Ассоциация Литтл Бентли

– Ничего, не расстраивайся, – успокаивал ее Джереми. Затем обернулся к Барри: – Прости, чувак. Война проиграна. Мы уезжаем, сваливаем, делаем ноги. И тебе советуем.

Устав Ассоциации домовладельцев коттеджного поселка Бонита-Виста.

Статья IV. Общие положения.

Раздел 8, параграф D:

На территории поселка запрещено проживание лиц, не принадлежащих к белой расе, в силу их склонности к совершению преступлений против личности и собственности.

Джереми сдержал слово.

Он и Лупе уехали еще до полудня, и не успел наступить вечер, как Джереми позвонил Барри с дороги и сказал ожидать визита от ФБР. Лупе вела машину, а Джереми успел сделать множество звонков и задействовал всех своих знакомых, кто был ему хоть чем-нибудь обязан. Его переполняла раскаленная добела ярость – чувство, хорошо знакомое Барри, неизбежный итог общения с ассоциацией домовладельцев. Он добился, чтобы ФБР начало расследование не только по делу об исчезновении Дилана, Чака и Данны, но и по поводу преступного бездействия местных органов охраны правопорядка.

– А теперь наш заветный козырь!

– Что такое? – спросил Барри, невольно заражаясь оптимизмом друга.

– Твой приятель, Кенни Толкин, оказывается, не просто так трепался. Он в самом деле был заметной фигурой в шоу-бизнесе. Говорят, сегодня утром появилась статья в «Таймс» о том, что он пропал и несколько весьма известных персон сильно о нем беспокоятся. Оказывается, на той неделе у него была назначена встреча с Мадонной, а он так и не явился, что для него крайне необычно. В понедельник он не пришел на встречу с Томом Крузом, а в лос-анджелесском офисе Толкина говорят, что не могут с ним связаться. Тебе надо обязательно это прочесть.

– Мы подписаны на «Таймс», просто сюда она приходит с опозданием на два дня.

– Слишком долго. Я отправлю тебе факс, как только приедем. Короче говоря, когда пропадает человек такого калибра, его начинают искать со всем усердием. Скоро в Бонита-Висту понаедут разные важные шишки.

– Отлично!

– Еще я пришлю тебе по факсу вопросник, надо его заполнить и, если есть возможность, заверить у нотариуса. Я его включу в пакет документов для следствия по делу Толкина. С твоими показаниями они смогут получить ордер на обыск лесной зоны в Бонита-Висте.

Непохоже на Джереми так откровенно рассказывать о своих планах по телефону. В порыве энтузиазма он позабыл о своей всегдашней осторожности. На этот раз пришлось Барри взять на себя роль параноика.

– Ты помнишь, что линия не защищена от прослушки?

– Дьявол! Ты прав, чувак… Прости, увлекся. Остальные соображения я тебе пришлю факсом, вместе со статьей. А у тебя есть новости?

– Никаких.

– Ладно, тогда жди от меня вестей часа через два.

Джереми вдруг замолчал.

– В чем дело? – спросил Барри.

– Да может, это и ерунда, не хочу тебя зря беспокоить…

– Не забывай, что линия…

– Помню, помню. Просто, когда мы проезжали Сент-Джордж, в нас чуть не врезалась какая-то машина. «Инфинити». – Джереми еще немного помолчал. – Мы проезжали мимо нового поселка, охраняемого. Из ворот вылетела машина, мы чуть не столкнулись. Лупе дала по тормозам, та машина прибавила скорость и сразу умчалась.

– Господи боже…

– Выводы делай сам. Больше пока ничего говорить не буду. Из дома перезвоню.

Барри нажал кнопку отбоя и рухнул на диван.

Всего страшнее думать, что ассоциация способна дотянуться до тебя и в других городах, и чуть ли даже не в самой Калифорнии. Барри всегда воспринимал Бонита-Висту как своеобразный островок и был уверен, что, стоит им отсюда уехать, как они немедленно освободятся от тирании этих деспотов местного масштаба. А теперь ему представилась целая сеть домовладельческих ассоциаций, раскинувшаяся на всю страну. Они помогают друг другу, выслеживают и карают всякого, кто имел несчастье насолить их собратьям. Господи, пусть это будут всего лишь панические измышления, а едва не случившаяся катастрофа – обычная случайность.

Только Барри был в этом совсем не уверен.

И Джереми наверняка тоже.

– Что он сказал? – спросила Морин.

Барри набрал в грудь побольше воздуха и принялся пересказывать.

На следующее утро прибыл агент ФБР по имени Торн Геддес. Он предупредил о своем приезде за час, потом звонил через полчаса и еще через пятнадцать минут. Барри и Морин уже места себе не находили и, как только машина фэбээровца подъехала к дому, бросились открывать.

Процедура знакомства была краткой и сугубо официальной. Фэбээровцу явно хотелось немедленно приступить к расследованию и поскорее его закончить. Сам он производил впечатление хорошего специалиста, а главное – был законным представителем главного правоохранительного органа Соединенных Штатов, обладающего неограниченной властью и возможностями. В душе Барри вновь воскресла надежда.

Геддес сверился с электронным блокнотом.

– Как я понял, Дилан Эндрюс, Чак Карлин и Данна Карлин гостили у вас. Мистер Эндрюс пропал два дня назад, а мистер и миссис Карлин – на следующую ночь. Поскольку у вас были разногласия с ассоциацией, вы подозреваете, что она причастна к исчезновениям. Так?

Барри, переглянувшись с Морин, ответил:

– Так.

– Хорошо. Сейчас я навещу… – Он снова заглянул в свои записи. – …Джаспера Колхауна.

Барри не мог бы точно сказать, чего он ожидал, – во всяком случае, не такого прямолинейного подхода.

– А… можно мне с вами?

– Нет! – воскликнула Морин.

– Если хотите, – сказал Геддес, отключая электронный блокнот.

– Морин, я должен при этом присутствовать.

– Ни за что!

Барри положил ей руки на плечи и заглянул в глаза.

– Ничего со мной не случится. Они не посмеют убить или похитить агента ФБР. Наконец-то я смогу встретиться лицом к лицу с этим подонком.

– Я просто…

– Мне необходимо самому услышать, что он скажет. Увидеть его лицо. Речь идет о наших друзьях. Я… не могу их вот так бросить. Я должен там быть.

Морин глубоко вздохнула.

– Иди.

Фэбээровец кашлянул:

– Вести разговор буду я. А вы можете наблюдать.

– Понял.

Морин поцеловала Барри. Он разжал объятия и шагнул к двери.

– Я знаю, где живет Колхаун. Могу вас отвезти.

– Мы поедем в моей машине, и за рулем буду я, – жестко ответил Геддес. – Вы можете показывать дорогу.

Тут зазвонил телефон. Морин сняла трубку. Барри с фэбээровцем были уже у двери, но вдруг Морин, страшно побледнев, протянула телефон Барри. Рука у нее дрожала.

– Это тебя. Он.

Барри взял трубку и поднес к уху.

– Алло?

– Барри, – произнес знакомый зычный голос Джаспера Колхауна. – Охранник сообщил мне, что к вам приехал представитель федеральных правоохранительных органов. Полагаю, это связано с вашими пропавшими друзьями?

Никто не рассказывал Колхауну о пропавших друзьях. Откуда?..

Хитмэн.

– Да, – ровным голосом ответил Барри.

– В таком случае ассоциация домовладельцев готова оказать всемерную помощь. Я сейчас в клубе. Если представитель следствия по какой-либо причине пожелает со мной встретиться, буду здесь еще около часа.

По какой-либо причине? Чертов Колхаун прекрасно знает, почему с ним хотят поговорить. Барри вдруг вспомнились злодеи из комиксов, воспринимающие жизнь как партию в шахматы – когда их ловят, они затевают хитрые игры, надеясь сбить с толку положительных персонажей.

– Хорошо, – коротко ответил Барри и, повесив трубку, сообщил: – Он в клубе, у подножия холма.

Геддес кивнул:

– Едем.

Колхаун действительно обнаружился в клубе – за тем же председательским столом, что и на ежегодном собрании, словно и не вставал с тех пор. В зале было темно и пусто, стулья убрали, сквозь крохотное квадратное окошко-люк в потолке сочился тусклый сероватый свет. Колхаун сидел совершенно неподвижно. Барри не мог себе представить, что он здесь делает в полном одиночестве.

Не успели они дойти до середины зала, как зажегся свет. Председатель встал, обошел вокруг стола и спустился с возвышения. Он протянул агенту руку, широко и фальшиво улыбаясь.

– Я – Джаспер Колхаун, председатель правления Ассоциации домовладельцев коттеджного поселка Бонита-Виста.

Они с Геддесом обменялись рукопожатием. Барри заново поразила удивительная, почти нечеловеческая внешность Колхауна. Он очень надеялся, что и фэбээровец обратил на это внимание.

Геддес держался по-прежнему деловито, не пускаясь в светские разговоры; после пары предварительных реплик раскрыл электронный блокнот и начал задавать вопросы.

Надо отдать Колхауну должное – подготовился он хорошо. Для начала председатель заявил, что ничего не знает о происшествиях, упомянутых агентом, и подробно отчитался, где находились и чем занимались он сам и другие члены правления, затем изъявил готовность предоставить видеозаписи с камер наблюдения, подтверждающие его слова, а под конец взял со стола стопку каких-то графиков и принялся рассказывать, как низок уровень преступности в Бонита-Висте.

– Я не меньше вас хотел бы прояснить эту ситуацию, – с жаром заявил Колхаун. – Преступление, тем более нераскрытое, бросает тень на безупречную репутацию поселка. Откровенно говоря, в мои обязанности как члена правления входят возмещение ущерба и поддержание связей с общественностью. То, что случилось, для нас – настоящий кошмар. Уверен, мистер Уэлч подтвердит, что жизнь в Бонита-Висте совершенно безопасна, этого от нас ожидают и постоянные жители, и гости поселка. Насколько мне известно, мистер Уэлч и его супруга по личному опыту знают, как быстро и эффективно мы пресекаем любые правонарушения. Миссис Уэлч беспокоил один бродяга, ранее работавший в поселке. Двое сотрудников нашей комиссии по безопасности задержали хулигана до тех пор, пока не приехал шериф и не арестовал его. Ассоциация готова была выступить заявителем в уголовном деле, чтобы миссис Уэлч не пришлось давать показания в суде и снова встречаться с этим человеком. Вот пример нашей постоянной заботы о жителях Бонита-Висты! Как видите, мы готовы на многое пойти, чтобы защитить свою репутацию.

Речь Колхауна звучала невероятно убедительно. Черт возьми, Барри и сам бы поверил, если бы не знал, как дело обстоит в действительности.

– Речь идет не об одном отдельном преступнике, – сказал Барри. – Мы подвергались преследованиям со стороны самой ассоциации. Вы со своими дружками запугивали нас, донимали штрафами, перекрасили наш дом и перекопали сад!

Председатель сочувственно улыбнулся.

Барри нацелил на него палец.

– Вы отрицаете, что в уставе имеется запрет на пребывание в поселке представителей расовых меньшинств? И что вы назначили нам штраф за нарушение этого запрета?

– Каждая ассоциация домовладельцев устанавливает свои правила, и жители обязаны их соблюдать.

– Даже если эти правила незаконны, поскольку связаны с дискриминацией по расовому признаку?

Колхаун посмотрел на фэбээровца.

– Жизнь в коттеджном поселке имеет свои особенности, особенно если этот поселок не подпадает под юрисдикцию города или округа. Ассоциация вынуждена обеспечивать жителям те услуги, которые обычно предоставляют государственные организации, в том числе и по обеспечению безопасности. Агент Геддес, вы хоть немного знакомы с тем, как функционируют ассоциации домовладельцев?

– Я сам живу в охраняемом коттеджном поселке, – признался Геддес.

– Нравится?

– Нигде больше жить не хотел бы.

Колхаун кивнул.

– Значит, вы понимаете, о чем я говорю. – Председатель сниходительно улыбнулся Барри. – Я первым готов признать, что такой образ жизни подходит не всем. Кое-кто болезненно реагирует на наши строгие требования. Что поделаешь, ассоциация обязана поддерживать высокий уровень ради блага всего поселка. Однако делать из этого вывод, будто мы занимаемся похищением людей или еще какой-то противозаконной деятельностью, просто смешно.

Барри хотелось сказать еще многое, но Геддес уже закрыл блокнот, жестом велел Барри замолчать, поблагодарил Колхауна и двинулся к двери.

Когда они выходили, свет в зале погас. Обернувшись, Барри увидел, что Колхаун снова сидит за столом точно в той же позе, что и раньше.

Дрожь пробирала от этого зрелища.

– Ну что? – спросил Барри, как только за ними закрылась дверь.

Он не мог не спросить, хотя уже догадывался, каким будет ответ.

– Я буду рекомендовать следствию, – сказал Геддес, – сосредоточить усилия на поиске преступника или преступной группы лиц со стороны. Возможно, это люди, у которых есть причины желать зла вашим друзьям. По моему мнению, мистер Колхаун никоим образом не замешан в их исчезновении – если исчезновение в самом деле имело место, – и я не склонен думать, что ассоциация домовладельцев вашего поселка совершала или принимала участие в совершении каких-либо преступлений.

– Они…

Агент жестом остановил его.

– Я понимаю вашу неприязнь к ассоциации, но, по-моему, она мешает вам трезво смотреть на вещи. Предположение о причастности этой организации к исчезновению ваших друзей логически ничем не обосновано и не подтверждается никакими уликами. Разумеется, это не значит, что мы не будем искать ваших друзей. Конечно, будем! Большинство наших расследований связано с поиском пропавших людей, и такие дела очень редко остаются нераскрытыми. А наше отделение в этом плане бьет все рекорды. Мистер Уэлч, мы свое дело знаем. И делаем его как надо. Мы будем вам сообщать о ходе расследования, но, если откровенно, скажу вам сразу: обвинения ваши не по адресу.

«Нигде больше жить не хотел бы».

Барри внимательно посмотрел на агента, кивнул и пошел к машине, сказав:

– Я понимаю.

На этом все и закончилось.

По крайней мере, на первый взгляд. Не было никаких известий о пропавших друзьях, зато не приходили и новые извещения о штрафах. Никто не вторгался в сад и не врывался в дом. Прошла еще неделя и следующая – ничего. Все стало как в первый месяц после переезда. Морин оказалось нетрудно притвориться, будто ничего не случилось. Она помогла Барри покрасить дом в коричневый цвет с травянисто-зеленой обводкой окон и дверей. Потом они съездили в город и забрали вещи из офиса – каким-то чудом там все было на своих местах. Морин удалось набрать еще несколько клиентов через свой бухгалтерский сайт.

А еще она была беременна.

Уверенность пришла не сразу. Месячные у нее часто запаздывали на день или два, а однажды задержались на целую неделю. Но когда миновали две недели без малейших признаков приближающейся менструации – ни отеков, ни повышенной жирности кожи, ни ПМС, – Морин поняла, что и в самом деле ждет ребенка.

Она и раньше догадывалась, что на этот раз все по-настоящему, только Барри говорить не хотела – боялась сглазить.

К тому же она не представляла, как он воспримет известие. Даже без всех этих безумных событий – кто знает, готов ли он стать отцом. Да и хочет ли, сколько бы ни уверял в обратном.

На четырнадцатый день она ему сказала – вечером, в постели.

– У меня есть для тебя новость.

– Хорошая или плохая?

– Теперь и не знаю… – Морин посмотрела ему в глаза. – Я беременна.

– Точно?

– Задержка две недели.

– Это же замечательно!

Барри стиснул ее в объятиях. Только сейчас она поняла, как боялась его реакции. Ее затопила глубокая радость. Они проговорили полночи, а потом любили друг друга.

В Корбане был всего один врач, терапевт. Барри и Морин не доверили бы ему здоровье будущего малыша, даже не будь вражды между городом и Бонита-Вистой. Поэтому наутро Морин занялась поисками в Интернете и нашла в Сидар-Сити акушера-гинеколога, пользующегося хорошей репутацией. Далековато, конечно, но для ребенка не жаль никаких усилий. Они записались на прием и два дня спустя приехали к доктору Хольму.

Все прошло хорошо. Строго говоря, Морин была в группе риска из-за возраста, но врач сказал, что здоровье у нее прекрасное, она правильно питается и принимала все нужные витамины даже до зачатия. Единственное, что его беспокоит, – Морин не привита от краснухи. Краснуха во время беременности приводит к серьезным нарушениям развития у ребенка, поэтому он рекомендует по возможности не находиться в толпе, не летать самолетами, не посещать кинотеатры и парки аттракционов, а также не общаться с людьми, недавно приехавшими из-за границы, – они могут быть носителями вируса.

Морин обзвонила всех своих калифорнийских подруг, а затем потащила Барри в гости к Лиз.

Та выглядела усталой и постаревшей, хотя в прошлый раз, когда Морин приходила к ней с Данной и Лупе, казалась вполне бодрой. Жизнь словно утекала из нее. Барри обнимал Морин за талию, держа ладонь на ее животе, и она, приняв веселый вид, рассказала великую новость. Морин надеялась, что Лиз обрадуется за нее, однако выражение лица старшей подруги не изменилось – на нем как будто навечно застыла мрачная гримаса.

– И что делать будете? – отрывисто спросила она.

Морин озадаченно сдвинула брови.

– В каком смысле?

– Супружеским парам в Бонита-Висте запрещено иметь детей.

– Неправда! У Уильямсов есть дети. И на теннисном корте я видела подростков.

– Запрет на детей приняли недавно. У кого раньше были дети, тут уж ничего не поделаешь, а тем, кто поселился в поселке за последние три года, запрещено рожать и брать приемных детей.

– Не видел такого правила. – Барри теснее прижал к себе жену.

Морин тоже не видела, но ведь они так и не разгадали тайну изменяющегося устава, и досконально изучить весь огромный том тоже не успели. Не приходилось сомневаться, что Лиз говорит правду.

– Года два назад жил здесь один человек, – сообщила Лиз монотонным голосом. – Дент Ролсхейм. У него было двое детей от первой жены, которые при разводе остались с ней, в Финиксе. Он приехал сюда с новой женой, но старался отсудить детей, все деньги вбухал в процесс. Наконец суд постановил, что они будут заботиться о детях по очереди – мать забирает их на весь учебный год, а Дент – на каникулы и разные праздники. Он привез детей сюда, и на следующий же день они исчезли. Все исчезли – Дент, дети, вторая жена… Больше о них никто не слышал.

У Морин испуганно сжалось сердце.

– Что, если ассоциация устроит нечто подобное, когда у нас родится маленький?

Барри стиснул зубы.

– Не волнуйся, мы им не позволим!

– Им? – Лиз выгнула бровь. – Нам!

И захлопнула дверь прямо им в лицо.

Устав Ассоциации домовладельцев коттеджного поселка Бонита-Виста.

Статья VI. Права и обязанности домовладельцев.

Раздел 3, параграф D:

Запрещается проживание детей на территории поселка, а также любого из входящих в него участков. Исключения возможны только в случае, если лица младше восемнадцати лет проживали в поселке вместе со своими родственниками до принятия данного ограничения. В случае, если супружеская пара отказывается принять меры по прекращению нежелательной беременности или не одобренного правлением усыновления, правление вправе отменить усыновление или прервать беременность любым способом по своему усмотрению.

Ночью их разбудил телефонный звонок. Барри сердито схватил трубку в уверенности, что их снова донимает ассоциация.

И услышал в трубке голос Брайана, мужа своей сестры. Тот сообщил, что Шери попала в аварию, сейчас она в реанимации. Сестра Барри с мужем жили в Филадельфии, оба работали в ночную смену в почтовом сортировочном центре. Не больше часа назад Шери вышла купить сэндвичей в круглосуточном кафе, и на переходе ее сбила машина. Водитель не остановился, даже не притормозил. Кассир из кафе увидел происшествие через окно и позвонил в службу спасения, только поэтому Шери осталась жива. Врачи говорят, что состояние критическое и прогноз неблагоприятный.

– Приезжай скорее, – попросил Брайан сквозь слезы. – Ты ей очень нужен.

– Еду!

Барри нажал кнопку отбоя и, все еще оглушенный, повернулся к Морин.

– Шери сбила машина. Брайан говорит, она в плохом состоянии. Возможно, поврежден мозг. И может быть, понадобится пересадка почки, а я – единственный в семье с той же группой крови. Врачи хотят, чтобы я приехал, сдал анализы.

Только когда он пересказал все это вслух, до него дошел весь ужас случившегося. Воздух застрял в горле, глаза защипало. Только не плакать… Если начнешь, то уже не остановиться.

Барри провел рукой по глазам.

– Собери вещи на неделю, на всякий случай. Не знаю, сколько мы там пробудем. Поедем для начала в Солт-Лейк-Сити, посмотрим, есть ли билеты. В крайнем случае, полетим на резервных местах.

Морин покачала головой.

– Помнишь, что сказал доктор? Мне нельзя лететь самолетом, у меня нет прививки от краснухи. Мало ли что, а я не могу рисковать ребенком.

Барри заторможенно кивнул. Смысл слов доходил до него с какой-то задержкой, как будто преодолевая огромное расстояние.

В голове настойчиво свербила мысль, что аварию подстроила ассоциация, специально чтобы разлучить его с Морин, хоть он и знал, что это невозможно.

Или?..

– Останешься здесь?

– Да, но ты не беспокойся, поезжай скорее. Ты нужен Шери.

– А как же…

– Ничего со мной не случится.

– Из дома не выходи, – предупредил Барри. – Даже во двор. Запри все двери и никому не открывай, пока я не вернусь. В уборной накидывай на себя полотенце, а то вдруг они уже установили новые видеокамеры. На ночь надевай пижаму. Когда переодеваешься и принимаешь душ, выключай свет и слишком долго не копайся, бывает ведь и инфракрасная съемка.

– Я думала, после того как ты нашел видеокамеру, они бросили слежку?

– Может, да, а может, и нет. – Он тяжело вздохнул. – Давай поедем на машине? Тогда можно вместе.

– В Филадельфию? – мягко спросила Морин. – А если Шери не дождется? Прости, но тебе и вправду надо спешить.

– Ты права, – глухо произнес Барри. – Слушай, может, поедешь со мной до Солт-Лейк-Сити? Там поживешь в гостинице до моего возвращения… Все лучше, чем сидеть здесь одной.

– Все у меня будет нормально.

– Кто знает. Ты сама говорила…

– Все будет хорошо. – Морин поцеловала его. – Иди, собирайся.

Он позвонил ей из аэропорта, потом из больницы. Состояние сестры улучшилось. Врачи утверждали, что она выкарабкается и пересадка почки не понадобится, хотя они еще не могли сказать с уверенностью, поврежден ли мозг.

День для Морин тянулся бесконечно долго. Она заново рассчитала налог для клиента из Калифорнии, владельца магазина подержанных пластинок, – у него реальный доход оказался выше предварительной оценки, – и больше по работе делать было нечего. Морин слушала музыку, перечитывала старый роман Филипа Рота, ждала звонка от Барри.

Он позвонил только вечером. Состояние Шери оставалось без изменений.

Они проговорили почти час, потом Морин велела ему ложиться спать. На восточном побережье было уже десять часов, а Барри необходим отдых.

Он повесил трубку, пообещав снова позвонить утром, после того как съездит в больницу.

Морин решила тоже лечь спать, проверив все замки и подперев стулом ручку входной двери. Хоть она и уверяла Барри, что все хорошо, на душе было неспокойно. Морин уже жалела, что отказалась ехать в Солт-Лейк-Сити. Почему не поехала? Что заставило ее сделать такую глупость?

Заставило?..

Ну вот, теперь и она туда же, совсем как Барри.

Из них двоих именно мужу требовался постоянный звуковой фон, и он всегда засыпал при включенном телевизоре. А Морин спокойно ложилась спать в тишине. Но сегодня ей было приятно, что в комнате звучат чьи-то голоса и светится экран. Она так и уснула под консервированный смех какой-то несмешной комической телепередачи.

В полночь ее разбудил шум. Телевизор давно отключился по таймеру, но с верхнего этажа доносились постукивание, скрип и упорное назойливое дребезжание. Притвориться бы, что ничего не слышишь, спрятать голову под одеяло и снова заснуть. Однако она не могла себя обманывать. Теперь она отвечает за двоих, ее обязанность – защищать дом и ребенка.

Морин дотянулась до настольной лампы и щелкнула выключателем.

В дверях стоял человек с проволочной вешалкой для одежды в руках.

От дикого крика заболело сорванное горло. Морин не хватало воздуха, и все равно она продолжала кричать.

Человек в три шага оказался рядом с кроватью.

Он улыбался.

Морин, не переставая кричать, сбросила одеяло и отползла к дальнему краю матраса. Она хотела кинуться к окну и выскочить, но не успела слезть с кровати, как ее щиколотку ухватила сильная рука. Морин отчаянно брыкалась. Резким рывком ее перевернули на спину.

Человек в деловом костюме был незнакомый, и от этой безличности происходящее делалось еще страшнее. Морин знала, зачем он здесь и кто его прислал. Знала и кто на нее донес.

Лиз.

Морин рванулась сесть, расцарапать ему лицо и вырвать глаза, а он ударил ее в живот. Пока Морин, обхватив себя руками, хватала ртом воздух, нападавший разогнул вешалку.

– Статья шестая, – произнес он. – Раздел третий, параграф D.

– Не-е-е-е-ет! – провыла Морин.

Он с ухмылкой раздвинул ей ноги.

И тут у него на груди расцвело алое пятно.

Он распрямился, выпучив глаза, и попытался схватиться за спину. В горле у него что-то мерзко булькнуло. Он уронил вешалку и, тоненько завизжав, качнулся вбок.

И тогда стало видно, что у него за спиной стоит Лиз. Она вытащила из спины незнакомца нож и воткнула его снова, немного выше. В этот раз на рубашке не появилось кровавое пятно, зато сзади брызги полетели во все стороны – на руки Лиз, на ковер и туалетный столик. Человек повалился на постель рядом с Морин, дергаясь в конвульсиях. Морин скатилась с кровати, а когда оглянулась, он уже лежал неподвижно.

Лиз стояла, опустив руки, вся в крови.

– Прости меня, – сказала она и заплакала. – Прости, я так виновата…

Морин, поднявшись с пола, крепко обняла подругу.

– Я слабачка. Поддалась им, ничего не смогла сделать, – рыдала Лиз. – Лишь бы они перестали.

Морин посмотрела на труп, лежащий на кровати. Нож Лиз торчал в обтянутой пиджаком спине.

– Я им не говорила, – всхлипнула Лиз, размазывая кровь по лицу. – Честное слово! Я знала, что они знают, но рассказала им не я.

У Морин словно камень упал с души.

– Я верю.

– Все равно я должна была им помешать… Я знала, что они кого-нибудь к тебе пошлют. Спряталась возле дома, а когда он явился, пошла за ним.