Эта девушка Гувер Колин
– О господи! – восклицаю я, заметив кровь на ее рубашке, и тут же чувствую себя виноватым. – Прости! Я бы не стал смеяться, если бы видел, что ты сильно ударилась! – Я помогаю ей встать и пытаюсь оценить масштабы катастрофы. – Слушай, рану надо пластырем заклеить…
– Нереально, – качает головой она, оглядываясь на дом. – Какой пластырь… Там сейчас ничего не найдешь.
Я оглядываюсь на наш дом (у меня-то в аптечке полно всяких пластырей), однако предлагать помощь не тороплюсь: и так уже опаздываю на работу.
Глядя на наши окна, я отчаянно пытаюсь принять решение, но тут все мои органы чувств вдруг наполняются ощущениями. Легкий запах ванили, обволакивающий меня… звук ее голоса, ее акцент… ее близость пробуждают во мне нечто, что слишком долго находилось в забытьи. Черт побери! Я влип!
Работа подождет.
– Тогда придется зайти к нам. У нас в кухне есть пластыри, – решительно говорю я, снимаю куртку, накидываю ей на плечи и, поддерживая под локоть, перевожу через дорогу.
Я ничуть не сомневаюсь, что она и сама прекрасно дойдет, но отпускать ее почему-то мне не хочется. Мне нравится помогать ей. Нравится, как она ко мне прижимается. Это все как-то очень… правильно.
Мы заходим к нам, я веду ее в гостиную, а сам выхожу в кухню, достаю из шкафчика аптечку и нахожу пластырь. Оглядываюсь. Она смотрит на висящие на стене фотографии. Фотографии моих родителей.
«Пожалуйста, не спрашивай меня о них… Пожалуйста!»
Сейчас мне совершенно не хочется об этом говорить, поэтому я спешу отвлечь ее внимание от фото:
– Сначала надо промыть, потом уже пластырь клеить.
Я закатываю рукава, поворачиваюсь к раковине и смачиваю под краном салфетку. Ловлю себя на том, что стоило бы поторопиться, но делаю все неспешно. Мне просто хочется растянуть процедуру, чтобы подольше побыть с ней рядом. Я даже не заметил, в какой момент желание узнать ее поближе превратилось в необходимость. Когда я поворачиваюсь к ней, она быстро отводит глаза. Я не совсем понял, почему она так смутилась, но выглядит до ужаса мило.
– Все нормально, – говорит она, протягивая руку за салфеткой, – я сама.
Отдав ей салфетку, я беру в руки пластырь и на удивление долго вожусь с упаковкой. Все это время мы не произносим ни слова. Почему-то в ее присутствии этот дом кажется особенно пустым и тихим – аж мурашки по коже. Когда я один, тишина как-то незаметна, а вот сейчас, когда мы оба неловко молчим, тишина становится неприятно навязчивой. Надо срочно что-то сказать, чтобы заполнить пустоту, думаю я, и выдаю:
– И что же ты делала на улице в одной пижаме в семь утра? Вы что, еще не все вещи разгрузили?
Она отрицательно качает головой, бросает салфетку в мусорное ведро и коротко бросает:
– Кофе.
– Вот как? Значит, ты не жаворонок?
Я втайне надеялся, что именно в этом причина ее плохого настроения. Вот и славно, значит, это от недостатка кофеина, а не оттого, что я ей не интересен. Я подхожу к ней ближе, чтобы наклеить пластырь на ее плечо, и незаметно делаю глубокий вдох. Странно, но каждое прикосновение к ней вызывает во мне бурю эмоций. Наклеив пластырь, я аккуратно разглаживаю его, слегка надавливая на края кончиками пальцев. У нее по коже бегут мурашки, и она обхватывает себя за плечи, словно пытается согреться.
Мурашки, значит… Что ж, неплохо для начала!
– Ну вот, – говорю я, еще раз проглаживая пластырь, хотя это совершенно не требуется, – как новенькая!
– Спасибо, – откашлявшись, благодарит она и встает. – На самом деле я жаворонок, но только после чашки кофе.
Кофе! Ей нужен кофе! У меня есть кофе!
Быстро подхожу к стойке, где в кофеварке еще плещутся остатки теплого утреннего кофе, достаю из буфета чашку, наливаю и ставлю перед ней на стойку.
– Сливки-сахар?
– Нет, спасибо, – с улыбкой качает головой она.
Прислонившись к стойке, я наблюдаю, как она подносит чашку к губам, осторожно дует на кофе, а потом делает глоток, не сводя с меня взгляда.
Впервые в жизни я готов отдать все, лишь бы поменяться местами с этой чашкой!
Ну почему мне нужно идти на работу?! Да я мог бы целый день стоять и смотреть, как она пьет кофе! Она, наверное, не понимает, с чего вдруг я так на нее уставился. Выпрямившись, я бросаю быстрый взгляд на часы:
– Мне пора идти. Брат в машине ждет. Надо ехать на работу. Давай я тебя домой провожу, а кофе можешь прихватить с собой.
Она смотрит на чашку и читает надпись. Я даже не заметил, что дал ей чашку отца. Пробегает пальцами по буквам и улыбается:
– Да я и сама дойду. По-моему, я уже вполне способна сохранять вертикальное положение.
Она проходит через гостиную, открывает дверь, и тут я замечаю, что моя куртка висит на спинке дивана.
– Лейкен, подожди! – окликаю ее я. – Надень, там холодно!
Она пытается отказаться, но я упрямо качаю головой и настаиваю на своем. Ведь тогда ей придется вернуть мне куртку, а я на это как раз и рассчитываю. Она улыбается, накидывает куртку на плечи и выходит на улицу.
Уже дойдя до машины, я оборачиваюсь и смотрю ей вслед. Мне нравится, как она выглядит в моей куртке поверх пижамы. Кто бы мог подумать, что пижама и тапочки с Дартом Вейдером могут смотреться так сексуально?!
– Лейкен! – кричу я, и она оборачивается на пороге своего дома. – Да пребудет с тобой великая сила! – смеюсь я и запрыгиваю в машину, прежде чем она успевает что-то ответить.
– Ты чего так долго? Я з-з-з-замерз! – возмущается Колдер.
– Прости, дружок. Лейкен ударилась, – объясняю я и выезжаю из двора.
– А что случилось? – спрашивает он.
– Решила прогуляться по обледенелому бетону в тапочках с Дартом Вейдером. Упала и поранилась.
– У нее тапочки с Дартом Вейдером?! – восторженно хихикает Колдер.
– Прикинь! – подмигиваю ему я.
Глава 3
Медовый месяц
– Приятно слышать, – улыбается она, лежа рядом со мной на кровати. – Значит, я показалась тебе симпатичной, да?
– Вовсе нет. Ты показалась мне настоящей красавицей! – Я убираю волосы с ее лица, а она наклоняется и целует меня в ладонь. – А ты что обо мне подумала?
– Если честно, я пыталась о тебе вообще не думать, – улыбается она. – Меня к тебе тянуло, но все происходило так быстро… Мы только приехали в Мичиган, и тут – раз! – и появляешься ты! Нас вновь и вновь сводила судьба… Каждую минуту, проведенную рядом с тобой, я понимала, что втрескалась по самые уши…
– Втрескалась? – смеюсь я.
– Я и правда в тебя втрескалась, Уилл, – усмехается она. – Особенно после того, как ты налепил мне пластырь. А еще больше после того, как мы съездили в магазин за продуктами.
– Ну, после той поездки мы оба окончательно втрескались…
Влюбленность
Пытаюсь спланировать занятия на следующую неделю, но толком не могу сосредоточиться. Я все стараюсь понять, что же в ней такого. Почему все мои мысли заняты только ею? После утренней истории с пластырем я на работе думал только о ней. Хоть бы она сделала или сказала какую-нибудь глупость – тогда я, наверное, смог бы сбросить с себя этот груз… Странное дело!
Никогда в жизни мысли о другом человеке не поглощали меня до такой степени. Мне это сейчас совершенно некстати, но ничто другое, как ни прискорбно, меня не интересует.
В дом с хохотом врывается Колдер, скидывает ботинки и, мотая головой, скачет по гостиной.
– Эта девчонка в тапках с Дартом Вейдером спросила меня, как доехать до магазина. Типа она не знает, где это! Вот дурочка! – заявляет он, подходит к холодильнику и открывает дверцу.
– Она еще там?
Я вскакиваю, бегу к двери и вижу на улице ее джип. Быстро натянув ботинки, я выбегаю из дома, чтобы успеть догнать ее, и с облегчением замечаю, что она возится с навигатором: это даст мне время.
А вдруг она согласится, чтобы я поехал с ней в магазин?
Ну конечно не согласится. Это уже чересчур.
– Плохая идея, – говорю я, подходя к машине и заглядывая в окно.
– Что «плохая идея»? – едва заметно улыбаясь, смотрит на меня она и начинает устанавливать навигатор в держатель.
Черт! И правда, а что – «плохая идея»? Как-то непродуманно я начал!
– У нас тут рядом дорогу ремонтируют, – выпаливаю я первое, что приходит в голову, – тебя эта штука сейчас заведет не туда, куда надо.
Только она собирается что-то ответить, как рядом останавливается машина и какая-то женщина обращается к Лейкен через окно. Наверное, ее мама: они очень похожи, да и акцент одинаковый.
Воспользовавшись тем, что Лейкен отвлеклась, я продолжаю ее разглядывать. Темно-каштановые волосы, но светлее, чем у мамы. Лак на ногтях облезает, как будто она его ковыряет, и от этого она мне почему-то нравится еще больше. Воэн никогда из дома не выходила, не приведя прическу и ногти в идеальное состояние.
Из другой машины выскакивает Кел и приглашает Колдера, который как-то незаметно нарисовался рядом со мной, зайти к ним. Колдер спрашивает у меня, можно ли ему пойти в гости, и я, собравшись с духом, кладу руку на дверь машины Лейкен, совершенно не заботясь о последствиях. Да и черт с ними!
– Конечно, Колдер! Я съезжу с Лейкен в магазин и скоро вернусь, – отвечаю я брату и, плохо соображая, что творю, сажусь к ней в машину.
Она награждает меня выразительным взглядом, но, кажется, ситуация ее скорее забавляет, чем раздражает. Еще один хороший знак!
– Я не очень хорошо умею объяснять дорогу на словах. Ты не против, если я с тобой проедусь?
– Ну, видимо, не против, – смеется она, заметив, что я уже пристегнулся, и включает передачу.
Ближайший продуктовый магазин всего в двух кварталах отсюда. Маловато, думаю я и решаю повезти ее в объезд – так я успею узнать ее поближе.
– Значит, твоего младшего брата зовут Колдер, да? – спрашивает она, сворачивая с нашей улицы.
Как мило, чуть врастяжку, она произносит его имя: «Ко-о-о-олдер».
– Да, он у меня единственный и неповторимый. Мои родители несколько лет пытались завести второго ребенка, поэтому, когда Колдер наконец появился на свет, имена вроде Уилл давно вышли из моды.
– А мне нравится твое имя. – Лейкен улыбается и слегка краснеет, но тут же отворачивается и сосредоточенно смотрит на дорогу.
Она смущается? Смех, да и только! А это что – комплимент? Неужели она со мной кокетничает?! О господи, надеюсь, что это так!
Я делаю ей знак свернуть налево. Она включает поворотник и быстро проводит рукой по своим роскошным волосам – от корней до самых кончиков. Я смотрю на нее едва ли не с открытым ртом. Когда она снова кладет обе руки на руль, я откидываю волосы с ее плеча и чуть сдвигаю рубашку.
Мне хочется, чтобы она думала, будто я просто решил проверить, на месте ли пластырь, а на самом деле меня распирает от желания потрогать ее волосы. Мое прикосновение заставляет Лейкен вздрогнуть. Кажется, она немного нервничает в моем присутствии – надеюсь, в хорошем смысле.
– Тебе скоро надо пластырь сменить. – Я поправляю и слегка разглаживаю на ее плече рубашку.
– Напомни, чтобы я не забыла купить, – просит она, поудобнее перехватывая руль и не сводя взгляда с дороги.
Наверняка она не привыкла ездить в снегопад – надо было предложить самому сесть за руль!
Какое-то время мы молчим. Я задумчиво смотрю на нее и совершенно теряю счет времени. Интересно, сколько ей лет? Выглядит не старше меня. Надеюсь, что на самом деле не старше! Девчонки иногда не любят встречаться с парнями младше их самих. Надо и правда разузнать о ней побольше!
– Итак, Лейкен, – светским тоном произношу я, кладу руку на подголовник ее сиденья и оборачиваюсь, бросая демонстративный взгляд на заваленное коробками заднее сиденье джипа, – расскажи что-нибудь о себе!
– Ммм, нет. Это как-то банально, – иронически приподнимает она бровь и вновь сосредоточивается на дороге.
Ее неожиданная реакция меня смешит. А ей палец в рот не клади! Это мне нравится, но так я никогда не получу ответов на свои вопросы.
– Ладно, – говорю я, взглянув на магнитолу, и нажимаю кнопку «Извлечь диск». – Тогда я сам все узнаю! Знаешь, можно многое сказать о человеке по тому, какую музыку он слушает.
Затаив дыхание, я вытаскиваю диск из магнитолы и готовлюсь к худшему. Только не «Никелбэк», пожалуйста! Тогда придется выпрыгнуть из машины на полном ходу. На диске фломастером написано: «Всякая фигня Лейкен».
– В каком смысле «всякая фигня Лейкен»? Описательном или притяжательном? – смеюсь я.
– Просто я не люблю, когда Кел берет без спросу всякую фигню, которая принадлежит мне, – понятно? – отвечает она, выхватывает у меня диск и вставляет его в магнитолу.
И тут случается чудо… Из колонок раздаются самые прекрасные звуки на свете. И дело не в том, что песня отличная, – у «Братьев Эйвитт» других, в общем-то, и нет, – просто я понимаю, что у нас есть много общего! Мы похожи! Я сижу в ее машине, а она ставит диск с группой, которую я постоянно слушаю больше двух лет!
Ну как такое может быть?
Лейкен наклоняется и убавляет звук, но я хватаю ее за руку:
– Не надо. Я знаю эту группу!
– Да ты что?! – лукаво смотрит на меня она, как будто не верит ни единому моему слову. – И как же она называется?
– «Братья Эйвитт», – отвечаю я.
Лейкен удивленно приподнимает бровь и с любопытством смотрит на меня, пока я произношу название песни. Она любит эту группу так же сильно, как и я, и где-то в глубине живота я начинаю ощущать легкий трепет, которого не чувствовал несколько лет…
Трепет крыльев миллионов бабочек… Господи, я влюбился!
Она опускает взгляд на мою руку, которую я так и не убрал с ее ладони.
Отдернув руку, я делаю вид, что отряхиваю брюки, надеясь, что не доставил ей неприятных ощущений. Кажется, она снова покраснела. Хороший знак! И правда хороший знак!
Остаток пути до продуктового магазина она рассказывает мне о своей семье. В основном говорит о недавней смерти отца и о подарке, который он сделал ей на день рождения. Рассказывает об отце, обо всем, через что пришлось пройти их семье в этом году. Теперь понятно, почему иногда у нее на лице появляется отсутствующее выражение. Я чувствую в ней родственную душу: в каком-то смысле она может понять мои переживания в последние несколько лет. Но рассказать ей о родителях прямо сейчас я почему-то не в силах.
Ее история близится к завершению, я это чувствую, поэтому наконец-то показываю ей настоящую дорогу к магазину, надеясь съехать с темы родителей, до того как настанет моя очередь рассказывать о себе. Мы въезжаем на парковку. Я ощущаю одновременно и облегчение, и тревогу. Облегчение оттого, что мне не надо объяснять ей про нас с Колдером, и тревогу, потому что рано или поздно все равно придется это сделать. Просто мне не хочется спугнуть ее вот так, сразу.
– Ничего себе! – восклицает она. – А это ближайший магазин?! Мы до него ехали двадцать минут!
– Ну, вообще-то, нет, – подмигиваю я ей, распахивая дверь, и выхожу из машины, жутко довольный собой.
Я так давно не общался с девушками, что мог и потерять навык. Думаю, она понимает, что я с ней флиртую. По-моему, я ей нравлюсь, но она явно девушка скромная, не то что я, поэтому полной уверенности у меня нет. Я не люблю играть в такие игры, поэтому решаю рискнуть: хватаю ее за руку и с криком «Побежали!» тащу за собой к входу. И дело не только в том, что на улице дождь, – я нашел еще один повод снова подержать ее за руку.
Мы забегаем в магазин, она промокла до нитки, но радостно смеется. Я впервые слышу ее смех, и он мне нравится!
У нее к щеке прилипла прядка мокрых волос, я протягиваю руку, чтобы убрать ее. Как только мои пальцы прикасаются к ее коже, она поднимает взгляд и перестает смеяться.
Черт возьми, что за глаза! Я не могу отвести от нее взгляд! Она такая красивая! Чертовски красивая!
Лейкен отворачивается и откашливается. Я ощущаю ее настороженность, смущение. Она протягивает мне список покупок и берет тележку.
– А у вас тут в сентябре всегда идет снег? – спрашивает она.
Между нами только что произошло нечто серьезное, немного неловкое… а она задает мне вопросы о погоде?!
– Нет, это на несколько дней, ну, может, на неделю, – со смехом отвечаю я. – Обычно снег выпадает не раньше конца октября. Просто вам так повезло.
– Повезло?!
– Ну да, редкий в наших краях холодный фронт. Вовремя приехали.
– А я думала, здешние снег ненавидят. Здесь же большую часть года снег идет – разве нет?
Официально заявляю, что я обожаю южные диалекты! «Здешние»! Не могу сдержать смех!
– Ты чего? – хмурится она.
– Ничего-ничего, – с улыбкой качаю головой я. – Просто я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь в реальной жизни называл местных «здешними». Так мило, по-южному!
– Ах прости! – смеется в ответ она. – Теперь я буду делать, как вы, янки, и тратить время на то, чтобы сказать «все местные жители»!
– О нет, только не это! – Я слегка толкаю ее плечом. – Мне ужасно нравится твой акцент. Он великолепен!
Она снова краснеет, но взгляда не отводит. Я делаю вид, что читаю список продуктов, но не могу не заметить, что она внимательно разглядывает меня. Очень внимательно. Как будто пытается понять, что я за птица, или что-то вроде того.
Наконец она отворачивается, и я веду ее в нужный отдел.
– «Веселые колечки»? – спрашиваю я, глядя, как она берет три огромные коробки кукурузных хлопьев. – Любимый завтрак Кела?
– Вообще-то, мой, – подмигивает мне она.
– Я больше люблю «Рисовые хрустики», – сообщаю я, забирая у нее коробки и бросая их в тележку.
– «Рисовые хрустики» – скукотища.
– Да ладно! Из «Рисовых хрустиков» можно делать батончики. А из твоих колечек что?
– В «Веселых колечках» попадаются звездочки из пастилы! На каждую звездочку можно загадывать желание.
– А, ну тогда ясно! Что будешь загадывать? У тебя ж три коробки – это знаешь сколько желаний!
Она опирается руками на тележку и практически ложится на нее. На лице снова появляется отсутствующее выражение.
– Я бы загадала вернуться домой в Техас, – тихо произносит она.
В ее голосе звучит такая печаль, что мне хочется обнять ее. Не знаю, что ей так не нравится в Мичигане. Просто я ощущаю какую-то настоятельную потребность утешить ее.
– А по чему ты больше всего скучаешь в Техасе?
– По всему. Там нет снега, нет бетона, нет людей, нет… нет ничего незнакомого.
– И есть молодой человек? – к собственному удивлению, спрашиваю я, не подумав.
Такое ощущение, что рядом с ней я перестаю контролировать свои слова и мысли. Она растерянно смотрит на меня, как будто сомневаясь, что правильно поняла мой вопрос, а потом вдруг улыбается, и напряжение, отражавшееся на ее лице несколько секунд назад, мгновенно исчезает:
– Нет у меня молодого человека.
Я радостно улыбаюсь. Вот это отлично!
Домой я решаю отвезти ее короткой дорогой. Мог бы, конечно, снова поводить ее кругами и провести с ней побольше времени, но решаю, что ей все-таки нужно понять, как добраться до продуктового магазина, на случай если я не смогу поехать с ней в следующий раз. Мы паркуемся возле ее дома, я выхожу из джипа и открываю багажник. Наблюдая, как она собирает пакеты, я, к своему удивлению, обнаруживаю, что крайне огорчен предстоящим расставанием. Не хочется даже думать о том, что вот-вот придется возвращаться домой. Хочется побыть с ней подольше.
Она обходит джип, улыбается и вдруг прижимает руку к сердцу:
– О сэр! Я никогда бы не нашла этот магазин без вашей помощи! Благодарю за ваше радушие, добрый человек!
О господи!
Боже ты мой!
Такой яркий пример южного красноречия мне еще не доводилось слышать! А какая улыбка! А этот выразительный смех! Все, что она делает, пронзает мне сердце. Я едва сдерживаюсь, чтобы не взять ее за подбородок и не поцеловать прямо здесь, сейчас! Смотрю на нее, слушаю ее смех… Господи, да мне никогда в жизни так сильно не хотелось поцеловать девушку!
– В чем дело? – взволнованно спрашивает она, видимо заметив на моем лице признаки разгорающегося внутреннего конфликта.
«Остановись, Уилл!» – едва слышно раздается голос моего разума, но я не обращаю на него внимания, делаю шаг вперед и ласково беру ее за подбородок. Она смотрит мне прямо в глаза, мой смелый ход встречает легким вздохом, но отойти не пытается. Ощущаю пальцами ее нежную кожу. Готов поспорить, губы у нее еще нежнее!
Я смотрю на ее лицо, наслаждаясь его незатейливой красотой. Она не смущена. Мне даже кажется, что она надеется на продолжение…
«Не смей целовать ее! Не смей! Уилл, ты все испортишь!»
Я пытаюсь заглушить назойливый голос, но он все-таки побеждает. Еще слишком рано. К тому же среди бела дня. Господи, да ее мама дома! О чем я вообще думаю?!
Скользнув пальцами по ее шее, я целую ее в лоб, а потом неохотно убираю руку и делаю шаг назад, напоминая себе, что неплохо бы между делом еще и дышать. Рядом с ней у меня перехватывает дыхание, но это приятное ощущение.
– Ты такая милая, – говорю я, чтобы разрядить атмосферу, а потом подхватываю несколько пакетов из багажника и быстро иду к ее дому, пока она не пришла в себя и не двинула мне ниже пояса. Господи, да я ее только что в лоб поцеловал! Мы же знакомы всего два дня!
Поставив пакеты перед дверью, я собираюсь вернуться к джипу, но тут из дома выходит ее мама.
Хорошо, что я сдержал свой порыв, а то нас бы застукали. Боже, ну что за мысли приходят мне в голову!
Я протягиваю ей руку:
– Вы, наверное, мама Лейкен и Кела. Меня зовут Уилл Купер. Мы живем в доме напротив.
Женщина приветливо улыбается. Она весьма милая и выглядит совсем не устрашающе. Поразительно, до чего они с Лейкен похожи!
– Джулия Коэн, – представляется она. – А ты старший брат Колдера?
– Да, мэм. Между нами разница в двенадцать лет.
Она смотрит на меня оценивающе:
– Значит, тебе… двадцать один?
Не могу утверждать с уверенностью, потому что все произошло очень быстро, но готов поклясться, что она подмигнула стоящей за моей спиной Лейкен, а потом с улыбкой снова повернулась ко мне:
– Что ж, я рада, что у Кела и Лейк так быстро появились новые друзья.
– Я тоже!
Джулия берет пакеты с порога и скрывается в доме.
Лейк… Она называет ее Лейк! Это мне нравится еще больше, чем Лейкен, думаю я, доставая из джипа последние пакеты.
– Лейк, значит? Здорово! – говорю я, передавая ей пакеты и захлопывая багажник. Потом прислоняюсь к джипу, скрещиваю руки на груди и делаю глубокий вдох. Предстоит самое трудное: пригласить ее на свидание.
– Вот что, Лейк… Мы с Колдером в пятницу едем в Детройт. У нас там семейные дела. Вернемся поздно вечером в воскресенье. Поэтому я хотел спросить, какие у тебя планы на завтрашний вечер, до нашего отъезда.
Она улыбается, а потом делает такое лицо, как будто изо всех сил пытается вернуть себе серьезный вид. А жаль, улыбка у нее – аж дух захватывает!
– Ты что, хочешь заставить меня признаться в том, что я здесь совершенно никого не знаю?
Она не сказала «нет». Значит, согласна.
– Отлично! Тогда я за тобой зайду в полвосьмого! – Прежде чем она успевает что-то возразить, я поворачиваюсь и направляюсь в сторону своего дома.
Получается, я не то чтобы пригласил ее на свидание. Скорее, сообщил ей, во сколько оно состоится. Но она не возражала. Это хороший знак. Очень хороший знак!
Глава 4
Медовый месяц
Она приподнимается на локтях и кладет подбородок на руки.
– А ты и правда наслаждаешься процессом, – замечаю я.
– По-моему, я тебе не говорила, – улыбается она, – но, когда ты поцеловал меня в лоб, я подумала, что это лучший поцелуй в моей жизни. По крайней мере, на тот момент! – добавляет она, снова падая на подушку.
Наклонившись к ней, я воспроизвожу «лучший поцелуй в ее жизни», но на этот раз лбом дело не ограничивается: я легонько целую ее до самого кончика носа, а потом слегка отстраняюсь.
– В моей тоже, – признаюсь я, глядя в глаза девушке, рядом с которой буду просыпаться каждое утро всю оставшуюся жизнь. Наверное, прозвучит банально, но, по-моему, я самый счастливый мужчина на свете.
– А теперь я хочу знать все о нашем первом свидании! – заявляет она, кладет руки за голову и ждет очередной порции откровений.
Я откидываюсь на подушку и вспоминаю тот день – день, когда я окончательно влюбился в свою жену.
Первое свидание
В таком чудесном настроении я не был уже больше двух лет. На самом деле все эти два года я ни разу не ходил на свидание. Двойная нагрузка – работа на полную ставку и ребенок – к свиданиям не особенно располагает.
Через полчаса нам с Колдером пора ехать в школу, поэтому я решаюсь немного прибраться, раз вечер мы проведем вместе с Лейк. Еще не решил, стоит ли на первое свидание вести ее в клуб «ДЕВ9ТЬ». Слэм – важная часть моей жизни, и я не знаю, как отреагирую, если она не поймет. Или, еще хуже, если ей вообще не понравится.
Воэн никогда особенно не любила поэзию. В клубе «ДЕВ9ТЬ» ей нравилось, но только не на слэме. Вечер четверга мы никогда не проводили вместе. Тут до меня вдруг доходит, что, с тех пор как мы с Лейк познакомились, я впервые вспомнил о Воэн.
– Колдер, наведи порядок у себя в комнате! Сегодня за тобой присмотрит Майя, – говорю я, завидев в коридоре брата.
– Порядок так и там, – ворчит он, закатывая глаза, но все-таки идет к себе.
С тех пор как он познакомился с Келом, брат все время говорит задом наперед. Как правило, я просто не обращаю на это внимания: слишком заморочно.
Я беру заполненный доверху пакет с мусором из бака в кухне и иду в сторону двери, но в коридоре останавливаюсь и смотрю на фотографию: я, Колдер и папа во дворе перед домом. Сделав шаг вперед, вглядываюсь в фото. Раньше я как-то не обращал внимания, но на заднем плане, прямо над папиным плечом, видно гнома в красном колпачке перед домом напротив. Того самого гнома, который разбился, когда на него упала Лейк.
Гном с ухмылкой смотрит прямо в камеру, как будто позирует.
Обвожу взглядом остальные фотографии на стене, вспоминая, когда они были сделаны. Еще совсем недавно я не мог смотреть на эти фотографии. Ненавидел их за те чувства, которые они во мне пробуждали, за то, что заставляли меня еще сильнее скучать по родителям. Сейчас боль перестала быть такой острой, и они пробуждают во мне только светлые воспоминания.
Глядя на фотографии, я вновь думаю о том, что Лейк понятия не имеет, какая на мне лежит ответственность. Придется вечером ей рассказать. Лучше сделать это сейчас. Если она не примет все как есть, будет хотя бы не слишком поздно. Будет гораздо легче, если она скажет мне «нет» сегодня вечером, чем потом, когда мои чувства к ней станут еще сильнее.
Закрываю крышку мусорного бака и оттаскиваю его на обочину. Приближаясь к выходу из двора, я замечаю, что задняя дверь джипа Лейк открыта. Она лежит на животе на сиденье и что-то ищет. Наконец поиски заканчиваются, и она вылезает из машины с кофейником в руках. На ней пижама, а волосы завязаны в узел на макушке.
– Плохая идея, – говорю я, переходя улицу.
Она вздрагивает от неожиданности, а потом с улыбкой оборачивается, захлопывает дверь джипа и подходит ко мне:
– Ну и что я на этот раз делаю не так?!
– Если выпьешь слишком много кофе в такую рань, то заснешь после обеда и вечером не сможешь пойти на свидание с крутым парнем.
Лейк смеется, но улыбка быстро испаряется. Она бросает взгляд на свою пижаму и быстро приглаживает волосы с выражением легкой паники в глазах. Волнуется по поводу своего внешнего вида, понимаю я.
– Ты прекрасно выглядишь, – спешу успокоить ее я. – Прическа «только-что-из-постели» тебе очень к лицу.
– Знаю, – снова улыбается она, прислоняясь к машине, и оглядывает пижаму. – Именно в этом я и собираюсь пойти сегодня вечером. Ты не против?
Читать бесплатно другие книги:
