Эта девушка Гувер Колин
Лейк выходит из машины и забирает сумку.
– Значит, либо все, либо ничего – так? А все между нами, судя по всему, невозможно! – С силой хлопнув дверцей, она направляется в сторону дома, но вдруг резко останавливается и пинает гнома с разбитым красным колпачком. – Не волнуйся, завтра к третьему уроку ты от меня избавишься! – кричит она и, грохнув дверью, исчезает в доме, оставив меня с разбитым сердцем во дворе.
Мне совершенно не хотелось расстроить ее еще сильнее! В отчаянии я ударяю кулаком по крыше джипа. Ну как я мог поставить ее в такое положение?! Черт!!!
Развернувшись, чтобы идти домой, я практически спотыкаюсь о Кела и Колдера. Они смотрят на меня, вытаращив глаза от удивления.
– Почему ты так злишься на Лейкен? Решил, что не хочешь быть ее парнем? – спрашивает Кел.
– Я не злюсь на нее, Кел, – взглянув на дом Лейк и потирая затылок, возражаю я. – Я… Я на себя злюсь.
Мальчики расступаются, давая мне пройти. Я слышу их шаги за спиной, но не оборачиваюсь. Взяв вещи из машины, захожу в дом, ставлю коробку с тестами на стойку, а потом оборачиваюсь и грозно смотрю на своих преследователей:
– Чего вам?
Они переглядываются, а потом Колдер нервно выпаливает:
– Мы просто хотели у тебя кое-что спросить. – Он садится на табурет у барной стойки и подпирает кулаком подбородок. – Майя сказала, что если Лейкен станет твоей девушкой и вы поженитесь, то мы с Келом станем светляками.
Мальчики смотрят на меня с надеждой.
– Свояками, – поправляю его я, – но Лейкен не станет моей девушкой. Мы просто друзья.
Кел подходит к стойке и садится на табурет рядом со мной:
– Она рыгала, да? Или лифчик у тебя в машине забыла? Хотя нет, она, наверное, не разрешила тебе попить кофе. Да?
– Ты прямо в точку попал, – вымученно улыбаюсь я, делая вид, что разбираю бумаги. – Все из-за этого чертова кофе! Она такая зануда!
– Ну вот, так я и знал, – удрученно кивает головой Кел.
– А может, вы попробуете еще раз? Может, она тебе на следующем свидании больше понравится? – спрашивает Колдер. – Мы с Келом хотим стать братьями-светляками!
– На свидание мы с Лейкен больше не пойдем. Мы просто друзья, – серьезно глядя на них, объясняю я. – Так что забудьте об этом.
Сев за стойку, я достаю ручку и беру верхний тест из коробки.
Черт! Это ее тест!
Ну конечно, а чего я ожидал? Я смотрю на лист бумаги, размышляя, станет ли когда-нибудь легче… Сейчас от одного взгляда на ее почерк у меня яростно колотится и до боли сжимается сердце. Я провожу пальцем по ее имени. Никогда в жизни не видел почерка красивее…
– Ну пожалуйста! – говорит Колдер.
Я морщусь. Погруженный в невеселые мысли, я напрочь забыл об их присутствии. Надо срочно с этим завязывать. Она моя ученица. Я переворачиваю ее тест, кладу на стопку к остальным и встаю.
– Кел, ты пиццу любишь?
– Нет, – мотает головой он, – я ее обожаю!
– Иди спроси у мамы, можно ли тебе остаться на ужин. Устроим мальчишник!
Кел вскакивает с места, и они с Колдером бегут к двери. Я снова сажусь за стойку и роняю голову на руки.
Весь этот день – один сплошной отстой!
Взявшись за ручку двери администрации, я раздумываю, стоит ли туда заходить. Я сегодня не в настроении общаться с миссис Алекс. К сожалению, она замечает меня через стеклянное окошко и машет мне рукой. Кокетливо так машет. С тяжелым вздохом я все-таки захожу.
– Доброе утро, Уилл! – говорит она.
Терпеть не могу ее отвратительную манеру говорить нараспев.
Я знаю, что еще пару лет назад она имела полное право называть меня просто «Уилл», но сейчас могла бы сделать одолжение и обращаться ко мне так же, как к остальным учителям. Однако я оставляю свои пожелания при себе.
– Доброе утро, – отвечаю я и протягиваю ей анкету. – Будьте добры, отдайте это на подпись мистеру Мёрфи, а потом отправьте по факсу моему куратору.
– Для тебя все, что угодно! – с улыбкой отвечает она и кладет листок в папку.
Я натянуто улыбаюсь в ответ и уже направляюсь в сторону двери, следя за тем, чтобы не допустить ничего, что она может счесть флиртом.
– Ой, кстати! – кричит она мне вслед. – Эта новая ученица, которую я вчера зарегистрировала! Она тут заходила и сказала, что не хочет на ваш факультатив ходить! Наверное, не любительница поэзии! Подпишите ее заявление, тогда я его приму. Она, наверное, сейчас ищет вас в аудитории!
– Спасибо, – бормочу я, выходя из кабинета.
Это просто невозможно! Я не могу взять и забыть о самом факте существования Лейк. Скорее всего, на работе я буду встречаться с ней каждый день: в коридоре, в столовой, на парковке… Естественно, я буду видеть ее и возле дома – а как иначе? Ведь мне стоит только выйти за порог или выглянуть в окно. Хотя, конечно, я не собираюсь за ней подглядывать.
Кел и Колдер теперь просто неразлейвода, так что мне в любом случае придется общаться с ней по этому поводу. Избежать встреч с ней не удастся, как ни крути. Лейк совершенно права: ничего не получится. Вчера вечером я долго уговаривал себя, что она ошибается, но это не так. Видимо, единственный вариант – действительно попробовать остаться друзьями. Рано или поздно надо будет как-то решать эту ситуацию.
Я выхожу из-за поворота и вижу, что она стоит около аудитории и, прижимая заявление к стене, пытается подделать мою подпись. Моим первым порывом было развернуться и уйти, но я понимаю, что так или иначе мы с ней вынуждены будем общаться.
– Это плохая идея, – говорю я, как раз перед тем, как она уже собирается поставить за меня подпись.
Если кто и может распознать мой почерк и отличить его от чужого, так это миссис Алекс.
Лейк резко оборачивается и смотрит на меня. Покраснев, она смущенно смотрит на мою рубашку. Я прохожу мимо нее, открываю дверь аудитории и делаю ей знак зайти. Она подходит к столу и швыряет на него заявление:
– Ну, тебя еще не было, я и подумала, что незачем дергать тебя лишний раз.
Похоже, она не успела утром попить кофе… Я беру заявление, просматриваю его и поднимаю на Лейк удивленный взгляд:
– Русская литература?! Ты серьезно?
– Особого выбора не было: либо это, либо ботаника.
Я сажусь за стол и достаю ручку, чтобы подписать заявление, но вдруг осознаю эгоистичность своего поведения. Она выбрала поэзию в качестве факультатива, даже не подозревая, что этот предмет веду я. Она выбрала поэзию, потому что обожает ее. Я не имею права обрекать ее на изучение русской литературы до конца года только потому, что она мне небезразлична,
После минутного колебания я кладу ручку поверх заявления.
– Вчера… я много думал о том, что ты сказала. С моей стороны нечестно просить тебя уйти с моих занятий просто потому, что мне это неудобно. Мы живем в ста метрах друг от друга, наши братья вот-вот станут лучшими друзьями. К тому же занятия, надеюсь, помогут нам понять, как вести себя, находясь рядом. Хотим мы этого или не хотим, придется привыкнуть к этому. – Я достаю из сумки лист бумаги и расправляю его на столе. – Тем более что сложностей с моим предметом у тебя явно не предвидится.
Лейк берет тест у меня из рук и смотрит на оценку.
– Да я не против перейти, – тихо говорит она. – Понимаю, что в твоей ситуации…
– Спасибо, но так действительно будет лучше, – заверяю ее я, надевая колпачок на ручку и вставая из-за стола. – Все наладится. Правда ведь?
– Конечно, – с выражением недоверия на лице кивает она.
Я знаю, что жестоко ошибаюсь. Она могла бы переехать обратно в Техас прямо сегодня, а я все равно ощущал бы ее близость. Но опять же, при чем тут мои чувства? Надо подумать о ней! Я достаточно испортил ей жизнь на прошлой неделе, не хватало еще отправить ее изучать русскую литературу. Скомкав ее заявление, я бросаю его в мусорную корзину, но промахиваюсь. Лейк подходит к корзине и поднимает с пола бумажный комок.
– Что ж, тогда увидимся на третьем уроке, мистер Купер, – говорит она, опуская комок в корзину, и выходит из аудитории.
Ее «мистер Купер» вызывает у меня зубовный скрежет. Господи, ну почему я ее учитель?!
Как же мне хочется быть для нее просто Уиллом!
Глава 7
Медовый месяц
За последние пятнадцать минут на лице Лейк не дрогнул ни один мускул. Она впитывала каждое сказанное мной слово. Вспоминала день, когда мы познакомились, наше первое свидание. Вспоминала о том роковом стечении обстоятельств, из-за которого нам пришлось расстаться.
– Я больше не хочу об этом говорить, – признаюсь я, – по-моему, это тебя только расстраивает.
– Ну что ты, Уилл! – Она поворачивается ко мне. – Мне очень важно узнать, что ты тогда обо всем этом думал. Теперь я лучше понимаю, почему ты так поступал. Не знаю, с чего я тогда решила, что ты во всем винил меня.
– Ну как ты могла такое подумать, Лейк? – Я нежно целую ее в губы. – Мне никто был не нужен, кроме тебя!
– Поверить не могу, что мама велела тебе оставить ту записку, – с улыбкой произносит Лейк и кладет голову мне на плечо.
– Господи, Лейк, да я чуть под землю не провалился! Ты даже не представляешь, как я растерялся!
– Знаешь, ты ей правда понравился, – со смехом отзывается она. – С самого начала. Потом-то она вообще тебя полюбила. Разве что в середине всей этой истории она к тебе слегка охладела!
Я вспоминаю тот день, когда Джулия узнала, что Лейк – моя ученица. Представляю себе, как она встревожилась! Мало того что у нее своих проблем было предостаточно, так еще и дочери разбили сердце… Даже представить себе невозможно!
– Помнишь, как она узнала, что ты мой учитель? – спрашивает Лейк. – Ты бы видел, какое у тебя было лицо, когда она шла к тебе разбираться! Ужас! Я боялась, что ты решишь, будто я ей все рассказала, потому что разозлилась на тебя!
– В тот день она меня ужасно напугала, Лейк! Джулия умела быть суровой! Конечно, после того как в тот же вечер мы поговорили с ней еще раз, я понял, насколько она ранима. И все-таки я ее до смерти боялся!
– В смысле?! – вздрагивает Лейк и смотрит на меня. – Что значит «поговорили с ней еще раз»?!
– Она заходила ко мне домой. Я тебе разве не рассказывал?
– Нет, – сухо отвечает Лейк, как будто я предал ее. – А почему она вернулась? Что сказала?
– Подожди, лучше я расскажу тебе все сначала. Начнем с вечера предыдущего дня. На слэме я прочитал посвященное тебе стихотворение…
– Да ладно! – пораженно смотрит на меня Лейк. – И ты мне никогда не рассказывал?!
– Я был на тебя обижен, – пожимаю плечами я. – Стихотворение нелестное.
– Все равно хочу его услышать!
Эта девушка
Надеюсь, что вся эта история будет развиваться подобно диете: говорят, на третий день уже не так адски хочется есть. Я правда на это надеюсь. В аудитории она сидит в трех метрах от меня, и потому у меня в голове бушует ураган. Чего мне стоит хотя бы не смотреть на нее весь третий урок! На самом деле все сорок пять минут я только и занимаюсь тем, что стараюсь на нее не смотреть. В принципе, это удается мне неплохо. А как иначе, если Гевин наблюдает за мной, словно зоркий ястреб?! Вот как сегодня. Еще никогда я с таким нетерпением не ждал выходных.
Осталось продержаться один день. Еще один день.
– Майя, сегодня я, наверное, немного задержусь. Я выступаю, поэтому, скорее всего, останусь до конца.
– Да пожалуйста, – бросает она, плюхаясь на диван с коробкой мороженого.
Прихватив ключи от машины, я направляюсь к выходу и, пока иду к машине, невольно бросаю взгляды на дом через дорогу. Клянусь, занавеска в ее гостиной только что колыхнулась и задернулась! Я останавливаюсь, смотрю на окна минуту-другую, но занавеска висит совершенно неподвижно.
Я прихожу в клуб одним из первых, и мне удается занять место поближе к сцене. Надеюсь, что энергия зрителей позволит мне хоть как-то прийти в себя. Неловко признавать, но расставание с Лейк причиняет мне гораздо больше боли, чем уход Воэн. Впрочем, тогда я мучительно переживал смерть родителей, так что сравнивать сложно. И все-таки как можно так страдать из-за разрыва с девушкой, которая, по сути, и девушкой моей не была?!
– Привет, мистер Купер! – раздается голос Гевина, и они с Эдди подсаживаются ко мне за столик.
В отличие от прошлого четверга сегодня я искренне рад их компании.
– Гевин, ну сколько можно?! Я же просил называть меня Уилл! Странно слышать, как ты обращаешься ко мне как к учителю за пределами школы.
– Привет, Уилл! – ехидно подмигивает мне Эдди. – Порадуешь нас сегодня чем-нибудь?
Вообще-то, я собирался выступать, но теперь, взглянув на Гевина, засомневался. Большинство моих стихотворений сугубо метафорические, но в этом все будет понятно. Хотя какая разница? Он и так знает, что я чувствую.
– Да, – киваю я. – Буду читать кое-что новое.
– Класс! А это ты для той девушки написал? А где она, кстати? – Эдди скользит взглядом по залу. – По-моему, на прошлой неделе вы с ней уходили вместе… Это твоя девушка?
Мы с Гевином переглядываемся. Он знаком дает мне понять, что ничего ей не рассказывал, поэтому я пытаюсь взять себя в руки и спокойно отвечаю:
– Нет, просто подруга.
– Подруга?! – надувает нижнюю губку Эдди. – Ну во-о-о-от… Надо тебя срочно с кем-то познакомить. – Она наклоняется вперед и ложится подбородком на руки. – Гевин, с кем бы нам познакомить Уилла?
– Эдди! – закатывает глаза Гевин. – Тебе лишь бы кого-нибудь с кем-нибудь познакомить! Тебе невдомек, что некоторые люди вполне способны некоторое время обойтись без таких отношений! – Он явно пытается сменить тему, и я ценю его усилия.
– А вот и нет! Только тех, кто явно в этом нуждается. – Эдди поворачивается ко мне. – Без обид, Уилл! Просто… понимаешь… Ты никогда не ходишь на свидания. А стоило бы!
– Эдди, перестань! – резко обрывает ее Гевин.
– А что?! Всего два человека, Гевин! На этой неделе я говорила тебе только о двоих. Не так уж и много! Кстати, по-моему, я уже знаю, с кем стоит познакомить Лейкен!
Услышав имя Лейк, я тут же слегка подаюсь вперед. Гевин следует моему примеру.
– Думаю, я попробую сделать так, чтобы Ник пригласил ее на свидание, – говорит Эдди, словно размышляя вслух.
Гевин уже собирается что-то ей ответить, но тут на сцену вызывают жертву. Я с облегчением вздыхаю, когда этот разговор обрывается, но не могу не отметить про себя, что ощутил укол ревности.
А чего я, собственно, ожидал? Конечно, она будет с кем-нибудь встречаться. Ей еще целый год в школе учиться, и, вполне естественно, у нее может появиться бойфренд. Однако это не значит, что меня это порадует.
– Скоро вернусь, – говорю я и выхожу из-за стола.
Прошло всего пять минут, а мне уже нужна передышка от непрерывной болтовни Эдди. Когда я возвращаюсь из туалета и сажусь за столик, жертва уже закончила выступление, и ведущий первым вызывает на сцену меня.
– Ни пуха ни пера! – шепчет Гевин, когда я встаю с места.
– Ну это же не экзамен, Гевин! – толкает его в бок Эдди.
Я поднимаюсь на сцену и подхожу к микрофону. Я уже давно заметил, что если сконцентрироваться и по-настоящему вложить чувства в то, что пишешь, то потом выступление становится своего рода терапией. После всего, что произошло на этой неделе, она мне не помешает.
– Мое стихотворение называется «Эта девушка», – объявляю я, стараясь не смотреть на Гевина, хотя ясно, что, едва услышав название, он прекрасно понял, что речь пойдет о Лейк. Я закрываю глаза, делаю глубокий вдох и начинаю:
- Вчера ночью мне приснился сон об этой девушке.
- Ах, эта девушка.
- Во сне я стоял на краю скалы
- и смотрел вниз на огромную бесплодную долину.
- На мне не было обуви, и камни
- осыпались под моими стопами.
- Как легко было бы сделать шаг назад,
- отойти от края утеса,
- отойти от неизбежно предопределенной жизни, которая
- каким-то образом мне предначертана.
- От жизни, которая каким-то образом стала единственно возможной.
- Я так живу уже два года и смирился с этим.
- Я не радуюсь этому,
- но смирился.
- Здесь было мое место.
- И пусть оно было мне не по душе, пусть я мечтал
- о реках, горах и деревьях,
- пусть я мечтал услышать их песни…
- Услышать их… поэзию…
- Яснее некуда – то, о чем я мечтал,
- мне не дано.
- И так решил не я – так решила судьба.
- Поэтому я поступил единственно возможным образом.
- Единственно правильным образом.
- Приготовился к тому, чтобы радоваться такой жизни.
- Я собрался с духом и сделал глубокий вдох.
- Я положил руки на край скалы и начал опускаться
- на камни, падающие вниз с самого края.
- Крепко цепляясь пальцами за трещины в скале, я медленно
- начал спускаться вниз.
- Вниз, в огромную бесплодную долину,
- в которую превратилась моя
- жизнь.
- Но тут…
- Тут появилась эта девушка…
- Бог ты мой, эта девушка…
- Она возникла из ниоткуда и встала прямо передо мной
- на краю той скалы. Она посмотрела на меня сверху вниз
- своим печальным взглядом, уходившим вглубь на миллионы километров…
- а потом улыбнулась мне.
- Эта девушка улыбнулась мне.
- Ее взгляд поразил меня до глубины души и пронзил
- мое сердце подобно миллиону стрел Купидона,
- одна за другой, одна за другой,
- одна за другой…
- Прямо…
- В самое…
- Сердце…
- Теперь переходим к той части сна, где большинство девушек
- склонились бы надо мной, взяли бы меня за руки и попросили
- не уходить… не делать этого. В этой части сна
- большинство девушек вцепились бы мне в запястья, уперлись
- в землю ногами и тащили бы меня вверх
- из последних сил. В этой части сна
- большинство девушек кричали бы что есть мочи,
- звали бы на помощь, делали бы все возможное и невозможное,
- чтобы спасти меня…
- Спасти
- от этой
- огромной
- бесплодной
- долины
- там, внизу.
- Но только не эта девушка.
- Эта девушка не такая, как остальные.
- Эта девушка…
- Эта девушка поступила еще лучше.
- Сначала она уселась на краю скалы, скинула
- ботинки, и мы вместе смотрели, как они падают.
- Они падали и падали, падали до тех пор, пока не приземлились.
- Один ботинок поверх другого. Они оказались в этой
- огромной бесплодной долине.
- Затем она сняла резинку с запястья,
- завела руки за спину
- и собрала волосы в хвост.
- А потом эта девушка… Эта девушка
- поставила ладони рядом с моими на самый край
- скалы и медленно начала спускаться
- с нее.
- Она упиралась босыми ногами в острые камни,
- совсем как я. Правой рукой она
- цеплялась за трещины в скале, а потом
- положила свою левую руку
- прямо…
- поверх…
- моей.
- Она посмотрела вниз, на огромную бесплодную долину внизу,
- а потом снова взглянула на меня и улыбнулась.
- Она улыбнулась.
- Она посмотрела на меня, улыбнулась и спросила:
- «Ты готов?»
- О да.
- Я наконец-то готов.
- Впервые за всю свою жизнь я настолько готов.
- О да…
- Эта девушка.
- Моя мама полюбила бы эту девушку.
- Как жаль, что она оказалась всего лишь сном.
Я закрываю глаза, отключаясь от шума толпы, и жду, когда восстановится дыхание, потом спускаюсь со сцены и сажусь за столик. Эдди вскакивает с места, вытирая слезы с глаз, а потом хмуро смотрит на меня:
– Не хочешь для разнообразия хоть раз прочитать что-нибудь порадостнее? – выпаливает она и убегает в туалет – наверное, подправить косметику.
Я смеюсь и поглядываю на Гевина, но он смотрит на меня очень серьезно:
– Уилл, по-моему, я все понял.
– Насчет…
– Насчет тебя, – машет в сторону сцены Гевин, – и твоего… положения.
Я невольно подаюсь вперед:
– Какого еще положения?!
– Я знаю одну девушку, она с моей мамой работает. Твоего возраста, симпатичная, учится в колледже…
– Нет! – качаю головой я. – Нет, без шансов! – повторяю я, откидываясь на спинку дивана.
– Уилл, но ты не можешь быть с Лейкен! Если твое стихотворение имеет какое-то отношение к ней – а я думаю, что оно именно о ней, – тебе срочно нужно найти способ забыть ее. Если ты это не сделаешь, твоя карьера полетит ко всем чертям из-за этой девчонки! Девчонки, с которой вы один раз сходили на свидание! Один раз!
– Мне не нужна девушка, Гевин. – Слушая его рассуждения, я лишь качаю головой. – Когда мы познакомились с Лейк, я даже не думал о том, чтобы найти кого-то. Мне и так неплохо. Поверь, меньше всего я хочу вляпаться в очередную трагическую историю с женским полом!
– Не надо никаких трагических историй! Тебе надо заполнить пустоту, образовавшуюся в твоей жизни. Тебе обязательно надо с кем-то встречаться. Эдди, как выясняется, права!
– Насчет чего это я оказалась права? – спрашивает Эдди, возвращаясь к нам.
– Насчет Уилла! – показывает на меня Гевин. – Ему надо с кем-то встречаться! Как думаешь, они с Тейлор подойдут друг другу?
– Как же я о ней сразу не подумала! – радостно восклицает Эдди. – Точно! Уилл, ты будешь от нее просто в восторге!
– Нет уж, ребята, сводничеством занимайтесь без меня! – Я встаю и надеваю куртку. – Ладно, мне пора домой. Увидимся завтра в школе.
Эдди и Гевин тоже встают.
– Завтра возьму у нее телефон, – обещает Эдди. – Что скажешь о вечере следующей субботы? Можем устроить двойное свидание: мы с Гевином и вы.
– Это без меня, – повторяю я и ухожу, не оборачиваясь.
Глава 8
Медовый месяц
– Ладно, – говорит Лейк. – Во-первых, признаю: стихотворение просто потрясающе красивое!
– Как и его муза! – галантно отвечаю я и наклоняюсь, чтобы поцеловать ее, но она шутливо отталкивает меня.
– А во-вторых, – прищурившись, продолжает Лейк, – есть вопрос: значит, Гевин и Эдди пытались тебя с кем-то свести? – Она фыркает и садится на постели. – Хорошо, что ты не согласился! Не важно, что у нас с тобой не было шансов. После того что между нами произошло, я просто не смогла бы ни с кем встречаться!
Я быстро меняю тему, пока до Лейк не дошло, что я-то, конечно, не согласился, но Эдди меня особенно и не спрашивала, а она девушка настойчивая.
– Ладно, теперь насчет вечера пятницы, – продолжаю я, переводя разговор на другую тему. – Твоя мама.
– Ага, – кивает она, устраиваясь поудобнее рядом со мной и закидывая свою ногу на мою. – Моя мама.
Секреты
– Снова паста?! – стонет Колдер, берет тарелку с едой и садится за барную стойку.
– Если не нравится – вперед, учись готовить.
– А мне нравится, – говорит Кел. – У меня мама часто готовит курицу с овощами, наверное, поэтому я такой маленький – недовкормленный!
– Недокормленный! – смеясь, поправляю его я.
– Я так и сказал! – закатывает глаза Кел.
Я беру глубокую тарелку и кладу себе пасты… снова. Мы и правда едим ее как минимум три раза в неделю. Я не понимаю, зачем готовить какие-то дорогие блюда, если в основном мы ужинаем вдвоем: я и мой девятилетний брат. Я усаживаюсь напротив мальчиков и наливаю всем чай.
– Пора играть в «отстой-отпад»! – провозглашает Колдер.
– Что еще за «отстой-отпад»? – спрашивает Кел.
Стоит Колдеру начать объяснять правила игры, как раздается стук в дверь. Я иду открывать и с удивлением обнаруживаю стоящую на пороге Джулию. Ее присутствие меня смущает, особенно после того, как она узнала, что я работаю учителем в школе Лейк. Она смотрит на меня с непроницаемым лицом, засунув руки в карманы кофты.
– Ой. Здравствуйте, – приветствую ее я, стараясь не показать, что нервничаю. – Кел только что сел с нами ужинать. Если хотите, я отправлю его домой, как только он доест.
– Вообще-то, – говорит она, бросая поверх моего плеча взгляд на мальчиков, – я хотела поговорить с тобой, если у тебя найдется пара минут, – шепотом добавляет она.
Она явно волнуется, поэтому я начинаю нервничать еще сильнее.
– Конечно. – Я делаю шаг в сторону, приглашая ее пройти. – Мальчики, можете поесть в комнате Колдера. Нам с Джулией надо поговорить.
– Но мы же еще даже в «отстой-отпад» не поиграли! – протестует Колдер.
– Поиграете у тебя в комнате, а свои задумки я тебе потом расскажу.
Мальчики забирают тарелки и стаканы и уходят в комнату Колдера, прикрыв за собой дверь. Обернувшись, я вижу, что Джулия улыбается.
– «Отстой-отпад»? Это вы так друг другу рассказываете, что сегодня случилось хорошего и плохого?
– Да, – с улыбкой киваю я. – Мы уже полгода так играем. – Я сажусь рядом с ней на диван. – Нам посоветовал его терапевт. Хотя в оригинале игра, конечно, так не называлась. «Отстой-отпад» придумал я, чтобы ему было интереснее.
– Отпад, – смеется Джулия. – Надо нам с Келом тоже такую игру завести.
Я едва заметно улыбаюсь в ответ, но молчу. Пока не совсем ясно, зачем она пришла, поэтому я просто жду объяснений. Она делает глубокий вдох и фокусирует взгляд на семейной фотографии, висящей на стене напротив.
– Твои родители? – спрашивает она, показывая на фото.
– Да, – взглянув на фото, отвечаю я и устраиваюсь поудобнее. – Мою маму звали Клэр. А папу – Димас. Он был наполовину пуэрториканец, его назвали в честь дедушки по материнской линии.
– Теперь ясно, почему ты немножко смуглый.
Джулия явно не хочет переходить к делу и по-прежнему смотрит на фотографию родителей…
– А можно спросить, как они познакомились? – спрашивает она.
Всего пару часов назад она, узнав, что я учитель Лейк, готова была мне голову оторвать, а теперь вдруг решила познакомиться поближе? Как бы то ни было, я не в том положении, чтобы ей перечить, поэтому просто поддерживаю разговор.
– Они познакомились в колледже. Точнее, мама училась в колледже, а папа играл в группе, которая часто выступала в студенческом городке. Он поступил в колледж только через несколько лет после их знакомства. Мама работала в студенческом клубе, помогала с организацией концертов. Вот так они и встретились. Он пригласил ее на свидание, а два года спустя они поженились.
– А кем они работали?
– Мама работала в отделе кадров. Папа был… Он преподавал английский, – быстро поправляюсь я, не желая произносить вслух слово «учитель». – Не самые высокооплачиваемые должности, но они любили свою работу.
– Это самое главное, – вздыхает Джулия.
Я киваю в знак согласия, и после этого повисает неловкое молчание. Джулия медленно обводит взглядом фотографии на стене. Мне кажется, она хочет завести разговор о том, что случилось сегодня днем, но не знает как.
– Джулия, послушайте, – поворачиваюсь к ней я, – мне очень жаль, что между Лейк… между Лейкен и мной все так вышло. Я поставил ее в очень нехорошее положение, это нечестно по отношению к ней, и я ужасно себя чувствую… Это я во всем виноват.
– Я знаю, что ты не специально, Уилл, – улыбается она и похлопывает меня по руке. – Знаю. Это просто жуткое стечение обстоятельств – вот и все, но… – Она вздыхает и качает головой. – Ты мне очень нравишься. Думаю, ты классный парень… Все это как-то неправильно… Она еще ни разу не влюблялась по-настоящему, и мне страшно вспоминать, какое у нее было лицо, когда она пришла домой в прошлый четверг. Я знаю, что она хочет поступить правильно, но, с другой стороны, уверена, что она отдала бы все на свете, лишь бы вернуть тот вечер. Впервые после смерти ее отца я видела свою дочь такой счастливой.
Ее слова подтверждают, что Лейк испытывает ко мне такие же сильные чувства, как и я к ней, и от этого мне становится еще тяжелее. Понимаю, что Джулия рассказывает мне это не просто так, но лучше бы мне это не слышать.
– Я вот что пытаюсь сказать… Все в твоих руках, Уилл. Я знаю, что у нее хватит сил сопротивляться зову сердца, поэтому хочу, чтобы ты пообещал мне, что выстоишь. Ты рискуешь куда большим, чем она. Такова реальность. Если вы последуете голосу сердца, а не разума, произойдет катастрофа.
Нервно поерзав на диване, я обдумываю ответ. Джулия из тех людей, кого невозможно обмануть, поэтому лучше всего быть с ней предельно откровенным.
– Она мне нравится, Джулия. Сам не знаю почему, но мне небезразлична ее судьба. Мы знакомы чуть больше недели – и тем не менее. Она мне очень небезразлична. Именно поэтому вам не о чем беспокоиться. Я очень хочу помочь Лейкен пережить все это – какими бы ни были ее чувства. Единственный способ, как это можно сделать, – постараться сохранять сугубо профессиональные отношения. Что я и сделаю, обещаю вам!
Я слушаю себя со стороны и должен признать, что честен с ней на сто процентов. Но если я буду на те же сто процентов честен с собой, то придется признать, что я не обладаю такой силой воли. Поэтому надо сохранять дистанцию.
– Ты хороший человек, Уилл, – произносит Джулия. – Надеюсь, однажды ей повезет и она встретит мужчину, хотя бы вполовину такого хорошего, как ты. Просто пусть это случится не сейчас. Ты меня понимаешь? Ну и уж точно не при таких обстоятельствах.
– Понимаю. Мне бы тоже этого сейчас не хотелось, – тихо добавляю я.
И это правда. Если я в чем и уверен, так это в том, что не хочу нагружать Лейкен своими многочисленными обязанностями и ответственностью. Она еще совсем юная, и в отличие от меня у нее есть шанс на светлое будущее. Я не имею права лишать ее этого шанса.
Джулия откидывается на спинку дивана и снова смотрит на фотографию моих родителей. Я внимательно наблюдаю за ней. Теперь ясно, откуда у Лейк этот задумчивый взгляд. Хотелось бы знать, были ли у них поводы для грусти, до того как умер отец Лейк. Интересно, а в моем взгляде тоже сквозит такая тоска, когда я думаю о моих родителях?
Джулия дотрагивается рукой до щеки, вытирая покатившуюся из уголка глаза слезинку. Я не знаю, почему она плачет, но почти физически ощущаю ее печаль. От нее прямо веет горем.
– Как ты это пережил? – шепчет она, продолжая смотреть на фото.
– Что пережил? – переспрашиваю я, поворачиваясь к фотографии. – Их смерть?
Она кивает, не глядя на меня. Я прикрываю глаза, скрещиваю руки на груди, кладу голову на спинку дивана и вдруг понимаю, что никогда ни с кем об этом не говорил. Только на слэме выступал со стихами об их смерти, а чтобы просто рассказать – ни разу…
– Это было… ну как будто все кошмары, какие мне приснились за всю мою жизнь, в одно мгновение оказались реальностью.
Джулия зажмуривается, зажимает рукой рот и быстро отворачивается.
Она не может больше сдерживать слезы. Я подвигаюсь к ней, обнимаю ее за плечи и прижимаю к себе. Я знаю, что она плачет не из-за того, что я сказал, а по какой-то другой причине. И дело не в нас с Лейк. Происходит что-то куда более серьезное. Намного более серьезное.
Я поворачиваю ее к себе лицом:
– Джулия, что случилось?
– Мне пора, – говорит она сквозь слезы, встает и поспешно выходит на улицу.
Я иду за ней следом. Она стоит во дворе и рыдает. Я неуверенно подхожу к ней, но не знаю, как себя вести. Имею ли я право как-то помочь ей.
– Послушайте, Джулия, что бы ни произошло, вам нужно об этом поговорить. Мне можете не рассказывать, но поговорить нужно. Хотите я схожу за Лейкен?
– Нет! – выпаливает она. – Ни в коем случае! Не хочу, чтобы она видела меня в таком состоянии!
– Все в порядке? – кладя руки ей на плечи, спрашиваю я. – С вами все в порядке?
Она отводит взгляд, и я понимаю, что попал в точку. У нее какая-то серьезная проблема. Джулия отходит от меня на несколько шагов, вытирает глаза рукавом рубашки и делает несколько глубоких вдохов, стараясь снова не разрыдаться.
– Я еще не готова рассказать им, Уилл. Пока не готова, – шепчет она, обнимая себя за плечи и глядя на дом. – Я хочу, чтобы они успели хоть немножко привыкнуть к жизни здесь. В этом году и так столько всего случилось… Я не могу рассказать им. Это разобьет им сердце.
Она не произносит этого вслух, но я и так понимаю: она больна.
Я крепко обнимаю ее. Мне хочется утешить ее. Совсем недавно она пережила несчастье, и вот теперь еще одно… Я обнимаю ее от Лейк, от Кела и от нас с Колдером. Обнимаю, потому что не знаю, что сказать.
– Я ничего ей не скажу. Обещаю.
Я действительно не знаю, что сказать, как поддержать ее… Должно быть, очень тяжело знать, что двое твоих детей останутся в мире совсем одни. Мои родители хотя бы не знали заранее, что произойдет, поэтому были избавлены от той тяжелой ноши, которая обременяет Джулию.
Наконец она высвобождается из моих объятий и снова вытирает глаза: