Кремль 2222. Измайловский парк Слюсаренко Сергей

Глава 9

Распахнулась дверь, и Мальф вошел в кабинет, или, как сказал Вавила, в келью Тайного Дьяка. Обиталище его выглядело полной противоположностью приемной. Стены, сверкающие свежей побелкой, без всяких узоров, строгая мебель из потемневшего от времени дерева. Большое окно, освещавшее келью, было занавешено снизу до средины плотной холстиной; из-за этого стол Дьяка находился в тени, словно прячась от глаз посетителей. Скромная икона в красном углу поблескивала серебряным окладом. Рабочее место Дьяка было аккуратным, без всяких излишеств. Никаких чернильниц, пресс-папье, ножниц, стопок бумаг и прочего, чем был завален стол секретаря. Кроме этого, в келье стояло глубокое кресло у окна и табурет посередине. За рабочим столом на стуле с высокой резной спинкой сидел сам Дьяк.

– Заходи, мил человек!

Дьяк, облаченный в темную рясу, поднялся навстречу Мальфу, и, обойдя стол, подал руку. Монашеская ряса с капюшоном полностью скрывала его фигуру.

– Меня Макарий зовут. Я Тайный Дьяк. Да ты не пугайся. Так моя должность называется. – Даже на близком расстоянии лицо Дьяка было трудно разглядеть: оно оставалось в тени капюшона. – Я просто поговорить хочу. Понимаешь, в Кремле народу много, а новые люди сюда редко приходят. Говорят, ты большой путь проделал?

– Да, не малый, – неуверенно начал Мальф, отвечая на рукопожатие. – Я Мальф.

– Да ты садись! Не стоя же рассказывать будешь, – Макарий указал на табуретку и сел напротив в кресло, спиной к окну.

Лицо Макария, скрытое тканью капюшона, будто и вовсе растворилось в темноте. А вот посетитель как раз был на свету.

– Ну, а что рассказывать? – Мальф поерзал на жесткой табуретке, чувствуя себя неловко под невидимым взглядом Дьяка.

– А все. Мне все интересно. Ты откуда пришел? В Москве где жил, или как?

– Да нет, я северо-востока…

– А покажи-ка на карте, – Дьяк встал с кресла, достал из ящика стола потертый свиток и развернул его на столешнице.

Это была старая карта Москвы. Еще с линиями метро и трамваев.

– Вот здесь наше поселение, – Мальф показал на точку далеко за МКАДом.

– Так ты что, Купол прошел? – спросил Макарий.

– Да что его проходить. Все проходят, если за шамом пойти. Делов-то, – пожал плечами Мальф. – Мы, когда по делам надо, часто с шамами договаривались, и они нас проводили. Не даром, конечно. Они очень убоинку любили. Турятину парную.

– Логично, логично. А в Кремль зачем шел?

– Ну как… – протянул Мальф, словно удивился вопросу. – Тут у вас торговля, а у нас всякая скотина, свиньи, коровы есть, пшеница тоже… Лишнее делаем, вот и решил узнать, – может, поставки наладим, так, чтобы всерьез и надолго.

– Это дело архиважное! Ты, наверное, видел, что у нас народу много, всякими деликатесами лавки на рынке за стеной завалены, но это капля в море, и задорого, а вот с нормальными поставками, чтобы народ ни в чем не нуждался, не просто, – закивал Дьяк. – Только как же ты торговлю вести собрался – за шамами бегать сквозь купол все время?

– А что, договориться нельзя? – спросил Мальф. – Торговля – дело такое, всегда можно договориться. И вообще, всегда надо договариваться. Я думаю, можно будет что-то придумать.

– Ну, пойди, договорись с каким-нибудь потолочником, – хмыкнул Макарий. – Он тебе говорилку откусит раньше, чем разговор заведешь.

– Надо будет – договорюсь. С неразумными проще всего. Они выгоды не ищут. И не врут.

– Вот как… А ты что, коням шептать умеешь, что ли? – Макарий чуть пошевелился и зашуршал складками рясы. На свету оказалась рука с четками.

– Ну, кони – не кони, фенакодусы туповатые. Звериного в них много. Их просто укрощать надо, успокаивать. А говорить не с ними надо. Надо истинных друзей уважать, – жаль, нет времени.

– Это ты о ком?

– Крысособака, кошак – вот наши друзья. Это мы их по злобе человеческой отвратили, в угол загнали, – Мальф, заговорив о животных, оживился, сбросив напряжение. – Они же воют от одиночества, от того, что человека потеряли. А фенакодус… тупая скотина.

– Странно слышать от тебя, человека сельского, такие слова. Ты же их боготворить должен, – произнес Дьяк. – Ну да ладно, у каждого свои мысли. Ну и как там у вас житье? Как твой хутор называли?

– А никак. Кому называть? Дом наш это, никто к нам не ходит, чего его иначе как дом называть? Да и не хутор у нас … Мы поселком звали.

– Ладно-ладно, – махнул Макарий сухонькой ладошкой. – Не важно. А малец с тобой из ваших?

– Да нет, прибился по дороге. У него там… – Мальф замолчал. – Своя история.

– Какая? Бедный мальчик, если он один без семьи оказался. Ты за Куполом его подобрал?

– Нет, уже в Измайлово. Он ехал куда-то опять же товар съестной менять, а по телеге его кто-то шарахнул. Чем – не знаю, пацан сообразить не успел, видать, налетел на мину. Фенакодусы и понесли. А так – пацан как пацан. Живет с мачехой и сестрами. В общем, домой идти не захотел, говорит, дело у него свое в Кремле, – слегка приврал Мальф, решив не выдавать все Санькины секреты.

– Так он тоже из твоего поселка? – Дьяк не отставал.

– Нет, он-то как раз из хутора какого-то. Говорит, прямо у Купола жили, а как за Купол попал – не помнит. Контузило слегка.

– Странны дела твои, Господи, дети малые сквозь Купол проскакивают и сами не помнят как, куда мир катится… – Макарий перекрестился на образ. – Надо будет потом и с ним поговорить. А где хутор, не сказал?

– Сказал, только я не знаю тех мест. Название такое простое. А! Руза.

– Руза, говоришь? – Дьяк опять подошел к своей карте и провел пальцем, что-то высматривая. – Бедный мальчик.

Потом он свернул карту, спрятал ее в стол и вернулся в кресло.

– Ну, вот дошел ты к нам в Кремль, торговлю мыслишь. Может, помочь чем? Нам, я же говорю, всегда провиант нужен.

– Да чем помочь? Дай мне по Кремлю походить, присмотреться. И сам смогу разобраться, что к чему. Зачем мне Тайный Сыск к торговле примешивать? Только народ пугать.

– Это ладно, свои дела надо самому решать, – кивнул Макарий. – Поживи, осмотрись. А что, мил человек, вот так вы живете своим поселком, и никто не беспокоит? Не нападают супостаты? А то ведь, может, и нам народ туда поселить. Не у вас, конечно, а рядом где-нибудь. Для начала торговое посольство учредим опять же. Не вечно же за Куполом жить?

– Да кому нужны крестьяне? – пожал плечами Мальф. – Тихо у нас. Вольно.

Но от хитрого Тайного Дьяка не ускользнуло, что уж очень наигранно пожал плечами его гость.

– Говорят, шайны там, на востоке, обнаглели. Ты бы, как вернешься, предупредил односельчан своих, что надо и о защите подумать.

– Да что крестьяне против воинов сделают?

– Ну, если торговать будем, может, какую охрану дадим. Десяток солдат наших прокормить несложно, а уже защита. Хотя и семи вполне хватит. Вот Остронегу в подмогу пару человек, и вполне себе можно от шайнов защититься.

– Не видел я у нас желтых. Да что шайны, они ведь мирные, – Мальф заговорил тише и повторил: – Хорошо у нас, спокойно.

– Ну, тебе виднее, я в тех местах не бывал, – покорно согласился Дьяк. – А то ведь сам понимаешь, не успеешь с каким-нибудь разбойником договориться, а он твою деревню за мешок овса и вырезал.

– Договориться всегда можно, – опять повторил Мальф.

– Ну да, ну да… Это хорошо, что у вас спокойно, – закивал Макарий. – В Кремле не так. Это с виду тишь и благодать, но постоянно атаки нео и другой нечисти держать приходится. Так что, поселиться где думаешь?

– Да какая разница. Мне денек всего осмотреться – и назад. А потом с товаром приехать.

– Экий ты быстрый. Ну, смотри… Удачи тебе. – Дьяк поднялся, готовый попрощаться с Мальфом. – Помни: если что, сразу ко мне, поможем.

Мальф тоже встал и, поклонившись, пошел к двери.

– Вот только что-то мне подсказывает, мил человек, что не всю правду ты мне открыл, – раздалось у Мальфа за спиной.

– Ну, скажи, что я не открыл? Не веришь – дело твое. Не говоришь же, что у тебя такого есть, что можешь мне в вину вменить? – Мальф повернулся лицом к Макарию. – Может, и нет ничего? Так – проверяешь?

– Вот посмотри, – Дьяк наклонился и поднял с пола из-за стола скрытую до сих пор от глаз Мальфа котомку и нож. – Вот вещи твои. Не знаю, что внутри. А вот ножик твой… Думаешь, я не понимаю, что это?

– На то ты и Тайный, чтобы понимать, – ответил Мальф спокойно.

Спокойствие далось ему не просто. Он прекрасно помнил, что оставил свои вещи в приемной, и никто за все время разговора сюда не входил и ничего не приносил. Как рюкзак и нож Мальфа попали в келью – необъяснимо. Видимо, Тайный Сыск для того и существовал, чтобы распутывать чужие тайны и иметь свои.

– В Поле Смерти закалил? – Макарий оценил выдержку Мальфа.

– А то… – Мальф хмыкнул.

– Ты же сам знаешь, что против такого клинка никакой меч, никакое копье не сможет обороны держать. – Макарий повертел в руках клинок, потрогал острие ногтем.

– Не знаю я… Я людей не режу. В хозяйстве да, удобный, – развел руками Мальф.

– А ведь закалить нож не каждый может. Ты же не уговорами заставил Поле Смерти его сделать таким? И ведь не у себя, за Куполом, знание это добыл?

– А что до того, как закалять… Слушал, что старики говорили, вот и решил попробовать. Вышло, как видишь. Хочешь, тебе при случае закалю?

– Мое оружие не клинок, мое оружие – слово. И слово это – Божие.

– Вот видишь, и мое – тоже слово. Но слово это не Божие, а мое. Простое. Я договариваюсь, а нож так, в хозяйстве подмога.

– Ну да, ты договариваешься… – протянул Дьяк. – И слушаешь, что тебе говорят. Это тоже по нынешним временам редкий дар.

– Это плохо? – Мальф пытался хоть как-то рассмотреть сквозь темноту под капюшоном выражение лица Тайного Дьяка.

– Я не говорил. Но если ты можешь договариваться со зверями и нежитью, то почему не хочешь договориться со мной? – Монах сказал это с легким напором.

– О чем? – недоуменно спросил Мальф.

– О правде. Не говоришь ты правды, ой, не говоришь…

– Почем знаешь? – с вызовом спросил Мальф.

– Почем… – Макарий встал и прошелся по келье. – Ты хоть слово о шайнах сказал мне? Хоть слово правды?

– А я должен был сказать? – безразлично спросил Мальф. – Что мне шайны, что я шайнам?

– А мне в последнее время все о них интересно. Вот посмотри: они народ по своей сути торговый. Мастера отменные, только такие они мастера, с гнильцой. Сделают что-нибудь красивое или полезное, предложат торговать. Раз хорошее пришлют, два, а потом начинают такую пакость слать, что не знаешь, как от нее избавиться. А деньги-то вперед берут. Странный народ, ой, странный. Врачевания свои всем предлагают, всякие настойки на печенках вепря от лихорадки, глаза мух в ядовитом соусе от подагры. Чего только не придумают. И народ верит, покупает. А на шайнов глянь – хилые они, рты щербатые, каждый второй косоглаз и близорук. Что же за медицина у них такая, что они сами себе помочь не в силах?

Дьяк так увлекся, что, казалось, забыл о Мальфе. Он говорил, слегка двигая рукой, четки, зажатые в тонких сухих пальцах, качались в такт словам.

– А вот еще моду взяли: приезжают сюда вроде как с балаганом. Бои потешные устраивают. Орут, прыгают, пальцами в глаза тычут. Страх просто. Говорят, что одним тычком кривого своего пальца человека убить могут. Ну ладно, побалаганили, бабы наши посмеялись, а пацаны-то и поверили. Так эти шайны школу открыли. Говорят, военному искусству «Пустая рука» учить будут. Не задешево. И молодежь потянулась. Даже пару девиц там видели. Потом, конечно, им, девицам, матери юбки задрали да ремня выписали.

Ну, ладно, скачут они на пустыре, палками друг друга лупят, – кстати, рука-то никак не пустая. А потом докладывают мне, что они не только скачут. В кружок садятся, и старший шайн что-то им про свою веру начинает втемяшивать. Ну, наши-то стойкие, на искушение не пошли.

А потом курить они стали какую-то гадость, мальцам предлагать. Вот тут, в общем, отцы и всполошились. Пошел к ним Микола, пекарь наш. Говорит тому шайну: «Ты почто моего сына портишь?» А тот улыбается и одно в ответ: «Не понимаю руська». Микола ему в ухо дал с левой, шайн этот с копыт, никакие искусства не помогли. Ну, и закрыли мы их балаган.

– Шайна наказали или так выгнали? – поинтересовался Мальф.

– Никто его не наказывал. На кол посадили, и всего-то делов, – просто ответил Дьяк. – Так ничего не расскажешь?

– Что рассказывать – ты о них вон сколько знаешь.

– Ну, хотя бы рассказать, что шайны твой поселок захватили, народ поубивали, – словно между прочим бросил Дьяк.

– Не знаю я такого, – стиснув зубы, процедил Мальф. – Врут, поди!

– Я могу поверить, что они напали после того, как ты оттуда ушел… – мягко сказал Макарий. – Но это ты мне как раз и должен доказать.

– А ты мне свои слова должен доказать, – упрямо ответил Мальф.

– Как я тебе докажу? Там Остронег был со своими людьми. Надо сказать, что они шайнов всех положили. Так что нет там уже никого.

– Никто не врет так, как после боевых походов врут.

– В Тайном Сыске не врут, – мрачно сказал Макарий. – Пытаются поначалу, а потом правду говорят. Даже то, чего не знают, спешат рассказать. Но на то мы и Сыск, чтобы правду от выдумки отличить.

– Пытать будете? – тихо спросил Мальф.

– Спрашивать. Что мы, звери?

– Ну так спрашивай! – сорвался Мальф.

– Зачем в Кремль пришел? – спокойно повторил вопрос Дьяк.

– Я же сказал! Торговлю…

– Торговлю? – перебил его Макарий. – Чем торговать? Да от твоего поселка только это и осталось!

Он достал из стола мошну с золотом, перевязанную пучком оберегов. Ту, что сегодня передал ему Остронег.

– Вот деньги, торгуй! Только куда ты товар повезешь? Бери деньги, твои они теперь.

Реакция Мальфа была неожиданной. Из него словно кто-то вынул хребет. Мужчина обмяк и, упершись локтями в колени, закрыл лицо ладонями.

– Заприте меня на день, – глухо произнес Мальф. – В подвале.

– И что, тебе полегчает? – по голосу Макария чувствовалось, что он зло улыбнулся.

– Все само решится, – мертво сказал Мальф.

– Само ничего не решается. Чего так тебя кучка золота испугала?

– Нет. Просто слова твои – правда. И мне теперь одно нужно. Смерть. Моя. А придет она за мной в течение дня… – голос Мальфа был ровный и глухой, словно говорил не он, а кто-то другой внутри него.

– Не по-христиански это – смерти себе желать. Если виновен в чем-то, то искупи, а Бог простит, – Макарий сбросил капюшон и стал на свету.

Он оказался совсем еще молодым человеком чуть за тридцать, с черными, аккуратно постриженными волосами. Через лоб и щеку проходил тонкий шрам, – скорее всего, от сабли.

– Бог? А где он был, когда всю мою родню убивали?! Это их обереги! – Мальф сорвался на крик. – Я их помню. Каждый приходил ко мне, спрашивал, спасет ли его, а я шептался с оберегами. Говорил, что защищают они лучше, чем оружие. Значит, врал им. Я им надежду давал, а не твой Бог. Где он был тогда, когда их убивали?

– Не у меня спрашивай. Никто не знает, что должно произойти, а что нет. Испытания нам даются, чтобы их пройти и остаться человеком. Не хочешь – не рассказывай. Но ведь шайны, если ты их задание не выполнишь, другого пошлют, потом третьего. И каждый раз будут умирать невинные. Ладно, хочешь посидеть один – посиди. Я понимаю, что у тебя сейчас на душе.

– Слушай, Макарий, я вижу, ты человек честный. Пойми, нет у меня выбора. Когда надо было поселок спасать, я пошел на неправедное дело. Но сейчас… Не будет меня – не будет и неправедности, и никто вам не навредит. А меня кара уже постигла, и с ней мне не жить. Верь, я на себя руки не наложу, греха на мне не будет. Меня убьют сегодня.

– Тебя запрут под охраной, а ты говоришь – убьют?

– Чем надежней будет охрана, тем больше гарантий того, что убьют, – устало сказал Мальф.

– Твои слова и твой выбор. – Макарий взял со стола колокольчик и позвонил в него два раза.

– Отведите его, – приказал Дьяк вошедшим двум вооруженным монахам. – Вниз.

Мальф покорно поднялся и пошел вместе с охраной.

Глава 10

Макарий стоял у окна и, слегка отодвинув плотную занавеску, смотрел из-под капюшона на улицу. В этой части Кремля пешеходы были редки, и взгляду открывалась только пустынная улочка и стена храма напротив. Но это и нужно было, чтобы спокойно подумать. Дьяк ловкими пальцами перебрасывал косточки четок и беззвучно шевелил губами. Он встречался со многими людьми в своей келье. Одни врали, другие говорили правду. Для Дьяка никогда не было сложно заглянуть человеку в душу и понять его мысли и намерения. Но разговор с Мальфом привел его в смятение. Макарий чувствовал, что не он пытался проникнуть в сокровенные мысли этого человека, а наоборот, тот проник в его. И сейчас Дьяк не мог принять решение. Он верил в искренность Мальфа, но в то же время понимал, что ничего из того, что хотел, выяснить не смог. Словно и не было разговора.

Робкий стук в дверь прервал тягостные мысли Тайного Дьяка.

– Макарий, тут мальчонка к тебе рвется. – В приоткрытую дверь просунулась голова Вавилы. – Тот самый, что с шептуном пришел.

– Хочет чего? – не оборачиваясь, спросил Дьяк.

– Так за своего товарища заступиться, это понятно.

– А он что, сидит в подвале и молчит? Делает что?

– Да просто лежит на полу, вроде как помирать собрался, – Вавила тяжко вздохнул. – Негоже это.

– А что гоже? Что? – Макарий резко повернулся к Вавиле.

– Я так думаю, отпустить его надо. И приглядеть. Пользы больше будет, чем если он в подвале сгниет.

– Не пойдет он никуда. Я знаю.

– Так вот пусть мальчонка его и уговорит. Уж больно он убивается. Видать, дорог ему этот шептун. Так пустить?

Дьяк молча кивнул. Вавила исчез, и в келью вошел Санька. Вернее, не вошел, а ввалился: видимо, секретарь Дьяка придал ему небольшое ускорение пинком.

– Здравствуйте, – тихо произнес мальчик, восстановив равновесие.

– Ну, здравствуй. Что скажешь? – ласково спросил Макарий.

– Мальф хороший, – губы у Саньки дрожали: доброта Дьяка его сильно испугала.

– Конечно, хороший. Все люди хорошие, – охотно согласился Дьяк. – Но твой друг очень расстроен. Умереть вот решил.

– Вы его били? Говорите, вы его били? – сорвался на крик Санька.

– Что-то ты, отрок, озлоблен, – покачал головой Макарий. – Зачем нам его бить? Он сам решил умереть. Тяжко у него на душе. Все близкие ему люди погибли, и он себя в этом винит. Так и сказал – пойду умру.

Дьяк подошел к мальчику.

– Ты не горячись, отрок, может, мы вместе ему поможем. Расскажи, ты из его селения? Давно его знаешь? – Макарий обнял Саньку за плечи и усадил на тот же самый табурет, где недавно сидел Мальф. – Что он за человек?

– Он меня спас, фенакодусы понесли, а он их остановил.

– Где понесли? Кого понесли? Юноша, попробуй рассказать все по порядку. Это у вас в поселке случилось?

– Да нет, он меня в Измайлово встретил. По телеге шарахнуло, и я сознание потерял. А он там как раз шел.

– По телеге что шарахнуло, полено?

– Да нет, какое полено! – Санька изумился непонятливости Макария. – Я ехал на телеге, а по ней шарахнуло. А что, не знаю.

– Ясно. Так ты не из его поселка. А откуда?

– Я на хуторе жил, рядом с Рузой, так то место называется.

– А, да, да! Вспомнил, – хлопнул себя по лбу Дьяк. – Он мне говорил. Старый я стал, забываю все.

– Да какой вы старый, вы моложе Мальфа, – неожиданно сказал Санька.

Дьяк помолчал и, покатав четки, сказал:

– Интересный ты парень. Одна только тут закавыка. Ты говоришь, Руза. А ведь она-то на западе, и между Рузой и Измайлово сто километров и вся Москва. Так что, ехал на телеге, потерял сознание, очнулся – а тут Измайлово?

Санька вдруг побледнел, часто заморгал, и на щеку его выползла слеза. Губы предательски скривились.

– Что плачешь? Правду сказать не хочешь? – ласково спросил Дьяк.

– Я не знаю. Клянусь, не знаю. Как шарахнуло, – мальчик говорил с трудом, сдерживая рыдания, – я словно в тумане. Вроде помню, но как-то не всегда понимаю, что я помню.

– А что за дела у тебя в Москве? Тоже не помнишь? Ты же за каким-то делом сюда шел?

– Помню, – Санька опустил глаза, понимая, что о нем знают много. – Мне из Москвы дальше идти надо. Тут хотел расспросить, как добраться. Мне в НИИТЬМА надо. Батя там работал. Говорил, работа его важная, и что ему обидно умирать, если ее не окончат. Я думал, дойду и там выучусь. Буду его дело продолжать.

– А что с отцом?

– Тятю зверь порвал. Год уже, как, – Санька прекратил плакать и словно задумался. – Вот опять, кажется, что год всего прошел, а вроде и вся жизнь.

– Дело отцовское продолжать – это хорошо. Вижу, не врешь ты. Только там тебя никто учить не будет. Ты бы здесь в Кремле выучился, – может, и смог бы что-то в жизни своей хорошее сотворить. А место это, НИИТЬМА, нехорошее. Ничего ты там не узнаешь.

– А я и так учился! Я читать умею, по звездам ориентируюсь, считать умею.

– И до скольких ты в свои годы считать умеешь? До десяти? – усмехнулся Макарий. – Математика – наука не простая.

– До… До конца! – выпалил Санька. – Я всю математику знаю!

– И интеграл эллиптический взять можешь? Или, может, понимаешь что-нибудь в спутанных фотонах? Горизонт событий кухарке можешь объяснить?

– Что? – На Санькином лице появилось недоумение.

– Вот видишь, ты и слов таких не знаешь. Учиться тебе надо, чтобы все это для тебя не было пустым звуком, – Дьяк говорил слегка назидательно, но совсем не обидно.

– Надо учиться, – вздохнул мальчик. – Я не спорю. Но эллиптический интеграл лучше брать обращением функций. Используйте универсальную тригонометрическую подстановку. Она позволяет перейти от тригонометрии к интегрированию иррациональной дроби.

– Что ты сказал? – Дьяк выронил четки.

– Я… – Санька, кажется, и сам испугался. – Так ляпнул, что в голову пришло. Я же говорю, после контузии что-то находит. Это плохие слова?

– Да… интересный ты парень. Ладно, что мы все о тебе да о тебе, нам Мальфа выручать надо. – Дьяк присел, подбирая четки, и закряхтел, словно это было ему тяжело.

– А где он? – вскрикнул Санька.

– Да внизу, в подвале. Попросил, чтобы его не беспокоили. Я не стал ему перечить.

– Вы бы знали, какой он хороший! Он меня всему учил, помогал. Мы всю Москву прошли, он никого не обидел! Ему помочь надо! – Санька волновался и говорил сбивчиво. – Вы бы видели – у него все тело в шармах незаживших, его кто-то пытал. А он ни слова ни разу не сказал плохого. Он спасал меня, знаете, сколько раз?

– В шрамах, говоришь, – задумчиво протянул Дьяк. – Ну, так пойди к нему, поговори. Может, он передумает умирать. Он о тебе очень хорошо говорил. Видать, дорог ты ему чем-то.

– Я поговорю, только вы его… – Санька замолчал, подбирая слова.

– Иди, не беспокойся. – Макарий подошел к двери, открыл ее и сказал секретарю: – Пусть мальчик с Мальфом поговорит. И не мешайте им.

– Пошли, только не шали, – и Вавила знаком показал Саньке следовать за ним.

Они прошли узкими коридорами Тайного Сыска. По пути им не встретился ни один человек, словно здание было необитаемо. Только в переходах из коридора в коридор стояла стража, которая при виде Вавилы становилась по стойке «смирно» и смиренно кланялась Дьяку. В конце концов, они подошли к глухой двери темного дерева, укрепленной коваными стальными накладками. Стражи здесь было вдвое больше, чем на переходах в здании. Старший караула отпер замок громадным ключом с замысловатой бородкой. За дверью оказалась крутая лестница, ведущая вниз. По ней Вавила с мальчиком спустились в глубокий подвал. Он освещался тусклыми свечами в кованых канделябрах, развешанных на стенах. У первой двери стоял монах с мечом на поясе.

– Открой, и пусть мальчонка там побудет, – приказал секретарь и добавил для Саньки: – Как наговоришься – стукни три раза.

Санька робко вошел в камеру. Это было небольшое помещение без окон. Тусклый свет свечи на тумбочке возле грубого топчана дрожал, бросая робкие тени на кирпичные стены и невысокий полукруглый свод. Но Мальфа на топчане не было. Он лежал на полу лицом вверх. Глаза были закрыты. Санька бросился к нему и, упав на колени, схватил за руку. Сердце мальчика екнуло от предчувствия непоправимого.

– Ты чего? Слышь, ты чего? – Санька тряс руку Мальфа, добиваясь ответа.

Тот открыл глаза, но на Саньку не посмотрел.

– Ее Снежа звали, – произнес он тихо. – Сестренка моя, сводная. Девочка смешная, улыбчивая всегда такая, пятнадцать лет ей было. А через дорогу жил кузнец местный. Суровый мужик. Он твой нож ковал. Все мечтал сделать машину, чтобы картошку собирала. И даже сам паровой двигатель сделал. Тот шипел, плевался и мог крутить большое колесо. Но толку от него было мало. А я ведь сиротой рос, меня в поселке семья одна приняла, говорили, в лесу нашли. За родителей мне были. Я их пять лет назад похоронил. Есть болезни, от которых не сбережешься. Жили мы хорошо, казалось, там, за Куполом, ничего нам не грозит.

– Что случилось? – спросил Санька, хотя и так все понял. – Мальф, скажи, что случилось. Почему ты мне не рассказал сразу всю правду? Я бы помог!

– Они налетели на нас со всех сторон. Мы же не воины совсем. Хотя они никого и не убили. Так, собрали всех на площади, а меня увели. Быстро они свои шатры собирают. У них целая бригада была, шатрами только и занималась. Вот они меня в шатер такой и отвели. Там вождь их сидел. Жирная свинья, – Мальф рассказывал монотонно, пересказывал то, что видел внутри себя. – Сказал, что никого не тронет. Что их жизнь от меня зависит. А ведь я мог не поверить, я же этого жирного мог одной рукой скрутить, заговорив его. Я тогда в себе силы чувствовал. Но побоялся. Думал, сделаю все, как просят, – и обойдется.

– И? Они тебя обманули?

– Договор был: приношу ему Книгу Памяти из Пятого храма, а они всех освобождают. – Мальф словно ждал, с кем поделиться, и голос его из монотонно-мертвого становился снова нормальным, таким, к которому привык Санька.

– Ну, Мальф! Ты бы пошел, людей из Кремля позвал, они бы всех их…

Мальф продолжил, словно Саньку и не слышал:

– Под кожу мне гадость какую-то вогнали, сказали, если за пять дней не добуду Книгу, та капсула взорвется и меня убьет. А добуду – в Кремле их человек ее обезвредит. Последний день сегодня.

– Так вынуть ее к черту. Я вытащу! – воскликнул Санька. – Я найду ее, небось, шрам остался.

И тут Санька сник.