Невеста желает знать Маклейн Сара

– Ангел.

Пиппа обрела дар речи. Нервозность и волнение заставляли ее говорить быстрее, чем она намеревалась:

– Он прекрасен. Настоящая роскошь. Много красного и фиолетового стекла.

Улыбка леди стала еще шире.

– И цвета что-то значат?

Пиппа кивнула:

– Для того чтобы сделать красное стекло, добавляют золотую пыль. И фиолетовое – тоже.

Карие глаза широко раскрылись.

– Как вы умны, если знаете такое!

Пиппа отвела глаза. Эпитет «умная» вряд ли считался удачным комплиментом для женщины.

– Я где-то это прочитала.

– Неудивительно, что Кросс наслаждается вашим обществом, леди Ф.

Пиппа вздрогнула и уставилась на женщину. Она знает!

– Как вы…

– Женщины болтливы, миледи, – отмахнулась женщина.

Салли.

Стоит ли волноваться по этому поводу? Возможно.

– Какое заманчивое обещание. Не находите? – продолжала женщина.

– Обещание?

Женщина снова улыбнулась:

– Греха и порока.

Голова Пиппы шла кругом. Откуда эта женщина знает? Что они наделали? Неужели за ними шпионили?

– Кросс?

Незнакомка дружелюбно рассмеялась.

– Я говорила об ангеле. Честное слово.

Она показала на стул по левую сторону от себя.

– Вы играете?

Благодарная за смену темы, Пиппа рассматривала зеленое поле и карты, разбросанные перед женщиной и четырьмя мужчинами, сидевшими справа.

– Нет, – покачала она головой.

– А следовало бы.

Она понизила голос до заговорщического шепота:

– Это любимая игра Кросса.

Пиппа могла не соглашаться на игру, но едва прекрасная незнакомка упомянула Кросса, она не остановилась бы за все сокровища мира.

Пиппа села.

– Возможно, я понаблюдаю за парой партий.

Леди усмехнулась:

– Полагаю, некоторым очень важно понимание игры.

Пиппа рассмеялась:

– У меня нет больших денег на ставки.

– А мне кажется, у вас есть больше, чем вы думаете.

Пиппа не успела ответить.

Банкомет сдал по две карты каждому. Одну лицом, другую рубашкой вверх.

– Важно набрать двадцать одно очко, – пояснила дама, поворачивая карту – девятку бубен и осторожно поднимая уголок второй – восьмерки треф. – Валеты, дамы и короли – это десятки, – продолжала она, чуть повысив голос, чтобы все ее слышали.

Пиппа мгновенно поняла ее план.

– А тузы? – подыграла она.

– О, тузы – это лучшие карты, могут означать единицу или одиннадцать. Карты, дающие второй шанс.

– Хорошего вам старта, – кивнула Пиппа.

– Сдаюсь.

Один из джентльменов встал, забрал половину ставок и покинул стол. Таинственная незнакомка нагнулась к Пипе и сказала:

– Молодец. Тот, кто ближе к нам, неумеха, а тот, что дальше, – неудачник.

– А тот, что в середине?

Женщина оглядела красивого мужчину в центре стола.

– Это Дункан Уэст, владелец большинства лондонских газет.

Пиппа задохнулась. Если этот газетчик узнает, кто она, репутация будет погублена. И ее, и Оливии.

«Но, возможно, все не так плохо».

Пиппа проигнорировала эту мысль.

– Он так молод, – прошептала она, стараясь не смотреть на Уэста.

– Молод и богат, как король. Ни в чем не нуждается. Если не считать ночи с хорошей женщиной.

Пиппа расслышала желание в голосе леди.

– С вами, я полагаю?

Незнакомка повернулась к ней, сверкая глазами:

– Всякий может надеяться.

Несколько минут понаблюдав за игроками, Пиппа быстро поняла нехитрые правила.

Когда настало время делать ставку, незнакомка бросила взгляд на Пиппу:

– Что скажете, миледи? Взять карту или воздержаться?

Пиппа окинула глазами стол:

– Вам следует взять карту.

– Леди предлагает мне взять карту, – сказала дама банкомету.

«Пятерка».

Губы цвета бордо округлились.

– Как мило. Что же, я остаюсь.

Карты были открыты. Незнакомка выиграла. Собрав выигрыш, она улыбнулась сидевшим за столом:

– Удача новичка, не находите?

Двое джентльменов пробормотали поздравления. Уэст кивнул, оценивающе глядя на красавицу горящими глазами. Рука незнакомки снова потянулась за выигрышем, словно случайно коснувшись руки мистера Уэста. Задержавшись на секунду. Может, дольше. Настолько, чтобы взгляд Уэста стал жарким. Он смотрел на нее так, словно готов был проглотить. Словно они были одни.

Взгляд показался знакомым.

Именно таким Кросс смотрел на нее. Когда они оставались наедине.

Пиппа покраснела и отвела глаза в надежде, что новая знакомая этого не заметит. Но та если и заметила, то ничем себя не выдала.

– Откуда вы знали, что я должна взять карту?

Пиппа дернула плечом:

– Догадалась.

– Просто удача?

Пиппа покачала головой:

– Не совсем. Карты на столе – сплошные короли, дамы и тузы. По идее, должна была выпасть карта более низкого достоинства.

«Такой вещи, как удача, не существует…»

– Вы рассуждаете, как Кросс, – улыбнулась женщина.

То, что женщина озвучила мысли Пиппы, не волновало ее. Волновало другое – она произнесла имя Кросса так, словно слишком близко его знала.

– Вы играли с Кроссом, – заметила она, стараясь говорить небрежно. Но не смогла.

Леди повернулась назад к банкомету, показывая, что хочет сыграть еще партию.

– Будете играть на этот раз, миледи?

Пиппа рассеянно кивнула, потянувшись к своему ридикюлю и вынимая горсть монет:

– Пожалуйста.

«Вы друзья с Кроссом? – хотела спросить она. – Он касался вас? Целовал? Вы лежали с ним?»

Она ненавидела свое любопытство. Но еще больше ненавидела сдержанность.

Карты были сданы. Пиппа взглянула на свои. Туз и тройка. Она и другая женщина наблюдали, как банкомет сдавал карты джентльменам.

– Я играла с ним, – неожиданно сказала дама, прежде чем попросить еще карту. – Но вам не о чем беспокоиться.

– Я не… – начала Пиппа. Но осеклась. – Мне тоже карту.

Шестерка. Значит всего двадцать.

Карты были открыты.

– Выиграло двадцать.

Женщина вежливо зааплодировала. Мужчины застонали, а мистер Уэст отсалютовал им стаканом:

– Ученик превзошел учителя.

Незнакомка наклонилась к ней:

– Кросс не часто бывает в женских постелях.

Пиппа кашлянула, ослепленная потоком ощущений, одолевавших ее. Она помедлила, пытаясь определить, что это. Облегчение? Нет. Она этому не верила. Его репутация была слишком хорошо известна Но надежда… должна быть. И, судя по смятенным эмоциям, Пиппа не могла ее лишиться.

Выигрыш подвинули к ней через весь стол.

– Но это не мешает ему приглашать женщин в свою, – сухо заметила Пиппа.

Незнакомка рассмеялась:

– Не мешает, но я и этого тоже не видела.

Пиппа подумала о Салли Тассер.

– Видимо, плохо смотрели.

– О, вы удивитесь, узнав, что многие мечтают завлечь Кросса. Я знаю с десяток женщин, которые были бы счастливы очутиться с ним в одной постели. И большинство не взяли бы денег. Все в Лондоне жаждут получить кусочек Кросса. Жаждут много лет.

Пиппа уставилась на свой выигрыш, сосчитала монеты, притворяясь, будто не слышит. Не замечает ноющей боли в груди при мысли о женщинах, которые его знают. Касаются. Целуют.

Она ненавидела каждую.

Совершенно неразумно.

А она не любила сознавать, что поступает неразумно.

Незнакомка все продолжала:

– Ах, эти длинные ноги и густые рыжие волосы! Но он слишком хорош, чтобы обращаться с нами, как с остальными. Никто не бывал в его постели, и не верьте тому, кто скажет иначе.

Щеки Пиппы потеплели, и она обрадовалась, что на ней маска. Однако ее новая знакомая все равно заметила:

– Зато вы были там, не так ли?

Господи, да! И это было великолепно.

Пиппа покачала головой. Тело противилось предательству движения. Лжи.

– Я помолвлена.

Не то чтобы это что-то значило час назад.

Она вздрогнула при этой мысли. И от эмоции, которая пришла вместе с этой мыслью.

Сознания своей вины.

– Это не ответ.

Уголки красных губ поднялись вверх. Очевидно, незнакомка понятия не имела о ее мыслях.

– И кроме того, «помолвлена» не значит «замужем».

Почти замужем, разве не так? Очень близко к замужеству.

Горло сжимала невидимая рука.

– Вам необязательно признавать это, но, думаю, вы очень нравитесь Кроссу, миледи. Не каждый день встречается женщина такого блестящего ума.

Ей он тоже нравится.

Пиппа покачала головой, пытаясь мыслить связно:

– Я далеко не так умна, как он.

Будь она умна, не попала бы в такую историю.

В этот кошмар.

И теперь отчаянно желает мужчину, к которому и приближаться не должна. Которого не может иметь. Никогда и ни за что.

Если только…

Пиппа отказалась от мысли, прежде чем она успела принять форму. Она дала слово. И выйдет за Каслтона. Обязана.

Пиппа проигнорировала боль в груди, возникшую при этой непрошеной мысли.

– Если бы пришлось делать ставки, я бы поставила на то, что вы умнее. Сыграете еще партию?

– Не сыграет.

Они словно накликали его появление.

Пиппа повернулась к Кроссу, не в силах сдержать влечение к низкому голосу и запаху сандалового дерева.

И снова это неразумное желание броситься в его объятия, прижать к его губам свои и умолять отвести в его кабинет или просто темный угол и закончить начатое. Заставить ее забыть все остальное: все тонкие расчеты, все проводимые исследования. Тот факт, что у нее всего шесть дней, прежде чем она выйдет за другого.

За мужчину, не имевшего ничего общего с Кроссом.

И тут она заметила серые глаза, обращенные в сторону ее спутницы, выступившие на шее жилы и сжатые зубы. Губы стянутые в тонкую прямую линию.

Он был зол.

– Кросс!

Женщина со смехом произнесла его имя, очевидно ничуть не испугавшись гнева.

– Вам следует присоединиться к нам. Леди запоминает выпавшие карты так же хорошо, как вы.

– Нет, – отрезал он, прищурившись.

– Вот вам Кросс и его доброта!

Женщина отвернулась к зеленому сукну и подняла бокал с шампанским.

– Найдите себе другую компанию.

Женщина улыбнулась мистеру Уэсту, явно отказавшись от дальнейшего спора:

– С удовольствием.

Кросс обратился к Пиппе.

– Миледи, – процедил он, – игорные столы не место для вас.

Он сердился и на нее!

Как ни странно, Пиппа тоже обозлилась, хотя для ее гнева имелись все причины. Больше причин, чем у него. В конце концов, не его вот-вот заставят выйти замуж за абсолютно обыкновенного, скучного, не слишком умного мужчину. Не его жизнь превратится в хаос. Через шесть дней он останется в этом обиталище греха, порока. Денег и прекрасных женщин. Еды, которую готовит французская кухарка, обладающая большим талантом, чем заслуживает этот мужчина.

А она будет замужем за другим.

Нет, если кому и злиться, так только ей.

– Вздор! – воскликнула она, выпрямившись. – Женщины сидят за всеми столами. И если бы мне не позволялось играть сегодня, меня бы просто не пригласили.

Кросс наклонился ближе и резко сказал ей на ухо:

– Вас вообще не следовало приглашать.

Пиппа ненавидела чувство, которое вызвали в ней его слова. Ее наказывают, как малого ребенка!

– Почему нет?

– Это место не для вас.

– Собственно говоря, – раздраженно бросила Пиппа, – думаю, что сыграю еще партию.

Женщина, сидевшая рядом, обернулась к ней. И на мгновение изумленно приоткрыла рот, прежде чем ответить:

– Превосходно.

– Я не позволю вам находиться здесь, – прошептал он. – Не сейчас.

– Я просто играю в карты, – возразила Пиппа, пытаясь сморгнуть выступившие на глазах слезы. Она отказывалась взглянуть на него. Слишком боялась, что он увидит, как действует на нее.

Кросс вздохнул, тихо, но досадливо. И она едва не вздрогнула, когда его дыхание коснулась оголенного плеча.

– Пиппа, пожалуйста!

Что-то в его мольбе остановило ее. Она снова повернулась к нему, заглядывая в серые глаза, и увидела то, чего раньше не замечала: боль. Исчезнувшую так быстро, что она не была уверена, будто вообще ее видела.

Пиппа положила руку ему на плечо, ощущая твердость мускулов, и прошептала в ответ:

– Джаспер.

Она понятия не имела, откуда взялось это имя, и никогда не думала о нем как о Джаспере. Но на всю жизнь запомнит, как широко открылись его прекрасные глаза. И тут же закрылись, словно она ответила мощным ударом. Он отступил, и Пиппа, не выдержав, последовала за ним. Встала и подошла ближе, пытаясь загладить, что бы ни сделала ему.

Потому что она явно что-то ему сделала.

То, что все изменит.

– Подождите, – попросила она, не обращая внимания на то, что ее может слышать половина Лондона.

Он остановился и отстранил ее:

– Езжайте домой. Ваши исследования закончены.

Боль почти согнула ее. Хотя она знала, что это для ее же блага. Кросс прав.

И это вовсе не исследование. Это страх, паника, и досада, и нервы. Но не исследование.

Это желание. Искушение. Потребность.

И более того.

Но если это скоро не кончится, она сама никогда не сможет положить конец…

Вот только она не хочет положить этому конец. Она хочет остаться. Хочет говорить и смеяться, и делить с ним все. Учиться у него. Учить его. Хочет быть с ним.

«Хочет невозможного».

Пиппа покачала головой, отказывая ему:

– Нет.

– Да, – возразил он. Слово упало льдинкой, прежде чем он повернулся и исчез в толпе. Оставив ее. Снова.

Несносный человек. Богу известно, с нее достаточно!

Пиппа последовала за ним, следя за его продвижением, что было легко, поскольку его удивительные волосы выделялись на фоне всех остальных. Он сам выделялся из всех остальных.

Пиппа толкалась и работала локтями, распихивала назойливых и пыталась догнать его. Наконец она приблизилась настолько, что дотянулась до его руки, радуясь тому факту, что оба они были без перчаток.

Ее мгновенно охватило жаром.

Значит, Кросс тоже чувствует что-то.