Чужеземец Баранов Никита

С этими словами Саша оглушил пленника ударом рукояти своего «оружия» и взвалил потерявшего сознание солдата к себе на плечо.

После первой встречи со сверхъестественным в подвале Ангуса иномирец решил, какое оружие станет его символом. Даже те, кто никогда не видел Сашу в лицо, узнавали его по двуручной шахтерской кирке, выкованной Барвином специально для «генерала» повстанческой армии. У орудия была красивая резная рукоять из черного дерева и двустороннее кайло из какого-то чрезвычайно прочного сплава по секретному рецепту барона. Кирка эта была почти в два раза больше обычной, и мало кто мог удержать ее в руках дольше минуты-двух. Но Саше вес был нипочем. Он с легкостью нес ее на плече и даже не задумывался о тяжести инструмента.

– Возвращаемся, – скомандовал Саша. – Надо передохнуть перед атакой.

Болотники в своих лагерях казались донельзя спокойными. Их не пугало предстоящее сражение. Вместо того чтобы нервно бродить по городу, размышляя о смысле жизни и о том, что бывает после смерти, они просто спали, набираясь сил перед боем. Люди же, как уже было сказано, были неспокойны. Мало кто из них завтра хотел идти и драться, но все знали, что иного выхода нет. Точнее, выход-то есть: спрятаться в своих подвалах и жить, пока однажды не кончатся все припасы, а взращиваемых культур станет не хватать для пропитания всех и каждого. Саша решил, что ждать больше нельзя.

Иномирец иногда задумывался – что он вообще здесь забыл? Почему, появившись в этом мире, стал сражаться за первых попавшихся обездоленных? Он каждый раз убеждал себя, что не зря появился именно в степях. Мол, такова была задумка свыше. Быть может, Лагош именно ради возглавления революции и переместил бездомного убийцу на эту планету.

Саша уселся у костра на площади и прикрыл глаза. Порой он вспоминал все события, что предшествовали его путешествию на Пакемо. Вспоминал вечно пьяного отца, которого хотелось разорвать на мелкие кусочки. Вспоминал почившую матушку. Предавшую его девушку. Того парня, которого иномирец забил до смерти. О друге и коллеге по офису Лешке Прокофьеве. И еще о многом, многом другом.

За всеми этими мыслями Саша и не заметил, как задремал. Причем прямо в сидячем положении.

Иномирец не сразу понял, что уже не бодрствует. Протерев глаза от мутной пелены, огляделся и от удивления раскрыл рот. Он находился сейчас в старой квартире своих родителей, да только не совсем такой, как раньше. Мебели практически не осталось. Все вокруг было покрыто толстым слоем пыли. Окон не открывали и не проветривали помещения, наверное, целую вечность.

Саша прошелся по комнатам и не нашел там ни единого следа недавнего присутствия отца. Его точно здесь не было уже довольно давно. Еще раз пройдясь по всей квартире, иномирец остался на кухне и заглянул в холодильник. Электричество в доме также отсутствовало. Все продукты протухли, и помещение практически мгновенно наполнилось адским зловонием.

– Это не совсем сон, – произнес кто-то за спиной.

Саша резко обернулся и машинально дернулся к оружию, кирке или карабину, которые обычно находились у иномирца за спиной. Но никакого оружия там не нашлось. А перед самим Странником стоял Лагош.

Выглядел этот пришелец очень странно, если учесть, что он являлся представителем другого мира и, видимо, могущественным волшебником. На его теле мешком висела огромная белая майка-алкоголичка, как ее частенько называли выходцы из Советского Союза, на ногах едва держались старые потертые спортивные штаны, и на босых стопах сияли потрепанного вида шлепанцы. В руках он держал бутылку самого дешевого портвейна. Весь этот образ словно стоял антиподом тому, в котором Саша видел Лагоша в предыдущий раз. Тогда этот странный человек выглядел очень богато и отмечал какой-то праздник в загородном доме. Отмечал, надо сказать, по-крупному.

– Как это – не сон? – прищурился иномирец. – Где же мы тогда?

– Физически ты все еще сидишь у костра в Хелисте и отдыхаешь. Обещаю, что проснешься ты свежим, отдохнувшим и готовым к бою. А вот… духовно, что ли? Душевно? Ментально? В общем, сознание твое сейчас на Земле. В твоей старой квартире, где ты, находившись тут в последний раз, прощался с матерью и ругался с отцом. Я, кстати, взял от него образ, ты не против?

– Выглядит ужасно, – покачал головой Саша. – Ну что же, у меня к тебе множество вопросов, Лагош. В тот раз ты меня изрядно напоил, так что я мало что запомнил. То, что ты меня перенес на Пакемо и даровал некую силу, – я уже понял. Но меня терзают смутные сомнения… на кой черт тебе это? Что будет дальше? Ты потребуешь какую-то плату?

– Плату? – удивился Лагош. – Да что ты, боже упаси, я просто люблю творить добро. Избирательно, правда. Ты мне понравился – я тебе помог. Даровал силу рун… да-да, твое направление рунной магии – это невиданная телесная сила. Уверяю тебя, то, что ты не чувствуешь боли, обладаешь потрясающей живучестью и можешь одним пальцем согнуть стальной прут, – еще далеко не все возможности, которыми ты обладаешь. Если постараешься, то на Пакемо ты сможешь отыскать знания, которые помогут тебе реализовать себя как великого рунного мага. Но… знаешь что? Ты настолько занят своей войной, что совсем позабыл о себе. Дам тебе ма-а-аленькую наводку. Ищи в новом мире информацию по ключевым фразам «рунная магия» и «печать». Тебе будет интересно, обещаю!

– Ты похож на устроителя какой-то странной, но при этом масштабной игры. Почему ты сам не можешь мне сообщить информацию, которая окажется мне интересной?

– Э, нет, братец. Мой доброметр уже и так зашкаливает, не могу я так много помогать. Понимаешь, это для тебя я такой хороший и добрый, помог тебе, даровал второй шанс начать все сначала. Но многие меня очень недолюбливают. Кое-кто желает даже убить. Не стану скрывать, проблема, пожалуй, во мне. Иногда я перегибаю палку и заставляю людей страдать. Страдать, страдать и еще раз страдать. Затем короткая передышка – и смерть. Смерть через страдание.

Саша пораженно оглядел того, кто выглядел сейчас как обычный русский алкоголик и при этом говорил о том, как он любит доставлять людям неприятности.

– И что же, ты можешь в любой момент изменить свои взгляды и вместо помощи даровать мне страдание? – поинтересовался иномирец.

– Могу, конечно. Но не стану. По крайней мере, пока ты идешь верной дорогой и представляешь для меня огромный интерес. Ты, Александр, отличная фигура на моей игральной доске. Я ставлю на тебя целое состояние. Постарайся меня не подвести.

– Я постараюсь тебя не подвести, если ты скажешь, чего мне не надо делать, а что надо. Так будет гораздо проще. Может, мне нужно идти в конкретное место? Или заниматься чем-то определенным?

– Нет-нет, все это ты выбираешь сам. Я не даю четких инструкций. Захочешь вдруг внезапно предать свою армию и сдать ее врагу – твое дело, буду с интересом наблюдать. Победишь герцогскую армию в возьмешь в осаду Авельон – флаг тебе в руки. Выберешь вообще нечто иное – я буду вне себя от радости. Ты, главное, действуй. И не забудь в самом ближайшем будущем разузнать все про «печать», ясно?

– Ну… не совсем, но я постараюсь все понять. Может, ты хотя бы подскажешь, что мне делать на рассвете? Как будет проще победить, при этом не понеся больших потерь?

– Твой план и без того отличный. Может, я и обладаю сверхчеловеческими паранормальными способностями, но тактик и стратег из меня, честно говоря, так себе. Так что тебе лучше знать, как легче одержать победу и прорваться в северные части герцогства.

Лагош отхлебнул из горла и сплюнул малиновую жижу на пол:

– Тьфу, какая гадость. Как вы это пьете?

– Я сам обычно не пью, – пожал плечами Саша. – Поэтому понятия не имею.

– Ну да ладно. Новую любовь себе в этом мире еще не завел? А то есть у меня подопечные, которые просто утопают в этой самой безответной любви. Ты бы тоже нашел какую-нибудь девчонку себе. Глядишь, веселее бы стало.

– Знаешь, я еще после предыдущих «отношений» не опомнился. Что-то мне подсказывает, что я никогда в жизни больше не стану ни с кем встречаться. Ну уж нет. Никогда.

– Откуда такой максимализм? Что за презренный абсолют? И глазом моргнуть не успеешь, как тебя вновь затянет в водоворот свиданий, целовашек-обнимашек, детишек, ипотеки, старости с внуками на коленках, хе-хе… эй, чего так нахмурился? Шучу я, шучу. Но про абсолют – чистая правда. Не зарекайся, как говорят, от плахи и паломничества.

– Говорят – от тюрьмы и от сумы.

– Сумы? В смысле сумки? Что вы имеете в виду, когда произносите этот бред?

– Я уже точно не помню. Если не ошибаюсь, сума – это большой мешок, который раньше таскали за собой бедные, в который складывали подаяния. Имеется в виду – мол, не зарекайся от бедности.

– Ну ладно. У всех народов свои заскоки. Но за вами очень забавно наблюдать! И я говорю не только про человечество на Земле и на Пакемо. Есть и другие миры. И другие человеки… тьфу, люди. И не только люди. В общем, не обращай внимания. Тебе, наверное, просыпаться уже пора. Тебя кто-то ищет там, возле твоего тела.

– Мы еще встретимся?

– Возможно, – подмигнул Лагош Саше, возвращая его в материальный мир.

Иномирец открыл глаза. Он все так же, как и некоторое время назад, сидел у костра, только теперь напротив сидела Одри, глядя ему в глаза.

– И давно ты тут сидишь? – протирая веки, спросил Саша.

– Почти час, – улыбнулась девочка. – Удивляюсь, как ты вообще уснул сидя? Даже не проснулся, когда я трогала тебя за плечо и звала.

– Я… у меня был странный и очень крепкий сон. Очень крепкий. Такое порой случается, когда долго не отдыхаешь, а всю голову занимает какая-нибудь одна навязчивая мысль или идея. В данном случае это мысль о грядущем сражении. Кстати, ты чего это не спишь? Уже, наверное, скоро будет светать.

– Вот у меня как у тебя. Навязчивая мысль.

– И какая же, могу я узнать?

– Угу, – кивнула Одри. – Я боюсь, что все жители всего через несколько часов могут умереть на поле брани. И ты тоже. Поэтому хочу пойти с тобой. Я могу помочь! Барвин научил меня стрелять!

– С ума сошла? Ты остаешься в Хелисте. Никаких возражений, юная леди!

Девочка достала из-за спины и протянула Саше совсем уж небольших размеров пистолет с двумя стволами, расположенными друг над другом. Оружие было двухзарядным, и во время боя перезарядить такое, скорее всего, окажется занятием трудновыполнимым.

– Вот! Дядя сделал мне пистолет. Я могу сражаться вместе с вами!

– И что ты собираешься там делать? Путаться под ногами взрослых, надеясь, что тебя не затопчут? Ну представь, выстрелишь ты пару раз, и что дальше? Вражеских солдат там будет – не счесть. И вообще, ты готова направить ствол в живое существо? Сможешь выстрелить человеку в грудь?

– Н-не знаю, – замялась Одри. – Ну… пока не попробую – не узнаю, так ведь?

– Ох и глупенькая ты еще, малышка. Пожалуйста, останься в Хелисте, хорошо? Кто-то ведь должен прикрывать наш тыл. Это тоже очень ответственное задание.

– Ответственное? Правда?

– Конечно! Вдруг кто-то решит пробраться в деревню, пока мы все будем сражаться? Вдруг это будет вор? Кто тогда защитит наши дома?

– Ну… я?

– Именно! Так что будешь моими глазами здесь, пока я сам буду махать киркой на кордоне?

– Да! – Девочка смешно отдала честь. – Я пойду отдыхать перед постом!

– Отличное решение. Я зайду к тебе перед тем, как мы отправимся в бой.

Иномирец сидел у костра и глядел на колышущееся пламя, думая о своем, до тех пор, пока горизонт не стал светлеть. Пока светила еще не встали, Саша с тяжелым вздохом поднялся на ноги, чинно дошел до «Красотки Лесли», вытащил из вагона заранее заготовленный огромный горн и что есть мочи стал дуть в него с интервалами в десять секунд. Сигнал длился несколько минут. За это время громким утробным рычанием оказались разбужены абсолютно все.

Удивительно, но уже спустя двадцать минут вся армия стояла, готовая идти в атаку. Болотники держались четким строем, отрядами по сотне бойцов. Неподалеку примостилась человеческая часть армии. Кроме обитателей Хелисты к началу сражения подоспели жители еще тринадцати окрестных степных деревень. В итоге людей оказалось почти в шесть раз больше, чем планировалось. Это не могло не радовать, если учитывать, что в загашнике еще находилась доселе скрытая мрачная призрачная армия.

В отличие от вооружения авельонских войск, бойцы повстанческой армии не имели таких крепких доспехов или обилия кованого холодного оружия. Зато Барвин вооружил своих людей превосходными карабинами, мушкетами, всяческими пистолетами, а самых крепких бойцов даже ручными бомбардами. Болотники, разумеется, остались при своем вооружении, но им хватало и этого. Двухметровые луки, стрела которых насквозь пробивает тяжелого латника. Костяные мечи, топоры, косы, копья и молоты. Ужасающие хлысты. Всевозможные метательные кинжалы. Вкупе с идеальной выживаемостью и почти полной невосприимчивостью к боли все это вооружение делало болотников настоящими безжалостными машинами для убийства. Взбунтуйся такая армия против Саши – и все люди погибли бы страшной, мучительной смертью.

По сигналу армия двинулась вперед. Несколько тысяч боевых единиц единым строем шли на север, туда, где сейчас стояли в дозоре ничего не подозревающие герцогские солдаты. Впереди своего войска шел сам иномирец, рядом с ним возглавляли армию Барвин, Лешер и Раптор. Конных единиц у повстанцев не было.

В тот момент, когда светила полностью вышли из-за горного горизонта, армия уже стояла на расстоянии полета стрелы от кордона. Саша в предвкушении потер ладони, взглянул вперед и нахмурился: в том месте, где намечался прорыв, собралась большая часть войск Авельона. И было их как минимум в два раза больше, чем солдат Странника.

– Все-таки просочилась информация, – сплюнул на землю Барвин. – Сукины дети. Найду предателей – лично шею сломаю!

– Да уже не суть важно, сломаешь ты предателям шею или нет, – хмыкнул Лешер. – Бой-то начинается, и никак от него не отвертеться.

Со стороны противника началось какое-то движение. Саша присмотрелся и увидел, что к ним скачет конник. Иномирец вышел вперед, чтобы встретить гонца.

Всадник одернул поводья, остановил коня и поглядел на Сашу исподлобья. По всей видимости, это был не простой солдат. Кираса, щедро украшенная позолотой, открытый шлем с ярким высоким хохолком и богатая конная сбруя говорили о том, что перед иномирцем стоит один из старших офицеров, если не сам полководец.

– Приветствую вас, – кивнул всадник. – Мое имя Мортимер Грув, вы наверняка обо мне слышали. Я генерал Южной герцогской армии. А вы, как я понимаю, зачинщик всего этого безобразия? Вы вообще… человек?

– О, не обращайте внимания на цвет моей кожи, – отмахнулся Саша. – Просто я хренов демон или что-то типа того. Ну могу одним ударом отправить вашу лошадку обратно к аванпосту. Зовут меня Странник, и я зачинщик всего этого безобразия. Уж не знаю, каким образом вам удалось прознать о нашем маленьком плане вторжения, но своевременная подготовка вам не поможет. Мы здесь либо умрем, либо победим. Отступать не станем. Присмотритесь внимательнее, господин Грув. Что вы видите за моей спиной?

– Болотников, – хмуро ответил генерал. – Я был в ужасе, когда мне доложили о том, кто выступает на вашей стороне. Вы точно не человек. И жалости к вам не будет никакой.

– Не боитесь, что не сможете ускакать отсюда к своей армии и останетесь лежать прямо здесь, не успев вступить в бой? – подмигнул иномирец. – Слишком уж дерзко разбрасываетесь словечками.

– Если в вас есть хоть капля чести, вы не станете этого делать. Хотя… слово «честь» присуще лишь людям. Ни одна живая душа любой расы на этой грешной планете не знает, что это такое. Вы же… я не знаю, к какому виду вас отнести. Но я надеюсь сразить вас на поле брани и повесить вашу голову как трофей над камином в своем доме.

Саше этот парень страсть как не понравился. Иномирец вспомнил, что совершил с любовником своей девушки еще там, на Земле. Тогда он находился в состоянии аффекта. Сейчас же разум оставался ясным. Но желание убить оставалось точно таким же, как и тогда. Никакой разницы. «А если нет разницы, – подумал Саша, – что меня сейчас останавливает?..»

– Ничто.

– Что, простите?

– Ничто меня не останавливает, – усмехнулся Странник, замахнувшись своей киркой.

Удар пришелся сбоку. Заостренное лезвие с хрустом вошло в бок генерала, войдя через латную кирасу, как сквозь масло, звучно раздробив ему ребра, изворошив внутренности и вырвавшись с другой стороны с огромным фонтаном крови. Мортимер Грув даже не успел понять, что с ним произошло: на его лице так и застыла некая смесь презрения и удивления.

Тело генерала осталось лежать в колючей выжженной траве. Конь же резвым галопом стал возвращаться к аванпосту. Саша, закинув кирку на плечо, быстрым шагом подошел к своим бойцам и скомандовал Раптору:

– Давай, ящерка, пора начинать первую фазу нашего потрясающего плана.

Болотник кивнул и прикрыл глаза. Что-то прошептал одними лишь губами, вновь поднял веки и коротко кивнул:

– Мы начали, Странник.

В этот же момент в стане врага стало очень беспокойно. Отряды герцогской армии стояли ровным строем, и впереди каждого из них находился конный офицер. Все они неподвижно наблюдали за повстанцами, следя за каждым их движением, но никто из них даже представить не мог, что угроза придет снизу. В одночасье сотни болотников буквально «вынырнули» из земли рядом с офицерами и несколькими точными ударами своих клинков вывели их из строя. Разумеется, войска среагировали мгновенно: практически каждый напавший сразу же оказался нашпигован стрелами с ног до головы. Кое-кому удалось юркнуть назад под землю, но количество выживших осталось ничтожно мало. С одной стороны, повстанцы всего за несколько секунд потеряли около двух сотен прекрасно обученных солдат, но с другой – оставили вражескую армию без какого-либо командования. Разумеется, офицерам тут же нашлась замена, но весь этот сумбур был Саше на руку. Он тут же скомандовал своему строю начать наступление.

Светила восходили по правую руку, так что преимущества в «ослеплении» не было ни у одной из сторон. Странник, двигаясь впереди всех, на миг обернулся и с гордостью оценил, как грозно выглядит войско, поднял вверх сжатый кулак и прокричал:

– В ата-а-аку! За родину!

Очень хотелось добавить «За Сталина!», но происходящие события как-то не располагали к шуткам. Вместо этого Саша ускорился и резко побежал вперед. Его темп подхватила вся армия, и уже через несколько секунд вся степь наполнилась грозным топотом тысяч одновременно бегущих ног.

Как и предполагалось, первыми в бой вступят инженеры со своими осадными орудиями. Но мало кто заметил, что в то время, пока первая группа диверсантов расправлялась с офицерами у всех на виду, вторая тихо и незаметно вырезала всех тех, кто стоял позади герцогской армии у катапульт и баллист. Авельонские солдаты неприятно удивились, когда вместо восьмидесяти заранее подведенных к огневому рубежу катапульт выстрелил лишь десяток.

Саша увидел летящий в его сторону огненный град и решил, что увернуться от такого попросту невозможно, а угадывать, куда именно упадет тот или иной горящий снаряд, также не имело никакого смысла. Странник лишь крикнул: «Держать строй!» – и двинулся вперед еще быстрее. Несколько огненных камней шумно врезались в первые ряды повстанческого войска, унеся на тот свет жизни двух десятков болотников. Но зеленокожие даже не дрогнули. Они продолжали наступление, несмотря ни на что. Болотники не чувствовали страха, они не обращали внимания на боль. Все они в этот час беспрекословно подчинялись Страннику, и если он прикажет им умереть – они умрут. Без вопросов.

Следом полился град из стрел и арбалетных болтов. Щитов повстанцы практически не имели, и рассчитывать пришлось лишь на скорость и выносливость. Болотники, получая стрелу в плечо, грудь или живот, просто обламывали торчащее из себя древко и продолжали движение, нисколько не замедляя темпа. Саша же довольно усмехнулся, когда два арбалетных болта, пробив его кафтан, со странным хлопком отскочили от кожи и отлетели в стороны. «Будут синяки», – подумал иномирец и громко, зловеще рассмеялся. Жажда крови затуманивала его разум. Саша хотел убивать, прямо как тогда, когда он «не вовремя» вернулся домой к своей любимой и застал ее с другим мужчиной.

До герцогской армии оставались считаные метры. Саша громко закричал и с радостью отметил для себя, что строй противника пошатнулся. Причем вовсе не от страха. Сила его голоса, равно как и сила мышц, многократно возросла. Разумеется, как только строй пошатнулся, среди вражеских солдат началась паника. Иномирец даже не знал, отстает ли от него армия, не один ли он врывается в стан противника. Он просто ворвался вперед, сметая всех на своем пути, размахивая тяжеленной киркой направо и налево. Несколько солдат сразу же подлетели на десяток метров в воздух и грузно свалились на головы своих товарищей. Саша вновь закричал, на сей раз еще сильнее, и крик этот, тысячекратно усиленный странным эхом и рунной магией, прокатился по всему авельонскому войску.

Началась самая настоящая массовая истерика.

А это был всего лишь один человек. Сразу после второго крика две армии столкнулись лбами, и началось горячее сражение. Болотники щелкали не нюхавших пороху герцогских солдат как орешки, раскидывая их целыми пачками. На одного зеленокожего монстра приходилось пять – десять противников. В большинстве своем здесь играл роль психологический фактор: сражаться с себе подобным гораздо проще, чем с высоченным, зубастым страшным созданием, по слухам умеющим лишь кровожадно убивать.

Вокруг Саши образовалась пустота. Словно круг с невидимыми стенами, через который никто не мог переступить. Однако враги могли это сделать. Могли, но боялись. Никто не подходил к обезумевшему сверхъестественному существу, кожа которого прямо во время разгара боя вдруг сменила свой цвет на темно-бордовый. И противники не могли понять – то ли это действительно странное свойство кожи, то ли этот зверский убийца покрыт кровью с ног до головы.

Странник продолжал кричать, и теперь уже каждый крик сбивал с ног десяток-другой герцогских солдат. Где-то за спиной заговорили ружья: только что подоспела человеческая половина армии, вооруженная карабинами. Повстанцы смели выстрелами еще несколько рядов латников.

Авельонское войско редело на глазах, в то время как повстанцы отделывались лишь легкими потерями. Казалось, что вот-вот и проход на север будет открыт, но каждый раз, когда очередная волна латников оказывалась погребена под трупами своих же соратников, появлялись все новые и новые противники. Без командования и осадных орудий победа повстанцев казалась вполне реальным достижением, и Саша решил, что нужно просто немного подождать. Скоро все закончится.

В один момент Странник понял, что вокруг него образовался круг диаметром метров пятнадцать, в который никто не хотел вступать. Саша наконец-то смог перевести дух и спокойно оценить масштабы потерь – вражеских и своих. По его подсчетам, герцогская армия уменьшилась как минимум наполовину, в то время как повстанцы потеряли от силы одну двадцатую часть своих бойцов. Это не могло не радовать: ведь все шло по плану. Все могло бы и дальше идти по плану, если бы не одно маленькое «но»:

– Алекс, – послышался чей-то тоненький голос под ногами.

Странник перевел озадаченный взгляд вниз и громко-громко выругался. Перед ним стояла до смерти напуганная и трясущаяся от страха Одри. Девочка взглянула на Сашу заплаканными глазами и крепко-крепко обняла его, зарыдав еще сильнее.

– А-алекс, – ревела она. – Прости меня… я зря это сделала…

– Какого… как ты здесь оказалась?! Как пробралась сквозь битву ко мне?! Черт, черт, Барвин же мне голову за тебя оторвет!

Вокруг кипел бой. Но к иномирцу никто и на пушечный выстрел не подходил. Странник же, не понимая, что ему делать, выронил кирку из рук и схватился за голову.

– Тебя нужно отсюда вытащить, – заявил он, поднимая девочку себе на плечи и подбирая выроненное оружие. – Значит, так. Никаких экспериментов и выкрутасов. Просто обними меня за шею и держись крепко, ясно?

– Ясно…

Как только Саша поднял на себя Одри, его будто вновь заметили. Круг стал стремительно сужаться. Ощетинившиеся щитами и мечами латники, видимо, наконец-то скооперировались против их главного врага и решили уничтожить его любой ценой, несмотря на то что прямо посреди сражения на поле брани вдруг появилась маленькая ревущая девочка.

И Саша понял, что потерял преимущество в виде огромной силы. Размахивать киркой с живым грузом за спиной было чревато повреждениями самой Одри. Кричать сейчас тоже было неразумно: звуковой волной заденет и девочку. И хорошо, если она просто оглохнет. Хуже, если звук заставит вскипеть ее кровь и лопнуть глаза, как это уже случилось несколько раз с герцогскими солдатами.

Иномирец несколько раз заторможенно отмахнулся киркой, орудуя лишь одной рукой – второй он придерживал Одри. Удалось лишь ненадолго замедлить накатывающую волну солдат, но не более того. Саша впал в отчаяние. Перед ним стоял жестокий выбор: наплевать на племянницу Барвина и сражаться в полную силу – или же забыть о бое и попытаться вытащить беднягу отсюда как можно дальше. И тот вариант, и другой были чреваты ужасными драматическими последствиями.

Когда Саша уже был готов сорваться и броситься на таран, рискуя собой и девочкой, с неожиданной стороны появилась подмога. Это были не болотники. Не степные люди и даже не призраки, которые по каким-то причинам до сих пор не вступили в бой. В пылу сражения иномирец как-то позабыл о потусторонней подмоге, которая могла обеспечить дополнительное преимущество. Но сейчас голову Странника занимали не привидения. Он с удивлением смотрел, как над головами бьющихся солдат вздымаются огромные черные крылья, и крылья эти неслись в сторону Саши.

– Ч-что это? – испуганно спросила Одри.

– Если бы я только знал, – озадаченно ответил иномирец, еще крепче сжав рукоять кирки одной рукой.

Окружившие Странника герцогские воины также заметили неладное. Но они только и успели, что мельком взглянуть на приближающуюся к ним угрозу. В мгновение ока в поле зрения появились странные всадники в серебристой броне с распахнутыми черными крыльями за спиной. Они клином прошлись через хаотичный строй авельонских солдат и серией мощных выпадов отогнали короткими пиками собравшихся вокруг Саши противников. Заметив, что опасности больше не наблюдается, по всей видимости, главный всадник спешился, неспешно подошел к иномирцу, приподнял клювообразное забрало изящного белого шлема и протянул Страннику руку.

– Йормлинг Падший, – произнес неизвестный. – Возможно, ты обо мне слышал. Нас еще зовут «Крылатый Террор». Но сами мы себя зовем просто «Орлы». Неужели я вижу перед собой того, кто впервые заставил такое количество болотников сражаться на своей стороне, да еще и против Авельона?

Саша удивленно пожал Йормлингу руку:

– Слышать о вас мне не доводилось. Но болотников сражаться никто не заставлял. Они сами предложили мне свою помощь за то, что я… освободил их от принудительного контроля своих же шаманов. Но что вы делаете здесь?

«Орлы» встали кругом, ощетинившись пиками во внешнюю сторону, давая возможность своему командиру и Страннику общаться, не оглядываясь по сторонам. Одри все еще крепко держалась за шею Саши, не желая слезать со спины иномирца.

– Мы в прошлом были простыми наемниками. Ну скажем так, не совсем простыми: нас нанимали лишь самые богатые и знатные персоны герцогства. Иногда приходилось служить личностям из ханства. Затем один… человек указал нам на верный путь. Мы в курсе, что с герцогством и самим герцогом творится что-то странное, а потому и сражаемся за справедливость. Я надеялся, всем сердцем верил, что тот человек, который помог нам осознать, на что стоит в действительности обратить внимание, еще объявится и продолжит свой путь. Но пока что он где-то скрывается. Может, мертв. И пока нет возможности удостовериться в судьбе этого человека, на сцену выходим мы. Мы с тобой, Странник, занимаемся одним делом. Именно поэтому, прознав о предстоящей атаке, мы примчались сюда как можно скорее, вусмерть загоняя коней и не щадя своих сил. Мы с тобой, Странник.

– Это очень приятно, – кивнул Саша. – Но пойми меня правильно: вы примчались с севера, и я вас совсем не знаю. Можно ли вам доверять? Как мне убедиться, что вы не герцогские прихвостни, втирающиеся в мое доверие?

– Твоя осторожность понятна, – пожал плечами Йормлинг. – Думаю, тебя убедят две вещи. Первая – ты все еще жив, и мы с тобой мирно разговариваем, несмотря на то что вокруг нас люди умирают сотнями каждую минуту. Вторая – более веская причина. Тот человек, что наставил нас на путь истинный – такой же, как и ты. Иномирец. Да-да, конспирация у тебя хромает, господин повстанец. О вашей маленькой революции уже известно по всему герцогству. И поверь, вас ждут. К вашему приходу уже готовы. Так вот, иномирец, за которым мы духовно следуем, занимался практически тем же, что и ты. Но, в отличие от тебя, у него не было армии. Он действовал один. Всего лишь с одной-единственной спутницей. И все были против него, даже мы в свое время. С вами, иномирцами, явно что-то не так. Вы здесь точно не ради увеселительной прогулки.

– Ну ты ведь понимаешь, что звучит не очень-то убедительно?

Йормлинг вновь пожал плечами:

– В общем, как знаешь. Скажешь нам уйти – и мы уйдем заниматься правым делом в другом месте, и даже постараемся с вашей братией не пересекаться. Скажешь остаться – поступим в твое подчинение.

Одри, все еще висящая у Саши на спине, шепнула ему на ухо:

– Они хорошие!

– А ты-то откуда знаешь? – нахмурился Странник. – Ты их впервые видишь.

– По ним сразу видно, что они не врут. И хоть я их не видела, но слышала о них. Дядя как-то рассказывал. Это преступники, как считает герцог. Но на деле же они устраивают порядок. Борются с несправедливостью. Защищают слабых и обездоленных. Они хорошие, поверь им.

– Ну что ж, – откашлялся иномирец. – Я тут посовещался со своим… идейным центром, и вместе мы решили, что вам стоит доверять. Но все условия подчинения придется обсудить несколько позже. Пока же просто будьте в нашем строю и крушите врага наравне с нами.

Йормлинг чинно вытянулся и, отдав честь, одним прыжком залез на своего коня. Пришпорив скакуна и раздав несколько команд своим бойцам, отправился сражаться. «Орлы», не отставая ни на йоту, скакали следом за ним клином. Крылатые всадники направились расчищать дорогу, чтобы Саша смог вывести Одри с поля боя.

– Я же говорила – они хорошие! – сказала девочка.

– Поверю тебе на слово, малышка, – усмехнулся Странник, следуя за «Орлами» в сторону своего тыла.

Барвин находился в самой гуще. Отстреливая очередной магазин, он мгновенно вставлял в карабин новый и открывал огонь. Его пули не знали преград: кольчуга, кожаная броня и латная кираса – все это не являлось помехой для разящего оружия, сконструированного и собранного самим бароном. Выстрел из карабина опрокидывал на спину вражеских бойцов; порою даже самые крепкие воины не вставали, когда Барвин открывал огонь. Иногда, когда особо юркие противники подбирались вплотную, механик закидывал карабин за плечо и снимал с пояса короткий обрез дробовика: плотный заряд дроби лишал возможности сражаться кого угодно, несмотря на рост, комплекцию и уровень снаряжения.

В один момент Барвин понял, что его отряды прошли герцогскую армию насквозь. Барон на миг остановился и всмотрелся вперед: там, за горизонтом, где виднелись верхушки высоченных сосен, лежала их цель, доселе недосягаемая. Наконец-то им удалось пройти через кордон. Наконец удалось освободиться от гнета герцога. Вокруг еще оставались разрозненные кучки вражеских солдат, счет которых уже снизился от тысяч к сотням, но положительный результат боя в пользу повстанцев был неизбежен. Большинство герцогских бойцов продолжали сражаться до последнего, мало кто бросал оружие и поднимал руки в знак капитуляции. Разъяренные болотники их не щадили. Видимо, просто не знали, что значит «сдаваться».

Лешер вдруг тронул Барвина за плечо. Барон вопросительно взглянул на доктора, и тот указал рукой на север. Там, из рассветного тумана, мчались на помощь герцогской армии новые войска. И гораздо более многочисленные, чем раньше. На сей же раз это была слаженная тяжеловооруженная конница с новыми командирами. Они мчались стремительно, и всего через пару минут их прибытие настигнет повстанцев в не самом приятном положении.

– Дело плохо, – занервничал Барвин. – Лешер, срочно труби отступление!

Доктор кивнул и снял с пояса боевой рог. Набрав полную грудь воздуха, он уже собрался трубить, как вдруг барон остановил его озадаченным голосом:

– Погоди-ка…

Лешер перевел взгляд на приближающуюся подмогу, и у него отвисла челюсть. Прямо перед конницей один за другим стали появляться призрачные фигуры. Потусторонние силы наконец-то вступили в бой, видимо ожидая момента, когда они пригодятся больше всего. Призраки появлялись и появлялись. Несколько тысяч духов, сливающихся в единое светящееся облако, перегородили противнику путь к основному полю боя.

– Ох, братишка, не подведи нас! – сжал кулаки доктор.

– Они вовремя, да? – усмехнулся Барвин, наблюдая за развитием событий.

А всадники тем временем решили, что смогут проскочить сквозь появившуюся преграду, просто отмахнувшись оружием. Каким же было их удивление, когда лошади, не доходя до призраков нескольких шагов, вдруг вставали на дыбы и сбрасывали наездников с седел! А те конники, что каким-то чудом добирался до своего противника, оказывались мгновенно пораженными некой таинственной силой, останавливающей сердца. Призраки не сражались оружием. Они просто «отключали» живых, вытаскивая их бестелесные души куда-то в междумирье, откуда чрезвычайно трудно найти дорогу к «свету» в конце тоннеля.

Стало ощутимо холодно. Барвин с удивлением отметил, что у него изо рта идет пар, чего в степях не случалось практически никогда. Пожухлая желтая трава под ногами покрылась тонким слоем инея, а с небес, несмотря на полное отсутствие туч и облаков, падали крупные хлопья самого настоящего снега. Вкупе с рассветными светилами, поднимающимися над горами на востоке, картина казалась завораживающей, божественной. И могла бы оставаться такой подольше, чем несколько секунд соцерцания, если бы не одно «но»: вокруг все еще погибали и погибали люди. Каждую минуту. Каждую секунду со всех сторон доносились предсмертные крики, боевые кличи, злобное рычание болотников, звон стали и звуки ружейных выстрелов. Барвин похлопал себе по щекам, чтобы отогнать наваждение, и вновь всмотрелся вперед.

Над бесчисленным строем призраков стояла настолько плотная стена снегопада, что рассмотреть само сражение духов и герцогской подмоги не представлялось возможным. Но, судя по тому, как неколебимо стояла нежить, можно было предположить, что успехи у них впечатляющие.

Барон отвернулся от этого мрачного, пугающего зрелища и перевел взгляд на свое поле брани. Увиденным остался чрезвычайно доволен: никакой спешки или давки не наблюдалось. Напор спал. Последние разрозненные ошметки герцогской армии постепенно сдавались, даже несмотря на то что безжалостные болотники не собирались принимать пленных. К счастью, вовремя подоспел Саша, раздавший новые приказы: всех сдающихся обезоружить, изъять у них доспехи, припасы и отпустить на все четыре стороны. Мол, пусть разнесут весть о несокрушимой повстанческой армии по всему герцогству, и пусть слухи о беспощадном Страннике дойдут до ушей самого герцога. Пусть он ужаснется. Пусть содрогнется. Главное – репутация, а боевая мощь приложится.

Спустя полчаса, когда отдельные группы повстанцев разгуливали по полю сражения не с оружием, а с мешками для трофеев, все «полководцы» собрались возле захваченного аванпоста, пытаясь высмотреть среди призраков и их снежной пелены хоть что-нибудь информативное. Саша решил забраться на обзорную площадку высокой деревянной башни. За ним последовали и остальные: грузный барон и механик Барвин Сорин с двумя карабинами наперевес, порядком уставший и запыхавшийся доктор Лешер Сальваторе, с ног до головы заляпанный вражеской кровью болотник Раптор и новоявленный союзник Йормлинг Падший, сложивший свои крылья после окончания боя, с которым никто еще толком не успел познакомиться. Пятеро воинов молчаливо всматривались вдаль несколько минут, и даже Раптор с его универсальным зрением не мог ничего рассмотреть. Как объяснил болотник, он отлично видит объекты, которые источают тепло, и даже плотный туман не был для его глаз преградой. Но там, впереди, где призраки сражались с герцогской конницей, было настолько холодно, что вычленить из общего сумбура хоть одну боевую единицу уже представлялось огромной проблемой. Поэтому приходилось только ждать.

– Кажется, все кончено, – заявил Раптор, когда белая завеса стала постепенно рассеиваться. – Мы уже видим их тепло. И оно стремительно угасает.

Снегопад закончился так же внезапно, как и начался. Холод постепенно отступал. Плотная пелена, скрывающая второе поле боя, растворилась меньше чем за минуту. Картина, что ждала наблюдателей, потрясла и в то же время ужаснула всех до глубины души, до самого сердца.

Ни призраков, ни вражеской конницы не наблюдалось. Лишь покрытая снегом степь, по которой неспешно разгуливали взад-вперед целые табуны облаченных в боевую сбрую скакунов. Нигде не было и следа жестокого сражения, пусть даже и одностороннего. Ни трупов, ни крови, ни нежити. Только сияющая снегом степь и лошади.

– Красиво, – задумчиво протянул Барвин. – Я уже целую вечность не видел настоящего снега. О, Свет, как же красиво…

– Красиво, пока ты не вспомнишь о том, что здесь только что потеряла связь с материальным миром целая армия, – скептически буркнул доктор. – Ты хоть понимаешь? Это абсолютно невозможно! Я сам видел, видел сотни скакунов! Они бы разнесли нас в пух и прах! Я ведь не выжил из ума, верно?

– В мире гораздо больше загадок, на которые еще предстоит найти ответы, – рассудил Раптор. – Мы-то это точно знаем. Если чего-то не видно или о чем-то еще нет информации, это не означает отсутствия или невозможности того или иного явления. Нам довелось служить под началом шамана, который собирал души умерших людей многие десятилетия. Мы знаем, на что способна потусторонняя сила. Не стоит ее гневить. Иначе может статься, что мы пропадем так же, как и герцогская подмога.

– Пусть попробуют, – усмехнулся крылатый Йормлинг, похлопав себя по ножнам с серебряным клинком. – И на привидений найдем управу.

– Эй-эй, – встрял Саша. – Вы что, новых врагов уже искать вздумали? Отставить! Нам и так будет нелегко. Думаете, что все хорошо и мы уже победили? Как бы не так. Впереди еще множество сражений. Множество взлетов. Надеюсь, падений на нашем веку не будет. А если и будет, то это должно быть настолько славное падение, о котором не стыдно и балладу сложить, которая затем пройдет через столетия до будущих поколений. И вот однажды в школах ученики будут гадать: а было ли все это на самом деле? А не выдумка ли это? Не фантазия ли воспаленных варварских умов?

– Говорят, что больших успехов может достичь не только тот, кто смотрит в будущее, – заметил Йормлинг. – А тот, кто думает о том, что скажут о его деяниях спустя много поколений. Видимо, тебя, Странник, ждет успех. Даже не сомневайся.

– Нас ждет успех, – поправил Барвин. – Ну да это и не так важно. Главное то, что теперь дорога на север открыта. Перед нами лежит все герцогство! Мы принесем порядок в каждый город, в каждую деревню. И о нас действительно станут слагать легенды, пусть в итоге мы даже и обратимся прахом.

Странник глубоко вдохнул. Морозная свежесть все еще не рассеялась, и дышать ею было более чем приятно. Вдоволь надышавшись, Саша повернулся к своим товарищам и произнес:

– Трубите привал. Сегодня мы празднуем нашу самую главную победу – победу над самими собой, над своими страхами. Завтра с рассветом армия выдвигается на север.