Кровавые вороны Рима Скэрроу Саймон

Глава 31

– Почему не хочешь послать меня? – сердился Макрон. – Ты ранен и к тому же нужен здесь, в крепости.

Катон застегнул ремешки на наголенниках и, выпрямившись во весь рост, улыбнулся другу:

– Меня назначили префектом Второй фракийской когорты и всего гарнизона, и теперь, когда Квертус не стоит поперек дороги, самое время подтвердить свое звание.

Друзья разговаривали у боковых ворот, выходящих на склон, по которому спускалась дорога ко входу в долину. На открытой площадке между казармами и конюшнями поспешно седлали коней два эскадрона кавалерийской когорты. Для задуманной Катоном операции выделили шестьдесят всадников. Больше не получалось. Иначе у Макрона не хватит людей для обороны крепости. Катон смотрел на столб густого дыма от сигнального костра. С небольшого расстояния его можно заметить, но поднявшийся на рассвете легкий ветерок быстро развеивал его в разные стороны, превращая в расплывчатые сероватые клочья. Если кто-нибудь из колонны подкрепления увидит сигнал и у командира хватит ума повернуть назад, есть слабый шанс спасти людей.

– Ну и чего ты добьешься с шестьюдесятью всадниками? – прищелкнул языком Макрон, оглядывая вражеский лагерь. Центурион не скрывал тревоги за судьбу друга. – Твой поступок равносилен самоубийству.

– Не совсем так, – грустно улыбнулся Катон. – Наши кавалеристы и лошади гораздо лучше, чем у силуров. Кроме того, я рассчитываю на внезапность. Противник не ждет, что мы бросимся на выручку колонне подкрепления.

– С чего ты так решил? – сердито буркнул Макрон.

С лица префекта сошла улыбка, и он, понизив голос, чтобы услышал только Макрон, обратился к другу:

– А по-твоему, я должен наблюдать из крепости, как убивают наших товарищей? Нет, надо рискнуть и попытаться помочь им вырваться из западни. На моем месте ты поступил бы точно так же, и сам это хорошо знаешь.

Макрон и сам понимал, что друг прав, но смириться с его решением не мог.

– Послушай, Катон, твои действия лишены логики. Ты бросаешься навстречу колонне и пытаешься спасти товарищей. Но шансы на удачный исход пятьдесят к одному. Погубишь себя и фракийцев, а колонне подкрепления все равно конец.

– Не согласен. А ты готов сделать ставку на пятьдесят против одного?

– Только дурак станет биться об заклад на таких условиях.

– Тогда можешь считать меня дураком. Ставлю десять сестерциев. – Катон протянул руку, которую Макрон с готовностью схватил.

– Идет! Никогда мне деньги не доставались так легко! – Центурион изо всех сил старался придать голосу беззаботную веселость.

Наступило неловкое молчание, затем друзья ударили по рукам и попрощались.

– Отряд готов выступить, – сообщил Катон, глянув через плечо друга. – Пора в путь. Держи наготове одну центурию, чтобы открыли ворота, если мы… когда мы вернемся с колонной подкрепления.

– Не волнуйся, я сам буду ими командовать.

– Вот и славно. Значит, до скорой встречи.

Катон проверил, как сидит шлем, и направился к лошади, которую держал под уздцы один из фракийцев. Взяв поводья, он потрепал Ганнибала по щеке и тихо шепнул на ухо:

– Не подведи меня сегодня, дружок. Как дам команду, лети быстрее ветра.

Ганнибал, всхрапнув, вскинул голову, и Катон, пересиливая острую боль в ноге, вскочил в седло. Никто не должен заметить страданий командира. Конюх подал ему большой овальный щит, и Катон быстро накинул ремень на плечо. По традиции старшим офицерам в качестве оружия полагался меч, но Катон предпочел тяжелое длинное копье, как у остальных воинов, которых вел в бой. Взвесив в руке копье, он нашел центр тяжести и вставил торец в небольшой кожаный чехол, прикрепленный к седлу. Оба эскадрона выстроились по двое за своими офицерами, центурионом Стелланом и декурионом Кастосом, фракийцем. Катон смотрел на суровые лица воинов. Они ждали от префекта традиционной короткой напутственной речи перед сражением.

На разглагольствования времени не оставалось, и Катон предпочел бы на сей раз обойтись без формальностей и сразу отдать приказ выступать. Однако со смерти Квертуса прошло слишком мало времени, и людям нужна поддержка префекта.

– Кровавые Вороны! Наши товарищи попали в беду. Каратак собирается их всех перебить, а головы отдать своим союзникам друидам в качестве трофеев. Недостойная участь для любого воина! Враг намерен унизить их у нас на глазах, а значит, и нас опозорить, если мы не сумеем этому воспрепятствовать. Но мы не смиримся и не отдадим товарищей на растерзание. Сегодня это наша главная цель. А задача перед нами стоит простая. Мы отправляемся на выручку колонне и с боем прорвемся сквозь ряды противника, чтобы подкрепление смогло добраться до крепости… Прошлого уже не изменить, но нам выпал шанс увенчать Кровавых Воронов неувядаемой славой. Те, кому удастся уцелеть, никогда не забудут этот день и будут навеки пользоваться почетом и уважением всей римской армии. – Катон умолк, переживая в душе, что не сумел произнести вселяющую мужество речь, одну из тех, что читал в книгах по истории в юные годы. Подняв вверх копье, он снова обратился к эскадронам: – Во славу Рима! Во славу Кровавых Воронов!

Центурион Стеллан подхватил призыв и тоже взметнул в воздух копье:

– Во славу Кровавых Воронов!

Все воины повторили призыв за командирами. Волнение всадников передалось лошадям, и они нетерпеливо били копытами. Катон подал знак Макрону.

– Открыть ворота! – скомандовал центурион. Стоявшие наготове два легионера мгновенно подняли засов и распахнули створки.

– Вперед! – Катон, пришпорив коня, помчался к арке под караульной будкой.

Фракийцы во главе со Стелланом последовали за префектом. Проезжая мимо Макрона, Катон обменялся с другом взглядами. Проехав через ворота, эскадроны перешли через мост над узким рвом и вышли на тропу, что спускалась по диагонали со склона. Катон не прибавлял скорости, так как знал, что силуры заметят отряд, только когда он обогнет невысокий холм, на котором стоит форт. А потом нужно мчаться во весь опор. Сердце билось все чаще, и Катон с трудом сдерживал желание оглянуться на караульную будку и надежные стены крепости. А впереди уже маячил арьергард вражеской армии, движущейся на перехват колонны подкрепления. Катон старался держать себя в руках и не давать воли эмоциям, но в голове роились тревожные мысли о грядущей опасности.

Если удача не отвернется, офицер, командующий колонной, выставит посты для прикрытия основной силы. И как только дозорные заметят приближение противника, колонна сомкнет ряды и с помощью тяжелых щитов и железной дисциплины прорубит себе дорогу к крепости. Однако командиром колонны может оказаться один из новоиспеченных трибунов, свято верящий в превосходство Рима и презирающий тупых дикарей. Такие допускают просчет за просчетом, набивая шишки и учась на собственных ошибках. Некоторым со временем удается встать на ноги, другие платят жестокую цену за непомерную самоуверенность.

Дорога постепенно становилась ровнее, и Катон уже видел край строевого плаца и раскинувшийся впереди вражеский лагерь. Теперь их могут обнаружить в любой момент. А возможно, уже заметили. Катон пришпорил коня.

– Вперед, Ганнибал, вперед!

Лошадь перешла на рысь. Стеллан и Кастос повторили команду подчиненным, и копыта зацокали громче. Прежде чем покинуть крепость, Катон тщательно изучил долину и решил двигаться к голому уступу, выходящему на перевал. Местность открытая, и кавалерии есть где развернуться. Он натянул поводья, поворачивая Ганнибала в нужном направлении, и окинул взглядом силы силуров. Оставшиеся в лагере воины уже заметили всадников и, отчаянно жестикулируя, показывали на выехавшие из крепости эскадроны. В следующую секунду рог протрубил сигнал тревоги, предупреждая находившихся в долине товарищей. Арьергард силуров, отъехавший на полмили, мгновенно остановился и развернулся лицом к беглецам. После короткой заминки силуры выстроились в шеренгу. Большинство воинов имели щиты и копья, у остальных было оружие попроще, а доспехи отсутствовали.

Катон уверенной рысью повел фракийцев на вражескую шеренгу. Все больше силуров останавливалось, оглядываясь на смельчаков, дерзнувших так неожиданно покинуть крепость. Пока противник не знал, как отреагировать на сюрприз, и Катона это немного утешило. Любое замешательство в рядах врага отсрочит нападение на колонну подкрепления. Каратак не сможет ударить всей силой, и у римлян появится возможность выстроиться для битвы, что гораздо лучше, чем быть застигнутыми врасплох на марше. Лучше всего, если они заметили дым сигнального костра и поняли предупреждение.

Еще три вражеских отряда развернулись лицом к фракийцам и торопились перейти по открытой местности и занять позиции на флангах шеренги. Это зрелище не вывело Катона из равновесия, так как он не собирался вступать с ними в бой. Для небольшого кавалерийского отряда, пусть и отлично обученного и вооруженного, смерти подобно вступать в открытый бой с превосходящими силами пехоты. Такой поворот дела в планы Катона не входил. Реальную угрозу представляла кавалерия силуров, которая значительно превосходила числом два эскадрона и, что еще хуже, имела преимущество в скорости. Если силурские всадники пойдут в атаку и задержат фракийцев достаточно долго, пока подоспеет пехота, все закончится очень быстро. И сегодня два эскадрона станут первой потерей римлян.

Вражеская шеренга уже подошла на четверть мили, и Катон прикинул, что силуров не меньше пяти сотен. Подняв копье, он указал на уступ горы, выходящий на перевал.

– Поворачивай вправо!

Оба эскадрона мгновенно последовали за префектом. В рядах противника наступило замешательство, силуры испугались, что их шеренгу обойдут с флангов. Наконец командиры пришли в себя и уговорами и силой, пуская в ход копья и мечи, заставили воинов выстроиться эллипсом. Кавалерия римлян продолжала двигаться вперед и вскоре подошла на достаточно близкое расстояние, откуда уже были слышны боевые кличи и оскорбительные выкрики силуров. Некоторые фракийцы не остались в долгу и отвечали той же монетой, пока не вмешался центурион Стеллан.

– Заткните свои поганые глотки, иначе сразу по возвращении в крепость выдвину против вас обвинения и отдам под суд! – пригрозил он.

Фракийские эскадроны продолжили путь рысью и добрались до возвышенности под уступом. Слева находилась ведущая в долину тропа, которая проходила через редкую полосу деревьев и поднималась к седловине, приютившейся между двух гор. Катон видел, как вражеские отряды поднимаются вверх по обе стороны тропы, намереваясь занять выгодную позицию и напасть на колонну подкрепления. Перед ними шла кавалерия Каратака во главе с небольшой группой всадников, одетых в яркие плащи. Они несли развевающееся на ветру знамя своего командира. Силурские кавалеристы находились достаточно далеко и пока не представляли прямой угрозы для фракийцев. Оглянувшись, Катон обнаружил, что воины, мимо которых они только что проскочили, снова выстраиваются в шеренгу и перекрывают дорогу к крепости, отрезая римлянам путь к отступлению. Теперь оба эскадрона обречены. Новое открытие повергло префекта в уныние.

Во время подъема бока Ганнибала вздымались от напряжения, но Катон то и дело подгонял лошадь, не позволяя сбавить скорость. Наконец они добрались до уступа, где земля выравнивалась в узкую полоску, покрытую пучками травы и пятнами торфяника. Катон глянул вниз, в долину. Пехота силуров, намеревавшаяся отрезать римлян от крепости, уверенно продвигалась вверх по склону. Привстав в седле, Катон заметил под елями тонкую ленточку колонны подкрепления. Солнечные лучи отражались от наполированных до блеска щитов, окрашивая их в малиновый цвет. Замыкал колонну малочисленный кавалерийский отряд, охраняющий повозки и фургоны в обозе. Всего семьсот или восемьсот человек, не больше. От такого подсчета у Катона екнуло сердце. Он-то надеялся, что легат Квинтат пошлет для сопровождения обоза в Брукциум по крайней мере в два раза больше легионеров или наемников. А теперь и последняя робкая надежда прорваться общими силами в Брукциум разлетелась вдребезги.

Катон определил, что колонна провела в пути часа два и прошла пять миль от места предыдущей ночевки. Ясно, что они не намерены идти ночью, торопясь добраться до Брукциума. В противном случае колонна попадет прямо в лапы Каратака, который расправится с ней в два счета. Похоже, никто не заметил поднимающегося из крепости дыма, или на него просто не обратили внимания. Не видели легионеры ни вражеских отрядов, засевших в оврагах у края широкой седловины, ни тех, что поджидали на тропе, ведущей в долину. Пребывая в неведении, колонна двигалась прямо в расставленный Каратаком капкан.

Стеллан подъехал к префекту и, остановив коня, оценил обстановку.

– Какие будут распоряжения, господин префект?

– Надо предупредить колонну о грозящей опасности. – Катон стремительно повернулся в седле: – Трубите наступление! Да не жалейте сил! Как можно громче!

Трубачи, набрав в легкие воздуха, поднесли к губам длинные изогнутые кавалерийские рожки. В следующее мгновение по долине разнесся сигнал атаки, отражаясь от скал, под которыми стояли фракийцы. Катон указал на уступ.

– Едем туда, обойдем засаду и доберемся до колонны. Пусть продолжают трубить наступление.

– Слушаюсь! – отчеканил Стеллан.

Катон поднял копье и наклонил вперед:

– Вторая фракийская, за мной!

Лошади пошли рысью вдоль уступа на склон и дальше к перевалу. Колонна остановилась, и Катон вздохнул с облегчением. Теперь он отчетливо видел центурию легионеров, у остальных воинов были в руках овальные щиты наемников. Похоже, никто не собирался готовиться к бою. Мысленно проклиная безалаберность командира, Катон пришпорил Ганнибала. Всего в нескольких сотнях метров впереди и дальше вниз по склону воины Каратака строились для атаки. Сигнал кавалерийских рожков им тоже послужил предупреждением, и Катон различил бледные пятна поднятых вверх лиц. Он быстро представил в уме расположение вражеских сил и место, где произойдет сражение. Шанс прорваться обратно к крепости сводился к нулю. Оставался еще один путь к отступлению – Гобанниум. Если удастся добраться до заставы и Каратак начнет осаду, ему придется растягивать силы на обе крепости. И тогда у Макрона и всего гарнизона Брукциума появится шанс выжить.

Мысли Катона прервал блеющий звук кельтских рогов, доносившийся из отряда, сгруппировавшегося вокруг Каратака. Сигнал подхватили трубачи в других отрядах, и вот уже рокочущей волной пронесся над склоном воинственный клич силуров. Поднимаясь с земли, воины хлынули ревущим потоком, чтобы ударить в лоб и по флангам римской колонны. У Катона все сжалось внутри. В чем дело? Ни один человек в колонне не двинулся с места.

– Они что, ошалели? Чего ждут? – недоумевал Стеллан.

Словно в ответ на его слова солдаты начали строиться вокруг обоза, а кавалерийский отряд собрался с одной стороны, сформировав шеренгу. Катон видел, что воины хорошо вымуштрованы, но у них мало шансов успешно завершить маневр. Силуры ворвутся в лагерь раньше.

– Будь я проклят! – пробормотал префект, поворачиваясь в седле, чтобы отдать приказ: – Стой! В шеренгу становись и готовься к атаке!

Глава 32

– К атаке? – переспросил центурион Стеллан, разворачивая лошадь. – Господин префект, нельзя идти в атаку вниз по склону. Он слишком крутой, и пока доберемся до перевала, половина людей попадает.

– Сам знаю! – огрызнулся Катон. – Впредь моих приказов не обсуждать, центурион! А сейчас строй людей и придерживайся скорости, которую я задам. Ни один человек не должен вырываться вперед или плестись в хвосте. Доберемся до поля боя одновременно. Других шансов уцелеть нет. Понятно?

Стеллан молча кивнул.

– В шеренгу стройся! – передал он приказ префекта.

Оба эскадрона повернули влево и растянулись по склону. Глянув вниз, Катон определил, что до ровного места, где можно дать приказ атаковать, нужно пройти триста метров по крутому спуску. Скачки по открытой местности, как случается в менее дисциплинированных армиях, не будет. Римская кавалерия прошла курс строгой муштры, и наращивание скорости при подготовке к атаке точно рассчитано. Лошадям дадут волю и позволят скакать галопом, когда до противника останется менее пятидесяти метров. И все равно, при атаке вниз по склону нужно действовать осторожно, чтобы не нарушить строй.

Вскоре оба эскадрона были готовы к бою. Руки воинов крепко сжимали щиты и копья. Лошади помахивали хвостами, а некоторые прядали ушами, чувствуя волнение всадников. Катон поднял вверх копье:

– Держать строй! Услышите приказ идти в атаку, не останавливайтесь, пока не дойдете до колонны… Кровавые Вороны, вперед!

Ганнибал стал спускаться по склону шагом. Впереди самые шустрые из врагов уже добрались до колонны, а легионеры еще не успели выстроиться вокруг обоза. Первую атаку силуров отбили без труда, но враги хлынули лавиной, и легионеры в головной части колонны не имели возможности перестроиться. Линия обороны нарушилась, и легионеры столпились вокруг повозок и фургонов в центре лагеря. Кавалерийский эскадрон, находившийся неподалеку, ринулся в гущу битвы, но его смела орда силурских воинов, взяв римскую колонну в кольцо.

У подножия холма отряд пехотинцев, преследовавший фракийцев, остановился и повернулся лицом к противнику. В их рядах Катон заметил темные плащи друидов. Они подбадривали нападающих воинственными криками и слали проклятия в адрес приближающихся всадников. Склон становился все более покатым, и Катон понял: пора!

– Построиться клином! – крикнул он через плечо.

Командиры эскадронов передали по цепочке приказ, и воины, сменив скорость, быстро превратили шеренгу в похожий на острие стрелы клин, самая широкая часть которого состояла из десяти человек. Так легче заполнить любую брешь и встать на место павших товарищей. Чтобы добраться до римской колонны, атакованной силурами, нужно прорваться сквозь строй врагов. Следуя намеченному плану, Катон постепенно поменял направление и повел отряд к правому флангу противника, до которого оставалось не более сотни шагов. Самые недисциплинированные из воинов уже начали стрелять из луков, понапрасну тратя стрелы. Расстояние между враждующими сторонами стремительно сокращалось.

– Перейти на кентер! – отдал приказ Катон.

Ганнибал дернулся под всадником и поскакал вперед. Земля гудела под лошадиными копытами, а воздух наполнился позвякиванием сбруи, скрипом кожи и глухими ударами щитов. Противник был уже совсем рядом, и Катон крепче сжал рукоять щита и поднял над головой копье, намереваясь нанести первый удар по врагу. Впереди мелькали лица силуров, выражающие страх, азарт боя и суровую решимость. Собравшись с силами, он крикнул во весь голос:

– Кровавые Вороны, в атаку!

Фракийцы мгновенно подхватили клич и, пришпорив коней, приготовились принять бой. Резкие звуки труб перекрыли цокот копыт и воинственные крики. Катон слегка подался вперед, прикрыв левый бок щитом. Мышцы правой руки напряглись, сжимая копье, чтобы в любой момент сразить первого силура, преградившего путь. Наконец враждующие стороны сошлись в схватке. Заметив приближение Катона, два силурских воина отскочили в разные стороны, и префект ударил копьем того, кто оказался ближе. Однако дикарь проявил завидное проворство, и копье просвистело в воздухе, не достигнув цели. Ганнибал врезался в ряды противника, и Катону преградил путь еще один силур, оказавшийся настоящим храбрецом. Он и не думал отступать.

Прикрывшись щитом в форме воздушного змея, варвар поднял вверх длинный меч. Вцепившись в поводья, Катон повернул голову лошади, и та заржала, почувствовав во рту мундштучные удила. Ганнибал свернул в сторону и ударил грудью в щит силура, откинув его назад. Катон тут же нанес удар копьем и попал противнику в бедро. Рана оказалась поверхностной, но варвар взвыл от боли и заковылял прочь. Сжав пятками лошадиные бока, Катон выпрямился и поскакал дальше. По обе стороны фракийцы громили врага, прорываясь сквозь строй силуров. Один из кавалеристов увлекся и погнался за удирающим со всех ног силуром.

– Оставь его! Вперед! Вперед! – крикнул Катон.

Пришпорив Ганнибала, он снова стал подниматься по пологому склону к перевалу, где уже отчетливо виднелись знамена, развевающиеся на заросшем травой гребне холма, и слышался звон оружия. Фракийские эскадроны прорвались сквозь шеренгу противника справа и рассеяли силурских воинов. Катон глянул через плечо и с удовлетворением отметил, что клин не распался, хотя и имел уже более расплывчатые сочетания, чем перед началом атаки. Брешей в клине не было, и никто из фракийцев не ввязался в бой с пехотой силуров. Душу Катона наполнила радость, ведь прорыв завершился успешно. Однако восторженное настроение быстро прошло: надо было готовиться к главной битве, что ждала впереди.

Фракийский клин въехал на перевал, и впереди взорам открылась жуткая картина дикой в своей жестокости бойни. Тысячи вражеских воинов сновали вокруг осажденной колонны. Из римского эскадрона, который недавно бросился в обреченную на провал атаку, не уцелел ни один человек. Каратак со свитой, сидя верхом, наблюдали за сражением с пригорка. На мгновение Катону пришла в голову безумная мысль бросить фракийских кавалеристов на силурского вождя. Его смерть приведет в смятение все племена коалиции, которая до сих пор оказывает сопротивление Риму. И тогда в новой римской провинции Британия, возможно, наконец, наступит мир. Однако, поддавшись порыву чувств, он не успел отдать приказ. Каратак вместе со свитой спустился вниз, намереваясь принять участие в сражении на противоположном крае окруженной римской колонны.

А впереди некоторые силуры уже заметили приближение фракийцев. Жуткий внешний вид, который так приветствовал Квертус, и репутация безжалостных убийц, похоже, снискали им дурную славу, и большинство силуров спешили убраться у них с дороги. И только самые стойкие и мужественные воины имели дерзость вступить с фракийцами в схватку. Катон с ужасом смотрел на бурлящее море врагов, через которое предстоит пробиться его людям, чтобы добраться до колонны подкрепления. А что потом? Пройти через перевал невозможно. От этой мысли придется сразу отказаться. Нужно действовать здесь и сейчас. Придется сражаться вместе с фракийцами, пока хватит сил, и если боги проявят милость, возможно, Катону удастся уцелеть. А если нет… Катон прочел молитву, вымаливая у богов быструю и, по возможности, легкую смерть.

Бока Ганнибала вздымались от напряжения, несмотря на это, он несся вперед, разбросав в стороны двух силурских воинов. А третий ударил клинком по бронзовому шамфрону, защищающему глаза и лоб лошади. К счастью, удар оказался скользящим, но сильно напугал Ганнибала. Конь встал на дыбы, брыкая копытами. Катон подался всем телом вперед, стараясь восстановить равновесие.

– Тише, дружок! Успокойся! – шепотом увещевал Катон, и Ганнибал опустил передние ноги.

Конь и всадник продолжили путь. Выстроенный фракийцами клин несколько притупился, когда кавалеристы врезались в ряды вражеской пехоты. С воинственными криками фракийцы рубили налево и направо длинными мечами, убивая и калеча силуров. Катон огляделся по сторонам и заметил, что некоторые седла пустуют. Совсем рядом одного из фракийцев окружили силурские воины, не давая двигаться дальше. Кавалерист яростно отбивался, не желая стать легкой добычей, но силуров было слишком много. Фракиец поднял копье и в этот момент получил удар топором в спину. Топор не пробил кольчугу, но раздробил кость. Копье выпало из рук, и варвары с торжествующим воем вытащили фракийца из седла. Что было дальше, Катон не видел.

Раскатистый бас центуриона Стеллана перекрыл шум битвы:

– Вперед, ребята! Вперед!

Пожилой, жилистый воин со спутанными седыми космами вынырнул из толпы силуров и, размахивая топором, бросился на Катона. Его зубы обнажились в диком оскале. Наклонившись вперед, Катон ударил копьем и вонзил острие противнику в пах. Рана оказалась глубокой, и силур, согнувшись пополам, выронил топор и встал на четвереньки. Катон молнией пронесся мимо навстречу очередному противнику. Он так увлекся битвой, что не заметил, как оказался радом с римлянами. В рядах силуров образовалась брешь, сквозь которую он увидел тяжелые прямоугольные щиты легионеров. Катон резко натянул поводья.

– Разомкните строй! Пропустите нас!

Реакции на его слова не последовало. Из-за щитов на Катона смотрели прищуренные глаза легионеров. Отыскав глазами гребень опциона, он направил на него копье.

– Эй, прикажи своим людям разомкнуть строй!

После недолгой заминки опцион отдал приказ, и Катон с радостью увидел, как между щитами образуется узкий проход, в который поспешил пустить Ганнибала. Оказавшись за спинами римских солдат, Катон развернул коня и, взмахнув копьем, крикнул:

– Кровавые Вороны, ко мне!

Отбиваясь от наседавших силуров, в образовавшуюся брешь устремились фракийские кавалеристы. Катон определил, что большей части обоих эскадронов удалось прорваться к колонне подкрепления. Группу отставших ждала страшная участь. Катон видел, как шагах в тридцати одного из них силуры стащили с лошади и зверски закололи мечами, а потом снова бросились в атаку на колонну.

Надев чехол на торец копья, Катон позвал:

– Центурион Стеллан! Декурион Кастос! Ко мне!

– Я здесь, господин префект! – Стеллан просочился в узкий проход между легионерами и фургонами.

– А где Кастос?

– Получил удар копьем в грудь и упал с лошади.

– В таком случае я принимаю командование его эскадроном.

– Во имя Аида, скажите, кто вы? – вмешался в разговор трибун, стоявший на одном из ближайших фургонов. Это был высокий широкоплечий человек всего несколькими годами старше Катона. Катон повернул коня и подъехал к фургону.

– Я – префект Квинт Лициний Катон, командующий гарнизоном крепости Брукциум.

– Трибун Манцин, – представился офицер. – Четырнадцатый легион. Каким ветром вас сюда занесло?

Катон не обратил внимания на резкий тон трибуна.

– Рассчитывал помочь колонне прорваться в крепость, но похоже, у вас недостаточно людей.

– Полностью согласен, – криво усмехнулся Манцин. – Только легат заявил, что небольшого эскорта вполне хватит. Не самое мудрое решение.

– Что теперь говорить! Каков ваш план?

– План? – Трибун махнул рукой в сторону фургонов, вокруг которых кипела битва. Раненых оттаскивали с поля боя и усаживали на землю, прислонив к фургонам. – Мы сражаемся за свои жизни. – Трибун на секунду замялся, вспомнив, что перед ним старший по званию. – Каковы ваши приказы, господин префект?

Оглядевшись по сторонам, Катон увидел, что римские солдаты пока удерживают свои позиции.

– Надо пробиваться с боем из этой западни. Вперед идти нельзя, по направлению к крепости врагов еще больше. Остается один путь – на Гобанниум.

– Непростое дело, – поджал губы трибун. – Вражеский отряд следовал за нами по пятам, как только мы выехали из Гобанниума. Не отставали от колонны до сегодняшнего утра, а потом исчезли. Вернее, так нам показалось.

– Гобанниум – наша единственная надежда на спасение. – В этот момент о щит префекта ударилась стрела и отлетела в сторону над шлемом. Катон невольно вздрогнул. – Мои люди очистят дорогу. Держите пехоту рядом, и двинемся в путь. Освободите три фургона для раненых. Остальные придется бросить. При виде легкой добычи силуры на некоторое время задержатся.

Манцин передал приказ префекта малочисленному резервному отряду. Легионеры положили на землю щиты и стали освобождать три последних фургона, выбрасывая снаряжение и продукты на землю, вздыбленную тяжелыми колесами, копытами животных и сапогами воинов. Раненых быстро перенесли в первый фургон. Катон понимал, что очень скоро он заполнится до отказа и то же самое произойдет с остальными фургонами.

Наблюдая за приготовлениями легионеров, Катон приказал Стеллану выстроить фракийцев поперек тропы, ведущей к заднему краю колонны.

Опцион, командующий резервом, подошел к префекту и отдал честь.

– Господин префект, как поступим с тягловыми животными? Возьмем с собой или прирежем?

Катон окинул взглядом мулов и волов, впряженных в брошенные фургоны. Оставлять животных врагу неразумно. Обычно в подобных случаях их уничтожают, только бы не достались противнику. Однако волы и мулы могут еще пригодиться. В голове Катона моментально созрел план.

– Выпрячь животных и поставить перед фракийцами, – приказал он опциону. – Сетки-кормушки у вас есть?

– Да, господин префект.

– Тогда прикрепите по кормушке к упряжи каждого животного.

– Не понял? – растерялся опцион и тут же отрапортовал: – Слушаюсь, господин префект!

– Проследи, чтобы сделали все как следует. Да поторопись.

Опцион помчался выполнять приказ, а Катон стал подсчитывать потери. Они составили треть всех воинов. Фракийцев осталось не более сорока. В колонне подкрепления дела обстояли несколько лучше благодаря вовремя сформированной стене из щитов, на которую натолкнулся противник. Потери легионеров оказались гораздо менее тяжелыми, чем у легковооруженных силуров. Однако такая ситуация скоро изменится. Солдаты в тяжелых доспехах быстро выматываются, вот почему во время запланированных военных операций легионеры сменяют друг друга. Однако по дороге в Гобанниум надеяться на передышку не приходится, и через несколько часов силы легионеров истощатся, и они станут легкой добычей для проворного противника.

Катон мысленно представил тропу, которая ведет из долины. Она проходит через перевал и спускается в другую долину. Там перевал сужается, а вдоль него густой сосновый лес. Если удастся до него добраться, тогда арьергард удержит силуров достаточно надолго, и остальная часть колонны избежит печальной участи и сумеет добраться до Гобанниума.

Над головами сражающихся воинов возвышалась фигура Каратака. Вместе со своей свитой он следил, чтобы никто не увиливал от битвы. На мгновение Катону показалось, что силурский вождь смотрит прямо на него, по-прежнему полный решимости истребить до последнего весь гарнизон крепости Брукциум, а также всех римлян, стоящих у него на пути. Но Каратак пришпорил коня и поехал в другую сторону, где быстро спешился, чтобы самому принять участие в сражении.

Трибун Манцин стал рядом с Катоном и вместе с префектом наблюдал за развернувшейся перед ними неравной битвой.

– Зачем вам понадобились тягловые животные? – поинтересовался он.

– Если ты читал Ливия, то должен сам сообразить.

– Ливия? – недоуменно пожал плечами Манцин. – К сожалению, он не входил в программу, которую я изучал.

– Скверно. А полезно почитать. – Катон увидел, что тягловых животных выстроили перед фракийцами, а последние три фургона развернули, и они готовы тронуться в путь. – Так, трибун, нам пора. Когда я дам приказ, животные отвлекут противника. Моя кавалерия пойдет вслед за ними и попытается проложить дорогу для колонны. Пусть ваши люди немедленно выступают и не растягивают строй. Щиты повернуть к противнику. Если сумеете, спасите раненых. Но если они отстанут, надежды нет. Бросайте фургоны. Все понятно?

– Понятно-то понятно, да принять это трудно, господин префект.

– Придется. Ни в коем случае нельзя задерживать колонну. Пока остается искра надежды спасти хоть сколько-то людей.

– Я понял, господин префект.

– Прекрасно. Тогда за дело.

Катон направил Ганнибала мимо фургонов, к выстроившимся в плотную шеренгу фракийцам. Опцион внимательно следил, чтобы ко всем мулам и волам прикрепили кормушки. Тягловые животные сгрудились за шеренгой наемников и сильно нервничали.

– Опцион, огниво при себе?

– Да, господин префект. – Тот похлопал по кожаному мешочку, прикрепленному к плечевому ремню.

– Тогда немедленно высекай огонь. А своим людям прикажи собрать солому и хворост, сделать факелы и зажечь кормушки.

Брови опциона поползли вверх от удивления, однако он, без лишних вопросов, принялся за дело. А Катон направился к центуриону, командующему арьергардом.

– Из какого ты подразделения, центурион?

Лихого вида смуглолицый офицер бодро отрапортовал:

– Четвертая испанская когорта, господин префект.

– Твое имя?

– Центурион Фернандус, господин.

– По моему приказу твои люди расступятся, чтобы пропустить животных. Да пусть не возятся, если не хотят, чтобы их раздавили копытами.

– Слушаюсь, господин.

Итак, пока все идет, как задумано. Катон вернулся на свое место во главе фракийцев, а опцион уже развел небольшой костер и бросал туда пригоршни сухого корма. Когда огонь достаточно разгорелся, он подал знак своим людям, и те зажгли скрученную в тугие жгуты солому и поспешили занять места сзади животных в ожидании очередного приказа. Усевшись поудобнее в седле, Катон взялся за копье:

– Зажигай!

Легионеры по команде бросили самодельные факелы в кормушки, которые тут же загорелись. В воздух взвились тонкие струйки дыма, а пламя разгоралось все сильнее. Яркий свет и сильный жар напугали животных, и они принялись толкать друг друга. Катон еще немного подождал, желая убедиться, что волы и мулы достаточно возбуждены и готовы ринуться в приготовленный проход. Один из волов уже взревел от страха и затопал передними ногами.

– Давай, Фернандус!

Центурион когорты наемников рявкнул во весь голос:

– Четвертая испанская, разомкнуть строй!

Воины, стоявшие в центре, отступили назад и отодвинулись в стороны. Сделали они это очень быстро, и силуры, оцепенев от изумления, стояли, вытаращив глаза на внезапно образовавшийся проход. Вол ревел без умолка: языки пламени подпалили ему шкуру. С диким храпом он бросился в проем, надеясь удрать от горящего сена на крупе. Остальные животные последовали его примеру и выбежали прямо на плотно сомкнутые ряды силуров. Уйти с дороги обезумевших от ужаса тягловых животных возможности не было, и силурские воины, сбитые с ног, падали им под копыта. Нет силы, способной остановить охваченных паникой волов и мулов. Все вокруг наполнилось оглушительным ревом, а огонь за их спинами разгорался все сильнее, усиливая сумятицу.

Но вот с топотом промчалось последнее животное, и Катон выставил вперед копье.

– Кровавые Вороны! Засуньте им копья куда подальше!

Это не был формальный приказ, но Катон не сомневался, что его поняли правильно. Пришпорив коней, фракийцы устремились в образовавшуюся брешь. Катон с эскадроном убитого в бою Кастоса атаковал слева, а Стеллан со своими воинами – справа. Прорываясь сквозь рассеянные и перепуганные ряды силуров, они без устали наносили удары, неся смерть врагам. Последний кавалерист покинул колонну, трибун Манцин отдал приказ двигаться вперед, и воины, прикрываясь стеной из щитов, пошли размеренным шагом по дороге к перевалу, выходящему на Гобанниум. Силуры не отставали, нанося удары по щитам или незащищенным частям ног и высматривая любой случайный просвет между щитами. Римляне отвечали ударами мечей. У некоторых сохранились метательные копья, которые с успехом использовали, насаживая как на вертел силуров, рискнувших подойти слишком близко. Колонна двигалась вперед, оставляя за собой кровавый след из убитых и смертельно раненных. Большинство из них были силуры, но встречались и римляне, которых, если они еще дышали, сразу зверски добивали.

Тягловые животные разбежались в разные стороны, тщетно пытаясь избавиться от припекающего спину огня. И теперь Катону и фракийцам предстояло очистить путь для колонны. Они атаковали противника с разных направлений, пресекая все попытки напасть на выстроившуюся прямоугольником колонну, медленно ползущую через перевал. Надежды Катона оправдались, силуры набросились на брошенные фургоны и разграбили их в поисках ценностей, доспехов и оружия. Лишь появление Каратака, который напустился на своих сторонников, остановило грабеж. Вождь не замедлил снова отправить их в гущу битвы.

Катон с фракийцами прошли около мили с небольшими потерями. Впереди показалась небольшая возвышенность, за которой долина сужалась. Катон стал собирать воинов для очередной атаки на противника, но центурион Стеллан, проехавший немного вперед, неожиданно придержал коня и стал всматриваться в дальний склон. Затем он принялся отчаянно жестикулировать.

– Господин префект, смотрите, вон там!

Вражеские отряды оттянули силы и настороженно следили за действиями фракийцев. Воспользовавшись кратковременной передышкой, Катон направился к Стеллану выяснить, что случилось. Вскоре причина беспокойства центуриона стала ясна. Тропа была перегорожена наскоро сооруженным завалом из камней и срубленных деревьев. Перед баррикадой и деревьями по обе стороны из земли торчали грубо оструганные колья, перекрывая узкий участок долины до самых скал. Укрывшись за баррикадой, с оружием наготове поджидали силуры. Радуясь растерянности римлян, они осыпали их оскорбительными насмешками. При появлении Катона и группы фракийцев восторженные вопли стали громче, эхом отражаясь от скал.

Неожиданное появление силурских отрядов поначалу привело Катона в замешательство. Никто не видел, как им удалось обогнать колонну. Потом префекта осенило: это тот самый отряд, что преследовал Манцина. Силуры и не думали исчезать, просто шли по пятам за колонной, пока не убедились, что римляне попали в расставленную западню. А потом отправились осуществлять завершающий этап плана, составленного их хитроумным командиром. Катон невольно восхитился изобретательностью и коварством катувеллаунского правителя, которому в очередной раз удалось перехитрить римлян.

Однако на смену восхищению мгновенно пришел леденящий душу ужас. Теперь оставался единственный хрупкий шанс выбраться живыми из мышеловки. Ничего не поделаешь, придется прорываться с боем, иначе всех ждет бесславный конец.

Глава 33

– Ты должен удерживать позиции до завершения операции, – объяснял Катон Манцину. – Треть людей уже погибла, и, чтобы прорваться через баррикаду, мне понадобится центурия галльских наемников. У тебя останется совсем мало воинов. Стеллан сделает все возможное, чтобы прикрыть фланги, но сдерживать основные силы противника предстоит остаткам эскорта и колонны подкрепления.

– Мы исполним свой долг, – заверил трибун, сжимая рукоять щита.

Позади, по направлению к Брукциуму, собирались полчища силуров. Они перекрыли всю долину и под воинственные крики командиров готовились к очередной атаке на римлян.

– В нашей ситуации надо не просто исполнить свой долг, – грустно улыбнулся Катон. – Твоим людям предстоит проявить чудеса героизма.

– Как говорится, идущие на смерть… – горько усмехнулся трибун.

– Я вовсе не это имел в виду, – покачал головой Катон. – После прорыва встретимся по ту сторону баррикады.

– Конечно, господин префект. Желаю удачи!

Кивнув на прощание Манцину, Катон присоединился к наемникам Первой центурии из когорты Фернандуса. Они выстроились сомкнутым строем в прямоугольник, восемь человек в ширину и десять в длину. Катон оставил копье и Ганнибала одному из ходячих раненых и занял место в первом ряду центурии.

После некоторой заминки командир когорты возразил:

– Господин префект, это мои воины, и я сам должен вести их в атаку.

– Но они выполняют мои приказы, и я не вправе требовать, чтобы они подвергались опасности, от которой я сам уклоняюсь.