Эта девушка Гувер Колин

Я отвожу взгляд от лежащего перед Лейк чистого листа бумаги и замечаю, что она смотрит на меня. У меня перехватывает дыхание. Впервые за три недели мы смотрим друг другу в глаза. Я пытаюсь отвернуться, но не могу. Лейк сидит с совершенно бесстрастным выражением лица, но взгляд не отводит. Смотрит на меня так же пристально, как и я на нее. Из-за этого бессловесного разговора у меня резко учащается пульс – точно так же, как во время поцелуя.

Когда звенит звонок, я заставляю себя встать из-за стола и попрощаться с учениками, но, как только все, включая Лейк, выходят в коридор, с силой хлопаю дверью.

Черт, да о чем я вообще думаю? Эти двадцать секунд свели на нет все мои попытки забыть ее на протяжении трех недель! Я прислоняюсь к двери лбом и ожесточенно пинаю ее.

После работы я выхожу на парковку и вижу, что у джипа Лейк открыт капот. Оглядываюсь по сторонам в надежде, что мы на парковке не одни и кто-нибудь сможет ей помочь. Сейчас мне не стоит оставаться с ней наедине, особенно после того, что произошло сегодня утром на уроке. Мне все сложнее и сложнее не думать о ней, а сейчас ситуация и вовсе взрывоопасная.

К сожалению, на парковке никого, кроме меня. Не могу же я оставить ее тут одну! В принципе, я мог бы вернуться в школу, пока она меня не заметила: рано или поздно кто-нибудь ей поможет. Однако по каким-то непонятным мне самому причинам я поступаю иначе. Подойдя к джипу, я вижу, что Лейк ожесточенно стучит монтировкой по аккумулятору.

– Плохая идея! – говорю я, надеясь, что она не успела разнести его ко все чертям.

Она оборачивается и, смерив меня с головы до ног равнодушным взглядом, снова сосредоточенно смотрит под капот. Как будто я пустое место.

– Спасибо, я и так знаю, что многое из того, что я делаю, кажется тебе плохой идеей, – спокойно говорит она.

Она явно не рада меня видеть. Вот еще один повод развернуться и пойти своей дорогой.

Но я не ухожу.

Не могу я просто взять и уйти.

Неохотно подхожу поближе и заглядываю под капот:

– А что случилось? Не заводится?

– Уилл, ты что делаешь? – спрашивает она звенящим от раздражения голосом.

Я выглядываю из-под капота и смотрю на ее суровое лицо. Она словно бы выстроила между нами невидимую стену, и это, наверное, хорошо. Кажется, я оскорбил ее одним только предложением помочь.

– А сама как думаешь? – спрашиваю я. – Пытаюсь выяснить, что у тебя случилось.

Сажусь за руль и поворачиваю ключ зажигания. Двигатель не заводится. Обернувшись к дверце, я вижу, что Лейк стоит совсем близко, и тут же вспоминаю, что значит находиться с ней рядом. Затаив дыхание, я сдерживаю желание схватить ее за талию и затащить в джип.

– Зачем ты это делаешь? Сам же просил, чтобы я к тебе не подходила! – не унимается она.

Ее так явно раздражает мое присутствие, что я начинаю жалеть, что все-таки решил помочь ей.

– Лейкен, а что тут такого?! Одна из моих учениц застряла на парковке. Не могу же я просто сесть в свою машину и уехать! – не выдерживаю я и тут же жалею о сказанном.

Лейк гордо задирает подбородок и отворачивается, обиженная моим равнодушием.

– Слушай, я не это имел в виду, – вздыхаю я и выпрыгиваю из джипа.

Она подходит еще ближе и облокачивается на капот. Я наблюдаю за ней краем глаза, притворяясь, что вожусь с какими-то проводами. Она прикусила нижнюю губу и опустила глаза, внезапно погрустнев.

– Мне и так тяжело, Уилл, – тихо произносит она.

Видеть ее такой тихой и печальной еще хуже, чем смотреть, как она злится. Она делает глубокий вдох, как будто не знает, стоит ли заканчивать фразу, но потом все-таки продолжает:

– Тебе легко удалось смириться с тем, что произошло, а мне нет! Да я ни о чем другом даже думать не могу!

От этого признания, да еще так искренне произнесенного, я не могу не поморщиться. Взявшись за край капота, я поворачиваюсь к ней. Она смотрит на руки с выражением страдания на лице.

– По-твоему, мне легко? – шепчу я.

– Похоже, да! – пожимает она плечами, бросив на меня взгляд.

Вот сейчас мне точно стоит уйти!

– Лейк, ты жестоко ошибаешься, – шепчу я, уверенный, что не стоит говорить ей все то, что хочется, но ее вид заставляет меня рассказать всю правду. – Каждый день я заставляю себя идти на работу и думаю о том, что из-за этого мы не можем быть вместе, – признаюсь я, отворачиваясь от двигателя и облокачиваясь о капот рядом с Лейк. – Если бы не Колдер, я бы уволился в тот самый день, когда мы с тобой встретились в коридоре. Взял бы академку на год, ты бы окончила школу, и я бы вернулся. Поверь, – понизив голос, поворачиваюсь к ней я, – я прокручивал в голове все возможные варианты. Думаешь, мне легко видеть, как ты страдаешь из-за меня? Что из-за меня ты все время такая грустная?

Ну вот, я сказал то, чего не должен был! Ни в коем случае не должен был!

– Прости… Прости… Я думала, что… – заикаясь, бормочет она.

– С аккумулятором все в порядке, – громко объявляю я, заметив, что к нам направляется Ник. – Похоже, дело в генераторе.

– Что, не заводится? – спрашивает Ник, подходя к нам.

– Ага. Мистер Купер думает, что надо генератор менять… – сообщает ему Лейкен, но при этом смотрит на меня огромными глазами и только потом оборачивается к Нику.

– Отстой! – провозглашает Ник, заглянув под капот. – Подвезти тебя домой? – предлагает он.

На самом деле мне хочется хорошенько врезать ему, а не разрешать подвезти ее до дома, но другого варианта нет. Уверен, что мне сейчас точно не стоит ехать с Лейк в одной машине.

– Было бы здорово, Ник, – говорю я, закрываю капот джипа и ухожу, пока к длинному списку дурацких поступков не добавился еще один. А ведь я был на волоске!

И вот теперь я совершаю еще один глупый поступок.

Последние пятнадцать минут мы в панике ищем Кела и Колдера. Я думал, что они дома у Лейк, а она думала, что у меня. Наконец мы обнаруживаем, что они преспокойненько спят на заднем сиденье моей машины.

Порывшись в сумке, я нащупываю ключи от ее джипа. Вечером я отвез машину механику, и тот поменял генератор. Я – вот идиот! – предлагаю ей зайти в дом и кое-что взять. Идиот, потому что каждая клеточка моего тела мечтает о том, чтобы она не уходила. Сердце гулко ухает в груди просто оттого, что она рядом. Наконец я нахожу ключи и оборачиваюсь, чтобы отдать их ей.

– Ключи от твоей машины. – Я протягиваю ей связку.

– Ой, спасибо! – Она растерянно смотрит на ключи.

Уж не знаю, чего Лейк ожидала, но, кажется, она разочарована тем, что я всего лишь вручил ей ключи от машины.

– Бегает как новенькая, так что завтра можешь спокойно ехать, – объясняю я, а сам в глубине души надеюсь, что она окажется сильнее меня и просто уйдет.

У меня не хватает мужества проводить ее к выходу, поэтому я возвращаюсь в гостиную и сажусь на диван. То, о чем мы говорили днем на парковке, просто висит в воздухе, хотя мы и молчим.

– Да ты что?! Починил?! – восклицает она, тоже проходя в гостиную.

– Ну, не я… Просто заехал к знакомому, и он наладил твой генератор.

– Слушай, тебе не стоило заморачиваться, – говорит она и, вместо того чтобы уйти, садится на диван рядом со мной.

Ее локоть слегка касается моего, и я тут же убираю руку и откидываюсь на спинку, подперев ладонями затылок. Одного прикосновения ее локтя достаточно, чтобы мне захотелось обнять ее и зацеловать до смерти.

– Но спасибо тебе огромное! – продолжает она. – Сколько я тебе должна?

– Нисколько, что ты! Вы мне столько помогаете с Колдером последнее время… Я рад, что могу хоть как-то вас отблагодарить!

Она молча смотрит на ключи и вертит их в руках, поглаживая брелок с надписью «Техас». Неужели сейчас ей все равно хочется оказаться там, а не здесь?

– Мы, кажется, с тобой вчера не договорили? – вдруг произносит она, разглядывая брелок.

Я уже давно пожалел о своих словах. Слишком разоткровенничался. Поверить не могу, неужели я сказал ей, что если бы не Колдер, то я бы ушел с работы ради нее? Это, конечно, правда, как бы безумно и отчаянно ни звучало. Я не раздумывал бы ни секунды. Я до сих пор не уверен, что не подам заявление по собственному желанию, если она просто попросит меня.

– Не знаю… А ты придумала, что делать?

– Вообще-то, нет, – вздыхает она, бросая ключи на журнальный столик, а потом забирается на диван с ногами и поворачивается ко мне. Вздыхает, как будто хочет о чем-то меня спросить, но боится. Гладит узоры на подушке, которая лежит между нами. – Но знаешь что… Предположим, что со временем наши чувства становятся еще более сложными… Я могла бы попробовать сдать выпускные экзамены экстерном…

Идея настолько абсурдная, что я едва удерживаюсь, чтобы не рассмеяться.

– Бред какой-то! Даже не думай об этом! – пристально глядя на нее, резко возражаю я. – Ты не должна бросать школу, Лейк!

– Это всего-навсего идея… – Она отбрасывает подушку в сторону. – Всего-навсего дурацкая идея!

Повисает долгое молчание. Она сидит рядом на диване и смотрит на меня так, что каждый мускул в моем теле напрягается, даже челюсти сводит. Чего мне стоит не поворачиваться к ней, не обнимать ее! Как же это все несправедливо! При любых других обстоятельствах наши отношения считались бы совершенно нормальными! Приемлемыми! Обычными! Но всему мешает моя чертова должность!

Так тяжело пытаться скрыть свои чувства, когда мы с ней остаемся наедине. А ведь можно просто послать все к черту и сделать то, что мне хочется. Я знаю, что, если бы мне удалось заглушить голос совести и перестать бояться, что нас кто-нибудь застукает, я бы не медлил ни секунды. Я обнял бы ее и поцеловал так, как мечтаю уже три недели. Целовал бы ее в губы, в щеки, в эту линию от уха до плеча, на которую я постоянно смотрю! И она не возражала бы. Я знаю, как нелегко ей приходится, вижу по тому, как она себя ведет. Она подавлена. Я уже готов поддаться не только искушению облегчить жизнь нам обоим, но и наплыву чувств. Если мы оба будем молчать, никто и не узнает! Будем встречаться тайно, пока она не закончит школу. Если соблюдать осторожность, можно сохранить наши отношения в тайне даже от Джулии и мальчиков.

Изо всех сил стиснув кулаки, так что аж костяшки побелели, я стараюсь отвлечься от мыслей о том, как снова встретятся наши губы. Сердце бешено заходится от одной мысли, что я смогу снова поцеловать ее. Я делаю медленный вдох через нос, выдыхаю через рот, пытаюсь успокоиться, пока не наделал глупостей. А может, и не глупостей: когда она так близко, я вообще плохо понимаю, что хорошо, а что плохо, потому что плохое кажется хорошим, а хорошее – плохим.

Она проводит пальцем по моей шее, и от этого неожиданного прикосновения я вздрагиваю. Лейк поднимает палец, словно оправдываясь, и показывает мне, что просто стерла с шеи каплю пены для бритья. Я беру ее за руку и вытираю пену о собственную рубашку.

А вот это – большая ошибка.

Стоит мне коснуться ее, как все мои рациональные мысли испаряются, подобно капле пены для бритья. Моя рука лежит на ее ладони, и Лейк расслабляет пальцы, поглаживая мою грудь.

У моей силы воли тоже есть пределы. Пульс просто зашкаливает, кажется, что сердце вот-вот выскочит из груди. Я не могу отпустить ее руку, не могу перестать смотреть ей в глаза. С одной стороны, не происходит ничего, а с другой – творится такое… Пока я молча смотрю ей в глаза и держу ее за руку, все мои усилия и решимость последних дней идут насмарку. Вся энергия, которую я вложил в то, чтобы совершить верный поступок, потрачена напрасно.

– Уилл, – шепчет она, не сводя с меня глаз. Мое имя так легко срывается с ее губ, что сердце гулко ухает. Она медленно проводит рукой по моей груди, возможно даже не замечая этого, а я чувствую ее прикосновение всем телом. – Я буду ждать тебя… буду ждать, пока закончу школу…

Как только эти слова слетают с ее губ, я вздыхаю и прикрываю глаза. Ну вот, она сказала то, что я мечтал от нее услышать весь этот месяц.

– Это очень долго, Лейк, – поглаживая ее по руке, с тяжелым вздохом произношу я. – За год многое может измениться.

Она придвигается ближе, убирает руку с груди и кончиками пальцев легонько касается моего подбородка, заставляя меня посмотреть ей в глаза. Я не хочу делать это. Я точно знаю: стоит мне взглянуть ей в глаза, и поцелуй неизбежен! Я беру ее за руку, намереваясь убрать ее с моего лица, но вместо этого глажу по запястью и предплечью. Надо остановиться! Мне надо остановиться! Но разум и сердце вступили в непримиримое противостояние, и я ничего не могу с этим поделать.

Убрав ноги с журнального столика, я надеюсь, что Лейк оттолкнет меня, – ведь мы оба знаем, что именно так и нужно поступить. Однако она этого не делает, и я вдруг медленно привлекаю ее к себе. Господи, как мне хочется обнять ее! Обнять так, как я обнимал ее, когда мы вышли из клуба «ДЕВ9ТЬ». Пока наша жизнь не полетела под откос. Пока наши отношения не превратились в бог знает что…

Я не успеваю остановиться или хотя бы подумать о том, что делаю, и вот мои губы уже целуют ее шею, а внутри начинается сущий ад! Она обнимает меня и делает такой глубокий вдох, что, кажется, дышит за двоих. Вкус и запах ее кожи совсем лишают меня остатков здравого смысла.

Да и к черту здравый смысл!

Я целую ее в ключицу, в шею, в щеку, а потом долго смотрю ей в глаза. Мне нужно понять, что она чувствует. Нужно понять, хочет ли она этого так же сильно, как и я. Нужно ли ей это так же отчаянно, как и мне.

Печаль, на протяжении трех недель сквозившая в ее взгляде, исчезает без следа – теперь в ее глазах светится надежда. Больше всего на свете я хочу, чтобы так было всегда! Я наклоняюсь к ней и прижимаюсь губами к ее рту. Этот поцелуй одновременно и убивает меня, и возвращает к жизни. Она тихо ахает, а потом слегка приоткрывает губы, хватаясь за мою рубашку, и нежно притягивая меня к себе.

Я целую ее.

Я целую ее, как будто в первый раз.

Я целую ее, как будто в последний раз.

Она обнимает меня за шею – мои губы нежно ласкают ее рот. Держа ее в объятиях, я думаю о том, что будто задышал по-настоящему впервые с тех пор, как увидел ее в школьном коридоре. Каждый стон, срывающийся с ее губ, каждое прикосновение ее рук возвращают меня к жизни. Ничто и никто не может помешать нам в эту минуту: ни Колдер, ни моя совесть, ни работа, ни школа, ни Джулия.

Джулия!

Сжимая кулаки, я пытаюсь отпустить ее и вернуться обратно в реальность. Вся тяжесть нашего положения снова наваливается на меня подобно тонне кирпичей, и я не могу не думать об этом. Лейк понятия не имеет о том, что скоро произойдет в ее жизни, а я позволяю себе усложнить ей жизнь еще больше? Каждое движение наших губ заставляет меня падать все глубже и глубже – в бездонную пропасть, из которой нам обоим уже не выбраться.

Она гладит меня по волосам, опускается на диван и тянет меня за собой. Я понимаю, что, как только наши тела соприкоснутся, у нас не хватит силы воли, чтобы остановиться.

Я не могу так поступить с ней. В ее жизни происходит столько всего, о чем она даже не подозревает! О чем, черт побери, я думаю? Как я могу так поступать? Я поклялся Джулии, что не стану усложнять и без того нелегкую жизнь Лейк, а сам именно этим и занимаюсь! Каким-то чудом мне удается найти в себе силы оторваться от нее. Тяжело дыша, мы смотрим друг на друга.

– Мы должны остановиться, – переводя дыхание, говорю я. – Так нельзя…

Крепко зажмурившись, я прикрываю рукой глаза, пытаясь прийти в себя. Лейк придвигается ко мне, садится мне на колени и жадно целует меня, словно в отчаянии умоляя меня не останавливаться. Как только ее губы касаются моих, я инстинктивно обнимаю ее и прижимаю к себе. Голос разума в моей голове в буквальном смысле этого слова кричит, что надо остановиться, но я пытаюсь заглушить его и прижимаю ее к себе еще сильнее. Разум говорит мне одно, а сердце кричит и руки делают совершенно другое. Она хватается за мою рубашку и стягивает ее с меня через голову, а потом возвращается к прерванному поцелую.

Я представляю себе, что отталкиваю ее, но на самом деле моя рука лежит у нее на пояснице, а другая поглаживает шею. Она проводит ладонями по моей груди, и я мечтаю сделать то же самое с ней. Уже коснувшись ее рубашки, я сжимаю кулаки и отпускаю ее. Все зашло слишком далеко. Я должен остановиться, пока еще в состоянии это сделать. Это целиком и полностью моя ответственность, я должен позаботиться о том, чтобы не причинить ей боль… Наконец я беру себя в руки.

Я отстраняю ее, пересаживаю на диван и встаю. У меня есть всего один шанс доказать, что мы поступаем неправильно. И пусть нам безумно хорошо, но все-таки это неправильно. Неправильно!

– Лейкен, вставай! – громко говорю я и беру ее за руку.

У меня внутри бушует ураган чувств! На самом деле я совершенно не собирался делать это так жестко, но не знаю, как можно было по-другому. Я так зол на себя, что хочется орать, но изо всех сил пытаюсь обрести душевное равновесие. Она встает, со смесью смущения и недоверия на лице.

– Мы не должны это допустить! Я твой учитель! Теперь все изменилось, мы не имеем права!

У меня голос дрожит от ярости. Я не хочу злиться, но злюсь. Не на нее, конечно, но она этого не знает? А может быть, ей и не надо знать? Может, будет легче, если она разочаруется во мне? Тогда ей будет проще забыть меня. Лейк садится на диван и закрывает лицо руками:

– Уилл, я никому ничего не скажу, клянусь тебе! – шепчет она и снова смотрит на меня печальным взглядом человека, утратившего всякую надежду.

Боль в ее голосе служит окончательным подтверждением того, что я веду себя как последняя сволочь. Поверить не могу, что я так с ней поступил! Как я мог?! Ей сейчас только этого не хватает.

– Прости, Лейкен, но это неправильно! – Я хожу по комнате из угла в угол. – Это плохо для нас обоих. Это плохо для тебя.

– Да откуда ты знаешь, что для меня плохо, а что хорошо?! – срывается она.

Я все испортил, окончательно! Я должен все исправить! Закончить все это раз и навсегда! Нельзя отпускать ее в таком состоянии: она наверняка будет думать, что это может случиться снова. Я перестаю расхаживать по комнате и поворачиваюсь к ней.

– Ты не должна меня ждать! Я не позволю тебе жертвовать лучшим годом в твоей жизни. Мне самому пришлось слишком быстро повзрослеть. Не хочу, чтобы и тебе пришлось оказаться в такой ситуации. Это нечестно! – Я делаю глубокий вдох и произношу самую чудовищную ложь, какую только могу придумать: – Лейкен, я не хочу, чтобы ты ждала меня!

– Не собираюсь я ничем жертвовать, – едва слышно отвечает она.

В ее голосе звучит такая боль, что я едва сдерживаюсь, чтобы не обнять ее снова. Еще одну такую эмоциональную встряску я просто не вынесу. Мне хочется зацеловать ее до смерти, обнять и защитить, сделать так, чтобы она не пролила больше ни единой слезинки, а в следующую секунду голос разума берет верх, и я готов просто выставить ее за дверь. Я и так сильно обидел ее, а она даже не представляет себе, что еще ей предстоит пережить. От этих мыслей я начинаю ненавидеть себя за то, что произошло между нами. Нет, не ненавидеть – скорее, презирать!

Схватив рубашку, я быстро надеваю ее, обхожу диван и встаю за спинкой. Сделав глубокий вдох и отдалившись от нее, я начинаю понемногу обретать контроль над собой. Держась за спинку дивана, я готовлюсь исправить ситуацию, хотя понимаю, что это невозможно. Если бы мне удалось объяснить, почему я так поступаю, она, возможно, перенесла бы расставание не так тяжело…

– Моя жизнь состоит из сплошных обязанностей… Господи, да ты хоть понимаешь, что я воспитываю ребенка?! Я не смогу поставить тебя на первое место! Черт возьми, даже на второе! А ты… – Я медленно поднимаю голову, смотрю ей в глаза. – Ты заслуживаешь лучшего, чем третье место!

Она встает, идет через гостиную и встает на колени на диване, прямо передо мной.

– Твои обязанности и должны быть для тебя на первом месте, вот почему я собираюсь дождаться тебя. Уилл, ты хороший человек. Именно поэтому я и влюбилась в тебя, и не смей ругать себя за это!

При этих словах то, что осталось от моего сердца, разлетается на миллион осколков. Я не могу позволить ей сделать это! Единственный способ добиться, чтобы она перестала любить меня, заставить меня возненавидеть. Я беру ее за подбородок, смотрю ей в глаза и произношу самые жестокие слова на свете:

– Ты в меня не влюбилась! Ты не имеешь права в меня влюбляться!

Ее глаза наполняются слезами, я отпускаю ее и иду к двери. Не могу смотреть, как она плачет. Не хочу видеть последствия своих поступков.

– Произошедшее между нами сегодня, – жестко говорю я, показывая на диван, – не должно больше повториться. И не повторится!

Я выхожу на улицу, закрываю за собой дверь, прислоняюсь к ней, закрываю глаза и, потирая пальцами виски, пытаюсь хоть немного успокоиться. Это я во всем виноват! Я позволил ей зайти в дом, зная, какую слабость испытываю к ней. Я поцеловал ее. Это я поцеловал ее! Поверить не могу, что это произошло! Двадцать минут наедине с ней – и я уже успел испортить ей жизнь!

Она сидит на диване, онемев от ужаса, с разбитым сердцем – и все из-за того, что я сделал и сказал… Ненавижу себя! Лейк меня, наверное, тоже ненавидит. Надеюсь, игра стоила свеч. Но почему же правильное решение в этой ситуации кажется мне совершенно неправильным?

Я подхожу к машине и беру Колдера на руки. Он обнимает меня за шею, даже не проснувшись. Кел открывает глаза и растерянно оглядывается по сторонам.

– Вы, ребята, заснули в машине. Иди домой и ложись спать. Ладно?

Кел трет глаза, вылезает из машины и переходит дорогу к своему дому. Я вхожу в дом с Колдером на руках. Лейк все так же сидит на диване, глядя в пол. Мне хочется обнять ее и попросить прощения за все, что произошло этим вечером, но я понимаю, что сейчас это невозможно. Ей нужно время, чтобы пережить гнев. Она должна разозлиться на меня. В этом году все ее внимание будет занимать Джулия. Нельзя, чтобы Лейк думала только о нас с ней, ведь это последний год, который она сможет провести вместе с мамой.

– Кел проснулся и пошел домой. Тебе тоже пора идти, – тихо говорю я.

Лейк хватает ключи со столика, поворачивается ко мне и смотрит прямо в глаза.

– Ну ты и кретин!!! – со слезами в голосе кричит она.

Ее слова поражают меня в самое сердце, словно в него попала пуля. Лейк выходит на улицу, хлопнув дверью.

Я отношу Колдера в его комнату, укладываю, а потом иду к себе. Закрыв за собой дверь комнаты, я прислоняюсь к ней, закрываю глаза и медленно сползаю на пол, прижимая ладони к глазам, чтобы хоть как-то сдержать слезы.

О боже! Эта девушка… Эта девушка – единственная, кто мне небезразличен, а я только что дал ей очень веские основания ненавидеть меня!