Чужеземец Баранов Никита
– О боги, наконец-то зацепка! – закричал от радости Виктор. – Кто такой этот Крамм и как его отыскать?
– Никак, – пожал плечами Джамаф. – Этот старик настолько боится за свою плантацию, что его лучники нашпигуют тебя стрелами раньше, чем ты заметишь его имение на горизонте. Образно говоря конечно же. С ним можно встретиться только в том случае, если он сам прибудет в Хау Грушмаль. А бывает он здесь довольно часто, выставляя бойцов на арене.
– Он и сегодня быть здесь, – заметил судья. – В полночь начинаться бои. Я буду там, обожать, как па’вухаррены вскрывать мечами рабов-болотников! Ох уж эти зеленые лягушки, сам бы их всех перевешать…
Виктор похлопал сговорчивого и падкого на взятки пепельника по плечу:
– Благодарю вас, уважаемый. Пусть над вашей головой всегда будут… тучи с дождем. Это ведь комплимент, да?
– Вполне, – пожал плечами отшельник. – Ну пойдем-ка наконец отдохнем. В конце-то концов времени до полуночи еще целый каньон и еще маленькое русло.
– У нас говорят – целый вагон и маленькая тележка. Ну собственно, не суть. Идем, мы так и не успели перекусить.
До самой ночи Виктор и Джамаф сидели в таверне, заказывая вкусную еду и распивая крепкие напитки. Иномирец заметно посветлел, повеселел. Ему бы горевать, что подруга попала в рабство, сначала решил он, но потом подумал: ведь хорошо, что она жива. Вытащу ее оттуда, увезу на край мира и никогда-никогда никуда не отпущу. Будем жить вместе вдалеке от всей этой суматохи, от магии, от войн, интриг, лицемерного герцогства, варварского ханства и прочих болотников. И не забыть Даше кое в чем признаться. Виктор уже и позабыл, как это делается…
Когда стало несколько скучно, иномирец решил поупражняться в рунной магии, а заодно научить отшельника земной настольной игре – шахматам. Натолкнула его на эту мысль черно-белая клетчатая скатерть на столе. Виктор сконцентрировался и создал два набора фигур: один из них из темно-бордового пламени, другой из светло-оранжевого. Объяснил, как играть. Предупредил, что он хоть и контролирует силу огня, но слишком долго держать магические фигурки в руках тоже нежелательно – чревато ожогами. Сам же иномирец в юности шахматы очень любил, несколько раз принимал участие в городских и областных соревнованиях, однажды даже занял первое место, чем очень гордился. Но столь высокий уровень мастерства не помешал ему с треском продуть абсолютному новичку в этой игре – Джамафу. Отшельник обыгрывал своего наставника раз за разом, заставляя Виктора краснеть от стыда. Каждый раз, когда иномирец проигрывал, он машинально глотал очередную порцию магмагрога, и когда за его спиной стало шесть поражений, одним мановением руки взорвал все фигурки и нахмурился.
Джамаф заливисто засмеялся и предложил сопернику не расстраиваться. Это ведь всего лишь игра. Новичкам, как говорится, всегда все хорошо. «Новичкам везет», – поправил иномирец.
Ближе к ночи сдружились с какой-то пьяной компанией пепельников. Те очень заинтересовались как магическим даром Виктора, так и его волшебными шахматами. Пришлось вновь рассказывать правила игры и опять играть. И когда иномирец решил, что пора занимать места на арене, новые товарищи очень расстроились, ибо узнали, что Виктор не может оставить им шахматы, потому что фигурки – это просто энергия, и если уйдет маг – энергия уйдет вместе с ним. Но пепельники заверили иномирца, что они все запомнили и завтра же выточат шахматный набор из кости бивнерога.
Арена оказалась почти полностью забитой. Виктору и Джамафу пришлось битый час искать себе свободные места, чтобы в итоге усесться на ступеньках между рядами. Благо сели довольно близко к самому ристалищу, и с их позиции было удобно наблюдать за балконом знати, где должен был появиться Крамм. План был следующим: дождаться разгара сражений и попытаться пробраться к Крамму. Без шума и ругани, просто поговорить с ним. Если потребуется, выкупить Дашу за любые деньги, после чего отправиться восвояси. Джамаф на всякий случай предупредил, что подобраться к рабовладельцу так близко может не получиться из-за охраны, которая не пустит к своему хозяину ни под каким предлогом, и даже взятки тут не помогут. Более того, сам Крамм может не возжелать аудиенции неизвестно с кем, ведь обычно к нему на прием записываются за несколько месяцев.
Прозвучало десять ударов гонга. Бои начались. На балконе знати появился некий пепельник под именем Грем’халла Арахми Пухши, устроитель боев и хозяин арены. Он жестом угомонил толпу и стал произносить речь. По ходу ее Джамаф переводил монолог Виктору:
– Славные жители Хау Грушмаля! Я, такой-то, такой-то, рад видеть всех вас, собравшихся здесь в добром здравии и с яростным желанием посмотреть на то, как отчаявшиеся па’вухаррены, которым нечего терять, будут сражаться за свои жизни на песке нашей любимой арены. Поблагодарим же досточтимого бла-бла и высокородного бла-бла-бла за их финансовые вложения, ведь именно благодаря им сегодня вы можете наблюдать отменное кровавое зрелище! Усаживайтесь поудобнее и смотрите внимательно, не пропустите ни единого момента. Сегодня наш убийственный театр продемонстрирует сцену из древнего сражения болотников и пепельников в ущелье Аль-Хулмани, когда доблестный передовой отряд ханской армии наткнулся на превосходящие его силы болотников. Вы все помните, кто победил. И наши доблестные па’вухаррены сейчас продемонстрируют вам, каким образом наши предки без жалости уничтожили целую орду гнусных зеленокожих тварей!
Зрители заорали от восторга. Такого шума Виктор не помнил даже на ристалище в герцогстве, когда ему предстояло облачиться в тяжеленные латы, сесть на коня и принять участие в турнире за руку и сердце герцогской дочери.
Вновь зазвучал гонг. На арене поднялись две решетки. Из одних ворот на песок вышли пятеро пепельников в наилегчайшей броне – штанах да военной экипировке, с копьями, мечами и щитами низкого качества. Из других ворот появилась дюжина болотников, тощих даже по меркам зеленокожих, в одних лишь набедренных повязках да с длинными палками и дубинками вместо настоящего оружия.
– Это ведь нечестно, – пробурчал Виктор. – Понятно, что пепельники победят.
– Так и должно быть, – ответил Джамаф. – Чтобы уж наверняка. Когда речь идет о болотниках, зрителям плевать на честность. Они просто хотят, чтобы жалким лягушкам пустили кровь. Каким образом – уже не имеет ни малейшего значения. Пусть болотник будет хоть один и безоружен, а против него выйдет целая толпа латников с самострелами и двуручными клейморами. Я тебе скажу даже больше: если речь идет о реконструкции стародавних событий, то на бои берут не болотников-воинов, а самых мирных из них. Обычно их называют фермерами, только ферм у них никаких нет. Они скорее сборщики тины и болотных ягод.
Гонг зазвучал в третий раз, и Грем’халла Арахми Пухши, устроитель боев, дал сигнал к началу боя. Болотники переглянулись и стали окружать пепельников, вставших плотным строем. Абсолютно не координируя своих действий друг с другом, зеленокожие стали напрыгивать на слаженных па’вухарренов и падать замертво, когда к ним в голову прилетал наконечник копья или шею срубал чуть туповатый клинок. Каждый убитый болотник вызывал бурю оваций и одобрительных выкриков со стороны зрителей.
Бой длился совсем недолго. Когда противников пепельников стало меньше, чем их самих, серокожие пошли в атаку. Словно охотники дичь, они окружали и загоняли болотников, а затем жестоко их убивали. Кровь лилась рекой. Летели головы, руки и ноги. Но ни один пепельник при этом не погиб: всего двое из них получили легкие порезы или царапины.
С одной стороны, толпа на трибунах оказалась довольна – болотников-то всех убили. С другой же – слегка негодовала: уж больно быстро закончилось представление. Но устроитель не собирался останавливаться на достигнутом. Он опять появился на балконе и стал толкать речь про следующее состязание, но Виктор его уже не слушал. Переведя взгляд на Грем’халлу Арахми Пухши, он заметил сидящего по левую руку от него пепельника, в котором без труда узнал Крамма. По крайней мере, тот был очень похож на персонажа из рассказов Джамафа. А прямо за ним стояла в странном ошейнике Даша. Живая, на первый взгляд здоровая. Стояла и не пыталась даже пошевелиться. Видимо, рабовладелец поскупился на одежду: тело девушки едва закрывала какая-то тряпка, опоясывающая грудь и почти ее не прикрывающая, и короткая махровая юбка, издалека больше похожая на банное полотенце, повязанное вокруг бедер, не достающее до колен как минимум сантиметров двадцать. Но самым необычным оказался тот факт, что голову Даши обрили наголо. А ведь девушка очень любила свои волосы, постоянно ухаживала за ними даже в условиях, далеких от комфортных. К примеру, в холодном лесу близ Арвенха или в жарком домике возле пустынного оазиса.
Отшельник тоже ее заметил, проследив за взглядом Виктора. И тут же смекнул, что иномирца надо бы придержать, дабы он не натворил глупостей прямо здесь и сейчас, закрыв себе навсегда путь к аудиенции с Краммом.
– Виктор, – заговорил Джамаф. – Я все понимаю. Вон она, не переживай, все с ней будет в порядке. Ты только не нервничай и не совершай необдуманных поступков, ясно? Соберись и придерживайся плана, и тогда тебе еще удастся обнять свою любимую.
– Любимую? – удивленно посмотрел на отшельника иномирец. – С чего ты…
– Да брось. Это абсолютно очевидно. Даже не думай со мной спорить, я в этом кое-что понимаю, хоть с виду и не кажусь заядлым романтиком. Я прекрасно понимаю все твои чувства, эмоции и желания. И поэтому предупреждаю: придерживайся плана, или испортишь прекрасный шанс на спасение любимой.
Следующий бой вряд ли имел шанс войти в историю. На арену просто вышли два популярных па’вухаррена. Они встали друг напротив друга в боевую стойку и по сигналу начали сражение. Один из них орудовал двумя кривыми мечами, второй же – боевым молотом. Оба, судя со стороны, относились друг к другу с уважением, не спешили изорвать противника на куски при любой подходящей возможности. Эти бойцы показывали шоу, играли на публику, пуская кровь совсем понемногу. Что казалось Виктору странным: ведь один из этих пепельников должен был сегодня умереть от рук другого. Разве это не должно мотивировать на победу любой ценой?
В итоге, пока один из па’вухарренов замахивался своим неповоротливым молотом, второй зашел к нему за спину и двумя мощными ударами отрубил ему руки. Молотобоец, взревев от боли, упал на колени, а мечник приставил к его шее свои клинки. Удивительно, но пепельник, оставшийся без рук, знающий, что прямо сейчас его лишат жизни, громко засмеялся, а перед смертью даже выкрикнул что-то вроде «Во славу господина». И вот – взмах лезвий, и голова под звон аплодисментов и шум оваций отлетает от своего тела, падает в песок и катится по нему в полное забвение. Что странно, улыбки с лица побежденного все это не стерло.
Затем прошли еще несколько боев. Самым примечательным боем для Виктора стала некая пародия на рыцарские турниры, что проводились в герцогстве. Сам же он около года назад принимал участие в подобном соревновании, но тогда насмерть никто не бился. А здесь же друг напротив друга стояли два конника, вооруженные боевыми пиками, но при этом не имеющие ни единого элемента доспеха. В сравнение – иномирец, сражаясь на ристалище, был облачен в тяжеленный комплект доспехов, которых в реальном бою никогда не надевают: слишком уж они неповоротливы и тяжелы. А здесь два почти голых пепельника смеялись смерти в лицо.
Разумеется, когда один из них насквозь пронзил другого, толпа взревела. Едва пронзенный пепельник свалился с коня, его соперник подошел к нему и кривым ножом вырезал сердце, чтобы потом прилюдно его сожрать.
В какой-то момент Джамаф толкнул Виктора и прошептал ему:
– Если хочешь что-то делать, то сейчас для этого самое лучшее время. Толпа, стража и знать вошли во вкус, они вряд ли ожидают вторжения какого-то бесцеремонного человека. Главное – не перегибай палку, будь вежлив и учтив. Я ничего не могу обещать, но буду всегда за твоей спиной. Если начнется какая-нибудь заварушка, постараюсь вытащить тебя из передряги.
– Что, если он не захочет отдавать мне Дашу? Как тогда быть? Я готов на все, лишь бы освободить ее от оков рабства.
– Не будем забегать вперед. Если что-то пойдет не так, сперва дай мне возможность попробовать все уладить.
Отшельник и иномирец встали со своих мест на ступеньках и стали пробиваться к балкону знати. Пару раз на них недобро смотрели и грозились убить за то, что они мешают обзору, но дальше угроз дело не заходило. За несколько минут удалось преодолеть довольно большое расстояние, учитывая аншлаг на трибунах, и лишь перед самым балконом их остановили пятеро стражников. Главный стражник перегородил дверь, ведущую к знати, и, сложив руки на груди, произнес что-то на своем языке.
– Он говорит, чтобы мы проваливали отсюда, – перевел Джамаф. – Не встревай в разговор, я сейчас все улажу.
Отшельник вышел вперед и стал разговаривать на языке пепельников. Виктор, разумеется, не понимал ни слова, хотя ему очень хотелось. Было неприятно оставаться в неведении. Вдруг сейчас происходит что-то опасное, а иномирец и не в курсе?
– Чья вы стража? – спросил Джамаф.
– Достопочтенный Крамм – наш хозяин. Но тебе туда нельзя, кем бы ты ни был.
– Я думаю, что мне все-таки можно оторвать его от дел насущных, – хитро ухмыльнулся отшельник. – Сообщи своему хозяину, что за дверью его ждет Несломленный.
– Несломленный? – удивленно спросил стражник. – Тот самый па’вухаррен, что заслужил себе свободу на арене? Но ты ведь…
– Да, я ушел в пески, и теперь я простой отшельник. Как давно ты служишь Крамму?
– Уже четыре года.
– Тогда ты еще мог застать то поколение па’вухарренов, которых я добровольно учил выживать и сражаться уже после того, как меня освободили. Кто сейчас в страже непосредственный начальник?
– Хокма Рух главенствует над стражей. Но сейчас он охраняет поместье.
– Я так и думал. Помню малыша Хокму еще юнцом. Помню, когда взяли его в первый раз, он был забитым и довольно отрешенным. Его тогда били сослуживцы по спине хлыстом, пока хозяин не видел.
– Это шутка? Он говорил, что заслужил шрамы, сражаясь в песках с бунтовщиками-болотниками…
– Врет. Но вы ему не говорите, что знаете тайну, иначе будет злиться. Просто знайте, что… а впрочем, не так важно. Я могу поговорить с Краммом?
– Не уверен, что ему это понравится, – замялся стражник. – Но я сообщу ему. Оставайся здесь.
Джамаф кивнул. Когда его собеседник отправился к хозяину, Виктор с распахнутыми от удивления глазами спросил:
– Что это было? Этот громила словно испугался тебя.
– Не испугался, а зауважал. Не обращай внимания. Главное, что сейчас мы достигнем определенного соглашения.
Через минуту с балкона вышел сам Крамм. Иномирец, увидев его, стиснул от злобы зубы, а пальцы сами собой сжались в кулаки. Но Виктор помнил, что Джамаф просил его не делать глупостей, а потому с огромным трудом заставил себя отойти назад еще на шаг и покорно поклониться высокопоставленной персоне.
– Джамаф, старый друг, – вновь на своем языке произнес Крамм, по-дружески приобнимая отшельника. – Что за дорога вновь привела тебя на арену? Неужели чувство незавершенности? Или банальная ностальгия?
– Я бы и рад появиться здесь по зову крови, – пожал плечами отшельник. – Но, увы, привели меня более насущные и довольно щекотливые дела. Господин, прошу вас выслушать меня и ради нашей старой дружбы помочь по мере сил.
– Ты ведь знаешь, что я уже давно не твой господин, тебе не обязательно меня так называть. Что же за дело, Несломленный? Чем я могу тебе помочь?
– Знаю, господин, что ваша главная страсть – это рабы и па’вухаррены, и именно они есть то, с чем вы расстанетесь лишь в самую последнюю очередь. Но приблизительно месяц назад произошел инцидент, затрагивающий меня, моего спутника и… спутницу. Собственно говоря, несколько недель назад вы купили одну человеческую самку, низкого роста, стройную, на нашем языке не говорит, при этом отлично сражается и имеет способности к особому виду магии. Ценный экземпляр, вы бы не прошли мимо такого. Кроме того, судья Хау Грушмаля поведал, что именно вы ее купили за целое состояние.
– Не стану отрицать, у меня есть та женщина, о которой ты говоришь. Более того, сейчас она находится на балконе, ожидает меня. Мне нравится, когда она сопровождает меня в разных местах. Эдакая экзотическая зверушка, знаешь ли.
– Охотно верю, что она кажется вам лишь питомцем. Но для меня и моего спутника она чрезвычайно важна. Мы потеряли ее и думали, что она мертва, но следы привели нас к вам. И вот, как оказалось, она жива! Сразу к делу: мы бы очень хотели вернуть себе человеческую самку и готовы на все, лишь бы вы нам ее возвратили. Я могу отдать вам все мое накопленное состояние, если потребуется. Могу даже отработать в качестве инструктора па’вухарренов пару лет, если потребуется.
Крамм задумчиво почесал подбородок:
– Я понимаю, что эта самка может быть важна для твоего спутника-человека. Но ты-то тут при чем? Она же просто мягкотелая игрушка, просто зверек. Раньше ты нисколько не беспокоился о подобного рода этических вопросах. Что же изменилось?
– Это долгая история, господин. Мне Даша нужна даже больше, чем моему спутнику. Только ему говорить об этом совсем не обязательно, хорошо? Мне позарез нужно с вами договориться, и я готов выложить любую сумму, какую смогу наскрести, чтобы выкупить рабыню.
– О-о-очень интересно, – хмыкнул рабовладелец. – Позволь поинтересоваться, Несломленный, кем моя рабыня приходится твоему спутнику? Они родственники? Про твои мотивы спрашивать не буду, я тебя слишком уважаю для этого. Если у тебя есть тайны, то пусть они останутся при тебе.
– Они не родственники. Только если не по крови, а по несчастью. Мой спутник… влюблен в человеческую самку и также готов на все, чтобы освободить ее. Но, в отличие от меня, он очень хочет решить вопрос силой. Я этого допустить не имею никакого права.
– Потрясающе, потрясающе. Но есть одна проблема. Я подарил вашу самку своей дочери и беру ее с собой лишь иногда, когда мне нужно дополнительное внимание. Я не могу просто так взять и забрать у любимой дочери ее новую игрушку, это будет бесчестно с моей стороны. Но есть один вполне честный вариант, достойный традиций наших предков.
– Господин, вы же не говорите о…
– Да, Несломленный. Ты знаешь правила. Ты можешь выступить в роли рабовладельца, выставить на арену своего па’вухаррена и вызвать моего бойца на поединок. Разумеется, в случае своей победы потребовать какую-нибудь награду. Скажем, человеческую самку, что живет в моем поместье в качестве рабыни. Соответственно я тоже должен буду потребовать от тебя подобную ставку. Скажем, если твой па’вухаррен падет на арене под ударами моего, ты снова станешь инструктором на моей плантации. Как тебе такое соглашение?
– Это неожиданно, – задумался Джамаф. – Я ведь…
– Учти, другого варианта я тебе не даю. Я позволяю тебе пойти на эту сделку лишь потому, что ты принес моему дому много славы и богатства. Не будь ты Несломленным, эта аудиенция не состоялась бы.
– В таком случае, конечно, мне придется согласиться. Если вы уверены, что больше нет никаких вариантов.
– Увы, никаких, – улыбнулся Крамм. – Ну что ж, следующие игры пройдут ровно через месяц, я вновь буду здесь со своими лучшими бойцами. Один из них сразится с твоим. По рукам?
– По рукам, – кивнул отшельник, пожимая массивную ладонь рабовладельца.
– А сейчас прошу меня простить, меня заждались на балконе. Без моего присутствия боев не продолжают.
Крамм и Джамаф обменялись короткими поклонами и разошлись. Обеспокоенный происходящим Виктор сразу же стал засыпать товарища вопросами:
– Что это было? Почему вы смеялись? Вы были знакомы раньше? Он тебя приобнял – что это… значит? О чем вы гово…
– Успокойся, дружище. Я все тебе расскажу, но позже. Сейчас нам надо вернуться домой и все как следует обсудить.
– Как это – домой? Даша находится за этой дверью, ее надо оттуда вытащить!
– Послушай, – отшельник положил руку на плечо иномирца. – Если ты попробуешь ее вырвать силой, тебя убьют. Дашу убьют. Меня убьют. Ничем хорошим это не закончится. Я нашел компромисс, который позволит нам вернуть в твои объятия девушку абсолютно легально и честно, не используя никаких вложений. Просто поверь мне… я все расскажу тебе, когда мы вернемся в оазис.
Глава 14
Когда Саша вернулся к паровозу, ведя с собой целую ораву болотников, у доктора Лешера екнуло сердце. Барвин, задумчиво выругавшись, схватился за карабин и передернул затвор. Маленькая Одри испуганно ойкнула и спряталась за спину дяди.
– Алекс, что это за дела?! – крикнул барон, целясь в приближающихся к поезду существ. – Ты что, предатель?
– Опусти ружье, Барвин, – махнул рукой Саша. – Эти болотники не причинят нам никакого вреда. Эй, эй, Барвин, что ты делаешь?!
Барон быстро смахнул пот со лба и сделал пару выстрелов. К счастью, механик был настолько ошарашен происходящим, что руки его тряслись и ни одна пуля своей цели не нашла.
– БАРВИН! – заорал Саша. – Отставить стрельбу!
Немного успокоившись, но карабина из рук не убрав, барон спрыгнул на землю и медленно подошел к прибывшим. Прямо за спиной иномирца стояли в ожидании почти два десятка вооруженных болотников. Но в их глазах больше не было ни злобы, ни желания убивать. Они просто стояли, смиренно ожидая неизвестно чего.
– Ну Алекс, объясни-ка, какого рожна ты привел этих тварей сюда? И почему они не собираются тебя уничтожать?
– У этих ребят довольно печальная история, – хмыкнул Саша. – Позволь нам пройти в вагон, и я все расскажу.
– Чтобы эти мутанты – да в мой вагон?! Ну уж нет!
– Ты ведь понимаешь, что для них не составит особого труда проникнуть в поезд самостоятельно, без твоего разрешения? Но они просто стоят и ждут, пока я не прикажу им что-то сделать. Поверь мне.
Барон еще минуту колебался, после чего отвел ствол в сторону и дал дорогу зеленокожим гостям. Не забыл он также и побурчать:
– Только ноги пусть вытрут от своей слизи или потом сами будут выдраивать каждый уголок…
Под испуганными взглядами Лешера и Одри в вагон залезли двадцать вооруженных болотников. Как по команде все они расселись по скамейкам, а взгляды их остались прикованы к Саше.
– Ну прошу все объяснить, – сложил руки на груди барон. – Что это за дела?
– Все довольно странно. К сожалению, из всех этих ребят только один более-менее знает авельонский язык, потому что он некоторое время подметал улицы в одном провинциальном городке, а потом оттуда сбежал в степи. Собственно, проблема болотников в следующем: в их краях всем правит духовная секта, состоящая из самых высокопоставленных персон. При помощи своих шаманских ритуалов они поддерживают разум абсолютно всех болотников в таком состоянии, которое им нужно. Разумеется, руководить сразу сотней тысяч тварей абсолютно нереально, поэтому существует шаманская иерархия. Каждый шаман держит под контролем определенное количество болотников, а сам он в свою очередь целиком и полностью подчиняется более высокопоставленному шаману. И так далее. Вершина пирамиды – главенство секты.
– Ближе к делу, пожалуйста, – попросил доктор.
– Мы убили шамана, который контролировал этих особей. По всей видимости, болотники чрезвычайно недовольны тем, что кто-то управляет их разумом при помощи магии, но традиции управления уже тысячи лет, и среди бесчисленного количества подопытных только несколько выходили из-под контроля и понимали, в какой, извиняюсь, заднице находится вся их нация. Но таких вот бунтарей довольно быстро прижимали к стенке и уничтожали до того, как они успевали затеять какую-либо смуту. Собственно, мы убили здешнего шамана, и его подконтрольные, довольные освобождением, тут же присягнули на верность мне – их освободителю. Такие вот дела, господа.
– И что ты предлагаешь с ними делать? – прищурился доктор. – Привезти их в Хелисту? Да жители скорее решат, что это к нам в разум прокралась шаманская рука и, покопавшись в наших мозгах, переманила нас на свою сторону. Да нас же просто сожгут. Не забывай, что с нами еще и Одри. Ты же не хочешь, чтобы Одри сожгли на костре?
– Я не хочу, чтобы меня сжигали, – испуганно сказала девочка.
– Не волнуйся, малышка, Лешер просто не умеет держать язык за зубами, – успокоил племянницу Барвин. – И Лешер хочет помолчать некоторое время.
– Ну и ладно, – надулся доктор. – Вы еще потом плакаться ко мне в ноги упадете.
– Итак, – сказал Саша, не обращая внимания на нытье Лешера. – Как мы все знаем, ситуация в Хелисте в частности и во всей степи в целом очень плачевная. Как минимум потому, что ваш не вполне адекватный герцог оцепил всю вашу территорию, вас отсюда не выпускает, называет вас зараженными и больными и при этом грозится убить каждого, кто собирается эти места покинуть каким-либо образом. Кроме того, вашей безопасности угрожают бесчисленные орды болотников, скрывающиеся в подземельях и пещерах. Как я уже говорил, ситуация плачевная.
– Не забывай еще о том, что у нас постепенно кончается рабочая сила и со временем иссякнет запас продовольствия, – заметил Барвин.
– Тем более. Ты, уважаемый барон, настрогал огромную гору оружия, проложил железнодорожные пути, чтобы быстро добраться из одной части степи в другую. Люди готовы в любой момент взяться за ружья и пойти на кордоны, чтобы пробить себе боем путь на север герцогства. Так?
– Так-то оно так, но все мы понимаем, что, если пойдем сейчас в атаку, нас просто сметет герцогская армия.
– Вот именно. Вам не хватает войска. И я знаю, где его достать, – подмигнул Саша, кивая в сторону сидящих на скамейках болотников.
– Ты шутишь? – нахмурился Барвин. – Предлагаешь доверить свои жизни, жизни наших детей, наш многовековой уклад и все остальное каким-то зеленокожим захватчикам, которые тебе наплели, что они якобы были рабами и теперь хотят за тебя жизнь отдать?
– Если они действительно больше не служат своим господам, пусть тогда расскажут, что делали в той пещере с пирамидой. И главное, зачем? – спросил доктор.
– Мы можем рассказать, – хрипящим голосом произнес один из болотников.
– Раз уж вы решили находиться в цивилизованном обществе, будьте любезны представляться, когда собираетесь разговаривать с нами, – пробурчал Лешер.
– У нас нет имени. Вы зовете нас болотниками, но на наших землях мы зовем себя якши. Якши – не личности. Якши – это народ, единый организм. Муравьи в муравейнике не нуждаются в именах, чтобы работать слаженно и без проблем.
– Но, скажем, как нам тебя называть, если мы хотим обратиться к твоему отряду? Все эти ребята нас не поймут, а ты будешь переводчиком, – решил Саша.
– Можете дать нам любое имя. Но для нас чужд культ личности.
– Хорошо. Тогда я буду называть тебя Рептилоидом. Или Раптором. Уж очень вы похожи на человекоподобных ящеров. Ну ладно, Раптор, рассказывай.
– Спасибо, что дали нам имя. Наш шаман проводит ритуал Шинмах – призыв духов. Он собирает их в хранилище, чтобы потом использовать их как солдат, подчиненных воле якши. Но, взорвав пирамиду, вы освободили томящихся здесь призраков. Теперь они свободны. Однако далеко не все из них захотят так скоро отправляться в дальнейший свой духовный путь. Большинство духов, пробыв в заточении какое-то время, желают выплеснуть свой гнев на кого-либо в материальном мире. Странник освободил их, и призраки придут по первому его зову на помощь.
– Странник? – вопросительно изогнула бровь Одри.
– Да, они так меня почему-то называют, – пожал плечами Саша.
– И что же, мы теперь в некроманты записались? – недовольно спросил Лешер. – Будем бросать в атаку души наших друзей и знакомых?
– Почему бы и нет? – пожал плечами иномирец. – В конце концов, они уже мертвы, им все равно. Убить их нельзя, только изгнать в свой нематериальный план. Помогут – хорошо. Не помогут – не страшно, пусть уйдут с миром.
– Мне все это очень не нравится, – сказал барон. – Не думаю, что жители Хелисты нас поймут.
– Мы никогда не узнаем, поймут или нет, если не проверим, – заметил Саша. – Заводи свою шарманку, Барвин, возвращаемся домой.
На том и порешили. Паровоз начал движение, проехал вперед около километра и, свернув на петле, вернулся на свой путь в сторону Хелисты. Пока Барвин управлял поездом, Одри решила познакомиться с болотниками поближе. Саша все время следил, чтобы девочке не нанесли вреда, но, судя по всему, такой исход событий был маловероятен. Одри расспрашивала Раптора об их родине, о природе на их материке, обычаях. Просила рассказать несколько их народных сказок. Раптор рассказывал, но девочка практически ничего не понимала. Болотник пользовался терминами и названиями, у которых в авельонском языке нет никаких аналогов. Но тем не менее Одри слушала внимательно, пытаясь вникнуть в каждое слово, и уже к концу поездки могла бегло поздороваться, попрощаться и спросить «как ваши дела?» на языке болотников. Звучало из человеческих уст это довольно нелепо, потому что связки человека оказались мало приспособленными для шипящих и свистящих звуков, которые с легкостью издает голосовой аппарат зеленокожих заморцев.
Когда поезд вернулся в ангар, было принято решение не выпускать всех болотников сразу, а взять с собой лишь Раптора. Барвин попросил нескольких товарищей собрать всю деревню в одном месте, чтобы поведать им странную и пугающую весть. Деревня собралась, но, увидев всего одного-единственного болотника без привязи, сразу взбунтовалась. Кто-то взялся за оружие. Большинство подняли такой галдеж, что у Саши начала трещать голова.
Когда на Барвина уже стали кричать и желать ему скорейшей болезненной смерти, вперед вышел иномирец. Саша поднял руки в успокаивающем жесте, и, что характерно, все сразу замолчали.
– Кхм… добрые жители Хелисты! – сказал он. – Вы все меня знаете. Знаете и о том, что я пришел к вам из иного мира. Знаете, что я помог очистить вашу деревню от бушующего духа. Также вы должны узнать, что мы освободили всех оставшихся призраков, уничтожили в том логове кучу болотников и взорвали к чертям собачьим их постройку. Не спешите нам аплодировать. Вот сейчас вы бунтуете против одного-единственного болотника. Давайте представим – только представим! – что их здесь, предположим, штук двадцать. Станете ли вы так же противиться их присоединению к нашей маленькой революции?
– Конечно! – крикнул кто-то из толпы. – Гнать их в шею, ублюдков этих кровожадных! Смерть зеленокожим сволочам!
– Смерть! Смерть!
– Нет-нет, выслушайте меня, – замахал руками Саша. – Я понимаю, что болотники убили многих ваших друзей. Но вы должны мне поверить: они в этом ни капли не виноваты! Да, знаю, как дико это звучит, но… но…
И иномирец решил выложить все начистоту. Он полностью и без утайки поведал об их приключении в той пещере и о том, что случилось потом. О том, как появились новые зеленокожие, которые склонились перед Сашей и решили служить ему по доброй воле, а не своим шаманам принудительно. Также предупредил, что в вагоне поезда сейчас находятся еще почти два десятка болотников, и стоит принять во внимание то, что они сидят там тихо-мирно. Народ не на шутку перепугался, кое-кто даже решил, несмотря на просьбы успокоиться, пойти на незваных гостей с вилами и топорами.
Предупредительный выстрел из карабина в воздух заставил людей вновь утихомириться.
Беседа с жителями длилась больше часа. Несмотря на все претензии, шум, гам и прочие неприятности, в итоге большая часть населения пришла к заключению, что Саша прав и что для победы над герцогским гнетом пригодится любая помощь, будь то страшные зеленокожие мутанты или же бестелесные мрачные духи. Иномирец оказался безумно доволен своими навыками в дипломатии, но на всякий случай решил их к следующим подобным дебатам отточить.
В итоге всех болотников было решено вывести на площадь, чтобы организовать «знакомство». Зеленокожие воины подчинялись любому слову Саши. По просьбе жителей они оставили все оружие в одной куче, а сами сели на землю и стали терпеть, пока жители ходили вокруг, рассматривали их и тыкали в них пальцами. Иномирец несколько раз прятал лицо в ладонях, потому что эти вроде бы цивилизованные люди вели себя как самые настоящие дикари, в то время как болотники проявляли качества солдат, знакомых с кодексом чести. Возможно, они даже чувствовали себя самыми настоящими военнопленными, а потому безукоризненно терпели все укоры, насмешки и угрозы убить, если те хоть как-нибудь недобро взглянут на детей, женщин или стариков.
На самом деле самую большую роль в смягчении сыграла Одри. В один момент несколько особо рьяных бунтарей решили проигнорировать просьбу Саши успокоиться и, вооружившись чем Свет послал, бросились в атаку на зеленокожих. Но тут откуда ни возьмись появилась девочка, вставшая на пути у горожан. Она сказала: «Если хотите их убить – придется сперва убить меня!»
Разумеется, желание воевать сразу отпадало, когда перед тобой стоит настолько решительно настроенная на мир маленькая защитница.
Час был уже поздний, но спать этой ночью никто не собирался. Даже несмотря на то, что все согласились с Сашей и смирились с присутствием болотников в деревне, никто не хотел оказаться зарезанным в собственной кровати только потому, что желание поспать превысило желание сохранить жизнь. Тем не менее женщины деревни решили по совету Одри выказать знак доброй воли и приготовили своим нечеловеческим гостям большое количество сытной еды. По мнению девочки, болотники, почувствовав заботу и ласку, должны отбросить любые жестокие мысли.
Ближе к утру Саша подозвал к себе Раптора, вывел его подальше от Хелисты и спросил:
– Дружище. Я понимаю, что вы можете и не знать подобных вещей, но… вам, болотникам, известно имя Лагош? Этот сукин сын перенес меня из моего мира в ваш. Вы, конечно, можете в это и не верить, да это и не суть важно – верите вы мне или нет. Для меня очень важно узнать, кто такой этот Лагош и как можно с ним связаться.
Раптор задумался на несколько минут. Затем сел на колени, прикрыл глаза и словно уснул. Саша поводил перед его лицом рукой, подергал за плечо и произнес:
– Эй, ты в порядке?
– Мы в полном порядке, – ответил болотник, вставая вертикально, возвысившись над иномирцем на две головы. – Мы совещались со своими братьями. Мы слышали это имя. Лагош.
– Правда? И кто же это такой?
– Мы не знаем. Но слово из нашего языка. Мы не знаем, что оно означает. В глубине наших земель находится храм, посвященный Лагошу. Если тебе нужны ответы, то искать их стоит именно там.
– Потрясно, – хмыкнул Саша. – Придется как-нибудь устроить себе турне по вашему материку. Говорят, там опасно, да?
– Для нас не опасно. Самая благоприятная среда для нас. Но для людей и пепельников там верная гибель на каждом шагу. Мы думаем, что обычный человек там не проживет и дня. Но ты не обычный человек, Странник.
– Кстати, хотел спросить: почему Странник? У меня ведь есть имя. Да и не так много странствовал я, чтобы меня так называть.
– Странник – это наше пророчество. Коллективный ментальный разум не может пробудиться от гнета хозяев, но может лишь мечтать. Мы знали, что однажды появится Странник из иного мира, что освободит нас от страданий и поможет обрести счастье. Счастье и уединение – это все, чего мы хотим. Но мы понимаем, что просто освободить разум от контроля – мало, нужно приложить еще множество усилий, чтобы воплотить мечту в реальность.
Саша оглядел Раптора с ног до головы. Болотник был чрезмерно худым, костлявым, но при этом довольно жилистым и очень высоким. Неестественные черты тела, а также страшная зубастая голова, напоминающая лицо монстра из ночных кошмаров, не придавали ему обаяния. Но кто бы мог подумать, что за всей этой чудовищностью, за контролем разума, безжалостными убийствами и полным безразличием к собственному «я» скрываются самые настоящие романтики, мечтатели. Разумеется, кому ни скажи – на смех поднимут: мол, еще чего, нашел в монстре частичку души. Но иномирец теперь знал, что не все так, как говорят. И если в чем-то сомневаешься, лучше проверить это лично.
– Ладно, Странник так Странник, – кивнул Саша. – Когда все закончится, мы прорвемся за кордон и завоюем себе признание и независимость, твои… эм… братья смогут мне помочь добраться до тех земель, что лежат через океан? Думаю, если я поплыву туда один либо же в составе других людей, нас примут за источник угрозы.
– Мы считаем, что нас теперь тоже сочтут источником угрозы, – резонно заметил Раптор. – Мы вышли из-под контроля. Выйдут и другие. Хозяева этого так не оставят. Нам придется либо скрываться, либо сражаться до конца. Мы бы хотели сражаться.
– Мы – это лично ты или вы как отряд?
– У нас нет понятия «лично». Когда мы говорим «мы», имеются в виду именно «мы». Все мы. Болотники, если будет угодно. Жизнь отдельной особи не так важна, как общая целостность стаи, ведь только так можно выжить и чего-то добиться.
– Тебе… вам виднее. Не думаю, что люди примут вашу точку зрения и станут ее разделять. Так что постарайтесь не навязывать ее никому, хорошо?
Раптор кивнул. Он протянул Саше руку. Иномирец крепко ее пожал.
Следующим же утром в вагоне «Красотки Лесли» собралась команда из Саши, Барвина, Лешера, Раптора и Одри. На повестке дня стоял вопрос: что делать дальше? После длительного мозгового штурма было решено, что нынешних сил, пусть даже каждого солдата вооружить карабином и целым рюкзаком патронов, не хватит, чтобы прорвать хотя бы сотую часть блокады. Раптор, обладавший коллективным разумом и памятью, отметил на карте множество мест, где, по его словам, скрываются целые колонии болотников. Разумеется, все они еще находились под контролем шаманов, но обычно, кроме самых зомбированных, никто шамана не защищал. Убить гипнотизера – и все тут же перестают быть одержимыми.
В тот же час отряд снарядился всем самым необходимым и отправился объезжать все точки, отмеченные на карте. Лешер считал, что Раптор так или иначе соврет и приведет приключенцев в ловушку, но каждый раз команда натыкалась на болотников именно там, где они и должны были находиться. Обычно уничтожить шамана не составляло особого труда: Раптор притворялся, что он один из своих, подходил к цели и тут же крошил ей череп мощным ударом странного меча, которым были вооружены почти все зеленокожие: оружие было коротким, изогнутым и имело множество неравномерных зубцов, рвущих плоть и оставлявших вместо пореза ужасную рваную рану. Кроме всего прочего, эти сабли изготавливались в основном из костей морских животных, а потому были несколько тяжелее обычных стальных клинков. Удары получались на редкость кровавыми.
Уже к полудню удалось освободить две «семьи» болотников, и личная армия Странника пополнилась еще на полсотни безжалостных воинов. Все в вагоне не помещались, и их пришлось отвозить в Хелисту, где недовольные, но смиренные горожане кормили только что освободившихся от ментального контроля монстров у своего очага.
Следующий поход оказался не самым приятным в первую очередь для болотников, которые обитали в том логове. Весь отряд (не считая Одри, которая всегда оставалась в поезде), спустился в небольшую расселину, где наткнулся на сопротивление. Когда же удалось так или иначе угомонить всех противников и обезглавить очередного шамана, освобождать уже оказалось некого. Саша был огорчен; он злился, что команде не удалось спасти еще два десятка болотников, но Раптор оставался абсолютно спокойным. Его практически буддистский подход поражал человеческую часть отряда – он просто пожал плечами и сказал следующее:
– У нас есть проблема, и ее надо решить. Если мы в состоянии проблему решить, то беспокоиться о ней нет никакого смысла. Если же проблема решения не имеет, то тем более не стоит даже задумываться о ней, потому что укоры совести и самобичевания уже ничем не помогут. Они лишь испортят и без того упавший после невыполнения задачи боевой настрой.
Саша в принципе был с Раптором полностью согласен. Но остальные члены отряда только покрутили пальцами у виска.
В итоге к вечеру команда прошлась по восьми местам скопления болотников, из которых удалось освободить лишь пять «семей». В одном из таких мест удалось получить на свою сторону почти шесть десятков зеленокожих, что не могло не радовать: ведь один болотник в бою стоил как минимум пятерых не нюхавших пороху солдат герцогской армии. Когда «Красотка Лесли» вернулась в Хелисту, на деревенской площади в общей сложности собрались двести двадцать три болотника, не считая Раптора.
Иномирец решил научить новоиспеченных солдат тому, чему обучали в человеческих армиях: дисциплине. Он назначил Раптора военачальником подразделения болотников и сообщил остальным, что те должны беспрекословно подчиняться его приказам. Те оказались не против. Зеленокожих монстров даже удалось выстроить в три шеренги, с первого раза научить маршировать и даже становиться «черепахой», ощетинившись копьями и круглыми щитами, сделанными из днищ старых винных бочек.
Хоть жителям Хелисты этот план не нравился, Саша приводил его в исполнение каждый день, не давая себе и своим товарищам выходных. Ранним утром команда выезжала в очередную сторону степи, вооружившись до зубов, с боем прорывалась к шаману, сносила ему голову и возвращалась домой с новой партией готовых к бою солдат. День за днем, неделя за неделей.
В таком ключе пролетел сперва один месяц, а за ним и второй. К концу девятой недели команда взвыла от усталости, а Саша, с удивлением обнаружив, что на карте больше не осталось неизвестных точек, решил наконец отдохнуть.
Хелиста изменилась до неузнаваемости. Большую часть болотников поселили в крепости Скорпия Освободителя, но на всех места не хватило, и вокруг деревни вырос целый палаточный городок. Почти три тысячи подчиняющихся одному лишь слову Саши зеленокожих тем не менее не причиняли никаких неудобств. Такому смирению и покорности мог позавидовать любой генерал. Ни разу за весь этот срок не произошло случайной драки. Ни разу ни один болотник не украл ничего из деревни, не обидел ни единого человека.
Проблем с пропитанием также не возникло. Освобождавшиеся от гнета шаманов рабы забирали с собой из своих убежищ все, что могло быть употреблено в пищу. Кроме того, отряды по сто – двести болотников периодически уходили в степи на поиски аванпостов герцогской армии и, что характерно, находили их. Затем грабили, а все ценности и провиант приносили в Хелисту.
В общем и целом, Александр был очень доволен своей новой армией. И ему не терпелось бросить войска в бой.
После нескольких дней отдыха и беспробудного празднества Саша решил, что пора назначить день вторжения в герцогство. Формально Хелиста все еще относилась к Авельону, но степные жители уже давно перестали считать себя авельонцами. Иномирец выбрал дату, время, и готовая к бою армия стала ждать.
Накануне начала кампании к Саше подошел Раптор и сказал, что пора призвать на помощь всех освобожденных из заточения духов. Тем же вечером иномирец вместе с болотником, доктором и бароном собрались вдалеке от деревни, чтобы никого не шокировать массовым появлением привидений, и начали подготовку к проведению обряда.
Раптор кое-что знал о практике призыва духов, а потому заранее собрал шаманский посох. Выглядел он довольно зловеще: длинная кривая палка с навершием из лошадиного черепа, обмотанная длинной гирляндой из разного рода трофеев – заячьих лапок, змеиных хвостов, чьих-то копыт и еще множества неприятных вещей. Но одних животных останков было мало – пришлось посох особенным образом «освящать». Раптор, воспользовавшись кинжалом, пустил себе кровь на запястье и, поливая ею артефакт, стал читать какие-то молитвы. Через час болотник вышел из транса и заявил, что к обряду все готово.
Барвин, Лешер и Саша сложили из глиняных кирпичей уменьшенную копию пирамиды, которую они взорвали в том месте, где освободили от зловещего контроля Раптора. На усеченную вершину алтаря возложили тело принесенного в жертву темным богам стервятника. Барону и доктору эта затея жуть как не нравилась. Они уж очень не хотели попасть в немилость Света, которому поклонялся человеческий род уже многие-многие столетия.
Раптор попросил всех встать по разные стороны алтаря, а сам же, обмазавшись кровью жертвы с ног до головы, опять впал в транс. Результат не заставил себя долго ждать: всего через полминуты перед глазами команды появилось некое аморфное облачко, отдающее явным морозом. Облачко это постепенно стало принимать более человеческий облик, но до полноценного человека конечно же недотягивало. Когда дымчатые «ноги» коснулись песка, тот покрылся яркой белой изморозью.
Непонятно каким образом доктор Лешер узнал в появившемся духе своего мертвого брата.
– Ангус! – воскликнул он. – Это ты?
– Это я, – подтвердил призрак. – Я хочу поблагодарить вас всех за мое спасение, а также спасение нескольких тысяч неприкаянных душ, которые до вашего появления не могли отыскать дороги в вечный Свет. Но теперь же путь чист, и ничто не мешает нам отправиться туда, в место, из которого нет обратного пути.
– Но вы все еще остаетесь здесь, – заметил Саша. – Почему?
– Мы благодарны тебе, Странник. Ведь так тебя теперь называют в этих краях? Мы благодарны тебе за наше спасение и ждем часа, когда сможем тебе помочь. Если бы не ты, мы так и томились бы в заточении целую вечность. А каждый день в нашем состоянии длится словно целый год. Это мучительно. Мы хотим отправиться в Свет. Хотим, но сперва ждем. И мы дождемся. Мы чувствуем, как над герцогством сгущаются тучи, и ветер дует с южной стороны.
– Вы сможете помочь нам в войне? – спросил Барвин. – Вам это не будет в тягость?
– Мы не можем умереть. Нам не страшна сталь. Мы поможем вам, а затем пойдем своим путем.
– И как нам вас призвать на поле боя?
– Просто позовите нас, и мы придем на ваш зов.
Произнеся последнюю фразу, Ангус растворился в воздухе, оставив после себя лишь легкое ощущение холода.
Команда переглянулась. Все перевели взгляд на Сашу, словно задавая какой-то безмолвный вопрос. Иномирец сперва не понял, чего от него хотят, но через мгновение догадался: все хотят поддержки. Ведь теперь он их лидер. Он поведет их к победе и славе. Подумав, чего бы такого эпичного он мог произнести перед своими друзьями, развел руками и сказал:
– Ну что я могу сказать? Завтра мы зададим жару герцогским прихвостням.
Глава 15
Хоть Крамм и обещал Даше, что жизнь ее окажется на плантации гораздо легче, чем жизнь остальных рабов, девушка никакой легкости не заметила. Распорядок суток оставался неизменным изо дня в день, за исключением нескольких случаев, когда хозяин брал Брахти с собой в город. С рассветом приходилось вставать и сразу же идти работать на плантацию. Конечно, девушку не заставляли окучивать и поливать растения, зато ее принуждали использовать рунную магию, чтобы побеги росли за считаные часы. Как оказалось, Крамм имеет возможность регулировать силу сдерживающего магию ошейника при помощи талисмана на шее. За Дашей тщательно следили, пока та проводила свои ритуалы. Одно неверное движение, хоть отдаленно напоминающее попытку нанести вред хозяину, – и она жестоко наказывалась. Сперва били хлыстом по спине. Потом палкой. В последнее время не гнушались ударами довольно увесистой дубинки. В итоге Даша все-таки научилась двигаться медленно и плавно, так, чтобы ее желание переместить руку к очередному побегу не расценили как покушение на хозяина.
Девушку обрили наголо, чтобы она не особо отличалась от остальных женщин рода пепельников. Остальные рабыни недолюбливали новую «любимицу» хозяина и постоянно делали разные гадости, которые в цивилизованном мире назвали бы «детскими». Они плевали Даше в спину, измазывали ее кровать семенами жгучего растения, от которого потом шел жуткий зуд по всему телу, клали в ее обувь фекалии животных, а иногда даже и свои, все время обзывали ее «грязной человеческой шлюхой», и ради такого даже выучили эту фразу на авельонском языке. А хозяин будто и не замечал всего этого, позволяя рабыням издеваться над Дашей как они только захотят. Единственная вещь, которую он всегда пресекал, – это рукоприкладство. Бить «грязную человеческую шлюху» запрещалось под любым предлогом, и наказывалось это по всей строгости. Однажды девушку побили за то, что она косо взглянула на своих «сестер по несчастью». Побили так, что живого места не осталось. Повсюду появились синяки и ссадины, правый глаз заплыл, а два пальца на левой руке оказались сломаны.
Зачинщицу казнили на месте, перерезав ей горло, а тело прилюдно скормили псам. В назидание, так сказать.
Трижды Крамм возил Дашу с собой в город. Два раза на встречу с какими-то чиновниками и единожды побыть «питомцем» на играх, пока хозяин смотрит бои па’вухарренов. Разумеется, Крамм ничего не сообщил девушке о появлении Виктора и Джамафа. Для него это тоже была своего рода игра. Он так развлекался, и развлекался не просто так. Он узнал, что тот человек – Виктор – был влюблен в Дашу-Брахти и готов был ради нее пойти на все. Но видел, что девушка, скорее всего, нашла свою любовь совершенно в другом существе. Роджер, пока еще не заслуживший звание па’вухаррена, постоянно находился рядом с Дашей, как только выдавалась свободная минутка. Он выискивал для нее вкусную еду, приносил чистую воду, всегда защищал ее от завистниц и желающих покуситься на ее честь. К сожалению, удавалось это далеко не всегда.
Роджера боялись почти все. Крамм не запрещал драк между рабами, только если они не перетекали в нечто большее. Ему нравилось наблюдать, как более сильные рабы становятся настоящими авторитетами, прогибают под себя остальных. Хозяин следил за такими личностями, а затем при помощи задабриваний и уменьшения строгости переманивал на свою сторону. Авторитеты сразу начинали уважать Крамма, а остальные рабы – авторитетов. Но Роджер всегда отстаивал свои права и ни разу не выходил из кулачных поединков проигравшим. Местный чемпион только смотрел на восхождение новичка по авторитетной лестнице, но пока никаких действий не предпринимал. Наемник решил, что, скорее всего, победа над новичком – не добавит никакой чести. А вот избить того, кто с легкостью одержит победу над всеми остальными, – уже очередной повод для гордости.
Все просто.
Даша чувствовала, что вскоре сломается. Несколько раз она уже думала о самоубийстве, но сразу же отбрасывала эту мысль. В одиночестве и спокойствии удавалось побыть чрезвычайно редко. После работы на плантации начиналось «детское» время: время, которое нужно проводить с юной Джинна’ри. Девочка понятия не имела, как нужно играть с живыми существами. Она била Дашу, пинала ее, заставляла есть «кашу» из грязи, вырывала волосы, пока их не обрили под корень. И такое вот «детское» время продолжалось до самого вечера, пока не начинался период вечерней поливки плантации. Опять работа в садах, вновь удары плетьми, унижения и оскорбления. До самой ночи. Затем короткий сон, и цикл начинался заново. Кроме всего прочего, Крамм почему-то решил, что человеческие самки должны питаться не чаще одного раза в день, чтобы быть по людским меркам стройными и красивыми, и поэтому Даша, и без того очень хрупкая девушка, довольно быстро превратилась в натуральный скелет. Вкупе с обритой головой, вечными синяками, побоями и изодранной в клочья одеждой выглядело это ужасно, и у Роджера, когда он глядел на девушку, каждый раз начинался приступ морального самобичевания. Он очень переживал из-за того, что не уберег Дашу от этой печальной участи.
Сам же наемник, по его мнению, устроился гораздо лучше своей спутницы. Девушка конечно же была с ним не согласна. Роджер целый день, с утра и до самой ночи, только и делал, что тренировался на арене с другими рабами. Кормили па’вухарренов, в отличие от остальных рабов, знатно: ели воины как минимум три раза в день, не считая редких внеплановых перекусов. Порции же были огромными, и немудрено – Роджеру накладывали еды столько же, сколько и остальным пепельникам, а серокожим для пропитания пищи нужно в полтора-два раза больше, чем людям. И это не считая того, что па’вухарренам давали еды чрезвычайно много даже по меркам пепельников. Причина проста: «засушенного», накачанного воина, получившего глубокий порез или иного рода шрам, залатать гораздо сложнее, чем того, у кого с боков свисает мягкий жирок. Собственно, все па’вухаррены на плантации выглядели упитанно, а некоторые даже умеренно толстыми.
Роджер всегда старался приберечь часть своей еды для Даши. И в те редкие моменты, когда спутникам удавалось пересечься, наемник передавал девушке сверток с хлебом, миску с кашей или несколько плодов аркебу. Даша же с удивлением отмечала, что аркебу, хоть и недотягивает по своему великолепию до фиников, довольно неплохи на вкус. И что при побеге с плантации надо будет прихватить с собой пригоршню семян, чтобы взрастить потом из них целый сад, но максимально далеко от этого ужасного места. Хоть в замерзшем, покрытом трехметровыми сугробами лесу близ Арвенха. Хоть на душном и опасном материке болотников. Где угодно, лишь бы не в этом варварском ханстве.
В таком нездоровом ключе дни тянулись и тянулись, выстраиваясь в бесконечные недели. Спустя почти три месяца Даша была готова поклясться, что прошло уже несколько лет или даже десятилетий. Пребывание на плантации оказалось мучительным. Настолько, что действительно хотелось умереть. Но после неудачного окончания предыдущей жизни на Земле девушка считала, что не имеет никакого права так беспечно относиться к себе и своему существованию, а потому после каждого падения старалась найти в себе силы жить дальше. Она дышала одной лишь надеждой на то, что однажды кошмар прекратится, и можно будет с чистой совестью воспользоваться столь малой радостью, как сон до самого обеда. И полуденный сон. И вечерний. Да хоть какой, лишь бы никто не трогал.
В тот неприятный день жара стояла еще сильнее, чем обычно. С самого утра па’вухаренны, водрузив на свои плечи тяжеленные бревна, ходили по кругу. Это занятие практиковалось ежедневно на рассвете и длилось по меньшей мере два-три часа. Таким образом воины закаляли в первую очередь свой дух и лишь затем тело. Хотя Роджеру казалось, что главная проблема заключалась именно в теле – ведь из-за недостатка банальной выносливости тренировать дух уже никак не получится. Хотя у него получалось. Иногда, правда, бревно падало, и со стороны наставника в спину прилетал кончик хлыста, оставляя очередной неприятный шрам. Вообще все тело Роджера теперь было покрыто разной длины бороздами, оставленными кнутом Эманоя. Каждый нанесенный наемнику удар ущемлял скорее гордость, нежели тело, хотя шрамы, несомненно, изрядно побаливали.
Этим утром наемник выронил бревно из рук четыре раза. Во время последнего раза не выдержал и сорвался один из па’вухарренов. Он бросил свое бревно в сторону и накинулся на Роджера с кулаками и яростными воплями. Эманой вмешиваться не спешил.
Пепельник был выше наемника и гораздо шире в плечах, но Роджер оказался проворнее и ловчее. Он с легкостью миновал летящее в него тело, в мгновение ока появился у противника за спиной и двумя мощными синхронными ударами ладоней по голове отправил па’вухаррена отдыхать. Остальные рабы оттащили того, что сейчас лежал на песке без сознания, и бревенный марш вновь продолжил свое движение.
В это время на балконе восседал Крамм, наслаждаясь завтраком и утренней прохладой. По левую руку от него стояла в ожидании повелений его жена, настолько забитая и лишенная собственной воли, что ее становилось почти так же жалко, как и рабов. По правую руку от хозяина находилась едва стоящая на ногах Даша, сердце которой при виде Роджера в бою екнуло и забилось гораздо сильнее.
– Брахти, ты гордиться своим розовокожим братом? – спросил Крамм. – Он силен, несмотря на то что его рост столь мал. Он ловок и смел, его дух высок. У тебя, кстати, тоже.
Девушка хотела бы улыбнуться и как-то отблагодарить за комплимент, но челюсть сводило от частых побоев. Даша вообще открывала рот лишь при крайней необходимости, когда без этого обойтись было никак нельзя. А хозяин и не был против: ему нравилось, когда рабыня оставалась неразговорчивой, даже если обсудить что-то ну страсть как хотелось. По мнению хозяина, говорить должен только он. Остальные открывают рот только тогда, когда этого потребует Крамм.
– Ответить мне, Брахти. Ты гордиться Роджером?
– Д-да, – сквозь зубы процедила Даша. – Я им горжусь.
Читать бесплатно другие книги:
