Буддист-паломник у святынь Тибета Цыбиков Гомбожаб

Затем я и Цэвен поехали в Минпрос, откуда с т. Батухановым – к председателю Совмина. Выйдя от него, побывали у т. Хазагаева[190], Алексеева[191], домашних Боян-Нэмэху[192] и с т. Цэвеном – в Русско-монгольском банке.

Хазагаеву, Алексееву и семье Боян-Нэмэху передал письма, привезенные из Верхнеудинска. Впрочем, забыл упомянуть, что до банка мы заехали еще в Монучком[193]. Он помещается в большой войлочной юрте. Рядом большой дом, где занимаются т. Жамцарано и его секретарь, а также рисовальщики карт и составители диаграмм; в одной комнате сложены по случаю ремонта специального помещения Ганчжур и Данчжур монгольские. Все книги библиотеки каталогизированы, и на них видны надписи томов и отделов этих двух классических канонов в переводах. Здесь же показали помещение, предоставляемое мне.

Вообще очень много интересного. Город неузнаваем после 22-летнего перерыва[194]. Новый город застроился в местах, где прежде были «хоромы» отдельных феодалов и канцелярии маньчжурского и монгольского амбаней (губернаторов). На улице видны все способы передвижения, начиная с верховых на верблюдах и лошадях, телег с быком, навьюченной вереницы верблюдов и кончая быстро мчащимися автомобилями. Когда мы спускались на аэродром, поднимался оттуда монгольский аэроплан, сделав небольшой круг над городом, он спустился, пока мы были на аэродроме.

21 апреля. Утром, напившись чаю и позавтракав, отправились с т. Цэвеном в Учком. Побывали там и оттуда отправились в Монголо-русский банк, куда вчера т. Цэвен подал заявление об обмене денег (тугрики). Удержали при обмене 5 %. Заехав дальше в потребиловку (русскую), купил необходимое белье и постельные принадлежности, так как выехал на аэроплане и ничего с собою не мог захватить, кроме портфеля с бумагами. […]

22 апреля. Здоровье – неважно. […] Пошел на базар. Заходил кое в какие китайские фирмы. Все по-прежнему, но прибавилось к старому много нового. Например, рядом с вьючными верблюдами и арбами с волами проскакивают автомобили и извозчики. […]

Часа в 4 пошел по лавкам. Магазины и лавки работают до 6 час. вечера, но только магазин Госторга был открытым. […] Оказалось, что Госторг ликвидируется. Извозчики без таксы, торгуются. Если едет один пассажир, извозчик старается посадить другого, чтобы и за один конец получить двойную плату. Удивительная приспособляемость! Извозчики большею частью китайцы. Попадаются изредка монголы. Других национальностей пока не заметил. Подле склада Монценкоопа сложено много бревен лиственничных. Говорят, что сплавляются они с верховьев Толы. Бревно, которое пойдет на плахи, обходится 25 руб., а бревна на дрова – по 7–8 руб. за штуку.

Сегодня в частном кругу слышал рассказы двух молодых людей, занимающих известные посты в столичных организациях. Один рассказывал известные эпизоды из жизни шаманов. Другой вспоминал кое-что из ламской жизни. Язык их понятен. У меня непонятных слов все же осталось несколько, зависящих, по-видимому, от быстроты речи халхасцев.

23 апреля. Переезжаю на квартиру при Монучкоме. Предоставили мне целый домик в три комнаты, обставили одну комнату хорошо. Есть все удобства для занятий. Сегодня в 9 час. 20 мин. прилетел аэроплан, по-видимому, снова из Верхнеудинска. Как реглярно и хорошо! После переезда на новую квартиру […] получил обратно заграничный паспорт, отобранный на аэродроме. Потом побродил по магазинам и лавкам, вернулся пешком в учкомскую квартиру свою. Читать пока нечего. У Жамцарано прочитал «Основы буддизма»[195]. Написана в апологетическом тоне, сопоставляет учение Будды с новым мировоззрением. Художник Н. Рерих напечатал и выпустил здесь несколько книжек в этом духе[196]. Сопоставляя такое новое течение с содержанием письма Борченко, приходится заметить, что, должно быть, появляется новое веяние – основать социализм на принципах древнего буддизма[197]. Какое это течение, пока судить не берусь. Разбор дам по возвращении к письму Борченко, которое оставил в Верхнеудинске.

Вечером занимался выполнением заказа т. Боян-Нэмэху. Дело в том, что он просил своих родных отправить ему по авиапочте тибетские порошки. Его зять Лодон, служащий ветуправления, достал порошки и с письмом передал завдобролетом. Сегодня я узнал, что едут в Верхнеудинск двое – русский и монгол. Дарма Жигмитов обещал передать пакетик т. Семенову. Я с Лодоном ездил к завдобролетом справиться о посылке и письме. Оказалось, что он ничего не сделал. Пришлось взять пакетик обратно и передать Жигмитову для передачи т. Семенову. Этот согласился взять с собою, сняв с себя ответственность, если отберут на таможне. Таким образом, мною исполнено дело по оказанию помощи т. Боян-Нэмэху.

24 апреля. Первый день Пасхи. Русская часть города, по-видимому, празднует, а монгольские учреждения отдыхают, как в обычный воскресный день (день отдыха). Выходил на улицу и наблюдал жизнь таможни. Там кипучая жизнь. Двое ворот. В одни пропускают верблюдов с вьюками и вгоняют гурты скота, идущие на продажу. После сбора пошлины выпускают через противоположные ворота. Во дворе стоят палатки. Лежат развьюченные верблюды. Стоят гурты овец и коз. Это в праздничный день, а в будни, вероятно, картина еще изменится. […]

Сегодня меня посетил т. Жамьян[198], предмонучкома, старик 63 лет. Говорит, что провел здесь более 20 лет. Раньше он был худонец (сельский житель). Сын его учится в Москве. Одна дочь за халхаским бывшим князем – эмигрантом в Пекине. Он скромно говорит, что ничему не учился, знает только монгольскую грамоту и т. д. Это обычная преувеличенная скромность всех монголов. Про деятельность Монучкома он говорит, что ничего еще не сделано, только идет коллекционирование всего ценного относительно Монголии вообще, чтобы было по чему учиться молодым людям.

Был у тибетского врача (Найданжаб). Ощупал пульс. Дал 5 порошков. Должно быть, большой практик. При мне пришел еще один больной. У него сидят 4 маленьких хуварака с тибетскими книжками, должно быть, ученики его.

Дома ко мне зашли Бадматар и Аюр. Первый говорит, что числа 12–13 получил письмо от Дондуба.

Читаю монгольский роман (перевод с китайского) и отмечаю интересные слова.

25 апреля. С утра стоит страшно ветреная погода. Пыль поднимается столбом. Заходил Артемий Иванович. Говорили о его занятиях, его взглядах на ургинский говор. На говор вообще всех халхасцев. Об ургинской жизни. О впечатлениях от цагалгана (новогоднего праздника) и т. п. Обедал в ресторане. Под вечер заходил Н., служивший в Буручкоме.

[…] Произвел на меня впечатление «непоседы». Сожалеет, что не успел уехать в Тибет с экспедицией Рериха, который выехал, по его словам, до границы (чьей?) на 5 автомобилях. Теперь он ждет какую-то тибетскую экспедицию из Москвы. Говорит, что непременно поедет с ней.

26 апреля. Погода еще хуже, чем вчера. Утром заезжал Жамцарано. Я ему напомнил, что пора приступить к работе. Говорит, что дня через два освободится и будет заниматься здесь. К тому же, говорит, вернется из поездки в СССР Гэлэг-Сэнгэ, очень интересующийся словарем терминологическим. Сегодня был у т. Берлина[199]. Заехал сначала в дом русского консульства. Оказалось, там помещается конвойная команда. Указали другой дом. Зашел. От дверей гонит часовой, говорит, что нельзя заходить, нужно подать записку. Иду на улицу, чтобы достать командировочное удостоверение, но не успел я затворить за собою дверь, как подбегает другой военный, по-видимому, из командного состава, и просит зайти очень вежливо. Зашел. Он спрашивает, кого нужно. Говорю, т. Берлина. Он указывает на домик на другой стороне улицы и просит зайти не через парадные, а другие двери.

Иду туда. Отворяет двери сам т. Берлин. Знакомимся. Говорит о своей прежней и нынешней работе. Интересуется Тибетом. Говорит, что в Иркутске нужно учредить факультет восточных языков, так как Иркутск расположен ближе к Востоку, на сравнительно высоком (над уровнем моря) месте, чем Ленинград и Москва, и привлечет учащихся, как местных сибирских, так и бурят-монгольских и т. д. Еще кое-что рассказал об условиях работы в Монголии […]

Оттуда на том же извозчике (нанял на два конца за 1 руб. 50 коп.) поехал обратно. Зашел в консульское отделение зарегистрировать паспорт. Заходил в потребиловку. Купил провизии. Обедал в ресторане. Купил на рубаху. Пришел в 1 час домой. Проспал до 3 час.

Вчера достал три последние тетради толкового словаря и продолжал свою прежнюю работу по просмотру этого словаря, сидя в ожидании, когда примутся за терминологический словарь.

Под вечер зашли Алексеев и Хазагаев. Последний говорит, что в потребиловке передали ему письмо от Б., которое я потерял 21 числа, о чем ему тотчас же сказал.

Застроена и застраивается большая халга – площадь при въезде в Ургу. На первом месте недалеко от города построен Народный дом. Здание своеобразной архитектуры, смесь тибетского и монгольского стилей. Главная часть напоминает юрту. Фронтон – тибетский дом, но не настоящего тибетского стиля, а только приближенного.

27 апреля. Заходил в Минпрос. Оказалось, что т. Батуханов в народном университете. Там в III классе попал на урок диктанта. Диктуют три раза короткую фразу. Проверка, должно быть, знаний учащихся. Присутствуют три учителя и министр просвещения.

Далее заходил в ЦК партии. Организация такая же, как у нас. В одном здании ЦК, в другом – ЦК ревсомола, в третьем – бюро профсоюза. Тут 4 союза: служащих, рабочих, торговцев и транспортников. Два стола окружены клиентами: рабочими и торговцами. И среди них не заметил ни одного человека-некитайца. На улице у ворот здания четверо из исправдома чистят сор: кладут на тележку. За ними следят два милиционера. Форма их одинакова с формой наших милиционеров.

Весь вечер у меня просидел Дарма Жигмитов. Рассказал про операции Монценкоопа […], как он справляется при своей малограмотности с «ответственной» должностью заведующего материальной частью. Говорит не без некоторого хвастовства, что под его ведением находится имущество на 1/2 миллиона минимум. Интересуется персонально некоторыми личностями на родине и т. д. Он – человек, начавший [работу] почти неграмотным, но с торговой жилкой, а теперь уже научившийся монгольской и русской грамоте. Упоминает о своей бывшей русской жене. Говорит, что снова был женат на бурятке неделю, и т. п. мелочь, никому не нужную. Таким образом, он просидел у меня весь вечер, чем отнял время от занятий над словарем.

28 апреля. С утра ходил в Минпрос за обещанными вчера книгами. Получил последние издания и принес. Обещано выдать бесплатно издания других ведомств, но время не определено.

Из беседы узнал, что теперь идет определенная линия фактической национализации аппарата. Тов. Батуханов очень хорошо отзывается об электрическом двигателе типографии в 12 лош. сил. Работа по изданию учебника задерживается печатанием постановлений съездов, правительственного вестника, бюллетеней нарревпартии, военной газеты и т. п.

Видел в Минпросе полушария, изготовленные в Лейпциге, и карту Монголии, приготовленную, по-видимому, на месте. При делении на аймаки, очевидно, держались территории прежних аймаков, чем и объясняю те углы, которые вклинились в чужие аймаки. Например, в Цэцэрлик-Мандальском аймаке и т. п.

Германская карта очень подходит для монгольских учащихся, читающих исключительно по-монгольски.

Батуханов говорит, что все покупается за наличные, где дешевле и лучше. Иного критерия у правительства Монголии нет и не должно быть. Заказал две рубашки. Портнихой оказалась жена шофера Монценкоопа, который сегодня приехал из Санбэйсэ (ныне г. Чойбалсан), пробыв в дороге 6 суток. Говорит, что дорога пролегает по немного отталой и потому скверной земле. Автомобили вязнут. Приходится вытаскивать самим. Один автомобиль пришлось бросить в степи, так как поломался до неисправимости.

29 апреля. С утра почти ясная тихая погода сравнительно с предыдущими днями, когда пыль поднималась столбом. Со вчерашнего дня у меня сменился прислужник. Он ушел, не сказав ни слова. Следующий ушел по своему желанию. Теперь у меня третий из Урги – ламишка.

Ровно в 7 час. прилетел аэроплан с севера, должно быть, из Верхнеудинска, но рано. Ведь ему нужно было вылететь в 3 час. 30 мин., не считая остановки в Алтан-Булаке. После обеда меня посетил зав. курсами, или школой, переводчиков т. Кондаков. Он окончил бывшую школу переводчиков в 1910 г. […]. Говорит хорошо по-монгольски. Спрашивал, какие пособия существуют по изучению монгольского языка. Указал на только что появившийся учебник т. Клюкина[200], не скрыв и недостатки его. Он жалуется на полное отсутствие книг в Урге. Говорит, что библиотека Ургинской консульской школы, так долго составлявшаяся, расхищена во время беспорядков в Урге и варварски употреблена на топливо пребывавшими в Урге разными войсками: то гоминскими[201], то унгерновскими[202] и т. п.

Заходил с ним Н. Он скучает в школе. Хотели бы он и его 3 товарища изучать тибетский язык. Впрочем, т. Кондаков говорил, что по штату полагается 1 преподаватель тибетского языка в школе. Он предлагал мне заняться временно тибетским языком в школе. Я отказался, потому что уже 20 с лишним лет без практики успел забыть и то немногое, что было усвоено мною практически. Теоретически мне тоже трудно приняться за преподавание, тем более временное. Требуется основательная подготовка к урокам, а пособий никаких. Поэтому отказался.

30 апреля. Тихое ясное утро. Вчера вечером над городом делали по несколько кругов 2 аэроплана. Говорят, готовятся к 1 мая. Вчера напоминал Жамцарано о комиссии по просмотру терминологического словаря. Он говорит, что ждет Гэлэг-Сэнгэ, который интересуется этим делом. Сегодня купил у разносчика газеты «Известия Улан-Батора». Номер, посвященный 1-му Мая. К празднованию 1 мая приступили сегодня в 6 час. 30 мин. в Ленинском клубе. Туда пускают только по пригласительным билетам или партийцев. Я не попал, но раньше меня прошли т. Хазагаев и Алексеев, должно быть, по пригласительным билетам.

Заканчиваю работу над толково-орфографическим словарем.

Город с вечера украсился красными и национальными флагами. Монгольский флаг – желтого цвета, наперекрест 4 углов широкие красные полосы наподобие бывшего андреевского флага, посередине – синий квадрат, на котором символическое изображение су-ямб. Сегодня заходил ко мне т. Мухраин Булат. Он недавно прибыл из 10-месячной поездки по поручению Торгпреда СССР по Монголии. Поездку предпринял из Калгана. Оттуда по железной дороге – до Куку-хото и Баотоу. От Баотоу до Ордоса он ехал вместе с Нарревармией. В сопровождении 3 лам и 2 бадарчинов (паломников-нищих) пробирается до Гумбума. Оттуда с верхними монголами – до Кулук-бэйсэ. Немного углубляется в сторону Цайдама. От Кутлука до Су-чжоу, от Су-чжоу до Юндун-бэйсэ. От Юндун-бэйсэ до Заин-шаби на лошадях уртонских, от Заин-шаби до Урги – на автомобиле.

Выяснял торговый рынок. Кукунор вообще имеет много шерсти. Шерсть качественно лучше халхаской. Население нуждается в товарах вообще, так как в связи с китайскими событиями[203] подвоз мануфактуры и другого прекратился. Если в ближайшее время подвезти мануфактуру и скобяной товар, то можно бы завоевать рынок. Политически народ остается при прежнем невежестве, платит подати сининскому амбаню[204], который налагает большую дань деньгами и ружьями. Кем назначен сининский амбань, неизвестно. Должно быть, как был раньше, так и остается. Народная масса Кукунора не представляет революции, и про халхасцев рассказывают разные небылицы, как убиение всех ноёнов и лам, отнятие имущества имущих и раздача беднякам, о русском засилии и т. п.

В Кукуноре жизнь остается по-прежнему патриархальной, а о революции ничего еще не знают. Только питаются известиями, как выше изложенными, так и другими. Народ, в общем, экономически беден в Монголии, т. е. в Кукуноре, но богаты кукунорские тангуты[205].

1 мая 1927 г. […]. С 9 часов потянулся народ на площадь. Организации шли со знаменами. Войска тоже со знаменами. Встали четырехугольником вокруг площади. На середине площади большая беседка-трибуна. Около 10 час. утра прибыло правительство с председателем Малого хурала т. Гендуном во главе. Правительство обошло кругом площади, здороваясь с отдельными частями и организациями. Профсоюзы, нарревпартия, нарревсомол, пионеры, школы, женорганизации, русская компартия[206], детские ясли и т. д.

Школьники одеты по-европейски, девочки – одинаково с мальчиками. Девочки-малыши – тоже по-европейски. Большие девицы – по-монгольски. Мальчик и есть одетые и по-монгольски, у всех русские кепки.

Несколько оркестров. Играют монгольские мотивы. Во время речей ораторов играли туш два оркестра – военный и высшей школы [– паруниверситета].

От русского полпредства говорил т. Берлин, от Компартии – [ВКПб – ] некто Смирнов и т. д. Понравилась речь русского пионера. От Военсовета говорил знакомый Жамцарано Чойчжи-Чжямцо. Речь показалась мне содержательной.

После речей от разных монгольских и русских организаций (каждый говорил без перевода на своем языке) парад прошел церемониальным маршем перед правительством. Прошли и броневики […]. Два аэроплана витали над парадом: один делал замысловатые петли, другой пролетал низко и бросал листки. Мне не удалось прочитать содержание листочка. Войска поразили меня своей стройностью. Лошади, сравнительно с другими, мне показались тощими. Некоторые лошади напоминали время партизанской войны, но есть хорошие породистые экземпляры. В начале парада и во время речи военного представителя палили из пушек. Вначале была тихая хорошая погода, но к концу поднялся ветер. После парада я пошел на дровяной базар. Воз дров стоит от 3 руб. 50 коп. до 4 руб. 50 коп., смотря по качеству. Сосновые и кедровые дешевле. Лиственничные дороже. […]

В прежние поездки в Ургу видел церемонии поклонения Богдо-гэгэну[207]. Какая разница в порядке! Там с палками в руке ламы восстанавливали порядок, ударяя направо и налево, а теперь несколько милиционеров поддерживают порядок в толпе без палочных воздействий.

Вот что значит организованность!

В Урге без пошлины продают только дрова, на все остальное – пошлина.

У одного знакомого встретил 68-летнего старца Мункоева из Ильки. В 18 лет т. Н. прикочевал в Ургу. В молодости был лама, ученик Намнанай-бутэлчи. Рассказывает, как однажды он сопровождал своего учителя в Баргузинский Гаргинский аршан. В рассказе интересно то, как стекаются богатства к известным ламам-знаменитостям и как они распоряжаются ими. Мункоев, например, сказал, что за несколько лет до хамбинства Урелтуева[208] Намнанай-бакши уже тогда предсказал [Урелтуеву], что он будет хамбо и дал ему 8 тыс. руб., собранных в Баргузинском дацане. Рассказчик получил будто за «труды» 600 руб. В Тибете он приносил больше денежных пожертвований и делал это от имени современника Агвана Доржиева[209], говоря, что молодому пригодится слава, а старику, кроме могилы, уже ничего не нужно. Я также знал Намнанай-бакши года 33 тому назад, когда был в Цугольском дацане. Он тогда дал мне большой хадак, какого я не только не имел, но и не видел раньше.

2 мая. Чувствую, что приехал в самое неблагоприятное время для занятий. Библиотека в ящиках, так как идет капитальная постройка здания для нее. Учкомцы очень заняты. Некоторых нет: уехали по политическим делам. До обеда сидел над своим словарем, а после обеда в 4 час. пошел по знакомым. Сначала зашел к Д. Сампилону[210]. Он имеет собственный домик. Во дворе приличная юрта. Внутри хотя тесно, но уютно. У них 4-летняя дочка. Говорят с ней на монгольском и немецком языках. Она уехала в Германию, когда еще не говорила, и сразу безболезненно научилась немецкому языку. Родители, по-видимому, теперь нарочно поддерживают ее новый язык разговорами в домашнем быту.

Сампилон возлагает много надежды на строящийся на [Зун-]Харе винокуренный завод в [развитии земледелия в новой Монголии]. Он говорит, что раз будем иметь хороший сбыт хлеба, то население уже само примется и приучится к сельхозработе, т. е. будет вести интенсивное земледельческое хозяйство взамен нынешнего неустойчивого скотоводства.

Затем весь вечер провел у Жамцарано. Говорил о моей задаче приобрести все, что издано в Урге за последнее время. Он говорит, что нужно обратиться к Минпросу, который распорядится собрать все; а в организациях едва ли будет успех. Издающих организаций 6: правительство, Минпрос, Учком, ЦК партии, Ревсомол и Военвед.

От Жамцарано получил и последнюю работу предучкома Жамьяна «pтo удурэй лик угэну бичик», где он излагает историю монгольской письменности и попутно говорит о других письменах: египетском, маньчжурском, тибетском, русском и т. п. На буквах он и останавливается, значит, ничего о языке самом.

3 мая. Ходил в Учком и сдал т. Бато-Очиру отчет по израсходованию 1 тыс. руб. на дацанские издания. Остаток 47 руб. 50 коп. сдал червонцами, только 2 руб. 50 коп. монгольскими тухуриками. Жамцарано интересуется словами «хилин гурэсу», это какое-то мифическое или доисторическое животное. С лошадиными копытами и рогом (одним). Он предполагает носорога.

Читал «Известия» от 13/IV. […] Весь день просидел над словарем толковым.

4 мая. Среда. Утром в 7 часов вышел за ворота и следил некоторое время за уличной жизнью. Как раз против двора Учкома находится таможня (Су гйли xpx газар). Двор находится в некотором отдалении и расположен ниже. Во двор ведут двое ворот. В одни (восточные) въезжают, в другие – выезжают очищенные пошлиной вьюки. В частном разговоре слышал, что теперь из-за открытия калганской и маньчжурской пробки товары потекли очень интенсивно[211]. Сбор пошлин ежедневно доходит до 20 тыс. руб. Облагается все: товар и сырье, за исключением только дров.

Дрова подвозятся на быках и примитивных телегах. По улице караван дров сопровождают старушки-шибаганцы и стараются стащить, что плохо лежит на телеге. Видел, как одна старуха почти на расстоянии 1/2 версты копалась в дровах последней телеги, пугая привязанного сзади молодого бычка. Я следил долго. В конце концов она разломила пополам тонкое поленце и обе половины по порядку вытащила и положила в корзину на спине. Пошла назад как ни в чем не бывало. Когда она достаточно отдалилась от уходящих телег, то села прямо на улицу, сняла со спины корзину (арак) и поправила 2 краденых поленца. Затем как ни в чем не бывало пошла навстречу новому каравану телег. Вдруг она кинулась к последней телеге. Благо, возчик сидел на третьей с конца телеге. Тоже долго копалась, но в конце концов ничего не могла добыть и отстала.

Подбирать щепки от построек и сдирать кору с продающихся на базаре дров – никто не может запретить: это освященный годами обычай оказания помощи ургинской бедноте. Но говорят, что плохо только то, что допущенная к щепкам и дровам беднота не стесняется брать все, что плохо лежит, т. е. недостаточно досматривают хозяева.

Я сегодня наблюдал другое зрелище – работу перекупщиков. Из двора таможни выехали на трех верблюдах и одной лошади три монгола и женщина. Тут их окружили 8—10 лам и харахунов-перекупщиков. Предложили тут же на улице развьючить верблюдов и осмотреть сырье: воловьи шкуры 17 шт., 1 лошадиная, 10 овчин и 5 яманин (козлиных). Осмотрели, заявили, что большинство шкур с червоточинами (гp), из овчин только одна от заколотого животного, а остальные от пропавших и т. д. Один предложил 25 руб. за все. Продавцы не согласились, тогда стали предлагать продать на выбор. Худонцы тоже не согласились разделять товар.

Кто-то из покупателей поднял цену до 35 руб., и в конце концов другой стал давать 40 руб. Продавцы не согласились, навьючив товар, подняли верблюдов и пошли дальше. Немного отойдя, остановились посовещаться. Покупатели кричали вслед, что если еще отойдут до угла, то они уже отказываются от данных цен. Тогда продавцы после некоторой заминки закричали «ап» – возьми.

Сделка состоялась. В это время подъехал еще новый покупатель и уже начал торговаться с перекупщиками и предложил им 2 руб. за шкуру. Не знаю, состоялась ли сделка или нет, но все гурьбою пошли за продавцами, чтобы они завезли товар во двор. Завернули за угол, я не пошел дальше, но через минут 10 все, за исключением одного, вернулись. Остался один верховой на пегой лошади, который уже перекупил у первых перекупщиков. Эти пошли караулить, кто новый выйдет со двора. Время было позднее, и они, посмотрев с горки во двор таможни, сказали, что больше никто не выйдет, и разошлись по домам.

Вечером на улице у ворот Учкома происходили состязания в беге молодых велосипедистов (дугуйтан). Вообще нужно сказать, что в Урге очень много велосипедов. Они дешевы: 90, 100 руб. Вместо прежних коней (уя) у многих велосипеды, кои стоят у дверей ямыней.

5 мая. С 12 до 3 час. осматривал библиотеку Учкома. Жаль только, что она по случаю ремонта сложена в одной комнате и нельзя достать тома, лежащие далеко внизу или за другими томами. Русская часть библиотеки снабжена многими старыми и новыми научно-практическими изданиями. Много сравнительно книг по Востоку, в том числе и английские издания до последних лет. Приходят и харбинские издания. Из них узнал, что в Харбине существует юридический факультет. […]

Из монгольских книг большинство уже знакомые «истории княжеских домов» и словари, например, двух-, трех– и четырехязычные. Сравнительно много монгольских рукописей (переводных). Китайские романы и история династий, например «Барун хан улусун бичик» и т. д.

Вечером от т. Алексеева принес свое «Пособие». Постараюсь в эти дни внести кое-какие исправления и изменения.

Сегодня же познакомился с типом издания последних времен. Это издание 10-го года[212]. Книжка из двух тетрадей обычного типа – китайское издание, но ксилографы изготовлены не знающим письменность китайцем и не проверены корректором. Название «Нэм(э)джу opoгулукcaн элдэб хэрэгту хас xaгуpцaк нэрэту cудуp орочибай». Содержание: способы изучать благоприятные и неблагоприятные дни во всяком деле. Перевод с китайского. Повод составления оригинала следующий: в 1-й год правления Чжан Гуаня (Бату узэкчи) 15-й день первого месяца хан спросил у многочисленных чинов: «Почему, по моим наблюдениям, происходят только страдания, если в известные дни совершают номы и благие дела?» Тогда изучивший «три сосуда» (Трипитака)[213] хэшан ответил: «Если случится это в день, когда господствуют суровые тэнгри, то происходят страдания от эпидемий, и все это происходит оттого, что не обращают внимания на дни, когда господствуют добрые тэнгри. Я сделаю выбори из речей Будды. Из них ты соизволь узнать о хороших и дурных днях!»

К нему прибавлен способ гадать при посредстве 5 чохов (китайских медных монет). Приведены 32 случая. Это все сочетания черных и белых чохов. Черная сторона монеты – маньчжурские буквы, а белая – китайские. Нужно потрясти в руке и разложить по одному так, как они окажутся при падении. Самое лучшее, когда все 5 – белые, самое худшее, когда все 5 – черные. Остальные сочетания промежуточные.

6 мая. Сегодня утром въехало в таможню не менее 150 телег тесу тонкого и толстого. Из свежей порубки сосны. Откуда – неизвестно. Пришли с запада, следовательно, или с Селенги, или других лесных мест. Сегодня теплая тихая погода, столь необычная в последние дни в Улан-Баторе. Когда я пришел домой и сказал об этом живущему со мной в одной квартире южному монголу, молодому революционеру, он ответил: ведь во вчерашней книге сказано, что сегодня день поворота на лето. Это и случилось. […] Сегодня ездил вместе с т. Цэвеном в ЦК партии и виделся с т. Гэлэг-Сэнгэ, председателем МНРП. Он недавно возвратился из поездки.

Я показал ему привезенный из Улан-Удэ словарь. Гэлэг-Сэнгэ сказал, что у них общепринятого словаря нет, есть у каждого свои словарики. Рекомендовал побеседовать с т. Шакжи, букварь которого у меня. Тов. Гэлэг-Сэнгэ говорит, что имеется в виду составить толковый словарь, но даже не определили окончательно, по какой системе начать: алфавитно или предметно. Просмотрел некоторые слова, и произвел он (т. е. Шакжи) на меня впечатление человека, понимающего словарь только толковый. Пытался растолковать некоторые наши термины еще пространнее. Я объяснил ему значение терминологического словаря. Он, впрочем, более интересуется толковым.

В конце концов сказал, что Учком (Монучком) напрасно толкает свою работу в ЦК и посоветовал побеседовать с т. Цэвеном. От участия в совещаниях не отказывается. Встретился на улице со старым знакомым Эрдэни Ринчино. Он говорит, что живет уже 2-й год. Еще младший брат, бывший лама, также здесь. […] Также много говорит о своей работе по орошению баргузинской степи. Только устроенная плотина не выдержала наводнения и попортилась. То обстоятельство, что канава оросила меньше места, чем предполагали, он ставит в вину гидротехнику и инженеру, проведшим канаву ниже, чем он предлагал.

В конце концов у него произошли какие-то недоразумения с кем-то из партийных местных работников, и он удалился один (без семьи) в Ургу. Теперь думает снова возвратиться на какую-нибудь работу в Бурреспублике. Здесь он преподаватель курсов законоведения (цза хули-ийн cуpгли). Получает зарплату до 300 рублей. Много говорит о монголизации аппарата, политике Коминтерна, но монголы, по его словам, пересаливают.

Виделся в 1 час с т. Цэвеном. Он рекомендовал зав. музеем Семакова (?), который сказал, что во всякое время готов свезти в музей на учкомовском автомобиле. Я поблагодарил и сказал, что воспользуюсь в начале будущей недели. Завтра не могу, так как встречаюсь с министром просвещения, который обещал дать издания Монправительства. Ринчино, между прочим, сказал, что в Монголии вообще тихий темп работы.

7 мая. Сегодня с утра, в 9 час, пошел в Наркомпрос. Тов. Батухан снабдил меня 22 номерами правительственного (бюллетеня) «Вестника» и повел для осмотра типографии. Типография в особом здании на задах Народного университета. В нем все отделы. Управление типографии в маленькой комнатке. Здесь мне дали две книжки протоколов нескольких больших хурулданов (собраний) и две брошюры на русском языке. Затем пошли в машинное отделение. Работа идет на всех машинах. Их несколько, начиная с ручных до скоропечатающих с электрическим двигателем. Электрическая энергия добывается динамо-машиной с паровым двигателем, отапливаемым керосином. Тут же литография-цинкография: видел большую печатную машину (называется обсервер-пресс).

На большом валике цинковый лист, который передает [оттиски] на линолеум, а с линолеума – в печать. Обслуживают двое, один китаец, а другой монгол. Машиной заведует европеец. Далее литография. Несколько литографских камней, обслуживаемых монголами, преимущественно ламами. Интересно вообще, что в ямынях, а также в типографии большинство работающих духовного звания. Это духовенство и является интеллигенцией, которая способна на работу, где требуется развитость. Дальше пошли в наборную. Работает несколько наборщиков, среди них две-три женщины. В следующей комнате корректорская. Сидят два корректора, один корректирует, другой считывает. Одним из них оказался Пурбужаб, прошлогодний преподаватель Бурпедтехникума. Почему он корректор? Тов. Эрдэнибазар только засмеялся. В другой комнате брошюровочная, за машиной сидит молодой монгол и брошюрует постановления третьего хурулдана 1926 г. (1/XI). Тут один мастер – русский, недавно перешедший сюда на работу из консульской типографии. Тут же резальные 2 машины. Монголы режут бумагу большого и малого размера.

В одной комнате две женщины, одна из них русская, наклеивают бумагу на красную материю для брошюрования личных билетов – цэриков. Изготовляют таких билетов до 60 тысяч. Здесь же отделение для печатания почтовых марок. В одном углу сидит пожилой монгольский художник. Работает над изображением старинного богатыря. Здесь же в одной маленькой комнате словолитня. Приготовляют новые буквы на старых матрицах. Еще не приготовляют новых шрифтов, так как не прибыл приглашенный мастер.

Осмотрев типографию и заключив, что культурно Монголия развивается, пошел вместе с министрами просвещения в Народный театр. Он, как сказано раньше, строится. Вошли вовнутрь: идет работа по внутренней отделке и установке парового отопления. Театр построен деревянным; стиль – монгольская юрта. В куполе – окна. Вместимость, как говорит т. Эрдэни Батуханов, до 1500 чел. Все ново. Ложи кругом. Тов. Э. Батуханов говорит, что настаивал на каменном здании, но правительство торопится – театр должен быть открыт 1 июня. Каменное здание пришлось бы строить по меньшей мере три года.

Внутри в одной комнате русский рисует занавес для театра – большое полотно. Зеленый фон. В середине монгольский ландшафт. На первом плане юрта, монголка, монголы, вьюк, верблюд и т. п. По бокам направо богатыри, а налево – хурчи (скрипач), нарисованный в чисто монгольском стиле. Занавес в раме чисто монгольско-китайского стиля, с бронзой и яркими красками. Художник говорит, что его страшно торопят. Тов. Батуханов сделал некоторые указания по поводу типа людей и предложил переделать. Замечания его мне показались основательными, особенно про тип монгола-мужчины.

Выйдя из театра, я простился с Батухановым, предварительно поблагодарив его за доставленное удовольствие. Пошел домой с довольно тяжелой ношей полученных книг. На площади к чему-то готовятся. Украшают красными лентами трибуну-беседку и ворота. Кажется, завтра праздник пионеров. Посмотрим!

Скучно. Вечером немного просидел над своей грамматикой (пособие)[214]. Перед отъездом из Верхнеудинска т. Бизияин сообщил, что заказанный шрифт прибыл, и мне придется тотчас по возвращении приступить к переизданию с исправлениями и дополнениями. Желательно внести примеры из современной письменности халха-монголов.

В типографии забыл упомянуть, что сюда попали: ручная машина Гамина Сюэ-фана[215], который на ней печатал агитационные листки в пользу Китая; машина маленькая Козина[216], советника при автономии; одна маленькая машина из дворца Богдо. Новые усовершенствованные машины приобретены исключительно т. Э. Батухановым во время поездки за границу.

8 мая. Вот уже 18 дней сижу в Урге. Что же исполнил из заданий Буручкома? Почти ничего. Но причины, совершенно не зависящие от меня. С будущей недели примусь плотнее за продвижение хоть одного пункта заданий. Приобретаю книги. Не знаю, пропустят ли их на границе. Придется обратиться к полпреду. Может быть, к тому времени приедет т. Никифоров, а может быть, будет еще замещать т. Берлин, с котрым я уже познакомился. Сегодня вторая годовщина монгольской пионерской организации. Из речей видно, что организация началась с 300 членов, теперь более 1000 пионеров. Приветствовали от ЦК Ревсомола, ЦК НРП, от правительства, от полпредства, от Улан-Баторской русской пионерской организации, от женорганизации ЦК партии.

Из выступающих один бурят и бурятка. Остальные – монголы и русские. Переводил речи русских ораторов т. Раднабазарон. После митинга пионеров посадили на 10 автомобилей и грузовиков и долго катали по городу. Объявили, что вечером в 6 час. в Южно-Китайском театре будет митинг и спектакль. С трибуны разбрасывали листки и последний номер «Унэна», где статья (передовица) «Пионеры».

После митинга пришел домой. Выступали, по-видимому, второстепенные ораторы. Присутствовал начальник ГВО Хаягрива, высокий, статный монгол лет 40 на вид. Никого больше из лидеров не заметил, впрочем, нужно сказать, что от имени Малого хурулдана говорил Гэлэг-Сэнгэ. Речь его отличалась своей плавностью и содержательностью в отличие от других ораторов, выкрикивавших слова. На митинге на автомобиле играет духовой оркестр средней школы. Играют исключительно монгольские мотивы. Научились хорошо! Дети на каждом автомобиле и грузовике поют песни, и вообще все веселы чрезвычайно. В 2 час. (без нескольких минут) пионеры все еще катались в том же веселом настроении с песнями и трубными звуками. Вероятно, последний рейс на сегодняшний день.

После обеда был у Вампилона. Он высказывает мнение, что все население Монголии будет, вероятнее всего, около миллиона, потому теперь уже выяснилось, что всех халхасцев около 700 тысяч. Он, впрочем, только предполагает. Заведующий монгольским статуправлением, он, может быть, имеет основание предполагать.

У т. Цэвена был карчинский революционер Алтан. […] Он, вероятно, очень осведомлен о последних событиях в Китае[217]. Образование получил в Японии и Китае. В Японии прожил 7 лет.

Обратился к т. Раднабазарону за партийной литературой. Он обещал, но в обмен на бурят-монгольские издания. Я согласился, чтобы положить начало регулярному обмену изданиями.

Вечером читаю постановления третьего Большого хурала Народной Революционной Монголии.

9 мая. Понедельник. Вчера вечером еще раз напомнил т. Цэвену, что ничего не сделано по согласованию терминологического словаря и не лучше ли, если я передам на просмотр ему самому выработанные Буручкомом термины. Он ответил, что у него очень страдают глаза, но на днях созовет комиссию из членов Монучкома, которая рассмотрит термины.

Я живу с чахаром Оюун-Биликом.

[Встретился] с Забановыми: 1) Даши и 2) Эрдэм-Баиром.

С ними живет Базаржаб Сультимон. Тов. Жамцарано хотел сказать Эрдэм-Баиру, чтобы он дал мне карточный словарь выработанных Монучкомом терминов, но целый день Эрдэм-Баир не был в Учкоме, потому словаря я не получил. Завтра собираюсь в музей. Хотя зав. музеем т. Семакова в Учкоме сегодня не было, но рассыльный, сам не зная его квартиры, передал шоферу, чтобы он завтра прибыл сюда и ехал со мною в музей. Это распоряжение т. Цэвена. Вообще нужно отметить товарищески отзывчивое отношение т. Цэвена к моим запросам. Еще не говорил с председателем Хамьяном и членом Шакжи. На днях надо собраться к ним на квартиру. Под вечер гулял с Базаржаб Сультимоном, зашли на квартиру Ю., которого встретили на улице. Он живет в собственном дворе. […]

Сегодня взял из библиотеки по каталогу 213-й том, а по китайскому заголовку 128-й том монгольского Данчжура[218]. Том этот принадлежит к отделу «Нацок» (Элдэб). Сохранился хорошо, но начало и конец пострадали от дождя и подмочки. Том вдвое завернут в материю (оранжево-желтую), имеет массивные крашеные доски, а внутри два картона. Одно жанши (одеяние) – доски и картон – сделаны Учкомом в прошлом году. Весь текст [напечатан] красной краской, в начале и в конце рисунки.

В начале [текста, на первой странице, – миниатюры] в 5 отделах. В боковых отделах – по 2 из 8 жертв (найман тахил), всего 4, в средних 3 отделах: в центре – Шакьямуни, направо – Майтрея, налево – Дипанкара. Рама – художественной вырезки. На 2-й странице такая же рама, также в 5 отделах: по бокам остальные 4 жертвы, в центре – монгольский галик[219] Намо Будда-я, Намо Дхарма-я, Намо Сангха-я[220]. С третьей страницы начинается сам текст. Сначала санскритское, затем тибетское, а после уже монгольское названия. Монгольское: qutu-tu taalal maad tayilasan sudur-un teyin nomlal-a. Очень ясный крупный шрифт. Длина страницы текста около 13 верш., ширина около 4 верш. Налево в боковом отделе: cova taalal-i maad tayilburi. Qoyar. Dooradu. Направо по-китайски: «ди и вай эр ши у лян-цянь цзе шу ся».

Далее нумерация идет таким же порядком, только верхняя страница фолианта вместо dooradu имеет deged, а китайская вместо «ся» – «шань». Всего в томе 474 листа, или 948 страниц. В конце добавочный лист, в нем три отдела. В середине текст молитвы, или тарни, санскритским и монгольским галиками. Начинается: «Ом бадзар садова сама я» – om baar sadova sa ma ya. Man-u bhalai-a и т. д. Конец: обычное «хом пад» – hom pad. Слева изображение с надписями maha kala, ma-ha-a kala, справа – erlig qan-erlig qaan. С левой стороны – по-маньчжурски, а с правой – по-монгольски. Страница в такой же раме, как первая.

Для примера – послесловие переводчика: Ar-a bilig qoslan barildasan-iyar ttren yabubal tegsgsen. Asuru sayin nomlal-a-yin kldi mingan gerel-i tgegegci aui yeke medegdekn- otarui-dur amuulang qoosun-iyar cenggeljigci ay-a qotala-yi ayiladduci naran-u sadun-a mrgmbi. Asuru medegdekn bkn-i ayiladqyi mingan nidn-lge tegsgsen aui yosun-i todurgai onoci vacir-iyar, adqa-tubi kemen barimtalaci asuri-nar-un amin-i bulici adalidqasi gei enedkeg tbed-n kelemr-ci bandida-nar-a sgddm. Erkin tailsinar-un ciulan-i quriyan nigl-i arilaqui-yin oron-u deged kemen, erket ilausan ba ilausan-u kbegd-ber masi sayisiyasan.

Ene qoyitu-yin egerel bkn-i qangaci erdenis-n deged blam-a-yin lemei-yin lingqu-a-dur sgddm bi. Masi sayin qoyar ciulan-u cerig-iyer urban sansar-un omutan-i, maad jirken-i cecerglki-lge qamtu nigen cidaci-yin asin-i duvaja-yi mandaulan bayiulqui-dur tengcek qani-aca anggiirasan. Manusiri boda elen orun-bar iladuqai. ayiqamsi-tu boda een-ii jarli-un soyurqal-i orui-bar daan abcu. Qariyatu ber-n krgsen boddhi-yi acaku ber-n oyun-u cinggen ker bui-bar mongol-un kelen-dr orciulbai. Qani-lua anggiirasan merged-ber ariudqan sign soyur-a. Alin egn-dr keciyegsen buyan ker buibar amitan bkn adalidqaci gei degedu boddhi qutu-i olqu boltuai. Ma-ha-la. Имени переводчика нет. Замечательно, как скромно в пользу будущих благ делали переводы монголисты того времени!

10 мая. Найман тахил в начале Данчжура расположены так:

1) Зонт, 2) победоносный знак (чжалцань), 3) колесо, 4) раковина, 5) две рыбы, 6) бесконечная нитка (узел), 7) лотос? 8) кувшин (бумба).

Надписи на изображениях будд на 1 и 2 стр. такие же, как и на последней странице, т. е. маньчжурские и монгольские.

В 9 час. 30 мин. с Семаковым выехали в музей. Он занимает так называемый Ногон-ордо (Зеленый дворец). Безжизненно. Когда входишь в ворота, встречаешь во дворе юрту, где живет сторож. Вошли во дворец. В нижнем этаже естествоведческие отделы, тут палеонтология. Копии с находок Эндрюса: допотопные животные – динозавры. Их яйца. На стенах снимки со скелетов [и реконструированные изображения животных]. Кости мамонта, чучела льва, тигра, пантеры, обезьян, некоторых птиц, образцы минералов, металлов и т. п. Обычные музейные экспонаты. На верхнем этаже более интересно.

На рисунках немного поразила бессмысленная циничность в отношении половых вопросов. Несколько сцен, когда мужчина имеет возбужденный член. Есть сцена совокупления. Все в китайском ухе. Даже лошади и бараны – все отправляют половые акты. Нужно только представить, насколько был развращен тот, кто заставлял рисовать такие сцены. Далее в этом отношении поражает кровать богдо. Широкая двухспальная кровать в китайском стиле из дорогого красного дерева с резьбой с балдахином и отделенная четырьмя стенами китайской резьбы из того же дерева. Вокруг кровати сверху и с боков зеркала, так что во время лежания на кровати, смотря в ту или иную сторону, можно видеть себя со всех сторон. Так проводил ночи богдо со своей супругой.

Далее в комнате старинное оружие: фитильные ружья, кремневки, пистонники, сабли, кольчуги и т. п. В последней, северной, комнате орудия пытки и наказания. Два ящика (прежние тюрьмы) с отверстиями по бокам для шеи, чтобы высунуть голову. Доска для сидения на коленях со столбиком посередине для привязывания наказуемого. Тут же на столике 2 шахая, бамбуковые палки и сабли. Еще далее две кровати того же богдо, но менее развратные, чем первая. Далее кресла, зеркала. Позабыл упомянуть: есть одна комната, где находятся шаманские принадлежности, но шаманов не монгольских, а боханских. Больше ничего не запомнилось.

Затем осмотрели средний двор, где все дома пустуют и разваливаются. Хорошей китайской работы ворота. Внутри по бокам колокол и барабан. Посмотрев оттуда на Толу, поехали на берег в тополиную рощу, а оттуда в старый дворец. Тут жизнь: кругом ходит много народа, перед воротами молится человек 7–8, один делает растяжные поклоны. Пожилой монах-ключарь показал трехэтажный храм, где собраны все предметы культа. Везде горят лампады. Зашли во второй рядом двор. Там другой лама показал бурханы богдо, где чествуется, по-видимому, преимущественно Наро-Хачжод[221]. Он же повел в двухэтажный храм, где чтится статуя Ундур-богдо[222]. Тут же портреты Ензон-хамбо, а также его статуя; рядом со статуями рояль и другие вещи. Здесь на втором этаже много бурханов и жертвенных чаш. Есть, по-видимому, несколько бурханов из чистого серебра, золотых не видел.

Много вещей, очевидно, перенесено из дворца (Ногон) тотчас после смерти богдо. Бросаются в глаза 2 трехлинейки со многими пулями, почти новые. В ламском понимании трехлинейки посвящены чойчжонам, а потому увешаны хадаками.

В музее я не упомянул про добытые раскопками П. К. Козлова – вещи старых могил в Сузукте[223]. Они достаточно описаны в литературе. Упомяну, что ковер (часть), находящийся в здешнем музее, стеганый с вышитыми рисунками. На стенах развешаны остатки шелков. Один остаток представляет очень тонкую ткань с тонкими рисунками, напоминающую современную фабричную ткань.

Металлические находки в особой витрине.

В последней, южной, комнатке отдел музыкального искусства. В витринах образцы музыкальных инструментов: монгольских и большею частью китайских. В отдельной витрине – большой своеобразный инструмент вроде цитры.

В ботанической комнате – гобийские растения. Не богат этот отдел представителями флоры. Обычные саксаул, бударгана, из злаков – сули и сульхур.

Сопровождавший меня т. Семаков не показал всех растений, к тому же комната с закрытыми окнами (нижний этаж, восточная) оказалась полутемной. Я сам не спросил про лекарственное растение хуанчар, декларированное правительством как растение промыслового значения. Про хуанчар спрашивал у знакомых: мне сообщили, что это длинный корень, применяется как жароунимающее лекарство.

В числе звериных чучел еще не упомянул про белого медведя, хороший экземпляр, и нерпы больших размеров, чем байкальские. На стенах головы зебры, африканского носорога.

Из пернатых – хороший экземпляр ягнятника. Начало музею положили коллекции богдо. Он был любитель собирать диковины того времени и платил бешеные деньги за показываемые экземпляры. У него был, говорят, необычный зверинец во главе со слоном, который погиб. Но очень много его вещей попали в старый дворец, который пока оставлен ламам. Например, в одном храме рядом с бурханами стоит рояль и т. п. Здесь же много портретов последнего богдо-гэгэна и других лам. В новом дворе-музее портреты некоторых князей. Например, портреты Тушету-хана Насокдоржи, его жены и других незнакомых лиц.

11 мая. Среда. Бывшие 5 городов Монголии все переименованы:

1) Da kriye – теперь Ulaangbaatur qota; 2) Uliyasutai – ibqulangtu; 3) Qobdu – iralangtu; 4) Kriy-e-yin mayima-a qota – Amuulangtu; 5) Kiyatu-yin mayima-a – Altan bula. Также переименованы 5 аймаков: 1) Cecen qan – Qan kentei aula-yin ayima; 2) Tsiyet qan – Boda qan aula-yin ayima; 3) Sayin noyan qan – Cecerlig mandal-un ayima; 4) Jasa-tu qan – Qan dayisiri aula-yin ayima; 5) Qobdu-yin kijaar – Altai-yin kiaar.

Утром получил скорректированные термины. В большинстве это не отдельные слова, а целые фразы. Сел просматривать их. Около 9 час. 30 мин. меня пригласил т. Цэвен. Там были т. Жамьян, Жамцарано, Бато-Очир и Эрдэм-Баир. Присутствовал также Оюун-Билик. Просмотрели слова из нашего словаря. Успели пройти до 122 слов, из них оставили неразрешенными слов 5–6, остальные приняли с некоторыми поправками. Завтра назначено собраться в 1 час. Слова их принес и просматриваю у себя, выработанные т. Ишэдоржиным оставил в Монучкоме.

12 мая. Четверг. Сегодня ночью был маленький дождь, первый за время моего пребывания в нынешнем году в Улан-Баторе. На Богдо-уле виден снег. Пасмурно.

Сегодня в 11 час. 30 мин ко мне заходил т. Цэвен и сказал, что не может сегодня быть в комиссии по согласованию, а завтра будет с утра. Волею-неволею пришлось согласиться. Прошло уже много времени, как я здесь, а сделано не так много, но по «не зависящим» от меня причинам. Делаю, что доступно. Приобретаю книги, изучаю их термины.

Сегодня встретил книжку, напечатанную в Пекине в издательстве Mongol bicig-n kriy-e. Название книги Cinggis boda-yin durasqal-un tegbri. Заинтересовался объявлением монгольского издательства. Издано им:

1. Cinggis qaan-u cadi – 2 р.

2. Mongol utq-a-yin suraqu bici g – 2 p. 50 к.

3. Tabun g-n au ailaqu bicig – 2 p. 50 к.

4. Bilig baramid neret sudur – 20 .

5. Drben basi-yin bicig – 10 p.

6. Yang sambala-yin irger sudur – 20 .

7. Baraun qan ulus-un teke – 5 p.

Последнее издание – настоящая книжка, выпущена 11 февраля 1926 г. Цена 50 к., тираж 1000. Будут напечатаны (стр. 77):

1. Mongol utqa-yin yil qobiyasan toli bicig.

2. Altan ulus-un eki ecs-n kereg-i temdeglegsen astir.

3. Liuu ulus-un eki ecs-n kereg-i temdeglegsen astir.

4. Kitad mongol utq-a-yin toli bicig.

Записываю это для памяти как материал по истории монгольской литературы.

Кроме этого, объявлено, что продаются портреты ханов Юаньской династии и их супруг. Цена 4 руб. Yuvan ulus-un y-e ularin-u qaan quvangqu-yin krg. В начале этой книжки портрет Чингисхана. Dai yuvan ulus-un tayii qaan krg.

При чтении незнакомые слова: 1) manila-a-ty tu; 2) sibaun carban baviu. Птица эта была по-китайски бунхован; 3) kjgn-t-yin nke; 4) alama-yin usun; 5) angir (qamtu delekei-dekini). Содержание: пир Чингисхана при восшествии на престол, речи Чингиса и 9 урлуков[224]. Затем после [принятия в] подданство Ашилана Чингис устроил пир на покрытой разными цветами реке Кэрулэн и после совершения обряда жертвоприношения начал пир. Тогда разговорились все урлуки, а также речь мальчика-сироты[225]. Этот эпизод помещен и в хрестоматии Позднеева[226].

Затем речь матери Чингиса после его победы над тайчигутами. При походе в Корею[227] корейский император привел свою дочь Чингису и просил принять в подданство все его государство. Чингис взял эту дочь в жены и послал сообщение матери и старшей жене Чжусун-Сэцэн-хатун о своей женитьбе на имераторской дочери. Когда посланный чжинон Мухули сообщил об этом его жене, то она ответила в стихах, весь смысл коих то, что она не протестует против воли хана. Затем встреча Чингиса с этой старшей женой и отдача ей в служанки молодой жены-кореянки. Книжка написана на понятном языке, и есть перепечатка из «Болор Эриэх»[228], составленного баринским Раши-Пунцок, и Инчжинаши из хошуна Тумэт сейма Чжосуту, составившего «Историю возвышения династии Юань»[229]. Yuvan ulus-un mandu san tr-yin kke sudur. Видно, что все слова речи сочинены последующими историками – чистыми буддистами. Может быть, сама фабула имеет и исторический эпизод, но построение рассказа – позднейшего происхождения. Это несомненно.

13 мая. Пятница. Сегодня занимались с 11 приблизительно часов до 3 час. 30 мин., приняли две буквы – «Б» и «В» (63 + 86 сл., следовательно, 149). Очень активно вел работу т. Цэвен. В конце концов он шутя заявил: «Вот Гомбожаб выморит наконец меня!» Был, кроме него и Бато-Очир, и Эрдэни-Батухан. Бато-Очир тоже принимал немалое участие в подборе слов.

Вообще Учком очень любезен. Он сегодня прислал мне недавно выпущенный 1-й том перевода Эрве «История Франции и других стран». Сегодня вечером просматриваю этот перевод.

14 мая. Суббота. Сегодня, хотя и сидели с 10 до 1 часа, приняли сравнительно немного слов. Кончили букву «Г». Причина та, что т. Цэвену ежеминутно приходится отрываться по делам посетителей.

Сегодня ходил в дом Гомбо и Цокто Бадмажаповых. Обоих дома не оказалось, застал жену первого. Она в большом горе. Вспоминает о больном сыне, лежащем теперь в больнице в Москве. Они телеграфом запрашивали, какая болезнь. Ответили – продолжительная. Родители опасаются за жизнь сына, тем более что ламы предсказали, что болезнь очень опасна для жизни. Отец, как говорит мать, уже сколько ночей не спит из-за сына. Собирается ехать к нему и теперь ушел по вопросу ходатайства об отпуске.

Цокто Бадмажапов уехал еще вчера для осмотра каких-то построек где-то. Я попросил прислугу сообщить о моем посещении т. Бадмажапову, когда он вернется. Исполнен долг перед прежними знакомыми, с которыми пришлось познакомиться в 1902 г., т. е. ровно 25 лет тому назад. Про них я прежде знал по слухам. Один жил в Пекине, у Гомбоева, а другой путешествовал вместе с известным Козловым по Восточному Тибету.

Вечером после захода к т. Хазагаеву узнал, что т. Алексеев уехал вместе с министром просвещения в Сэцен-хан аймак приблизительно на 1 недельку.

15 мая. Просматривая предложенные Буручкомом и Монучкомом термины, все более прихожу к заключению, что Буручком взял слова, которые еще не проникли не только к монголам, но и в Монголию вообще. Например, «трамвай», «телескоп», «трест» и т. п. Зато у нас нет обычных слов, которые как бы вошли в общее понятие всех бурят-монголов. Например, «свобода», «сырье», «состав» и т. п., большею частью русские, а не международные слова.

С утра – ветер, который то наносит, то разносит тучи. Иногда пригонит тучу со снегом, но, в общем, очень маленьким. В час пошел обедать в «Спартак». На обратном пути был такой ветер, что с трудом добрался до квартиры […]

Приходится сидеть поневоле дома и работать, а то пошел бы к какому-нибудь знакомому.

Название новых вещей принимается на язык именно того народа, кто впервые знакомит с вещью. Например, сейчас к соседу зашли две монголки (южанки) и говорят: «Халн пчин» – горячая печка. И действительно, сегодня затоплена печка, и она горяча.

Опять прояснило. Но ветер еще не унялся. В 4 час. 30 мин. пошел к Булат Мухраину, долго просидел у него и Инкижинова. Он сообщил мне, что в 2 дня пути от гор. Донкора на земле лежат 2 каменных тигра. Монголы рассказывают, мол, что здесь был город, у которого на воротах было два тигра. Потому он и назывался Барс-хото[230]. Теперь город – под землей, кроме этих двух остатков. О каком городе идет речь, я не знаю, но нет ли тут одного из тех степных мертвых городов, один из коих раскопал т. Козлов[231] (но не открыл), так как город этот уже давно нашли сами монголы и добывали в нем кое-какие ценности.

Затем Инкижинов рассказал подробности о Джа-ламе[232]. К сведениям, сообщенным Майским[233], он добавил, что Джа-лама, основав свою резиденцию на окраине Халхи, сносился с кукунорскими и цайдамскими монголами, среди коих имел своих почитателей. Он был калмык из астраханской степи. Окружал себя приближенными, преимущественно калмыками. Когда его убили посланные НРА Монголии люди[234], все его войско и приближенные рассеялись. Некоторые, а может быть, и большинство простолюдинов, охотно покинули его стан, так как они невольно были привлечены к служению Джа-ламе, который страшно эксплуатировал их труд. Например, после смерти Джа-ламы оказалось до 1000 возов степного цзак [саксаула] – для сигнальных костров.

Вечером с т. Базаржабом пошел в китайский «театр на 4-й улице». Перед дверями продавали билеты. Места не указаны. Мне купили билеты высшей цены за 1 р. 50 к. Мы прошли в партер и сели на 3 скамью. Это было в 8 час. Через полчаса вдруг объявляют, что места по 1 р. 50 к. находятся наверху, т. е. на втором этаже. Поднялись туда, но там все места оказались занятыми. Кое-как поместились за занавесом или, верное, над сценой, так ложи устроены почти по всему периметру театра, так что последние находятся как раз над сценой. Пришлось артистов смотреть сбоку. Действия начались в 9 час., хотя было объявлено начало ровно в 7 час. Публика собралась к 9 час., но затем подходила почти до конца спектакля. Всего было почти до 400 чел. Среди них и русские. Китайцы, может быть, старшины театра, занимали особую ложу. Имелись китайцы и среди прочей публики, но большинство, конечно, монголы.

Это был вечер международной песни. Играли и пели сначала халхасцы, затем баргуты и верхние цайдамские монголы, тибетцы, китайцы, татары и т. д. Потом вышли три китайских акробата. Делали разные трудные телодвижения, среди которых мне понравились перевертывание стоймя и вставание на ногу. Упражнение это казалось самым трудным. Затем была устроена маленькая сцена. Вышли два китайца, один загримированный, другой нет. Загримированный сел за стол, а другой занял место за стулом первого. Дело в том, что первый делает разную мимику и движения, а второй только говорит. Но первый так ловко это делает, что кажется, будто говорит сам. В этом вся соль […]

Около 11 час. распорядитель извинился, что по не зависящим от распорядителей причинам некоторые обещанные номера не выполнены. Объявлены были игры. Музыка (духовой оркестр) Ревармии расположилась на сцене, заиграла вальс, затем новый танец (как называется, не запомнил). Танцевали одна-две пары русских и одна пара бурят, видимо, добайкальских. Из монголов и монголок – никто. Только смотрели. В конце хотели составить хоровод, но ничего не вышло. Пытались организовать особую бурятскую хоровую песню с танцами-диренгами (?), но тоже ничего не получилось. Отмечу здесь, что у монголов нет традиции танцев и хороводов.

Общее впечатление: значительный прогресс сравнительно с прежним бытом, когда не было театра и светских игр в закрытых помещениях, но многого еще недостает. Когда идет представление или исполняются номера, большинство не обращают внимания на сцену, громко разговаривают и смеются на свои темы. Этот беспорядок еще более усилился тем, что здесь же в зале был устроен буфет, женщины продают искусственные китайские цветы и конфеты. Торгуют якобы в пользу женорганизации. Перекликаются очень громко. В театре курят. Льют на пол помои и т. п., хотя в зале много милиции. Места непронумерованные. Нам пришлось оставить ложу над сценой и пойти в другое место, чтобы видеть представление en face.

Благодаря любезности знакомых, пришлось втиснуться между ними. Встреил т. Бадмаина. Он передал слова т. Бизияина о том, что не получают от меня информационных писем. Ведь что же информировать через 10–20 дней пребывания в таком городе, как Улан-Батор-хото. Если же сейчас писать, то письмо дойдет вместе со мною. Потому придется без информации кончить командировочный срок и ехать в Верхнеудинск и самому устно или письменно доложить о результатах поездки.

Разошлись в 12 час. Ясно, лунная ночь. Сегодня – полнолуние. Некоторые идут, как в темную ночь, с фонариками. Зачем? Так прошел день!

16 мая. Понедельник. Сегодня прошли букву «Д» (109). Дело продвинулось мало, хотя просидели 5 битых часов. То и дело посетители отрывают от занятий, то покупают автомобиль, то просят удостоверения, что они свободны от призыва на военную службу как учащиеся рабфака Ленинграда и т. п. Сегодня отправил письмо Буручкому, что получил извещение т. Бадмаина об ожидании информации от меня, что не о чем информировать. Отправил заказным, и с меня содрали 50 коп. за письмо.

Под вечер гулял по окраине города, недалеко. Оказывается, вид на Ганданские храмы (как субурганы двум гэгэнам) скрадывается громадным высоким храмом бога Авалокитешвары, который был сооружен последним гэгэном, чтобы этот бог излечил его глаза, недаром он считается видящим своими очами все страдания людей и вообще живых существ. Каков был результат от сооружения такой большой статуи на здоровье глаз самого Богдо, предание умалчивает. По-видимому, никакого видимого чуда не произошло.

17 мая. Вторник. Сегодня ветрено. Ночью был совсем небольшой дождь, который в виде снега значительным слоем лег на Богдо-уле и северных горах.

Вследствие ненастной погоды т. Цэвен чувствовал себя не ахти как. Поэтому пришлось позаниматься не более 2 час. 30 мин., но зато очень интенсивно работали. Приняли около 140 слов. Он отпросился у Президиума правительства, так как считает весьма важным согласование терминов […] Сегодня я вижу уже вторую портативную машину (пишущую) с русским шрифтом по новой орфографии. Говорят, их было выписано около 10, и теперь не осталось ни одной, так как раскупили в кратчайший срок. Стоимость машинок 120 тухуриков.

18 мая. Среда. Сегодня с некоторым трудом приняли 150 слов, хотели 190, но не смогли, так как т. Цэвен должен был оторваться на полтора-два часа. Во время такого перерыва у меня не остается работы. Просматриваю библиотеку Учкома. Здесь действительно собрано много маньчжурской литературы. Много также китайской. Эта литература теперь только каталогизируется одним чахаром, про которого я как-то упоминал (он живет со мною на одной квартире). Чахар очень любит музыку и играет большей частью китайские мотивы. Разговаривать с ним трудновато, но можно. Зашли Н. и Д. Сообщили, что сегодня был урок тибетского языка. Они приходили (4 чел.) на дом к тибетскому представителю в Монголии[235].

Представитель сидел на кане и говорил слова, кои они записали в русской транскрипции, а учить тибетским буквам учитель нашел преждевременным. Мне казалось бы, лучше начать одновременно письмо и язык, так как молодые люди с некоторым развитием и изучающие китайские иероглифы легко усвоят тибетские буквы и произношение слов в живой речи, потому что чисто простонародных слов в тибетском языке мало, все они вошли в очень развитую письменность. Они очень рады тому, что начали изучать тибетский язык. Действительно, тибетский язык может сослужить для развития национального языка большую службу, так как все монголы в своем большинстве люди тибетской духовной культуры[236].

19 мая. Четверг. В монгольском быту почти установилось слово ургудэл (ergdel) в значении заявления в высшую инстанцию вообще. Сегодня поработали больше, чем когда-либо. Приняли 164 слова.

Прислал т. Раднабазарон 35 книг издания Народно-революционной партии и Ревсомола для ознакомления. Когда я просил отдать книги мне, ответил: только на обмен. В этом же духе написал Раднабазарон в препроводительной записке. […]

20 мая. Сегодня отправил заявление в полпредство с просьбой разрешить вывоз книг, приобретенных для научных работ и библиотеки Буручкома. Затем до 12 час. занимались терминологическим словарем. Закончили на буквах «Н» и «О» (57 + 93), всего 150 слов. Дело, таким образом, двигается! Был с визитом у предучкома Жамьяна. Этот старик живет в своем дворе, в юрте образца чисто монгольского, но с хорошей обстановкой и тремя бурханай шире. С ним старуха-жена. У т. Жамьяна все напоминает человека интеллигентного труда: книги, биры и т. д. Посидев недолго и получив его сочинение «Уpтo эдурун улик угэн-у бичик», вернулся. Хозяин проводил до ворот со словами, что я пришел без предупреждения, а то бы… и т. п. слова вежливости. Он дал еще 2 экз. для т. Барадина Базара[237] и Боян-Нэмэху, сделав надписи, а на моей – только подпись и печать […]

Сегодня меня посетил старый знакомый по путешествию в Тибет[238]. Он – лама из беднейшего сословия и поэтому не приобрел в молодости ламской учености. Когда ему было уже более 35 лет, он посетил Тибет. По счастливой случайности в год его посещения было празднество, ознаменованное внеочередным присвоением звания рабчжамбы. Таким образом, он в первый же год пребывания получил это звание. Вернувшись в Ургу, он годов через пять через приношение духовенству получил звание габчжу. Потом через некоторое время поступил в дацан чжуд[239] и через 10 лет, в запрошлом году, в год смерти Богдо-гэгэна, получил звание аграмбы.

Теперь ему 64 года. Он стал немного глуховат, но немного. Он высказывает мнение обычного духовенства: оно желает, чтобы пригласили богдо, но он не хочет вручения ему ханской власти и высказывает убеждение, что его занятие ханского престола было вызвано необходимостью именно этим принести пользу людям. Вообще, это – типичный пример ламы, не знающего монгольской письменности. Я спросил, на что он существует. Он сказал, что получает долю от хурала, а также немного зарабатывает через чтение гуримов (треб) у прихожан.

21 мая. Суббота. Вчера я взял из библиотеки 119-й том Данчжура. Внешняя первая и вторая страницы, а также последняя совершенно одинаковы с просмотренным. Кажется, что они могли быть отпечатаны с одного клише для всех томов. Том этот сохранился вполне свежим, не тронутым ни наводнением, ни другими злами книги, но только конца нет. Заканчивается в середине предложения 524(б) листом. В этом томе сборник разных поучений «Суртал бухунэцэ туксэн» составляет том «ki» из отдела «вума» (dbu-ma) – Мадхьямика[240]. По китайской отметке, «Ди сань ши и лян цзе цзюань». В нем, например, на странице 402(б) находится сочинение Атиши «Боди-мурун з ла».

Сегодня занимались до 12 час. Прошли 120 слов. Сегодня же я получил для ознакомления китайско-монгольские учебники «Монгол отхойин cуpгaxу бичик» в 8 тетрадях. В начале первой книжки портрет и приказ Хубилая[241] о составленном Пагба-ламой письме[242]. В нем сказано, что для всех официальных бумаг нужно употреблять буквы «нанкийат» (?). Другого же рода письма нужно писать по-прежнему. Дата – 6-й год царствования Юань[243], 2-й месяц. Год желтоватой коровы. Составлены новые монгольские буквы и распространены по всему миру.

Затем идет предисловие. В нем сказано: «Наше монгольское письмо употреблялось только для кратких узаконений и перевода на монгольский [с других языков], теперь хотя и в книжных магазинах монгольских книг [много], но нужных хороших книжек нет. При распространенном обучении чувствуется большой недостаток учебников. Если при обучении не принимать за основу современную школу, то нельзя будет идти за современностью. На этом основании и составлен новый учебник. Все правила этого учбника очень понятны и слова целесообразно благозвучны, и потому должен быть признан за наилучший учебник монгольского языка. Он пригоден не только вновь обучающимся; но если отсюда еще более разойдется, то может долго распространять человеческую культуру на монгольском языке.

Так как это было моей заветной мечтой, то охотно написал настоящее предисловие. Год черноватой свиньи, 9-й месяц, написано во дворце карцинского цинь-вана Гунсаннорбо (1923 год)». Первая книжка представляет букварь, где буква за буквой на примерах обучает письму. Все объяснение букв по-китайски. Можно назвать «монгольским букварем» для китайцев. Здесь «т» и «д» различаются в начале, но в середине нет. В конце к книжке приложена таблица алфавита, в горизонтальных клетках согласные начальные, в вертикальных – конечные. […]

2-я книжка начинается портретом и биографией карцинского цинь-вана Гунсаннорбо. Сама книжка содержит 18 листов, или 36 страниц, делится на 55 уроков (хэчийел). Некоторые уроки у меня записаны на отдельном листе.

22 мая. Воскресенье. Вчера было пасмурно. Ветер дул большею частью с S и SE[244]. Сегодня ночью направление ветра изменилось и пошел снег, который тает при падении, но остается кое-где на деревянных крышах. На Богдо-уле, вероятно, снег, но горы в 7 час. утра не было видно. В степи, вероятно, чистейшая метель, но едва ли причинит вред скоту, потому что травка, поди, явилась, и скот уже успел насытиться новой зеленью, а это уже гарантия от непогоды. В 10 час. взглянул на Богдо-ула. С подошвы до вершины весь в снегу. Снег перестал, но ветер еще гонит облака.

Был у Дашиевых в партшколе. Туда и обратно нанял извозчика на 2 клячах за 2 руб. Пробыл около 3 час. В партшколе обучается до 130 чел., из них около 30 женщин. Условия для поступления – простая грамотность. Курс обучения – полтора года, один год – общеобразовательной подготовки и полгода – специальной.

Проживают Дашиевы [в Монголии] около 4 лет. Старик до прошлого года служил в английской экспортной фирме, которая прекратила операции по закупке баранов, так как потерпела убытки: бараны за один год все погибли, не дойдя до Хайлара и Куку-хота.

Здесь же познакомился с Коняевым, братом Ап. Р. Коняева[245]. Он учитель в партшколе. Говорит, что в 13 лет (в 1913 г.) был в Aгe у Цыренжапа Норбоева. Уехал туда с Абашеевым[246] с целью изучить бурятский язык.

Когда вернулся от Дашиевых, узнал, что ко мне заезжал т. Цэвен. Я пошел осведомиться, не было ли какого-нибудь важного дела. Нет. Он говорит, что простудился, так как утром ездил в шляпе. Да! Утро было прохладное и ветреное. Немудрено простудиться и лечь. Предупредил меня, что если ему не будет лучше, то завтра придется остаться дома и не явиться в Учком.

23 мая. Тепло, хотя на небе легкие облака и дует маленький ветерок. Просидели с 9 час. 30 мин. до 2 час. и приняли 190 слов. Сегодня рекорд всех предыдущих дней.

Получил от полпредства «Охранную грамоту» на вывоз книг для научных работ и библиотеки Буручкома.

Тов. Жамцарано предложил мне приехать работать в Учкоме следующую зиму. Я ему сказал: поговорим в Буручкоме о плане будущих работ. Сегодня же утром заходили ко мне Хазагаев и Алексеев. Они хотят ехать на этой неделе и предложили мне ехать с ними вместе. Так как остается кое-что сделать (не окончен даже терминологический словарь), я отказался и сказал, что выеду 2–3 числа июня. Они ушли для получения разных пропусков и предупредили меня, что нужно начать хлопоты, по крайней мере, за неделю до дня выезда, иначе не выехать в намеченное время.

Вечером зашел мальчик русский из поселка Мандал. Оказывается, образовался целый русский поселок в 60 дворов. Ныне там комиссия выясняет, кто сколько земли захватил. Еще есть селение на Цзун-Модо, около 200 дворов. Не меньше дворов, говорят, и в Карнаковке. В Мандале есть русская потребиловка и казенная продажа вина. В окрестностях немало монголов, которые покупают товары в Мандале, так как там товары немногим дороже ургинского. Говорит, что тракт проходит от поселка в верстах 15, часто видать или же слыхать аэропланы, пролетающие между Кяхтой и Ургой. Он же рассказал мне, что слышал про недавно случившуюся аварию в пути от Кяхты до Урги. В сильный ветер аэроплан снизился, задел вершину гор, испортил мотор и сел в лесу на деревья. Люди целы, но есть один, ушибивший себе голову о стекло. Он не знает, верен ли слух или вранье.

24 мая. Вторник. Сегодня библиотекарь сообщил мне, что 525-й лист отыскал в середине книги. Там закончена страница словами «mongol kelen-dr orciuluci gsi anu eng dvang brinlas bolai» и только. Сегодня просидели над терминологическим словарем до 2 час. и приняли 139 слов. Дело продвигается. Тов. Цэвен сегодня подтвердил рассказ об аварии аэроплана. Он определенно сказал, что дело было на хребте Тологойту. Отделались сравнительно легко благодаря находчивости и стойкости пилота. Он отвратил от удара в скалу и направил аэроплан к лесу. Мотор цел, но крылья и другие снасти попортились. Придется чинить месяца 2.

25 мая. Среда. Сегодня прозанимались с 9 до 2 час., но приняли до 129 слов вследствие того, что т. Цэвена вызвали на заседание ЦК партии и правительства. Хотя еще оставался член Учкома Бато-Очир, который работает вот уже 7-й год в Учкоме и иногда говорит очень меткие выражения, но он должен был на продолжительное время прервать занятия, так как привезли сдавать в Учком какие-то вещи. Я в вынужденный перерыв успел просмотреть газеты «Известия ВЦИК» и улан-баторские. В последних известиях подтвердилась авария аэроплана. В центральных известиях интересна речь на Женевской конференции т. Осинского[247]. Как умело и смело построена она!

Сегодня вечером закончил просмотр 7 книжек «Монгол утxaйн cуpгaxу бичик». Сделал несколько выписок. Думаю, по приезде на родину, в Верхнеудинск, начать разработку хрестоматии, где будут и грамматические правила, и незнакомые слова с толкованиями. Это будет нечто вроде рабочей книги по монгольскому языку.

Задумав это, я специально отправился после обеда к т. Цэвену и попросил его дать мне 3 оригинальные статьи для хрестоматии таких размеров, что в общем не более 3 страниц. Он отказывался, говоря, что уже под старость ничего оригинального не выдумает. Тогда я просил дать 3 статейки из фольклора. Он как будто согласился и переспросил при моем уходе, что за цель будет преследовать хрестоматия. Я сказал, что отсутствие учебника заставляет меня приняться за работу. […] Он высказал мысль, что вы (буряты) имеете книги для чтения, а монголы бедны ими. Я возразил: «Но зато вам доступна литература всей Монголии в широком смысле». Под этим я подразумевал, что сюда, в Ургу, стекается вся новейшая и старо-классическая литература действительно всей Монголии.

Сегодня Оюун-Билик сообщил мне, что на чашке, найденной в могиле, китайская надпись перечисляет вещи, которые были положены при похоронах в гробницу. Говорит, что не может осмыслить всей надписи, так как язык и письмена очень древние. Относятся приблизительно ко времени Р. X.

26 мая. Четверг. Сегодня, наконец-то, закончили рассмотрение слов-терминов, привезенных мною. Остались неразрешенными около 20–25 терминов. Остальные рассмотрели. Монгольские коллеги имеют гораздо большую тенденцию принять общеевропейские термины с временными пояснениями, т. е. они говорят, что в конце концов термины будут приняты, а многословные объяснения отпадут. Временное же оставление толкований необходимо. Монгольским товарищам гораздо легче ориентироваться в терминах, так как они при издании узаконений часто сталкивались с тем или другим выражением.

В этом отношении большую практику имеет т. Цэвен. Другой тов., Бато-Очир, – очень вдумчивый человек: сидит-сидит да подберет очень удачный и приемлемый термин. Иногда очень удачно возражает против наших терминов. Вообще оба работали над этими словами очень активно и доброелательно. После окончания нашу книгу-тетрадь со словами взял Эрдэм-Баир, чтобы до вторника переписать для себя все термины.

Сегодня у меня довольно долго просидел Жигмитов. Хвалил революционное возрождение монголов. За какие-нибудь 5 лет они действительно сделали много, но предстоит сделать еще больше, чтобы поднять всю массу на должную высоту. Я ему напомнил, что многое в быту не вяжется. В конце концов он закончил, что именно он привел и приводит в порядок хозяйственную часть Центрального Монкоопа.

27 мая. Пятница. Вчера целый день и сегодня ночью дул временами очень сильный южный ветер. С утра немного тише. Сухо: нет ни дождя, ни снега, хотя на небе облака. Делаю выписки для будущей учебной книги монгольского языка.

Сегодня с 11 до 2 час. происходило заседание представителей Минпроса, Монучкома и Буручкома.

Я информировал Монучком о цели моего приезда, согласно инструкции, данной мне Буручкомом. Из обмена мнений и вынесенных постановлений заключил, что Монучком очень сожалеет о том, что невозможен обмен изданиями, так как существует разница между идеями Монголии и Бурятии, и, исходя из этого, представители Монучкома выносили те или иные постановления, кои записаны в особом протоколе.

Затем т. Цэвен информировал меня о состоянии деятельности Монгольского ученого комитета. Монучком находится еще в периоде организационного строительства.

1. В настоящее время Учком занимается устройством музея, библиотеки, выработкой научной терминологии, а также археологическими исследованиями. В последнее время работали над продолжением раскопок Козлова. Нашли вновь остатки чаши с китайской надписью. Над чтением и разбором занимаются пока сами, но скоро пошлют Pelliot[248] и др.

2. Существуют курсы точных наук – to-a iruqai-yin surauli. Они – для гэбши, т. е. лам, получивших известное образование. Сначала на курсах было человек 10, но к концу года их было 4–5 чел.

3. Кабинет тибетской медицины. Постановку его принял на себя проф. Смирнов, который скоро приедет.

4. Кабинет музыки – dau ayau-yin qabinet. Над ним работает проф. Кондратьев. Он собрал уже мотивы и теперь уже приготовил для печати свой труд.

5. Картографический кабинет – aar-un iru-un qabinet. Он составляет разные карты. Карты, заказанные в Германии, еще не пришли, но идут. В числе их есть 10 тыс. атласов, часть которых Монучком может уступить Буручкому. Вообще работают в контакте и деятельной связи с БАН [Баварская академия наук].

6. Фотографический кабинет. Делают бытовые снимки. Из них впоследствии делают диапозитивы.

7. В проекте кабинет естествоведения – tmen bodus-un qabinet.

8. Здесь существует лаборатория [?], которая в будущем будет соединена с кабинетом точных наук.

9. Кабинет истории. В нем приготовляют разные диаграммы вроде истории развития письма, генеалогию монгольских ханов. Собирают источники по истории: переводят на монгольский язык «Юань-ши»[249]. Есть сочинения «уuvan ulus-un bolor erike», «yeke yuvan ulus-un teke»[250].

«Юань-чао-ми-ши» есть в китайской транскрипции и переводе, приобретенные в Пекине (печать ксилографией). Цэндэ-гун делал монгольскую транскрипцию. Работают по разным источникам над восстановлением монгольских имен и названий. Есть сочинение Алтан-тобчи, 164…г.[251] Там первая часть почти дословно из «Юань-чао-ми-ши». Это ценное сочинение как материал для древней истории монголов. По нему можно восстановить 2/3 «Юань-чао-ми-ши». Хотят, конечно, отправить Pelliot.

10. Существует архивное управление, куда собирают архивы из аймачных и других канцелярий.

Сегодня ко мне забежал А. И. Алексеев и сказал, что едет завтра до Алтан-Булака на машине монгольского транспорта. Я ему сказал, что еду в среду на будущей неделе.

Маленький ветер, покрапывает дождь. К вечеру стало яснее.

28 мая. Суббота. Сегодня делаю последние выписки из книги «Монгол утхайн сургаху бичик». Сейчас пишу уже 30-ю страницу почтовой бумаги. Много будет материала для задуманной работы – учебной книги! Очень доволен приездом в Ургу. Жаль, что у нас нет связи с южными монголами и пекинским издательством.