца, – проговорила она наконец.
Он поднял руки ладонями к ней.
– Я ничего не говорил.
– Он подслушал, как мы с Кейлом разговаривали в конференц-зале.
Чейз завязала второй шнурок, и Пиппин взял ее за запястье, поднимая на ноги. Они стояли рядом друг с другом – и хотя ее напарник уже много дней казался мрачным и грустным, сейчас он ухмылялся.
– Тристан ничего не скажет. Этот парень в тебя втюрился.
– А вот и нет, – возразила она. – Он пытается стать мне другом, и это… неловко.
– Ты просто не видела, как он ворвался в центрифугу, когда ты отключилась. Припал головой к груди, чтобы услышать твое сердцебиение. Я напомнил, что на запястье есть пульс, но он, похоже, ничего не слышал. А если подумать… может, он просто решил тайком полапать…
Пиппин изобразил, как хватает пару сисек.
– Пиппин!
Она ударила его по плечу – достаточно сильно, чтобы его веселье исчезло.
– Не изображай удивление, Чейз. Все в какой-то момент на тебя западают. Ты – прекрасная катастрофа, и, похоже, устоять перед таким невозможно. – Он пересек комнату и открыл дверь. – Никогда не пойму, почему мужчины одержимы недоступной любовью.
Его слова прозвучали очень искренне – и он уставился в пол.
– Любовь бессмысленна, Пип.
– Мне пойти и сказать Бунтарю, насколько бессмысленна его искалеченная рука?
– Эй!
Он с силой прошелся по своим пышным волосам.
– Извини. Но ты вроде как сама напрашиваешься, понимаешь?
Вот ее шанс выяснить, что не дает ему покоя.
– Что ты… – Она так долго подбирала слова, что он насмешливо выгнул бровь. – Если ты так…
У нее ничего не получалось.
– Мы всегда ели вместе, – наконец удалось ей сказать, – пока не появились канадцы. А теперь ты ешь или с ними, или у нас в комнате. Ты на меня за что-то злишься?
Лицо Пиппина стало безжизненной маской.
– Мои проблемы никак с тобой не связаны.
Чейз невольно сравнила этот разговор с ее откровенностью с Тристаном в раздевалке: они обменивались своими чувствами, пока это не стало… ну… приятно. Сейчас ощущение было ужасным. Чем больше Чейз говорила, тем сильнее замыкался в себе Пиппин.
– Меня сейчас лучше не трогать, – сказал он наконец. – Ты знаешь, как это бывает.
Он ушел, так хлопнув дверью, что Чейз отскочила.
20. Максимальная скорость: Что на кону
Чейз шла в столовую одна. Она резко сглотнула, но ее чувства не успокаивались. Пиппин… расстроен чем-то. Это как-то связано с канадцами?
Или с самой Чейз?
Она поймала себя на том, что высматривает в людной столовой Пиппина. Она искала его, стоя в очереди, окруженная громкими разговорами и продвигаясь к раздаче по несколько шагов зараз.
Пока перед ней не встала Сильф.
У Чейз включился инстинкт самосохранения, и она выставила перед лицом поднос.
– Ты все-таки нарвалась. Ты сломала моего ОРП. По крайней мере, его руку.
Блондинка со вздохом отпихнула поднос вниз.
– Ты меня убьешь? – У Чейз на глазах лицо Сильф озарилось улыбкой убийцы. – Господи! Ты и правда решила меня убить!
– Надо было бы, – сказала она, – но я тебя изучала и поняла: ты ничего с этим поделать не можешь. Тебя тянет к людям только для того, чтобы их оттолкнуть. Это вроде болезни.
– Лучше отойди, Сильф. Вдруг я на тебя кашляну.
– В наш первый год был даже такой момент, когда мы могли бы подружиться, но тебе зачем-то понадобилось быть такой странной.
– Ты имеешь в виду те сорок две секунды, когда ты жила со мной в одной комнате – до того, как потребовала переселения?
– Я помню это иначе.
Сильф оторвала несколько виноградин с кисти на фруктовой тарелке и отправила их в рот. Очередь продвинулась вперед, и Чейз оттеснила Сильф с дороги. Сильф вроде даже не обиделась: ее спокойствие пугало гораздо сильнее, чем ее обычный лихорадочный жар.
– Никс, я решила, что тебе следует применить свое нездоровое умение в отношении наших новых врагов.
Читать бесплатно другие книги:
