Город холодных руин Ньютон Марк

Глава тридцать вторая

Доктор Воланд был восхищен качеством последнего улова. Мясо у солдат было превосходное, а их самих сейчас в городе стало так много, что потеря нескольких человек погоды не делала.

Он гордился Нандзи и считал, что она заслужила несколько лишних часов отдыха. Сегодня у нее выходной, он приготовит ей что-нибудь, когда она встанет. Работа в инквизиции днем и патрулирование улиц в ночные часы изматывали ее. Иногда она спала весь день напролет.

Итак, значит, два тела две ночи тому назад, еще два вчера, а ведь он еще не распределил предыдущую партию. Отлично, есть над чем поработать, а на уличных рынках все это уйдет за хорошие деньги.

Качественного мяса хватит, чтобы прокормить не один десяток семей, впрочем, в тяжелые времена в ход пойдут и не самые аппетитные куски. Здесь, в полумраке его бойни, одно тело лежало на разделочном столе, а три других свисали с потолка, подвешенные за шеи на толстых крюках. Кожа легко снималась, если тело предварительно ошпарить кипятком. Человеческое тело без кожи и особенно характерных частей ничем не отличалось от любой другой туши. Воланд начал извлекать внутренние органы и складывать их на отдельный поднос.

Если оставаться до конца честным с самим собой, то, конечно, было немного странно проделывать такое с другим человеком, однако он уже давно не чувствовал себя человеком среди людей. Он был одиночкой, чудаковатым аутсайдером. Он разучился общаться с себе подобными и в последние десять лет контактировал только с дельцами и торговцами, покупателями его продукции. Он разочаровался в мире, и в Виллирене в том числе. Деньги решали в этом городе все, пороки процветали в ущерб человеческому достоинству. Только слепой мог не увидеть целую армию людей, страдающих от такого общественного устройства: бездомных, проституток, тех, кто занимался тяжелым ручным трудом, например горняков в местных шахтах. Простые люди Виллирена, можно сказать, не жили вовсе, а только выживали, притом все они были рабами империи. И только желтые металлические кружочки кое-как примиряли их с жалкой действительностью, ну а если брюхо было сыто и пива вдоволь, то жаловаться переставали даже самые недовольные. А все решения, определявшие жизнь каждого из них, принимались далеко.

Нет, в таком мире ему определенно нет места, джамурская жизнь – то есть уртиканская, напомнил он себе, – не имеет к нему никакого отношения. А с другой стороны, имеет, ведь он и сам стал жертвой существующего порядка, превратился в винтик имперской машины, потроша одних ради выживания других. Людям надо ведь как-то жить, правда? И немногим хватило бы мужества на такую работу. Кроме того, то, что он делал, спасало людей от голода, держало в узде цены, которые иначе улетели бы в такие заоблачные дали, что бедняки и надеяться бы не могли купить продукты. Так что его труд, хотя и тяжелый, был полезен обществу и по-своему почетен.

Откуда ни возьмись возникли фонои.

– Доброе утро, доктор! – зашептали они тревожно, образуя полоски тумана.

– Чем еще мы можем быть вам полезны? – спросил один.

– Снять с крюка следующего?

– Вы хорошо себя чувствуете, доктор?

Воланд улыбнулся бесенятам:

– Да, спасибо. Я еще не закончил с этим, но можете принести следующего, если хотите.

– Все, что угодно, для вас, доктор! – Туманные создания приобрели бо`льшую четкость и, похожие на маленькие привидения, как их рисуют дети, устремились вверх, к темному потолку. Тело словно само собой снялось с крюка и улеглось на разделочный стол рядом с первым. После этого фонои снова растворились в пространстве, оставив доктора заниматься своим делом.

Малум, невыспавшийся, с красными глазами, был, однако, полон решимости сосредоточиться на делах нового дня. Сейчас он, подняв воротник сюртука, топтался на заснеженной улице возле старой скотобойни на краю города, где ему надо было отдать месячную плату этому старому придурку, доктору Воланду. Он считал необходимым передавать деньги лично, поддерживая тем самым человеческий контакт с поставщиком, поскольку на его место распространителя дешевого мяса давно уже метили другие. Только в прошлом месяце ему пришлось прострелить коленные чашечки двоим – мужчине и женщине.

Вид парней из «Лорда Кромиса», соперничающей группировки, которые чего-то ждали у здания бойни, его потряс. Здесь даже не их территория, вот суки. Эти явились аж с самой Гата-Джекнайф – окраины на противоположном конце города. Какого черта они приперлись? Работать с Воландом было выгодно, и банда «Кровь», заключив с ним эксклюзивный договор, неплохо зарабатывала, не сильно утруждаясь при этом. Никто не знал, где именно Воланд берет мясо. Одни считали, что он режет и потрошит гаруд, другие вели речь даже о гибридах-румелях, но Малума это не интересовало. Каким бы странным он ни казался, а товар поставлял вовремя, да и цена подходящая. В этом городе таких, как он, днем с огнем не сыщешь.

Его уже ждали Джей-Си и Дюка. Оба в теплых перчатках и пуловерах, у поясов – клинки-мессеры.

– Я думал, ты деньги принесешь, – невнятно произнес Джей-Си из-под маски, переминаясь с ноги на ногу, чтобы согреться.

Малум похлопал себя по сюртуку, под которым был спрятан мешочек сота.

– Придурки из «Кромиса» снова высунули свои хари, как я погляжу.

– Да уже давно тут торчат. – Дюка потер не прикрытое маской лицо, точно хотел себя разбудить. Он явно готовился к драке.

«Кромисов» было всего трое, по крайней мере он видел троих. Они жались под козырьком у входа в заброшенное здание из красного кирпича. Хотя нет: людей было трое, а у противоположной стены, аккуратно сложив крылья за спиной, стоял огромный гаруда в шикарном наряде. Из-за снега рубиново-красный кончик его зажженной самокрутки как будто мигал.

Малум проверил, надежно ли закреплена на нем маска.

– Просто не обращаем на них внимания, и все, – предупредил он, но не успел закрыть рот, как те четверо вышли из своего укрытия и направились прямо к нему. Возглавляемая птицечеловеком группа двигалась с пугающей целеустремленностью.

Гаруда показал что-то на пальцах одному из своих компаньонов – бритоголовому парню, и тот заговорил от его имени.

– Нам нужна доля. Мы знаем, чем ты занимаешься, откуда берешь мясо. Мадам говорит, что мы тоже хотим.

– Чего? – Малум не ожидал, что гаруда окажется женщиной. – И вы туда же?

Гаруда каркнула что-то нечленораздельное и одернула пальто. Малум обратил внимание, что оно сшито из пудесуа, а великолепный крой позволяет убирать крылья. Приглядевшись, он заметил, что последние похожи на обрубки и вряд ли полностью функциональны. Гаруда продолжала жестикулировать.

– Мы просим, чтобы ты отказался от этого контракта, – сообщил бритоголовый.

Малум почувствовал, как его наполняет ярость.

– Вы смеете бросать мне вызов? – заорал он. – Мне! Да вы хоть знаете, кто я?

– Вожак кучки народу, – проворчал бритоголовый, – вот ты кто.

Малум вытряхнул из рукава нож, Дюка и Джей-Си вытащили свои мечи и заняли места по обе стороны от него, так что их стало трое против четверых. В такие мгновения, как это, когда доли секунды решали все, он оценивал ситуацию с одного взгляда.

Джей-Си и Дюка, чуть согнув ноги в коленях, качнулись вперед, с оружием наготове. Гаруда встала за спинами своих людей, сохраняя равнодушное выражение лица. Малум выдернул из-за голенища другой нож, поменьше, и метнул его через плечо Джей-Си в бритоголового, пока тот не видел. Лезвие вошло ему под ключицу.

Пока он, пораженный, пытался вытащить неизвестно откуда прилетевший нож, Джей-Си бросился на него, но раненый непроизвольно двинулся к нему и ранил в плечо. Не обращая внимания на боль, Джей-Си одним взмахом отбил удар, вторым перерезал противнику горло. Кровь хлынула на снег, когда бритоголовый обмяк и завалился набок.

Остальное было выполнено профессионально: держась на расстоянии и медленно двигаясь по кругу. Малум знал, что, когда противник начинает двигаться, надо предугадывать его действия и оказываться там, где он хочет быть, раньше его. Люди из «Кромиса» были молодыми и неопытными.

Джей-Си пришел в себя. Он и Дюка разобрались со своими противниками меньше чем за минуту, используя одни и те же приемы: руки вперед, несколько ударов по торсу, потом один в шею и удар ножом в колено сзади, для верности, чтобы противник не смог идти. Их враги остались живы, но едва могли говорить.

«Кромисы» реагировали медлительно и неточно. В какой-то миг Малум с замиранием сердца подумал, что гаруда сейчас вмешается, но она оставалась бесстрастной и неподвижной, и он продолжал ждать.

Но вот она сняла пальто, отбросила его в сторону, выпрямилась во весь рост и развернула сломанные крылья. Ее коричневый плюмаж был в белых пятнах. Малум отозвал своих людей в сторону, как диктовали правила этикета, и она набросилась на него так, словно он был ее персональной добычей.

Его клыки показались наружу, когда она когтями разорвала сюртук и золотые монеты посыпались в снег. Ярость затопила его, и новое существо внутри его взяло контроль над действиями. Гаруда наскочила на него, тряся крыльями. Он упал на спину, перекатился на бок, попутно дав ей пинка. Джей-Си изготовился метнуть в нее свой нож, но Малум нетерпеливо отмахнулся; каждый раз ему все приходилось доказывать самому. Пока она лежала на боку, он ударил ее сапогом в спину, туда, откуда расходились крылья. Вопль, полный боли, потряс ледяной воздух.

Она выбросила руку, но он оказался проворнее, отпрянул, подскочил снова, укусил. Новый оглушительный вопль, и она вырвала у него свою руку. Потом, когда она все же встала, он сбоку обрушил свой сапог ей на колено, и она снова завалилась на сломанную ногу. Гаруда лежала на спине, когда он вонзил тесак ей в грудь и распорол ее, кровь хлынула на снег. Ее клюв открылся, но никаких звуков не последовало.

Она еще жила и еще страдала от боли, когда он впился клыками в ее рану и стал кусками вырывать потроха из ее нутра, не в силах контролировать жившего в нем монстра. Гаруда вздрогнула, затряслась и наконец затихла. Скоро остыл и он. Оторвав от нее окровавленный рот, он выпрямился, чувствуя, что запал покидает его.

Встав с поверженной противницы, он собрал рассыпавшиеся монеты, вытер лицо. По обычаю дикарей, Малум вырвал из ее нутра кусок мяса и погрозил им оставшимся в живых бойцам «Кромиса», которые в ужасе жались к стене.

– Видели, шакалы?! – крикнул Малум. – Не лезьте к нам, ясно? – Он швырнул мясо в их сторону и присоединился к Дюке и Джей-Си, которые в сторонке осматривали свои раны.

– Помогите мне с этой коровой! – рявкнул им Малум. – И еще, Джей-Си, разберись уже со своей пьянкой. Ты медленно реагируешь. Не всегда же я буду прикрывать тебе спину.

Члены банды «Кровь» завернули останки главаря соперничающей группировки в ее пальто. Джей-Си поволок ее по снегу на бойню, к черному ходу. Малум несколько раз стукнул в дверь.

Воланд открыл быстро, лицо его было удивленным, даже испуганным.

– Доброе утро, джентльмены, – сказал он, заметив гаруду.

Малум только кивнул в ответ.

– Вот еще тело. Надо?

– Э, да, прекрасно. – Воланд в замешательстве потер затылок и сделал шаг в сторону, указав в темноту. – Не могли бы вы внести ее внутрь и положить здесь, в углу? Новый товар уже готов, можно забирать.

– Мило. – По крайней мере, теперь он знал наверняка, что его товар именно того презренного качества, как он и предполагал. Малум неуклюже повернулся и улыбнулся своим перешептывающимся парням, забавляясь: – Ну что, спросить за нее пару монет, что ли? Деньги есть деньги, в конце концов. Без них в этом городе ничего не делается.

Дюка хохотнул, а Джей-Си, сгибаясь под тяжестью мертвой гаруды, втащил ее внутрь, едва не уронив при этом маску. Черная кошка беззвучно вышла из дверей и на мягких лапках прошла на улицу. Перья гаруды задели дверной косяк, упали, ветер подхватил их и вынес на улицу, где за ними тут же погналась кошка.

Вот это да! Как странно…

Джерид с безопасного расстояния наблюдал за тем, как люди в масках затаскивают внутрь гаруду. Черная кошка с пером в зубах подошла к нему и посмотрела так, словно читала его мысли. Джерид наклонился почесать ее за ушком. Она милостиво позволила ему это сделать, а затем утратила к нему всякий интерес.

Джерид смотрел на запертую дверь. Он уже хорошо усвоил, что незачем лезть в бандитские разборки, не имея надежного прикрытия. Немало следователей инквизиции расстались с жизнью, ошибочно принимая глупость за храбрость. В последнее время у него было много работы, он сильно уставал, и потому, хотя прошло уже некоторое время с тех пор, как Малум дал ему адрес этого таинственного Воланда, он все еще сомневался, стоит ли наведаться к нему в безликий район, полный однообразных скучных зданий, и это несмотря на то, что увиденное им в пип-шоу преисполнило его дрожью отвращения.

Чуть дальше по улице, в подворотне, какие-то бродяги развели костерок, у которого грели руки, смеясь и отпуская грязные остроты. Один из них выкрикнул в его адрес какую-то расистскую непристойность, и Джерид, не желая устраивать сцену, двинулся по грязной улице прочь. Кучка детишек играла вокруг участка раскатанного льда: они разбегались и катились, пытаясь удержаться на ногах.

Какое отношение могли иметь бандитские разборки к странному мясу? Зря он сюда пришел. В конце концов, в инквизиции ему платят не за то, чтобы он выяснял, откуда берется еда. Его дело – расследовать убийства, разгадывать тайну пропадающих на улицах людей. Однако любопытство было сильнее его. Кроме того, он и так работал больше, чем многие его коллеги-инквизиторы, так почему бы не развлечься в свободное от основной деятельности время?

Он вернулся к зданию бойни и стал разглядывать его кирпичную кладку. На черной металлической двери красовалось граффити: «Румели прочь, только людям».

«Славно», – подумал Джерид, совершенно не обратив внимания на неуместный падеж.

Он приложил ухо к двери, но ничего не услышал. Пройдя вдоль стены, Джерид повернул за угол и оказался на более оживленной улице, где тощие клячи тянули повозки, полные плесневелых овощей. Груженный инструментами трилобит терпеливо стоял меж двух рабочих, которые разбирали развалины стены, примыкавшей к одному из самых сомнительных трактиров, виденных Джеридом в этом городе. Он назывался «Рыцари Виллирена» и казался хуже «Головы гаруды» в Виллджамуре. Джерид проверил здание бойни с тылу, но не обнаружил там никакого выхода.

Вернувшись на угол, он помедлил, разглядывая дверь. Через пару минут она с лязгом отворилась и на улицу вышли бандиты, пересчитывая деньги. Довольно смеясь, они прошли мимо побирушек в подворотне и скрылись, а те даже не посмели поднять на них взгляды. Детишки пустились наутек.

Джерид шагнул к открытой двери, надеясь, что ему повезет и он сможет заглянуть внутрь. Вдруг он поскользнулся на льду.

– Черт.

Шлепнувшись на задницу, он проехал несколько футов и врезался в стену.

Лежа на земле и с трудом перевернувшись, он обнаружил, что над ним стоит Нандзи и смотрит на него сверху вниз. Порыв ветра пронесся по улице, подбрасывая мусор, он приподнял подол толстой шерстяной юбки Нандзи, и Джерид увидел… чудовищно волосатую ногу.

– Следователь Джерид, что вы здесь делаете? – спросила помощница, поправив юбку.

– Строю из себя идиота, – проворчал он, поднялся на ноги и отряхнулся. Зад болел от удара, а теперь еще и руки замерзли. Что у этой девочки с ногами? Неужели столкнулась с некомпетентным культистом?

– Я имела в виду, что вы вообще тут делаете? – настаивала она.

– Я заблудился. Шел по адресу, который дал мне Малум.

– Хотите, я помогу? Вы мне об этом не рассказывали.

Он подышал на сложенные ковшиком руки, не переставая думать о ее ногах.

– А сама-то ты что тут делаешь?

– Я всегда прохожу тут мимо по пути в офис. Сейчас я как раз туда. А вы на работу?

– Ладно, проверю как-нибудь в другой раз, – решил он. – По крайней мере, теперь я знаю, где это, и ладно. Идем, в контору пора. Там уже наверняка скопилась целая гора отчетов, и вряд ли кто-нибудь, кроме нас с тобой, станет их читать.

Вечером того же дня Воланд и Нандзи снова занимались любовью, на этот раз еще более нежно, чем всегда. Ей нужно было расслабиться после дня напряженной работы. Кто-то совершил нападение на красивую молодую женщину, и Нандзи бо`льшую часть дня успокаивала ее и записывала детали происшествия. Похоже, в инквизиции никто, кроме нее, даже не представлял, какую травму может нанести девушке это происшествие.

Трудно было помогать населению днем, а Воланду – вечером, в ином облике. День за днем, ночь за ночью она выбивалась из сил, делая добро людям. Но Воланд подарил ей новую жизнь, и она чувствовала себя в долгу перед ним, поэтому для нее было важно работать на него. Конечно, ей сильно помогало то, что он был безупречным джентльменом. С другой стороны, работать в инквизиции ей тоже нравилось. Там она ощущала себя женщиной, которая кое-чего добилась в жизни. В этой профессии доминировали мужчины, но она всего за несколько лет смогла достичь высокого положения помощника следователя, и все благодаря лишь своим усилиям. Джерид тоже очень мил, хотя и туповат, к тому же вечно жует. Вообще-то, он ей нравился, однако теперь общение с ним становилось рискованным, и вот, лежа полуголая в темноте, она рассказала любовнику о своих страхах.

Воланд, куря сигариллу, обдумывал ее проблему.

– Хочешь от него избавиться?

– Не уверена. Нет, я, правда, не знаю. Временами он ужасный недотепа и вовсе не такой уж хороший следователь, но он очень старается, и я у него многому учусь.

– Возможно, нам обоим будет лучше, если ты избавишься от него сейчас.

Нандзи промолчала, но Воланд догадывался, что ей не очень этого хочется.

– Нас обоих могут арестовать и казнить. От командующего Ночной Гвардией поступает мало полезной информации. По-моему, сейчас самое время избавиться от этого следователя.

Кивнув, она положила голову Воланду на грудь. Потом провела своей паучьей лапой вверх по его ноге, человеческой и розовой, и улыбнулась, наслаждаясь контрастом в цвете и текстуре. Мысль о необходимости убить толстого старого румеля причиняла ей боль. Неужели она и в самом деле к нему привязалась? Он был таким милым, даже добрым, но, с другой стороны, если она чему-нибудь научилась у Воланда, так это расчетливости. Сейчас, когда она человек, эмоции сотрясают ее, мешая думать. Возможно, когда она будет пауком, все станет намного легче. Тогда животные инстинкты возьмут верх и убийство следователя превратится в очередную работу, такую же, как все остальные, не больше и не меньше. Иногда она жалела, что не может внутренне быть всегда такой, какой она становилась в своем трансформированном состоянии, – собранной, целеустремленной, не знающей жалости и не умеющей полагаться на других.

– Ладно. Я его убью. Все равно это пришлось бы сделать, раньше или позже.

Глава тридцать третья

– Шоу големов! – вскрикнула Мариса. Ее радость стоила всех усилий, которые он потратил, доставая эти билеты. Она стиснула его руки, отчего все воспоминания о прошедшем дне тут же покинули его, как всегда.

– Ага. – Джерид хитрил, у него были на то причины. Он был не самой романтической персоной в мире и знал это. Однако даже становясь старше, он все так же по-мальчишески волновался перед каждым их свиданием, как будто они шли куда-то вместе в первый раз. Ему всегда было немного неловко. – Я тут подумал, давно мы уже никуда не ходили, а тебе они вроде нравились в Виллджамуре. Так что пойди накинь на себя что-нибудь поприличнее, а то Великий Юкоуну через час начнет.

– Отлично, сейчас переоденусь, я быстро.

– Поторопись, а то уйду без тебя. – Джерид с удовольствием проследил за женой взглядом, когда она выбегала из комнаты: он любил ее удивлять. Прислушиваясь к знакомой возне, которая всегда сопровождала процесс ее одевания, он с удовольствием вздохнул и повернулся к окну. На улице шел снег – как всегда. Зато чистильщики улиц не будут крутиться под ногами по пути к театру. Снег здесь лежал только на стенах, копился на крышах и в других местах, где культистам нелегко было делать свою работу. В Виллирене снег все еще воспринимался как белая чума. На перекрестках зажигали штормовые фонари, их мягкий оранжевый свет отражался в мокрой мостовой. В глубине души Джерид решил, что атмосферу сегодняшнего вечера вполне можно квалифицировать как романтическую.

Честно говоря, он и сам нуждался в отдыхе, чтобы не сойти с ума. Иначе он без конца только и думал бы, что о громадном пауке-убийце. Он и так посвятил этому делу целый день: сначала опрашивал родственников погибших, затем анализировал аналогичные исчезновения в надежде установить какую-то закономерность. И в довершение всего писал рапорты начальству. Иногда он думал, как, интересно, работалось бы в инквизиции, если бы не надо было изводить столько бумаги.

Хватит ли у него способностей и сил, чтобы бороться с этим пауком, существом, столь не похожим на него самого, столь ужасным, что в нем пробудились все его детские страхи? Похоже, во всей инквизиции никто больше не интересовался этим делом. Он поделился своими соображениями с одним-двумя старшими сотрудниками, но, судя по выражению их лиц, те предпочитали поручить исчезновение людей всецело его заботам. С одной стороны, его это вполне устраивало: он привык взваливать груз ответственности на свои плечи, не рассчитывая даже на благодарность коллег, но, с другой стороны, такой подход сильно усложнял ему жизнь. Правда, один коллега даже купил бутылку виски и подарил ему со словами, что, поскольку он то и дело задерживается допоздна на работе, то пусть у него будет хоть такая компания. Джерид, не открывая, положил бутылку в нижний ящик своего стола. Эта дорожка вела в ад.

Наконец Мариса спустилась и вбежала в гостиную, совсем как в старые добрые времена. Казалось, только вчера они были молодыми! Куда только ушло время? На ней было облегающее зеленое платье классического покроя и брошь, которую он купил лет пятьдесят тому назад и вручил ей на одном из мостов Виллджамура в день годовщины свадьбы. Ее светлые волосы были элегантно зачесаны назад, она благоухала его любимыми духами.

– Вы позволите? – Он предложил ей руку.

Нандзи сидела на крыше, наблюдая за вереницей людей, которые, втянув головы в плечи и склонившись навстречу ветру и снегопаду, тащились по улицам. Небо сплошь покрывали тучи. Воры то и дело похищали фонари, чтобы сдать их на металлолом, оставляя улицу в непроглядной тьме, которая Нандзи в ее облике арахнида была только кстати. На водосточном желобе вдоль крыши скопился снег, он затруднял обзор, и Нандзи лапой расчистила перед собой небольшое пространство, чтобы лучше видеть.

Она была на полпути между театром и домом Джерида. Ее мишень сама с гордостью объявила ей сегодня о предстоящем выходе, чем предоставила пауку великолепную возможность избавиться от него.

Стоило какой-нибудь паре показаться на горизонте, как Нандзи начинала сосредоточенно изучать их, чтобы понять, Джерид это или нет. Толпа излучала радость, горе, возбуждение, смущение – множество состояний, которые она воспринимала как изменения химического состава воздуха.

Вот они, внизу слева: Джерид и Мариса. Она держит его под руку, он улыбается, она смеется каким-то его словам. Какой-то мальчишка запустил в Джерида снежком, не попал, следователь в ответ сгреб немного снега со стены, скатал в комок и запустил в него.

Осторожно, чтобы нечаянно не привлечь к себе внимания, Нандзи подтянула лапы и стала внимательно следить за парой. Румели уходили все дальше, и Нандзи, словно танцовщица на пуантах, перенесла свое огромное тело в дальний конец крыши, не выпуская жертву из виду. Городские огни гипнотизировали ее своей ленивой пульсацией, химия уличных торговцев марала воздух, но она ни на миг не переставала следить за Джеридом и его женой, легко перешагивая с крыши на крышу, подстраховывая себя паутиной, чтобы не поскользнуться и не упасть на землю.

Улица заполнилась народом, шоу големов привлекало много публики.

Тут она и потеряла их, Джерида и Марису, в плотной толпе у входа в старый театр. Но животные инстинкты уже овладели ею; желание найти и убить превысило все остальное.

Значит, вперед, на крышу театра, и дальше вверх, на головокружительную высоту. Шаткая постройка, казалось, ходуном ходила на ветру. Побегав по крыше туда-сюда, она отыскала две-три расшатанные плитки и, приподняв их, протиснула в образовавшееся отверстие мохнатую луковицу своего тела.

Оказавшись внутри, она начала спускаться в темноту.

Огни погасли. По залу прокатились жидкие аплодисменты.

Сидя в третьем ряду с конца, с правой стороны обитого красным плюшем зала, Джерид с умеренным интересом смотрел на сцену, где уже появился големист в броской белоснежной рубашке. Его лицо сильно напоминало мешок картошки, он весело смеялся чему-то своему. Мелкая белая птеродетта, верткая и шипастая, шмыгала у него под ногами.

«Как это, должно быть, унизительно для культиста, – подумал Джерид, – быть низведенным до необходимости представлять простой развлекательный аттракцион. Интересно, коллеги его дразнят?»

Человек послал несколько воздушных поцелуев в толпу, Мариса восторженно сжала руку Джерида. Все это выглядело дешевкой, и он не мог понять, любит его жена такие шоу искренне или с долей иронии, однако вид у нее был вполне счастливый. Радуясь, она всегда делалась похожей на девчонку, и он, улыбнувшись, переключил внимание на сцену.

Големист, как обычно, расставил пузатые фигурки высотой в половину человеческого роста по краю сцены, где их освещали ярко горевшие факелы, а сам отступил в затененное пространство в центре, и белая тварь последовала за ним.

Раздались звуки гитары, в основном минорные аккорды, и после нескольких магических вспышек каменные статуи приобрели мягкость и подвижность. Одна за другой они начали вращаться под завораживающий ритм.

При таком скоплении народа химический состав воздуха изменился до неузнаваемости, отдельные личности начали терять свою индивидуальность. Нандзи прорвалась сквозь несколько театральных этажей и опустилась прямо на крышу зрительного зала. Точнее, она оказалась непосредственно над сценой и могла видеть всю машинерию театра. Какие-то веревки спиралями спускались к рампе, раздвинутый занавес обвис, словно морщинистое старческое лицо. Анализируя запахи, Нандзи наконец вычислила Джерида и Марису – они сидели в одном из последних рядов, в стороне от основной части публики. Зал был полупуст. Хотя посмотреть шоу пришло немало людей, этот театр мог вместить гораздо больше зрителей. Стены зала – сухие и прочные – представляли собой идеальную поверхность для лазания.

Нандзи побежала по крыше зала. Маленькие металлические перильца над сценой звякнули, когда она задела за них лапами. Человек на сцене поднял голову, но она успела укрыться в тени.

«Ну и что, ничего нового, – думал Джерид. – В Виллджамуре такие штуки проделывают в сто раз лучше, чем здесь. Сколько же я заплатил за эти чертовы билеты? „Великий“ Юкоуну, можно подумать!»

Что-то мелькнуло у него над головой, сбоку, в темноте он не рассмотрел, что именно. Хотя лучше уж разглядывать потолок над собой, чем смотреть это так называемое шоу.

Тем временем фигуры на сцене передвигались еле-еле, точно умирающие от голода, а «Великий» Юкоуну, изогнувшись в полупоклоне, поглядывал на публику с почти извиняющейся улыбкой. В Виллджамуре эти штуки летают под конец шоу над головами у зрителей, чем же будет удивлять их этот неудачник? Джерид покачал головой и вздохнул. Кто-то рядом с ними засвистел, и он сделал бы то же, если бы его жена не смотрела так сочувственно.

Нандзи решительно преодолевала пространство, шагая мимо портретов на стенах. Правда, все равно необходимо было соблюдать осторожность, ведь Джерид уже один раз поглядел в ее сторону. Обратив внимание, что ее отделяет от людей внизу слишком небольшое расстояние, она поднялась выше, до тридцати футов, вернувшись фактически под потолок, откуда продолжала взирать на публику вниз головой. Таким образом, она оказалась прямо над ничего не подозревавшей парой. И выпустила паутину. Убедившись, что шелковые нити держат ее вес, она начала спускаться как можно осторожнее, чтобы никто…

…Вопль… леденящий кровь вопль… Джерид обернулся, завертел головой, поглядел на бездаря на сцене, но нигде ничего… и вдруг все начало происходить очень быстро. Над ним повисла какая-то тварь: паук, громадный чертов паук висел в воздухе и не двигался. Позже он вспоминал, что сам закричал: «Нет!», его сердце бешено забилось, внутри все окаменело, руки и ноги онемели. Только бы паук не прикасался к нему!..

Вдруг Мариса с ножом в руке потащила его куда-то в сторону и стала запихивать под ряды кресел с подушками. Пока в его голове взрывались все новые беззвучные вопли, он, закрыв лицо руками, глядел в щелку между пальцами на свою жену. А та, размахивая ножом, кромсала массивные конечности паука, с феноменальной ловкостью уходя от ударов, которые тот пытался нанести ей в ответ. Но в конце концов Джерид не выдержал и полностью закрыл руками лицо. Сиденье соседнего с ним кресла лопнуло от удара, Джерида затрясло, перед глазами все поплыло, вопли отдалились, и…

– Джерид…

Голос его жены, спокойный, ровный.

Кто-то брызнул водой ему в лицо – это уже не так приятно.

Он вытер лицо и открыл глаза, перепуганный и настороженный.

– Что это была за чертовщина?

– Ты упал в обморок, – сообщила Мариса сконфуженно.

– И хорошо упал, – раздался голос из толпы окруживших его театралов, потом смех.

Джерид лежал на груде пальто в фойе театра, в окружении декоративных факелов и прочих изящных украшений.

– Это я понял, – проворчал он. – А что было до того?

– Огромный паук свалился на нас с потолка и хотел напасть, но мне удалось отогнать его ножом. – Она подняла нож и показала ему – острый, с деревянной рукояткой, – а потом сунула за голенище сапога. – Хорошо, что я занималась берджа. – Судя по выражению ее лица, она очень гордилась собой в этот момент. – Еще немного, и эта тварь тебя достала бы – она висела прямо у тебя над головой и как будто сомневалась, нападать или нет. По-моему, он не очень хотел тебя убивать – хотя это, наверное, глупости. Но до чего же странно! Но помогла тебе не только я – один или двое мужчин, бандиты, по-моему, стреляли в него из арбалетов до тех пор, пока он не убежал и не спрятался где-то наверху.

– Я и не знал, что у тебя есть нож.

Она застенчиво посмотрела на него:

– Меня наградил им учитель за успехи в занятиях.

Джерид смущенно улыбнулся и стал вставать, преодолевая головокружение. И вдруг на него точно нахлынуло: это же тот паук. Тот, которого он ищет, – он тоже преследует его.

Паук. Преследует его.

Твою мать!

– Мариса, нам надо идти, – сказал он, не скрывая тревоги, и она помогла ему подняться с груды пальто и повела сквозь расступившуюся толпу к выходу.

Он снова представил себе гигантскую волосатую тварь, и его дыхание участилось. Почувствовав это, Мариса обняла его одной рукой. Невероятно, но, похоже, теперь из них двоих сильной была она.

– Мариса, нам надо где-нибудь укрыться. По-моему… по-моему, этот паук охотится за мной.

По пути домой он объяснил ей, какой опасности они подвергались. Сказал, что придется им снова сменить квартиру, на всякий случай. И предложил две хорошие гостиницы на выбор. В ту ночь они не стали ложиться спать, а, собрав самые необходимые вещи, перебрались в гостиницу.

Теперь Джерид не сомневался: либо он найдет паука, либо паук найдет его. Честно говоря, ни одна из этих двух возможностей его не прельщала, хотя остаться в живых было, разумеется, предпочтительнее. Так что придется ему вступить в бой со своим самым глубоким и тайным страхом и бросить вызов гигантскому пауку.

Стоило только оглядеться, и становилось ясно: вокруг в избытке хватало мест, где мог затаиться гигантский арахнид. Каждая щель в каменном фасаде, каждый отрезок старинной системы канализации таил отдельную причину для ужаса. Тем сложнее им было выбрать новое место жительства.

Проклятый паук.

За десятки лет службы в инквизиции Виллджамура он ни разу не бывал в ситуации столь же устрашающей, сколь и комичной, однако события последнего времени научили его верить в то, что казалось невероятным, ведь в этой обширной империи все возможно.

Найдя открытую, несмотря на поздний час, гостиницу, они спросили комнату, и хотя ковры в ней были плохие, шторы немодные, а цены непомерные, Джерид согласился заплатить, лишь бы чувствовать себя спокойно. В здании было полно свободных номеров, из-за войны пустовали целые коридоры, и все равно ночной портье держал свою цену и не захотел торговаться. Чертова обдираловка, а не город…

– Надеюсь, приличный завтрак входит в цену, – буркнул он, звякнув перед носом портье стопкой монет.

Глава тридцать четвертая

На следующее утро, плохо проведя ночь, Джерид решил прогуляться вдоль гавани порта Ностальжи в надежде, что в голове у него прояснится и в будущем откроются какие-нибудь перспективы. Стоял тихий, вселяющий надежду день: бледные слоистые облака висели высоко в небе, ветра в кои-то веки не было, так что резкие запахи морской травы, рыбы и гниющих органических отбросов не уносились вдаль, а задерживались тут же, у самой земли. Тишину и покой, царящие кругом, нарушали лишь солдатская перекличка да стук молотков – это местные жители, покидая свои дома, заколачивали досками окна. На холмах по обе стороны от города были наспех сооружены деревянные дозорные вышки, на них дежурили солдаты, а гаруды непрерывно патрулировали небо. Город находился под присмотром.

Джерид недавно обнаружил, что гавань – его любимое место, несмотря на присутствие военных. Солдаты привносили в ее атмосферу изрядную долю фатализма, напоминая о том, что для всего Виллирена выход был только один – смерть. И все же с берега так хорошо было смотреть в море, забыв обо всем, в том числе и о времени. Бежать было все равно некуда, оставалось лишь одно – созерцать свое прошлое. Воспоминания накатывали одно за другим, как волны, накрывая его с головой.

В редких незаколоченных бистро шла бойкая торговля, посетителями были в основном солдаты в увольнительной, и Джерид решил, что неплохо бы ему подкрепиться – глядишь, после крепкого чая и голова лучше заработает.

Торговцы – румели и люди – направлялись к иренам в центре города, толкая впереди себя тачки, груженные кучами разнообразного тряпья, и пыхтя так, что пар от дыхания вырывался из их ртов и столбиками зависал над головами в морозном утреннем воздухе. Четыре трилобита шли следом за портовым грузчиком-румелем по переулку. Издали доносился аппетитный запах свежего хлеба.

Дальше по улице он заметил трех стариков в темных плащах, которые, на его взгляд, вели себя странно. Они сидели на корточках вокруг какого-то чудно`го предмета, и что-то в их движениях и жестах подсказало Джериду – перед ним культисты. Все трое носили одежду из твида разного цвета; Джерид уже давно ничего подобного не видел. Одной из троих была рослая женщина, двое других – мужчины, такие же коротышки, как и сам Джерид. Прислушавшись, он различил слова «янтарь» и «теутология».

– Селе Джамура, – приветствовал он их, подойдя ближе, и они резко обернулись и уставились на него. – Что это мы тут делаем?

– Ах, сэр, доброго и вам утра, оно сегодня и впрямь приятное, – ответила за всех женщина. – Ничего особенного, просто исследуем кое-что. – Седоволосая и худая, она отличалась правильными чертами лица, на котором особенно выделялись морщинки смеха, выдающие добросердечный и приветливый характер, а ее голубые глаза смотрели тепло и пристально. А еще у нее были замечательные духи.

Из двух других один отличался пушистыми седыми усами и кепкой, надвинутой так, что она прикрывала верхнюю часть его широкого круглого лица, а второй был совершенно лыс и, похоже, немногословен.

– А нам, инквизиторам, об этом знать не положено? – продолжал расспросы Джерид.

– Э, гм, не думаю, – ответила женщина. – То есть, я имею в виду, ничего подозрительного тут нет. Мы простые культисты, исследуем все необычное. Мы даже не местные, сэр.

– Культисты, говорите… Что ж, может, ваша мудрость и мне поможет. Что скажете, если угощу вас выпивкой?

Человек с усами расплылся в улыбке:

– Ага. В жизни не отказывался от стаканчика, а ведь мне уже за семьдесят!

Местом для угощения Джерид избрал самое приличное бистро в лучшей части порта Ностальжи. Утренний наплыв торговцев схлынул подобно приливной волне, оставив по себе лишь одинокого молодого солдатика, который, сидя за столиком в углу, писал письмо. Две пожилые дамы нерешительно рассматривали меню. Позади них в печи ярко пылали дрова.

Культисты друг за другом проследовали к кабинке в задней части заведения, где стояли прямо-таки антикварные столы, если судить по их причудливой готической резьбе. Джерид снял шляпу и поглядел в окно. Внизу прошла целая семья оборванных людей, перед собой они толкали тележку с тяжелой поклажей. Джерид повидал немало таких семей: военные переселяли их подальше от берега, для их же безопасности, и все равно тяжело, должно быть, покидать свой дом.

Парнишка, почему-то в женской маске, принял у них заказ. Джерид подумал было о пирожках с начинкой, но отказался, не будучи уверен, что она собой представляет. Затем они представились друг другу: синеглазую женщину звали Беллис, круглолицего усатого старика – Абарис, а лысого – Рамон. Джерид повидал за свою жизнь немало странных типов, но этот Рамон был не просто странным, а прямо-таки жутким. И не только потому, что левый глаз у него был голубой, а правый – карий.

Пару минут спустя на их стол принесли напитки.

– Вообще-то, сейчас в Виллирен редко приезжают румели, – заговорила Беллис. В ней чувствовалась некая изысканность, впрочем скрытая нередкими проявлениями вульгарности, и Джерид тут же проникся к женщине симпатией; однако он слегка смутился, когда она вдруг вытащила из-под полы своего твидового плаща фляжку, сняла с нее крышку и лихо опрокинула часть ее содержимого себе в чай.

– Шерри? – предложила она.

Джерид покачал головой.

– Да, сэр, так вот о чем я хотела у вас спросить: ощущаете ли вы какую-либо враждебность по отношению к себе? – И она с такой жадностью отхлебнула из своей чашки, будто у нее неделю и капли во рту не было.

– Конечно, люди иногда говорят гадости, но я не обращаю внимания. Такое случалось и в Виллджамуре, откуда я родом, но там подавление личности вообще в порядке вещей. С женщинами там обращаются еще хуже, чем с румелями, и я никогда особенно из-за этого не переживал, зная, что представляет собой общество, где доминируют мужские особи человеческой породы. Нет, наверное, я уже слишком давно живу, чтобы такая дрянь ко мне приставала.

– Ветеран своего рода? – хохотнула Беллис.

– Двести весен уже повидал, – сообщил Джерид сухо. – После сто пятидесятой зрение становится особенно четким.

– Слышишь, Абарис! – Женщина толкнула компаньона локтем в бок. – Мы по сравнению с ним просто дети. Ребятишки сопливые!

Абарис с улыбкой погладил свои усы. Даже Рамон, который так и не произнес ни слова, кажется, слегка оттаял.

– Ну а что вы делаете в этом городе? – спросил Джерид.

Беллис рассказала их историю, причем Абарис то и дело перебивал ее и поправлял. Рамон молчал, время от времени обмениваясь странными взглядами с Абарисом. Оказалось, что они принадлежали к ордену Седых Волос, учрежденному ими тремя совсем недавно. Все они устали от высокомерия и заносчивости молодых членов своих прежних сект, которые донимали их предположениями о том, что возраст, должно быть, мешает им оставаться в курсе событий. Молодежь все время рвалась в бой, стараясь доказать, что кое-чего стоит. Многие даже погибали, пускаясь в рискованные эксперименты, которые плохо заканчивались. И тогда, пять лет назад, они покинули Виллджамур, чтобы заняться изучением тайного фольклора Бореальского архипелага. Возраст подарил им драгоценный опыт и мудрость, и их все время влекло к познанию неведомого и невероятного.

– И вас всего трое? – Джерида поразил тот факт, что женщина повсюду путешествует с двумя мужчинами одна. Может быть, они родственники? Или один из них ее муж? Тогда как другой реагирует на такую расстановку сил?

Она вдруг громко захохотала, и посетители бистро стали оборачиваться на ее резкий голос, что совсем не понравилось Джериду.

– Я знаю, о чем вы, должно быть, подумали сейчас, следователь: трое неженатых взрослых людей путешествуют вместе. Но мы едины лишь в одном – в общем стремлении к знанию.

Джерид решил, что здесь что-то не так, однако решил пока отбросить все сомнения.

– Зачем же ехать в Виллирен прямо накануне войны? Есть ведь и другие места, поспокойнее.

– Тот же самый вопрос можем задать вам и мы, сэр, – заметил Абарис, сдвинув кепку на затылок.

– Вы правы, – согласился Джерид. – Я слишком часто совал свой нос куда не следовало. Так что теперь, как это ни странно, более безопасного места, чем этот город, для меня нет.

Абарис рассмеялся: похоже, наличие у Джерида авантюрной жилки его порадовало.

– Что ж, все мы здесь чего-то ищем. Впрочем, нам-то не привыкать. Вот только на этот раз найти это оказалось совсем непросто, не говоря уже о том, чтобы поднять…

Беллис перебила его:

– Абарис, старый хрыч, не забывай, следователь на службе! Итак, чем мы можем вам помочь, следователь Джерид? Вряд ли вы привели нас сюда затем, чтобы послушать наши истории.

Джерид помолчал, гадая о причинах их нежелания объяснить ему, чем именно они занимаются.

– Я тут наткнулся на одно интересное дельце, но понял, что в одиночку мне с ним не справиться. Что, к примеру, можно предпринять для уничтожения особенно крупного… э-э… паука? И откуда такая тварь вообще могла взяться?

– Ну, все зависит от размеров, – ответила Беллис. – Какой он? Длиной с руку?

– В два раза выше обычного человека по меньшей мере.

Слова Джерида повисли в воздухе. Старые культисты сильно удивились – это было заметно по тем стремительным взглядам, которыми они обменялись.

Джерид рассказал им все об исчезновениях, о клочьях паутины, обнаруженной им по всему городу, о показаниях редких свидетелей. Он ни словом не упомянул о своих страхах, напротив, в процессе рассказа обнаружил у себя решительный настрой преодолеть их. Недавнее подтверждение того, что тварь, о которой он говорил, существует на самом деле, что это не фантом, а существо из плоти и крови, какой бы причудливой ни была его природа, давало ему пищу для вполне рациональных размышлений.

– Здоровых, крепких горожан похищают на улицах, – подытожил Джерид, – и никому в инквизиции, похоже, нет до этого дела.

– Чтоб я сдох! – воскликнул Абарис.