Выживают бессмертные Шалыгин Вячеслав
Только теперь до Бондарева дошло, что предводитель Орды тоже пытался просканировать сознание майора, но не преуспел и потому решил сначала разобраться в этой проблеме, а уж после принимать решение. В этом и заключалась суть лояльности Хана. Именно по этой причине, а вовсе не потому, что Бондарев живой свидетель происходившего на севере, майор получил отсрочку. В ином случае, не вызови Бондарев у Хана интереса, лидер кочевников приказал бы вздернуть пленника сразу. Даже если майор прав в своих подозрениях и в прошлой жизни они с Ханом были знакомы, это не помогло бы. В новом мире старые связи ничего не меняли. А порой только вредили.
Прошло не меньше минуты, прежде чем Василиса оставила свои попытки и просто удивленно вытаращилась на Бондарева. Кроме удивления, в ее чудесных зеленых глазах отражалась смесь недовольства, подозрительности и даже небольшая толика страха. Василиса будто бы опасалась, что Бондарев вот-вот сорвется с крючка и разрушит некие тщательно продуманные планы Василисы и ее компании.
– Твоя… аура… изменилась, – сказала она, явно подбирая слова.
– Слоев стало больше? – Денис усмехнулся.
– Нет, но… – Василиса переглянулась с Сиплым. – Впрочем, не важно. Ты поможешь нам? Я не настаиваю. Просто прошу. Даже не ради гармонии… просто по-человечески.
– Долг платежом страшен. – Бондарев кивнул: – Помогу. В чем?
– Надо вытащить Грома, – ответил Сиплый.
– Так и подумал, – Денис опять кивнул. – Это непросто будет сделать. Они с Артемом остались под замком.
– Ты слегка отстал от жизни. Грома купил один из бригадиров. Он привел Грома в Ставку и подарил Чубаю.
– Зачем?
– Может, тоже задолжал, – проронил Сиплый. – Неизвестно. Мы знаем только, где его держат. За первым ограждением Ставки, в вагончике с восточной стороны. Втроем будет несложно его вытянуть. Мы уже все продумали.
– А как же Артем?
– Нам нужен только Гром, – сказала Василиса твердо. – В данной ситуации мы вынуждены действовать максимально прагматично, пойми нас правильно.
– Я-то понимаю. – Бондарев невесело усмехнулся: – А как же ваша гармония? Она вас поймет?
– С ней мы договоримся, – сказал Сиплый. – Ты согласен помочь?
– Соглашусь, если вы поможете выручить Артема.
– Он не настолько ценен, чтобы ради него рисковать, – равнодушно заявил Сиплый.
– Неужели? – Денис взглянул на Василису: – Не ты ли говорила, что у парня огромный потенциал и он сможет стать кем-то как раз особо ценным? Что вдруг изменилось?
– Денис, мы не всесильны. – Василиса вновь попыталась «включить» свои чары, но теперь Бондарев воспринял ее попытку и вовсе как легкий укол. Воображаемый «щит» не подпустил Василису даже близко к подсознанию майора.
Прагматичное равнодушие егерей не стыковалось с максимой краевцев о гармонии всего сущего. То есть было очевидно, что Василиса и Сиплый только на словах верны идеологии егерского братства. На деле все было далеко не так красиво и пушисто. Под меховыми жилетками романтиков-егерей скрывались бронежилеты вполне практичных бойцов, которые использовали егерскую униформу, идеологию и ритуалы скорее как маскировку.
Что ж, это не стало для Бондарева ни откровением, ни разочарованием. Ему вспомнились слова Артема о том, что «эти егеря настоящие, но все равно такие же фальшивые, как Кулдык или Кравченко». Юный скаут формулировал сумбурно, но был очень близок к истине. И насчет «фальшивой сущности» конкретно этих трех егерей, и насчет того, что они знают об игре заговорщиков, да и о главном игроке – Бондареве – слишком много.
Денис пока не решил для себя, чего на самом деле хотят эти трое егерей, но понял главное: Василиса и ее кавалеры – такие же игроки, как и он сам. Хотят они этого или нет, знают об этом или нет. Неважно. Они прикрывались разными «фиговыми листиками», вроде стремления к гармонии, пытались выставить себя в лучшем виде, но играли по чужому заданию. То есть теоретически можно было поторговаться и попробовать переубедить егерей, но результат был предсказуем. Егеря сделают так, как им приказано. Поэтому Денис не стал даже пытаться.
Он лишь изобразил, что огорчен таким решением краевцев, но готов его принять. Наверняка егеря не поверили майору, но тоже сделали хорошую мину при плохой игре.
– Если захочешь, сможешь уйти сразу после операции, – сказала Василиса. – Мы не станем мешать. Обещаю.
– Я понял. – Бондарев кивнул и взглянул ей в глаза: – Ты ждешь, что я в свою очередь пообещаю не сбежать до операции? Хорошо, я не сбегу. И помогу вам без дураков, не для проформы, по-настоящему. Когда начнем?
– Дождемся разведчика, тогда решим.
– Того облезлого?
– Ну почему… облезлого… – Василиса не удержалась от усмешки. – Он раньше знаешь кем был? Генеральным менеджером одной крупной торговой сети. Миллионы зарабатывал. Теперь вот… шпионит на рынке. А ты говоришь, «потенциал» у Артема. «Все человеку… судьба посылает…»
– «…и случай», – закончил цитату вместо знахарки Денис. – Вечные строчки. Пока ждем, могу задать два вопроса?
– Хоть десять, – убедившись, что Бондарев смирился с ситуацией, Василиса заметно расслабилась и даже вернулась на привычную для себя «кокетливую волну». – Молочные ванны не принимаю. Ты ведь хотел спросить, как мне удается так хорошо выглядеть?
– Безусловно. – Денис отвесил шутливый поклон. – Тогда считаем, что я хотел задать три вопроса. Вы получили свой артефакт?
– Если бы! – Василиса вздохнула. – Как только вас взяли кочевники, эта странная компания с артефактом исчезла. Словно растворилась! Если бы Сиплый не отошел случайно… пардон, отлить… мы до сих пор бродили бы по окрестностям Харькова и тоскливо заглядывали бы под каждый лопух.
– Ага, было дело, – поддержал спутницу Сиплый. – Отошел, смотрю, кавалерия пылит. Кочевники на байках да на квадроциклах. А в кузовке одном бритый офицер отсвечивает. Тот самый, у которого энергия, как у тебя, слоеная. Ну, думаю, все, плакал наш «живокост», кочевникам достался. Принюхался, чую, нет! Военный имеется, а «живокоста» нет поблизости. Но я все равно молнией вжик, ноги в руки и до Василисы. Рванули мы следом, да куда там! Пешим порядком за байками не угнаться, понятное дело.
От пламенной речи у Сиплого пересохло в глотке, и он запнулся.
– Но тут выяснилось, что артефакт не у этого военного, – подхватила эстафету Василиса. – Его друзья тоже по следам кочевников двинулись. У них оказался артефакт.
– Ну, мы за ними, – опять встал на лыжню Сиплый. – Они умудрились машину раздобыть, а мы… короче говоря, тоже не пешком пошли. Вот и добрались сюда. А тут вы… по пояс в каше.
– И вы решили пересмотреть приоритеты.
– А ты как поступил бы?
– Точно так же. Артефактов много – Гром один. Вы все правильно сделали.
– Тоже так думаем. – Сиплый хмыкнул: – А «живокост» мы позже отыщем. Он ведь тоже неподалеку где-то, я чувствую.
– Получается, четверка с артом и пулеметом где-то рядом? – уточнил Денис. – Только по отдельности. Интересно девки пляшут.
– А мы о чем! – Сиплый многозначительно округлил глаза.
– Третий вопрос. – Василиса вопросительно посмотрела на Бондарева.
– Ты говорила, что до меня дважды встречала людей с такой же странной слоеной аурой и с заблокированными участками памяти. Кто были эти двое?
– Один… военный. – Василиса сделала вид, что пытается припомнить, когда и где сталкивалась с упомянутым человеком. – Не помню точно… да, кажется, офицер.
– Как его звали?
– Ну откуда ж мне знать! – Василиса всплеснула руками и довольно натурально удивилась, но Денис ей не поверил. – Случайная встреча, в каком-то поселке… да еще семь лет назад! Помню, что чернявый был такой, кажется десантник. Или…
– Спецназовец?
– Ну, может быть.
– И ты видела, как он погиб?
– Нет. Но он остался в поселке, который накрыло пыльцой. Насколько мне известно, никто не выжил.
– Ладно, а второй? Кто был вторым?
– Тоже военный, но странный какой-то… будто бы и не военный, а ученый, биолог. Так грамотно рассуждал о специальных вещах. Но на самом деле он любитель был. В химии разбирался отлично, а вот в остальном… на среднем уровне. Но мы поняли друг друга. Долго разговаривали, я даже запомнила, как его звали…
– Как? – Денис замер.
– Как? – Василиса растерялась. – Действительно… как? Я ведь помнила. Вылетело! Представляешь? Это важно? Да? Если вспомню, обязательно скажу.
– Не забудь. – Денис скептически хмыкнул и недоверчиво покачал головой. – И больше таких людей ты не встречала? Точно?
– Не встречала. Точно.
– А Кулдык?
– А при чем тут… – Василиса пожала плечами. – У него никаких заблокированных участков в памяти не было.
– И аура у него была обычная, – подсказал Сиплый. – Без слоев. Разве что низкая энергия. Но это не редкость. Четверть всех случаев. Вроде отрицательного резус-фактора. Я вот тоже всякого повидал, но если на круг, такое, как у тебя, биополе раза три-четыре встречал. У тебя, у военного бритого да у отщепенца нашего, Гамаюна, когда он еще на сторону низкой энергии не перешел.
– А четвертый кто?
– А это самое интересное… – Сиплый ухмыльнулся и покосился на Василису.
– Сиплый, кто-то идет, – как-то чересчур поспешно выпалила Василиса. – Что чуешь?
– Ничего не чую. – Сиплый и сам спохватился, что болтает лишнее. – Патефон вернулся. У него биополе, как у одноименного аппарата. Никакое. Только в упор можно учуять. Как он еще жив с таким-то мизером энергии – уму непостижимо.
Полог на двери сарайчика колыхнулся, и в помещение просочился уже знакомый Денису облезлый тип в засаленных джинсах и растянутой желтой футболке. Поверить, глядя на него, что в прошлой жизни это был преуспевающий топ-менеджер, было очень трудно. Впрочем, кто теперь выглядел, как раньше? Неувядающая Василиса?
Бондарев на миг замер. Ему вдруг показалось, что он точно знает, как выглядела Василиса до Пандемии. Что за наваждение вдруг посетило, майор сказать не мог, но ощущение было очень стойким. Как настоящие французские духи или характерный «больничный» запах, который не перебивала даже «Шанель». Смешение этих «ароматов» Денис улавливал всю свою сознательную жизнь. Так обычно пахло от жены после суточного дежурства. И примерно такие же запахи витали в старом бункере на уровне «Б», большую часть которого занимали госпитальный блок и медицинские лаборатории. А во время эвакуации этими запахами пропитался и штабной уровень «А». Нет, Юля Бондарева не навещала мужа в то время. Это начальница медслужбы пользовалась тем же набором косметики, что и жена Дениса. Почему вдруг возникли все эти мысли при взгляде на Василису? Она напомнила Начмеда? Или она и была тем капитаном медслужбы в юбке?
«Нет, Василиса тут ни при чем, – решил он для себя. – Она знахарка. Настоящие врачи не становятся знахарями. Слишком глубоко им вбивают в мозг академические знания. Бывают, конечно, исключения, но это не про Василису. Очень уж цепкий у нее ум. Если бы она училась на врача, то после Пандемии скорее подалась бы в лагеря бродяг или в Армию. Лечить, а не якобы постигать гармонию… и проворачивать при этом какие-то свои дела. Но… все-таки я почему-то уверен, что знаю, как выглядела Василиса раньше. Как? Примерно так же, была такой же рыжеволосой, зеленоглазой, статной, обворожительной, только… не была такой лукавой, что ли».
– Дамы и господа, – облезлый Патефон театрально поклонился. – Позвольте приветствовать вас в этом скромном, уютном…
– Салют, парниша, – перебила его Василиса. – Давай по делу. Что выяснил?
– Все плохо. – Патефон расплылся в улыбке, демонстрируя свое единственное сбережение из прежних времен – отличный фарфоровый оскал. – Наш уважаемый Гром теперь один из приговоренных к показательной казни.
– К чему?! – Василиса невольно выпрямилась.
– В полдень на центральной площади эти дикари устраивают что-то вроде папуасского праздника, – пояснил Патефон. – С плясками под барабаны и жертвоприношениями. По слухам, Хан собирается показать свою силу и казнить трех человек. Все из основных группировок. И все довольно крупные фигуры. Бродяга – член Совета, а какой-то офицер, говорят, из штаба Армии. Ну и уважаемый Гром. Его рекламируют как лидера северных егерей. Местные юмористы уже окрестили его Санта-Клаусом. Ну, вы поняли, да? Весь такой седой и с севера. Ему бы еще оленей…
– Мы поняли, – строго глядя на Патефона, сказала Василиса. – До полудня… два часа. Хочешь сказать, кочевники успеют все организовать?
– Запросто. Это дело Чубай контролирует. Он организатор высшего класса. Всех взбаламутить, пыль в глаза народу пустить, отвлекающий фейерверк устроить, а под шумок распилить бабло… Это про него. В прежние времена ему цены бы не было.
– У Хана, наверное, сильно не отпилишь, – заметил Сиплый.
– Наверное. Но не о том речь, уважаемый. Гром пойдет на мясо, это однозначно. Уж извините. Там все почти готово. На площади поляна уже накрыта. И не просто так, а от самого Хана. То есть его личными поварами все приготовлено. Этот нюанс халдеями особо подчеркивается. Патриархам-авторитетам столы расставлены, остальным вроде фуршета на прилавках, пиво и закуски. Для поднятия боевого духа после пира – показательные казни врагов. В финале – речь Хана. Он должен сделать какое-то важное заявление. То ли об успехах на северном фронте, то ли о походе на бродяг. Версии у всех свои, но вектор во всех случаях примерно похожий, боевой. Но главное – уже объявлено, что от поселенцев под раздачу попадает егерь-проводник Гром. И клетка с приговоренным выставлена на обозрение посреди площади. Хрен подберешься.
– Действительно, плохо дело, – озадачилась Василиса.
– А что за член Совета? – спросил Сиплый.
– Какой-то Карпов. Михаил или Максим. Знаете?
– Что-то слышал. – Сиплый пожал плечами: – Смутно. А военный…
– Майор. Фамилии не знаю. Холеный такой, упитанный, форма почти новая. Наверное, и впрямь из штаба Армии.
– Майор Савенко? – предположил Бондарев.
– Не знаю, сказал же, – Патефон скользнул недовольным взглядом по Денису. – Бритый наголо. И глаза… как у тебя.
– В смысле? – Бондарев уставился на Патефона.
– Во-во. – Егерь-разведчик почему-то поежился. – Тоже так смотрит. Не поймешь, человек или робот какой-то, прости господи. Будто бы глаза – объективы, а в глубине за ними процессор щелкает вместо мозгов. И вместо души заодно.
– О-о! – Сиплый закатил глаза. – Понесло опять! Слышь, Патефон, смени пластинку. Не все военные это терминаторы в душе. Есть и люди среди них.
– Не знаю. – Патефон вновь неприязненно покосился на Бондарева. – Лично я таких не встречал. Армеец – это одновременно диагноз и направление на техосмотр! Можете дать мне за это мнение в репу! Ну!
Он с вызовом в горящем взгляде сделал шаг в сторону Дениса.
– Успею. – Бондарев отстранился и подался влево, как бы прикрываясь Сиплым. – Вернемся к теме.
– А что тут… еще сказать по теме? – Патефон был явно разочарован незлобливостью майора. – Только выдать резюме. Хан не разменивается на мелочи. Воевать, так со всей Степью и даже с Краем. Провокация задумана серьезная, поскольку все трое достаточно важные шишки в своих группировках. Да и шоу получится отменное. В наличии все, что нужно для поднятия боевого духа Орды на предельную высоту. Пойло, закуска, кровь. Только девок маловато.
Патефон уставился на Василису. Было заметно, что ему очень хочется пошутить в проложенном ранее русле, но сделать это он не решился. И не потому, что боялся получить «в репу». От таких примочек Патефон, похоже, наоборот получал удовольствие. Василису он опасался по иной причине. Например, боялся, что она его сглазит. Недаром же ее считали не только знахаркой, но еще и ведьмой.
– Откуда у Хана уверенность, что он всех победит? – задумчиво проронила Василиса. – Допустим, Армию он может запереть в ее форпостах, а бродяг дезорганизовать, уничтожив Совет. Но как он намерен сражаться с Краем? Вблизи Леса воевать тяжело и очень опасно для обеих сторон.
– Может, он собирается и Лес… того… приструнить? – выдал предположение Патефон.
– Как ты это себе представляешь?
– Не знаю.
– У Хана, получается, еще четвертый враг имеется, – заметил Сиплый и кивком указал на Бондарева. – Ну, который тех провокаторов-наемников на Волчанск натравил.
– Я не натравливал, – Денис усмехнулся.
– Я не о тебе, а о твоих похождениях, – уточнил Сиплый. – Что ж получается, Хан и этих заговорщиков не боится? Он, случаем, не маку объелся?
– Вижу только один вариант, – сказала Василиса. – Хан каким-то образом получил в свое распоряжение очень серьезный козырь. Не знаю, что конкретно, но это какое-то очень мощное оружие или средство.
«Или он заручился поддержкой кого-то очень могущественного, – подумалось Денису. – Трудно представить себе кого-то более влиятельного, богатого и владеющего большим количеством секретов, чем Хан. Но отбрасывать вариант, что в нашем пруду появилась более крупная рыба, неразумно. Провокации действительно вышли на новый уровень, теперь в конфликт втягиваются все основные группировки. Без мощной поддержки Хан на такое не пошел бы. Ведь богатым и влиятельным он был и раньше. А года два назад к этому прикладывался немалый энтузиазм кочевников. Даже те, кто сейчас шакалят в степи, не отстегивая в общак, в то время были преданной частью Орды. То есть два года назад ситуация для большой войны складывалась более выгодная, но Хан и не подумал развязывать конфликт. Теперь же он провоцирует всех, фактически подыгрывая северным заговорщикам. Или это они ему подыграли? В этом случае, вполне вероятно, что Хан нашел поддержку в моем старом бункере на окраине Старого Оскола. И тогда выходит, заговорщики даже сильнее, чем мне казалось раньше. Это не группа, а целая организация с хорошим обеспечением и разветвленной агентурной сетью, а потому наглая и способная играть по-крупному. Надо будет над этим хорошенько поразмыслить на досуге».
Бондарев временно свернул тему размышлений о глобальных расстановках сил, которые могли обернуться новой «гробальной» катастрофой, и вернулся к текущим заботам:
– Как все-таки вы собираетесь подобраться к клетке?
– А? – Василиса тоже пребывала в глубокой задумчивости, поэтому включилась не сразу. – А-а… мы подойдем во время пирушки. Вы отвлечете, а я вскрою клетку.
– И окажешься в ней вместе с Громом. – Денис покачал головой. – Каратели Хана не будут участвовать в празднике. Не надейся. Они будут следить за порядком абсолютно трезвым взглядом. С дисциплиной у них все в порядке.
– Тогда мы… – Василиса запнулась.
– Тогда мы еще подумаем, – помог ей Сиплый. – Время есть. И ты думай, майор, коли помогаешь нам. Ты ведь помогаешь?
– Помогаю. – Бондарев обернулся к Патефону: – Принеси егерскую жилетку, как у Грома, фляжку спирта и пистолет.
– А в поясницу не поцеловать?! – Тощий егерь-разведчик едва не вспыхнул от возмущения, словно большая спичка.
– Патефон, делай, что сказано! – вмешалась Василиса. – Что ты задумал, Бондарев?
– То же, что и все. Провокацию. Нынче это модно, не знала?
Глава 6
Поход на Химзавод представлялся Артему мероприятием, полным опасностей и приключений. Но скаут никак не думал, что приключения начнутся еще на территории рынка.
Троица отошла от землянки всего на сотню шагов, когда Доцента едва не спровоцировали на стрельбу старатели. Они опять принялись подначивать конкурента, демонстрируя добытый на Химзаводе хабар. Доцент психанул, но стрелять не стал, а только бросился прочь сквозь толпу. Пристегнутые к нему рабы едва не рухнули от такого ускорения. Да еще ржущие, как кони, старатели тут же начали ставить им подножки.
Миновав условный затор из конкурентов, распсиховавшийся Доцент какое-то время упрямо двигался «против течения» толпы, волоча рабов за собой. Потом он вроде бы успокоился, притормозил и попытался пропихнуть рабов вперед, но тут случилась новая неприятность: на пути у троицы возникли бойцы из васюгановского клана.
Пользуясь тем, что руки у Галки были скованы за спиной, бойцы принялись ее щупать, за что мгновенно получили от Артема «с ноги». Бойцы схватились было за ножи, но им помешал какой-то отважный лох с завязанными в хвост сальными волосами.
Этот типичный по виду местный торговец отчаянно вклинился между бойцами и рабами, растолкал васюгановскую братву в стороны, а одному бойцу даже двинул кулаком в живот. Отчаянная решимость торговца настолько впечатлила кочевников, что они его даже не тронули. Лишь растерянно и недоверчиво уставились на сальноволосого, будто бы размышляя, что с ним делать. Наверное, так же смотрели бы волки на воробья, который вдруг бросился бы клевать их в морды, защищая зайца.
А затем в конфликт вмешался Доцент. Он сунул главному васюгановцу под нос ствол и сказал пару ласковых. После этого бойцов оттеснила толпа.
Но дальше троица все равно не двинулась. Третий повод для разбирательств дал как раз «воробей-защитник», который бросился на ножи ради спасения чужих рабов. Вернее, как выяснилось, ради Галки.
– Я выкуплю, – почти прижавшись к Галке, громко прошептал торговец. – Обещаю!
– Иди ты на фиг, Дюша, – сурово глядя на торговца, заявила Галка. – Продал, а теперь выкручиваешься? Не прощу!
– Галка, я ведь не такой, я другой! Я все сделаю! Меня Мороз послал! Он все учел! Пацана держись, он знает, что делать!
– Уйди, пока жив! – Галка оттолкнула Дюшу плечом. – Пошел вон!
– Что тебе еще, книголюб?! – опять вмешался Доцент. – Тоже хочешь пороху понюхать?!
Он вскинул автомат и едва не расквасил стволом Дюше нос. Торговец успел отпрянуть, и его тут же оттерла толпа.
– Мороз его прислал… – проронила Галка. – Гада такого. Шит! Откуда он узнал… что за… Черт!
– Молчать! – рявкнул Доцент. – Туда пошли!
Он подтолкнул пленников, направляя в сторону крайних на рынке палаток. Там толпа была не такая густая и не двигалась, словно горный обвал, в сторону центра рыночной площади. Через эту «тихую заводь» троица вполне могла пройти без новых приключений.
Когда Доцент и его пленники почти поравнялись с главным шатром Ставки, толпа действительно стала не такой плотной. Здесь можно было не только свободно вздохнуть, но и оглядеться. Артем повертел головой и вдруг увидел далеко в толпе майора Бондарева под конвоем Голована и двух бойцов. Эта компания двигалась «по течению», от Ставки к центру рыночной площади.
С Бондаревым надо было срочно связаться, но как? Понимая, что шанса больше может и не представиться, Артем рискнул. Он обернулся и набрал воздуха, чтобы закричать, но не тут-то было. Доцент мгновенно сориентировался в ситуации и дал Артему под дых. Весь набранный воздух так и остался в легких. Скаут временно забыл, как дышать, и согнулся пополам.
Когда Артем пришел в себя, Бондарева на горизонте уже не было.
Зато были Василиса и Сиплый. Замаскированные под кочевников егеря двигались вдоль палаток, деловито прицениваясь к товару. Впрочем, было заметно, что на самом деле они не прицениваются. Под видом торговцев-перекупщиков егеря незаметно двигались за кем-то следом. Скорее всего, как раз за Бондаревым и его конвоирами.
Кричать егерям Артем не захотел. Очень уж неоднозначной теперь представлялась роль этих людей в текущих событиях…
Всего полчаса бодрого марша по старому шоссе, и Михайловка исчезла из вида, прихватив с собой все раздражение Доцента. По мере приближения к окрестностям Химзавода старатель становился все более спокойным и сосредоточенным. Он даже говорить стал меньше. Но главное, он прекратил бить пленников.
Ребята шли впереди на дистанции в двадцать метров, иногда оглядываясь на Доцента. Этот вариант устроил всех троих. Пленники не слышали тошнотворных бормотаний полубезумного старателя, а он был спокоен за свое живое имущество и за собственную безопасность. К тому же, если пленники наткнутся на какую-нибудь проблему, у Доцента оставалась возможность вовремя отреагировать.
Впрочем, аномальные проблемы на таком приличном удалении от Леса встречались редко. А все источники обычных проблем сейчас находились в Михайловке, на большом празднике у Хана. Так что и пленники, и Доцент могли ни о чем не беспокоиться и смело топать по абсолютно свободному выщербленному шоссе.
– Я слышал про Химзавод, – сказал Артем, когда на горизонте показались высоченные отвалы смешанного с химикатами грунта. – Бродяги рассказывали. Там, говорят, много артов находят. А какие там аномалии? Много их? Крупные?
– Когда как, – Галка пожала плечами. – Бывает, электрические аномалии бушуют, даже над этими вот барханами зарево стоит.
– Высокие барханы, и длинные.
– Площадь эти ядовитые дюны тоже занимают неслабую, – Галка кивнула. – Как две Михайловки. А там дальше, за отвалами, огромный овраг. А затем снова отвалы. Это со старых времен осталось. Это ведь реальный был химзавод… имени этого… Ленина. Там дальше и железная дорога имеется, она вокруг всего Химзавода идет и внутрь заходит.
– Топать еще… – Артем вздохнул.
– Да, немало. Это все подступы. Местные называют их «карьер». Некоторые новички здесь и остаются. Надышатся пылью ядовитой, и гуд бай. Даже издалека на Химзавод не успевают посмотреть.
– А обойти этот карьер никак?
– Можно обойти с востока, но это долго и слишком близко к Лесу. А с запада берег Днепра. Хламу столько, что не пройти. И по воде не проплыть, сплошные коряги там да всякая арматура. Сразу днище лодки пропорешь. Раньше был еще подземный путь, типа секретный, но его завалило. Так что проще всего надеть маски и двигать через карьер.
– Маски это хорошо, только где они?
– Доцент выдаст.
– Думаешь?
– Мы ему на заводе нужны. Еще и наручники снимет. Знаю я эти схемы. Считается, что из карьера пути назад нет. Если пересек его границу, только вперед. А вернешься, не заглянув на Химзавод, – удачи не будет.
– И ты веришь?
– Не знаю. Не пробовала. Люди так говорят. Зря, что ли? Может, и есть в этом что-то. А ты не веришь в приметы?
– Если месяц на спину заваливается, к холодной ночи. А если солнце село в тучу, значит, жди на завтра бучу. А утренняя роса к погожему дню. Вот в это я верю. А в черных кошек и баб с пустыми ведрами… как-то не очень.
– Серьезный какой. – Галка улыбнулась и толкнула Артема локтем в бок. – Это хорошо. Мне нравится. Только не будь занудой, о’кей? На Химзаводе многие народные приметы не работают, а всякие суеверия, наоборот, к месту. Уж поверь.
– Подопытные, стоять! – крикнул Доцент. – Все, карьер. Давайте руки, браслеты сниму.
– Я ж говорила, – Галка усмехнулась. – Доцент, респираторы нулевые?
– Почти. – Старатель снял наручники, сдал назад, спрятал оковы в рюкзак, а затем бросил ребятам маски. – Всего-то по разу туда в них подопытные прошли. Назад уже не вернулись. Так что, считай, муха не сидела. А вам что надо? В упаковке? Заработаете, куплю вам новые. Я ведь все понимаю, я хороший владелец, берегу имущество, забочусь. Топайте дальше. С богом!
Ребята отошли на прежнюю дистанцию, и Артем негромко проронил:
– Если сейчас разбежаться и зайти ему в тыл…
– Нет, – оборвала его Галка. – Не в карьере. Если здесь его завалим, потом самим же будет хуже. Надо на заводе. Там можно все как несчастный случай обставить.
– Да какая разница? Сама говорила, тут правил и законов нет, все друг друга загрызть готовы.
– Ты не понимаешь? Одно дело, когда старатели грызутся, а другое – рабы бунтуют. Если сорвется мокрое дело или увидит кто-то, что мы владельца валим, нам капец. Все, кто есть поблизости, начнут охотиться на нас. Ну, это такая солидарность. Потому, что у них свои рабы имеются. А потом, когда нас убьют, они снова разойдутся по зоне и опять друг другу врагами станут. Вернее, не врагами, конкурентами, но зато злейшими.
– Теперь понял. – Артем покосился на Доцента. – Значит, будет ему несчастный случай. Маски надеваем?
– Рано. Ближе к этим кучам подойдем и наденем.
– Ты уверена? – Артем окинул Галку взглядом. – Ты какая-то бледная. Может, уже надышалась?
– Не знаю, – Галка зябко повела плечами. – Вроде бы нет, не надышалась пока, но… как-то нехорошо мне, ты прав. Это еще в поселке началось. Подташнивает, будто бы чем-то отравилась. Ничего, переживу.
– Надевайте маски! – приказал Доцент.
Ребята подчинились. Высоченные горы смешанной с химикатами земли были уже совсем рядом.
Минут тридцать группа двигалась почти в полной тишине. Доцент молчал, пленникам переговариваться было тоже неудобно, а других источников звуков рядом не было. В карьере не жили никакие звери, и даже птицы облетали его стороной. Группа спустилась в центральный овраг, преодолела его, выбралась наверх, в пустынное пространство между отвалами на другой стороне карьера, а затем взобралась на вершину самого высокого насыпного холма. С этой точки старателям и открылся отличный вид на знаменитый Химзавод.
Панорама впечатляла. Сразу за железной дорогой, как бы отделяющей карьерные подступы к аномальной зоне от территории самого Химзавода, лежал пустырь, заросший сорняками довольно странного вида. Местами трава больше походила на карликовый кустарник, кое-где виднелись замшелые проплешины, а в некоторых местах растительность, кроме странной формы, имела еще и необычную окраску. Цвет травы менялся от пыльно-зеленого до рыжего, а местами, наоборот, до лилового. Но с расстояния все эти краски смешивались, и пустырь казался зеленовато-бурым.
За ним начинались строения. Огромные цеха с застекленными в далекие прежние времена стенами теперь выглядели унылыми щербатыми исполинами. В рамах почти не осталось целых стекол. Разве что самое высокое здание могло похвастаться несколькими уцелевшими окнами на верхних этажах, как раз под огромными перекошенными буквами «рекламы» советского образца, гласившей, что «Ленину – слава».
Позади цехов первой линии торчали высокие трубы котельных, трубы-вытяжки и похожие на них технологические сооружения. Главным ориентиром стали три одинаковые трубы где-то почти в центре химзавода, которые стояли очень близко друг к другу. Создавалось впечатление, что где-то там, за цехами, причалил древний крейсер… Артем припомнил слова Доцента…
«Аврора? Вот о чем бормотал старатель!»
Если смотреть не поверх крыш, а на землю, перспективу рисовала внутренняя ветка железной дороги. Она уходила в глубь территории через проходную и узкий проезд между зданиями заводского периметра. А на внутренней территории линия ныряла в коридор между двумя двухэтажными погрузочными терминалами. В прежние времена под эти конструкции маневровые тепловозы подгоняли вагоны для загрузки-засыпки продукции завода. Наверное, этой продукцией были какие-то удобрения? А что еще можно было грузить таким способом?
Несколько вагонов так и приржавели к рельсам между погрузочными бункерами-терминалами. В принципе можно было заглянуть в них и найти ответ на предыдущий вопрос. Только зачем? Какая теперь разница, что производил в прежние времена Химзавод имени Ленина?
Взгляд Артема поднялся к верхним этажам большого цеха слева. Или это был не цех, а такое большое административное здание? Тоже теперь не имело значения. Артем уставился на него просто потому, что заинтересовался главной достопримечательностью. Над зданием до сих пор возвышался портрет лысого человека с бородкой. Видимо, того самого Ленина, которому «слава».
– Вот он какой, – пробормотал Артем и хмыкнул: – Ничего особенного вроде бы, а в каком почете был. Славили его, завод именем назвали.
– И не только, – глухо, из-за респиратора, сказала Галка. – В городе проспект с таким же названием был и Днепрогэс тоже имени Ленина.
– Крутой был деятель, получается. Круче Хана. Его-то именем ничего не назвали пока.
– Скажешь тоже, – Галка усмехнулась. – Завод имени Хана. Его именем только крематории называть.
– Пошли! – приказал Доцент. – Левее берите, на трехэтажку ориентир. Потом мимо нее и вдоль левого терминала до круглых баков. Под ними затаиться. Там скажу, куда дальше. Живее!
Группа спустилась с отвалов, пересекла окружную железную дорогу, миновала проходную, прокралась мимо внешнего цеха и побрела слева от невысокой насыпи внутренней ветки в сторону здания с портретом Ленина. Отрезок пути получился довольно большой, но преодолели его ходоки без приключений. Видимо, Доцент точно рассчитал момент, и его кажущаяся импульсивность ничего не изменила. Он пошел бы на Химзавод именно сейчас в любом случае. Даже если бы его не подначивали конкуренты. Пока почти все старатели были в Михайловке, на празднике у Хана, бродить по Химзаводу можно было почти без опаски. Расчет простой, но верный.
– Упарился. – Артем стянул респиратор. – Тут уже можно без маски?
– Можно. – После карьера Доцент сделался сосредоточенным и на редкость немногословным. Расчет расчетом, а ухо следовало держать востро. Не один Доцент был таким умным. Наверняка ханским праздником решил воспользоваться и кто-нибудь еще. – Здесь всегда слегка поддувает. Ветер юго-западный, с реки тянет, всю пыль в карьер обратно уносит.
– Не слушай его, – сказала Галка негромко. – Увидишь что-нибудь вроде облачка тумана или пыли, сразу надевай опять маску. Тут местами провалы, в них корни лесные, а кое-где и трава… аномальная такая. Бывает, что кустиками, а бывает – гривами стелется. Запросто могут пыльцой обработать.
– Лес вроде бы далеко, – усомнился Артем.
– Лес везде близко. Говорю же, деревьев тут нет, но трава и корни-то есть! И лужи всякие есть, разноцветные, почти болотца. Мхом окруженные. Там, ближе к главному цеху. Над ними испарения ядовитые поднимаются. Воняют – жуть! Да и мох, который, если приглядеться, тут везде, а не только вокруг луж, та еще зараза. Подсыхает, ветром сухие частицы сдувает и носит тут повсюду. А частицы эти тоже ядовитые. Короче, не прячь маску далеко. А лучше не снимай вообще.
– Сориентируюсь. – Артем не надел опять маску, но и не спрятал, оставил ее болтаться на шее.
– Давайте, давайте, – Доцент вдруг забеспокоился. – Быстрее, вперед!
– Нет! – Галка схватила Артема за руку. – Стойте! Там кто-то есть, вон за тем вагоном.
– Идите, сказал! – Доцент вскинул автомат.
– Ложись! – Галка дернула Артема за руку и бросилась в сторону, под прикрытие согнутой в бараний рог железной конструкции.
Артем ринулся за девушкой. Доцент невнятно выругался и выстрелил. Но не в рабов. Ребята услышали не сухой щелчок, а тугой хлопок. Звук ударил в правое ухо. Это значило, что Доцент стрелял как раз куда-то вправо.
Упав в укрытии, Артем развернулся, переполз на новую позицию и выглянул. Доцент целился в кого-то, засевшего среди обломков обрушенного перехода между правым большим цехом и погрузочной зоной.
Из руин прилетел отзвук ответного выстрела, и в считаных сантиметрах от головы Доцента просвистела пуля. Старатель упал, перекатился и дал короткую очередь по позиции противника. Попал в кого-то или нет, было непонятно.
Но Артем и не собирался это выяснять. Он прополз под ржавой конструкцией, затем мимо нагромождения полуметровых в диаметре обрезков труб и очутился в канаве рядом с насыпью внутренней «железки». Вновь обернувшись, скаут встретился взглядом с Галкой.
– Сюда! Ползком!
Галка без промедления выполнила приказ. Когда она почти покинула опасную зону, из развалин хлопнул новый выстрел, и пуля звякнула по рельсу в метре от нового укрытия парочки. Прикрывая парочку, Доцент вновь открыл огонь и на этот раз, похоже, в кого-то попал. Из развалин все-таки донесся отзвук еще одного выстрела, но теперь подстреленный Доцентом снайпер пальнул в небо.
– Бегом! – крикнул Доцент. – Встретимся, где сказал!
Парочка синхронно вскочила на ноги и бросилась к стене погрузочного терминала. Из развалин справа затрещали новые выстрелы, теперь не винтовочные – автоматные, но Артема и Галку поначалу прикрыл ржавый вагон, а затем они нырнули под наружную двухмаршевую лестницу, свернули за угол и прижались к железной стенке. Весь путь сопровождался громким звоном пуль по железу разной толщины и противным тонким воем рикошетов, но все обошлось. Ни одна пуля не задела везучих ходоков.
Дальше путь представлялся простым. Вдоль длинного погрузочного терминала до его противоположного торца. Но имелась одна проблема: прижимаясь к стенке, этот путь было не пройти. Вплотную к терминалу высился поросший ядовитым мхом и подозрительной травой откос, а дальше виднелись лужи вязкой жижи не менее подозрительного купоросного оттенка. Чтобы во все это не вляпаться, следовало взять левее и обойти по более-менее приличному участку. Он был захламлен и тоже покрыт странной травой, но хотя бы не заболочен.
Артем кивком указал на обломки такого же, как справа, закрытого перехода. Этот переход вел со второго этажа левого терминала в «ленинский» цех. Переход тоже был обрушен, рухнула средняя секция конструкции, но при падении она почти не развалилась на части. Стояла на земле наподобие вагона без торцевых стенок.
Скаут дал Галке отмашку и первым бросился к рухнувшей секции. Над ухом тотчас вжикнула пуля, а затем прикатился грохот выстрела. Кто-то выстрелил с довольно близкого расстояния, не более тридцати метров, но умудрился промазать. Артем исполнил простейший маневр – бросился влево, затем вправо и еще раз вправо и нырнул в тень полусгнившей коробки перехода. Вслед ему грохнул еще один выстрел, но теперь пуля не прожужжала даже близко. До Артема вдруг дошло, что стреляли из пистолета, поэтому расстояние в полсотни метров и стало для скаута чем-то вроде дополнительной защиты.
Читать бесплатно другие книги:
