Эта девушка Гувер Колин
Я смотрю ей в глаза и вижу, что она улыбается. Она не сердится, но я и правда искренне хочу перед ней извиниться. Тем вечером я повел себя как последний эгоист и потом долго ругал себя за то, что выгнал ее из своего дома, тем более в такой тяжелый момент. Я глажу ее по щекам и укладываю на подушку. Мы меняемся местами. Теперь она лежит на спине, головой на сгибе моего локтя. Другой рукой я глажу ее по лицу: по щекам, подбородку, носу, а потом прижимаю палец к ее губам и шепчу:
– Прости за то, что так повел себя в тот вечер.
Я медленно целую ее. Моя искренность, видимо, производит на нее впечатление: она прижимается ко мне и громко шепчет:
– Прощаю!
– Ты куда собралась? – спрашиваю я, открывая глаза.
Я так устал, что даже не заметил, как заснул. Лейк надела рубашку и уже натягивает джинсы.
– Хочу воздухом подышать. Пойдешь со мной? У них очень симпатичный бассейн. Еще час открыт. Можем посидеть на террасе, выпить кофе.
– Да, давай! – соглашаюсь я, скатываясь с кровати и оглядываясь в поисках одежды.
Мы выходим в пустой двор. В бассейне никого, хотя вода подогревается. Рядом стоят несколько шезлонгов, но Лейк садится за столик на одну из пляжных скамеек – так удобнее сидеть рядом. Держа в руках чашку кофе, она прижимается ко мне и кладет голову на плечо.
– Надеюсь, мальчики там не скучают, – произносит она.
– Да уж не сомневайся! Дедопол их сегодня поведет на спортивное ориентирование!
– Класс! Кел это обожает, – улыбается Лейк, потягивая кофе.
Мы смотрим на лунную дорожку на поверхности воды, прислушиваясь к вечерним звукам. Здесь так тихо и спокойно…
– У нас в Техасе был свой бассейн. Не такой большой, как этот, но тоже красивый! У нас там бывает так жарко, что вода в бассейне становится горячей и без подогрева. Спорим, что в Техасе даже в самый холодный день вода теплее, чем в этом бассейне с подогревом?
– А ты хорошо плаваешь? – спрашиваю я.
– Еще как хорошо! Я в этом бассейне по полгода проводила!
Я целую ее, а сам незаметно забираю у нее из рук чашку, медленно наклоняюсь к ней, потихоньку беру ее под колени. Она так привыкла, что я обнимаюсь с ней на людях, что ничего не подозревает и начинает гладить меня по волосам. Я сажаю ее к себе на колени, а потом встаю и направляюсь к воде. Она отрывается от моих губ, бросает взгляд на бассейн, снова на меня…
– Уилл Купер, только попробуй!
Смеясь, я иду к бассейну, а она пытается вырваться из моих рук. Дойдя до той стороны, где у бассейна самая большая глубина, я останавливаюсь. Лейк изо всех сил цепляется за мою шею и верещит:
– Только вместе с тобой!
– А я по-другому и не планировал, – улыбаюсь я, скидываю ботинки, бросаю ее в воду и прыгаю следом.
Она выныривает и, заливаясь смехом, плывет ко мне:
– Болван! Это же моя единственная одежда!
Я обнимаю ее, и она обвивает ногами мою талию, а руками – шею. Я плыву назад, до тех пор пока не упираюсь спиной в кафельный бортик бассейна. Одной рукой я придерживаюсь за бортик, другой крепко прижимаю Лейк к себе.
– Ну вот, рубашку придется выбросить. Она наверняка испортилась от хлорки, – вздыхает Лейк.
Я глажу ее по спине под рубашкой и прижимаюсь губами к нежной коже прямо за ухом:
– Попробуй только выбросить эту жуткую рубашку, и я с тобой разведусь!
– Ну наконец-то! – заливается смехом она. – Ты все-таки полюбил мою жуткую рубашку!
Я прижимаю ее к себе так крепко, что между нами нет даже воды и мы соприкасаемся лбами.
– Да я всегда любил эту рубашку, Лейк! – заверяю я. – Ведь она была на тебе в тот вечер, когда я наконец признался себе в том, что люблю тебя!
– Это в какой же вечер? – хитро улыбаясь, спрашивает она.
– Не самый удачный. – Положив голову на бортик бассейна, я смотрю в небо.
– Все равно расскажи о нем, – шепчет она, целуя меня в шею.
Я люблю ее
– Колдер, ты уверен, что Джулия разрешила тебе переночевать у них? – спрашиваю я у брата, который переворачивает вверх дном ящик комода в поисках носков, пока Кел складывает в пакет нужные игрушки.
– Уверен! Она сказала, чтобы завтра вечером я не приходил, потому что у них будет семейный ужин, зато сегодня можно остаться на ночь!
Семейный ужин? Наверное, Джулия все-таки решилась рассказать Лейк о своей болезни. У меня внутри все сжимается от тревоги за нее.
– Пойду принесу твою зубную щетку, Колдер, – говорю я и ухожу в ванную.
Тут с улицы доносится чей-то вопль. Я подбегаю к окну гостиной и вижу, как Лейк вылетает из дома и бежит к машине Эдди. Я не слышу слов, но она явно в бешенстве – почти такая же красная, как ее рубашка. Распахнув заднюю дверцу, она оглядывается, продолжая что-то кричать.
И в этот момент я вижу Джулию. При взгляде на ее лицо у меня внутри все обрывается.
Эдди трогается с места, а Джулия остается одна во дворе и плачет, смотря вслед отъезжающей машине. Как только машина исчезает из поля зрения, я выбегаю из дома и быстро перехожу улицу.
– Все в порядке? С ней все в порядке? – спрашиваю я, но Джулия медленно качает головой.
– Ты сказал Лейк, что я больна? – спрашивает она.
– Нет! – спешу заверить ее я. – Я же обещал не говорить.
– Мне кажется, она знает. Не понимаю, как она догадалась, но она знает. Надо было ей раньше рассказать, – произносит Джулия сквозь слезы.
Хлопает входная дверь моего дома, я оборачиваюсь и вижу, что к нам бегут Кел с Колдером.
– Ребята, планы меняются, ночевать будете у меня! – кричу я. – Возвращайтесь в дом!
Они закатывают глаза и притворно стонут и возвращаются в наш дом.
– Спасибо, Уилл! – благодарит меня Джулия и направляется к себе. Я иду за ней.
– Хотите, побуду с вами, пока она не вернется?
– Нет. Мне нужно побыть одной, – тихо отвечает она и закрывает за собой дверь.
Следующие два часа я мучаюсь, стоит ли написать сообщение Гевину. Я с ума схожу, не понимая, все ли в порядке с Лейк. Раздвигаю шторы в гостиной, смотрю в окно и жду ее возвращения. В одиннадцать вечера я не выдерживаю. Вся моя осторожность летит к черту, и я пишу Гевину сообщение.
Лейк в порядке? Вы где? Она останется ночевать у Эдди или вернется домой?
Он довольно быстро отвечает.
Да. В кино. Нет.
Какого черта?! А поподробнее нельзя?
Да как с ней может быть все в порядке? И на фига вы потащили ее в кино в таком состоянии?
Он не отвечает целых две минуты, так что я пишу снова.
Она еще плачет? Вы когда ее домой привезете?
Жду еще несколько минут, не выдерживаю и начинаю писать очередное сообщение, но не успеваю я нажать на «Отправить», как звонит телефон.
– Алло! – с отчаянием в голосе отвечаю я.
– Ты что творишь, Уилл?! – орет в трубку Гевин. – Ведешь себя как псих! Она не твоя девушка!
– Она сейчас с тобой? – спрашиваю я.
– Кино только что закончилось, они с Эдди в туалете, а я вышел тебе позвонить! И напомнить, что ты ее учитель!
Я в бешенстве размахиваю телефоном, но потом беру себя в руки:
– Сейчас это не важно! Я видел, как она уезжала, после того как мама рассказала ей, что больна раком! Мне просто нужно знать, что с ней все в порядке, Гевин! Я за нее волнуюсь!
В трубке тишина. Гевин молчит, но я слышу какой-то шум на заднем плане и понимаю, что трубку он не повесил.
– Гевин?
– У ее мамы рак? – откашлявшись, спрашивает он. – Ты уверен?
– Да, уверен! А Лейк вам не рассказала, почему плачет, когда села в машину? Джулия не понимает, как она узнала. Думает, что догадалась.
Гевин снова молчит, а потом тяжело вздыхает.
– Уилл, Лейкен решила, что у ее мамы появился новый мужчина, – тихо говорит он. – Она понятия не имеет, что у нее рак.
Рухнув на диван, я чувствую, как у меня сердце в пятки уходит.
– Уилл? – доносится из трубки голос Гевина.
– Да-да. Слушай, Гевин, отвезите ее домой. Им с мамой надо поговорить.
– Да. Сейчас приедем.
Следующие несколько минут я пытаюсь решить, стоит ли сходить к Джулии и объяснить ей, что Лейкен все неправильно поняла. К сожалению, когда я наконец принимаю решение, к их дому подъезжает машина Эдди. Лейк выходит из машины и идет к дому. Я выключаю свет и задергиваю занавески. Больше всего на свете мне сейчас хочется быть с ней рядом и по мере сил поддержать. Я знаю, какую боль ей предстоит испытать. А я буду находиться в паре сотен метров от нее и не смогу ничего сделать. Ничего!
Захожу в комнату к Колдеру проверить, как там мальчики. Оба уже спят, поэтому я выключаю телевизор, закрываю дверь и иду к себе. Ночь предстоит бессонная, это точно. Представляю себе, как Лейк будет рыдать, пока не заснет. Господи, да я бы все на свете отдал, лишь бы быть сейчас рядом и обнять ее. Если бы я мог взять на себя ее боль, то сделал бы это не раздумывая.
Подложив руки под голову, я смотрю в потолок пустым взглядом. По виску скатывается слезинка, и я машинально смахиваю ее. Меня поглощает душераздирающая печаль и сочувствие к этой девушке.
Через полчаса кто-то стучит снаружи. Выпрыгнув из постели, я бегу в гостиную, распахиваю дверь и вижу перед собой Лейк. По ее щекам текут черные дорожки туши. Вытирая глаза рукавом, она беспомощно смотрит на меня. Все мои проявления силы воли и ответственные решения словно ветром уносит, когда я вижу ее полные горя глаза. Обняв, я завожу ее в дом и прикрываю за нами дверь. Я не сомневаюсь, что Джулия все ей рассказала, но на всякий случай осторожно спрашиваю:
– Лейк, что произошло?
Она пытается сдержать рыдания и отдышаться. Я чувствую, что она едва держится на ногах, и подхватываю ее как раз в тот момент, когда она начинает опускаться на пол. Сажусь рядом с ней и глажу ее по голове и позволяю выплакаться. Так проходит несколько минут. Отодвинув воротник ее рубашки, я утыкаюсь лицом в ямочку на шее и наконец осознаю, что она пришла ко мне. Ей нужен был кто-то, и она пришла ко мне!
– Расскажешь, что случилось? – шепотом спрашиваю я.
Она снова начинает рыдать, поэтому я обнимаю ее покрепче. Переводя дыхание между всхлипами, она произносит, возможно, самые страшные слова в ее жизни:
– Она умирает, Уилл! У нее рак!
Я по себе знаю, что утешения тут не помогут. Обняв ее, я делаю единственное, что сейчас уместно: молча принимаю все как есть. Потом беру ее на руки, несу к себе в комнату, кладу на постель и укрываю одеялом. Тут раздается звонок в дверь. Я наклоняюсь, целую Лейк в лоб и выхожу в гостиную.
Я заранее знаю, кого увижу на пороге. Судя по лицу, Джулия не в лучшем состоянии, чем Лейк.
– Она здесь? – сквозь слезы спрашивает она.
– Отдыхает, – киваю я в сторону своей комнаты.
– Можешь привести ее? Ей нужно вернуться домой, чтобы мы обо всем поговорили.
Взглянув в сторону коридора, я вздыхаю. Не хочу отпускать ее. Знаю, что ей нужно время, чтобы прийти в себя.
– Пусть останется у меня, Джулия, – прошу я, хотя понимаю, что рискую как никогда в жизни. – Сейчас я ей нужен.
Джулия отвечает не сразу. Судя по всему, она не ожидала, что я осмелюсь с ней спорить.
– Не могу, Уилл, – качает она головой. – Я не могу позволить ей остаться здесь ночевать.
– Я знаю, каково ей сейчас. Поверьте, ей нужно время, чтобы переварить все это. Просто дайте ей одну ночь, пусть хоть немного успокоится.
Плечи Джулии опускаются. Не в силах взглянуть мне в глаза, она смотрит в пол. Не понимаю, то ли она злится на меня из-за того, что я настаиваю на своем, то ли грустит, признавая мою правоту. Джулия кивает и идет в сторону дома. У нее такое несчастное выражение лица, что мне кажется, будто я ей сердце разбил. Она, наверное, думает, что теряет Лейк, что теперь Лейк будет моей… Увы, это далеко не так.
– Джулия, постойте! – окликаю ее я.
Она замирает и оборачивается. Взглянув мне в глаза, она тут же снова опускает взгляд и упирается руками в бедра. Я подхожу к ней, но она все равно не смотрит на меня. Что же ей сказать? Откашлявшись, я пытаюсь собраться с мыслями…
– Послушайте, Джулия… – наконец начинаю я. – Понимаю, как важно для вас провести с Лейк как можно больше времени. Поверьте, отлично понимаю. И хочу, чтобы она была с вами. Но сейчас ей нужно побыть со мной. Однако это ничего не значит. Ей просто нужно прийти в себя, вот и все. Вы не потеряете ее.
Она проводит руками по лицу, стирая вновь навернувшиеся на глаза слезы, пинает какой-то камень, а потом наконец поднимает голову и смотрит мне в глаза:
– Ты ее любишь, да?
Я молчу.
«Люблю ли я ее?»
Вздохнув, я сцепляю руки на затылке.
– Изо всех сил стараюсь не влюбиться, – тихо произношу я, впервые признаваясь в этом самому себе.
Услышав мое признание, Джулия снова встречается со мной взглядом, и я вижу в ее глазах твердость и мужество.
– Значит, старайся лучше, Уилл. Она нужна мне. Не могу допустить, чтобы сейчас ее свела с ума ваша запретная любовь. Это нам сейчас нужно меньше всего. – Джулия качает головой и отводит взгляд.
Ее слова причиняют мне острую боль. Она разочарована. Сделав шаг ей навстречу, я смотрю в ее глаза и собираюсь дать еще одно обещание. Господи, даруй мне силы сдержать его!
– Не важно, что я чувствую. Я тоже совершенно не хочу, чтобы она погрузилась в наши отношения. Как и вы. А сейчас ей просто нужен друг, вот и все.
– Ладно. – Джулия обнимает себя за плечи и смотрит на мой дом. – Но исключительно потому, что ты прав: ей нужно время, чтобы прийти в себя. – Она переводит взгляд на меня. В глазах по-прежнему стоят слезы, и я молча киваю в знак согласия. Она кивает в ответ и направляется к своему дому, уже на ходу бросив мне через плечо: – Сегодня тебе лучше поспать на диване.
Я возвращаюсь к себе, запираю входную дверь и захожу в свою комнату. Лейк меня даже не замечает. Я осторожно ложусь рядом с ней, подкладываю руку ей под голову, а другой обнимаю за плечи. Прижимаю ее к себе, а она продолжает плакать, пока наконец не засыпает.
Глава 13
Медовый месяц
Мы остаемся в бассейне и продолжаем держать друг друга в объятиях. Голова Лейк лежит на моем плече. Потом она прижимается к нему слегка приоткрытыми губами и целует, постепенно перемещаясь к ключице, к шее… Я резко втягиваю в себя воздух. Добравшись до губ, Лейк на мгновение отстраняется.
– Я люблю тебя, Уилл Купер! – со слезами на глазах признается она.
Лейк крепче обхватывает меня ногами за талию, кладет ладони мне на затылок и начинает медленно, с наслаждением целовать. Мне кажется, она впервые целует меня с такой страстью, с такой глубиной чувств. Как будто таким образом пытается выразить свою благодарность.
И я позволяю ей это. Я позволяю ей благодарить меня добрых пять минут.
Наконец она отрывается от моих губ, опускает ноги и улыбается:
– Это тебе за то, что ты меня так любишь!
Она отталкивается ногами от стенки бассейна и плывет на спине к противоположной стенке. Доплыв, опирается локтями о бетонный бортик и смотрит на меня с такой улыбкой, что у меня аж дыхание перехватывает. Мне хочется поскорее вернуться в наш номер.
– Жаль, что теперь тебе нравится моя рубашка, – произносит она с проказливым блеском в глазах.
– Это почему же?
Лейк отпускает бортик бассейна и подносит руку к верхней пуговице.
– Потому что мне она надоела… – низким грудным голосом шепчет она.
– А-а-а, вот как, – улыбаюсь я.
Она расстегивает верхнюю пуговицу, и я вижу краешек ее бюстгальтера. За последние двадцать четыре часа я видел его бесчисленное количество раз, но сейчас вид этой полоски ткани возбуждает меня как никогда. Мне хочется немедленно сорвать с нее рубашку, но мы все-таки во дворе отеля. Я нервно оглядываюсь по сторонам, чтобы убедиться, что нас никто не видит, а потом снова перевожу взгляд на Лейк. Она уже расстегнула вторую пуговицу и взялась за третью, пристально глядя мне в глаза.
– Лейк…
– Что? – невинно спрашивает она, расстегивая четвертую пуговицу и касаясь пальцами пятой.
– Это плохая идея, – медленно качаю головой я.
– Почему? – Она спускает рубашку с плеч, и теперь я вижу ее бюстгальтер целиком.
Я пытаюсь срочно придумать, почему это плохая идея, но в голову ничего не приходит. Все мои мысли заняты только тем, как бы помочь ей поскорее снять эту чертову рубашку. Переплыв бассейн, я приближаюсь к Лейк, берусь за рукав рубашки и окончательно стягиваю ее со своей жены, а потом бросаю на бетон и касаюсь пуговицы на ее джинсах. Лейк тихонько ахает.
– Тогда зачем же останавливаться? – шепчу я ей на ухо, расстегивая молнию.
Вообще-то, я блефовал, думал, что она застесняется, но, как выяснилось, жестоко ошибался. Обняв меня одной рукой за шею, другой она помогает мне снять с нее джинсы. Я беру ее за бедра и резко поворачиваюсь, чтобы прижаться к стенке бассейна. Она хватается за бортик у меня за головой, и я опускаюсь поглубже, так что вода доходит нам до самых подбородков.
Мы прижимаемся друг к другу, нас разделяют только мои джинсы и ее трусики, и один из этих предметов вот-вот покинет своего хозяина. Подсунув пальцы под резинку, я начинаю медленно стаскивать трусики вниз.
– И что теперь? – спрашиваю я, лаская ее в полной уверенности, что она вот-вот объявит точку возврата.
Она тяжело дышит мне в шею, ее подбородок то исчезает под водой, то снова появляется над поверхностью. О точке возврата и говорить нечего… Лейк закрывает глаза, словно таким образом бросая мне вызов.
Я расстегиваю ее бюстгальтер и начинаю снимать его, но она вдруг громко вздыхает и шепчет, прикрывая руками обнажившуюся грудь:
– Уилл, а вдруг кто-нибудь сюда придет?
– А кто первый начал? – с улыбкой спрашиваю я, бросая бюстгальтер на бетон рядом с рубашкой. – Только не говори мне, что это точка возврата!
Я целую ее в подбородок, скольжу губами по шее, а она убирает руки от груди, глубже опускается под воду и снова прижимается ко мне.
– Считай, что я забыла это слово! – шепчет она, нащупывая пуговицу моих джинсов.
– Эй, вы скоро закончите? – раздается чей-то голос.
Лейк тут же бросает начатое дело, обнимает меня и утыкается лицом мне в плечо.
Взглянув налево, я вижу, что у входа стоит сотрудник отеля.
– Мне пора закрывать, – говорит он с легкой ехидцей, уперев руки в бока.
– О боже, боже, боже! – шепчет Лейк. – Где, черт побери, моя одежда?
– А я тебе говорил, что это плохая идея! – смеюсь я.
Не выпуская ее из объятий, я смотрю на мужчину, которого, похоже, очень забавляет все происходящее.
– Э-э-э… Не могли бы вы подкинуть мне вон те вещи? – спрашиваю я, показывая на рубашку и бюстгальтер Лейк, которые лежат в нескольких метрах от нас.
Лейк вцепляется мне в шею мертвой хваткой. Парень смотрит на одежду, хихикает, а потом переводит взгляд на Лейк и широко улыбается, как будто я пустое место. Подойдя к краю бассейна, он бросает нам рубашку, все это время не переставая пялиться на Лейк. Я накидываю рубашку ей на плечи.
– Будьте любезны… – напряженным тоном обращаюсь к нему я. Парень наконец замечает мой сердитый взгляд, понимает, что к чему, отворачивается и уходит.
Лейк натягивает мокрую рубашку, а я вылавливаю и протягиваю ей джинсы.
– Миссис Купер, вы оказываете на меня разлагающее влияние! – с шутливым укором заявляю я.
– Ну уж нет! Я, вообще-то, собиралась остановиться на рубашке! – протестует она. – Это ты решил, что есть идея получше!
– Если ты не собиралась заняться тем, чем мы только что занимались, зачем в воду заманивала? – спрашиваю я, помогая ей натянуть мокрые джинсы.
– Ой, наверное, просто не устояла перед твоими кубиками на животе! – смеется она, качая головой.
Я целую ее в нос, беру на закорки и выношу из бассейна. До самого номера за нами тянется широкий мокрый след.
Лейк лежит на животе поперек кровати в гостиничном халате, который я уже успел полюбить. Придется прихватить его с собой, когда будем уезжать. Она щелкает пультом, перескакивая с канала на канал, поэтому я подползаю к ней и отбираю пульт.
– Моя очередь! – восклицаю я и переключаю на ESPN.
– Это мой медовый месяц! – протестует Лейк, выхватывая пульт из моих рук и снова поворачиваясь к телевизору. – Буду смотреть, что хочу!
– Твой медовый месяц?! А я что, вообще ни при чем?!
Лейк не отвечает и продолжает смотреть на экран. Потом бросает на меня мимолетный взгляд и снова отворачивается к телевизору. Я растерянно молчу.
– Ты что-то сказал? – через несколько секунд спрашивает она. – Или мне послышалось?
Я отбираю у нее пульт, выключаю телевизор и зашвыриваю пульт в противоположный конец комнаты. Потом хватаю ее за запястья, переворачиваю на спину и прижимаю к кровати:
– Кажется, ты забыла, кто в этом доме главный! Кто носит брюки в этой семье?
– Ох, поверь, не забыла! – смеется она. – Ты носишь брюки, дорогой! Именно ты! Даже в ванне не снимаешь! Помнишь?
Я со смехом целую ее в ухо:
– Если не ошибаюсь, ты тоже как-то принимала душ в одежде!
– Против собственной воли! – хохоча, отзывается она.
Безумие
Приготовив мальчикам завтрак, я потихоньку возвращаюсь в свою комнату и плотно прикрываю за собой дверь. Не хочу, чтобы они знали, что Лейк здесь ночевала.
Сажусь на краешек кровати у нее в ногах. Если сяду поближе, то не смогу не дотронуться до нее, не обнять, не погладить по голове. Вчера ночью я испытал настоящие муки ада, обнимая ее, но не имея возможности поцеловать, чтобы хоть как-то облегчить ее страдания. Муки ада! Конечно, когда она уснула, я слегка поцеловал ее волосы. Мог бы, кстати, тогда же и в любви признаться.
В общем, муки ада!
– Лейк… – шепчу я, но она не шевелится. – Лейк!
Она едва заметно шевелится, но глаз не открывает и выглядит сейчас удивительно спокойной и умиротворенной. Как только я разбужу ее, она снова столкнется с суровой действительностью, поэтому решаю дать ей еще несколько минут покоя. Перед тем как выйти из комнаты, подхожу к изголовью кровати и едва заметно касаюсь губами ее лба.
– А если она похудеет? – спрашивает Кел.
– А зачем ей худеть? – отзываюсь я, накладывая ему на тарелку омлет, а потом подхожу к плите и ставлю сковородку обратно.
– А если тебе не кажется, что она толстая, и целоваться с ней нравится, почему ты не хочешь, чтобы она была твоей девушкой?
– Мне нравится с ней целоваться?! – резко оборачиваюсь я к мальчикам. – С чего ты взял?
– Ну как же, ты ведь целовался с ней на том пробном свидании! – объясняет Кел, поглощая омлет. – Лейк говорит, что ты с ней не целовался, но я-то вас видел! Она сказала, что у тебя может быть куча проблем из-за того, что ты ее поцеловал, и что ничего я не видел.
– Она так и сказала? – спрашиваю я.
– Ну да, она нам так и сказала, – кивает Колдер. – Но Кел говорит, что он видел, и я ему верю! А почему у тебя могут быть проблемы из-за того, что ты ее поцеловал?
Не ожидал я таких разговоров с утра пораньше. Но сейчас я слишком устал, чтобы читать им мораль. После всего, что произошло накануне вечером, да еще и лежа в одной постели с Лейк, я до утра глаз не сомкнул.
– Послушайте, ребята, – говорю я, подходя к ним ближе и опираясь о стойку, – иногда в нашей жизни происходят вещи, которые нам неподвластны. Я не могу быть парнем Лейк, а она не может быть моей девушкой. Мы не поженимся, и вы не станете братьями. Просто радуйтесь тому, что можете быть лучшими друзьями и жить по соседству.
– Это из-за того, что ты учитель? – прямо в точку попадает Колдер.
Я хватаюсь за голову: они беспощадны! И очень сообразительны!
– Да, – признаюсь я. – Да. Из-за того, что я учитель. Учителя не могут встречаться со своими ученицами, школьницы не могут встречаться со своими учителями, поэтому Лейк не станет моей девушкой. Я не могу быть ее парнем. Мы не можем пожениться. Никогда. А теперь хватит об этом.
Я обрываю разговор, подхожу к плите и накрываю крышками все сковородки, чтобы еда не остыла.
Не знаю, во сколько проснется Лейк, но мне нужно накормить мальчиков и выставить их из дома, пока она не выйдет из моей комнаты. Как, черт побери, я им объясню, что встречаться с ученицами нельзя, а спать в одной постели можно?!
Мы успеваем позавтракать, а она все еще спит, поэтому я отвожу мальчиков к Джулии. Кел с Колдером забегают в дом, но я почему-то стучусь в дверь и остаюсь стоять на пороге. Мне открывает Джулия, прикрывая глаза от солнца.
– Простите. Я вас разбудил?
– Да я, по-моему, вообще не спала, – качает головой она, делая мне знак зайти в дом. Она проходит в гостиную, и я иду за ней. – Как она?
– Пока спит, – пожимаю плечами я. – Не выходила из комнаты.
– Она напугана, Уилл, – кивает Джулия, садится на диван и потирает виски руками. – Она так испугалась, когда я ей рассказала. Я знала, что она будет в ужасе, но не до такой степени. Такой реакции я совсем не ожидала. Мне нужно, чтобы она была сильной при разговоре с Келом. Я не могу ему рассказать, пока она так себя ведет.
– Джулия, но прошло же всего семь месяцев после смерти ее отца. Потерять одного из родителей тяжело, но потерять обоих в ее возрасте… Это же уму непостижимо!..
– Да… – шепчет она. – Да, ты знаешь, о чем говоришь…
Она все еще сомневается, что Лейк реагирует абсолютно нормально. На такие ужасные известия все реагируют по-разному. Я даже не заплакал, когда узнал о смерти родителей, и тем не менее это был самый ужасный момент в моей жизни.
Я ехал домой после матча, и тут мне позвонили. В их медкартах были мои координаты для связи. Голос в трубке сообщил мне, что произошел несчастный случай и мне нужно срочно приехать в больницу Детройта. Как я ни умолял, в подробности меня не посвятили. Я попытался дозвониться до родителей по мобильному, но они не отвечали. Я позвонил бабушке с дедушкой, которые живут всего в паре минут езды от больницы, и рассказал им о том, что произошло. Это был самый тяжелый телефонный разговор в моей жизни.
Я гнал изо всех сил, держа мобильный на руле и краем глаза постоянно глядя на экран. Все мои мысли были только о Колдере. Я думал, что случилось что-то ужасное и что мои родители не подходят к телефону, потому что хотят сообщить об этом мне лично.
Прошел час, бабушка с дедушкой так и не перезвонили. Я набирал их номер раз пять, но они не отвечали. После шестого звонка, когда вызов снова переключился на голосовую почту, я начал понимать, что произошло.
Читать бесплатно другие книги:
