Город холодных руин Ньютон Марк

Глава тридцать седьмая

«Эксмахина», как не без гордости объяснила Артемизия, была кораблем-городом, который приводили в движение две металлические пластины, взаимодействовавшие со скрытыми силами Земли. Потом Артемизия называла их «земным магнетизмом», но понятнее от этого отнюдь не стало. Рандур не мог представить себе ни того, о чем говорила Артемизия, ни того, как был устроен ее корабль.

Он слушал ее, раскрыв рот.

Под ними, там, где у нормального корабля были бы трюмы и переборки, располагались три уровня палуб, по ним были проложены улицы, на которых стояли многочисленные деревянные дома, неизвестно каким чудом втиснутые в это пространство. Все они были пусты. Люди не входили в двери, не высовывались из окон, никто не зажигал фонари, вековая пыль лежала на тротуарах. Многие здания украшали замысловатые арки. Некоторые из них были покрыты переплетающимися узорами, довольно привлекательными, хотя и совсем непривычными для новоприбывших. Небольшие рваные отверстия в корпусе пропускали свет, но хануманы – так называла летучих обезьян Артемизия – постоянно подлатывали их во время пути. В настоящее время, объяснила им воительница, она живет на корабле одна, с хануманами, и передвигается по небу в поисках путешественников. О своем одиночестве она говорила философски.

Они сидели прямо на досках главной палубы – больше присесть было не на что. Не было ни мачт, ни надутых ветром парусов, только приподнятые деревянные платформы тротуаров, тянувшиеся бесконечно, да отдельные дома, раскиданные по всему пространству корабля, как казалось, без всякой цели. Отовсюду лезли лианы, травы и кусты, лишайники свешивались за борт судна, прилепляясь к немногим вертикальным поверхностям, где ничего больше не могло бы существовать. Со стороны казалось, что лишь благодаря этой разнообразной и цепкой растительности корабль до сих пор не распался на части.

Рандур поинтересовался происхождением корабля.

– Он умеет прорезать границы между моим миром и любым другим измерением, – объяснила Артемизия. – Вы ведь этим словом пользуетесь, не так ли? Боюсь, терминология моего мира намного превышает ваше понимание.

– То есть он попадает из твоего мира в наш? – переспросила Эйр. – Тогда да, мы все еще пользуемся словом «мир», хотя у него в нашем языке есть и другие значения. Кстати, раз уж речь зашла о языках, как получилось, что ты говоришь по-нашему, если ты из другого измерения?

– Я говорю на всех известных языках, за исключением пары-тройки диалектов. Ваш язык насаждается повсюду в империи, что значительно облегчает мою задачу.

– Артемизия, – Рика произнесла имя женщины с придыханием, точно для нее было несказанной честью находиться в ее компании, – расскажи нам, зачем ты здесь. Ты что… джорсалир? Или даже одна из дауниров? У меня такое чувство, как будто я знаю тебя – возможно, по описанию в каком-то из изученных мною текстов. В Виллджамуре было одно существо, о котором говорили, что оно очень древнее, но оно выглядело совсем иначе, чем ты.

– Я ничего не знаю о том типе, о котором ты говоришь. Он может оказаться кем угодно. Там, откуда я пришла, есть из чего выбрать. – Мрачно усмехнувшись, Артемизия сняла свои мечи и положила их на палубу. Потом села, скрестив ноги, рядом с ними, и Рика тут же почти инстинктивно подвинулась ближе к монументальной фигуре.

Рандура удивило, почему это бывшая императрица ведет себя в столь странной, почти интимной манере.

Судя по выражению лица Артемизии, она собиралась сказать нечто трудное для себя.

– Вы должны знать, что мой народ воюет уже на протяжении сотен эпических циклов. Фактически с тех самых пор, как фра Меркури освободил нас.

– Кто это такой? – спросил Рандур.

– Он тот, кто дал нам свободу, тот, благодаря кому мы живем. Но мы уже долгие тысячелетия оскорбляем войной свободы, дарованные им. Только теперь наши внутренние войны перекинулись и в ваше измерение. В последние десять циклов наши враги нашли способ проникать в другие измерения, хотя до этого до сих пор не добирались. Как бы проще объяснить? Они хотят заселить ваш примитивный мир выходцами из своего мира и создать здесь новое общество. Вообще-то, все расы, населяющие мой мир, хотят перебраться в ваш, поскольку наше измерение погибнет гораздо раньше вашего. Температуры сделались совсем неприемлемыми для нас, солнце стало таким, каким мы его никогда не видели. Вторжение уже началось на крайнем западе вашего архипелага, в то время как на востоке, в землях, которые даже не нанесены на ваши карты, пылают города более великие, чем Виллджамур, а миллионы их жителей погибают в собственных домах. Идет подготовка к переселению, для чего систематически зачищаются все новые и новые территории. У вас ведь есть слово «геноцид», да?

Рандур сделал глубокий вдох, пытаясь переварить новую информацию.

– Я надеялась разыскать тебя в Виллджамуре, где мне гораздо проще было бы говорить с тобой, Джамур Рика, но ты вместо этого ударилась в бега.

Некоторое время все молчали. Людьми овладела меланхолия, пока они пытались взять в толк, о чем говорит им воительница. Рандур ничего не понимал. Раньше он считал, что много знает о мире, но, видимо, ошибался. Несколько предложений, произнесенных этим необычным существом, – если оно, конечно, говорило правду – полностью разрушили всю привычную ему картину мира.

Артемизия продолжала:

– Итак, мне пришлось разыскивать тебя – непростая задача, учитывая вашу нынешнюю погоду, – а они благодаря этой задержке успели стереть с лица земли население целого острова и приготовиться к нападению на один из ваших крупнейших городов. Что до меня, мне нет дела до мертвых людей, однако мои начальники, те, кого вы зовете даунирами, считают себя в долгу перед своими создателями.

Эйр вдруг осенило.

– Мы создали их, дауниров? Мы сотворили богов?

Рандур решил, что в жизни своей не слышал ничего столь же смехотворного, однако бросил опасливый взгляд на Рику, которая много лет провела, поклоняясь Астрид, женскому воплощению дауниров, созданных, как теперь выяснялось, людьми. Но никаких доказательств тому у них не было, оставалось лишь поверить воительнице на слово.

– Почему мы должны доверять твоим словам? – разозлился Рандур.

Артемизия громко и тяжело вздохнула:

– Я охраняла вас, даже когда вы не знали об этом. Я следила за имперскими солдатами, когда они приближались к вам, когда вы покидали тот сельский дом, я уже нашла вас, а еще я знала, что старик вас предал, послал знак солдатам, чтобы они перехватили вас. Ты, Рандур, даже заметил одного из хануманов, когда задремал у огня. Они присматривали за вами. Вам ничего не грозило и тогда, когда Джамур Эйр похитили и унесли в пещеры древние жители вашего мира. Они безвредные существа, а голем не смог бы причинить вам существенного ущерба.

Рандуру стало стыдно оттого, что за ними так долго следили, а он ничего не замечал, но он отогнал от себя эту мысль. Над ними стрелой промчался хануман – точно услышал, что речь идет о нем, – за ним стайка других. Артемизия рявкнула им что-то на странном языке, и твари, притихнув, уселись на палубу поодаль от них.

– Я просто не верю в то, что мы могли сами создать наших богов, – заявила вдруг Эйр.

Артемизия опять вздохнула:

– Время безгранично. Трувизанцы – люди Трувизы, или дауниры, по-вашему, – изготовлены по вашим же древним технологиям. Мы выросли из вашего воображения. Это было еще до того, как вы сами унизили себя, избрав этот примитивный образ жизни после всех войн, которые сотрясали вашу культуру как реакция на произошедшие перемены. Нашим созданием руководил один человек – фра Меркури. Ему же мы обязаны и нашей свободой. Теперь он наш бог. Итак, мы, древние существа – точнее, мои предки, – были созданы как образцы совершенства, а потом захватили ваш мир. А потом были вынуждены его покинуть.

– Что, вот так просто взяли и вышли?

– Были… некоторые трудности. Технологии, говорят, сделались устрашающими, и многие из ваших взбунтовались против фра Меркури и его творений. Учитывая разыгравшееся кровопролитие, мы сочли благоразумным перейти в иное измерение бытия и отбыли с того самого места, где ныне находится Виллджамур. Вот почему теперь я пришла сюда, чтобы говорить с крупнейшим политическим лидером этих островов, и то, что ты, Джамур Рика, больше не являешься правительницей империи, ставит меня в затруднительное положение. Ведь мои начальники велели мне найти именно тебя. Только с твоего разрешения может измениться расклад сил. Лишь с тобой одной мы должны были заключить альянс, который позволил бы нам перейти из нашего мира в ваш упорядоченно и спокойно.

– Спокойно? – перебил ее Рандур. – Что-то ты совсем недавно мало напоминала любительницу покоя.

– Да, по мнению моего начальства, я склонна к насилию, – признала Артемизия. – Иначе зачем им то и дело отправлять меня из моего мира подальше?

– Почему бы вам не поговорить с Уртикой? – продолжал Рандур. – Теперь он у власти, так что всякие соглашения следует заключать с ним.

– По слухам, он страдает некоторой… неустойчивостью психики. Совершенно ясно, что нам говорить с ним бессмысленно. Во-первых, он не поймет наших обычаев, а это существенно усложнит нашу задачу, а во-вторых, он человек воинственного нрава. Как я уже говорила, повторное заселение должно производиться гармонично. Кроме того, мне было велено найти тебя, Джамур Рика.

– А почему вы просто не явитесь сюда, когда вам заблагорассудится, и не заселите наш мир?

– Ты так говоришь, будто тут есть о чем рассуждать. Конечно, с десяток тропинок во времени у нас осталось. И это был бы путь наименьшего сопротивления, ведь вы еще очень примитивны в своем развитии, а земли относительно гостеприимны. Но помните, мы идем сюда не для того, чтобы воевать. – Она повернулась к женщинам. – Джамур Рика, насколько я могу судить, более миролюбива, чем другие лидеры. Для успешного внедрения нашей культуры в вашу процесс должен быть всеобъемлющим, затрагивающим все сферы вашего бытия без исключения. Иначе ваш мир, не выдержав, просто рухнет.

– А разве вы не можете взять и положить конец насилию и в вашем, и в этом мире? – вмешалась Рика.

Рандур понял, что Рика готова поверить всему, что вещает им эта машина смерти.

– На этих островах, – продолжала Рика, – в моей империи, мир всегда будет желанен и вашим жизням тоже ничто не будет угрожать.

Артемизия горько рассмеялась, потом покачала головой. Рандуру почудилось, что в ее странно мерцающих глазах он видит отблеск далеких тысячелетий. Перед ним была женщина, уставшая быть тем, чем она была.

– Ты говоришь о мире так просто, как будто предлагаешь бокал вина.

На мгновение взгляды Рики и Артемизии пересеклись.

Артемизия ненадолго оставила их одних, и они сидели, погрузившись в задумчивое молчание. Близились сумерки, и две луны всходили одна рядом с другой, едва касаясь кроваво-красной гряды облаков на горизонте.

– Может быть, это все ложь, – заговорил наконец Рандур. Внезапно открывшееся новое знание вызвало у него раздражение.

Сначала ему никто не ответил.

– Маловероятно, правда? – сказала Эйр. – Ты только посмотри вокруг. Вокруг, вокруг смотри, а не на меня. Ты всегда злишься, когда не понимаешь чего-нибудь. Нет ничего ужасного в том, чтобы не понимать то, что мы только что узнали.

Рандур, успокаиваясь, бросил взгляд туда, где причудливыми тенями порхали хануманы. Вскоре к ним опять присоединилась Артемизия, на этот раз она несла в руках нечто похожее на телескоп. Какое-то время она вглядывалась в горизонт.

– Две луны отсюда очень красивы, – рискнула заметить Рика.

– Так вы их обе считаете лунами? – Артемизия, кажется, удивилась и спрятала свой прибор. – Это действительно смешно.

Еще новости. Непрошеная информация переполняла сознание Рандура. Его прежняя концепция мира разбилась вдребезги, налетев на эти разговоры, точно корабль на риф. Он почти не хотел знать правду, предпочитая ей надежное убежище незнания и отсутствия информации.

Ни о чем серьезном они в тот вечер больше не говорили, укрывшись на ночь под палубой. Артемизия по-прежнему выглядела устрашающе, но вела себя как радушная хозяйка и заботилась об их удобстве. На большом подносе для них была оставлена еда: фрукты и невиданные овощи, оливки и инжир, а также хлеб и разбавленное вино.

Они собрались в небольшом помещении с панелями из темного дерева, на кровати с роскошными подушками. По периметру комнаты стояли длинные сундуки с плоскими крышками, на которых изображались сцены из жизни незнакомой им культуры. У кровати стоял треножник, с потолка свисали раскрашенные фонари. Поверхность мебели украшали самоцветы – ляпис-лазурь, нефрит, кварц.

Все трое ели молча. Рандур не переставал думать о том, что рассказала им Артемизия, и о том, что их мир оказался совсем не таким, каким они его считали.

Едва настала ночь, Эйр с Рандуром вышли пройтись по палубе. Там оказалось на удивление тепло, точно корабль грел себя изнутри. Поначалу запах дыма наводил их на мысли о лесных пожарах, но никакого огня не было. Наконец Эйр заметила, что все хануманы курили самокрутки, похожие на те, какие любили люди в Виллджамуре.

Рандуру это показалось абсурдным.

– Маленькие наркоманы, да? – Артемизия неслышно возникла у них за спиной, сцепив сзади руки. Подошла ближе. Даже не принимая во внимание ее рост, смотрелась она внушительно. В ней было что-то устрашающее и в то же время благородное: глаза убийцы, но королевской крови. Простая черная туника подчеркивала голубизну ее кожи и оставляла открытыми пугающе рельефные мускулы.

– Почему они все курят? – поинтересовалась Эйр.

– Это их плата. – Артемизия отвечала гордо, совсем другим тоном, чем прежде. – Они работают за табак, от которого зависят, а это развивает у них зависимость от работы на меня.

– Разве это не рабство? – спросила Эйр.

– Никакой разницы с работой за деньги, как у вашей расы, – ответила Артемизия.

– А что они делают здесь, на твоем корабле? – спросил Рандур, подходя к одной из крылатых обезьян, которая пристроилась на самом краю поручня так рискованно, что он испугался, не свалится ли она. Он погладил ее по шерсти, на что обезьяна ответила равнодушным взглядом и снова затянулась табачком. На ее морде сразу появилось выражение удовольствия.

– В основном они чинят для меня «Эксмахину», – пояснила Артемизия, – им ведь легко доставать днище. Еще они выполняют мелкие поручения на корабле, а шпионы из них такие, что равных им просто нет, конечно, если они работают поодиночке. У них есть порок – чрезмерная гордыня и привычка к межплеменным войнам.

Рандур хотел бы задать ей еще множество вопросов, но это могло подождать. Ему вдруг пришло в голову, что на корабле он чувствует себя в полной безопасности, ведь привычка убегать и прятаться чуть не довела его до паранойи. Порыв ветра пролетел по палубе, нарушив атмосферу покоя. Артемизия разгневанно вскинула голову, и Рандур тут же подумал: «Странно, что никакого ветра раньше не было». Первая его мысль была о каком-нибудь культистском трюке, но он передумал – эта женщина и ее корабль были явно выше таких вещей.

На палубу вышла Рика; темное платье колыхалось вокруг ее ног при ходьбе, и она снова стала похожа на императрицу. В ее манере держать себя появилась некая предостерегающая сдержанность, она наводила на мысли о возврате к древним ценностям. Артемизия реагировала на это чем-то похожим на эмоцию, хотя какую именно, Рандур не мог сказать.

Рика заметила, как они разглядывают ее платье.

– Я нашла его в шкафу. Оно не слишком хорошо сидит, зато удивительно хорошо греет.

– Это образчик человеческой одежды из моего мира, – сказала Артемизия.

– В твоем мире есть люди? – спросила Эйр, но не получила ответа.

Рика посмотрела на Артемизию большими глазами, словно ища ее одобрения. Рандур знал этот взгляд: именно так на него часто смотрела Эйр. Значит, Рика ждала от этого существа внимания, но, если верить Эйр, она никогда в жизни не выказывала подобного интереса ни к чему, кроме Церкви Джорсалира.

– Леди Рика, – набрался храбрости Рандур, – вы смотрите на эту женщину так, словно она бог.

– Может быть, так оно и есть, – прошептала Рика, обращаясь больше к самой себе, чем к кому-то еще.

– Она сказала, что это мы – мы как раса, как биологический вид – создали их в давние времена, – возразила Эйр.

– Давайте обойдемся без телеологии, – сказала Артемизия. – Вы поняли все, что я вам рассказала?

– Да, но в это трудно поверить без очевидных доказательств, – призналась Эйр.

– Согласен, – поддержал ее Рандур. – У тебя есть какие-нибудь доказательства, а? Что-нибудь такое, что мы могли бы… э-э-э… увидеть?

– Забавно, что вы считаете зрение способным свидетельствовать о реальности. Когда человек видит корягу где-нибудь в поле в сумерках, он может принять ее за другого человека и испугаться, но коряга от этого не перестанет быть корягой. Никогда не следует верить всему, что видишь, без сомнений.

Артемизия отошла в сторону и растаяла во тьме. Оставшиеся переглянулись, потом Рандур пожал плечами, откинул с лица прядь темных кудрявых волос и снова занялся хануманом. Миг спустя обезьяна взвизгнула и, захлопав крыльями, улетела.

Рандуру надо было знать, что они будут делать дальше. Отсутствие цели и ясности угнетало его.

Внезапно Артемизия появилась на палубе снова: в одной руке она несла массивный металлический контейнер, демонстрируя свою невиданную силу. В другой сжимала два конца металлического каната, такого длинного, что его середины даже не было видно. Звучно опустив контейнер на палубу, она предложила:

– Подойдите сюда, если хотите видеть.

Трое стали на колени рядом с квадратной емкостью в четыре фута шириной и начали вглядываться в мелкую лужицу воды в ней. Артемизия аккуратно опустила в воду два конца металлического каната. По поверхности заскользили искры. Что-то зашипело и стихло, и тут же на воде с постоянством зеркального отражения стали появляться образы.

– Это мой мир, – заявила Артемизия, стоя от контейнера чуть поодаль, как будто она сама не могла на него смотреть.

Апокалиптический пейзаж.

Конструкции, в которых Рандур с трудом опознавал постройки. Чуждая архитектура из металла и слоновой кости.

Громадные существа, занятые абстрактными боевыми действиями, которые трудно было даже вообразить.

Небеса задохнулись от дыма? Нет, просто солнце стало едва ли не слабее луны.

Обитатели этого мира принадлежали к разным расам, одни, как Артемизия, походили на людей, другие больше напоминали румелей, у третьих были квадратные спины, вращавшиеся на ходу.

Периодически вспыхивали взрывы.

Кишмя кишели местные жители.

– Кто с кем дерется? – спросил Рандур.

– Врагов ведут ахейцы, в вашей мифологии – пифийцы, – обладающие значительной боевой мощью. Я участвовала в этих боях и вступала в поединки с лучшими из их воинов. Они постоянно атаковали нас, – возможно, мы уже представители последней свободной цивилизации. Я не помню точно, но, по-моему, нынешняя серия военных кампаний началась десять тысяч лет тому назад. В настоящее время ахейцы осаждают наш крупнейший город, Трувизу, а близлежащее побережье они заняли уже давно. Их цивилизация воюет с нашей не век и не два, так что начинает казаться, будто мы с ними застряли в одном эпическом цикле, которому суждено завершиться лишь вместе с самой Землей, да и то…

– Хватит, – сказал Рандур и отпрянул от края контейнера. Созерцание этого феномена причиняло ему физическую боль.

– Почему бы вам просто не занять наш мир, как это делают другие? Что значит еще какое-то количество наших смертей для кого-то из вас? – Он кивнул на видение в воде, которое уже расплывалось, теряя ясность. Вскоре поверхность воды уже была девственно чиста.

– Потому, Рандур Эстеву, что уничтожение слишком большого числа видов, присущих этому миру, приведет к разбалансировке системы, а это неизбежно станет началом и нашего конца. Вы, люди, постоянно совершали эту ошибку, снова и снова уничтожая биологические системы, от которых зависели сами. Нас, дауниров, можно обвинить в чем угодно, но только не в отсутствии перспективного мышления. – На ее лице мелькнуло какое-то выражение, не то улыбка, не то, напротив, тень мрачных мыслей.

– Если я снова стану императрицей, – заговорила Рика, – вам понадобится моя помощь?

– Это, возможно, единственный выход, другого я не вижу. Нам нужна ты – или иной лидер, столь же достойный доверия, как ты, – чтобы мобилизовать твой народ.

– По-моему… это правильное решение. – Казалось, одно присутствие этой женщины сводило Рику с ума. Настоящее божественное соблазнение. В манерах Рики, в ее увлажнившемся взоре появилось что-то новое, похоже было на то, что к ней вернулась решимость. Возможно, она ощущала, что эта незнакомка – божество, и готова была сделать все, что могло от нее потребоваться.

– Погоди-ка, – сказал Рандур. – А где доказательства того, что ты во всем этом не на стороне зла? Почему мы должны доверять тебе, а не этим, пифи… как их там?

– Пифийцы, ахейцы. Вы еще живы, верно? Вот и ответ на твой вопрос. Это само по себе достаточное доказательство. И потом, вы забыли: на самых дальних островах вашего мира – наши враги, они уничтожают ваших людей.

– Мы этого не видели.

– Об этом доносила разведка, Рандур, – вмешалась Рика. – На Тинеаг’ле уже был геноцид. Поэтому ночных гвардейцев и отправили на север – это не простая миссия. Они должны были узнать, что уничтожило наши поселения.

– Хорошо, – закончила Артемизия. – Значит, решено. Этой ночью мы отдыхаем. Вы уже довольно повидали на сегодня, как я чувствую. Теперь новую информацию надо переварить. Я пришлю пару хануманов, они проводят вас в удобную спальню. Тебя же, Джамур Рика, я приглашаю в свою комнату, где мы поговорим о будущем. – Это было сказано совершенно спокойно, однако Рандур не мог отделаться от ощущения, что Артемизия имеет на Рику какие-то виды, и надеялся, что та окажется достаточно благоразумной, чтобы не обратить внимания на эти авансы.

– Да, – ответила Рика, – для меня это большая честь.

– Рика! – воскликнула Эйр.

– Тише! – Рандур придержал ее за руку и зашептал ей на ухо, напоминая, сколько солдат Артемизия убила совсем недавно.

– Эйр, со мной все будет хорошо, – сказала Рика.

И они с Артемизией покинули их, оставив Эйр шипеть от бессильного гнева. Рандур обнял ее, но она его оттолкнула.

Он в отчаянии воздел руки и проворчал:

– Черт побери, она уже взрослая девочка. Да она старше тебя, к тому же императрица и может делать, что ей заблагорассудится.

– Только не сейчас! – отрезала Эйр.

Двое хануманов спикировали перед ними на пол и с отчаянным визгом стали тыкать куда-то пальцами и махать руками, явно приглашая их следовать за собой.

Всю ночь сквозь стены в их комнату проникали женские стоны. Эйр не спала, пытаясь понять, чей голос она слышит – Рики или нет. В спальне горела свеча, проливая теплый свет на деревянные панели. Где-то внизу раздавалось непрерывное приглушенное гудение.

– Ложись спать, – буркнул в подушку Рандур.

– Это она, – сказала Эйр. – С ней что-то делают. Звуки такие… это очень похоже на… ну… секс.

– Хотя бы кто-то получает удовольствие.

Она шлепнула его по спине, он хрюкнул.

– Не Рика. Она никогда ничего такого не делала. И потом, Артемизия ведь даже не человек. Это неправильно, и, похоже, Рике больно. А что, если она ее там мучает?

На мгновение все стихло. Потом голос Рики прорвался сквозь стены, как приглушенный вопль банши, за ним последовал стон, глубокий и чувственный. Эйр хотела было встать, но Рандур удержал ее и придвинулся ближе, щурясь от света.

– Эйр, это совсем не похоже на пытку. Если это секс, то я, конечно, удивлен не меньше твоего, но думаю, Рика знает, что делает. Она жива, а значит, Артемизия не испытывает к ней ненависти. А если между ними возникла связь, то, думаю, нам всем от этого будет только лучше. Посмотри на нас – эта задница Мунио нас предал. Нас уже должны были увезти назад и вскоре казнить, когда эта… кто бы она ни была, свалилась с неба и спасла нас. Мы нужны ей живыми – по крайней мере, Рика. Пока мы на ее стороне, с нами ничего не случится.

– Может быть, ты прав.

– Я всегда прав.

– А как насчет Мунио?

– Ну, почти всегда.

Взглянув ему в лицо, она смягчилась. Он сделал попытку улыбнуться, но она уже давно видела его браваду насквозь. Повернувшись на бок, девушка попыталась заснуть, но звуки, которые издавала ее сестра, продолжали беспокоить ее.

Рандур, задремывая, думал о том же: «Интересно, что там делает с ней Артемизия».

Утро, красные солнечные лучи пересекли палубу. Ветер толкал корабль, массивное судно стонало под напором стихий, но курс держало точно. Хануманы парили вокруг, на фоне солнца виднелись лишь их силуэты, напоминающие чаек-переростков. Рандур решил, что, будь у него дом, такой питомец ему не помешал бы. Они ловкие, вреда от них никакого, так что со временем он попросит у Артемизии одного.

– А где остальные? – спросил он.

Эйр сама спала плохо и ему не давала. Сейчас она стояла у перил, вглядываясь вниз, в слои облаков.

Он подошел к ней и тоже стал смотреть вниз, все еще не веря своим глазам: корабль-город плыл над землей, используя силы, природа которых была ему совершенно непонятна. Текстура облаков с изнанки выглядела необыкновенно, облачная рябь уходила за горизонт, словно большой шероховатый ковер. Глядя на облака, Рандур снова подумал о том, в какую даль его занесло с тех пор, как он покинул свой дом на Фолке.

– Не знаю. – Эйр зевнула.

При свете солнца корабль был виден как на ладони, и Рандур поразился тому, как густо мхи и лишайники покрыли его палубу. Она была такой длинной, что Рандур не видел ее конца.

– Доброе утро.

Лицо было ее, Рики, а голос совсем чужой. Одежда тоже изменилась. В штанах цвета хаки, словно мужчина, в черной рубашке и сапогах, она больше напоминала наемного убийцу, чем императрицу. Целеустремленно шагая, Рика подошла к ним, Артемизия держалась где-то сзади. Все в осанке Рики, в ее манерах говорило о том, что она стала совершенно иным человеком, однако Рандур был поражен внезапностью и глубиной произошедшей с ней перемены. Что это у нее на поясе, клинок? Кожаные полосы пересекали ее плечи крест-накрест, и он осторожно заглянул ей за плечо – уж не меч ли там? Нет, ничего такого там не оказалось. Почему она так одета? Что произошло с этой еще недавно пассивной женщиной?

Трансформация поразила его до глубины души.

Эйр подошла к сестре ближе, но, казалось, не знала, как с ней заговорить.

– Что произошло прошлой ночью? Мы слышали…

– Со мной все было в полном порядке, – строго ответила Рика.

– Ты выглядишь по-другому.

– Я стала другой.

Эйр вздохнула и придвинулась к Рандуру. Он положил руку ей на плечо, но она стряхнула ее. Рика посмотрела на них так, словно перед ней были не люди, а детали корабля.

Артемизия подошла к ним, такая же, как прежде, словно она и не могла быть никакой другой. Ее кожа стала немного светлее, но бугры мышц столь же рельефно выступали под ней.

– Мы немедленно отправляемся в Виллирен, – объявила Рика.

– По-прежнему для того, чтобы увидеть командующего? – спросил Рандур.

– Да. Артемизия предложила свою помощь в битве, так что, пока я там, я смогу уговорить ночных гвардейцев принести мне присягу. Они согласятся, как только мы объясним им ситуацию. С их помощью мы вернем трон, на котором сидит теперь Уртика, если придется, то и силой. Этот человек заплатит за то, что он сделал с нами.

«Захватим силой, – подумал Рандур. – Заплатит. Ее ли я слышу?»

– Ночные гвардейцы обязаны хранить верность империи, а не тебе лично, – заметила Эйр.

– Значит, придется им поменять приоритеты.

Рандура впечатлил тон Рики, ее твердость. Судя по всему, теперь дела пойдут веселее.

– А что именно может сделать Артемизия? – Эйр обернулась к светло-голубой женщине. Рандур подумал, что не мешало бы ей вести себя с этой убийцей потише, хотя не похоже, чтобы та обращала на это внимание.

– Я смогу переломить ход боя в пользу защитников, – сказала Артемизия. – Одно мое присутствие может произвести настоящий фурор. Я также думаю, что мне удастся положить «Эксмахину» на нужный курс и обезвредить врата, через которые просачиваются пришельцы. Это может стоить мне временной потери корабля, но я сумею сохранить достаточно оборудования, чтобы вернуться домой.

– Почему же вы не остановили их раньше, еще до того, как они проникли сюда? – спросила Эйр.

– Это не решит проблему окончательно. Я дезактивирую врата, но этого надолго не хватит. Ахейцы откроют их… примерно через неделю. Их технологии довольно сложны. Они позволяют им сверлить дыры между мирами.

Рандур ничего не понял, и это его разозлило.

– Дайте-ка разобраться, – сказал он. – Мы летим в Виллирен – если он еще на месте и мы не опоздали – и вступаем в войну, в которой, скорее всего, погибнем.

– Не волнуйся. С Рикой под моим руководством ничего не случится. – Артемизия положила руку ей на плечо. – Вместе мы поможем династии Джамуров, как договорились.

Эйр, похоже, стало противно.

– Что она с тобой делала?

– Ничего, – ответила Рика холодно.

– Прошлой ночью – я слышала.

– Не знаю, о чем ты, сестра.