Буддист-паломник у святынь Тибета Цыбиков Гомбожаб

В 1911 г. Северная Монголия объявила себя самостоятельной. Соотношение сил и культурная отсталость заставили монголов обратиться к северной своей соседке. Но, спустя короткое время, в царской России произошла революция и там установился Союз Социалистических Республик. Все старые замыслы были ликвидированы, и жизнь стала строиться на новых началах.

Революция, имеющая одной из целей своих – освобождение угнетенных империализмом и капитализмом народов Востока, перебросилась сначала в Северную Монголию. Таким образом, Северная Монголия находится на путях к новой жизни, основанной на европейской культуре, так интенсивно идущей к ней из Европы через СССР.

Теперь вопрос о языке и его письменности. Новая культура, конечно, ставит вопрос о языке. Язык народности сохраняется настолько, насколько он приспособится к новой культуре. Может ли устоять монгольский язык? Может, но при усиленном приспособлении его к новой культуре. Чтобы усвоить новую культуру, нужно обратиться к запасам своего языка, который сохранился в письменном виде, а где будет недостаток в этом, то заимствовать слова и понятия у чужих языков, приспосабливая к своему родному языку. Необходимость приспособления письма к новому языку признается, без сомнения, многими, если не всеми. Но весь вопрос в том, приспособлять ли старое письмо или создать совершенно новое. Не признать за монгольской народностью национально-целевого и культурно-единого при упомянутых его достояниях в языковом отношении едва ли можно[304].

Орфография, или правописание, монгольского, как и всякого другого языка, зависит от грамматики, поэтому для того, чтобы правильно писать, нужно изучение всех отделов грамматики.

Научной грамматики, соответствующей грамматикам, составляемым европейскими учеными, у монголов нет и не было.

Существуют буквари и зачатки грамматических правил, но подробного рассмотрения знаков языка нет. Причину этого нужно искать в общей культурной отсталости монголов. Эта культурная отсталость носителей монгольского языка служит также причиной малого развития языка и письменности вообще.

Впрочем, обратившись к современной письменности, можно найти в ней много достоинств и недостатков. Достоинство – в том, что литературный язык все же выработал известные формальные законы языка, а к недостаткам надо отнести то, что литературный язык не пошел за разговорными наречиями, на которые разбился весь монгольский язык. Он сохранил единство национальности. На письменном языке поймут друг друга многие монгольские племена, которые на разговорном поймут друг друга только с большим трудом, если не сказать, что не поймут совершенно.

Следовательно, монгольский литературный язык до сих пор служит объединителем монгольских племен, так как других факторов объединения у них осталось очень мало или же совершенно не стало. Теперь, когда исчезли все прежние преграды, ставящиеся объединению монгольских племен и развитию их языка, приходится говорить исключительно о культурно-национальном объединении[305], под чем должно разуметь развитие всех культурных способностей народности посредством поднятия их активности.

К усвоению или восприятию культуры должен быть привлечен язык как орудие и выразитель культуры, о чем уже сказано выше. А это, в свою очередь, несет за собою задачу поднятия квалификации его, научное изучение его и установление терминов и правильность единообразного письма. Вообще научное изучение всякого предмета, в том числе языка, может быть плодотворно только при совместной работе в ученых учреждениях, а практическое изучение, или реализация языка, должно быть проведена через школу.

Как же обстояло это дело до последнего времени? У бурят в школах, например, не допускалось изучение родного языка и грамоты (см.: Богданов М. Н. Очерки истории бурят-монгольского народа. – Верхнеудинск, 1926.– с. 165). Научное изучение монгольского языка началось у европейцев, в частности у русских. Прошлый век может быть отмечен несколькими выдающимися языковедами, которые дали ученые труды по языку, как Шмидт, Орлов, Бобровников, Ковалевский, Голстунский, Позднеев и др., но изучения, основанного на данных трудах, не было у самих носителей языка, так как русский язык этих трудов был недоступен большинству. В специальных русских учебных заведениях вообще мало обучалось детей монгольской национальности, и большинство из тех, кто попадал в вуз, изучал и другие научные дисциплины.

При таком положении язык как наука не изучался самими носителями его, а о прохождении его в школах на научном основании и говорить не приходится. Следствием этого было то, что письменный язык усваивался практически в канцеляриях, где переписчики набивали себе руку в зрительно-двигательных процессах письма, и надо удивляться только тому, как в течение нескольких веков у монголов все же осталась почти единая орфография.

Это можно объяснить только особым преклонением перед традицией, что замечается и во всей жизни. При всем том, однако, в письменный язык вошло много разнообразных начертаний, кои должны быть объединены. Объединение орфографии стало лозунгом Буручкома. В этой работе Буручком пока работает изолированно от Монучкома и от народной массы. Что же он создал до сих пор? Здесь мнения могут быть разные. Но все же должно признаться, что в деле объединения соглашения не достигнуто не только с Монучкомом, но и со всей массой пишущих. Принципы, принятые Буручкомом для монгольского письма, не всегда нормированы данными грамматики, практики и характера языка, например написание откидного а и э и т. п.

Этим же грешит и общемонгольское письмо. Какое значение имеет в монгольском и других восточных языках так называемая долгота гласных, об этом, конечно, знает всякий. Это не ударение, а долгое произношение слога. В изображении этого слога – разнообразие орфографии. Нужно раз навсегда в корнях слова установить орфографию долгих гласных. Затем, отдельные наречия настолько уже дифференцировались, что можно говорить об отличии «д» от «т», это особенно важно теперь, когда монгольские племена вплотную подошли к европейской культуре, которая должна внести и много международных европейских слов. Правда, для звуков тибетского и китайского языков были изобретены новые буквы, которые совершенно выведены из употребления Буручкомом, но монголы еще употребляют их. Следовательно, выходит, что Буручком не признал еще этого момента развития монгольской письменности.

На практике нужно выработать «деловой знак», так как язык прежний, выработанный в маньчжуро-монгольских канцеляриях, находится под исключительным влиянием прежнего китайского языка. Теперь жизнь вносит в монгольскую среду новые культурные понятия, для которых нужно выработать термины на своем языке, да и сам язык требует внутренней революции. Конечно, при новой жизни не замедлит явиться и новый язык.

Обращаясь к истории развития книгопечатания монгольским шрифтом, должно сказать, что этот культурный прогресс на практике стал проводиться с начала XVII в. ксилографическим способом, каковой практикуется и сейчас. Наборный шрифт монгольского письма явился только в минувшем столетии, и то в европейских типографиях. У самих монголов машина и шрифт явились в XX в. в виде европейских образцов. Только теперь прогрессивное движение среди монгольской интеллигенции выдвинуло идею своей словолитни и приспособления пишущей машины к своему шрифту.

В этом отношении можно отметить попытки монгола Тэмгэтэ, пытающегося создать при малых материальных средствах монгольскую словолитню и достигшего в этом деле значительных успехов, а также бурят-монгола Батухана, Минпроса Монгольской Народной Республики, вошедшего в сношение с одной германской фирмой для производства пишущей машинки с монгольским шрифтом. И в этом деле достигнуты значительные успехи. Дальнейшие опыты, конечно, приведут в конце концов к желанным результатам.

Сохранившаяся до сих пор монгольская письменность, какова бы она ни была, все же есть наследие культуры данной национальности и имеет за собою ту заслугу, что разрозненные историческими судьбами монгольские племена имеют все же единую литературу. Круто порвать с этой литературой не следует, пока она не изучена и не использована в полной мере. Но для дальнейшей работы с монгольской литературой, не разрывая связи с ней и не отставая от требований новой культурной жизни, необходимо провести некоторую реформу письма и усовершенствовать и развить шрифт, чтобы он являлся во всем разнообразии образцов[306].

Остается сказать несколько слов о монгольской терминологии. При старом культурном развитии монгольского языка терминология вырабатывалась только в той сфере, в какой принималась новая культура. Так, в период развития буддийской и китайской культур для монгольского языка составлялись словари, из коих для буддийских идей нужно считать самым значительным словарь «Мэргэд гархуйн орон», а для китайских – «Хани бичиксен маньчжу монгол угэну толи бичик», изданный при императоре Цянь-луне. Первый является терминологическим словарем тибетско-буддийских понятий, а второй [маньчжуро-монгольский] – толковым, хотя монгольские слова написаны маньчжурским алфавитом.

В сущности говоря, всякий алфавит должен по своей полноте охватывать понятия всех наук. Для современной культуры, развитие которой началось у монгольских племен из Европы через СССР, терминологический словарь есть русско-монгольский словарь. Насколько понятия современно новы и носят интернациональный характер, настолько они должны быть приняты в монгольский язык в национализированной форме[307].

Буручком и Монучком уже предприняли выработку терминологического словаря. Буручком в 1926–1927 гг. выработал около 2000 слов, терминов и согласовал их с Монучкомом. Монучком тоже работает над этим вопросом, и выработанные им слова частью вошли в согласованный (общественно-политический) отдел [словаря] и частью находятся на рассмотрении Буручкома.

При принятии слов-терминов встречаются следующие затруднения:

1) обилие терминов европейских языков, особенно по части материальной культуры;

2) фонетическое отличие индоевропейских, в частности русского, языков от монгольского, что служит причиной принятия международных слов в ином их произношении [на монгольском языке];

3) при передаче смысла терминов иногда приходится употреблять несколько слов;

4) недостаточная, надо признаться, изученность терминов и слов, уже установившихся в литературном монгольском языке;

5) недостаток работников.

Все же ученые комитеты принялись за работу по выработке терминов, и можно надеяться, что при интенсивном продолжении этой работы через несколько лет монгольский письменный язык обогатится массой терминов, которые привьются у народной массы.

Из всего вышесказанного вытекает заключение, что поднятие культурной квалификации языка возможно только путем активизации этого языка или, иначе, путем широкого применения его [во всех сферах] жизни.

Для принятия идущей к монгольским племенам новой для них культуры нужно произвести частичные реформы в алфавите, по крайней мере, для того, чтобы передать дифференцированные звуки иностранного языка. Это, скорее, будет касаться реформы монгольской орфографии с принятием во внимание и букв «галика» [транскрипция], а затем новой отливки диакритических знаков для одной буквы.

Для [активизации] языка в школе и практике жизни нужно ввести научное изучение его грамматики, основанное на данных филологической науки и современной педагогики. Затем, нужно составить учебники для разных ступеней и словари. Словари должны быть как для понимания европейских слов, т. е. русско-монгольские, так и для понимания монгольских слов и выражений, т. е. монгольские толковые; при этом желательно дать их значения по-русски.

Тогда монгольский народ будет уже стоять на путях быстрой возможности усвоения культуры чужой и поднятия своей. Иначе не мыслится национальная культура, которую мы так желаем единодушно охранять, возродить и развить до уровня интернациональной.