Теодосия и последний фараон ЛаФевер Робин

Глава двадцать третья. Стычка в Карнаке

Передо мной протянулись два длинных ряда криосфинксов – эти создания с бараньей головой охраняли вход в храм. Я в последний раз взглянула в темноту у себя за спиной и, к огромной радости, заметила наконец Исиду. Это значит, что где-то неподалеку и Сефу. Имея за спиной животных, я почувствовала себя увереннее, расправила плечи и направила свою лошадь к первому пилону – входным воротам храма.

Многие сфинксы успели утратить свои бараньи головы, но те, у которых голова еще осталась на плечах, казалось, провожали меня пристальными взглядами. На каменных боках сфинксов призрачно мерцали бледные символы могущества и магической силы. Время успело частично повредить эти глифы, но они все еще пусть с трудом, но читались. Мне очень хотелось бы остановиться, зарисовать эти знаки, постараться понять, с каким видом магии они связаны, но, увы, сейчас на это у меня совершенно не было времени.

Может быть, потом, когда все закончится, я смогу вернуться сюда вместе с мамой и не спеша осмотреть этот храм. Только, пожалуй, лучше будет сделать это днем, а не при лунном свете.

Пилон возвышался впереди передо мной – огромная массивная стена высотой метров в тридцать. Я вздрогнула, вспомнив, что это пилон Нектанебуса I – как символично, что я должна миновать именно его, в надежде спасти последнего египетского фараона.

Стены пилона были толстыми – мне казалось, что я еду сквозь него целую вечность. Камни здесь не излучали магическую энергию, от них исходило лишь ощущение огромной силы, прочности и надежности. Во дворе храма, возле одной из стен, была навалена огромная куча строительного мусора – будто зодчие, возводившие этот храм, бежали, бросив свою работу. Трудно даже вообразить, что за грозная сила заставила строителей уйти, не закончив святилище. Разве что вмешательство самих богов?

Я заставила себя отбросить прочь эту тревожную мысль и вместо этого принялась сосредоточенно рассматривать раскинувшийся передо мной просторный двор. Вдоль обеих его сторон тянулись портики колонн. Возле задней стены возвышалась одинокая колонна, а сразу за ней, охраняя вход во второй пилон, стояли две огромные статуи, глядя перед собой незрячими глазами.

Слуги Хаоса могли прятаться где угодно. Я замерла, пытаясь уловить присутствие людей – с открытыми глазами у меня это вряд ли могло получиться, но закрыть их мне было страшно.

Я решила было пройтись между колоннами и поискать там, но передумала. Мне уже доводилось пару раз играть в кошки-мышки со Змеями Хаоса среди древних развалин, еще раз затевать эту игру я, пожалуй, не буду.

Я взглянула на свои часы. Всего одиннадцать с минутами. Я приехала почти на час раньше. Сделав это открытие, я почувствовала себя немного увереннее и повернула налево, туда, где, по словам майора, Гриндла должно было находиться святилище Сети.

Оно действительно стояло здесь – приземистое, квадратное, с тремя темными входами, похожими на огромные разинутые рты. Именно в этом святилище я должна была оставить свою табличку – справа от центрального входа, на жертвеннике Хона.

Но в святилище я не пошла. Вместо этого я направилась к груде мусора, разгребла его с краю, осторожно поставила свой мешок с табличкой, а затем вновь засыпала его.

Уловив за своей спиной легкое движение, я испуганно обернулась, но это был всего лишь Сефу, карабкавшийся вверх по стене святилища Сети.

– Рада видеть тебя с нами, – прошептала я.

Сефу показал мне своими ручонками неприличный жест, а затем забрался на резную притолоку над одним из входов в святилище.

Не обращая больше на него внимания, я пошла дальше, искать место, где можно будет сидеть и ждать. Подумав, что неплохо будет иметь за спиной каменную стену двенадцатиметровой толщины, я выбрала ровный пятачок земли рядом с пилоном. Усевшись, я внимательно прочесала взглядом клубящиеся по сторонам тени, пытаясь увидеть Исиду. Мне хотелось подозвать ее и ждать дальнейших событий в ее компании. Но, увы, Исиду я не увидела, она отлучилась в неизвестном направлении по каким-то своим неотложным кошачьим делам.

Иногда мне кажется, что самая трудная часть всех дел, в которые я ввязалась, – это ждать. Сначала лихорадочно спешишь, спешишь, гонишь, чтобы добыть для каких-нибудь мерзопакостных мужчин то, что им нужно, а потом – бац! – и изволь сидеть и ждать, ждать, когда они изволят явиться и забрать свою добычу. Размышляя таким образом о том, как несправедливо устроен этот мир, и о превратностях своей собственной судьбы, я услышала легкий шорох где-то позади второго пилона.

– Исида? – шепнула я, медленно поднимаясь на ноги. Но вообще-то Исида никогда не издаст ни единого звука случайно и обычно передвигается абсолютно беззвучно. Затем я увидела отделившуюся от окружающего мрака тень. Она приблизилась и приняла очертания мужской фигуры. За первой тенью появились вторая, третья…. Всего их было шестеро.

Проходя через второй пилон во двор храма, передняя фигура сказала:

– Вы рано.

Я сразу узнала этот голос. Фон Браггеншнотт.

– Вы тоже, – ответила я.

Он дернул головой в сторону святилища Сети, и один из его спутников немедленно побежал и скрылся в его правом дверном проеме. Спустя пару секунд он вынырнул из святилища и отрицательно покачал головой.

Фон Браггеншнотт повернулся ко мне:

– Шутки вздумали шутить, фрейлейн? – сказал он, озираясь по сторонам. – Или решили, что это мы шутим?

– Никаких шуток. Простая предосторожность. Или вы думали, что я отдам вам табличку раньше, чем увижу Гаджи целым и невредимым?

Фон Браггеншнотт помолчал, пожевал губами, глядя на меня, и наконец ответил:

– Достаточно логично. – И добавил, бросив через плечо: – Приведите его!

Спустя несколько секунд появились еще двое – между ними, привязанный запястьями к их рукам, болтался Гаджи. Голова его была накрыта черным капюшоном – вероятно, для того, чтобы он не мог после освобождения навести своих спасителей на логово Змей Хаоса.

– Гаджи? – спросила я. Рост, фигура, одежда были как у Гаджи, однако если уж магическую табличку можно подделать, то арабского мальчишку и подавно.

Он бурно закивал закрытой капюшоном головой.

– Ты в порядке? – снова спросила я, надеясь услышать его голос.

Повисло молчание, затем мужчина, к которому была привязана правая рука Гаджи, размахнулся и своей свободной правой рукой ударил мальчика по голове.

– Прекратите! – крикнула я. Гаджи снова закивал, поднял руку, чтобы поправить съехавший капюшон, и тут я заметила у него царапину, которую оставила ему Исида несколько дней назад.

– Довольно! – сказал фон Браггеншнотт. – Вы видите его своими собственными глазами, фрейлейн. Он цел и невредим. Если хотите, чтобы он таким и остался, отдайте мне табличку.

– Хорошо. – Мне до смерти хотелось поискать взглядом майора Гриндла, но знала, что это было бы слишком рискованно для нас обоих. Вместо этого я повернулась к фон Браггеншнотту и его людям спиной и спокойно направилась к груде мусора. Каждый мой мускул был напряжен от страха, но я успокаивала себя тем, что слуги Хаоса ничего мне не сделают. Не посмеют. Во всяком случае, пока я не покажу им табличку.

Подойдя к куче, я наклонилась, погрузила руку в мусор, нащупала мешок, ощущая спиной пристальные взгляды. Вытащив мешок, я отнесла его назад к тому месту, где стоял фон Браггеншнотт, но остановилась в нескольких шагах от него.

– Сначала отпустите Гаджи, – сказала я.

Фон Браггеншнотт шевельнул пальцами своей единственной руки, двое охранников тут же отпустили Гаджи, и он пошатнулся от неожиданности.

Не сводя глаз с Гаджи, я резко протянула мешок фон Браггеншнотту:

– Забирайте.

Он снова дернул головой, один из его людей вышел вперед и взял у меня мешок. Я сделала шаг в направлении Гаджи, но фон Браггеншнотт остановил меня.

– Найн, найн, найн! – закудахтал он, покачивая своим единственным указательным пальцем. – Только после того, как я увижу, что вы мне здесь принесли.

Выбора у меня, сами понимаете, не было, но вы должны понять и то, каково мне было ждать, пока они развернут табличку!

Пока его помощник возился с оберткой из обрывков кожи, фон Браггеншнотт сказал, сверля меня своими глазками:

– Надеюсь, вы не пытаетесь одурачить нас.

– Нет, потому что на кону жизнь Гаджи, – ответила я. Это было действительно так. Я и не думала дурачить слуг Хаоса, обвести их вокруг пальца придумал майор Гриндл.

Наконец помощник развернул табличку, и я замерла. Только бы работа майора Гриндла выдержала проверку слуг Хаоса!

Фон Браггеншнотт наклонился ближе к табличке, внимательно рассмотрел ее и наконец улыбнулся. Между прочим, улыбающийся фон Браггеншнотт – чудовищное зрелище!

– Браво, браво, – сказал он.

– Вот и отлично. А теперь, я полагаю, нам пора, – я ринулась вперед и схватила Гаджи за руку.

– Хватайте их! – крикнул фон Браггеншнотт.

Двое слуг Хаоса подскочили и оттащили меня прочь от Гаджи.

– Что за дела? – возмущенно взвизгнула я. – Вы же говорили, что это будет честная сделка!

Двое других людей окружили Гаджи, продолжавшего слепо качать вперед и назад своей закрытой капюшоном головой.

– Я солгал, – довольным тоном заявил фон Браггеншнотт. – Это вас удивляет? Не думаю. Между прочим, у нас с вами осталось неулаженным еще одно дельце. – Он многозначительно поднял вверх пустую перчатку на своей левой руке.

– Боюсь, с этим дельцем вам придется подождать, – прокатился над двором громовой голос майора Гриндла. Слуги Хаоса задергались, пытаясь понять, кто это говорит и откуда. Я же взглянула на Гаджи и шепнула:

– Приготовься.

– Прибор, отталкивающий проклятия, мисс Трокмортон, – напомнил мне бестелесный голос майора Гриндла. Я быстро переключила на своих часах нужную кнопку.

– А теперь, если можно, авторучку, – последовала новая команда.

Еще не отзвучали последние слова майора, а в воздухе уже раздался свист, треск, и сотни маленьких раскаленных искр брызнули ливнем на стоящих по обе стороны от меня слуг Хаоса. Они закричали, выпустили меня, принялись корчиться под струями Огненного дождя. Почувствовав, что обе мои руки свободны, я крикнула: «Пригнись, Гаджи!», а затем с силой повернула колпачок авторучки, которую дал мне профессор Квиллингс.

Ручка сработала моментально. Послышался негромкий хлопок, затем во всю глотку завопили слуги Хаоса. Темноту пронзил мощный луч какой-то смертельно опасной энергии. Фон Браггеншнотт тоже кричал от боли, но оказался единственым, кто сумел удержать себя в руках. В руке, если быть точной. В той самой руке, которой он сейчас полез в свой карман за пистолетом.

– Бегите! – крикнул Гриндл, спрыгивая во двор откуда-то сверху. Но мы и так уже были на полпути к пилону. Тут из-за святилища Сети вышел человек – откуда он взялся? – и схватил меня за руку. Схватить схватил, но сжать свою руку не успел, потому что прямо ему в лицо вцепился какой-то маленький, яростно шипящий комок.

Исида! Располосовав слуге Хаоса щеки своими острыми, как бритвы, когтями, она оставила его валяться на земле, обхватив лицо ладонями.

Это было то, что нужно. Я потащила за собой бедного Гаджи, не останавливаясь даже для того, чтобы снять у него с головы дурацкий капюшон. Ничего, я сделаю это чуть позже, когда мы окажемся на свободе, а пока просто поддержу Гаджи, чтобы он не упал.

У нас за спиной зазвенела сталь – бойцы потянулись за своими мечами, шпагами, саблями (не знаю, что еще у них там было). Добежав до первого пилона, я рискнула быстро оглянуться через плечо, но тут же услышала:

– Не копайтесь, мисс Трокмортон! Верхом на лошадь, быстро!

Я крепче ухватила Гаджи за руку и помчалась к тому месту, где была привязана лошадь.

Глава двадцать четвертая. Непредвиденный поворот

Когда мы добрались до лошади, я наконец улучила секунду, чтобы сдернуть капюшон с головы Гаджи.

Но это оказался не Гаджи!

– Кто ты? – спросила я.

Испуганный мальчишка что-то пролепетал по-арабски. Я сразу подумала, что это какой-нибудь обычный крестьянский ребенок, которого Змеи Хаоса похитили прямо с улицы, чтобы одурачить нас. Я покосилась на расцарапанную руку мальчика – неужели те негодяи нарочно ранили ребенка, чтобы сделать более правдоподобным свой обман?

Прежде чем я успела решить, что делать дальше, из темноты выступили две фигуры в накидках и надвинутых на голову капюшонах. Они подошли от пилона к сфинксам, и каждый из них остановился возле скульптуры, у которой уцелела голова.

– Пойдем, – сказала я мальчику. Мне было не важно, кто он. Достаточно того, что я знала другое – нам обоим необходимо исчезнуть раньше, чем эти люди заметят нас.

Я ухватилась за луку седла, вставила ногу в стремя и рывком подтянулась вверх. Взяла поводья у мальчика, который держал их в руке, затем протянула ему свою руку. Он ухватился за нее, вскарабкался в седло и уселся позади меня.

Опасаясь, что те двое мужчин могут приближаться к нам, я подняла голову, но, к моему удивлению, на нас с мальчиком они не обращали ни малейшего внимания. Зато достали какие-то инструменты и принялись что-то делать со сфинксами. Каждый из них чем-то постучал своего сфинкса с бараньей головой по лбу, по груди, по локтям, ладоням, затем по ушам.

А когда они прикоснулись ко ртам сфинксов, я все поняла. Незнакомцы проводили обряд Размыкания уст – очень похожий на тот, что я сама всего несколько месяцев назад провела с мумией Тетли! При этом незнакомцы провели свой обряд в фантастически короткое время, всего-навсего за три с половиной секунды! Вот это скорость! Но постойте, обряд Размыкания уст проводят, чтобы оживить мертвеца. А кого собираются оживить эти люди? Неужели каменных сфинксов?

Не успела я додумать эту мысль до конца, как раздался оглушительный треск – мне даже показалось, что это рухнула одна из колонн во дворе храма. Но нет, все колонны остались на месте, а вот мои глаза от удивления полезли на лоб, когда я увидела, как один из сфинксов оторвал от постамента, на котором он стоял, свои огромные тяжеленные львиные лапы.

Мое сердце бешено забилось. Нет, это невозможно, это выше человеческих сил – оживлять статуи…

Сидевший позади меня мальчик испуганно ахнул, я тоже вздрогнула от страха, когда сфинкс величаво качнул своей огромной головой, внимательно глядя на стоящего перед ним человека. Тот что-то сказал ожившей статуе (я не расслышала, что именно), и сфинкс соскочил с пьедестала, взмахнул длинным львиным хвостом, наклонил к земле свои витые рога и ринулся во Двор Нектанебуса.

Мальчик вцепился мне в рукав, я тоже дрожала от страха, но никак не могла заставить себя оторваться от небывалого сеанса магии, который разыгрывался перед моими глазами, и опомнилась, только осознав вдруг, что оставаться там, где мы сейчас находимся, небезопасно. Кроме того, кто знает, насколько уверенно могут контролировать поведение пробужденных сфинксов неизвестные мне маги? И, наконец, неблагодарно было бы отплатить майору Гриндлу глупостью за все, что он сделал для нашего спасения.

Разворачивая лошадь, я лихорадочно всматривалась в окружающие меня тени, пытаясь найти Исиду и Сефу, но их не было видно. «Они очень маленькие, поэтому их трудно увидеть, – попыталась я успокоить себя. – Они легко могли убежать и скрыться в таких местечках, где ожившие сфинксы их не достанут». Совсем потерявший от страха голову мальчик принялся колотить меня по спине, подсказывая, что пора трогать. Что ж, он был прав, я знала это и потому пришпорила каблуками лошадь.

Она резко рванула вперед, и мальчик крепче обхватил меня своими руками за талию. Я низко пригнула голову к лошадиной шее и приготовилась бороться за свою драгоценную жизнь.

Вскоре шум и крики боя стали затихать у нас за спиной, но я продолжала гнать лошадь вперед, и так, не снижая скорости, мы домчались до храма Мут.

Когда мы проезжали вдоль священного озера, лошадь вдруг отпрянула назад, испугавшись появившейся перед ней тени. Я удержала лошадь, повернула ее, чтобы свернуть влево и, сделав вираж, направиться к храму.

Перед нами выросли еще две тени. На этот раз моя лошадь встала на дыбы и едва не сбросила нас с мальчиком из седла.

– Тпру! – крикнула я, молясь о том, чтобы мы не свалились на землю и не сломали себе шею. Или не попали под тяжелые копыта.

Не знаю, удалось бы мне в конце концов справиться с лошадью или нет, – одна из темных фигур бросилась вперед и схватила лошадь под уздцы. Пока этот человек успокаивал испуганное животное, второй незнакомец приблизился к нам. У меня упало сердце, когда я узнала характерные черные одеяния уаджетинов.

Еще примерно десяток всадников появились из темноты. Они окружили нас и повели к храму Мут.

Я дрожала от страха и лихорадочно пыталась понять, как все это могло случиться.

Когда мы подъехали к храму, уаджетины сразу же завели лошадей за одну из сохранившихся стен, откуда их нельзя было заметить с дороги. Проклятье! Лопнула моя надежда на то, что майор Гриндл заметит нас, когда будет возвращаться в Луксор.

Но погодите, погодите! У меня же есть прибор-маяк профессора Квиллингса! С его помощью майор сможет найти меня.

Обрадованная этой мыслью, я взглянула на свое запястье и переключила кнопку часов в нужное положение.

Сделав это, я воспрянула духом, сунула руку в карман и сжала в ладони обломок Вавилонского кирпича. Он поможет мне до появления майора Гриндла понимать все, о чем говорят уаджетины.

Один из них протянул руки и вежливо помог мне спуститься на землю. Присмотревшись, я узнала в этом уаджетине Хальфани – я запомнила его по нашей встрече в Луксорском храме.

– Что вы здесь делаете? – спросила я его.

– Сегодня ночью предстоит великое магическое событие.

– И вы подумали обо мне? – Я почувствовала себя польщенной, несмотря на события минувшего вечера.

– Мы подумали о нашем фараоне, – поправил меня Хальфани. – О его безопасности.

Мне бы подумать, взвесить как следует свои следующие слова, но я находилась в таком смятении, что с ходу ляпнула:

– Его похитили.

Хальфани резко повернул голову, чтобы посмотреть на все еще сидящего в седле мальчика.

– А это кто?

– Подстава, – ответила я. – Они подсунули его вместо Гаджи.

– Кто это они?

– Змеи Хаоса.

Хальфани нахмурился, повернулся к своим спутникам, о чем-то быстро переговорил с ними по-арабски, затем снова обратился ко мне:

– Кто такие эти змеи?

– Чем вы целыми днями занимаетесь, черт побери? Ворон считаете? Вы что, в самом деле никогда не слышали о Змеях Хаоса?

– На твоем месте я бы последил за своим языком, – раздраженно сказал Хальфани.

– Простите. Змеи Хаоса – это последователи Сета, они стремятся заполучить в свои руки самые могущественные древние артефакты, с помощью которых рассчитывают захватить власть над всем миром.

– Последователи Сета, понятно, – кивнул Хальфани и повернулся к мальчику. – Ты устал, – сказал он ему. – И очень хочешь спать. Все, что с тобой сегодня случилось, все, что ты видел и слышал, – это просто сон. Очень плохой сон. – Затем Хальфани начертил на лбу мальчика запрещающий магический знак и щелкнул пальцами. Мальчик моргнул, соскочил с седла на землю, повернулся и бросился бежать прочь.

– Проследи, чтобы он вернулся домой целым и невредимым, – приказал Хальфани одному из своих людей. – А вы, – обратился он ко все еще сидевшим верхом уаджетинам, – возвращайтесь в Карнак. Найдите след служителей Сета и отберите у них нашего фараона!

Всадники дружно развернули своих лошадей и галопом поскакали в ту сторону, откуда мы недавно приехали.

Затем Хальфани вновь обратился ко мне:

– Как они могли узнать о нашем фараоне? – Голос у него был бархатным, похожим на урчание, только это было не кошачье мурлыканье, а, скорее, низкое рычание пантеры.

– Не знаю, – прошептала я. – Уж я-то им точно этого не говорила. Они мои заклятые враги.

Хальфани пристально посмотрел на меня и, помолчав немного, сказал:

– А враг моего врага – мой друг, да? Тебе повезло, юная мисс. Тебя желает видеть наш верховный жрец. Оставим дальнейший разговор до встречи с ним.

– Хочу, чтобы вы знали: я должна возвратиться домой до утра. Моя мать не знает, куда я отправилась.

Хальфани окинул меня каким-то отрешенным взглядом, и я поняла, что дело мое плохо.

– Я не вернусь домой к утру, так вас надо понимать? – упавшим голосом спросила я.

– Нет, юная мисс. Я не знаю, когда ты теперь возвратишься сюда.

Он махнул рукой, несколько уаджетинов со всех сторон окружили меня и мою лошадь.

– Моей матери все это очень не понравится, – предупредила я. – Вы не представляете, какой шум она может поднять.

Не обращая ни малейшего внимания на мои угрозы, Хальфани выдвинул в ответ свои:

– Если ты начнешь кричать или попробуешь сбежать, нам придется связать тебя и заставить замолчать. Мы предпочли бы не делать этого, но ты должна дать слово, что не будешь пытаться помешать нам.

Мне сразу вспомнился молчаливый помощник Ови Бубу с отрезанным языком.

– Даю вам слово, – сказала я.

Меня накрыло волной магической силы – Хальфани пытался проникнуть мне в мозг, чтобы проверить, правду я сказала или нет.

– Я же дала слово, – раздраженно заметила я.

– Ты не должна упрекать меня за желание проверить крепость твоего слова, юная мисс, – пожал плечами Хальфани. – А теперь пойдем. С тобой поедет Хашим. Он будет управлять твоей лошадью.

– А еще знайте, что меня будет искать майор Гриндл, – сказала я не столько для того, чтобы предупредить уаджетинов, сколько ради того, чтобы немного подбодрить себя.

Хашим обменялся многозначительным взглядом с Хальфани и спросил:

– Тот человек, который был с тобой в храме?

– Да.

Хальфани покачал головой, и меня охватило недоброе предчувствие.

– Нет, юная мисс, твой майор не придет за тобой. После того как по храму прошлись оживленные нами криосфинксы, там не осталось ничего живого.

Глава двадцать пятая. Кверет Айхи

Мы ехали сквозь ночь. Во рту я чувствовала горький привкус поражения, я устала телом и душой и гадала, увижу ли еще когда-нибудь маму или Гаджи. Или Исиду.

Когда я уже была готова свалиться с лошади на землю от усталости, уаджетины свернули с дороги и направили лошадей к развалинам римского храма, едва различимым в бледном свете уходящей с небосклона Луны. Хальфани помог мне слезть с лошади, отвел внутрь, к стене, и сказал:

– Жди здесь.

Я легла на пол и тут же провалилась в сон.

Мне показалось, что прошло всего лишь несколько секунд, и вот уже послышались голоса, твердящие, чтобы я просыпалась. Я зевнула, потянулась, поморщилась, почувствовав, как саднят стертые о седло ноги. Затем заметила, что кто-то, оказывается, подложил что-то мягкое мне под голову и накрыл одеялом. Тронутая такой заботой, я тряхнула головой, чтобы окончательно прогнать сон, и села.

– Доброе утро.

Я вздрогнула, услышав низкий голос майора Гриндла. День начинался с сюрприза.

– Вы не умерли! – радостно воскликнула я.

– Нет, – сухо отозвался он. – Не умер.

Я быстро осмотрелась по сторонам, проверяя, виден ли майор кому-нибудь еще, кроме меня.

– Вы пришли, чтобы спасти меня? – шепнула я.

– Боюсь, что нет, – еще более сухим тоном ответил майор и шевельнул руками, показывая, что они связаны у него за спиной. – Хотя намеревался спасти. Но этих людей оказалось чертовски сложно застать врасплох.

– О… – Мое сердце упало, мои мечты о том, что я вот-вот окажусь на свободе, разбились вдребезги. – Мне очень жаль, что вы попали к ним в плен, но все равно я очень-очень рада видеть вас.

– Я тоже, – сказал майор. Он сурово посмотрел в ту сторону, где был разбит походный лагерь уаджетинов, и спросил: – Они вам ничего плохого не сделали?

– Нет, пожалуй, если не считать того, что я натерла ноги седлом.

Майор Гриндл разочарованно покачал головой, словно надеялся получить повод сцепиться с уаджетинами. Но с другой стороны, то, что они меня похитили, – разве это не повод?

Я наклонилась ближе к майору и тихо спросила:

– А как вам удалось пережить атаку криосфинксов?

Он вскинул голову, глаза его загорелись странным огнем:

– Вы видели это, да?

– Видела! Более того, могу сказать, что для оживления статуй они использовали обряд Размыкания уст, сэр. А что произошло, когда ожившие сфинксы ворвались во двор храма?

– Они напоминали двух чудовищных кошек, очищающих амбар от мышей, – восторженно покачал головой майор. – За пару минут расправились почти со всеми Змеями Хаоса, уцелели только трое из них, да и тех сильно покалечило.

– Никаких следов Гаджи не встретили, сэр?

– Значит, это был не он, – вздохнул Гриндл. – Я так и подумал, когда увидел тот капюшон. Внимание, мисс Трокмортон! Наши приятели идут. – И тихо добавил: – Не показывайте им, что я знаю арабский.

Прежде чем я успела глазом моргнуть, подошел Хашим. Он дал мне и майору по черствой лепешке – это был наш завтрак. А еще через пять минут нас уже снова сажали в седла продолжать путь.

Майора предварительно связали и заткнули ему рот кляпом, но это его, похоже, ни капельки не заботило. Он, как всегда, выглядел спокойным и уверенным в себе, общий вид, пожалуй, слегка портила лишь отросшая у него на щеках щетина.

Мы продолжили свой путь на юг. Солнце пекло нещадно, но уаджетины переносили жару совершенно невозмутимо, как и положено обитателям пустыни. А вот я чувствовала себя увядшим листиком салата – еще немного, и пожелтею. Куда, интересно, они нас везут? И не сварюсь ли я заживо раньше, чем мы доберемся до цели? У меня из головы не шли мысли о маме. Она, наверное, с ума сходит от волнения. Она уже написала папе о том, что я пропала, или еще нет? А Вигмер знает? А Гаджи? Что с ним? Думаю все-таки, что слуги Хаоса ничего плохого с ним не сделают, ведь он очень ценная для них добыча.

К вечеру второго дня пути уаджетины повернули на запад, и мы углубились в каменистую пустыню. Вскоре я потеряла всякое представление о том, в каком направлении мы движемся. Песок и скалы, скалы и песок. Все они для меня выглядели одинаково. Я попыталась было убедить себя в том, что все это нужно принимать как увлекательное приключение, но ничего из этого не получилось. Я себе не поверила.

Когда на горизонте показались первые лучи зари, наши лошади приковыляли в лагерь бедуинов. Несмотря на смертельную усталость, я тем не менее сразу отметила, какое это прекрасное прикрытие. Под видом кочевников-бедуинов уаджетины могли перемещаться куда и когда угодно, и никто их ни о чем не спросит.

К нашим лошадям подошли мужчины, взяли их за поводья. Я буквально свалилась из седла – Хальфани подхватил меня, не дал упасть, и я подумала, что это очень любезно с его стороны, особенно если учесть, что здесь я скорее в плену, чем в гостях. Майора Гриндла, как я успела заметить, ссадили с лошади не столь деликатно, но ему, кажется, было на это наплевать.

Он прекрасно выглядел, словно не было у него за плечами нескольких дней изнурительного пути по пустыне, палящего солнца, скудной пищи. Глядя на него, я впервые поняла, что такое быть настоящим, до мозга костей, солдатом.

Нас привели к маленькому черному шатру и втолкнули внутрь.

– Спите, – лаконично распорядился Хальфани. Впрочем, он мог бы и этого не говорить, все равно у меня сейчас было только одно желание – спать. Я рухнула на расстеленное на земляном полу одеяло, подумала о том, как хорошо было бы уткнуться сейчас носом в мягкую шерстку Исиды, но так и не успела додумать эту мысль до конца – провалилась в сон.

Проснулась я оттого, что полог шатра открылся и внутрь ворвались слепящие солнечные лучи. Я поморгала и всмотрелась, прищурив глаза, на появившуюся на пороге фигуру, черным силуэтом выступавшую на фоне яркого света.

– Приветствую вас, – нежным голосом произнесла фигура, входя в шатер и закрывая за собой полог. Перестав жмуриться, я рассмотрела, что это девушка, молодая, пожалуй лишь чуть-чуть старше меня. Она была одета как бедуинка, то есть без паранджи, поэтому я могла видеть все ее лицо. Когда девушка застенчиво взглянула на майора, что-то в ее лице показалось мне знакомым, только я не могла сообразить, что именно. Быстро переведя взгляд с майора на меня, девушка сказала:

– Я принесла еды, чтобы вы поели, и воды, чтобы вы умылись.

– Спасибо, – ответила я. – Я умираю от голода.

Майор ответил более формально.

– Мы по достоинству ценим ваше гостеприимство.

Девушка опустила голову и принялась расставлять тарелки с едой. Пока мы завтракали, она оставалась в шатре и пусть искоса, но внимательно рассматривала нас. Меня, если говорить точнее. Наконец, набравшись храбрости, она спросила, обращаясь ко мне.

– Они говорят, что это вы нашли нашего последнего фараона и привезли его в Луксор. Это правда?

– Да, – настороженно ответила я. К добру ли, что меня объявили причастной к возвращению их последнего фараона в Луксор, или нет? – Я встретила его, когда он работал погонщиком осликов на улицах Каира. Он очень храбрый и помог мне выпутаться из затруднительного положения. В свою очередь я предложила ему остаться при мне.

– Как он выглядит? – не поднимая головы, спросила девушка. – Он здоров?

Тут меня осенило, и я поняла, почему лицо девушки кажется мне знакомым.

– Вы Сафия? – спросила я.