Замужем за Черным Властелином, или Божественные каникулы Рыбицкая Марина

А вообще… Узнав мои желания, у феи бы сломалась волшебная палочка, золотая рыбка сдохла, а Хоттабыч вообще побрился налысо, включая усы и бороду. Еще бы брови выщипал.

Трудилась я очень напряженно и плодотворно, боясь лишь одного: чтобы их божественность не приперся раньше, чем я закончу, и не обломал мне всю малину. Успела! Сделала практически все, когда в коридоре раздались шаги…

Итак, дубль первый. Дверь открывается вовнутрь, Иртихал делает шаг в комнату, а я оттягиваю кадуцеем и отпускаю прибитую к двери и косяку полосу тугой резины длиной метра два с половиной. Кадуцей прилагает к резине колоссальное усилие, на которое я в обычной жизни не способна. Проверено опытным путем.

Отпускаю и мысленно придаю ускорение двери с помощью опять-таки все того же царского жезла Рицесиуса.

Бамц! Рогатка срабатывает. Бог хорошенько получает сначала резиной, а затем дверью, отлетает к противоположной стене и сбивает парочку пришедших с ним монстриков. Бздынь! Гагах! Големы разбиваются и осыпают хозяина глиняными черепками. Дальше несется непереводимый подземный язык.

Дубль второй. Я на свой страх и риск выныриваю из-под резинки и стучу над распростертым на полу, немного очумевшим Иртихалом нефритовым пестиком о такую же раковину. На бога сыплется приличное количество маленьких молний и искр.

— Мерзавка! — орет сообразивший, в чем дело, бог и пытается до меня дотянуться, пока я проделываю то же самое с уцелевшим големом. Потом в темпе вальса сваливаю в комнату. Хлоп! Дверь надежно подперта стулом.

Слышен удаляющийся топот. Кто за кем гоняется: то ли голем за Иртихалом, то ли Иртихал за големом — из-за двери не видать. Но все равно приятно. Воображение у меня богатое.

А сам виноват… кто ж обезья… Илоночке гранату в руки сует?.. Вот и нарвался. На войне как на войне: или ты, или тебя!

Дубль третий. Дверь распахивается, Иртихала снова отбрасывает в противоположную сторону, но перед этим я успеваю метнуть ему пестик, а голему раковину, следом захлопнуть дверь изнутри и, как всегда, подпереть понадежней.

— Иди сюда, противный, — раздается урчащий голос Иртихала.

Дальше дробный топот по коридору, и я сползаю по стене, потому что не держат ноги. И вытираю холодный, обильно выступивший пот. Попытка, можно сказать, удалась, но голема жалко…

Все оставшееся время я потратила на уничтожение следов преступления, отдирая резину от косяка и выкидывая в окно. Когда через несколько часов в мою дверь сначала робко прокрался шибко помятый голем, а потом злющий Иртихал, я встретила их во всеоружии.

Итак… Барабанная дробь…

Вспомнив, как меня наряжали парфенушки, я чуть-чуть подкорректировала их дизайн и сейчас дефилировала перед двумя мужиками в крайне экзотическом виде. Думаете, в пальмовой юбочке и ожерелье из раковин на голую грудь? Не-эт!

Трепещите, неверные мужчины! На мне красовалась узкая, практически в облипку холщовая рубашка до колена. Серая, с миленькой вышивкой из черно-красных крестиков, складывающихся в странные узорчики, до умопомрачения напоминающие черепа со скрещенными костями. Одеяние было снабжено двумя разрезами до бедер по боковым швам, демонстрирующих короткие черные леггинсы, переходящие в красные чулки с подвязками.

Лапти, украшенные живыми цветочками на носках, обзавелись небольшими каблучками и металлической пластинкой с тремя шипами. Серенький платочек в красный и черный горошек, завязанный под подбородком кокетливым двойным морским узлом, сверху увенчался треуголкой.

К тому же я обильно полила себя со всех сторон настоем ладана на спирту. Если было бы чуточку больше времени — вообще в нем позамокала и вовнутрь влила! Для сугреву и придания глазам задорного блеска, голове — паров для усиленного мышления, а телу — легкости для перемещения в трехмерном пространстве.

Красоты, понимаешь, много не бывает! Это я поняла, когда увидела остолбеневших мужиков. Даже голем пал жертвой моего обаяния!

— Это что?!! — наконец обрел дар речи бог и выразительно посмотрел на мой модерновый прикид. — Апчхи!

— Новое модное веяние, — ответила я, кокетливо поправляя треуголку.

Новый столбняк у лиц мужского пола. Длительный. А глазки — правильные овалы. Большие-большие. Да-а, это им не аргентинское танго с леди в шелковом платье танцевать! Мой наряд покруче будет.

— А оно не может веять где-то в другом, отличном от моего царства месте? — минут через семь разродился предложением брюнет, морщась от эстетического наслаждения. Конечно, он весь из себя такой ухоженный, и тут я… сплошной винтаж… с ароматической добавкой.

— Может, — покладисто согласилась я. — Но только вместе со мной.

— Тогда вейте тут, — скрипя зубами, вынужденно согласился бог. — Но! — подальше от приезжих!

Он спросил, настороженно поглядывая то на меня, то по сторонам:

— А по какому случаю парад? Апчхи!

— Будьте здоровы! — преувеличенно счастливо отозвалась я и радостно сунула Иртихалу в руку кружевной платочек, натертый ладаном.

Для хорошего человека нам и кола не жалко, и двора можно лишить, и добавить как следует! Пониже спины… на дорожку.

С умилением смотрела, как мой недруг утирает подарком выступившую от чихания влагу на глазах и через минуту начинает рыдать уже крокодильими слезами. Правильно чует, гад! К нему вместе со мной пришли бо-ольшие неприятности! Он даже не догадывается, КАКИЕ!

— Да вот хотела тебя на свидание пригласить, прогуляться темным вечером по темной дорожке под ручку с…

— Никуда не пойдем! — почему-то сразу и наотрез отказался Иртихал в перерывах между чиханием и сморканием. Сопли он собирал уже в свой платочек. Горстями. Глазки покраснели и заплыли, лицо стало румяным-прерумяным!

Ну вот, сэкономить на стирке у него не получилось. Мелкая пакость — а на душе жаворонки поют!

— Чего так? — задумчиво посмотрела на него, подавив в зародыше желание сделать «алаверды» и высморкаться ему в камзол. Хотя… как крайнее средство обороны — и это пойдет.

— Меня… гм-гм, не поймут, если я появлюсь в обществе с дамой в таком виде, — процедил сквозь зубы красавчик, указывая голему на выход. Глиняный мужик с места не сдвинулся, все еще глазея на меня в экстазе.

— Он у тебя примерз, — сообщила я Иртихалу.

— Илона! — торжественно заявил Иртихал. — Я для тебя аквариум организовал! Будешь медитировать, глядя на рыбок!

По его хлопку в комнату големы втащили стеклянную банку с одиноко плавающими скелетиками.

— Здорово! — активно возрадовалась Илоночка. — Я в институте тоже аквариум однажды организовала! Все та-ак радовались!

Иртихал недоверчиво на меня покосился.

— Ага! — бодро отрапортовала я. — Пять литров пива, литр водки, две таранки и три селедки!

Иртихал от моего сообщения как-то притих и велел унести «аквариум».

Благоразумно не приближаясь ко мне меньше, чем на десять шагов, бог смерти решил все вопросы со мной решать по-хорошему, а попросту говоря — подлизаться.

— Илона, — начал он в душевном порыве, — я знаю, что мы с тобой плохо начали…

Да уж! Мягко сказано! — главное, закончить неплохо! Потому как плохо кончить может каждый, а вот плохо начать — только я!

— Но не могли бы мы поменять сложившиеся отношения в лучшую сторону?..

Н-да? Как говорится, если теща звонит и спрашивает, как заменить лампочку в ванной, правильный ответ должен начинаться словами: «Налейте полную ванну воды…»

Вот так и у меня множество советов рванули вперед с такой страшной силой, что на выходе образовался затор.

— Предложения? — осторожно поинтересовалась я, прикидывая в уме — получится ли у меня уконтрапупить этого здорового лося малой кровью или придется вытаскивать тяжелую артиллерию?

— Может, начнем с совместного ужина? — выдвинул первый вариант Иртихал, отодвигаясь от моего неземного благоухания.

Я поняла, что пленных брать не придется — гуманнее сразу прирезать! И согласилась:

— Чур, я готовлю!

— За-ме-ча-тель-но! — обрадовался родственник, пока даже не догадываясь, чем ему это на самом деле грозит. — Тебя проводят на кухню! — и прожогом выскочил за дверь.

Что-то меня дернуло приложить ухо к двери. И не зря. Где-то на грани слышимости прозвучало приказание:

— Пока не попробует здесь хоть капельку пищи… Или на поверхности по Илоне не устроят заупокойную службу — следить за девушкой в оба! Не верю я ей. Все равно попытается сбежать! И кстати, может получиться. Ее тут пока ничто не держит!

— Бу-бу-бу! — невнятно раздалось в ответ.

— Да не могу я ее ни заставить, ни водой облить — только сама!

— Бу-бу-бу!

— Да! Знаю, что дурацкие условия! Но все должно быть добровольно! — фыркнул Иртихал, удаляясь от моего каземата.

«Не держит?!! — Я от радости чуть не засмеялась. — Добровольно?!! Ну ты у меня „добровольно“ ничего не получишь!»

Аг-га-а! Так я и думала! Не все просто с этими условиями! Не зря он меня жратвой усердно пичкает и усиленно гонит купаться. Не все потеряно!

Жизнь взбурлила во мне с прежней силой. Прихватив заветную сумочку, где оставались небесные питье и пища, я едва не порхала от счастья. Если могу вырваться на свободу — обязательно вырвусь!

Одинокий голем остался топтаться у дверей, тоскливо глядя на меня маленькими тупыми глазками. Я выразила готовность следовать за ним. Мужика явно передернуло. Хоть кто-то здесь обладает здравым смыслом!

— Не боись! — хлопнула я его по плечу. — Если что, то ваши желудки приготовленный мной ужин должны переварить!

Голему совсем поплохело от такого известия, но назвался Сусаниным — терпи поляков! — и он согласился проводить меня в пищеблок. Хотя, судя по выражению его глиномордии, куда с большей охотой он бы проводил меня в болото.

— Сейчас! — заявила, подмигивая, одна молодая особа, удаляясь за кровать перекусить и переодеться.

Пирожки парфенушек оказались так удачно завернуты, что до сих пор сохранились теплыми. Они вполне съедобны длительное время. Да и грушевого отвара после моей трапезы еще прилично оставалось.

Я прикинула размеры свертка: при самом скромном раскладе дней пять питаться можно. По идее, начинка и тесто у пирожков не быстропортящиеся, а тут прохладно — глядишь, и все семь выдержат. Тем более быстрые дрожжи, от которых выпечка мгновенно сгнивает на вторые-третьи сутки, тут еще не изобрели. Все свое, натуральное, без пищевых добавок…

Приплясывая, я собралась идти портить Иртихалу жизнь.

Фантазия у меня сегодня била ключом и, как обычно, по голове, потому что иначе объяснить мой выбор костюма для готовки нельзя.

На мне красовался длинный белый халат, сверху которого я повязала прорезиненный фартук до пола, тоже белый.

В голову упорно лезла мысль: «Брызги крови будут чрезвычайно эстетично смотреться именно на белом». Чью конкретно кровь я мечтала проверить на все составляющие — думаю, объяснять не нужно. Но боюсь, этот «кто-то» будет активно против сдачи анализов в двойном размере.

В нетерпении я притоптывала черными галошами — эквивалентом белых тапочек и поправляла громадный поварской колпак, упорно сползавший на нос.

Голем ушел в нирвану и попытался «склеить ласты» от одного только вида «то ли девочки, то ли привиденья».

Хилый какой!

Разбаловал их Иртихал, однозначно. Ну ничего, зато сейчас пришла Илона, и всем станет очень весело.

— Но-но! — окоротила его я. — Ты мне тут не намусори своими останками. Я убираюсь еще лучше, чем готовлю!

Мужик смирился с ужасом в галошах и, тяжело вздохнув, направил свои глиняные стопы в сторону пищеблока.

Когда мы чуть-чуть (минут сорок!) проплутали по всем коридорам и бегло изучили все местные достопримечательности, я наконец-то узрела кухню и возрадовалась.

Там было на что посмотреть. Она наводила на мысли о патриархальности хозяев и их ярко выраженной гигантомании.

Тут все было большим. Огромный полыхающий очаг посреди промышленного по земным меркам зала. В таком очаге впору варить грешников — да-да, тех самых, которые томятся в смоле!

Сводящие с ума размерами и количеством духовки пылали жаром. Гигантские котлы булькали чем-то ароматным. Длиннющая кухонная плита на сто конфорок не простаивала без дела. Километровой длины разделочные столы были завалены всяческими вкусностями.

Высоченный — метров семь, а то и больше! — закопченный потолок с толстыми деревянными балками пугал. Висящие у потолка грозди красного перца, лука и чеснока радовали глаз. Подвешенные на крюках копченые окорока и туши свиней и прочей крупной и мелкой живности добавляли колорита.

Ящики с овощами, внешне похожие на мусорные контейнеры, громоздились в дальнем углу. Словом, одним своим видом адская кухня внушала законный трепет.

Тут повсеместно клокотало, шкварчало, тушилось и жарилось космическое количество всевозможной еды. Повара носились туда-сюда как заведенные. Ножи в руках поварят работали побыстрее отбойного молотка или электрического комбайна, я даже не успевала увидеть их мелькание — получалось одно смазанное, сливающееся движение.

Разрушать на этой чудесной кухне было чего. И много! Это не могло не радовать. Тем более что с печкой, очагом и прочим оборудованием, работающим на дровах, я управляться не умела. И даже не представляла себе как. Ну лиха беда начало! Нубы на кухне — это страшно!

— Ребятки, привет! — ласково поздоровалась я, разглядывая мельтешащих по помещению големов. Мужики повернулись на звук моего голоса и застыли. Да…

Запахло горелым. Я еще больше обрадовалась. Пока ничего не сделала, даже пальцем не шевельнула — а уже убытки. Может, вприсядку пройтись и спалить на фиг весь ужин?

Мой сопровождающий вообразил себя работником МЧС и рванул к обслуживающему персоналу на помощь. Признаю, совместными усилиями они готовку вроде бы спасли. Но как по мне — нечто горелое, черное и воняющее по консистенции напоминало подошву. Правда, зависит от того, у кого какие вкусы и предпочтения. Некоторые экзотику, например, очень даже любят. Тараканами там похрустеть, кузнечиков погрызть, гусеницами жареными или саранчой закусить на голодный желудок. Может, у них здесь с насекомыми напряженка, так они таким вот способом удовлетворяют изыски своего хозяина?

Мой сопровождающий пустился в долгие объяснения по поводу моего пребывания здесь. Он так яростно вертел руками и мотал головой, что я всерьез начала опасаться — мужик голову потеряет. Нет, мне, безусловно, это очень льстит, но я привыкла смотреть собеседнику в лицо, а не на грудь. Тем более — там и поглазеть было не на что! Но в итоге переговоров мне все же предоставили рабочее место и показали, где хранятся необходимые продукты.

— Начнем, пожалуй! — Я облизнула пересохшие губы и кровожадно звякнула ножом о нож, поглядывая на лежащую передо мной тушку курицы. Моя мама утверждала: что-что, а курицу испортить нельзя! Вот сейчас мы и опровергнем ее аксиому, превратив в теорему!

Для начала я хорошенько помыла птичку. С мылом! И потерла золой для пущей чистоты. Курица этого не оценила и почернела. Видимо, с горя. Но я не сдалась! Взяв жесткую щетку, я вступила в неравный бой с тушкой и выиграла. Покойница лишилась кожи, внешностью теперь напоминая мочалку. Меня это обстоятельство отнюдь не смутило. Я еще раз помыла страдалицу, которая стала меньше и легче.

Гордо окинув результаты своих усилий, я недрогнувшей рукой пошла обваливать птицу в специях. Для начала поваляла ее в красном перце, потом подумала и добавила черного. Полирнула горчицей, шафраном. Залила горе густыми сливками, кетчупом и уксусом. Обсыпала набором трав, на вид напоминающих прованские, плюс свежими петрушкой и укропом. Тщательно втерла волшебную смесь в куриные мощи. Вспомнив о чесноке и хрене, плотно нафаршировала тушку плодами земли.

С облегчением вздохнув, я щедрой рукой посыпала мученицу сахаром, солью и содой, затем отправила с помощью големов в печь. Надеюсь, хуже, чем сейчас, ей уже не будет.

Настало время салата. Уверенной рукой я покрошила лук и соленые огурцы. Аккуратно сложила горкой в красивое блюдо. Как следует приправила кефиром, так что огурцы начали плавать в тарелке, как золотые… нет, зеленые рыбки. М-дя. Вражескую диверсию стало видно издалека. Но мы тоже не лыком шиты! Сверху все это замазалось майонезом. Теперь не видно, но скучно.

Что я в салатах ненавижу больше всего?

Кинзу, потому что без чеснока у нее неприятный вкус железа. А еще эту, как ее… руколу… потому что она пахнет давлеными тараканами или клопами. Да и на вкус, пожалуй, похуже этих кровососущих будет. Не то чтобы я клопов пробовала, как вы понимаете, но соотнести вкус и запах вполне возможно.

Значит, щедро режем и посыпаем от души! Выложила поверху взбитые сливки и украсила дольками аппетитных желтых и синих слив. Прэ-элэсть, ну чисто по-горлумовски. Зарубка на будущее: у меня строгая диета и лечебное голодание!

Та-а-а-ак, что я еще забыла? А-а-а! Гарнир! Что у нас подойдет к курице? Да все! Но лучше всего у меня получались макароны. Любые, даже из самого твердого сорта пшеницы, я умудрялась разваривать до состояния каши или склеивать до монолитного цемента. Не стала отступать от традиций и на этот раз…

Пока у меня варились спагетти, я озадачилась десертом. Идею что-то испечь отмела сразу — кухня не доживет до окончания готовки, а мне все же хочется полюбоваться делом рук своих. Хотя мои братики утверждают, что в плане кулинарии у меня все конечности растут из мягкого места. Не замечала, но им, наверное, виднее.

Идей не было вообще. Вернее, были, но совсем не на эту тему. А почему, собственно, десерт должен быть обязательно сладким? Почему не кислым или соленым? Сказано — сделано!

Я вытребовала у големов, осторожно жмущихся в сторонке, широкое блюдо и приступила к заполнению. Первым слоем легла квашеная капуста. Прослойку я полила топленым гусиным жиром с горелым до черноты луком и сверху закидала размоченным горохом. Да-а, если кто-то это попробует, то будет летать без самолета! Главное, вовремя освободить воздушную трассу.

На раскаленную сковородку я плюхнула отбитую до печенок, ну то есть до кровавых брызгов, фуа гра. Целых две минуты собственноручно поворачивала кусочки. Оценив свой подвиг, свалила гусиную печенку поверх гороха и живописно повтыкала между кусками зелень.

В это время приготовилась курица. Когда мне ее показали, я, честно говоря, даже расстроилась. Замордованная мной тушка почему-то смотрелась весьма неплохо. Да и пахла прилично. В смысле — на приличном расстоянии…

— Мальчики, я закончила! — гордо оповестила големов. В ответ раздался дружный вздох облегчения.

Теперь возникло две проблемы: во-первых, мне нужно переодеться, чтобы раньше времени не испортить Иртихалу аппетит: во-вторых, если я уйду переодеваться, то нет гарантии, что эти глиняные дотащат жратву до столовой, а не до ближайшей помойки и попутно не наябедничают богу.

Первый вопрос я решила, наплевав на приличия и аппетит, и пошла так, как есть. Правда, для завершения образа прихватила здоровущий тесак на манер национального китайского или японского.

Големы выстроились цепочкой и потопали впереди меня. Пытались, конечно, пристроиться за мной, но кто ж им даст? Я не далась. Потыкала немного в разные стороны колющей кухонной утварью и уговорила добровольно-принудительно показать мне дорогу. Знаю, невежливо… зато действенно! А потом — что им сделается? Они ж из глины. Замажет Иртихал им лишние дырки косметическим ремонтом в пределах сметы — и вся недолга!

— Это что?! — раздался знакомый голос, когда мы дружной толпой ввалились в залу.

— Это? Ужин! — вежливо объяснила я из-за широких спин.

Големы расступились, открывая мне дорогу, и я этим незамедлительно воспользовалась, важно прошествовав вперед.

А теперь представьте, какое зрелище предстало глазам кайфующего у камина бога смерти с бокалом вина в руке. Маленький клоп, весь в белом, покрытый кровавыми брызгами (руки я все же помыла для гигиены). Вооруженный громадным ножом-секачом. И с выражением неземного счастья на физиономии в обрамлении колоссоподобного поварского колпака. Какая бы у вас была реакция?..

Иртихал, например, подавился.

И правильно! Минздрав в последний раз предупреждает: алкоголь — причина всех увлекательных приключений!

— Кхе-кхе! — постучал себя в грудь брюнет, сведя прикосевшие гляделки. — Илона?

— Ну-у, так нечестно, — надула я губы, кривясь в сверхкокетливой гримасе и отчаянно кося прижмуренным левым глазом. — Мог бы и поугадывать немножко!

— Извини, — натужно сделал несчастную физиономию бог и полез целовать мне ручку.

Я позволила. Протянула длань в резиновой перчатке, сжимая тесак, но ведь это уже мелочи, правда?

В общем, лобызать мне конечность Иртихал резко передумал. Пожимать — тоже. Вместо того галантно пригласил к столу и даже стул придвинул. Резво так придвинул, с душой. Между спинкой стула и кромкой стола осталось расстояние сантиметров десять. Я даже минутку погордилась своей стройностью, можно сказать — шнурковостью.

— Как вы любезны, — прохрипела, отъезжая на стуле назад. — Желаете откушать?

— Всенепременно, — повязал салфетку Иртихал. — Просто лучусь нетерпением…

Я мысленно воспарила над столом. И пусть умею далеко не все, но свои достоинства и недостатки знаю хорошо, даже можно сказать — отлично. Сейчас он будет лучиться чем-то другим… Если, конечно, доживет.

Несмотря на мою взбалмошность и импульсивность, где-то глубоко внутри я существо доброе и трепетное, а потому перед тем, как жестоко отравить собеседника, содрала перчатки и вежливо спросила, собственноручно накладывая салат ему в тарелку:

— Отпусти по-хорошему, а? Чтобы без обид…

— Нет! — отрезал Иртихал, с подозрением рассматривая «шедевр» кулинарного искусства.

— Я волшебное слово знаю! «По-жа-луй-ста!» — Вторая попытка договориться.

— Нет! — Бог начал злиться.

— А два волшебных слова? — Иван-дурак три раза ходил за счастьем. Я, судя по всему, его не умнее, так что мне сам бог велел. Ага. Рицесиус.

— Каких?..

— Будет больно! — И нежно, с намеком улыбнулась.

— Ты останешься здесь! — вспылил брюнет, накалывая вилкой огурчик. — Ты не понимаешь, насколько сложная и тонкая игра ведется между небом и землей…

Ага, тонкая… вилами и топором! А я посередке в качестве прослойки. Ну уж нет! Я вам не кетчуп!

— Я столько лет пытаюсь свести счеты с братом!.. — Иртихал яростно работал челюстями, закидывая в рот все подряд и, по-моему, совсем не ощущая вкуса еды.

Все! Сел мужик на любимого конька и не слезет, пока мозоль где-нибудь не натрет.

Количество салата уменьшалось на глазах, а у Иртихала, простите за тавтологию, ни в одном глазу не проявлялось желание посетить места не столь отдаленные. Может, курица выручит?

В этот момент в дверь ворвался голем, таща на вытянутых руках кастрюльку.

— Чем порадуешь, глиняша? — подскочила к нему я, заглядывая в посудину. М-дя-я-я, сегодня идем на рекорд: спагетти сплавились в один комок и размазались по всей емкости. Плюс еще и покоричневели!

Иртихал повел носом.

— Это новомодное блюдо! — объявила я вслух, выдергивая кухонную утварь из цепких рук голема. — Есть нужно исключительно из кастрюли!

Иртихал кивнул и увлеченно продолжил:

— Хоть ты мне и нравишься, как необычное существо, но не до такой степени, чтобы я жертвовал своими интересами!

А-АХ ТАК! Кое-кто не учел: не только Кондрад считает музыку в наушниках щитом между собой и массовыми убийствами! В таком разе я тоже тебе мысленно признаюсь: «Ты мне совсем не нравишься, и я с удовольствием пожертвую тобой во имя моих интересов!»

Скрипя зубами, я ковыряла содержимое вилкой, пытаясь хоть сколько-то отломать и угостить бога. Которому было не до изысков, поскольку кто-то увлекся теорией мирового господства и тренировал на мне лозунги.

На выкрике: «Я столько лет этого ждал!» — вилка погнулась и для использования стала непригодной. Хотя как новый вид оружия вполне могла сойти. Такой себе подземный бумеранг с зубчиками. Австралийцы отдыхают и крутят у виска пальцами.

Ладно, Австралия далеко — Иртихал близко, поэтому я уже рубила спагетти тесаком.

Когда бог сообщил мне, дожевывая ножку курицы:

«Я страшно отомщу всем!» — кастрюля вырвалась из моих рук и устремилась к противоположной стене, спасаясь от издевательств.

Я проводила ее печальным взглядом и поняла: мой поварской талант сегодня явно в ударе. Вон как посудина шандарахнулась о резной буфет, в котором что-то жалобно тренькнуло, блямкнуло и зазвенело.

— Коллекционный прозрачный фарфор времен ургенской династии Рау… — равнодушно сообщил бог, придвигая к себе блюдо с десертом.

Я отсчитала несколько ударов сердца, а затем медленно пересела напротив.

— Дорогой? — для проформы спросила, втайне надеясь, что и впрямь очень ценный. Пакостить, так по-крупному!

— Стоит столько… Можно купить весь Дорсет с Маэро в придачу, — ответил бог.

Я чуть не присвистнула.

А подземный владыка с немалой иронией начал разглядывать содержимое тарелки.

Бархатным голосом, который у меня вызывал дрожь, потому что ассоциировался исключительно с Кондрадом, нейтрально заметил:

— Мне кажется, гарнир… тебе не удался.

— Возможно, — безмятежно ответила я, не собираясь вдаваться в дискуссию, пока не заставили платить.

У меня таких денег отродясь не бывало, а в долг я принципиально не прошу. Тем более не люблю одалживать громадные суммы. Я ж не рабыня Изаура — потом всю жизнь на дона Педро горбатиться! Или кто там к ней под подол заглядывал в надежде найти жгучую экзотику.

— Тогда я его пробовать не буду, — отодвинул он от себя тарелку.

Я поспешно накидала в чистую десерт. Бог съел пару-тройку ложек десерта и, кривясь и поглаживая верхнюю часть живота, быстро-быстро закруглился:

— Тем более — я наелся. А вот теперь мы поговорим о твоем поведении!

— В смысле? — удивилась я.

Вроде ни в чем предосудительном замечена не была. Все проходило тихо-мирно. Подумаешь, коцнула немного фарфора? Не убила же никого…

— Мне нужно ненадолго отлучиться! — вдруг выдавил из себя Иртихал, зеленея на глазах. — Сиди здесь. Я скоро вернусь.

По-моему, уже убила. Окружающую среду!

Как он поскакал! Просто горный козел! Или орел?.. Ладно, непринципиально. Я не зоолог и не орнитолог, могу и ошибаться.

Глиномордые тяжело топочущим стадом припустили за своим господином и повелителем. Чудненько! Я всегда верила в волшебную силу хороших пенделей!

Не рискуя нарушать приказ, послонялась по столовой. До-олго. За это время я успела изучить все шкафчики, столики и тумбочки. Посидеть на всех креслах, стульях и подоконниках. Выглянуть раз сто за дверь. А Иртихал не думал возвращаться.

Интересно, в его понятии «скоро» исчисляется минутами или веками? А то придет через сотню лет, а тут уже вся из себя красивая мумия зубы скалит, на комплимент напрашивается.

Так вот: я — отказываюсь! Мне бинты не к лицу. Поэтому пошла-ка я осматривать дворец сама. На гиде опять-таки сэкономлю…

Я высунула нос за дверь в сто первый раз и, проверив коридор на наличие незапланированных экскурсоводов, бодрячком потрусила направо. Миновав метров двести и пару десятков проходов, я совсем раздухарилась. Мурлыкая под нос: «Стрейнджер ин зе-э-э на-а-айт!..» — планомерно проводила разведку вражеской территории, когда в спину ткнулось что-то большое и сопящее, как паровоз на финише.

— Ай! НЕ НАДО! — на всякий случай заорала я. Крикнула: — Я больше не буду! Честно! — позабыв уточнить, о чем именно речь.

Это страшное, большое и лохматое толкнуло меня в ответвление темного коридора.

Я сделала шаг, оглянулась и…

Денис

Известие о гибели Илоны всех как громом поразило. А Кондрада, по-моему, просто морально уничтожило. Боюсь, на их фоне я выглядел возмутительно жизнерадостным.

Знаю, что у них свои заморочки с местными реалиями и божественными чинами, но я верю в Илонку! Никакому Фумигатору, то есть Иртихалу, ее загнобить не под силу. Не тот случай. Скорее уж наоборот — бедный Иртифах! Я ему сочувствую! Ведь огребет мужик, как мама не горюй! Отделается недержанием, переломами и заиканием — и это в самом лучшем случае.

Илона — это… Наш семейный мотор, пожар и стихийное бедствие в одном флаконе. И никакому Фигдигалу или Иртифаху ее не остановить. Если кто ее украдет — потом будет возвращать с выкупом и подарками. Ага. И еще узнавать, сколько бежать до китайской границы. При мысли об этом я чуть ли не ржал и очень хотел утешить Кондрада.

Но он не дался, начиная меня серьезно тревожить. Говорят, его величество за что-то наорал на жреца. Но могу подтвердить — после он не повышал голоса. Ни разу. Покинув туманным утром часовню, Кондрад резко преобразился. Будто имеешь дело с другим человеком!

Кажется, доныне я совсем не представлял масштабов личности Черного Властелина как правителя четырех королевств и выдающегося полководца этого мира.

Не скажу, что он стал неприятным, злым или жестоким — нет! Но дружеские посиделки, подшучивания или откровенности за чашкой теплого отвара или бокалом вина закончились раз и навсегда.

Вокруг цвел май. Кустарники, цветы и травы бушевали яркими красками. Природа манила веселой зеленью и цветочными ароматами. А Кондрад, образно выражаясь, застегнулся наглухо на все пуговицы и категорически не желал обсуждать со мной или кем бы то ни было Илону, подземное царство или все, связанное с непонятными обстоятельствами. Словно окунулся в позднюю осень или даже снежную зиму.

Глаза его горели сухим огнем, приказы были выверенными, краткими и четкими, а чтобы он спал — я вообще почти не видел. Круглые сутки зять занимался проблемами внезапно свалившегося нам на голову нашествия, рекогносцировкой разнокалиберных войск — своих и соседних стран — или ездил на горгулах посмотреть масштабы надвигающегося бедствия. ВСЕ!

Никаких тебе скорбных фраз, пьянства, дебошей, жалоб или чего-либо подобного. Словно я имел дело с чугунной статуей или старым воякой, который зубы съел на всяких войсковых хитростях и стратегиях и в жизни никогда и никого не любил.

Позиция Кондрада заставляла себя уважать. Не сказать что с точки зрения психологии она правильная или здоровая, но зять удивительным образом все, что ни делал, умудрялся превратить в правильное и здоровое. Даже горе переплавил в активную защиту Отечества.

А мое время, тикая, незаметно подходило к концу. Участились припадки резкой слабости, когда не было силы руку поднять, и я лежал с ощущением, что попал в центрифугу. Когда голову кружит до тошноты и приходится закрывать глаза, чтобы в них не двоилось.

Внешняя кутерьма, связанная с войной, позволяла мне бегать от русалки ошпаренным псом. Глаза бы мои ее не видели!

С полной наивностью во взоре она выцарапывала меня где только могла. Все пыталась выканючить разрешение использовать быка-производителя — то бишь меня — для появления на свет маленьких русалочек не только ночью, но и в другое время. Я этому бешено сопротивлялся, а она без моего согласия не могла нарушить слово и заставить меня днем.

Усиленно подкармливаемый всевозможными вкусностями и деликатесами стоговой по ночам держал позиции и не давал русалке шалить, как ей бы того хотелось.

И еще. Мы выяснили: если не сама русалка, то ее тело превосходно воспринимает снотворное. Вот и кормили ее на ночь глядя чем придется, только чтобы дать возможность улечься на ее голову стоговому. Бедняжка! Если пройдет еще немного времени — она скоро наркоманкой станет. Ну или появится зависимость от всех этих далеко не безобидных снотворных народных снадобий и средств.

От Иалоны я тоже бегал. И даже почище, нежели чем от русалки. Правда, по другим мотивам. Что я скажу любимой женщине: «Знаешь, дорогая, давай повеселимся, пока время не ушло? Давай подженимся на недельку-другую?! Мы погуляем, и я тебя оставлю с ребеночком и подмоченной репутацией?»

Видит Бог, я не такое ничтожество, чтобы, утопая, обязательно тянуть ее за собой на дно. У мужчины должны быть определенные обязательства. И понятия, иначе он недостоин звания мужчины.

А война набирала обороты. Я даже не представлял, насколько все страшно, пока однажды не слетал вместе с Кондрадом на разведку. И вот тогда меня проняло по-настоящему.

Где носит этого ублюдочного Рицесиуса, когда его мир завоевывают?!

Русалка, выпив меня почти досуха (наверное, назло строптивому рабу-производителю!), обезводила огромный район. Я не сопротивлялся, хотя после этого несколько дней не мог ходить. По крайней мере, ее действия спасут жизнь тысячам людей, а оно того стоит.

После ее устрашающей акции я поинтересовался:

— Клена, а почему бы тебе не сделать с капкуэнами то, чем ты когда-то угрожала Иалоне?

Ее ответ разочаровал.

— Кондрад меня о том уже расспрашивал. Ежели я б могла — неужто не помогла бы? Не могу! Их тело хранит в себе силу воды другого мира, а мне она не подчиняется.

Русалка с надрывом вздохнула и продолжила:

Страницы: «« « ... 1516171819202122 » »»