Галки Фоллетт Кен

– Он вам нравится?

– Даже больше, чем вначале.

– Как вам Руби Ромэн?

– Жуть. Перерезала глотку другой заключенной, не поделив с той куска мыла.

Перси недоверчиво покачал головой:

– Что за адскую команду мы с вами сколачиваем, Искра?

– Опасную. Но загвоздка в другом. Меня тревожит, что у нас нет нужных специалистов.

Перси осушил чашку.

– Я знаю специалиста-подрывника, которая говорит по-французски. Вспомнив о ней, я сразу дал ей отставку, но тогда до меня еще не дошло, в каких тисках мы окажемся. Ей около сорока. СОО редко обращается к лицам такого возраста, особенно если нужно прыгать с парашютом.

– Как она научилась взрывному делу?

– Взламывала сейфы. Я познакомился с ней много лет тому назад.

– Эта ваша знакомая, медвежатница, сидела в тюрьме?

– Нет. От суда отвертеться несложно, если не скупишься на взятки и позаботишься завести хороших друзей в полиции.

– Где она теперь?

Перси сверился со своими часами:

– Сейчас шесть вечера. В этот час она должна быть в пабе «Белый лебедь».

– Едем.

Перси повез их в Степни, район, примыкающий к докам. Таких страшных разрушений от бомбежек Искра еще не видела. Целые кварталы лежали в руинах. Перси остановился у паба.

Джеральдина Нит сидела на табурете у стойки с таким видом, словно бар был ее собственностью. Ярко выраженная блондинка, она пользовалась косметикой со знанием дела.

– Перси Туэйт, с места мне не сойти! – воскликнула она, явно радуясь его появлению.

– Здравствуй, Гели. Познакомься – моя приятельница Искра.

– Счастлива познакомиться, честное слово, – заявила та, пожав Искре руку.

– Гели? – переспросила Искра.

– Кто бы знал, откуда у меня это прозвище.

– Гели Нит – гелигнит? Такая взрывчатка? – предположила Искра.

Гели пропустила ее догадку мимо ушей.

– Вы живете в этом районе? – обратилась к ней Искра по-французски.

– С десяти лет, – ответила она тоже по-французски, но с североамериканским акцентом. – Я родилась в Квебеке.

Не лучший вариант, подумала Искра. Немцы, возможно, и не заметят акцента, но французы наверняка обратят внимание. Гели придется выдавать себя за француженку канадского происхождения. Достаточно необычно, чтобы вызывать любопытство. Вот черт.

– Но сами себя считаете британкой?

– Англичанкой, а не британкой. – Гели обиделась и перешла на английский: – Я хожу в англиканскую церковь, голосую за консерваторов и не люблю иноземцев, язычников и республиканцев.

– Рада слышать, что вы такая патриотка.

– С чего бы вас это заинтересовало, позвольте спросить?

– Потому что вы можете помочь своей стране…

– Я рассказал Искре о твоих, Гели… познаниях, – вставил Перси.

– Перси, прошу тебя… – Потом она проницательно посмотрела на Искру: – Если это связано с войной, можете на меня рассчитывать.

– Вам придется отлучиться на несколько дней. Есть риск не вернуться.

Гели явно испугалась.

– Ой, – вырвалось у нее. – Впрочем, не важно.

– Вы уверены?

Гели задумалась, словно что-то просчитывая.

– Вам нужно что-то взорвать. Уж не за проливом ли?

– Вполне возможно.

– Святые угодники! Значит, хотите послать меня во Францию? За линию фронта? Старовата я для таких фокусов. Я… – Она замялась. – Мне тридцать семь.

На самом-то деле лет на пять больше, подумала Искра.

– Подумаешь! Мне вот без пяти минут тридцать. Разве наши годы помеха риску?

– Говорите за себя, дорогуша.

– Это задание крайне важно для исхода войны, – произнес Перси. – И во всей стране только ты одна способна с ним справиться.

– Да брось ты, – сказала она недоверчиво.

– Ты умеешь взламывать сейфы и говоришь по-французски. Много еще, по-твоему, найдется таких?

Гели уставилась на него во все глаза:

– Так ты серьезно?

– В жизни не бывал серьезнее.

– Черт возьми, Перси. – Гели на минуту примолкла. Искра затаила дыхание. Наконец Гели сказала: – Ладно, согласна.

Они расстались, и Искра в приподнятом настроении направилась к метро. Но по пути в Бейсуотер она снова пала духом. В команде по-прежнему не было главного специалиста. Без подсказки телефонного техника Гели могла заложить взрывчатку не там, где нужно. Если повреждения исправят за день-другой, значит, они напрасно рисковали жизнью.

Вернувшись в свою однокомнатную квартирку, она застала там брата. Они с Марком обнялись.

– Какая приятная неожиданность.

– Выдался свободный вечер, вот я и решил сводить тебя куда-нибудь выпить.

Искра устала и хотела отказаться. Но потом подумала, что, может быть, видит брата в последний раз.

– Как насчет Уэст-Энда? – предложила она.

– Пойдем в ночной клуб.

– Прекрасно!

Они вышли. На улице он взял ее под руку.

– Утром я виделась с мамой, – сообщила Искра.

– Как это у тебя получилось?

– Долго рассказывать.

– Секретное дело, как я понимаю.

Она улыбнулась в знак согласия и вздохнула, вспомнив о нерешенной проблеме.

– Вряд ли среди твоих знакомых найдется телефонистка, говорящая по-французски.

– Почему же? Глядишь, и найдется.

Мадемуазель Лема испытывала адские муки. Она окаменела на жестком стуле с прямой спинкой, из последних сил сохраняя на лице строгое выражение. Пальцы ее вцепились в лежавшую на коленях кожаную сумочку. Кругом занимались своим делом машинистки и служащие в безукоризненно выглаженной форме.

Дитер сидел, не сводя глаз с мадемуазель Лема. Он знал, что она испытывает не только физические муки. Ужас от того, что она обмочится на глазах у всех этих вежливых, аккуратно одетых людей, терзал ее страшнее, чем переполненный мочевой пузырь. Для почтенной пожилой дамы не было хуже кошмара. Дитер восхищался ее стойкостью, однако начинал терять терпение. Он решил поторопить события и отправил Стефани в кафе «Спорт» за бутылкой пива и стаканом. Открыв бутылку, он не спеша налил пиво в стакан на глазах у задержанной. По пухлым щекам мадемуазель Лема покатились слезы. Дитер сделал основательный глоток и произнес:

– Скоро ваши мучения кончатся. Ответите на мои вопросы, и тогда придет облегчение.

Она закрыла глаза.

– Где вы встречаетесь с британскими агентами? – Он сделал паузу. – Как узнаете друг друга? Пароль? – Подождав с минуту, Дитер отомкнул наручники, которыми приковал ее за лодыжку к ножке стола, и сказал Стефани: – Пошли.

Они вышли – Стефани первой, за ней Дитер и Ганс вели мадемуазель Лема. Она передвигалась с трудом, скрючившись и кусая губы. Перед дверью с табличкой «Damen» все остановились.

Мадемуазель Лема при виде таблички издала громкий стон.

– Итак, – произнес Дитер, – где вы встречаетесь с британскими агентами?

Мадемуазель Лема заплакала:

– В соборе. В крипте. Позвольте, пожалуйста!

Дитер испустил вздох удовлетворения.

– Когда?

– В три часа дня. Хожу каждый день.

– Как вы узнаете друг друга?

– Я надеваю туфли разного цвета, коричневую и черную. Теперь можно?

– Последний вопрос. Пароль?

– «Помолитесь за меня».

– Ваш отзыв?

– «Я молюсь о мире». Умоляю!

– Благодарю, – сказал Дитер и отпустил ее.

Она метнулась в туалет, Стефани вошла следом и закрыла за собой дверь.

Дитер не скрывал удовлетворения.

– Ну вот, Ганс, мы близки к цели. Когда выйдет, сдай ее гестаповцам. Пусть упрячут ее с концами в какой-нибудь лагерь.

Он начал прикидывать, как наилучшим образом использовать полученную информацию. Требовалось захватить агентов так, чтобы в Лондоне ничего не узнали. При идеальном раскладе очередной агент из Лондона спустится в крипту и встретится там с мадемуазель Лема. Та отведет его к себе, он отправит по рации сообщение в Лондон, что все в порядке. Потом, когда агент выйдет из дома, Дитер сможет завладеть его шифром и «ключами». Затем арестует агента, начнет посылать в Лондон сообщения от его имени – и получать ответы. От такой перспективы дух захватывало.

Появился Вилли Вебер.

– Ну, как, майор, задержанная заговорила?

– Выдала место встречи, пароль и отзыв.

Вебер явно заинтересовался.

– И где же они встречаются?

Дитер предпочел бы ничего не рассказывать Веберу, но ему нужна была помощь гестаповца.

– В крипте собора каждый день в три часа.

Дитер принялся обдумывать следующий ход. Из членов сети «Болингер» никто не видел мадемуазель Лема. Агенты из Лондона тоже не знали ее в лицо. Найти бы женщину, которая выдаст себя за нее…

Из туалета вышла мадемуазель Лема в сопровождении Стефани. Вот Стефани и выдаст. Он взял ее за руку:

– Об арестованной позаботится Ганс. Пойдем, хочу угостить тебя шампанским.

Они вышли из замка. На площади солдаты установили три толстых деревянных столба. У входа в церковь молчаливо стояла и смотрела на столбы горстка местных жителей.

Дитер и Стефани вошли в кафе, он заказал шампанское.

– Спасибо, что помогла мне сегодня, – сказал он. – Я очень тебе признателен.

– Я люблю тебя, – ответила она, – а ты любишь меня, я знаю, хоть ты и не говоришь.

– Но как ты относишься к тому, чем мы занимались сегодня? Ты ведь француженка, а о расовой принадлежности одной из твоих бабушек лучше забыть.

Она тряхнула головой, решительно с ним не соглашаясь.

– Я больше не верю ни в национальность, ни в расу. Когда меня арестовали гестаповцы, ни один француз не пришел мне на помощь. И ни один еврей тоже. – Она замолкла, но тут же продолжила: – Никогда не забуду твоей квартиры. Там я снова стала человеком. Ты меня спас.

– Это было нетрудно, – сказал он, беря ее за руку.

– Ты спасаешь меня от мира, где почти невозможно спастись. Теперь я верю только в тебя.

– Если ты и вправду так думаешь… ты могла бы сделать для меня еще кое-что.

– Все, что угодно.

– Мне нужно, чтобы ты сыграла роль мадемуазель Лема. Каждый день в три часа будешь ходить в крипту собора, надев на одну ногу черную туфлю, а на другую – коричневую. Если к тебе обратится человек и скажет: «Помолитесь за меня», ты ответишь: «Я молюсь о мире». Отведешь его в дом на улице Дюбуа. Затем позвонишь мне.

– Для тебя это очень важно?

– Очень.

– Тогда я согласна.

На площади грохнул ружейный залп. Дитер увидел в окно, как три привязанных к столбам партизана, уцелевших после воскресной акции, дернулись и безжизненно осели.

В Сохо, районе увеселительных заведений в сердце лондонского Уэст-Энда, тяготы военного времени практически не ощущались. Подсветка вывесок клубов и баров не горела – затемнение, однако все те же упившиеся пивом молодые люди, теперь большей частью в военной форме, шатались по улицам и все те же раскрашенные девицы в облегающих платьях стучали каблучками по мостовой.

В десять вечера Искра и Марк добрались до клуба «Крест-накрест». Администратор поздоровался с Марком как с добрым знакомым. Искра ликовала: ей предстояла встреча с приятельницей Марка, специалистом по телефонам. Марк не стал о ней распространяться, упомянул только, что ее зовут Грета – как кинозвезду.

В клубе было накурено, царил полумрак. Искра разглядела джазовый квинтет на низенькой сцене, небольшую танцплощадку, несколько столиков. Она задавалась вопросом, не ходят ли в этот клуб исключительно мужчины вроде Марка, которые «не из тех, что женятся».

Марк заказал мартини, Искра – шотландское виски. На сцену под аплодисменты публики выскользнула высокая блондинка в коротком красном платье.

– Грета, – сказал Марк. – Днем она работает техником на телефонном узле.

Грета запела. Голос у нее был глубокий и хрипловатый, но Искра уловила немецкий акцент. Перекрывая джаз, она крикнула Марку в самое ухо:

– По-моему, ты говорил, что она француженка.

– Она говорит по-французски, но сама немка.

Искра страшно расстроилась: Грета и по-французски будет говорить с таким же немецким акцентом. Гестаповцы, может, и не заметят, но французские полицейские наверняка обратят на это внимание. Однако так ли уж нужно Грете выдавать себя за француженку? Во Франции полно немок – офицерских жен, машинисток. Искра снова воспрянула духом.

Грета завершила выступление двусмысленной зажигательной песенкой и удалилась под взрыв аплодисментов.

– Пошли к ней в гримерную, – сказал Марк, поднимаясь.

Искра прошла за ним по коридору до двери, к которой кнопками была пришпилена звезда из розовой бумаги. Марк постучал и вошел, не дожидаясь приглашения.

В крохотной комнате едва умещались гримерный столик, зеркало, табурет и афиша с Гретой Гарбо в фильме «Двуликая женщина». На болванке красовался роскошный белокурый парик. Красное платье, в котором выступала Грета, свешивалось с крючка на стене. На табурете перед зеркалом сидел молодой человек с волосатой грудью.

Искра опешила. В том, что это Грета, не было никаких сомнений: лицо основательно загримировано – яркая губная помада, накладные ресницы, толстый слой пудры, скрывающий синеву щетины. Волосы коротко подстрижены, чтобы лучше держался парик. Фальшивая грудь, видимо, крепилась изнутри на платье, но на Грете все еще были нижняя юбка, чулки и красные туфли на высоком каблуке.

Искра обернулась к Марку и с обидой сказала:

– Мог бы предупредить!

Тот весело рассмеялся:

– Познакомься с Герхардом, Искра. Он в восторге, когда его принимают за женщину.

Искра заметила, что Герхард и вправду доволен, и вконец рассердилась на Марка.

– Не ждала от тебя такой подлости! Я-то решила, ты меня выручишь, а ты только разыгрывал.

– Это не розыгрыш, – возразил Марк. – Ты ищешь женщину – вот тебе Грета.

– Не пойдет, – ответила Искра на это дикое предложение. – Начальство ни за что не позволит.

– А ты ему не докладывай, – посоветовал Марк.

Искра пришла в ужас, но затем подумала – а может, и правда не докладывать?

– Марк, лапушка, о чем речь? – спросил Герхард.

– Не знаю. Сестра утверждает, что дело секретное.

– Потом объясню, – сказала Искра. – Но сперва расскажите о себе.

– Хорошо, милочка, только не знаю, с чего начать. – Герхард закурил сигарету. – Родился я в Гамбурге, в шестнадцать пошел учиться на телефонного техника. Гамбург тогда был не город, а сказка. В барах и ночных клубах полно моряков. В восемнадцать я встретил Манфреда, мою самую большую любовь. – На глазах у Герхарда выступили слезы. – Манфреду нравилось, чтобы я носил все женское, он научил меня правильно одеваться. Но сволочи нацисты его забрали. Скорее всего, он уже погиб. Вот я и перебрался в Лондон – отец-то у меня англичанин. Он умер, когда мне было два года, так что я его толком не помню. К счастью, в большом городе всегда найдется работа для техника-телефониста. Но почему моя персона вызывает у вас, милочка, такой интерес?

– Мне нужна женщина, разбирающаяся в телефонии. Больше ничего сказать не могу. Нет, одно скажу сразу – вас могут убить.

– Прямо жуть берет. Но боец из меня никакой.

– Бойцов у меня хватает. От вас мне нужны профессиональные знания.

– Я смогу поквитаться с нацистской сволочью?

– Безусловно.

– Тогда, милочка, я с вами.

День четвертый

Среда, 31 мая 1944 года

Глубокой ночью на дорогах южной Англии наблюдалось оживленное движение. Длинные колонны грузовиков с ревом проносились сквозь затемненные города в сторону побережья.

– Бог ты мой, – произнесла Грета, – высадка и впрямь состоится.

Они выехали из Лондона в первом часу ночи. Теперь, в черном платье и черном же парике, Грета выглядела не так сногсшибательно. Искра надеялась, что Марк не ошибся, называя Грету знатоком своего дела. По дороге она рассказала ей о задании.

– Немцы разместили в замке автоматическую станцию для обеспечения телефонной и телетайпной связи между Берлином и оккупационными силами.

Сначала Грета отнеслась к плану довольно скептически:

– Но, милочка, даже если мы успешно все провернем, что помешает немцам пустить связь по другим каналам?

– Количество звонков. Узел перегружен, а большинство французских станций все еще работают на ручных коммутаторах. Ты только представь – главная автоматическая станция выходит из строя и все звонки идут по старинке, через девушек-телефонисток. Это занимает в десять раз больше времени. На сто вызовов придется только десять соединений.

– Хорошо, – задумчиво протянула Грета. – Что ж, можно уничтожить общие аппаратные стойки, но их несложно восстановить. Нужно вывести из строя ручной коммутатор, АТС, усилители междугородной связи, станцию и усилители телексной связи, а они, вероятно, все в разных помещениях.

– Не забудь, нам не пронести с собой много взрывчатки – только ту, что поместится у шести женщин в обычных хозяйственных сумках. Разве нет оборудования, общего для всех систем?

– Есть – ГКЩ, главный коммутационный щит. Внешние кабели крепятся на одной стороне щита, станционные – на другой и соединяются между собой клеммными перемычками.

– Сколько времени займет заново соединить кабели?

– Пару дней, если у ремонтников есть схемы соединений. Схемы обычно держат в шкафу в том же помещении, где находится ГКЩ. Если мы сожжем и их, чтобы методом проб и ошибок восстановить соединения, потребуются недели.

– Звучит обнадеживающе. А теперь послушай. Утром, объясняя команде задание, я расскажу им совсем другую легенду. Тогда, если кого-нибудь из нас схватят и начнут допрашивать, задание не будет сорвано. Ты одна знаешь правду, так что держи рот на замке.

До выпускной школы они добрались в три ночи. Школа находилась на землях Бьюли, обширного поместья у южного побережья. Многочисленные укрытые в окрестных лесах особняки были реквизированы СОО, и теперь в них размещался диверсионный центр.

Искра проехала по неровной дороге и остановила машину перед большим особняком. Приезжая сюда, она всегда ощущала, будто попадает в придуманный мир, где обман и насилие воспринимаются как нечто само собой разумеющееся.

В доме царила тишина. Искра знала, что другие женщины из ее команды уже здесь, но в этот час они должны были спать.

Она обрадовалась, обнаружив на чердаке две свободные комнаты, которые они с Гретой тут же и заняли.

Искра проснулась в шесть утра и подняла остальных.

Перси и Пол первыми появились на большой кухне в задней части особняка. Женщины спустились поодиночке. На Искру произвела впечатление Мод Валентайн. Она была безупречно одета и надушена, словно собиралась на ленч в «Савой». Усевшись рядом с Полом, она кокетливо спросила:

– Хорошо спали, майор?

Искра с облегчением увидела смуглую разбойничью физиономию Руби Ромэн. Она бы не удивилась, узнав, что Руби ночью сбежала. Ее, конечно, могли повторно арестовать за убийство, но она была способна рискнуть.

В ранний утренний час Гели выглядела на все свои годы. Она подсела к Перси и ласково ему улыбнулась:

– Надеюсь, ты спал как убитый.

– Чистая совесть, – ответил тот.

– Откуда у тебя взяться совести? – рассмеялась она.

Когда в дверях появилась Грета, Искра затаила дыхание.

На Грете было миленькое платье из бумажной ткани с небольшой искусственной грудью. Розовый кардиган скрадывал ширину плеч, а шифоновый шарфик прикрывал кадык. Она надела короткий черный парик. В отличие от дерзкой соблазнительницы на сцене, теперь она играла роль довольно заурядной женщины, которая, возможно, чуть-чуть стесняется своего высокого роста. Искра представила Грету, наблюдая за реакцией остальных женщин. Все любезно ей улыбнулись.

Вот моя команда, подумала Искра: кокетка, убийца, медвежатница и мужчина, изображающий женщину. Тут до нее дошло, что одной не хватает – Дианы. Между тем было уже половина восьмого.

Искра поднялась наверх и постучала в дверь. Ей не ответили, она вошла. Дианы не было.

Раздраженная, Искра вернулась на кухню и сообщила:

– Она исчезла. Начнем без нее. Нам предстоят два дня тренировок. Затем, в ночь с четверга на пятницу, мы спрыгнем с парашютом над Францией. В нашей команде одни женщины – женщинам проще перемещаться по оккупированной Франции, у гестапо они вызывают меньше подозрений. Наше задание – взорвать туннель на железнодорожной линии Франкфурт – Париж. Туннель находится у деревни Марле под Реймсом.

Искра покосилась на Грету – однако та тихо сидела, намазывая тост маслом, и не смотрела на Искру.

– Курс подготовки агента обычно занимает три месяца, но туннель необходимо уничтожить к вечеру понедельника. За два дня мы рассчитываем научить вас прыгать с парашютом, пользоваться оружием и бесшумно убивать.

Мод побледнела:

– Убивать?

– Мы, знаешь ли, ведем эту чертову войну, – презрительно фыркнула Гели.

Из сада вошла Диана в вельветовых брюках, к которым прилипли стебельки травы и листья.

– Ходила побродить по лесу, – с восторгом сообщила она. – Чудесно.

– Садись, Диана. Ты опоздала на инструктаж.

– Прости, дорогая. Я пропустила твое дивное выступление?

– Ты теперь на службе, – ответила Искра. – Если сказано – в семь утра быть на кухне, это не светское приглашение.

Диана молча села, всем своим видом выражая непокорность.

Дверь с грохотом распахнулась, и в кухню вошел низкорослый мускулистый мужчина лет сорока с сержантскими шевронами на гимнастерке.

– Доброе утро, девочки! – тепло поздоровался он.

Страницы: «« « 12345678 » »»