Замужем за Черным Властелином, или Божественные каникулы Рыбицкая Марина

— Чтобы можно было их высушить, им надобно пробыть здесь подольше. Конечно, те, которые первыми появились тут… С ними уже можно пробовать, но таких осталось немного, а остальные — они вне моего воздействия. Чужие.

Слово «чужие» она произнесла так, словно это было грязное ругательство. И точно так же сморщила носик. Так могла сказать какая-то из моих однокурсниц про персонажа фильма «Чужой». В ее понимании чужие — чуждые, враждебные. Иные.

К немалому огорчению, с идеей одним махом покончить с вражеским нашествием пришлось расстаться. А жаль… было бы за что умирать.

Итак, если я поставил себе задачу не видеться с королевой, это совсем не значило, что ее величество поставило себе целью не видеться со мной! Совсем наоборот!

Подловив меня в мгновение слабости, когда я лежал на кровати обессиленный, ее королевское величество Иалона Первая, используя хорошо знакомую игру в анонимность, умудрилась заявиться ко мне прямо в покои.

Ее ничуть не обеспокоила возможность лицезреть меня голым или застать в неловкой ситуации, слишком уж взволновал королеву мой уклонизм.

Мало того что она воспользовалась подземным ходом, рискуя опять вызвать на дорогах страны, то бишь на этажах дворца, заслон фрейлин — нет, она еще и умудрилась достать ключ от моей комнаты!

И вот, когда я лежал, наблюдая перед глазами фейерверки, щелкнул замок, скрипнула дверь и в комнату заявилась… Иалона собственной персоной. Дополню — очень злой персоной, глубоко возмущенной моим аморальным поведением!

— Дэннис! — трагически заламывая руки, с надрывом произнесла королева, сверкая на меня непролитыми бриллиантами слез. — Это возмутительно!

Даже ее «возмутительно» звучало как обещание рая. Но у меня и капкуэнов были другие планы — нам скорее подходил ад. Тем более меня там ждала сестренка, которую нужно срочно вытаскивать из новых, преследующих ее мягкую точку неприятностей.

Или после смерти я попаду в свой подземный мир, отдельный от принятого здесь?

— Чем я так не угодил вашему величеству? — задал я вопрос, приподнимаясь с кровати. Но выбраться не успел.

Иалона обрушилась на меня всеми своими килограммами, усиленными платьем, расшитым драгоценностями и золотой нитью и укрепленным железным кринолином.

— Сейчас я тебе подробно это объясню, — заверила меня королева. — Или лучше покажу! — и сложила губки для поцелуя.

Как тут можно устоять?

Я устоял. Кряхтя под бронетанковым нарядом, мужественно отодвинулся и начал разговор:

— Ваше величество…

— Иалона, — перебили меня.

— Ваше величество…

— И-а-ло-на! — уже с нажимом и упираясь острыми локотками в ребра.

— Ваше-величество-Иалона! — выпалил на одном дыхании, чтобы не получить в организме две новые сквозные дырки.

— Да-а? — заинтересованно отозвалась королева, настоятельно ища в моей обороне слабые места.

Если бы так можно было выиграть войну, то мы бы победили не начав. С таким-то оружием!

— Поймите меня правильно, — осторожно начал я, подбираясь к сути.

— Это вы, Дэннис, поймите меня правильно! — твердо произнесла Иалона. — Хочу вам напомнить, что вы мужчина!

Она заявила это таким дразняще соблазнительным голосом, что его нужно запретить законом как смертельно опасное оружие. Он издевательски бежал волнами вниз по моему позвоночнику колкими огнями святого Эльма, сводя с ума и мучая несбыточными надеждами. Доставляя боль.

— Да, я мужчина. И что?.. — Я все еще делал вид, что не понимаю намеков.

— И кто из нас грудастая блондинка? — выдала девушка, и мои глаза вышли на прогулку.

Сказать было нечего.

— Дэннис, — Иалона пристально посмотрела мне в лицо, — если ты думаешь, я не ведаю о том, что нам не выжить, то ты сильно заблуждаешься! Даже златокудрые лахудры могут просчитать ситуацию.

— Да я… ничего не имел… в виду, — промямлил, собираясь с мыслями.

— То-то и плохо, что не имел! — хмыкнула королева. — Лучше бы имел и уже минут пять как действовал.

— Не могу, — с горечью признался. — Совесть не позволяет.

— Заткни ее, — посоветовала Иалона. — Если мы все погибнем, то я хочу знать — как это быть с любимым мужчиной.

Спирание дыхания, паралич мозга и конечностей.

— А… ты… я… — Вот тебе и психолог со стажем!

— Не мычи, — фыркнула девушка. — Смотри, вот тут шнуровка…

— Иалона! — Усилием воли отодвинул ее и вскочил. — Я так не хочу. Быстро, по-тихому, прячась. Я хочу назвать тебя своей женой перед всеми…

— То есть ты отказываешься исполнить прямые мужские обязанности возлюбленного? — снова перебила меня королева.

— Да! — кивнул я головой. — Так — отказываюсь! Твое имя не пустой звук. Да тебя придворные злые языки раздерут по кусочкам, если ты хоть шаг налево сделаешь!

Девушка фыркнула и покачала головой, давая понять — ей, собственно, все равно.

— А вдруг, не приведи Господи, ребенок? Представляешь, что случится?! Утопишь, как кутёнка, или будешь прятать всю жизнь как сына няньки? — упрямо задавал я вопросы, мрачно рисуя будущее, которого не было и не могло быть.

— Вот мужчины пошли! — пожаловалась неизвестно кому Иалона, поворачиваясь на спину, закладывая руки за голову и меланхолично разглядывая потолок. — Сама уже предлагаюсь. На мораль наплевала, на этикет забила, на стыд положила… И что? Ни-че-го! — произнесла по складам. — Оказывается, нужно то же самое проделать с партнером: забить, положить и наплевать! Сейчас я это и сделаю!

Королева сползла с кровати и принялась приводить себя в порядок.

— Иалона, — тихо позвал я любимую девушку. — Прости меня…

— Боги простят, — обиженно фыркнула красавица.

— Прости… — Я не знал, как объяснить, показать обуревающие меня чувства, но понимал — пришло время расставить черточки над «йот».

Сидя на покрывале, Иалона поправила туалет и снова обернулась ко мне:

— Дэннис, признайся честно — дело в том, что ты тоже не переносишь рядом с собою дур?

Вот теперь хочется основательно побиться головой о стену. Жаль только — не поможет! Ну на честный вопрос нужен честный ответ.

Я приблизился к ней и свесил ноги с кровати, глядя ее величеству глаза в глаза:

— Нет, Иалона, я отнюдь не считаю тебя дурой. Даже если бы я в том усомнился, во время работы с переводами текста ты смогла убедить в своем уме даже Кондрада. А он против тебя имеет немалое предубеждение.

Королева отвернулась и задумчиво спросила, нервно комкая рукой шелковое покрывало:

— Тогда в чем причина твоей холодности?

М-да… смолчать не удастся. Что же, готов к саморастерзанию!

Я буквально свалился с кровати, становясь перед красавицей на колени. Опустил глаза:

— Иалона, какая, к черту, холодность — я тебя люблю! Люблю так, что с ума без тебя схожу! Я даже не предполагал, какими сильными могут быть эмоции! Ты мне каждую ночь снишься вот на этом покрывале обнаженная! Как бы мне после русалки плохо ни было! Это то, что я чувствую.

Она заинтересованно склонила голову набок, полная недоверия.

Я продолжал:

— Если б мог — все бы тебе отдал. И уж конечно, нашел способ забрать тебя отсюда!

Перевел дыхание:

— Но вместе мы не будем. Если есть хоть один шанс из тысячи, что ты сумеешь спастись, — я сделаю все от меня зависящее, чтобы так и было! Завтра твой двор эвакуируют подальше вместе с тобой. — Закончил: — Я хочу, чтобы ты жила. Жила свободной, красивой, здоровой и счастливой. Чтобы у тебя были дети! Со мной здесь всего этого у тебя не будет.

— Почему?! — потрясенно спросила королева.

— Потому.

Придется ей раскрывать тайны большой политики, которые вовсе и не тайны.

— Никто нашего союза не допустит. Самый первый — Кондрад. А он еще ко мне лоялен… Более-менее. Про остальных я и этого сказать не могу.

На секунду замолчал, собираясь с мыслями:

— Даже если на минуту допустить, что с русалочьей эпопеей нам удастся распутаться, даже если мы разобьем капкуэнов и твое королевство будет в порядке…

Снова пауза и судорожный поиск новых аргументов.

— Думаешь, попробуй я только заикнуться про брак с тобой — нас оставят в живых? Нет! Меня отравят, вызовут на дуэль, произойдет несчастный случай… Никто безродного Дениса королем просто так не оставит!

Иалона попыталась возразить:

— Это только твои страхи.

Я повысил голос:

— И это еще далеко не все! Тебя немедленно выдадут замуж, не успеет остыть мое тело. А от дальнейшей судьбы я тебя уже защитить не смогу. Если у нас с тобой будут общие дети — уничтожат без пощады.

Девушка закусила губу, видимо впервые понимая опасные последствия своего выбора.

Я продолжил, отбрасывая жалость:

— Тебя закроют и будут насиловать, пока не забеременеешь, а потом — тоже в расход. ТЫ для них никто, понимаешь? Марионеточная королева, чье положение и социальный статус хрупки и обманчивы!

Мою жестокую речь прервал тихий всхлип. Как бы мне хотелось ее прижать к груди и утешить, но я должен донести до нее результаты и убить любую надежду на лучшее.

Собрался с силами и продолжить бить по больному:

— Тебя еще не спихнули кому-нибудь только потому, что слишком много достаточно сильных и влиятельных желающих. Они все за тебя передрались и пока — пока! — окончательно не договорились. Но случись роман со мной — и договорятся очень быстро. Мгновенно. И не факт, что потом в живых оставят.

Облизал пересохшие губы:

— Иалона, ты знаешь?..

— Да? — тихо отозвалась ее величество.

— Ты знаешь, что на тебя претендуют два наместника — Сихорский и Балийский и вдобавок герцог Зхарны и сын короля Суллы?

— Ну это не новость… — покачивая туфлей, спокойно ответила девушка.

Я поднял голову, глядя на Иалону горящими глазами:

— А ты знаешь, что Кондрад уже предварительно обещал одному из кандидатов — кажется, Руриму-полководцу, наместнику Сихора, — твою руку?

Любимая прижала дрожащие пальцы к губам и покачала головой.

— И даже разыскал твоего отца, чтобы он сам, лично, издал для тебя высочайшее повеление?

Тихий вскрик изумления и беззвучные слезы.

— Тайное, конечно. Но если потребуется, Кондрад его обнародует, и тогда твоя власть рухнет окончательно. Тебя нарекут самозванкой, а это куда хуже, чем просто выйти замуж за кого-то из вельмож, — не останавливаясь, бил словами, как пощечинами.

Иалона побледнела. Выдавила из себя:

— Это правда?

— ДА. Кондрад очень хочет меня защитить… от тебя.

Я вздохнул:

— Впрочем, зять еще не самый активный твой враг, скорее — друг. Рурим сильный полководец, не стар, не жесток к женщинам, хорош собой и, в отличие от меня, происходит из старинного дворянского рода. И он склонен тебя уважать, Иалона, даже боготворить. Народ Лайе радостно примет его как своего короля. Ты с ним будешь счастлива, поверь…

У королевы без единого всхлипа по щекам катились жемчужные слезы.

— И не занимается всяческими извращениями, в отличие от того же горбатого принца Суллы, о котором повсеместно бродит очень дурная слава!

Я продолжал хлестать ее словами, будто хлыстом, изливая внутреннюю боль:

— У нас нет будущего, Иалона. Что бы со мной ни случилось, мы не будем вместе. Единственное место, где мы смогли бы нормально существовать, — мой мир. Там нам не будет ничего грозить. Я на своем месте и в своем праве взять тебя женой.

Вздохнул:

— Но пока не появится Рицесиус, мы не вернемся. А так долго я, боюсь, не протяну.

Любимая замерла:

— Так плохо?

Я тяжело вздохнул:

— Да. И это очень даже хорошо, что на ближайшие дни Кондрад назначил это свое решающее сражение! Потому как иначе русалка наплевала бы на все запреты и давно меня изнасиловала, морально и физически, невзирая ни на какие обещания! Обзавелась бы выводком русалочек, а ты бы мне этого никогда не простила!

Королева хмыкнула.

— Но если я тебя оставлю тут беременной одну, — тут уже хмыкнул я, — то не прощу самого себя! Поэтому умоляю тебя, Иалона, Богом прошу — уматывай! Не дразни меня. Мне и без того тошно!

Не стану же я ей говорить правду, что держусь из последних сил и вообще… передвигаюсь на остатках воли. Что каждый день мая — как дорогой подарок. Что месяц практически на исходе. Что жить с каждым днем хочется все больше и бешено тянет рвать зубами того мерзавца, кто все это надо мной подстроил. Только не уверен — кого именно…

Илона

Прыжок на месте с подскоком вышел на загляденье!

Когда на тебя в упор пялятся громадные, будто плошки, светящиеся желтые глаза вкупе с колоссальной распахнутой пастью, из которой струйкой стекает слюна с белоснежных клыков — как-то не до веселья! Можно от страха инфаркт на месте схлопотать!

— Т-ты кто? — очень мужественно спросила я дрогнувшим голосом.

— Гав! — сказало чудище.

— Сама такая! — обиделась я, всерьез раздумывая, умеют ли среднестатистические девушки бегать по стенам и потолку.

— Гав-гав! — провозгласило страшилище и вышло на свет.

— Здравствуйте! — обрадованно воскликнула я, узнавая одного из команды аралёзов. Уже сама не знала: хочется его прибить или приласкать.

— Гав! — вежливо заметила собака.

— Давайте будем разговаривать потише, — попросила я. — У меня экскурсия, и я совсем не хочу ее прерывать.

— Хав, — согласился шепотом аралёз и, аккуратно схватив меня зубами за халат, попытался куда-то утащить.

Это у него получилось прям-таки великолепно. Я волоклась со всем хлипким прилежанием, благо весовые категории у нас были разные.

— Куда ты меня тащишь, коврик-блоходром? — безуспешно вырывалась я, стараясь не сильно ударяться о стены и углы.

Представляете себе мою неземную красоту, украшенную шишками, синяками и ссадинами? Вот и я не представляю.

— Р-р-р! Хаф, ум-ум, няф-няф, — объяснили мне, не разжимая челюстей.

— Все весьма доходчиво и понятно, — ответила я. — На удивление! Мне осталось лишь дойти и убедиться самой. И желательно самостоятельно. Слышишь?! Отпусти!

В этот, можно сказать, патетический момент моего путешествия, когда мое откуда-то внезапно вылезшее сознание предложило в лучших традициях Лондона и Парижа договориться с животным, то бишь по-простому — словесно отправить в незамысловатый маршрут (но вежливо!), как мы притащились.

Ой! За очередным поворотом оказалась высоченная железная двустворчатая дверь. Очень массивная, которая была украшена изображением сюрреалистических рож.

Чьи это были рожи — сказать проблематично… Мерзкие, перекошенные, с зенками навыкате, приплюснутыми носами, с неправильным прикусом и миленькими зубками в два пальца длиной. Посредине двери расположены головы побольше, вверху — чуть поменьше. В общем, урезанный вариант «Данжеон лорде» в пиратской версии.

Рядом с замочной скважиной примерно на уровне моего лица были две та-акие здоровенные жуткие хари, что если ночью приснятся — обязательно опозоришься! И не только по части мокрой постели, замечу… Их волосатые и рогатые головы… лица… морды… пускай — физиомордии были искажены страшной гримасой не то злобы, не то смертельной муки. Они непрерывно перемещались по дверному полотну, вращая глазами, шевеля челюстями. Даже железные волоски двигались, словно живые.

У меня подогнулись ноги.

Вот вам и «ой»! Мама!

Аралёз мягко ткнул меня носом в спину, и я от неожиданности полетела обниматься с дверным украшением. Рожи довольно щелкнули пастями.

— Извините, — пробормотала я, отодвигаясь. — Мы с вами еще мало знакомы для такого тесного общения.

Рожи закатили глаза и замерли.

Аралёз, твердо упираясь лапами в пол, настойчиво пихал меня к двери, всей своей сутью показывая: мне туда!

Я вздохнула и постучала в створку.

Рожи очнулись от сна и показали мне кукиш откуда-то выросшими лапами.

— Как невежливо, — обиделась я и стукнула по кукишу кадуцеем, вытащенным из-за фартука. — Я все же дама!

Живые элементы декора на минутку задумались над своим поведением и согласованно продемонстрировали жест, доходчиво объясняющий, куда мне нужно по этому поводу сходить.

Их манеры явно были привиты в местных трущобах.

Я решила заняться кое-чьим воспитанием.

Для начала попыталась отломать показанный мне палец. Сплав оказался твердый, а я — не Поддубный, поэтому и проиграла. Но в ход пошел кадуцей! Вскоре рожам было уже нечего демонстрировать — все лишние элементы декора были моментально вколочены с помощью жезла обратно. Гул стоял знатный, но почему-то никто не отреагировал и на разборки не прибежал. Нам же лучше. Нам — это мне с аралёзом.

— Поняли, кто в доме хозяин? — нарочито ласково спросила я у притихших рож.

Те изобразили кивок и закатили глаза.

— Открывать будем?.. — поигрывая кадуцеем.

Рожи замотались из стороны в сторону и заняли круговую оборону. Они все же высвободили и разогнули отбитые конечности и сцепили их друг с другом, намертво перекрывая доступ вовнутрь.

— Во! — поучительно сказала я. — Как говорили в одном из фильмов: «Жить захочешь — не так раскорячишься!»

Рожи истово закивали, подтверждая мои слова, и еще теснее сжали объятия. Блин: «Мир-дружба-кукуруза!» И все исключительно против меня. А крепко дружат, сволочи! Без болгарки на ту сторону не переберешься!

— Чтоб вас папа с мамой потом не разъединили, гады рукастые! — вполголоса пожелала я, в досаде помахивая кадуцеем. — И дружите себе до скончания веков!

От очередного моего взмаха в дверь шибануло синей молнией. Руки монстров сплелись еще теснее и замерли.

— Что будем делать? — поинтересовалась у мохнатого пуфика-аралёза.

Собака посмотрела на меня с укоризной, покачала лобастой башкой и прилегла.

— Ты мне предлагаешь залезть тебе на спину?

Псина подползла еще ближе и лизнула меня в штанину.

— Ладно. — Я пожала плечами и взгромоздилась.

Аралёз осторожно встал на лапы. Шагнул к стене, напрягся и двинулся дальше. Секунду спустя мы были уже по другую сторону двери!

Я пораженно застыла. Не поняла, как это ему удалось? Вот чудеса! Ты гляди — прошли сквозь стену, как сквозь водопад! Я даже почти ничего не почувствовала, только легкую щекотку.

— И к чему балаган разводить? — полюбопытствовала я, оглядываясь. — Если сразу можно было просочиться?

Собака изобразила пантомиму: «Без труда не вытащишь и рыбку из пруда!» Ой, лицедей-педагог нашелся, тоже мне!

— Угу. Как только акулу поймаешь — вылезать и не придется! — согласилась я.

А вокруг нас грудами золотых изделий внавалку из цепочек, цепей, украшений, монет, мешочков, сундуков и ларцов высилась мечта Гобсека. Посмертная.

Помещение мне показалось чуток побольше нашего школьного спортзала. В серых каменных стенах с плотной кладкой сделаны открытые ниши — видимо, в них хранили что-то более-менее ценное. Остальные сокровища шуршали под ногами, словно ненужная грязь. Некоторые, правда, свисали на кронштейнах с потолка на странной конструкции. В основном доспехи.

Да мне бы миллионную долю того богатства — стала бы олигаршей. Или олигуршей? — а, черт с ним! В общем, очень богатой!

На возвышении посреди зала, в окружении груд всяческих самоцветов, стоял большой золотой трон. Вместо банальных поручней и ножек его снабдили львиными пастями.

На троне восседал крупный скелет. Ему на череп присобачили громадную корону, сделанную для Голиафа, не иначе. На шейных позвонках скелета блистал широкий драгоценный ошейник. На грудь спускались всяческие ожерелья и цепи с какими-то цеховыми знаками. В руках — меч и скипетр. Держава валялась рядом, на полу.

На коленях исхудавший до костей мужчина держал пыльный ларчик.

Справа от человеческого скелета — или кто он там — возлежал скелет поменьше, похожий на собачий. Ну это я так предполагаю. Типа: «Мы с Полканом на границе».

На шее бедного «Полкана» — тоже золотой ошейник с шипами и драгоценными камнями. А что — функционально! И красиво и полезно!

Аралёз принялся шуршать носом по развалам богатств, вынюхивая что-то конкретное.

— Что ищем?

На меня пренебрежительно махнули хвостом и продолжили изыскательскую деятельность.

— Ну и фиг с тобой, золотая рыбка! — обиделась я и тоже пошла шуршать по местности, скрести по сусекам…

На «золотую рыбку» аралёз не отреагировал, зато активизировался дядя в короне на босу голову. Повернул на меня башку и прикрыл руками ларец, как футболист сокровенное перед пенальти.

Меня так это заинтересовало… Я немедленно поскакала смотреть: как двигаются скелеты, если у них отсутствуют мышцы и все остальное?

К тому же мучило любопытство — что в ларчике такого ценного, если дядя побросал предметы власти и теперь изображает сейф повышенной секретности?

— Привет! — поздоровалась я, приближаясь и наводя контакты.

Дядя явно забыл о воспитании. Отзываться не стал, общаться отказался. Но зато прикрыл ларец еще и коленками.

— Между прочим, этикет никто не отменял, — фыркнула я. — Как минимум, вы должны в присутствии дамы встать!

Скелет попытался покраснеть. По крайней мере, мне так показалось. Потом чуть-чуть поерзал на троне и начал сползать. Вдруг до чего-то додумался пустой головой и остановился. Указал на корону и снова довольно уселся на троне.

— Вы решили, что если король — то все можно? — надулась я. — Но поскольку вы мужчина… Ведь вы же мужчина?

Дядька посмотрел вниз, тяжело вздохнул и кивнул короной.

— Вот видите! — обрадовалась я.

Скелет вздохнул еще тяжелее.

— Ой, простите, наступила на больную мозоль, — покаялась я. — Тогда ощущаете…

Дядя посмотрел на меня с такой рожей… сейчас прям заплачет или ногами засучит…

— Ладно, помните… — пошла я на попятный. — Но это неважно! А важно то, что воспитанный мужчина всегда встанет перед женщиной, даже если у него вместо мозгов корона!

Дядя черепом изобразил: «А мне фиолетово, я тут при исполнении!» — и поправил корону, как фуражку.

— Значит, по-хорошему не договоримся? — вежливо поинтересовалась я.

Скелет отрицательно замотал головой.

— А ну… — набрала в легкие воздуха. — ВСТАТЬ!!!

Встал скелет собаки.

— Вы… хто? — нервно выпалила я, рассматривая приближающуюся живность. — Ин дер гроссер фамилиа нихт? Клювом клац-клац — и мимо?!

Но тут, к моему счастью или несчастью, на дороге этого недоразумения встал аралёз.

— Р-р-р! — грозно сказал мой защитник, поднимая шерсть на холке.

Голая собака повторила маневр и даже попыталась что-то вякнуть в ответ. Для этого громко клацнула челюстью и… потеряла зубы. Они так и посыпались на пол горохом.

— Нынешняя стоматология творит чудеса! — успокоила я расстроенную животинку, грустно разглядывающую былые части своего организма.

— Ш-ш-ш, — задрал громадную башку скелет животного.

— А-а-а! — догадалась я. — У вас страховки нет! Так ничего, наличкой заплатите! У вас тут всего мно-ого…

Аралёз тоже воспринял трагедию брата по виду как свою собственную и двинулся утешать. Бок о бок удалились они в дальний угол и оттуда слышалось:

— Р-р-р! Гав! Шш! Хаф! Шш! Мм…

Страницы: «« « ... 1617181920212223 » »»