Гробница судьбы Харпер Том

Глава 49

Дверца пассажирского сиденья открылась, и «Мерседес» слегка качнулся.

– Я хорошо их вижу, – бросает Дестриер, медленно поворачивая винтовку вслед за удалявшимся автомобилем. – Стрелять?

В своей жизни Бланшар не часто колебался. Дестриер еще раз взглянул на шефа.

– Так мне стрелять?

Вивиан неотрывно смотрит на огоньки габаритных огней «Ленд Ровера», напоминавшие в ночной тьме блеск драгоценных камней. Он молчит.

Дестриер забеспокоился.

– Еще немного, и они скроются за деревьями.

Никакого ответа.

– Черт возьми, Бланшар, стрелять или нет? – Он повернул шкалу на прицеле, чтобы скорректировать дистанцию, его палец вновь лег на спусковой крючок. – Я стреляю.

Ствол, перехваченный сильной рукой, дернулся вверх, и пуля ушла в небо.

Дестриер опустил винтовку и воззрился на Бланшара с неприкрытой яростью.

– Только потому, что вы ее трахали…

Тяжелый удар в челюсть прервал его тираду. Дестриер ощутил во рту солоноватый вкус крови. Он не привык к такому обращению. Ему потребовалось чудовищное усилие воли, чтобы не съездить Бланшару по носу прикладом винтовки.

– Это не ваше дело, – в темноте видно, как изо рта Бланшара вырывается пар. – Если вы хотите продолжать работать в «Монсальвате», не смейте больше говорить на эту тему.

Тем временем «Ленд Ровер» скрылся за деревьями.

Они ехали в течение часа и не обменялись за это время ни единым словом. Элли то и дело переводила глаза с дороги на зеркало заднего вида и обратно. Она не осмеливалась взглянуть на Дуга. Только когда в поле их зрения появилась вывеска круглосуточного супермаркета, Дуг нарушил молчание.

– Заедем сюда.

Торговый зал был практически пуст. В отделе канцелярских товаров они купили миллиметровку, кальку и школьный набор по геометрии. По дороге к кассе Элли захватила две коробки печенья, несколько пакетиков растворимого кофе и упаковку с шестью банками кока-колы.

– Здесь где-нибудь поблизости есть отель? – спросила Элли у кассира.

– Если проедете пять километров дальше по дороге, увидите кемпинг.

Занимался рассвет. Кроваво-красные лучи пронзали затянутое серыми облаками небо. Увидев указатель кемпинга, они свернули на грязный проселок. Через несколько сотен метров дорогу им преградила пластиковая цепь с табличкой «Въезд запрещен». За ней располагалась вереница установленных на кирпичи фургонов и стояла кабинка туалета, а дальше простиралось чистое поле. Надпись на прибитой к дереву доске гласила, что кемпинг закрыт до апреля.

Дуг вылез из салона и отцепил цепь. Элли въехала на территорию кемпинга и припарковалась за фургонами так, чтобы машину нельзя было заметить с дороги. Дуг достал перочинный нож и вскрыл замок одного из фургонов.

– Чрезвычайно полезный навык.

– Понапрасну растраченная молодость, – Дуг произнес эти слова без тени улыбки.

Внутри фургон был весьма живописен: стены желтого цвета, выложенные оранжевым линолеумом полы, изъеденные мышами матрасы. Элли задернула занавески, оставив зазор для наблюдения. Дуг вытащил из пакета канцелярские принадлежности и разложил их на столе. Он махнул головой в сторону маленькой кухни, встроенной в перегородку.

– Как ты думаешь, она работает?

Элли чувствовала, что у нее на душе лежит тяжелый камень.

– То, что сказал Бланшар…

– Неплохо было бы сейчас выпить кофе.

Она вышла на улицу, чтобы он не заметил ее слез, и обнаружила под фургоном газовый баллон. С деревьев падали дождевые капли, на проводе линии электропередачи сидела стая ворон. Открыв вентиль, Элли, к своему удивлению, услышала тихое шипение.

В фургон Элли вернулась немного успокоившись. Чайника не было, но под раковиной она нашла кастрюлю и вскипятила в ней воду для кофе. Дуг корпел над бумагами.

Первым делом он нарисовал на миллиметровке сетку восемь на восемь квадратов и вписал в нее поэму в оригинальном варианте, слог за слогом. Строчки заполнили всю сетку до последнего квадрата. После этого Дуг нарисовал такую же сетку на листе кальки, взял распечатку мозаики из Мирабо и с помощью линейки скопировал ее на сетке.

– Интересно, в Средние века была калька? – поинтересовалась Элли.

– Если пергамент окунуть в воду, он становится полупрозрачным. А может быть, они пользовались карандашом. А может быть, этого еще никто никогда не делал.

Дуг наложил диаграмму на поэму и выровнял листы таким образом, что две сетки совместились. Они совпали идеально – линии рыцарского турне соединяли слоги в новой последовательности.

Однако что-то было не так.

– Замкнутый контур, – пробормотал Дуг, – можно начинать читать с любого места и в любом направлении.

– Начни отсюда, – Элли взяла оригинал рукописи и ткнула пальцем в позолоченную букву в начале пятой строки. – Вот и объяснение, почему он выделил букву Е в середине поэмы. А если присмотреться, то внутри буквы видны спирали, закручивающиеся против часовой стрелки.

– В большинстве своем лабиринты в средневековых церквях направлены против часовой стрелки.

Дуг взял чистый лист бумаги и переписал на слоги поэму в новом порядке, начав с первой буквы пятой строки и закончив третьим слогом следующей строки. Элли заглядывала ему через плечо, сверяя его копию с оригиналом.

Закипевшая вода начала переливаться через край кастрюли, и шипение конфорки заставило Элли оторваться от решения головоломки. Девушка нашла две замызганные кружки и заварила кофе. Одну из них она поставила рядом с Дугом, и тот буркнул под нос «спасибо».

Как два ребенка, играющих в чайную церемонию в нашем доме в Уэнди, подумала Элли. Его несокрушимое спокойствие угнетало ее.

Дуг положил ручку на стол и отхлебнул кофе.

– Я никак не могу уловить смысл всего этого. Наверняка должно быть что-то вроде вторичного кода.

На Элли навалилась смертельная усталость. Она с трудом подавила зевок, но глаза предательски закрывались. Дуг посмотрел на нее прищурившись.

– Тебе нужно поспать. Я еще немного поработаю.

На заднем сиденье «Ленд Ровера» Элли нашла коврик. Она постелила его на матрац и легла, укрывшись потраченным молью одеялом, найденным в фургоне. Неожиданно сон сняло как рукой. Она лежала с полузакрытыми глазами, притворяясь спящей, и наблюдала за Дугом, склонившимся над столом. Он посасывал кончик ручки и барабанил пальцами по краю кружки. И она поняла, что сейчас ей хочется крепко его обнять и уложить рядом с собой.

В какой-то момент она перестала притворяться, и глаза ее действительно сомкнулись. Дуг поднялся из-за стола и вошел в ее сны. Некоторые из них были экстатическими, другие – кошмарными. Но главным чувством, которое владело всем ее существом, была печаль.

Элли проснулась с чувством, будто она вообще не спала. Узкая полоска мира, которую она видела через зазор между занавесками, была погружена в сумерки, похожие на рассвет. Но часы показывали четыре часа пополудни. Получалось, что она проспала весь световой день.

Фургон был пуст. По всей видимости, Дуг уходил, потом возвратился и снова ушел. На столе рядом с аккуратной стопкой бумаг и зеленой книгой лежал новый пакет с продуктами. Рядом с мойкой стояли вымытые кофейные кружки.

Элли подошла к столу. Верхний лист бумаги был покрыт каракулями, случайно выбранными слогами, записанными в разных последовательностях, буквами, обведенными кружками, перекрещивающимися линиями, соединявшими эти буквы. Посредине страницы было написано слово, обведенное толстыми линиями, которое бросилось ей в глаза.

ЛОКМЕНЕЗ

Зеленая книга оказалась путеводителем Микелина по Бретани. На карте западного полуострова была наклеена полоска бумаги с написанным на ней словом Finisterre — «край света». На некотором расстоянии от Бреста, в глубь континента, в той части карты, где единственной надписью была Montagnes Noires[16], Дуг написал карандашом букву «Х».

Х отмечает место, Х – это поцелуй, Х читается как «экс», «бывший».

Элли выглянула в окно. «Ленд Ровер» стоял на месте, но Дуга не было видно. Где он? Пошел за покупками? Прогуляться? Его пальто висело на спинке стула – наверняка он отлучился ненадолго.

Она знала, что ей нужно делать, хотя и испытывала отвратительное чувство. Теперь ты знаешь, кто я такая на самом деле, мысленно сказала она ему. Больше я не стану навлекать на тебя беду.

Элли поспешно вложила бумаги в путеводитель и сунула его в рюкзак. Ей не хотелось, чтобы он застал ее здесь. Она знала, что он не отпустит ее одну. Так ты будешь в большей безопасности, пообещала она ему. Это было единственное, что она могла для него сделать.

Девушка забрала с собой пакет с продуктами – в надежде, что Дуг не станет возражать. Она оставила на столе двадцать евро, чтобы он не умер с голода, и записку на листе миллиметровки. У нее не было времени для того, чтобы в полной мере выразить чувство благодарности и чувство вины. Она ограничилась словами:

Прости меня за всё.

Выехав с территории кемпинга, она помчалась по дороге, ни разу не оглянувшись.

Глава 50

Лук в руках человека грубой работы, шишковатый – не из рога или тиса, какие используют норманны, а из необработанного карликового вяза. Это не помешает ему убить меня. Валлийские лучники попадают в темноте в глаз летучей мыши.

Я бросаю копье и поднимаю руки. Это мудрое решение. Из-за деревьев выходят еще несколько человек. Лица их серы от грязи, а зелено-коричневые куртки делают их похожими на ожившие деревья. Они связывают мне руки и ведут за собой.

Мы бредем в ночи. Какие бы опасности ни подстерегали их в пути, эти люди не боятся их. Попасть в плен – значит оказаться в длинном темном туннеле. Я смотрю под ноги и вижу вперед лишь на ярд. Я не думаю о короле или Малеганте – мне все равно. Я думаю о Джоселине. Вспоминаю тяжесть копья в руке, и как острие дрожало над его лицом. Вспоминаю приступ милосердия. И пытаюсь понять, почему я поступил так. Веревка натирает мне запястья, и я обращаюсь к Богу: «Так Ты отплатил мне?»

На рассвете мы достигаем города с высокими каменными башнями. Он стоит на берегу реки в окружении рощ и лугов. У деревянных причалов разгружаются морские суда. Но если присмотреться внимательнее, картина меняется. Город напоминает старую меховую шубу в разноцветных заплатах. Отверстия в кирпичной кладке заделаны раствором с камнями или просто загорожены кольями, а в красивых красных крышах, в тех местах, где выпала кровельная плитка, торчит солома. В центре поселения находится огромное круглое здание, похожее на шатер: каменные стены венчает коническая соломенная крыша. Камни выглядят старыми, солома еще не утратила желтый цвет.

– Чье это владение?

Мой вопрос не удостаивается ответа. Извлекая слова из глубин памяти, я повторяю его на валлийском языке. Стражники удивлены.

– Моргана ап Оуайна, короля Морганнуга.

Они запирают меня в загоне с плетеной оградой, где пахнет свиньями, и уходят. Дует ледяной ветер, а я еще не просох после купания в реке. Я сворачиваюсь калачиком и засыпаю.

Спустя несколько часов – сколько точно, не знаю – стражи возвращаются. Они связывают мне руки сзади, просовывают прут между локтями и спиной и волокут меня по улицам, словно плуг, к круглому строению, которое я увидел, как только попал в город. Перед его воротами стоит под дождем группа пленников. Я не узнаю их без доспехов, пока на глаза мне не попадается Гуго.

– Это твои друзья? – спрашивает один из стражей.

Я киваю. Он вынимает прут из моих локтей и толкает меня к остальным. Я едва не падаю в грязь – Гуго успевает подхватить меня.

– Они схватили меня вскоре после того, как мы расстались.

– Нас тоже. Мы нашли брод, которым воспользовался Малегант. Через две минуты нас окружили.

– Что они собираются с нами сделать?

– Предоставить нам аудиенцию у короля Морганнуга.

Гуго произносит это имя с презрением. Мне с детства известно, что королевство Морганнуг не существовало в течение пятидесяти лет. Когда норманны захватили Уэльс, они уничтожили его наряду с другими старыми королевствами. Я полагаю, что сейчас, в условиях анархии, порожденной гражданской войной, какой-то предприимчивый местный лорд или разбойник захватил власть и воскресил этот отживший свое титул, дабы упрочить свой авторитет.

Вильгельм стоит сразу за Гуго.

– Ничего не говори о короле, – шепчет он мне, когда я оказываюсь рядом с ним.

Стражи ведут нас через двойные ворота в зал короля Моргана. Мы попадаем в круглое помещение, в самом центре которого стоит столб, поддерживающий соломенную крышу. Зал опоясывает тянущийся вдоль стен круглый стол, за которым, словно судьи, сидят рыцари и бароны.

Такого скопления королей я, пожалуй, еще не видел нигде. Множество гобеленов, висящих на стенах, повествуют о жизни всего лишь одной коронованной особы. Вот молодой король с золотым венцом на голове выслушивает пророчества, произносимые седобородым старцем. Тот же король, только старше и в короне, убивает смуглого гиганта; побеждает римского императора; участвует в грандиозной битве; и, наконец, лежит в лодке в окружении женщин в белых одеяниях. А прямо напротив дверей я вижу того же короля, величественно восседающего на троне, украшенном резными драконами и львами.

Король шевелится. Я смотрю на него во все глаза. Дымная атмосфера зала обманывает мое зрение. Последний образ – это отнюдь не гобелен, а реальный человек из плоти и крови, примерно моего возраста, с аккуратно постриженной бородой, с золотой короной на голове. Он очень похож на того, кто изображен на всех этих гобеленах.

Я не знаю, каким образом он сумел добиться королевского титула, но готов признать, что ему он подходит больше, чем королю Стефану. Король откидывается в кресле и изучает пленников. Вильгельм Ипрский проскальзывает за спины своих рыцарей и опускает голову, дабы не быть узнанным. Гуго оказывается впереди и смотрит королю прямо в глаза.

– Кто вы?

– Рыцари из Англии. Враг кое-что украл у нас. Мы последовали за ним сюда, чтобы вернуть свое.

Король сжимает пальцы.

– Вам следовало обратиться ко мне за помощью. Что именно он у вас украл?

Гуго хранит молчание. Это явно не нравится правителю.

– Если король Англии решит вторгнуться в мое королевство, я дам ему сражение. Я отброшу его обратно к морю и объединю Британию. Она опять станет такой, какой была при Артуре.

Он блефует. У него внушительный двор, но армия Стефана Блауского способна завоевать его королевство в течение недели. Если Стефан до сих пор не сокрушил этого претендента на британский престол, то только потому, что у него есть более неотложные дела. Но людям Моргана нравятся слова правителя. Они вскакивают из-за стола, кричат и аплодируют. Некоторые из них швыряют в нас остатки пищи со своих тарелок. Я уворачиваюсь от корки хлеба и слушаю, о чем они говорят. Одно имя неотступно звучит у меня в ушах.

Артур, Артур, Артур.

Наконец до меня доходит смысл происходящего. Морган воспользовался ситуацией и узурпировал власть, прикрывшись громким титулом, давно ушедшим в предания. Но титул, на который он претендует, гораздо более древний и значительный, нежели титул короля Морганнуга.

Морган поднимает руку, и в зале воцаряется тишина. Гуго уже собирается что-то сказать, но тут вперед выступаю я, стараясь занять наиболее освещенное место. Этот прием я использовал, когда был бардом, – никто не слушает человека, находящегося в тени.

– Я могу рассказать вам историю.

Морган переводит взгляд на меня.

– Мне нужны ответы на мои вопросы. Мне нужна правда. У меня при дворе лучшие менестрели и арфисты в Уэльсе. Они рассказывают мне легенды и предания.

– Не такие, как моя. Это величайшая из историй, когда-либо рассказанных при королевском дворе.

Обычное бахвальство барда. Никто не платит за то, чтобы услышать обычную, не слишком интересную историю.

– Это история о Персивале Валлийце, которую никто никогда не слышал прежде. Это история тайн.

Наши взгляды встречаются. Король Морган заинтригован. Он кивает в знак согласия.

– Расскажи свою историю, и посмотрим, понравится ли она мне.

– Рассказывать легче с развязанными руками.

Страж перерезает веревку, связывающую мои руки. Я потираю запястья, затем подхожу к столу и беру кубок с вином, чтобы промочить горло.

– Давным-давно, когда королем был Артур…

Я начинаю свой рассказ. Иногда я ловлю себя на том, что уклоняюсь в сторону или повторяюсь, но каждый раз инстинктивно возвращаюсь к сюжету, подобно слепому, нащупывающему палкой край дороги. Я наблюдаю за лицом короля, как наблюдал за лицом Ады, когда мы с ней сидели на берегу реки в Отфорте, примечаю эпизоды, которые ему нравятся, и по возможности делаю на них акцент. Некоторые из них я заимствую из историй моей матери, другие – из других легенд, слышанных мною в других залах или прочитанных в детстве в книгах. Кроме того, я выдергиваю нити из грубой ткани собственной жизни, окрашиваю их в яркие цвета и вплетаю в свой гобелен, вывешиваемый в зале.

Я рассказываю королю о том, как Персиваль родился в дремучем лесу в Уэльсе. Как его отец и братья – рыцари короля Артура – были убиты в один день. Как мать всячески ограждала его от всего, что связано с рыцарями и рыцарским духом, дабы уберечь его от такой же судьбы – и как он решил стать рыцарем в тот самый момент, когда заметил красочные плюмажи и блестящие доспехи воинов, проезжавших по лесу.

Я рассказываю о том, как Персиваль отправился в Керлеон, где Артур держал свой двор, и многозначительно обвожу взглядом зал.

– Это был не самый грандиозный или величественный двор…

Лицо Моргана багровеет. Он чрезвычайно обидчив.

– …всего тысячи три рыцарей, или около того.

Зал сотрясает смех. Морган бьет ладонью по подлокотнику своего кресла и одобрительно кивает головой. Все внимание присутствующих опять привлечено к моему сказанию.

Я продолжаю говорить и рассказываю о том, как Артур посвятил Персиваля в рыцари, после чего он отправился на поиски приключений. Как он встретил леди Бланшфлор, как спас ее замок от злодея Кламадю и сделал ее своей возлюбленной, хотя и не женой. В моей истории нет никаких мужей.

Зал постепенно погружается во тьму: слуги забыли заменить свечи. Я вновь ищу наиболее освещенное место и рассказываю о том, как Персиваль отправился в новое путешествие, вышел на берег широкой реки и встретил там рыбака. Как рыбак направил его к замку в скрытой от глаз долине, и как в тот вечер за ужином он стал свидетелем чудес, которым не мог найти объяснения.

Во время беседы Персиваля с хозяином замка в зал вошел оруженосец и принес копье. Он подошел к очагу, чтобы всем было видно древко и железный наконечник. Капля крови скатилась с его острия и коснулась руки оруженосца.

После этого двое слуг внесли золотые канделябры – каждый на дюжину свечей. Их пламя отражалось в искусной резьбе подсвечников. За ними вошла девушка – прекрасная и благородно одетая – с блюдом в руках. Оно было из чистейшего золота, украшенное драгоценными камнями на земле и в море, и излучаемый ими свет затмевал пламя свечей, как солнце затмевает звезды.

Как до этого копье, блюдо пронесли мимо рыцаря, и оно исчезло в другой комнате. Рыцарь не осмелился спросить, каково их предназначение.

В зале нет ни одного человека, кто не остался бы до рассвета, чтобы узнать, каково предназначение копья и блюда.

Я рассказываю им о том, как Персиваль проснулся на следующее утро и обнаружил, что замок пуст. Как разводной мост поднялся за спиной, едва его конь проскакал по нему. Как он больше не смог найти этот замок, и эти поиски довели его до безумия. Как он полностью потерял память, забыв даже Бога. Как он блуждал пять лет, пока в Великую пятницу его не принял к себе отшельник и не вернул ему душевное здоровье. Как он дал обет не проводить две ночи подряд под одной крышей, пока не выяснит, почему копье кровоточило, и что содержало блюдо.

Как…

Я неожиданно замолкаю. Морган думает, что это драматический эффект, и ждет продолжения. Поняв, что я не собираюсь продолжать, он поднимается, словно человек, пробудившийся от сна.

– И?..

Я пожимаю плечами.

– Финал мне неизвестен. История еще не закончилась.

Глава 51

Бланшар сидел в своем офисе, устремив взгляд на шахматную доску. Партия подошла к эндшпилю: на доске оставались лишь два короля и белый конь. Он теребил в руке коня, перебирая варианты следующего хода.

Куда теперь?

Бланшар хорошо играл в шахматы – не гениально, не как автомат, но выиграть у него было нелегко. Он прекрасно знал, что следует не только просчитывать собственные ходы, как это объясняют шахматные учебники, но и поставить себя на место противника. В чем он видит свою силу? Свою слабость? Что он предпримет дальше? В тех редких случаях, когда Вивиан играл с компьютером, он чаще всего проигрывал. Ему было необходимо, чтобы во время игры напротив него находился человек, со всеми своими эмоциями и устремлениями. Тогда он мог бы препарировать его, влезть в душу, чтобы в конце концов одержать победу.

Взять хотя бы Элли. В тот самый момент, когда она вошла в его офис в безвкусном и дешевом костюме, с широко распахнутыми глазами, лучащимися наивностью, он понял, что это грозный противник. Сен-Лазар называл ее пешкой – но Бланшар видел, что она была той самой пешкой, которая способна стать ферзем. Однако, несмотря на все свое уважение к ней, он ее недооценил. Он не сумел удержать ее в узде, и теперь она вырвалась на свободу.

У Вивиана оставался последний шанс. Инженеры в Мирабо сообщили, что часовня не подлежит восстановлению. Вертолет разбил вдребезги все тайны, которые она хранила много веков. Элли еще может появиться в поле зрения, но после бегства из дома Аннелиз Стирт она будет соблюдать предельную осторожность.

Какой ход сделает она? Какой ход сделает он?

Резким движением Бланшар отодвинул доску в сторону, опрокинув короля, и включил компьютер. Его палец на секунду завис над клавишей, а потом он резко нажал на нее.

Через двадцать четыре часа все решится.

Нас, тридцать пять рыцарей, запирают на ночь в тесном загоне, огороженном частоколом. Здесь даже нет места для того, чтобы облегчиться, и приходится справлять нужду между кольями. Но, по крайней мере, нам не холодно. Около полуночи приходит королевский мажордом, отпирает ворота и ведет нас обратно в замок. Очаг едва тлеет, стражники разошлись. Король сидит в одиночестве, окутанный дымом, – как будто ожили драконы, украшающие его трон.

– Вы можете взять своих коней, оружие и доспехи. Провожатые обеспечат вам безопасное возвращение из моего королевства.

Гуго пытается что-то сказать, но Морган обрывает его:

– Я хочу еще кое-что вам сообщить. Люди, которых вы ищете, покинули Морганнуг сегодня вечером, направившись на северо-запад. Они остановились на постоялом дворе, чтобы накормить коней, – мальчик с конюшни слышал, как они в разговоре упоминали место под названием Кум Бихан. Оно находится в Гвинедде, на берегу моря. Три дня тяжелого пути через горы.

Гуго наклоняет голову.

– Спасибо, Ваше величество.

Король сдержанно улыбается.

– Позаботьтесь о безопасности вашего барда. Я хочу узнать, чем заканчивается его история.

Мы едем три дня и три ночи, находя кров и пропитание, где только можем. Спим не более получаса, и опять в седло. Путешествие чрезвычайно утомительное, местность труднопроходимая. Я понимаю, почему норманны так и не смогли завоевать Уэльс, почему Морган ап Оуайн смог изгнать их, как только внимание норманнского короля переключилось на другую область. Это непокорная страна узких долин, ледяных болот и темных лесов, простирающихся за горизонт. Особенно тяжело здесь приходится коням. Один за другим они хромеют и падают в изнеможении. Мы не оставляем рыцарей, оставшихся без коней, хотя нам еще предстоит долгий, полный опасностей путь домой.

Возникает ощущение, будто эта земля постепенно поглощает нас. С каждым днем долины становятся все глубже, горные вершины все выше тянутся к облакам. Снег одеялом покрывает самые высокие пики, где обитают лишь орлы и Бог.

Вечером второго дня мы останавливаемся для отдыха на очередной горной гряде. Гуго подъезжает ко мне и поворачивается в седле, что-то высматривая вдали.

Он показывает рукой назад.

– Ты видишь их?

Я смотрю в указанном направлении, напрягая глаза, но не могу ничего рассмотреть.

– Кто там?

– Всадники. Они следуют за нами от самого Керлеона.

– Люди Малеганта?

Я смотрю снова, но опять ничего не вижу.

– Моргана.

– Он что, передумал? Они преследуют нас?

– Следят за нами, – Гуго невесело усмехается. – Ты думаешь, твоя история произвела на короля Моргана столь сильное впечатление, что подвигла его к милосердию? Он понял ее смысл, как бы ты ни пытался его скрыть. Ему известно, что мы ищем нечто могущественное – оружие. Он хочет заполучить его сам.

Я вглядываюсь в долину, простирающуюся позади нас, в ряды деревьев, верхушки которых напоминают борозды в распаханном поле. Отбрасываемая горами тень превращает их коричневую окраску в серую. Это похоже на конец света.

На третий день, когда уже опускаются сумерки, мы подъезжаем к длинному озеру, расположившемуся в узкой долине. Вокруг нас высятся горы, похожие на спящих гигантов. На одной из них, у восточного берега озера, отражаясь в небе, пылает огонь.

Гуго вылезает из седла.

– Это они. Слава Богу, мы не слишком опоздали.

Мы спешиваемся и даем коням возможность напиться озерной воды. Нам не нужно привязывать их – у них нет сил, чтобы уйти далеко. Наше состояние ненамного лучше, но у нас нет выбора. С трудом преодолевая прибрежные скалы, мы идем к цели, надеясь, что люди на склоне горы не услышат звон наших доспехов и оружия.

Но в дальнем конце озера мы обнаруживаем вырубленные в горной породе ступеньки, ведущие к перевалу между двумя вершинами. Это не удивляет меня. Я помню, как мать говорила о том, что Уэльс – это девственная земля на краю света, что каждая скала и дерево там может скрывать дверь в волшебную страну. Высокие камни стоят прямо, подобно деревьям. Иногда, во время отлива, на дне озера обнажается целый лес. Я думаю, эти ступеньки – то же самое, что тайная дорога, которую открывает луч лунного света или песня вьюрка.

Подъем по такой лестнице в темноте – чрезвычайно трудная задача. Все мои мышцы болят после стольких дней, проведенных в седле. Луна скрывается за облаком. Мы карабкаемся, неуклюжие в своих доспехах, словно крабы, проверяя ногой каждый камень, дабы удостовериться, что он не произведет шум. По долине прокатывается эхо отдаленного грома. Надвигается гроза. Над нами в темноте колеблется пламя костра.

Последние несколько ярдов оказываются самыми трудными: почти вертикальный подъем по влажному граниту скалы. Наверняка должен быть другой путь, но Гуго не хочет нарваться на дозорных. Мы привязываем мечи к спинам и карабкаемся вверх, моля Бога, чтобы треск горящих дров заглушил шум.

В конце концов я подтягиваюсь на руках и переваливаюсь через гребень скалы, плюхаясь животом на заросли вереска. Повернув голову, я осматриваю открывшуюся моим глазам ровную площадку.

«Ленд Ровер» был снабжен спутниковым навигатором, но Элли выключила его. Она сомневалась, что перемещение автомобиля можно отслеживать по GPS, но мысль о чипе, посылающем в космос сигналы, позволяющие контролировать его местоположение, испугала ее. Вместо навигатора она пользовалась дорожным атласом, стараясь по возможности ехать второстепенными дорогами. Жалко, что Аннелиз владела столь заметным автомобилем. Лучше бы это был «Рено» или «Ситроен».

Раньше Элли не представляла, насколько велика Франция. Сверяясь с атласом, она каждый раз видела, что ей предстоит еще долгий путь. Около трех часов ночи она едва не уснула за рулем. Когда спустя несколько минут шок прошел, она почувствовала, что глаза закрываются снова. Ей стало ясно, что не остается ничего другого, как сделать паузу. Элли съехала на обочину, перебралась на заднее сиденье и свернулась калачиком. На рассвете ее разбудил прогрохотавший мимо трактор.

Теперь у нее появилась новая забота. Стрелка указателя уровня топлива безжалостно клонилась к нулю. Она остановилась на маленькой заправочной станции и потратила свои последние евро на несколько литров бензина. Стрелка еле заметно поднялась вверх.

Она была уже в Бретани. Основные дороги здесь проходили вдоль побережья, но Элли выбрала шоссе, пересекавшее полуостров посредине, по извилистой долине, лежавшей в тени зеленых холмов. Ей было известно, что даже во Франции этот край считался диким. Его обитатели говорили на своем собственном языке, имели свои собственные обычаи, своих собственных духов и магию. Стрелка снова коснулась красной полосы.

Элли почти достигла своей цели, не доехав по проселочной дороге, которую чуть не пропустила, пять километров до места, обозначенного Дугом на карте. «Ленд Ровер» скатился по склону холма и уткнулся носом в траву. После стольких часов, прожитых под аккомпанемент автомобильного двигателя, тишина представлялась ей зловещей. Она просидела в неподвижном автомобиле минут пять, набираясь смелости, затем вылезла из салона и направилась в сторону росших неподалеку деревьев.

Лес производил на нее странное, почти сюрреалистическое впечатление. Если в Мирабо все было коричневым и мертвым, то здесь всюду бурлила жизнь. По стволам деревьев вились стебли плюща, землю устилал губчатый мох, из которого, стоило на него наступить, сочилась вода. Поначалу Элли нашла этот весенний островок посреди зимы весьма приятным, но чем глубже она забиралась, тем все более угнетающе он на нее действовал. Яркие краски начали казаться ей неестественными, ядовитыми, подавляющими все вокруг.

Небо постепенно затянули черные тучи. В лесу заметно стемнело. В отдалении раздались раскаты грома. В скором времени застучали капли дождя, от которых не спасали голые деревья. Ее одежда почти сразу промокла, рюкзак за спиной стал вдвое тяжелее. Струи воды заливали лицо, ослепляя девушку, и Элли уже начала терять надежду когда-нибудь выбраться из этого леса.

Ей показалось, что впереди небо посветлело. Она упорно шла вперед, проваливаясь в мох и скользя ногами по голым камням. В конце концов деревья расступились, и она оказалась на вершине горной гряды. Внизу простиралась узкая долина, похожая на шрам на теле леса. Посередине ее пересекала узкая полоска деревьев, а по краям были навалены огромные камни, подобные гигантским мячам для гольфа. По долине протекала река, образуя маленькие озера, штурмуя камни, образуя маленькие искрящиеся водопады, а иногда исчезая в скрытых от глаз каналах. Землю покрывал сплошной ковер мха.

Элли почувствовала страшную усталость. Она села на берегу реки и, не обращая внимания на дождь, пропитавший ее насквозь, устремила взгляд на хаотическое нагромождение скал. Ей хотелось плакать, но не осталось сил даже на это. Эта гонка продолжалась несколько дней, но сейчас ей казалось, что уже прошло несколько месяцев. Что бы здесь ни находилось, она никогда не сможет это найти.

Девушка протерла глаза, смахнув капли дождя, и вновь уставилась перед собой. Внезапно на фоне унылого серо-зеленого марева вспыхнуло яркое пятно. Среди заваленного камнями поля стоял человек в красной куртке с капюшоном, выглядевший карликом рядом с огромными камнями.

Он помахал рукой и принялся карабкаться по склону горы. Этот человек мог быть кем угодно – охотником, лесником, туристом, но Элли так не думала. Она сидела и ждала.

На полпути он становился и поднял голову.

– Элли Стентон?

Она молча кивнула.

– Мы ждем вас.

Вокруг огромного костра стоят человек десять. Они внимательно смотрят на тонкий высокий камень, похожий на палец, стоящий за небольшим возвышением. К нему привязан король, на котором из одежды лишь одна белая льняная рубаха. Он находится на противоположной от меня стороне костра, и от этого кажется, будто его тело объято пламенем. Между ним и костром расположен плоский камень, напоминающий алтарь. На нем что-то лежит, но что именно, мне мешают рассмотреть огненные блики. Перед камнем стоят два человека – один очень высокий и широкоплечий, в черных доспехах, второй ниже ростом, сутулый, с капюшоном на голове. Я не вижу их лиц, но Малеганта узнаю с первого взгляда. Второй, должно быть, ювелир с небесно-голубыми глазами и серебряной рукой, Лазар де Мортен.

Малегант поднимает с камня-алтаря черное копье и направляется к королю. Глаза короля расширяются от ужаса. Даже сейчас он не верит, что кто-то действительно способен поднять на него руку. Малегант поднимает копье.

Это сцена из кошмарного видения, преследующего меня на протяжении последних пяти лет: связанная и смертельно испуганная жертва, палач и копье. Я не могу допустить, чтобы это случилось вновь. Я погружаю ладони в мягкую землю и бросаюсь вперед, подобно волку. Малегант находится слишком близко от короля, и я не успею добежать до него. Я выхватываю из-за пояса нож и мечу его – прямо сквозь пламя костра. Он ударяет Малеганта в спину и отскакивает от кольчуги. Тот ощущает удар и поворачивается.

Он видит упавший нож и смотрит, кто мог его бросить. Огонь освещает меня – стоящего перед ним, безоружного. Я не представляю для него угрозы. Он делает шаг в мою сторону.

Я поднимаю руку к своему плечу, делая вид, будто сдаюсь. Мои пальцы обхватывают рукоятку меча, привязанного за спиной. Рыцарь не видит его. Я жду, когда он подойдет ближе, затем молниеносным движением выдергиваю меч из ножен и наношу удар, целясь в горло.

Прости меня, шепчу я, обращаясь к отшельнику.

Вершина холма превращается в поле боя. Люди двигаются вокруг костра, словно тени, нанося друг другу удары. Некоторые из рыцарей Вильгельма Ипрского достигли вершины, но их еще немного. Единственное, что они могут сделать, – сдерживать натиск врагов. Я вижу, как Малегант хватает человека за воротник и пояс и сбрасывает вниз.

Он вновь поворачивается к королю, но опять подвергается нападению. Гуго удается вскарабкаться на вершину. Он набрасывается на Малеганта. Тот видит его и поднимает меч. Они обмениваются ударами. Гуго – крупный мужчина, но на фоне Малеганта он как бы потерял часть своей силы. Первый удар разбивает его щит, второй едва не отрубает ему руку.

Я бегу к ним. На полпути мне кто-то преграждает путь. Я вижу серое лицо в красных отблесках огня и глазницу в лучах морщин, похожую на просверленное отверстие. Алберик. У него в руке меч, но я сомневаюсь, что он умеет пользоваться им. Я делаю простейший ложный выпад и затем вонзаю меч в его плечо.

Наверное, он кричит, но в пылу боя я ничего не слышу. Я вспоминаю его широко разинутый рот, его выпученный глаз. Кожа вокруг выбитого глаза натягивается так туго, что кажется, вот-вот лопнет. Мне остается лишь подтолкнуть его к обрыву. В течение секунды он шатается на краю, затем срывается, и вместе с ним падает вниз мой выпавший из руки меч.

Я поворачиваюсь. Невозможно понять, кто берет верх в сражении, видно лишь, что оно протекает все с тем же ожесточением. Малегант и Гуго бьются около каменного алтаря перед костром. Гуго прижимает что-то к груди левой рукой, а мечом в правой руке отражает удары Малеганта.

Тебе выпало то, что никогда не выпадает большинству людей, – возможность искупить вину.