Егор Молотков и сыпучая карта Сертаков Виталий
Очередь неумолимо ползла. Вот нырнул под занавеску Павленко. За ним, катая во рту леденец, гордо прошла ябеда Шеламова. Тут Егор заметил, что не один он пытается сбежать: из толпы выхватили двух плачущих девчонок и увели в кабинет физрука. Туда же, мимо шведской стенки, потащили связанную библиотекаршу Полину Лазаревну. Седая и юркая, она брыкалась и лягалась, но сильный трудовик скрутил ей руки за спиной, а физрук заткнул рот. Следом за библиотекаршей протащили еще двоих окровавленных парней и пожилую биологичку. Егор вытягивал шею, пытаясь разглядеть Леру Гайкину, но той и след простыл.
Одни серые футболки.
Кричащие рты.
– Урра! Мы – лучшие! Урра!
«Неужели амулет не помог Гайкиной спрятаться? Сумела ли она сбежать?»
– Молоток, не задерживай, твоя очередь!
Егор потряс головой, но страшный сон не кончался. Его подтолкнули к кабинке для голосования. Мальчик быстро нагнулся, чтобы заглянуть под белую занавеску, увидел ножки кресла и две тоненькие ножки Шеламовой в розовых кедах. Очевидно, ее усадили в кресло. Слева и справа появились здоровые ботинки старшеклассников. Ножки Шеламовой задергались и обмякли. Большие парни навалились на нее с обеих сторон и что-то делали. Возможно, Шеламова кричала. Но музыка играла так громко, что заглушала плач, доносившийся из кабинок.
– Мы – лучшие!
Занавеска отодвинулась. В глубине показалась сытая физиономия с усиками и в дымчатых очках. Охотник держал в клешне какой-то сложный прибор, похожий на помесь улитки с толстым биноклем. У его ног стоял длинный желтый ящик из подвала с сотнями ячеек, похожих на соты, в которых шевелились… серые линзы. У Егора ком подкатил к горлу.
Сотни, тысячи линз шевелились, как живые улитки или слизняки!
Шеламова, слегка покачиваясь, уже выходила из кабинки с другой стороны. Двое громил из 10-го «Б» протянули к Егору голые руки. Трошик уже процарапал ему запястье до крови.
– Внимание, внимание! Учителю труда набрать из резерва пятерых мальчиков и срочно идти в библиотеку! Там засели трусы, не желающие проходить осмотр!
– Урра! Правильно, верно! – разноголосо ответила толпа. – Выгнать предателей из школы!
Егора схватили под руки, впрочем довольно бережно, и усадили в кресло:
– Не бойся, мальчик, это совсем не больно!
Серый охотник поднял свой жуткий прибор. Снизу у него имелась выемка для человеческого лица с двумя дырами напротив глаз. Видимо, этой частью прибор прижимали к лицу жертвы, а потом коварные линзы намертво прилипали к глазам.
– Кто молчит и не поет – нашу школу предает! – загремело с трибуны. – Урра!
Черная вогнутая маска повисла над головой Егора. Из круглых дыр выползли два инструмента, чем-то напоминавшие аппаратики для закручивания женских ресниц. Каждый аппаратик заканчивался гибкой пипеткой, на кончике которой дрожали серые капли…
– Мальчик, не двигайся!
«Сейчас или никогда! – понял Егор. – Если прижмут голову, будет не вырваться». Он поднял руку вверх и показал охотнику трошика. Маленький робот разогнул лапки, но прыгнуть не успел – Егор вовремя отдернул руку.
Серый охотник отшатнулся вместе с прибором, старшеклассники тоже дернулись в стороны, хотя ничего не поняли. Они ничего не знали про троша! Егор мигом скатился с кресла, нырнул под занавеску, выкатился между двух кабинок и затесался в толпу тех, кто уже прошел «медосмотр».
– Держите его! Эй, пацан, стой!
Один старшеклассник сдуру полез за Егором под занавеской, но зацепился ногой и свернул набок всю кабинку. Другой выскочил правильно, в щель между занавесками, но, кого ловить, не запомнил.
Егор побежал зигзагом, лавируя среди детей.
Ученики разных классов брели к выходу, смеясь и пританцовывая. Линзы на их глазах еще не проросли и походили на серые пятнышки. Наверное, они что-то видели в своем личном телевидении. Мальчишки жужжали, растопырив руки, – видимо, изображали самолеты. Девчонки хихикали и жмурились, указывали друг дружке пальцами в никуда, на пустое место.
– Держите его! Мальчик, вернись! – прошипел охотник, бежавший сзади.
Егор спрятался между двумя крупными шестиклассниками, которые шли вразвалочку, посасывая леденцы, будто маленькие. Они на ходу сбросили пиджаки и свитера, натянули серые футболки, а сброшенную одежду даже не потрудились поднять. Впрочем, так поступали почти все. Дети брели по мягкому ковру из чужих вещей. Они вдруг стали никому не нужны. И не только кофты и свитера. Некоторые топали, на ходу роняя тетрадки, учебники, ручки и мешки со сменной обувью.
– Вот он, он здесь!
На выходе следили за порядком двое громил в серых футболках. Егор мигом пригнулся и понял, что ему сильно повезло. Вовка Стрижаков тоже убегал от мучителей, и погоня переключилась на него. Вовку загнали в угол спортзала. Он быстро влез по шведской стенке, перебрался на баскетбольное кольцо, а оттуда – на узкий балкончик, опоясывавший спортзал. Охотник и трое больших парней полезли за ним. Стрижаков отбивался ногами, но его схватили. Парень орал во все горло, но музыка заглушала крики…
Егор выбежал в коридор.
Кажется, никто его не преследовал. В холле Молоткову попались взрослые в линзах. Несколько бабулек, которые пришли за внучатами, соседские дворники, электрик и даже водитель хлебной машины, каждый день приезжавший в столовую. Они выстроились по росту, держали длинные палки и внимательно слушали, что приказывал серый охотник. Егор еле успел юркнуть за колонну. Командовал взрослыми тот самый «дворник», которого дедушка Гайкин сбил машиной. Само собой, охотник нисколько не пострадал от удара и наезда: он расхаживал в серой повязке и отдавал команды. Старшеклассники подбегали к нему, получали приказы и убегали на улицу, волоча за собой желтые ящики.
Прижимаясь к стенке, Егор вернулся в свой класс. На что он надеялся? Сам не знал. Быть может, надеялся найти Гайкину. Навстречу бежали мальчишки и девчонки, никто не обращал на него внимания. Похоже, отсутствие серых линз могли обнаружить только серые охотники.
– Команда «Гвозди», проверить второй этаж! – прогремело радио. – Всем искать вражеского агента Егора Молоткова! Он предал нашу школу!
– Но я… никого не предавал, – чувствуя полное бессилие, прошептал Егор. – Это неправда, я не делал ничего плохого! Наоборот…
Сумка Гайкиной валялась на парте, а ее самой нигде не было видно. Телефон по-прежнему молчал. По радио всех созывали в актовый зал. Через окно Егор увидел, как старшеклассники с желтыми ящиками маршируют куда-то по улице.
«О, нет! – прошептал Молотков. – Только не это!»
Прямо на перекрестке, у выхода со школьного двора, охотники собирали кабинку для голосования. Возле них уже останавливались любопытные прохожие, кто-то успел заглянуть внутрь.
– Вот он, Молотков! Держи предателя!
По задней лестнице Егор побежал вниз. Уроки прекратились, никто ничему больше не учился. На ступеньках валялись учебники и тетради, в кабинетах и на учительских столах – брошенные журналы, даже сумки с личными вещами. Преподаватели не спешили за своими вещами. Все шли в актовый зал, а оттуда стройные отряды маршировали на улицу. Егор на секундочку заглянул в актовый зал и замер от удивления. Там всех строили, делили на команды и присваивали номера. Рослый охотник в военной серой форме без погон принимал доклады младших командиров, которые стояли по стойке «смирно» возле громадной карты города. Карты таких размеров Молотков никогда не видел. Улицы и важные здания на ней были раскрашены в разные цвета. Охотник жирным маркером ставил на карте кресты. Командиры получали приказы и тут же принимались ругать своих подчиненных.
Больше всего Егора потрясло, что командирами охотник назначал самых тупых и злобных парней. Командирами десяток стали те, кому вчера не поручали даже сходить в учительскую за мелом. Они важничали, гордились и щедро раздавали подзатыльники.
Егор ощупал свой живот. Волшебный ключ, к счастью, не потерялся, но попасть в подвал теперь все равно невозможно: мальчишки продолжали выносить оттуда желтые ящики с линзами, мешки с серыми футболками и тюки со сложенными палатками. Им помогали совсем незнакомые взрослые люди, некоторые в пальто и шапках! Откуда они взялись в школе? Еще утром на вахте стоял охранник и впускал только родителей. Но самое главное другое – откуда в подвале столько желтых ящиков? Егор совсем недавно спускался туда с Николаем Сергеевичем. Пока тот был нормальным. Никаких желтых ящиков там не было!
Неужели? Егор задрожал от собственного грустного открытия. Неужели серые охотники тащат свои линзы и футболки сквозь ту самую волшебную дверь в кирпичной стене?
– Команда «Шурупы», проверить столовую и кухню! – загремел динамик. – Всем искать предателей. Передаем фамилии тех, кто не любит нашу школу… Карасева Анна, бывшая учитель литературы. Литвинов Юрий, бывший охранник. Рогачева Татьяна, ученица 9-го «В». Молотков Егор…
Егор сильно зажмурился и зашептал про себя, что так не бывает, ему все приснилось и на счет «три» он откроет глаза и все станет как прежде. Сильно зажмуриться и считать до трех – известный способ вырваться из ночного кошмара. Однако сегодня это не сработало. На счет «три» Молотков открыл глаза и едва не столкнулся с двоечником Коржовым. Коржов и тупица Павленко, два самых бестолковых ученика класса, сосали леденцы и явно гордились длинными серыми футболками.
– Ага, вот и он, – оскалился Коржов. – Сбежать-то не получится!
– Эй, Молотков, идешь с нами, – шмыгнул носом Павленко.
– Никуда я с вами не пойду, – Егор отступил на пару шагов.
– Коржов, вызывай подмогу, – важно приказал Павленко своему закадычному дружку. – Я пока передам завучу, что поймал предателя.
До Молоткова внезапно дошло: на рукаве Павленко красовалась повязка с тремя полосками, а у Коржова полосок было только две. Выходит, самого ленивого и бестолкового назначили командиром десятки, а менее тупого Коржова – лишь заместителем.
– Почему ты поймал? – обиделся Коржов. – Я первый его заметил.
– Выполняй приказ, – с важным видом перебил Павленко. – Кто здесь главный – я или ты?
Егор незаметно отступил еще на шаг. Из спортзала маршировали сразу две десятки пятиклассников. Они пели военную песню, тащили на себе кресла и несколько желтых ящиков. Наверное, собирались оборудовать места для «проверки зрения» в других кабинетах. Спортзала им уже не хватало!
– Подумаешь, гла-авный, – не уступал приятелю Коржов. – Это ты для остальных главный, а не для меня. Хочешь захапать мою награду за поимку предателя?
– Вызываю завуча, вызываю завуча… – без всякого сотового телефона неожиданно забормотал Павленко. – Говорит командир патрульной команды «Скребки»… Обнаружен вражеский агент…
– Ах, вот ты как! – вскипел Коржов и с кулаками кинулся на своего нового начальника. Они сцепились, покатились по паркетному полу.
Егор не стал дожидаться, когда они помирятся, вихрем пронесся по этажу, бегом поднялся на пролет выше и спустился в холл по другой лестнице. У мужского туалета он впервые наткнулся на кровь. Бурые брызги стекали по стенам, окнам, даже по потолку. Судя по всему, здесь недавно кого-то били.
– Всем командирам получить палатки, строиться во дворе!
Школа почти опустела. Десятки со своими командирами спешно бежали на построение. Даже малыши, которых родители никогда бы не выпустили гулять одних.
– Внимание отрядам безопасности! Передаем новые списки врагов нашей школы…
Очередную гадость Молотков обнаружил внизу, возле живого уголка. Одежда и обувь валялись в куче, никто ничего не охранял. В горе одежды что-то шевелилось и хихикало. Оказалось, там охранник обнимался с учительницей английского языка. Молотков попятился, чтобы они его не заметили, а потом бегом рванул к живому уголку. Здесь было легко спрятаться между громадными фикусами.
Тетя Зоя бросила пост, стояла на крыльце школы и зазывала людей внутрь. Она раздавала прохожим леденцы, футболки и приглашала всех бесплатно проверить зрение. Граждане слушали, кивали и доверчиво заходили внутрь. Внутри их хватали под руки красивые старшеклассницы и провожали в спортзал. Обратно никто из взрослых в одиночку не выходил. Мимо Егора с залихватской военной песней промаршировали десять старушек и дедулек. Они бодро несли два кресла, два сундука и огромную сложенную палатку. Вела десятку… бывшая «классная» Егора, Нина Петровна. Она больше не плакала, напротив, в закатанных серых штанах и серой футболке выглядела очень счастливой.
– Школа лучшая у нас! – запевали бабушки.
– …хоть сейчас в четвертый класс! – взрывались в ответ деды, а кто-то пронзительно посвистывал.
– Егор! Молотков! Это я, я здесь!
На всякий случай Молотков притаился, ожидая подвоха. Голос доносился из дальнего угла гардероба. Обычно в том просторном углу, отгороженном сеткой, раздевались самые маленькие. Сегодня его превратили в тюрьму. Очевидно, там держали тех, кто отказывался проверять зрение, или других ценных пленников, для чего-то нужных захватчикам.
– Молотков, это я, Стрижаков!
Толкая перед собой горшок с фикусом, Молотков пополз вдоль стены. Ему удалось подобраться к гардеробу вплотную. Но сетчатая дверь оказалась заперта на висячий замок.
– Вовка, ты где? Они тебя били?
– Да ладно, по фигу, – Стрижаков схватился с той стороны за прутья сетки, на его щеке алели царапины, губа раздулась, над глазом раздувался фингал. – Молоток, они моего папашу захватили. Я с ними дрался, но меня скрутили. Слышь, Молоток, позвони моим, только домой не ходи…
Стриж просунул между прутьями свою трубку.
– Нет, погоди, я без тебя не уйду, – Егор подергал замок.
– Молоток, не дури, ты один не справишься, – зашепелявил Вовка. – Ты слышал, новый директор придумал отряды безопасности? У них адреса, тебя живо найдут!
– Кто там? Ах, это ты, Молотков? – Рядом с помятым Стрижом возникла другая опухшая физиономия, которую Егор не сразу узнал.
– Полина Лазаревна? Ой, что они с вами сделали?
– Попытались вставить линзы, – печально рассмеялась отважная библиотекарша. – Но почему-то их линзы у меня на глазах не приживаются. Здесь с нами еще человек шесть таких же. На всех это не действует… Молотков, слушай меня очень внимательно! Ты – не слишком аккуратный читатель и должен библиотеке две книги, но я надеюсь, что главное ты запомнишь. Ни в коем случае не ходи в полицию! Только время потеряешь, тебе все равно не поверят. Беги на телевидение или в газету, к журналистам. Скажи им…
Но, что именно сказать журналистам, Молотков так и не узнал. Потому что с крыльца, звеня на пальце ключами, возвращалась гардеробщица тетя Зоя. За ней показался отец Вовки Стрижакова и с ним еще двое незнакомых взрослых мужчин. Они волокли связанного тощего очкарика. Шляпа у того слетела, нос был разбит, с подбородка лилась кровь. Егор на четвереньках юркнул под скамейку и прикрылся чьим-то пальто.
– Вы не смеете! – верещал очкарик. – Верните мне телефон! Я вызываю полицию…
– Вызывай-вызывай! – Один из мужчин со смехом шваркнул айфон об пол. Тетя Зоя загремела ключами и отперла тюрьму. Туда кинули связанного очкарика. Довольные мужчины развернулись и отправились обратно на улицу.
Молотков двумя руками придерживал челюсть, чтобы зубы не слишком сильно стучали. Мальчик узнал очкарика – это отец его одноклассницы Чесноковой, который работал в городском правительстве и всегда помогал школе. Он-то точно не мог так быстро стать предателем!
Дождавшись, пока мимо с песнями промарширует отряд второклашек, Егор вынырнул из своего укрытия. Он хотел пристроиться в хвосте 2-го «А» и вместе с ребятами проскользнуть мимо тети Зои. Но едва сделал шаг, как позади послышался знакомый и почти родной голос Леры Гайкиной:
– Егор, скорее, спаси меня!
Молотков заозирался по сторонам. Голос доносился из распахнутой двери канцелярии. Гайкина сидела там, привязанная к стулу, ее длинные волосы закрывали лицо. Рядом никого не было. Ничего не соображая, Молотков ринулся на помощь.
Он быстро вбежал в приемную. Вроде никого… Гайкина тихонько хныкала. Слева и справа – закрытые двери директорского кабинета и кабинета завуча. На полу – документы, папки, ручки, фломастеры.
– Лера, тебе больно? Сейчас, погоди, я тебя освобожу!
Он заметался в поисках ножа или ножниц и слишком поздно понял, что Гайкина вовсе не плачет.
Гайкина смеялась!
Дверь позади Егора захлопнулась. Из-за шкафа появилась довольная рожа Нестора Альбертовича. Из дверей кабинета завуча вывалились двое здоровенных старшеклассников.
– Не дергайся… Ты же умный мальчик, Молоткоф-ф.
Егор замер. Ему показалось, что в комнате кончился воздух. Гайкина откинула волосы с лица, бросила веревки и громко засмеялась.
Серые линзы на ее глазах выглядели почти красиво.
Глава семнадцатая,
в которой бывший полицейский хочет отрезать Егору ноги, новый директор принимает парад, а Молотков выбирает тюрьму
– Лера, Лера, очнись! – Молотков кинулся к смеющейся Гайкиной, не представляя, как ее спасти.
Он схватил девочку за плечи, успел пару раз встряхнуть, но в следующий миг отлетел в угол. Пока летел, выставил вперед руки. Это немного смягчило удар. Мальчик, как пушечное ядро, врезался в открытый книжный шкаф, заполненный папками с деловыми бумагами. Стукнулся носом, коленями, ладонями, локтями, отшиб бок и рухнул вниз. На него тут же высыпалось содержимое шкафа.
– Не убивайте его, – приказал кому-то Нестор Альбертович. – Он нужен нам живой.
Молоткова вытащили из груды документов и поставили на ноги. Егор сжал зубы, чтобы не заплакать. Зверски болел вывихнутый палец, ныла нога. В боку «стреляло» так, что задышать полной грудью он смог лишь минут через пять. Тот, кто кинул его о стену, а теперь держал одной ручищей на весу за воротник, казался подозрительно знакомым. И уж точно не школьником.
Участковый! Ну конечно, он приходил на урок и рассказывал про безопасность, как вести себя с незнакомыми и все такое. Только тогда он был в форме, а не в дурацкой серой футболке с дурацкой надписью… Егор прочел надпись на широком животе участкового и ничего не понял. Пришлось прочесть еще раз. Надпись была не такая, как у других: «Нестор сказал – я сделал!» Над ней – улыбающаяся рожа в черных очочках. И пистолет. Под колышущимся животом на ремне висела кожаная кобура. Почему-то кобура напугала Молоткова больше, чем серые линзы на глазах Гайкиной. Пистолет означал, что… на сторону серых охотников может перейти… сперва участковый, затем – начальник районного отдела полиции, пожарники и даже ракетчики.
– Не беспокойтесь, Нестор Альбертович, живым останется, – полицейский дыхнул на Егора гнилью. – Может, ручки-ножки малость укоротим?
– Не сейчас, – толстенький Нестор пригладил усики. – Это даже хорошо, Молотков, что ты уклонился от улучшения. Начальство считает, что улучшать рано.
– Улучшать? – Егор с трудом пошевелил челюстью. Кровь из разбитого носа текла по губам на шею. – Вы никого не улучшаете, это обман!
– Конечно, улучшать, – Гайкина подошла и нежно обтерла платком лицо Егора. – То, что тебя так пугает, называется улучшением. Это на самом деле замечательно. Ты даже не представляешь, как мне сейчас хорошо.
– Тебе… хорошо?
– Егор, если ты меня спокойно выслушаешь, все поймешь.
– Ну хорошо, я слушаю. – Егор изо всех сил старался не стучать зубами от страха.
– Много-много лет назад жадные механики из города Шести Башен заперли калитки… – Лера говорила неторопливо, почти нараспев, и Молотков вдруг понял, что говорила не она. Девочка лишь произносила чужие слова. – …Злые механики заперли калитки, – продолжала Гайкина. – Они не хотели, чтобы люди в нашем мире становились лучше…
– Чего хорошего в том, чтобы ходить строем и орать глупые песни? – осмелел Молотков.
– Самое лучшее для каждого человека – найти свое место в строю, – ласково улыбнулась Гайкина. – Нет ничего лучше, чем дисциплина, коллектив и послушание.
– Что тебе от меня нужно?
– Сыпучая карта, – серые глаза Гайкиной потемнели. – Мы знаем, что карта сейчас у моего деда. Но он сам не отдаст. Забери у него карту и принеси сюда. Тебя никто не тронет и не обидит.
– Зачем вам карта? – Егор затаил дыхание.
Гайкина рассмеялась. Того, кто говорил за нее, было не так легко провести.
– Ты ведь хочешь там побывать, Молотков? – нежно спросила девочка и взяла его за плечи. – Понимаешь, что второй такой случай не представится? Ты хочешь побывать там, где твой дед научился говорить с металлами? Там, где вечером сеют железную рассаду, а утром собирают урожай, который здесь и не снился…
– Ты… ты меня подставила! Ты притворилась, чтобы меня заманить! – Молотков отшвырнул от себя руки девочки и мигом получил от охранников Нестора две увесистые плюхи. «Хорошо, хоть зубы не выбили», – подумал он, когда прекратили сыпаться искры из глаз.
– Смешной ты, – Гайкина ни капли не обиделась. – Конечно, притворилась! Мы видели, что из школы ты не выходил. Мальчики в твоем возрасте легко совершают глупости. Нестор Альбертович очень просил меня помочь, и я согласилась. Зря ты думаешь, что Нестор Альбертович тебе враг. Он всем нам хочет помочь…
Молотков почти не слушал свою недавнюю подругу, скорее, разглядывал. Внешне Гайкина изменилась мало, только кожа побледнела и глаза приобрели темный серый блеск, а в их уголках протянулись первые ниточки подкожных червей. Еще пока маленькие и слабые. Рассуждала она, как и прежде, – обстоятельно, слишком взросло и разумно. Но несла при этом потрясающую, несусветную чушь.
– Ты забыла, кто такой твой любимый Нестор? – не обращая внимания на кулаки полицейского, перебил Молотков. – Он же не человек, а железная кукла, такой же, как остальные. Я знаю, кто его послал. Ты забыла? Достаточно одного трошика, чтобы…
Молотков вздернул вверх руку, но выпустить сороконожку не успел. Участковый мигом перехватил локоть, завернул руку за спину и ощутимо сдавил горло.
– Ты очень неумно поступаешь, – ровно продолжала Гайкина. – Я тоже раньше вела себя неправильно, пока меня не улучшили. Благодаря твоей калитке, нашей школе выпала великая честь. Мы стали самыми первыми в городе и в стране. Мы будем помогать каждому…
– У тебя же амулет, – вспомнил Молотков. – Они тебя не видят. Как так вышло? Ты сама, что ли, им сдалась?
– Ах, вот ты о чем, – звонко рассмеялась Гайкина. – Эта глупая железка до сих пор со мной. Я вначале испугалась и чуть не убежала из школы. За это мне до сих пор очень стыдно перед Нестором Альбертовичем…
– Ничего-ничего, – ухмыльнулся охотник. – Ты просто немножко растерялась. Растеряться может каждый. Главное – выбрать, на чьей ты стороне. Порядок и послушание!
– Я чуть не убежала, пока нас вели в спортзал, но меня поймали твои друзья, – Гайкина снова рассмеялась, будто вспомнила о чем-то очень веселом. – Твои одноклассники оказались честными и старательными ребятами. Их никто не просил, они сами меня догнали и привели к улучшителям.
– Никто не просил? – Мир в голове Егора перевернулся. – Ты хочешь сказать… что мои одноклассники схватили тебя еще до того, как их… улучшили?
– Ах, ну, конечно, до того, – хихикнула Гайкина. – Твои одноклассники очень обиделись, что я хочу уйти одна. Теперь я понимаю, что вела себя плохо. Я думала о себе, а надо было думать о школе. Никто не должен отрываться от коллектива. Только когда мы вместе, мы – сила и лучшие!
Егор окончательно растерялся. Ему казалось, что внутри Гайкиной крутится диск с чужой записанной речью и никак не может остановиться.
И тут в дверь приемной вежливо постучали. Один из амбалов открыл замок и впустил… бывшего директора школы. За то время, что Егор его не видел, Николай Сергеевич перепачкался еще сильнее. Его седеющие волосы почернели от сажи, костюмные брюки были закатаны до колен, а вместо пиджака и рубашки красовалась уже привычная серая футболка… с портретом Нестора. Бывший директор встал по стойке «смирно», щелкнул босыми пятками и громко доложил:
– Господин директор, двенадцать отрядов дальнего действия сформированы! Мы готовы к наступлению! Разрешите отправляться?
Нестор Альбертович на полном серьезе вытянулся и даже приложил кулак к виску, почти как настоящий военный.
– Карты города получены?
– Так точно! – выпучив глаза, гаркнул Николай Сергеевич.
– Стройте ваших людей, – приказал охотник. – Затем обернулся к своей охране и добавил: – Молоткова возьмите с собой. Пусть посмотрит, что такое настоящая дисциплина.
Здоровый бугай-десятиклассник стянул руки Егора за спиной и пинками погнал перед собой. Еще трое во главе с толстым полицейским шли вокруг, прикрывая своего начальника. Гайкина почему-то оказалась рядом с Нестором, она даже несла его толстый портфель.
В коридоре напротив актового зала очень тихо бурлила толпа. Бывший директор свистнул в свисток, и все мигом построились, разбившись на стройные шеренги. Егор смотрел и не верил своим глазам. Людей было очень много, они полностью заполнили коридор тремя шеренгами метров по пятьдесят в длину. Во главе каждой десятки стоял военный, полицейский или еще кто-то в форме, и обязательно с серой повязкой. Молотков заметил пожарника и даже чернокожего военного в форме своей страны. Рядом с каждым командиром стоял медик или человек в белом халате, изображавший медика. Сильные мужчины держали на плечах знакомые желтые ящики, женщины несли штанги для палаток и рулоны с тканью. У каждого за спиной висели рюкзаки, набитые подарками. На три отряда «дальнего действия» приходился один серый охотник в черных очках. Каждый охотник нес в руке громоздкий серый ящик с устройством, которое Лера так сладко называла «улучшителем». Ожидая приказа, люди смотрели прямо перед собой, задрав подбородки. Среди них не было ни одного школьника.
– Слушайте меня, бойцы! – произнес в микрофон Нестор Альбертович. – Сейчас вы отправитесь на важное задание. Вы – первые и самые лучшие. Вам поручено улучшать других людей в дальних районах нашего прекрасного города. Вы поставите палатки там, где указано на карте, и будете говорить прохожим, что в городе распространился опасный вирус, поэтому нужно срочно проверить глаза. Вы будете улучшать наших прекрасных людей. Каждый из тех, кому вы проверите зрение, пойдет домой или на работу и приведет к вам всех своих друзей! Если кто-то будет мешать или откажется проверять зрение… Кто этот человек?
– Враг и предатель! – рявкнули бойцы.
– Верно. А что мы будем делать с врагами и предателями?
– Спасать и лечить!
– Верно! А где мы будем их спасать и лечить? – Нестор выкрикивал все громче, обходясь без микрофона. При этом он ничуть не напрягался, а слушатели побагровели и орали в ответ, как настоящие солдаты перед боем:
– В самой лучшей школе!!
– Верно! А какой наш главный лозунг?
– Нестор сказал – я сделал!!!
Тут бывший директор опять засвистел в свисток и крикнул:
– Напра-ава! Ша-агом марш!
Люди повернулись и в колонне по три зашагали к выходу. Нестор отдавал им честь, но не так, как в нормальной армии: фуражку он не носил, поэтому прикладывал пухлый кулак к виску. Его охранники и Лера Гайкина тоже приложили кулаки к виску. У Гайкиной на щеках блестели слезы. Рассматривая марширующих бойцов, Молотков почти забыл про резь в связанных руках. Выпучив глаза, мимо прошли продавщица и кассирша из соседнего гастронома. Высоко задирая ноги, прошагали двое пьяниц, грузчики из молочного отдела. За ними, шатаясь под тяжестью палатки, протопали трое дедов. Егор и их узнал: эти трое вечно грелись на солнышке позади школы. Дальше тянулась совсем разношерстная толпа – рыночные торговки в белых нарукавниках, уличные гитаристы без гитар, байкеры в кожанках, маляр в оранжевом комбинезоне, девушки в форме горного техникума…
– Теперь ты понял, как это здорово быть одним из нас? – спросила Гайкина. Ее темно-серые глаза сияли от счастья.
– Но вы же все врете! – не выдержал Молотков. – Нет никакого вируса, никто не болен! Вы всех заманиваете обманом!
– Это вовсе не обман, – хихикнул Николай Сергеевич и почесал одну грязную босую ногу о другую. – Ты еще маленький, Молотков. Когда несешь людям счастье, это всегда борьба. А в борьбе любые средства хороши!
– Думаешь, наша проверка зрения приносит вред? Это не так, – снизошел до объяснений Нестор. – Улучшение так и называется потому, что усиливает в человеке его лучшие качества.
– А если я не хочу улучшаться? – прохрипел Молотков. – Мне и так хорошо и совсем не нравится петь ваши дурацкие песни и ходить строем!
– Тебе не нравятся наши песни? – вскипел бывший участковый и больно сдавил мальчику шею. – Видали мы таких умных! Нестор Альбертович, позвольте, я один разберусь с этим маленьким мерзавцем.
– Усадите его, – невозмутимо приказал новый директор школы. – Нет, не пытайтесь удалить насекомое с его руки. Оно слишком быстрое. Мы займемся этим позже.
Егору сунули под коленки стул, а руки за его спинкой сковали наручниками. Коридор перед актовым залом опустел, но ненадолго. Вдали из спортзала уже показалась новая партия «улучшенных» граждан. Их вела женщина-охотница и на ходу тренировала.
– Молотков, знаешь, почему мы с тобой еще разговариваем? – изобразил улыбку Нестор Альбертович. – Ты верно напомнил, что у нас тоже есть начальство. А оно верит, что ты можешь стать таким же хорошим механиком, как твой дед. У тебя есть способности. Ты уже сослужил отличную службу, когда снял запретную магию с калитки. Скоро, очень скоро мы получим карту…
– Я вам не служу и служить не собираюсь! – выкрикнул Егор.
– Но гораздо больше пользы Егор Молотков может принести в наших мастерских, – невозмутимо продолжал Нестор. – Так полагает наше начальство. Проблема вот в чем. Если тебя улучшить, ты станешь послушным и верным бойцом. Но есть опасность, что ты потеряешь дар механика. Существует техническая проблема, которую нам пока не удалось решить до конца. Хорошие бойцы почему-то глупеют… Но это тебя не касается. Сейчас тебя отведут в комнату для размышлений. Даю сутки на обдумывание: либо ты идешь к нам на службу добровольно, либо…
Главный охотник стремительно нагнулся и клацнул треугольными зубами в сантиметре от носа мальчика. Егор ощутил кисловатый запах нагретого металла и машинного масла.
– Наше начальство уже делало тебе предложение, Молотков. Но ты уперся. Больше никто не ждет от тебя добровольного согласия. Сегодня мы улучшим твоих родителей, друзей и знакомых. Завтра станем сильнее в сто крат, послезавтра – в тысячу. У тебя просто не останется выбора…
– Я все равно не буду на вас работать! – заявил Егор.
– В твоем распоряжении сутки, – повторил Нестор. – И запомни: тех, кто не желает улучшаться, мы отправим работать в шахты, а шахты – это навсегда.
Глава восемнадцатая,
в которой папаша Чесноков жалуется на дочку, библиотекарь прощает Егору две книжки, а заключенные раскачивают тюрьму
Гардероб младших классов оказался очень удобным местом для размещения временной тюрьмы. Кто-то когда-то придумал разделить раздевалки железной сеткой, чтобы старшие ученики не мешали младшим или чтобы вещи не перепутались. Слева, в секции 1-го «А», сидели библиотекарша, девятиклассница Рогачева, Вовка Стрижаков и еще одна девушка с забинтованной головой. Она позже рассказала, что работает курьером, приехала с пакетом от районного начальства и угодила в приемную Нестора. Причем проверять зрение не отказалась, но серые линзы почему-то не прижились. А тех, на ком линзы не приживались, мгновенно отправляли за решетку. Справа, в секции 1-го «В», держали избитого папашу Чесноковой и накрепко связанного охранника Юру Литвинова. Он – единственный, кто серьезно дрался с охотниками, вырвался и почти успел добежать до своей машины.
Но не добежал…
Еще дальше раскачивали прутья двое близняшек из 6-го «В» и непрерывно плакала какая-то случайная бабуся. Егора посадили в секцию 1-го «Б», между библиотекаршей и охранником. Связывать не стали, но подручные Нестора с удовольствием надавали ему тумаков. На обычных людей трошик, к сожалению, не реагировал. Убежать из клетки теперь было невозможно. У выхода поставили дежурного – долговязого девятиклассника из отделения безопасности. Стоило одному из пленников задергаться, как он мигом вызывал подмогу. А подмога становилась все сильнее.
Целый час под грохот бравурных маршей Молотков наблюдал, как в школу стекаются растерянные родители. Видимо, они отпрашивались с работы, вбегали с детьми или без детей, набрасывались с вопросами на дежурных с серыми повязками. Взрослых тут же подхватывали под руки вежливые ученицы и отводили в спортзал.
Обратно никто по своей воле не возвращался.
Других взрослых и детей приводили прямо с улицы. Подручные Нестора раздавали леденцы, красивые серые футболки и еще какие-то подарки в ярких обертках. На стенах развесили серые надувные шарики. Совсем маленьким дарили флажки с портретом улыбающегося Нестора. Мужчины прямо в школе в открытую пили бесплатное пиво. Женщинам наливали шампанское. Появился длинный стол с пирожными и нарезанными тортами. Егор почти не сомневался, что спиртное и торты бесплатно набрали в соседнем магазине. Поперек вестибюля повесили растяжку с лозунгом: «В новую жизнь – с новым зрением!»
На гардероб никто не обращал внимания. Иногда в свободные клетки запихивали очередную жертву, но жалоб и плача в общем веселье никто не слышал.
– Нестор послал за ними детей, – раскусила маневр охотников библиотекарша Полина Лазаревна. – Дети сами приводят родителей. Это ужасно, скоро они захватят в рабство весь город!
– Что же делать? – перекрикивая задорные песни, спросил из своей «камеры» Чесноков-старший. Разбитые очки сидели на нем криво, под глазом раздувался фингал. – Мне позвонила моя родная дочь и сказала, что обнаружен опасный вирус. Она заявила, что всех родителей срочно вызывают в школу для осмотра глаз, чтобы найти лекарство. Я ей поверил… Как я мог не поверить дочери? Вы представляете – это моя родная дочь!
Молотков подумал, что ничего удивительного отец Чесноковой не рассказал: Чеснокова-младшая запросто врала всем подряд и без принуждения.
– Что за дрянь они пытались воткнуть мне в глаза? – спрашивал всех Чесноков. – Вы можете представить, родная дочь стояла рядом и смеялась!
«Очень даже могу представить, – подумал Молотков. – Ваша дочка вечно ржет не по делу».
– Что с нами будет? Что они с нами сделают? – непрерывно, как заведенная, спрашивала у всех девушка-курьер.
– Прекратите, наконец, бурчать! – набросилась на нее библиотекарь. – Сил уже нет ваше нытье слушать!
– Вы вот не понимаете, не следите, – сплевывая кровь, прошепелявил бывший охранник Литвинов. – Я офицер и приучен замечать такие вещи. Взял и подсчитал, сколько чужих зашло в школу за утро. У меня работа такая, на вахте сидеть. Посидите вот с мое, сами научитесь.
– Вы это к чему? – спросила через голову Егора Полина Лазаревна.
Егор сидел под вешалкой и смотрел перед собой. Он не очень внимательно слушал, как переговаривались «друзья по несчастью». Слишком многое на него обрушилось за одно утро.
– Да вот к тому, – огрызнулся охранник. – Детишек я не считал, они свои. А взрослых считал и запоминал. Пока я тут запертый сижу, их вошло в школу четыреста тридцать два человека, а вышло только двести семьдесят семь. Как вам арифметика?
– Этого не может быть, – заявил Чесноков-старший. – Куда они девались?
– Может, их заперли наверху? – предположила девятиклассница Рогачева.
– Сто двадцать три человека заперли по классам? Да никто бы их там не удержал! – уперся охранник Литвинов. – Вы из своего угла не видите, а мне отсюда коридор хорошо видать. Их всех ведут в спортзал, а оттуда обратно. Но некоторых уводят в сторону, к задней лестнице.
Егор насторожился. До этого момента он сидел тихо, чувствуя себя полностью разбитым. Что-то следовало предпринять, но на ум ничего путного не приходило. Мальчик не мог оторвать взгляд от входных дверей. Любопытных граждан, пожелавших на халяву пройти обследование, он, конечно, не считал. Но очень боялся узнать среди улучшенных своих родителей. Мама работала в городской администрации, оттуда в рабочее время не очень-то и выйдешь. А вот папу выловить легче…
– Тогда что с ними делают? – испуганно переспросил маленький папа Чесноков. – Что вы все молчите? Мы не можем просто так сидеть и ждать, пока нас прикончат.
– Я видел, как в подвал отвели человек десять, – прошепелявил Вовка Стрижаков. Стрижакову, видно, здорово досталось. Может, даже выбили пару зубов, говорить нормально он не мог.
– В подвал? Стриж, ты сказал «в подвал»? – Егор окончательно очнулся от тоскливой дремы. Он вскочил и заглянул в щель между вешалками, но разглядел только ноги Стрижакова, а потом запрокинутый подбородок. Вовка лежал на коленях у библиотекарши, и Полина Лазаревна промокала платком его разбитый нос.
– Угу, в подвал, – прогундосил Вовка. – Их туда завуч повела, мужиков только. Тетки тоже хотели, но Марьяша набрала мужиков. Слышь, Молоток, может, им лыжи нужны?
– Нет, – еле слышно произнес Егор. – Им нужны не лыжи.
– Но там больше ничего нет.
– Кое-что там есть, – еще тише пробормотал Егор, нащупывая под рубахой шестеренку.
– О чем вы говорите? – нервно взвизгнул папаша Чесноков. – Я не слышу. Какой подвал? Почему подвал?!
Шестеренка была на месте. «Эти гады про нее забыли, – сказал себе Егор. – Гайкина ведь знала, что у меня ключ. Теперь она заодно с Нестором. Значит, просто забыла, иначе отняла бы. И может вспомнить в любой момент!»
Молоткову показалось, что он вот-вот поймает крайне важную мысль. Наверное, в канцелярии сильно ударился головой, поэтому мысль никак не хотела ловиться. Кроме того, сильно ныл бок, было трудно вдыхать и пальцы на левой руке едва разгибались.
– Подумайте, зачем отводить мужиков в подвал? – мрачно осведомился у соседей связанный Литвинов. – Знаете, что до войны с людьми делали в подвале?
– Прекратите пугать детей! – потребовала библиотекарша.
И тут до Егора дошло.
– Я знаю, что надо делать, – заявил он.
– Что знаешь? – спросил Чесноков-старший.
– Что делать? Что? Что? – заголосили пленники.
– Я знаю, куда их уводят, – прошептал Молотков – И знаю, кто может нас спасти. Но нужно спешить…
Читать бесплатно другие книги:
