Кремль 2222. Измайловский парк Слюсаренко Сергей
– Ты прав, я обязан ее рассказать. Потому что точка невозврата пройдена, – жестко сказал Тальберг и сразу же добавил обычным голосом: – Но сначала у меня есть к тебе несколько вопросов.
– Задавайте, – покорно согласился Мальф.
– Вопросы относительно твоего умения, – я бы назвал это даром. Ты ведь в своем поселке занимался… как бы сказать… ты был кем-то вроде знахаря?
– Я бы так громко это не называл. Просто иногда скотину лечил, коней зашептывал, ну, людям помогал, но так… Зубы заговорить, порчу снять. По мелочи все, – Мальф вдруг замолчал и, не глядя на отшельника, добавил: – Я о поселке ничего вам не говорил.
– Не говорил, – согласился Тальберг. – Но я знаю. Еще один плюс мне. А ты сейчас с крысособакой без слов разговариваешь. Всегда так умел?
– Нет, это впервые, – Мальф задумался. – Да, впервые. Ну и еще. У меня здесь, под Куполом, словно зрение чуть лучше стало. Если это можно так назвать. Вижу то, чего не видят другие.
– Да, все правильно. Так и должно быть. Поле должно было…
– Что должно было поле? – Мальф встревожился.
– Ладно, все по порядку, – кивнул Тальберг. – Но скажи, у тебя никогда не возникала мысль о странности всех мутантов, существующих под куполом?
– Какая мысль? При виде мутантов ничего, кроме отвращения, не возникает.
– Ну да, ты в этом и не разбираешься, никогда раньше не был под Куполом. А мысль простая: почему все муты имеют четко специализированное направление мутаций?
– Это сложный вопрос, и я не очень понимаю, что вы вкладываете в него.
– Вот, например, классические мутанты – сиамы. Один имеет доминантный ген человека, второй – рецессивный, – Тальберг заговорил, как профессор на лекции, с удовольствием жонглируя понятиями. – Их жизненные функции являются половинками одного целого. Словно взяли и создали сиамских близнецов, но не как пару идентичных сросшихся организмов, а как разделившееся на две половинки, на взаимодополняющие части существо.
– Я ничего о них не знаю. Это, я так понимаю, целый раздел науки, с которой я не знаком.
– Теперь будешь знать. Дальше. Нейроманты, вормы, черные вормы, кормовые, – опять же, все словно какой-то единый организм, разорванный на массу отдельных, со своими функциями и со своей организацией, существ. Но все они разные, в природе так не бывает. Люди все разные, но подобные друг другу: негры, китайцы, арабы, – все они отличались в малом, но были по большому счету идентичны. Животные отличались в классах, но в классах было подобие в целом – все живые существа были подобны.
– Что-то в этом есть… Но ведь люди остались тоже в какой-то степени одинаковы.
– Люди – да. Но мы говорим о мутантах. Добавить? – Тальберг взял в руки графин.
– Да, пожалуйста, – Мальф протянул свой бокал.
Тальберг налил и задумался, раскуривая свою чуть угасшую сигару.
– Давным-давно, очень давно, существовала могущественная, если можно так сказать о научной, организация. Жалкие ее остатки сейчас называются «НИИТЬМА». У этой организации был очень амбициозный проект. Совершенно секретный. Потому что игры на полях господа бога никем не поощряются. И в первую очередь им самим.
– И что это за проект?
– Будешь смеяться, но это классика жанра. Попытка улучшить человека.
– Улучшили? Зубы железные вставили? Ножи вживили? – с иронией спросил Мальф. – Груди силиконовые? Или нет, танталовые!
– Не все так однозначно, – Тальберга не смутило фиглярство Мальфа. – Работа велась на генетическом уровне. Попытались комбинировать гены, ответственные за самые важные человеческие способности – физическую силу, ум, способность к адаптации. Там много чего задумывалось.
– А нюх появится, как у собаки, а зоркость взгляда станет, как у орла, – Мальф усмехнулся.
– Вот ты тоже эту поговорку знаешь, – Тальберг улыбнулся в ответ. – Но ты совершенно прав. Играли и с генами животных. Выбирали самые уникальные способности. Вот ты… нет, об этом позже.
– Так чем все кончилось? Где супергерой?
– Все кончилось не очень хорошо. В конце исследований, когда эмбрион супер-человека удалось создать, было решено сделать еще один шаг. Осуществить активизацию тех областей мозга, которые у обычного человека заторможены. Была разработана целая теория о том, как будет работать человеческий мозг, если гипоталамус будет активен. И тут начался кошмар. Вышедший из состояния эмбриона плод стал вести себя, да, именно вести себя, так, что всем стало страшно. После очередной инъекции, ускоряющей процесс развития, он, видимо, недовольный процедурой, разнес половину лаборатории, – Тальберг, рассказывая, увлекся, словно сам переживал эти события.
– Представляю себе картину – эмбрион бегает по вашему институту с дубиной в руках и громит оборудование. Вы шутите?
– Не шучу. Да и откуда в секретном институте дубина? Он это сделал усилием своего еще недоразвитого мозга. Но уже расторможенного.
– Телепатия?
– Нет, здесь уместен другой термин. Скорее, телекинез, – кивнул отшельник. – Программу решено было немедленно закрыть. Но уничтожить плод не посмели. Его погрузили в анабиоз, тогда уже хорошо развитый методологически.
– А просто вернуть те элементы мозга в заторможенное состояние? Пусть бы был не супермозг, а обычный, человеческий. Столько сил угробили, – сказал Мальф с сожалением.
– Пытались. Ничего не получилось. Вернее, придумали способ тормозить его электромагнитным излучением. Вживили в мозг специальный чип, который постоянно создавал тормозящее поле.
– Чип?
– Специальное электронное устройство, которое бы постоянно посылало импульсы, тормозящие гипоталамус. Ты ведь с подобными устройствами уже знаком? – Тальберг показал на шею Мальфа.
– И зачем вы рассказываете мне эту историю? – Мальф задал риторический вопрос, ответ на который он уже знал.
– В итоге плод пребывал в анабиозе много лет. А потом началось самое страшное. Перед началом войны все результаты работ были похищены, – кроме, конечно, образца. И кто-то пошел другим путем – не создавать идеал, а проводить целенаправленные мутации так, чтобы породить организм с конкретными узкими функциями. Одно радовало: данные по разблокировке функций мозга удалось спасти. Вернее, уничтожить. В итоге имеем то, что имеем. Все эти дампы, вормы, потолочники, руконоги и вся остальная нечисть в какой-то степени – часть того эмбриона. Не биологически, конечно, а конструктивно.
– Ну, и мораль всей этой истории?
– Не спеши. Лет тридцать пять назад группа ученых совершенно случайно наткнулась на саркофаг с плодом и, зная о давнем проекте, решила довести дело до конца. И тут, когда плод был уже в стадии дозревания, выяснилась одна серьезная проблема. Оказалось, что Купол полностью подавляет систему торможения. Какие-то хитрые интерференционные взаимодействия полей. В общем, новорожденного ребенка вывели за зону Купола. При переходе вся группа погибла, а ребенок исчез.
– Я, кажется, понимаю, к чему вы клоните, – мрачно сказал Мальф. – Но боюсь, что даже если я и есть тот самый, как вы сказали, образец, то результаты вашей работы пошли насмарку. Я простой человек, только умею кое-что. Ведь не один я на свете шепчу коням.
– Вот видишь, ты фенакодусов конями называешь, а это ведь термин двухсотлетней давности, – мягко, словно уговаривая, сказал Тальберг. – А ты никогда не замечал, что у тебя странные ряды родинок по бокам? Слева и справа?
– Сдались вам мои родинки, – недовольно пробурчал Мальф.
– Это боковая линия акулы. А акула чувствует молекулу крови в воде на расстоянии в несколько километров.
– Вот чего я точно не чувствую, так это крови в воде.
– Не забудь, твой мозг столетия оставался заторможен. Не все сразу возвращается. В тебе еще многое скрыто. Но ты должен все сделать сам. Все эти способности – они как дыхание. Им нельзя научиться, они проявятся сами.
– А… мои биологические родители? – неожиданно спросил Мальф.
– Они умерли почти двести лет назад. Ты от них сильно отличаешься.
– Если это я.
– Давай сделаем анализ крови. Проверим твою ДНК, – предложил Тальберг. – Это, конечно, не для меня нужно. Я ведь и так знаю.
– Как?
– Пойдем со мной. – Отшельник поднялся. – Только тихо, все спят.
Тальберг провел Мальфа в прихожую и открыл люк, ведущий в подвал. Широкая лестница спускалась в громадное помещение. Мягко засветились светодиодные лампы. Основное пространство подвала было занято десятком накрытых тканью автомобилей.
– Мое жилище когда-то было салоном дорогих лимузинов, и подвал построен так, что занимает площадь большую, чем сам дом. Они здесь хранились. Посмотри, какая красота. – Отшельник сбросил ближайший чехол, и перед Мальфом предстал сверкающий черным лаком кабриолет. – Жаль, все это мертво. Время безжалостно к этим шедеврам индустриального общества. Потускнел лак, местами коррозия разрушила кузова. Стекла помутнели от вековой пыли, пробившейся даже сквозь чехлы. Обещай, что поймаешь несколько маркитантов. Пусть они восстановят всю эту технику, они же умеют это делать.
– Обещаю. Если несколько, то можно, – согласился Мальф серьезно. – Много не осилю.
– Но идем, лаборатория у меня там, – Тальберг указал в глубь подвала, где в тусклом свете угадывались белые шкафы и сложные переплетения стеклянных колб, трубок и спиралей.
– Все делается автоматически, – пояснил отшельник, – мне нужен образец…
– Крови? – опередил его Мальф.
– Да нет, слюны достаточно.
– Куда плюнуть?
– Какой ты все-таки мужиковатый, – усмехнулся Тальберг. – Как ни крути, воспитание за Куполом ты получил явно крестьянское. Мне надо сделать мазок.
Он открыл стальную коробку, стоявшую на металлическом лабораторном столе, достал оттуда стеклянную палочку, намотал на нее ватку, хранившуюся в такой же коробке поменьше, жестом показал Мальфу открыть рот.
Сделав мазок, он перенес образец на стеклянную пластинку и положил ее на маленькую платформу, которая выдвинулась из одного из шкафов.
– Вот теперь смотри, – Тальберг открыл крышку у плоского прямоугольного устройства, стоявшего рядом с белыми шкафами. – Это называется компьютер, это машина, которая управляет всем процессом и визуализирует данные. Я думаю, это слово ты уже понимаешь.
– Вполне.
Тальберг нажал кнопку на одном из блоков, и компьютер ожил. Сначала по монитору пробежали строчки букв и цифр, а через некоторое время засветилась красочная картинка, видимо, обозначающая готовность к работе.
– Смотри, я для начала выведу на экран данные по геному нашего образца. Это ничего, что я так тебя называю?
– Привык уже, – буркнул Мальф. – Я теперь буду с каждым уродом снаружи здороваться, как с близким родственником. Добрый день, брат потолочник, чего желаете, сестрица осмиха… Я узнал, что у меня есть огромная семья…
– Вот видишь, – Тальберг даже не улыбнулся, – эта таблица заполнена основными данными. Тебе сейчас нет смысла в них разбираться, но поверь, данные настоящие.
– Я верю, – вернее, знаю, – что вы говорите правду.
– Так вот, – продолжил Тальберг, – сейчас эти данные будут сравнены с данными по твоему ДНК. Подождем немного.
Ждать пришлось секунд двадцать. Пискнул сигнал в одном из шкафов, картинка на экране компьютера ожила, прибавилось несколько столбцов в таблице, и вверху появилась надпись: «Совпадение 100 %».
– Я не сомневался. Я просто знал. Ты тоже, в общем-то, знал, что я знал. Так что теперь можешь убедиться, что чувства тебя не подводят, – удовлетворенно произнес отшельник.
– Да я уже давно знаю, что все это правда. Вы же сами заметили, что телепатические способности у меня просыпаются. И что дальше? Меня надо срочно в какой-нибудь бункер и держать на всякий пожарный случай взаперти?
– Зачем же? У тебя свой путь. И то порождение человеческого гения, которое дремало сотни лет, и ты, Мальф, – уже единое целое. Ты уже не простой поселенец. Ты должен продолжить свой путь, чтобы найти покой для своей души, чтобы стать тем, кто ты есть.
– В любом случае завтра я ухожу со всеми, – ответил Мальф. – Это и есть мой путь.
– Ну, я это и имел в виду. Только прошу, Сашу береги.
– А я что делаю все время? – Мальфа слегка обидели слова Тальберга.
– Вот и хорошо. Не просто так Саша рядом с тобой.
– Опять тайны?
– Да нет, больше тайн не будет, – успокоил его Тальберг. – Все тайны теперь только в тебе. Но напоследок я хочу предложить тебе сделать одну вещь. Ты готов рискнуть?
– Да я только это и делаю.
– Тогда пойдем, я тебе покажу одно очень забавное устройство. И твой чип мы деактивируем с его помощью.
– Больно будет? – улыбнулся Мальф.
– Это единственное, что я тебе могу гарантировать, – совершенно серьезно ответил отшельник.
Глава 15
Наутро группа попрощалась с охранниками отшельника и отправилась в путь. Самого Тальберга они не увидели. По словам его учеников, тот вставал поздно, и до полудня его беспокоить не разрешалось.
Канчар, подкрепившись перед дорогой, уверенно взял след – шпион уже был в пути. Санька успел подружиться с крысопсом и теперь шел рядом с ним. Но через полчаса Мальф подозвал мальчика и, притормозив так, чтобы остальные ушли чуть вперед, спросил:
– Вот какого ты за нами побежал? Я же сказал тебе: вернусь, пойдем вместе! Нет, загорелось…
– А если бы не вернулся? Что бы я делал? Монахам горшки выносил до конца дней? – ответил вопросом на вопрос Санька.
– Не ври. У них нужники есть.
– Ага, там десяток таких старых, уже и не ходят, – Санька был обижен до глубины души. – Я-то думал, ты обрадуешься, что я тебя не бросил…
– Вот счастье великое, – пробурчал Мальф.
Мальчик фыркнул и пошел вперед, к Канчару.
Пока Мальф разбирался с Санькой, остальные делали вид, что ничего не замечают, однако улыбок спрятать не смогли.
Утренняя, еще сумрачная Москва выглядела мирно, как обычный город, который готовится проснуться и начать свой суетливый будничный день. Темные окна казались просто спящими. Чудилось – пройдет еще несколько минут, и дома расцветятся электрическими огнями, по улицам понесутся машины, развозя людей по рабочим местам. Но все это было только иллюзией. Не было слышно утреннего пения птиц; плющ, устилающий стены, проникал в давно разбитые окна и, выползая обратно, словно вытаскивал жизнь из давно покинутых жилищ. Запах мертвой штукатурки и гнилой древесины выдавал главную проблему Москвы. Она была мертва.
Но путники не замечали этого. Для них, выросших спустя много лет после катастрофы, город выглядел привычно, хоть и печально. Люди, идущие по мертвой Москве, иной ее не знали. И попади они лет на двести пятьдесят назад, скорей всего почувствовали бы себя в большей опасности в суете оживленного города, чем сейчас, в таящем смерть на каждом шагу трупе мегаполиса.
«Говорящим с мечами» было гораздо проще общаться с нынешними обитателями города силой своего оружия и ориентироваться на улице по им одним известным приметам, чем разговаривать с прохожими или ездить в метро, как это было естественно раньше. Никто из них не рискнул бы войти в любое из окружающих зданий, как входили в них беспечные жители Москвы в те, давно канувшие в прошлое, годы.
Но Мальф в своих мыслях был далеко и от Москвы, и от своих товарищей. Ночной разговор внес в его душу смятение, которое он не мог побороть. Он словно дистанцировался от остальных, не зная, чего ждать от самого себя. Он понимал, что сейчас для него начинается главное испытание. И понимал, что никому, и ему в том числе, неизвестно, кем он выйдет из этого похода. Тем же Мальфом, который прожил свою жизнь в маленьком поселке, но с новым умением и новым знанием, или все-таки эта сила изменит его так, что он не сможет ею управлять. Слова о том, что, еще не родившись, он привел в ужас своих создателей, напугали его. Он корил себя за то, что выругал Саньку, хоть Тальберг и говорил ему беречь мальчика. Он проклинал себя за то, что пошел на поводу у шайнов. Его мучил такой же приступ слабости, как там, в Сыске, когда он опустил руки и хотел уйти из жизни. Мальф боялся себя. Он боялся того, что сейчас любой его шаг может стать опасным для окружающих. Но тут его тягостные мысли прервал внезапно заскуливший Канчар.
Крысопес принюхался, высоко подняв голову, а потом беспомощно сел на дорогу.
– Что с ним? – Оселя обернулся к Мальфу. – Никогда с ним такого не было. След потерял, что ли?
– След он никогда не потеряет, – Мальф присел на корточки рядом с псом и обнял его.
Однако зверь не успокаивался. Он мотал головой и пытался вырваться из человеческих объятий.
– Боится и не знает, где спрятаться, – объяснил Мальф.
– Он? Боится? – изумился Оселя. – Давай, Канчар, вперед!
Пес сделал вид, что выполняет приказ хозяина, но, пройдя два шага, опять лег на землю и положил голову на лапы.
– Тихо! – вдруг приказал Остронег. – Всем слушать!
– Нечего слушать, – сказал Мальф. – Я слышу рой, который…
Договорить он не успел. Из-за полуразрушенного здания, под крышей которого еще виднелись рекламные буквы «Кино ….жественный», на людей вылетел темный и плотный рой насекомых.
– Серые пчелы! – успел выдохнуть Остронег.
Стая смертоносных пчел, словно руководимая каким-то общим разумом, разделилась на два рукава и врезалась в Редедю, шедшего впереди всех, зажав его в убийственные клещи.
– Все ко мне! – закричал Мальф. – Делай как я!
Он присел на одно колено и низко наклонился, прижав голову к согнутой ноге. Остальные, не раздумывая, сгруппировались вокруг Мальфа и лежащего рядом с ним Канчара и тоже приняли защитную позу.
Серые пчелы закрыли Редедю черным саваном. Он уже не шевелился, мгновенно убитый ядом насекомых. Затем рой ринулся на сбившихся в кучу путников. Но на самом подлете не ударил смертельными клиньями по людям, а обтек их, будто они были закрыты невидимым куполом. Рой не унимался, он организовался в вихрь, который, как вывернутая наизнанку воронка, закружил над людьми, не желая оставлять легкую добычу. Воронка то сжималась, то разжималась, ища слабину в защите, и, казалось, что, слетаясь, пчелы делали петлю все уже и уже, как будто разрушали то, что защищает людей. После очередного затягивания петли насекомые, словно конфетти из хлопушки, разлетелись вверх и в стороны и осыпались на дорогу.
Поняв, что опасность миновала, все, кроме Мальфа, Саньки и Канчара, кинулись к Редеде. Санька тоже было дернулся, но Мальф придержал его.
– Не надо на это смотреть, – тихо сказал он.
Канчар вскочил и стал злобно рыть задними лапами земл.
– Посиди тут пока, собаку погладь, – приказал Мальф.
Он подошел к остальным, хрустя мертвыми серыми пчелами. Лицо Редеди уже прикрыли его курткой; все склонили головы, читая над ним свою, языческую молитву. Мальф тоже молча наклонил голову.
Похоронили Редедю при дороге. Крест ставить не стали, уважая свою веру. Только сверху положили гранитный камень от бордюра. Мальф вырезал на нем своим ножом имя «Редедя». И двинулись дальше в путь, пока Канчар еще держал след.
Первые полчаса молчали. Наконец, Остронег, сбросив с себя тяжелое оцепенение, спросил у Мальфа:
– Что ты с ними сделал?
– Сжег, – просто ответил тот. – Жалко, опо-здал.
– Ты и такое можешь?
– Теперь и такое, – тихо, чтобы никто не услышал, ответил Мальф.
– Пацана позови, – попросил Остронег.
– Слушай, Сань, – обратился он к мальчику, когда тот догнал их, – у нас есть закон. Оружие передается от друга к другу. И нельзя оружию без человека ни дня. Оно силу теряет. Возьми меч Редеди.
Остронег откинул свой плащ и снял с правого бока меч.
– Ничего не говори, научим.
Мальчик с трепетом взял оружие и внезапно сделал клинком ловкий пируэт.
– Я немного учился. Спасибо. Я не подведу.
– Оставаться с нами навсегда ты не обязан, решишь позже. Давай, становись в строй.
Санька, переполненный смешанными чувствами, сначала шел, держа меч в руке, потом попытался на ходу приладить его к поясу, но конец оружия цеплялся за землю. Подумав, мальчик перевесил перевязь и закинул меч за спину.
– Балуешь ты его, – сказал Мальф.
– Тебе я не дал, ты и без меча страшен. Не нужен он тебе, – тихо ответил Остронег.
– Конечно, не нужен. Я даже так махать, как пацан, не могу, да и старый я учиться.
– Что пес говорит? – переменил тему Остронег.
– А то, что наш человек спокойно идет к своей цели, и ничто его не останавливает. Ни серые пчелы, ни кто-то еще. Чешет, как по пустыне. И сколько он еще так идти будет – непонятно.
– Привала делать пока не будем, перекусим на ходу, – громко сказал Остронег, обернувшись к группе.
– Опять всухомятку, – буркнул Ждан.
– Отставить разговоры! – незло ответил командир. – На Новый Арбат выходим. Идем неспешно, доедайте все быстрее, и смотреть в оба!
Осторожно, словно верующие в храм, стараясь двигаться еле слышно, люди ступили на асфальт Нового Арбата. И вправду, улица поражала своей нереальной мертвой величественностью. Дома-книжки, когда-то удивлявшие москвичей и гостей столицы размерами и необычной архитектурой, давно пустовали. Словно взбесившийся, ядовито-зеленый плющ пронизал здания. Он нырял в окна, крошил кирпич стен, продираясь наружу, стараясь опутать уже умершие дома. Пласты коричневого мха свисали с подоконников, будто окна отпустили бороды, пытаясь скрыть признаки старости на своих фасадах. Воздух на улице был недвижим, и над былым величием висела таинственная тишина. Только шаги отдавались гулким многократным эхо. Группа передвигалась молча, не смея нарушить тишину. Один Санька еле слышно шевелил губами, читая полуразрушенные надписи на стенах:
– Кий дом ниги… цент. ныйювелир… – Половина букв отсутствовала, и надписи потеряли всякий смысл.
– Не нравится мне такая тишина, – шепотом произнес Остронег. – Не к добру.
И тут из длинной пристройки к дому-книжке с надписью «…батский т…говый дом» из пустых витрин вдруг вырвалась стая насекомых. Это были не пчелы-убийцы. По специфическому стуку панцирей, – мутанты двигались, хаотически сталкиваясь друг с другом, – стало понятно, что это стальные сколопендры. Но они были не страшны – неслись прочь от людей, словно от тех исходила смертельная опасность. Жуткие твари предпочли убраться подальше.
– Тормозни, пока тебе ведущим рановато! – остановил Остронег и поспешил возглавить группу. – И посоветоваться надо. Кольцо впереди, его как-то проходить придется.
– А что там? – поинтересовался Мальф. – Я думал, что войти в Садовое сложно, а вот выйти никто не помешает. Клиент наш спокойно прошел, никто его не тронул.
– Канчар сказал? – поинтересовался Оселя.
– Ну да, – Мальф удивился такому вопросу.
– Умный у меня пес, – Оселя не преминул напомнить, кто хозяин крысособаки.
– Умный. Видно, что ты его хорошо учил, – подыграл Мальф.
– В войну здесь, по Новому Арбату, была самая сильная атака биороботов. Для них идеальное место: широкая улица, проход по проспекту прямой, не надо под мостом лезть. Их тут полегло немерено. Но многие затаились. Спустя столетия мозги у них протухли маленько, и они уже не разбирают, кто свой, кто чужой, – Оселя рассказывал, а сам поглядывал в сторону уже близкого Кольца. – Неизвестно, что им в голову стукнет. Если твой шпион прошел – не значит, что и нам будет так же просто.
– Разведка нужна, – добавил Одинец.
– Давайте я пойду! – сразу же вызвался Санька.
– Я боюсь, если ты сам пойдешь, то роботы точно убегут со страху, – вставил свое слово Ждан.
Санька надулся и отвернулся, сделав вид, что изучает архитектурные шедевры Арбата.
– Если вы помолчите и постараетесь не шуметь, я и так все выясню, – предложил свой вариант Мальф и показал на Канчара. – У нас же такие глаза и уши.
Все, кроме пса, отошли от Мальфа и даже отвернулись, чтобы не мешать им.
– Так, господа, кое-что проясняется, – Мальфу понадобилось несколько минут, чтобы разобраться с ситуацией. – Прямо на перекрестке с Кольцом стоит какая-то громадина и топчется на месте. Вооружена. Защитного поля нет. Кумпол – как башня большого танка.
– Твою мать, – сказал Остронег. – Большой?
– Да уж больше некуда.
– Это скорее всего «Аконкагуа». Штурмовик. Тупой, но упорный. Боюсь, нам не пройти. Он нас одним залпом в космическую пыль разнесет. И ведь он, зараза, раздает данные разведки всякой твари поменьше. Боюсь, для нас проход здесь закрыт.
– А как он цель видит? Вернее, так – как он людей узнает? – Мальф не хотел сдаваться.
– Человека он определяет визуально – оптический канал в видимом и инфракрасном диапазоне. Камуфляж не спасает, – Ждан был главным специалистом по технике.
– То есть ему меня увидеть надо?
– Сначала увидеть, потом – в пыль разнести. Другие варианты пока не проходили. Тут же все голо, как колено. На выстрел к нему не подберешься. И стрелять нам нечем.
– Ну, посмотрим, – задумчиво протянул Мальф. – Есть одна идея. Ждите меня здесь!
– Не дури, – попытался его остановить Остронег. – Ты нам еще нужен!
– Это вы мне нужны, так что спрячьтесь где-нибудь. И ждите! Когда вылезть можно будет – поймете, – Мальф, не дожидаясь ответа, зашагал по Арбату в сторону Кольца.
– Мальф! – Санька попытался броситься за ним. – Не надо! Можно проще. Обойдем!
– Проще нельзя. Не дрейфь! Я тебя не брошу!
– Идиот, – зло сказал Остронег. – Себя загубит и дело загубит. Пошли, в развалинах засядем. Подождем.
Место выбрали в развалинах бывшего магазина, благо он был пуст, и никаких признаков чужаков Канчар не нашел. Правда, пес нервничал, – видимо, от того, что Мальф ушел. Он скулил, постоянно бегал от выбитой витрины к хозяину и назад и никак не хотел успокоиться. Кончилось тем, что Одинец взял его на поводок.
Примерно двадцать минут ничего не происходило. Потом раздался громкий хлопок.
– Это главная башня био. Вот и все, – мрачно произнес Ждан. – Надо решать, как идти дальше, и выбирать маршрут.
– Не спеши, – осадил его Одинец. – Собака ничего не заметила. Подождем, да?
– Ждем, все равно непонятно, что без Мальфа дальше делать, – согласился Остронег. – Перекусим пока.
И хотя напряжение у всех было сильным, от еды не отказались. Только Санька уныло куснул тушенку, намазанную на хлеб, и скормил ее Канчару под укоризненные взгляды Осели.
– Провиант транжиришь! – строго сказал Остронег. – И собаку балуешь.
– Не выкидывать же? Кусок в горло не лезет.
– Потом не проси по дороге, – сказал Остронег и откусил приличный кусок бутерброда.
Но прожевать не успел. С улицы донесся звук, который распознали все.
– Ложись! Био прет! Вот же Мальф, накликал беду! – Остронег нырком кинулся к окну и лег, заняв позицию, с которой мог видеть хотя бы кусочек улицы.
Остальные, – сразу видно, опытные бойцы, – тоже заняли позиции, максимально закрытые, но оставлявшие обзор. Санька замешкался, но Оселя схватил его за шиворот и уложил на пол.
По осевой Нового Арбата, тяжело бухая опорами, вышагивал гигантский био. Круглая приплюснутая башня, ощетинившись орудиями главного калибра, хищно поворачивалась влево-вправо, сканируя пространство вокруг себя. Дойдя до места, где укрылись люди, био остановился. Он потоптался на месте и сделал боевой разворот своими хожнями. Теперь лобовая часть башни была направлена прямо туда, где спрятался Остронег с товарищами.
– Все, приплыли! – как-то спокойно заключил Остронег.
Завизжали сервоприводы орудий, био повел стволами из стороны в сторону.
– Цель выбирает, сволочь, – прошипел Одинец. – Санька, отползи, только тихо, может, успеешь через черный ход выйти. Я ща его отвлеку. На счет «три»!
– Раз, два три, – отсчитал он и поднялся во весь рост. – Беги!
Одинец, не скрываясь, вышел на улицу, мысленно попрощавшись со всеми.
– Эй ты, сука, видишь меня?
Он сделал несколько шагов по направлению к био, услышав, как Санька, сопя, уползает в глубь здания. Реакция био была странной. Завыли ходовые приводы, хожни сложились гигантскими углами, и башня опустилась на уровень груди человека.
– Что, издеваешься?! – заорал Одинец. – Давай, стреляй!
Он выхватил свой меч и стал в боевую стойку. Верхняя подвеска с манипулятором тонкого позиционирования поднялась и приблизилась вплотную к человеку. Одинец, войдя в боевой раж, как берсеркер, замахнулся и ударил клинком по манипулятору. Био с непостижимой для такой массы проворностью отскочил и явственно произнес «ой как страшно!». Воодушевленный Одинец ринулся на био, грозно размахивая мечом. Однако манипулятор ловко уклонялся от ударов. Потом, словно не желая вступать в схватку, био отошел на несколько своих громадных шагов назад и остановился. Из динамиков робота раздалось громогласное:
– Отставить драку, своего не признали, что ли?
Канчар радостно завилял хвостом, выскочил из укрытия и стал, звонко лая, носиться вокруг био.
– Вот же зараза! – прокричал Остронег. – Ты что, без спектакля не мог?
– Зато какой успех! – громовым голосом ответил био.
Он опустил башню на уровень земли; из открывшегося в ней люка показалось довольное лицо Мальфа.
– Господа, извозчика заказывали?
Читать бесплатно другие книги:
