Невеста желает знать Маклейн Сара
– Убирайся.
– Не хочешь выслушать то, что я пришел тебе сказать?
Колебание мистера Кросса было таким легким… полсекунды… меньше… Но Пиппа его уловила.
– Нет.
Диггер усмехнулся уголком рта:
– Ты передумаешь. Даю два дня.
Он подождал всего мгновение, но у Пиппы сложилось отчетливое впечатление, что между этими двумя сильными людьми поблескивает нож. Хотела бы она знать, кто держит оружие.
– Ты никогда не относился равнодушно к делам семьи, – добил его Диггер.
Мистер Кросс вызывающе вскинул подбородок.
Диггер коснулся полей шляпы, кивнул Пиппе и похотливо ухмыльнулся:
– Что до вас… леди… это не последняя наша встреча.
– Если знаешь, что для тебя лучше, – это последняя ваша встреча, – отчеканил Кросс, холодно, неумолимо, не оставляя места сопротивлению.
– Вздор. Эта леди, с ее вопросами…
Голубые глаза Диггера впились в нее.
– У меня есть ответы, дорогая.
Кросс шагнул к нему. Из горла вырвалось тихое, злобное рычание. Диггер, что-то поняв, обратил на него сияющую улыбку.
– Еще одна причина для твоего прихода ко мне.
Ярость мистера Кросса так и рвалась наружу, и по телу Пиппы пробежал приятный озноб.
На Диггера это, казалось, не произвело особого впечатления, но он не стал медлить:
– Два дня, Кросс.
Нагло подмигнув Пиппе, он ушел.
Несколько минут они стояли молча, наблюдая, как колышутся портьеры из толстого бархата, и прислушиваясь к тяжелому стуку захлопнувшейся двери.
Пиппа выдохнула. Она и не подозревала, что на все это время забыла о необходимости дышать.
Немного подождав, Кросс обернулся к ней. Серые глаза яростно сверкали.
– Потрудитесь объяснить, как оказалось, что вы все еще здесь.
Глава 3
Научный дневник леди Филиппы Марбери
Мне пришло в голову, что стоило учесть подобное развитие событий до того, как… В конце концов, если кто-то хочет понять, как устроен гусь, он должен за ним понаблюдать.
Обычного серого гуся легко отличить от всех остальных видов. Гусаки больше гусынь, с более широкими головами и более длинными шеями, а когда достигают зрелости, имеют склонность к агрессивному поведению, особенно в присутствии гусынь. Интересно, что гусаки имеют тенденцию защищать гусынь, хотя часто трудно различить два этих типа поведения.
22 марта 1831 года.
За четырнадцать дней до свадьбы
В интересах самосохранения Пиппа сказала первое, что пришло в голову:
– Он стучался.
– И вам не пришло в голову, что тот, кто стучится в дверь игорного заведения, может не являться тем человеком, с которым вы захотите свести знакомство?
Для имеющего репутацию обаятельного и дружелюбного человека он вел себя несколько агрессивно.
– Я не слабоумна, мистер Кросс.
Он скрестил руки на груди:
– Это всего лишь слова, леди Филиппа.
Она подумывала поднять юбку и назвать все кости стопы. Но вместо этого промолчала.
– Ваше молчание – первый умный поступок, который вы совершили сегодня.
– Открыть дверь было некому. Я ждала. И очень удивилась, что джентльмену позволено так дерзко колотить в двери.
– Заверяю, такого больше не случится, – процедил он. – И, к вашему сведению, Диггер Найт не джентльмен.
– Да, теперь я это понимаю.
Пиппа слегка прищурила глаза за толстыми стеклами:
– Конечно, к тому времени, когда я это поняла, он уже вошел.
– Не потрудитесь объяснить, почему его руки оказались на вашей талии?
Она не посчитала нужным ответить. Все равно не так все поймет.
Но мистер Кросс и не думал униматься:
– Вы сами напросились? Ваш следующий партнер по исследованиям?
Пиппа попыталась украдкой взглянуть на дверь. Не лучше ли сбежать?
– Не… совсем.
«У меня есть несколько вопросов».
Но ему не понравится, если она это скажет.
Он шагнул к ней, отрезая путь к спасению:
– Что это значит, «не совсем»?
Пиппа чувствовала себя виноватой перед ним. Неизвестно почему. В конце концов, не то чтобы она бросилась в объятия Диггера.
– Вы что-то предложили ему?
– Нет, – ответила она не колеблясь.
«Не предложила. В общем – нет».
Он услышал ее мысли, словно она их выкрикнула.
– Почему-то я вам не верю. Разве не вы предложили мне кое-что всего полчаса назад?
– Это не одно и то же. О чем вам прекрасно известно.
«Если бы ты сказал «да», я не попала бы в такую ситуацию».
– Нет?
Он чуть покачивался на каблуках.
– Нет! – негодующе фыркнула она. – Вы были частью плана.
«Плана, который ты полностью разрушил».
Мистер Кросс неотрывно смотрел на нее, словно читая мысли.
– Полагаю, что каким-то странным образом это имеет смысл.
Он отвернулся и направился в темные глубины клуба.
– Предлагаю вам вернуться домой и ожидать своего зятя, леди Филиппа, – бросил он на ходу. – Он, вне всякого сомнения, будет искать с вами встречи, когда я расскажу о вашем безумии.
Он не скажет Борну. Борн немедленно пойдет к отцу, а отец запрет ее в Суррее до утра свадьбы. Вне всякого сомнения. И Пиппа останется без необходимой информации. Без той безопасности, которая приходит со знаниями. Без уверенности. Этого допустить нельзя.
– Нет! – крикнула она.
Он снова обернулся и мрачно заметил:
– Вы ошибочно полагаете, будто я заинтересован в выполнении вашей просьбы, миледи.
Пиппа поколебалась:
– Я ни о чем его не просила. И ничего такого не случилось. Пожалуйста… не говорите Борну.
Он обращается с ней так, словно не слышит того, что она говорит. И лениво оглядывает стол. Кости, оставленные ею на столешнице из красного дерева.
Она шагнула к нему, и он словно впервые обратил на нее внимание. У нее перехватило дыхание. Пиппа замерла.
– Ваши кости?
– Да, – кивнула она.
– Делали ставку? Держали пари?
– Только собиралась.
– С Найтом?
– С собой.
– Условия?
– Я не решила. Думаю… возможно… – Пиппа осеклась, чувствуя, как горят от смущения щеки. – Возможно, мне следовало…
Он обжег ее взглядом.
– Вы могли бы…
Пиппа посмотрела на кости:
– Я могла бы удвоить усилия, чтобы получить вашу помощь.
– Помочь погубить вас?
Хм… когда он ставит вопрос подобным образом, это звучит еще более скандально, чем раньше.
– Да.
– А если я откажусь, поедете домой и будете ждать свадьбы, как послушная девочка?
Кросс говорит с ней, как с ребенком, словно считая ее план идиотским. Неужели не видит, как это важно? Что это исследование?
– Я не решила, – отчеканила она. – Но, вероятно, придется придумать другой план. Сейчас в самом разгаре лондонский сезон. И я без труда найду сколько угодно повес и распутников, которые мне помогут.
– От вас столько же неприятностей, сколько от вашей сестры, – бесстрастно заметил он.
– Пенелопы? – растерялась она.
– Именно.
Невозможно. Пенелопа безупречна во всех отношениях. Она никогда не пришла бы сюда без сопровождения.
Пиппа покачала головой:
– От Пенелопы не может быть неприятностей.
Имбирного цвета бровь недоверчиво изогнулась:
– Сомневаюсь, что Борн с этим согласится. Так или иначе, Диггер Найт для ваших целей не годится. Если увидите его снова, вам лучше бежать как можно быстрее и дальше.
– Кто он?
– Вам лучше этого не знать и больше с ним не встречаться.
Кросс хмурился. Прекрасно. Почему она одна должна раздражаться и злиться?
– Вы не бросили кости.
– Не бросила. И считайте, что вам повезло. Что, если бы я выиграла?
Его глаза потемнели.
– И предметом выигрыша стал бы я?
– Разумеется, – кивнула она. – Я вас выбрала в партнеры. Но так и не сделала ставки, так что можете считать себя счастливчиком.
Пиппа приподняла юбки, готовясь уйти со всем возможным достоинством.
– Никем я себя не считаю. Поскольку не верю в удачу.
Она опустила юбки:
– Управляете казино и не верите в удачу?
Кросс едва заметно улыбнулся.
– Именно потому, что управляю казино, я и не верю в удачу. И уж конечно, не полагаюсь на бросок костей. Это крайне неверная игра. По правде сказать, леди Филиппа, даже удача не помогла бы вам, поскольку невозможно играть против себя.
– Вздор.
Он оперся о стол:
– По крайней мере, в этом нет смысла. Если вы желаете получить результат, не сможете проиграть. А если результат вас не интересует… лучше сразу отступить. Если у вас нет противника, исход игры неинтересен.
Она расправила плечи:
– Разумеется, я себе не соперник. Я уже сказала вам, что терпеть не могу нечестности.
– И никогда не лжете себе?
– Ни себе, ни другим.
– Одно это доказывает, что вы не готовы делать такую ставку.
– Вы находите честность недостатком?
– Одним из самых ужасных. Мир полон лжецов, леди Филиппа. Лжецов, мошенников и негодяев всех сортов.
– Вроде вас? – съязвила она, прежде чем успела сдержаться.
Но Кросс не казался оскорбленным.
– Совершенно верно. Вроде меня.
– В таком случае я лучше останусь честной, чтобы оттенить вашу нечестность.
Он вскинул брови:
– Но не считаете нечестным собственными руками устраивать свою погибель?
– Вовсе нет.
– Лорд Каслтон не ожидает, чтобы вы пришли в его постель девственницей?
Жар опалил ее щеки. Она должна была ожидать от него откровенных слов, но раньше в их разговоре этой темы не возникало.
– Я по-прежнему намерена… – Пиппа отвела глаза. – Твердо намерена узнать больше о самом акте.
– Позвольте мне перефразировать. Лорд Каслтон не ожидает, чтобы вы пришли в его постель невинной?
– Мы никогда это не обсуждали.
– Опять нашли лазейку.
Она посмотрела ему в глаза:
– Не нашла.
– Нечестность по умолчанию все равно означает нечестность.
Поразительно, как он заработал репутацию обаятельного человека. Он вовсе не казался обаятельным.
– Если Каслтон спросит, я не стану лгать.
– Должно быть, замечательно жить в черно-белом мире.
Она не станет спрашивать…
– Что это означает?
– Только то, что в настоящей жизни, где девушки не защищены от любого клочка реальности, мы все одеты в серое, так как истина относительна.
– Теперь я вижу, как ошибалась, полагая, будто вы тоже ученый. Истина есть истина.
Уголок его губ дернулся в сухой усмешке.
– Дорогая, ничего подобного.
Пиппе было неприятно слышать слова, скатывавшиеся с его языка. Уж очень он в себе уверен. Она явно совершила ошибку, придя сюда в надежде приобрести опыт и знания. Ибо вместо этого получила урок мужского превосходства.
Пора уходить.
Кросс ничего не сказал, когда она пересекла комнату, направляясь к выходу. Молчал, пока она не откинула гардины, одержимая внезапным желанием убраться отсюда.
– Если собираетесь делать ставку, нужно быть честной.
Пиппа замерла, сжав в руке край тяжелой бархатной гардины. Она наверняка не так поняла.
Поэтому повернула голову, глядя на высокую фигуру:
– Прошу прощения?
Кросс медленно вынул руку из кармана фрака и протянул ей.
На секунду она подумала, что он манит ее.
На секунду она едва не поддалась порыву подойти.
– Вы уже пришли сюда, Пиппа.
Кросс впервые назвал ее уменьшительным именем, и она была потрясена этим звуком на его языке. Быстрым повторением согласных. Тем, как его губы произносили каждую.
– Не считаете, что нужно сделать настоящую ставку? Держать пари? – Он разжал руку, на которой лежали два маленьких кубика слоновой кости.
Пиппа встретила его расчетливый серый взгляд:
– Я думала, вы не верите в удачу.
– Не верю. Но нахожу, что еще меньше верю в игры с собой, стремление подогнать результат под свое приключение.
– Не приключение, – запротестовала она, – эксперимент.
– В чем разница?
«Неужели он не видит?»
– Первое глупо. Второе – ради науки.
– Моя ошибка. Скажите, где присутствует наука в вашем пари?
У нее не нашлось ответа.
– Я скажу вам – нет там никакой науки. Ученые не держат пари. Они знают, что, сколько бы раз ни выигрывали, шансы всегда против них.
Кросс подвинулся ближе, оттеснив Пиппу в темноту. Не коснулся ее, но, как ни странно, это не играло роли. Он был достаточно близок, чтобы почувствовать исходившее от него тепло.
– Но сейчас вы собираетесь держать пари, Пиппа, не так ли?
Он совершенно заморочил ей голову. И теперь ей было очень трудно думать связно. Пиппа глубоко вздохнула, и запах сандалового дерева окутал ее, отвлекая от темы.
Ей не стоило соглашаться.
Но, как ни странно, она не могла сказать «нет».
Пиппа потянулась к костям, маленьким и белым на его широкой ладони. Коснулась их, коснулась его и едва не пошатнулась от наплыва ощущений.
Пиппа застыла, пытаясь определить, что с ней. Понять. Смаковать каждое ощущение.
Но он отнял руку и отступил, оставив ее держать кубики, все еще теплые от его рук.
«Совсем как она».
Конечно, сама мысль абсурдна. Никто не может согреться от мимолетного касания. Все это сантименты из романов. Что-то такое, над чем вздыхают сестры.
Кросс снова отступил и протянул руку к зеленому полю.
– Готовы? – тихо спросил он, снова окутав ее жаром.
– Да.
– Поскольку вы играете в моем заведении, я ставлю условия.
– Это не кажется справедливым.
Его взгляд не дрогнул.
– Когда станем играть за вашими столами, миледи, я буду более чем счастлив следовать вашим правилам.
– Полагаю, это логично.
Он наклонил голову:
– Мне нравятся женщины со склонностью к логическому мышлению.
– Значит, это правила негодяев, – улыбнулась Пиппа.
Теперь они стояли на одном конце длинного стола.
– Семь или одиннадцать выигрывают при первом броске у нас в «Ангеле». Поскольку пари заключаете вы, я позволю вам назвать цену.