Двенадцать детей Парижа Уиллокс Тим
– Лейтенантом Бонне?
Это имя тут же вызвало в памяти Тангейзера мерзкого коротышку, упавшего с бочки.
– Не знаю, – ответила итальянка. – Я сказала ему, что больше в нем не нуждаюсь.
Бонне сразу узнает его. Один из немногих. Если он бросил свой пост, чтобы проводить Карлу, то ему придется сразу же доложить капитану Гарнье и объясниться. У Гарнье есть заботы поважнее, чем молящаяся в соборе малознакомая женщина. Однако Бонне мог видеть Матиаса. Уходя, он мог изнутри заметить рыцаря в дверном проеме – до или после того, как он убил охрану. Матиас не обыскивал все укромные уголки собора. А Бонне отказался пропустить его через Малый мост, несмотря на присутствие Фроже. Прежде чем отправиться к Гарнье на Гревскую площадь, Бонне мог отдать распоряжения милиции на мостах.
В дверях Тангейзер догнал Гуго, который вел Гриманда.
– Гуго, ты видел, как уходил человек, сопровождавший Карлу? – спросил он.
– Нет. Я же пошел за повозкой, ведь так?
Площадь перед собором была пуста.
Тангейзер посадил жену на матрас в повозке.
– Ложись у борта и лежи так. По крайней мере, пока мы не проедем Мельничный мост, – сказал он, и графиня легла на бок, спиной к борту. – Паскаль, Мышки и Юсти, вы тоже должны лечь. Юсти, положи стальную кирасу между Карлой и бортом.
Когда все устроились в повозке, Тангейзер закрепил борт.
– А мне вперед или назад? – спросил Гриманд.
Иоаннит положил лук Алтана и взял тот, что раньше принадлежал Фроже.
– Назад, – ответил он. – На этот раз я поеду верхом. Эстель, дай мне арбалет и три стрелы.
Со вздохом Тангейзер окинул взглядом свой отряд. Женщина, семеро детей и два младенца.
Малыша Кристьена под повозкой вырвало.
– Наш драматург остается. Кто хочет его убить? – поинтересовался Матиас.
Гриманд соскочил с повозки.
– Скажи, что ты видишь. Опиши мне его, – попросил он рыцаря.
Тот отступил на шаг, чтобы лучше видеть.
Кристьен висел между передними колесами на веревке, обвязанной вокруг его груди.
– Он голый от подмышек и ниже, – стал рассказывать иоаннит. – Камни проделали рваные раны на его ногах и животе. Кровь сочится сквозь уличную грязь, которой он покрыт с головы до ног. В паху у него торчит кость какого-то животного. Лицо тоже ободрано. Нос, губы, зубы…
Тангейзер поднял голову и встретился взглядом с Карлой. Он не знал, что она увидела в его глазах.
И не мог понять ее взгляда.
Он повернулся к Инфанту, лицо которого было таким же загадочным.
Тренькнула тетива арбалета.
Пикар дернулся. Его последний крик разнесся по Паперти вместе с содержимым желудка. Он повис на веревке, словно кусок кровяной колбасы, которую собирались поджарить.
– Думаю, я попала ему прямо в зад! – послышался голос Ля Россы.
Гриманд рассмеялся – в этом звуке отцовская гордость соединялась с откровенной жестокостью.
Эстель, сидевшая на корточках между задних колес, встала.
– Стрелы даже не видно, – будничным голосом сообщила она.
Смех короля воров стал громче. Он махнул рукой Гуго, чтобы тот посадил его в повозку:
– Быстрее, парень, – пока я еще держусь на ногах!
– Я принесла вам четыре запасные стрелы вместо трех, – сообщила Эстель Матиасу.
– Видишь, шевалье, – выдохнул Гриманд. – Ля Росса – еще и математик.
Тангейзера заворожила эта картина: громадное лицо без глаз, век и бровей, сотрясавшееся от смеха. Эстель протянула ему арбалет и стрелы. Он взял оружие и едва не сказал, чтобы она не превращала это в привычку, но решил, что момент не совсем подходящий. Карла обучит ее хорошим манерам и другим хитростям. Девочка очень быстро превратится в настоящую даму. Он улыбнулся:
– Это справедливо.
Эстель расценила его слова как разрешение присоединиться к веселью Гриманда.
Гуго тоже. Один за другим они начали смеяться. Мышки. Грегуар. Паскаль.
Все, кроме Юсти.
Госпитальер перевел взгляд на Карлу. Она смотрела на двойняшек. Похоже, смех пошел ей на пользу – как и всем остальным. Тангейзер наклонился, перерезал веревку и забыл о Кристьене. Когда он выпрямился, его жена тоже смеялась, прижав ладонь к животу.
Тангейзер натянул тетиву арбалета, прислонил его к переднему колесу, а потом снял с плеча лук с колчаном и обогнул повозку.
– Юсти! – позвал он.
Мальчик повернулся к Матиасу, и тот вручил ему оружие:
– Тетива тут тугая, фунтов шестьдесят. Не сможешь натянуть до конца – не старайся, усилия хватит и так. Если дело дойдет до стрельбы, стреляй с близкого расстояния. Целишься в пах, а потом поднимаешь лук и натягиваешь тетиву. Отпускай быстро, пока не задрожит рука. И следи, чтобы все мы были позади тебя.
Потом рыцарь взял лук и колчан Алтана и присоединился к общему веселью, которое все не утихало. Карла смотрела на него, прижимая к груди дочь.
– У нас не так много поводов для смеха, – вздохнул он.
– А я и не знала, – улыбнулась его жена.
Иоаннит поцеловал ее.
– А теперь, любимая, ложись, – велел он. – Подай пример детям. Эстель, Гуго, наденьте шлемы. Остальные ложитесь. Оружие разрядить. Не стрелять без моего приказа. Да, и где этот дьявол?
– А у нас есть дьявол? – спросила Паскаль.
– Причем настоящий, – ответил Юсти. – Его зовут Люцифер.
– Он приносит удачу, – пояснил Грегуар, но никто его не понял.
– Удачу, и не только, – добавил Тангейзер.
Из-за трупа Кристьена появился обожженный пес.
– Кажется, – сказал Гуго, – я знаю эту собаку.
– Теперь он наш, – заявил Юсти. – Этот негодяй его поджег, – кивнул он на Гриманда.
Тот снова расхохотался. На этот раз к нему присоединился и молодой поляк.
Люцифер занял свое место между копыт Клементины.
Тангейзер взял арбалет и сел на скамью рядом с Грегуаром. Он увидел, что большая серая кобыла не только впряжена в повозку, но и оседлана. На открытой дороге это и в самом деле могло пригодиться.
– Молодец, братишка, – сказал он своему лакею.
Радость Грегуара глубоко тронула его. Мальчик был неустрашим. Впрочем, как и всегда. Сам же Матиас еще никогда в жизни так не боялся.
Он оглянулся на тесно прижавшиеся друг к другу тела своих спутников. Из повозки по-прежнему доносилось хихиканье.
Брать с собой то, что может отвлечь во время боя, – ошибка. Брать с собой этих десятерых – безумие.
Карла как будто прочла мысли мужа. Она подняла голову и посмотрела ему в глаза. Потом кивнула.
Госпитальер отбросил жалость к самому себе.
Он положил руку на плечо Грегуара и кивнул, указывая на реку:
– Посмотрим, что за металл у нас получился.
Глава 35
Обвешивать слепого
Граф де Ла Пенотье попросил Грегуара проехать мимо Малого моста. Цепь там никто не охранял, и их компания углубилась в лабиринт улиц старого города.
На южном конце Малого моста находился Малый Шатле. Охранять крепость не было нужды, но милиция обязательно должна была там быть. Ее отряды захватили реку не для того, чтобы защитить город от несуществующей угрозы мятежных гугенотов, а ради престижа Гарнье и Крюса. Это был ближайший к собору мост. На месте Бонне Тангейзер отправил бы оттуда гонцов к другим мостам, а возможно, и к убийцам, резавшим гугенотов на берегу. Вероятно, Бонне думает, что Матиас останется вместе с Карлой в соборе, и приведет туда Гарнье. С Гревской площади по мосту Нотр-Дам.
Грегуар повернул на север к мосту Менял.
Бонне не ждет повозку. В отличие от ополченца-лавочника, которого рыцарь угостил вином.
Тангейзер прислонил арбалет к левому бедру. На мосту по-прежнему дежурили трое охранников. Если бы они не улыбнулись и не помахали руками, госпитальер убил бы их. Но когда повозка проезжала мимо, лавочник и его товарищи махнули ему и заулыбались. Хотя рыцарь все равно им не поверил. Повозка миновала Дворец правосудия, и впереди показались склады. Поворот к реке, потом еще один на запад – и они у цели.
– Остановись, Грегуар. Тут хватит места, чтобы развернуть повозку? – спросил Матиас.
Мальчик оценил ширину перекрестка и кивнул. Его господин соскочил на землю.
– Жди здесь, у стены склада, чтобы мы могли поехать в любом направлении, – велел он.
После этого Тангейзер побежал к реке.
На углу он остановился и посмотрел в сторону Мельничного моста.
Улицу перегораживала телега с мертвецами. По обе стороны от нее несколько человек складывали мешки с мукой параллельно берегу реки. Из-за их спин доносился какой-то шум. Рыцарь решился на два шага по освещенному луной месту, чтобы взглянуть на часовую башню Консьержери.
Без двадцати пяти двенадцать.
Еще есть время добраться до ворот.
Матиас повернул назад, к спрятанной в тени склада повозке.
Сразиться с ополченцами – неважно, сколько их, – прямо здесь, уничтожить всех.
Переехать на ту сторону охраняемого моста.
Но там схватки не будет – только стена, а в ней пещера без выхода и охранники.
В полосе света на перекрестке появился лавочник. Он был в шести футах от наконечника стрелы, когда госпитальер выстрелил из темноты ему в пах. В серебристом свете луны показалась вторая фигура с луком в руках, и Тангейзер положил на землю арбалет и вытащил меч. Лучник вглядывался в темноту: стрела была вставлена в паз, но тетива не натянута.
Матиас воткнул ему меч в левую нижнюю часть живота, но не слишком глубоко, а затем, на обратном движении, вспорол ему живот. Рядом мелькнул желтый свет. Иоаннит выглянул из-за угла и тут же отпрянул. К нему спешили еще четыре человека. Нет, даже пять. Эстель окликнула его, предупреждая. Лезвие алебарды вонзилось в землю. Один из ремесленников оперся на древко, чтобы сохранить равновесие, и Тангейзер взмахом меча перерезал ему горло. Потом, даже не взглянув на поверженного противника, он ринулся на остальных.
Фонарь Тангейзера остался на повозке рядом с факелом, а фонарь милиции уже удалялся в направлении Дворца правосудия. В его тусклом свете виднелись силуэты трех человек. Ближайшим оказался красильщик. Матиас высоко поднял меч, имитируя удар сверху. Две испачканные краской руки повернули древко алебарды горизонтально, чтобы отразить удар – как и предполагалось. Повернувшись всем корпусом, госпитальер опустил клинок, который описал косую дугу и вонзился в левую ногу красильщика на ладонь выше колена. Меч перегубил кость в самом узком месте и на обратном движении отделил отрубленную ногу от бедра.
Рыцарь шагнул в сторону, чтобы красильщик оказался между ним и следующим ополченцем, достаточно молодым и сильным, чтобы оказать сопротивление. Тот на секунду перевел взгляд на отрубленную ногу, и Тангейзер левой рукой ударил алебардой его по туловищу, а правой вонзил меч ему под ребра, пробив селезенку и легкое. Выдергивая меч, он увидел, как третий ополченец попятился и сел на землю.
В полосе света появился Юсти и вставил в лук новую стрелу.
Матиас подскочил к нему, выхватил у юноши лук со стрелой и вложил в его руки меч. Стрела была вставлена слева, и он ухватил тетиву пальцами, после чего прицелился в силуэт, освещенный раскачивающимся фонарем.
– Из подходящего лука ты бы не промахнулся, но мы не можем рисковать, – быстро объяснил иоаннит своему юному помощнику.
С этими словами он натянул тетиву и выстрелил, целясь противнику в поясницу. Потом рыцарь отдал лук Юсти, снова взял меч, вложил его в ножны и кивнул на лучника, который стоял на коленях и смотрел на свои вывалившиеся внутренности:
– Взгляни, не подойдет ли тебе его лук. Этому парню он уже не понадобится. Стрелы тоже.
Тангейзер наклонился, чтобы забрать стрелу, выпущенную поляком. Раненый держался за торчащее из живота древко обеими руками, словно не хотел отдавать ее.
– Этот еще жив, – сказал Юсти.
– Хорошо. Возьми оружие. Посмотри, есть ли у него щиток для руки.
Матиас отбросил руки ополченца и выдернул стрелу.
– Они еще живы. Все шестеро, – Юсти смотрел на поверженных ополченцев, каждый из которых начал оплакивать свои ужасные раны или просто стонал. На ногах устоял только красильщик. Он опирался на алебарду вместо отрубленной ноги и взывал к Богу, не получая ответа.
Иоаннит забрал у них арбалет и две алебарды.
– Паскаль сказала, что на баржах древесный уголь. Это правда? – спросил он, возвращая окровавленную стрелу в колчан Юсти.
Юноша кивнул.
Они вернулись к повозке. Тангейзер положил алебарды рядом с Гримандом и натянул тетиву арбалета. Потом он окинул взглядом свой «корабль дураков». Все спутники смотрели на него. Их смех превратился в далекое воспоминание. При свете фонаря их глаза блестели, наполненные страхом и надеждой. Матиас увидел, что они собой представляют: случайные люди, брошенные на произвол судьбы в океане безумия.
Он посмотрел на Карлу, черпая силу в ее взгляде.
Детей тоже нужно было подбодрить, и рыцарь старался держаться уверенно.
– Мы не можем пересечь реку, – сообщил он сидящим в повозке людям.
Гриманд поджал свои громадные губы. Обожженные мышцы его лица дернулись.
– Вместо этого мы поплывем по ней, – пояснил госпитальер.
– Ты забыл о заграждении? – спросил король воров.
– Мы прорвем его.
– Как?
– Ты умеешь управляться с багром?
– Разве это сложнее, чем вскрыть замок?
– Возможно, замком тоже придется заняться.
– Ты повредился умом.
– Нет, не повредился. Мы пустим перед собой горящую баржу.
Тангейзер помолчал, дав Гриманду время обдумать его слова.
– Нам нужны два кормчих, – заговорил он снова после паузы. – Юсти? Гуго? Вы умеете управлять лодкой?
Гуго покачал головой, а Юсти натянул тетиву своего нового лука до самого уха.
– Я никогда не пробовал, но попытаюсь, – сказал он решительно.
– Пройти три моста – эта работа не для новичка.
– Я справлюсь с лодкой, – сказала Паскаль. – И с мостами.
– И я, – подхватила Карла.
В юности она часто сбегала в море из мрачного дома отца. Как-то она рассказала мужу, что могла потягаться с самым терпеливым рыбаком. Тангейзер кивнул.
Он сел рядом с Грегуаром и положил рядом с собой арбалет.
Невезучий красильщик потерял равновесие и упал навзничь.
– Всем лечь, – велел Матиас и кивнул Грегуару.
Мальчик тряхнул поводьями, и повозка двинулась вперед, прямо по жертвам устроенной Тангейзером бойни.
– Вон человек без ноги, – указал иоаннит своему слуге. – Переедешь колесом оставшуюся ногу.
Снизу послышался жалобный крик боли и растерянности. Повозка была слишком тяжелой, чтобы передать удар. Заднее колесо породило новый протестующий крик, который вызвал не больше жалости, чем первый.
– Теперь у их начальника нет ног, – сказал Гуго. – Попробуй нас догнать, ублюдок!
Рыцарь оглянулся. Гуго смотрел на лавочника, ступни которого отделялись от лодыжек двумя полосами мокрых чулок, плавающих в луже крови.
– Ложись, – сказал Матиас мальчику.
Красильщик издал ужасающий крик – колесо размозжило ему мышцы и кость.
– Мой Инфант, улыбнись этому человеку, – предложил госпитальер.
– Почему вы не убили их, как остальных? – спросил у него Гуго.
– Нужно, чтобы они умирали медленно, – объяснила Паскаль. – Когда с той стороны реки придет милиция и найдет раненых, это их задержит. Они обделаются от страха.
Красильщик снова закричал. Тангейзер не мог точно сказать, что стало причиной этого крика: заднее колесо или улыбка Гриманда.
– Горящая баржа? – усмехнулся король Кокейна. – Дурацкая затея.
– Значит, как раз для нас, – отозвался рыцарь.
– Мы будем прямо под пушками Лувра.
– Рец не хочет превращать столицу в скотобойню, и король тоже. Милиция вышла из повиновения, и это ее заграждение, а не королевское. Дворцовая гвардия не станет вмешиваться без приказа, и если мы не выберемся из Парижа раньше, чем они получат этот приказ, нам конец.
Тангейзер ухватился на опору под скамьей и поставил ногу на вагу. Когда они проезжали мимо упавшего фонаря, он наклонился и поднял его.
– Чтобы спалить заграждение, потребуется уйма времени, – продолжал спорить Гриманд.
– Знаю, – ответил Матиас.
– Но ты хочешь посадить глупого Инфанта на борт адского судна, дав ему только багор.
– Не беспокойся. Мы оба будем на борту адского судна.
– А камень бессмертия входит в условия сделки?
Госпитальер вытащил шарик опиума и раскусил его пополам. Половину он спрятал, а из второй половины снова скатал шарик. Во рту чувствовалась горечь. Приятное ощущение… Он передал шарик Гуго.
Гриманд пустыми глазницами наблюдал за передвижением опиума.
– Ля Росса, милая, не урони его, пожалуйста, – попросил он, думая, что опиум ему дает Эстель.
Камень бессмертия наконец попал ему в рот. Великан поморщился:
– Обвешивать слепого, да? Быстро же ты освоился в Париже!
Тангейзер увидел цепь на мосту Менял. Никто не заменил лавочника и его товарищей. Может, милиция усилила охрану северного конца? И насколько? Еще остается время доехать до ворот Сен-Дени. Нужно все выяснить.
– Грегуар, остановись. Юсти, дай мне лук и возьми свой, – распорядился Матиас.
Он стянул с себя рубаху с мальтийским крестом. Засохшая кровь натерла подмышки, но его окровавленное тело по степени устрашения уступало только оружию. А может, и не уступало. Иоаннит бросил рубаху в повозку. Сегодня печать дьявола сильнее символа Христа.
Спрыгнув на землю, рыцарь взял у Юсти лук.
В левом кулаке он зажал три стрелы, а еще одну вставил в лук, пока шел к цепи. Фактически мост представлял собой улицу – улицу денег. Вероятно, это была самая освещенная улица Парижа. По обе стороны примерно у каждой шестой лавки горел фонарь и стоял нанятый хозяином охранник. Придется пройти мимо пятерых или шестерых, оставив их у себя за спиной, прежде чем покажется другой конец моста. Тангейзер посмотрел в глаза Юсти. Парню можно доверять. Он уже глотнул эликсира войны.
– Держись в тени, – сказал Матиас. – Если кто-нибудь пошевелится, когда я пройду мимо, стреляй ему в спину.
Он снял цепь с крюка и бросил ее на землю. Странная мысль пришла ему в голову: выстрелил бы он на месте Юсти ему в спину, чтобы отомстить за братьев? Наверное, нет. По крайней мере, в том возрасте.
Госпитальер пошел по самой середине улицы, между охранниками. Они могли без труда достать его своими пиками, но Тангейзер хотел, чтобы эти люди увидели засохшую кровь тех, кто уже пытался преградить ему путь. Головы он не поворачивал, чтобы взглядом не спровоцировать тех, кто мог пребывать в дурном настроении. Стражники выглядели достаточно опытными людьми, чтобы не делать того, за что им не платят. Но если они посчитают его легкой добычей, то могут вмешаться.
Рыцарь дошел до самой высокой точки пологой дуги моста. Противоположный конец перегораживали две повозки, оглобли которых были перекрещены и обмотаны цепями. Либо купцы с богатого моста с самого начала наняли надежную охрану, либо Бонне и милиция кое-чему научились. Увидев вспышку фитиля, иоаннит метнулся в сторону, одновременно захватывая пальцами тетиву лука. Грохнул мушкетный выстрел.
Два ружья, по одному на повозку. Тангейзер услышал свист пули, но не почувствовал ее. Он натянул тетиву и прицелился во вторую повозку сквозь дым, поднимавшийся от первой. Зажегся фитиль, и ствол мушкета дернулся в его сторону. Матиас выстрелил в голову человека, освещенную вспышкой. Пуля просвистела мимо. Мушкет упал на мостовую по эту сторону баррикады. Следующей стрелой рыцарь пробил борт первой повозки и, вставляя новую, увидел, как стрелявший в панике бросился бежать, оставив ружье.
Они разбегутся прежде, чем он успеет убить всех. А пока он будет убирать повозки, подоспеет подкрепление. Тангейзер повернул назад.
Второй стражник слева опустился на колени, опираясь на древко пики, а затем опрокинулся назад. Ближайший к цепи охранник бросился к нему. Юсти выстрелил ему в спину, стрела попала в подмышку. С расстояния пятнадцати футов Тангейзер всадил стрелу в грудь третьему. Тот охранник не двинулся с места, но его устранение делало безопасной восточную сторону моста.
После этого госпитальер вставил в лук новую стрелу и повернулся к тем, кто сторожил дома с западной стороны. Эти люди жались теперь к дверям. Один из них бросил пику на землю, а потом и остальные последовали его примеру.
Юсти двумя руками ухватился за древко стрелы и раскачивал ее взад-вперед, пытаясь выдернуть из тела трепыхавшейся жертвы. Раненый кричал и захлебывался кровью. Матиас похлопал Юсти по плечу:
– Молодец. Оставь ее. Пойдем, мы еще не добрались до Польши.
Они вернулись к повозке, и Тангейзер вскарабкался на сиденье.
– Разве мы едем в Польшу? – удивился юноша.
– Не сегодня, – ответил иоаннит. – Грегуар, нужно обогнуть следующий мост.
– Мы будем пересекать улицу, которая проходит через весь остров. Нас могут увидеть, – предупредил его мальчик.
– Пускай, – махнул рукой рыцарь. – Вези нас к причалу Сен-Ландри. Вперед!
Если они минуют мост Нотр-Дам до прибытия подкрепления, охрана не станет их преследовать. Повозка свернула на юг, а затем на восток, на улицу, которой они уже проезжали. Впереди, на перекрестке, Тангейзер увидел факелы, двигавшиеся на юг. И темные силуэты людей, в колонне по два. И еще факелы.
«Пилигримы». Значит, погоня будет.
– Грегуар, между улицей и причалами есть узкий проход? – спросил Матиас.
Мальчик задумался, сверяясь с картой у себя в голове. Его господин взял арбалет.
– Нет, – сказал наконец Грегуар.
– А наша старушка прорвется сквозь них?
– Клементина? Если я попрошу.
«Пилигримам» потребуется несколько минут, чтобы организовать погоню. Эта фора и их сильная лошадь позволят выиграть необходимое время, чтобы добраться до причала. Тангейзер вставил стрелу в арбалет:
– Тогда попроси.
Грегуар приподнялся и издал нечто вроде рычания, хорошо знакомого тем, кто ухаживает за лошадьми. Благодаря деформированному нёбу мальчика звук получился таким устрашающим, что даже мальтийский рыцарь поежился. А в следующий миг он откинулся на сиденье – повозка рванулась вперед вслед за гигантским серым лошадиным крупом.
Темные фигуры впереди услышали стук огромных копыт. Раздались крики. Люди отпрыгнули в сторону.
Клементина пролетела через перекресток.
Тангейзер посмотрел налево. Колонна тянулась к мосту Нотр-Дам, насколько хватало глаз, и среди идущих в ней людей был один всадник. Справа шло еще около дюжины ополченцев. Потом повозка миновала церковь на углу. Матиас повернулся на скамье и поднял арбалет. Мелькнул факел. На улицу неожиданно выбежала толпа зевак. Рыцарь выстрелил в человека с факелом, и улица опустела быстрее, чем до этого заполнилась людьми. Госпитальер выпрямился и нащупал ногой стремя арбалета. Клементина споткнулась.
– Быстрее, Грегуар. На пристань! – крикнул Матиас.
Мальчик зарычал и щелкнул вожжами. Натягивая тетиву, Тангейзер заметил, что с бока Клементины свисает копье, прямо над коленным суставом задней ноги. Отвечая на призыв Грегуара, кобыла налегла на хомут, и внутри нее словно что-то взорвалось. Ее повело вправо, и маленький возница натянул вожжи, пытаясь удержать ее. Лошадь выпрямилась. Правое колесо задело за угол следующего дома, и иоаннит, выронив арбалет, уцепился в скамью, а другой рукой обхватил Грегуара, удерживая мальчика.
Задник повозки описал опасную дугу, и вся она накренилась, встав на два колеса. Из-за спины рыцаря послышались испуганные крики. Рывок могучей груди Клементины выровнял их ненадежный транспорт, и кобыла продолжила бег, пытаясь набрать скорость, но теперь повозка двигалась быстрее лошади, и валек бил ее по ногам. Тангейзер выхватил у Грегуара вожжи и натянул их изо всех сил. Громадное животное, подгоняемое то ли паникой, то ли храбростью, продолжало нестись вперед. Было ясно, что если лошадь будет бежать, пока не упадет, она перевернет повозку. Госпитальер нащупал ногой тормоз и надавил на него своим весом. Во все стороны полетела грязь, колесо задымилось, и повозка замедлила ход.
Клементина споткнулась и со стоном повалилась набок.
Матиас отпустил вожжи и Грегуара, соскочил на землю и опустил борт повозки. Карла свесила ноги и соскочила на землю, прижимая к груди дочь. Паскаль подняла Мышек, одну за другой, и толкнула их к рыцарю. Он снял девочек с повозки. Эстель спрыгнула сама и сразу же схватила свой арбалет.
– Оставь его и возьми лампу, – велел ей иоаннит. – Гуго, а ты бери мешки и сумки.
Паскаль повесила седельные пистолеты на плечо, взяла в руки двуствольный пистолет и более тяжелый из мешков с провизией и села на матрасе, приготовившись соскользнуть на землю.
Сзади с повозки спрыгнул Юсти и бросился бежать.
Гриманда не было.
На матрасе Тангейзер заметил влажное темное пятно.
Он обнял Карлу за плечи:
– Любимая, ты можешь идти?
Читать бесплатно другие книги:
