Темный город Батицкая Маргарита

Но едва я обернулся, как на меня налетел какой-то парень в глубоко надвинутом на глаза капюшоном. Он довольно сильно зацепил меня плечом, заставив развернуться лицом к нему. Из-под капюшона на меня глянули знакомые фиолетовые глаза.

– О, извините, – громко извинился Виссенд и куда тише добавил, – иди за мной.

– Ничего страшного, – немного ошарашено ответил я и, пропустив его вперед, двинулся следом.

Если Виссенд сам нашел меня посреди улицы, значит дело очень серьезное. Вот только куда мы пойдем с таким «хвостом»?

Однако «хвост» за нами не пошел. То ли он уже все узнал, то ли не захотел связываться с двумя людьми, но тип в плаще остался стоять на месте. А потом он и вовсе развернулся и направился в другую сторону.

Виссенд пересек пару улиц, свернул в подворотню и в одном из дворов кивнул мне на очищенную от снега лавочку. Я послушно сел, а Виссенд стал передо мной и заглянул в глаза.

– Чуть не опоздал, – пробормотал он. – Темный, ну почему ты всегда лезешь куда не надо?

– Никуда я не лезу, – ответил я. – И вообще, о чем ты?

– О том. Не вздумай связываться с этим человеком в черном плаще. Он тебе не по зубам.

– А чего ему от меня надо?

– Смерти твоей ему надо, – зло бросил Виссенд. – Только у меня пока другие планы.

– Планы у него, – взорвался я. – Где ты был, когда охранник Седого целился в меня из пистолета?

– Далеко, – отрезал Виссенд. – Там ты и сам справился.

– А здесь?

– А здесь у тебя нет ни одного шанса противостоять Повелителю Мертвых.

– Повелителю Мертвых? Откуда он здесь взялся?

– Оттуда, – буркнул информатор. – Видящий его послал за тобой.

– А почему сам не пришел? – глупо поинтересовался я.

– Потому, что отсюда его уже один раз выперли. И могут выпереть второй раз. К тому же, у Повелителя Мертвых есть одно неоспоримое преимущество – он не знает страха. Он просто подойдет к тебе и убьет, а ты не сможешь ему помешать.

– Ты предлагаешь мне пойти застрелиться?

– Не смешно.

– А я не шучу.

Виссенд почесал подбородок. Потом резко и без предупреждения врезал мне по носу. Я кувыркнулся с лавочки, приложившись плечом о выступающий из-под снега кирпич. Поднявшись, я потрогал немного опухший нос и, на некоторое время, забыв, чем закончилась наша первая встреча, ударил в ответ. Вскочив на лавочку, на которой только что сидел, я ударил ногой, целя Виссенду в грудь. Тот увернулся и, схватив меня за ногу, дернул вперед. Падая, я извернулся и второй ногой ударил его в коленную чашечку. Виссенд упал рядом, а я, сорвав с пояса булаву, лежа обрушил ее на то место, где только что была голова моего информатора. Вот именно, что была. Виссенд перекатился в сторону и одним прыжком вновь оказался на ногах.

Я медленно поднялся и, глядя на расплывшееся в улыбке лицо, спросил:

– Ты демон?

– Почти, – хмыкнул он. – Сейчас запомни одну вещь. Тебе не следует искать встречи с Повелителем Мертвых.

– Это я понял, – я тряхнул головой, в которой после двух падений немного звенело. – Но ты мне солгал.

– Когда? – искренне изумился Виссенд.

– Ты сказал, что тот, кто хочет меня убить, лишь частично связан с детьми Драгора. А сейчас я убедился, что это не так.

– А он и не был связан, – фиолетовые глаза спокойно смотрели на меня. – Татуировку он сделал после того, как мы с тобой встречались.

– Но тогда почему он хотел меня убить?

– Из зависти. Вы, люди, все делаете из зависти. Кстати, ты еще не догадался, кто это?

– Почти догадался, – я вздохнул. – Из-за тебя погиб Артем.

– Не из-за меня, – начал оправдываться информатор.

– Если бы ты сразу сказал, кто это, его бы не убили.

– Пойми, Темный, я не могу этого сказать. Не могу нарушить правила. Я могу только направлять на правильную дорогу, давать подсказки, но напрямую я не имею права помогать тебе.

– А как же Тень. Ты ведь все рассказал о Ней.

– Прости, Темный, – Виссенд посмотрел на небо. – Наше время заканчивается. Ты все узнаешь, когда придет срок. А, судя по тому, какие изменения произошли в нашем мире, этот срок наступит довольно скоро.

И этот фиолетовоглазый «почти демон» снова исчез с уже привычным хлопком, оставив после себя легкий запах серы.

До Гильдии Мастеров я шел, уже ни о чем не думая. Вредно это – думать часто и помногу. Особенно, если думаешь о жизни и смерти, смысле бытия и проблеме мироздания. Так и с ума сойти недолго. Виссенд снова нагнал жути и кучу проблем, так толком ничего и не сказал. Конечно, Повелитель Мертвых – опасный противник, но не настолько, чтобы я от него прятался. Такой же некромант, как и я. Только сильнее. И мертвый он уже давно. А воскрешенный, похоже, недавно. И вообще, Повелитель Мертвых – это уже почти Лич. Так что прав Виссенд, сотню раз прав – мне с ним не тягаться. Но что же делать?

Я поймал себя на мысли, что опять начал думать о проблемах насущных. Нужно прекращать, а то крыша уедет в неизвестном направлении незаметно для меня.

Подойдя к Гильдии, я поднялся по ступенькам и, отряхнув с ботинок снег, уже собирался зайти внутрь, но внезапно дверь распахнулась, и из нее вышел Олег Елин. Смерив меня изучающим взглядом, Старший Мастер спустился с крыльца и направился к центру города, но, сделав несколько шагов, остановился. Елин постоял с минуту, словно размышляя о чем-то, потом развернулся, подошел ко мне и, наклонившись к моему уху, прошептал:

– Попроси, чтобы тебе накололи апельсин.

– Какой апельсин? – удивленно спросил я, но Старший Мастер уже развернулся и зашагал прочь от здания Гильдии.

День загадок! Почему никто не может все объяснить нормальными, человеческими словами, не ударяя меня по носу, не шепча на ухо и не ставя меня в идиотское положение перед окружающими.

Раздевшись в гардеробе, я поздоровался с охранником и поднялся на второй этаж. Людей сегодня было побольше, чем вчера, но стулья напротив нужного мне кабинета пустовали. Я постучался и заглянул в кабинет.

Мастер стоял у кресла, в котором сидела молодая девушка. На плече у нее красовался почти законченный рисунок. Насколько я знал, этот знак должен был защищать своего владельца от злых сил.

– Здравствуйте, – кивнул я. – Простите, что помешал.

– Здравствуйте, – кивнул мужчина, протирая плечо девушки тряпочкой. – Ничего страшного, мы уже почти закончили. Присаживайтесь, мне понадобиться еще минут пятнадцать.

– Привет, Темный, – улыбнулась девушка.

– Привет, Яна, – вот уж кого я не ожидал здесь увидеть, так это дочь Косого. – Как дела? Как папа?

– Дела замечательно, – девушка снова одарила меня улыбкой. – А папа немного беспокоится, но я думаю, что его беспокойства не оправданы. Ведь так?

– Так, так, – скрепя сердцем пробормотал я. Мне не было жаль Косого, но я не хотел оставлять Яну без отца. – Ведь он сделал то, что я просил?

– Конечно, – она свободной рукой откинула со лба прядь волос. – Все там, где ты сказал.

– Замечательно, – по моим рукам пробежала легкая дрожь. Вот Седого я легко отправлю к прабабушке. Нечего было меня в подвале наручниками приковывать.

Несколько минут мы сидели молча, слушая жужжание машинки, а потом я спросил:

– Ты здесь одна?

– А тебя это удивляет? – рассмеялась Яна.

– Немного, – я улыбнулся в ответ. – А почему ты выбрала именно этот знак?

– Понравился он мне, ясно? – отрезала девушка.

– Конечно, понятно, – ответил я, внутренне усмехаясь. Ребенок. Какой же она, в сущности, ребенок.

Внезапно, повинуясь непонятному чувству, я незаметно вытащил корень приворотника из кармана и положил его в сумку, стоящую рядом на кушетке. Не знаю, зачем корень мог понадобиться Яне, но мне-то он точно не нужен, а девушка может куда и пристроит.

Минут через пять Мастер отложил инструмент и подвел девушку к зеркалу. Яна осмотрела татуировку и, по всей видимости, осталась довольна. По крайней мере, она улыбалась.

Расплатившись с Мастером, она еще раз улыбнулась мне, натянула свитер и, перекинув сумочку через плечо, пошла к выходу. Я не удержался и бросил ей вслед:

– А волосы ты зря красишь!

Девушка резко остановилась, обернулась и смерила меня полным презрением взглядом. Столько презрения хватило бы на троих человек.

– Дурак, – бросила она и хлопнула дверью.

– Зря ты так, – сказал Мастер, менявший иглу в машинке. – Ей идет эта прическа.

– А я и не говорил, что ей не идет прическа, – я стянул свитер. – Я только сказал, что ей не нужно красить волосы.

– Присаживайся, – Мастер надел чистые резиновые перчатки и подошел ко мне. – Что будем колоть?

– Вообще-то, я хотел наколоть того дракона, которого вы мне вчера предлагали, – я снял футболку и поудобнее устроился в кресле, прикрыв футболкой живот. – Но только что один человек предложил мне наколоть апельсин. Вы не подскажете, что это значит?

Мастер странно посмотрел на меня и отошел к шкафу. Покопавшись на книжной полке, он вытащил объемный том в коричневом переплете и, полистав его, поставил на место.

– Кто вам предложил сделать такую татуировку? – немного дрожащим голосом поинтересовался Мастер.

– Олег Елин, – ответил я, наблюдая за его реакцией.

Но Мастер лишь удовлетворенно кивнул и спросил:

– И что ты решил?

– В каком смысле? – не понял я.

– Ну, ты будешь делать эту татуировку?

– А что она означает?

Мастер замялся.

– Я не могу сказать сейчас, – извиняющимся тоном пробормотал он, – но я скажу вам сразу после того, как нанесу ее.

– Нет, так не пойдет, – возмутился я. – Я не собираюсь колоть себе неизвестно что.

– Значение этой татуировки известно лишь немногим, и немногие удостаиваются чести носить на своем теле этот знак. Могу сказать только, что с апельсином эта татуировка не имеет ничего общего.

– Тогда почему такое странное название?

– Это кодовое название, – улыбнулся Мастер. – Ведь тебе никогда бы не пришло в голову наколоть на своем теле апельсин?

Я кивнул.

– Вот видишь, – непонятно чему обрадовался мужчина. – Так что, ты решил?

– Коли, – вздохнул я.

– А вот колоть я не буду, – покачал головой Мастер. – У этого знака свой метод нанесения. На, выпей.

Я послушно выпил содержимое стакана, протянутого Мастером, и тут же отключился.

Мне снился луг. Зеленый, необъятный луг, над которым летали бабочки. Луг был настолько огромен, что в какую бы сторону я не повернулся, то моему взгляду открывалось лишь море зелени. Дул легкий ветерок и по лугу, как по настоящему морю, гуляли волны. Правда, эти волны были не голубыми, а зелеными. А еще во сне были бабочки. Миллионы бабочек, летавшие над морем зелени. Если бы они все сразу опустились на луг, то он стал бы не зеленым, а разноцветным. А я стоял в середине луга совершенно обнаженный и не мог пошевелиться. Я был на лугу, и в то же время мне казалось, что меня там нет. Я стоял по пояс в траве и цветах, но меня там не было.

А бабочки летали над лугом, и ни одна из них не опускалась на цветы. Так продолжалось довольно долго, но бабочки все кружились над лугом, а солнце все так же стояло в зените. А я стоял, и мне было все равно. Я просто знал, что могу бесконечно стоять здесь и смотреть на летающих вокруг бабочек.

Я не сразу понял, что произошло, когда на солнце неизвестно откуда наползла черная туча. Сразу стало темно, но когда я поднял голову, то оказалось, что потемнело от бабочек, которые поднялись выше и которые теперь кружились надо мной. Постепенно поток бабочек закручивался в воронку, которая тянулась в мою сторону.

Когда первая бабочка подлетела ко мне и села мне на грудь, я даже не подумал отмахиваться. Я продолжал стоять и смотреть, как все эти бабочки одна за другой слетают с небес и садятся на мое тело. Когда последняя бабочка села на мое лицо, закрыв последнюю щелочку, через которую пробивался свет, я попытался пошевелиться, но эта попытка оказалась неудачной. Бабочек было так много, что я с трудом мог вдохнуть. Мягкие тонкие лапки щекотали мне кожу, но все же я различил еще одно движение на моем теле. Медленно, очень медленно восемь мохнатых лап передвигали круглое толстое, покрытое короткой рыжей шерстью тело от моего живота к груди. Я стоял и пытался сбросить с себя это мерзкое, противное существо, но паук, скрывающийся под толщей бабочек, неудержимо приближался к моей груди.

И чем ближе он подползал к сердцу, тем сильнее билась самая первая бабочка, которая села на мою грудь. Я практически увидел, как острые, словно лезвия бритвы жвала, с которых капала ядовитая слюна, потянулись к тельцу бабочки. Пытаясь не допустить гибели беззащитного существа, я содрогнулся всем телом и проснулся.

– Ну, вот и все, – довольно улыбаясь, пробормотал Мастер и убрал в шкафчик небольшую коробочку, две, наполненные зеленоватой жидкостью колбы, кисточку и наскоро отертый от крови скальпель.

– Так быстро? – удивился я.

– Быстро? – усмехнулся Мастер. – Ну, не знаю, не знаю. Может, для тебя все было и быстро, а я потратил почти три часа на это произведение искусства.

– Три часа? – я удивленно посмотрел на часы. И действительно, маленькая стрелка сейчас находилась между двойкой и тройкой, а большая уже почти заканчивала свой круг.

– Ну что, посмотришь? – Мастер явно был доволен тем, что у него получилось.

Я скосил глаза вниз, но толком ничего разглядеть не смог.

– Нет, ты в зеркало посмотри, – и Мастер кивнул в сторону стены, на которой висело огромное, в человеческий рост зеркало.

– Может лучше не надо? – пробормотал я, выбираясь из кресла.

Ненавижу зеркала. Вернее ненавижу то, что в них отражается. Ненавижу стоять перед зеркалом голым по пояс, глядя на свой живот.

– Не бойся, – Мастер ободряюще подтолкнул меня к зеркалу.

Я медленно подошел к стене и посмотрел на свое отражение, все еще прикрывая живот футболкой. Это действительно было произведением искусства. Левую сторону груди покрывала паутина. Черные нити казалось, не обрывались просто так, а уходили внутрь моего тела, из-за чего татуировка казалась объемной. В самом центре паутины была нарисована бабочка. Разноцветные крылья ее были распахнуты и казалось, что бабочка сейчас полетит, но липкие нити крепко держали ее, не оставляя насекомому ни единого шанса. Но это было еще не все. От самого плеча к центру паутины пробирался огромный черный паук. Тело его было абсолютно гладким, восемь ног широко расставлены, а на кончиках жвал застыли капельки ядовитой слюны. Голова паука была небольшой, а восемь глаз, расположенных на ней, внимательно наблюдали за окружающим пространством.

– Ты что мне наколол? – я медленно повернулся к Мастеру. – Ты хочешь, чтобы меня за наркомана принимали?

– За какого наркомана? – он удивленно пожал плечами. – В наркоманских татуировках никогда не было бабочек.

– То есть мне каждый раз придется объяснять, что это не наркоманская татуировка, потому что на ней есть бабочка? – продолжал злиться я.

– Успокойся, – осадил меня Мастер. – Лучше убери футболку.

– Зачем? – еще больше разозлился я.

– Ты сначала убери, а потом вопросы задавай.

Я медленно повернулся обратно к зеркалу и осторожно отвел руку с футболкой от живота. И обомлел. Единственной выпуклостью на моем животе остались только кубики пресса. Не веря глазам, я провел рукой по корпусу. Ничего!

Я посмотрел на Мастера, но тут же вновь мои глаза вернулись к моему отражению. Не может быть! Этого просто не может быть!

И, тем не менее, это было! Вернее не было. Ни одного шрама. Даже имя, которое вырезал на моем животе один ублюдок, пропало. Человек этот был уже давно мертв, но память о себе он оставил до конца моей жизни. А теперь моя кожа была гладкой и ничем не обезображенной.

– Как? – я обратился к Мастеру, не отводя глаз от зеркала. Я боялся, что если отвернусь, то шрамы вернуться на место.

– Его благодари, – Мастер подошел сзади и положил свою ладонь на паука на моем плече. – Да не бойся, шрамы исчезли навсегда.

Я нерешительно натянул футболку, но тут же приподнял ее край и снова залюбовался гладкой кожей своего живота.

Мастер хмыкнул, а я понял, что сейчас похож на ребенка, который не может налюбоваться новой игрушкой.

– Сколько с меня, – спросил я, натягивая свитер, хотя сейчас готов был расстаться со всеми деньгами, которые лежали в моем кармане.

– За счет Гильдии, – огорошил меня Мастер.

– Почему? – тупо спросил я.

– Потому, – ответил мужчина и, немного пожевав губами, добавил, – Елин распорядился.

– С чего такая честь?

– У него спросишь, – Мастер явно показал, что разговор окончен, но я не успокаивался.

– Ты обещал объяснить, что означает этот знак.

– Что ж, – вздохнул Мастер, – раз обещал, объясню: паутина символизирует жизненный путь человека, паук – это сам человек, который идет по этому пути к конечной цели, а бабочка олицетворяет собой эту цель. Этот знак может тебя иногда удивлять, так что если в нем произойдут какие-нибудь изменения, не бойся.

– Какие изменения?

– Увидишь, – мужчина устало провел рукой по лицу. – Кстати, Темный, чтоб ты знал, этот «апельсин» до тебя носил только один человек.

– И чей же это знак? – поинтересовался я, подходя к двери.

– Это знак Первого Мастера.

Выйдя из Гильдии Мастеров, я несколько минут постоял на крыльце. Похоже, этот мир окончательно сошел с ума. Хотя всему происходящему есть еще одно объяснение – с ума сошел я, и вся эта карусель кружится исключительно в моем больном мозгу, а сам я сейчас в белой рубашке с длинными рукавами лежу, привязанный к койке.

Нет, стоп! Такой вариант событий меня не устраивает. Я здоров, а вот с миром вокруг твориться что-то неладное.

Наскоро перекусив в ближайшей забегаловке, я направился домой. Как ни странно, место общепита оказалось самым обычным. Здесь не было ни пиццы, ни окрошки, ни шоколада. Простой гороховый суп и пшеничная каша. Без мяса. Запив это все кружкой кислого киселя, я оставил на столе пятнадцать рублей и покинул помещение. Что-то с ценами творится непонятное. Обязательно нужно поговорить с Великим Инквизитором.

Придя домой, я переоделся и завалился на кровать. Так, от приворотника я избавился, тридцать рублей в никуда угрохал. Хорошо, будем считать, что я потратил эти деньги на услуги тату салона. Теперь мне надо просто успокоиться и подготовиться к вечернему мероприятию. Я улыбнулся про себя, еще раз представив затылок Седого.

Полежав пару часов, я начал собираться. Мне еще через полгорода топать. И хотя Седой приезжает к себе домой около восьми, неплохо было бы иметь хотя бы пару часов форы.

На этот раз булаву я решил оставить. Вполне вероятно, что мне придется убегать и при этом уносить с собой винтовку, а булава мне будет только мешать. И не потому, что она тяжелая, а потому, что неудобно. Неудобно бежать, когда тебя все время что-то бьет по колену.

А вот пистолет я взял с собой. Спрятал под свитер. Потом подумал и переложил оружие в карман куртки. Кто знает, возможно, у меня не будет времени его достать.

На улице уже сгустились сумерки. Вот сейчас они мне на руку. В темноте намного легче незаметно подобраться к цели. Если охрана Седого заметит меня раньше времени, Светлого города мне не видать как своих ушей.

Минут сорок я потратил на то, чтобы дворами подойти к заброшенной пятиэтажке, на крыше которой Вадим должен был оставить для меня винтовку. Подойдя к тыльной стороне здания, я влез в одно из разбитых окон и поднялся по лестнице на пятый этаж. В потолке на высоте трех метров зияло черное отверстие люка. Рядом с люком висела старая железная лестница. По ней поднялся прямо на крышу и, опустившись на одно колено, огляделся. Винтовка, завернутая в черный чехол, лежала у самого края крыши. Рядом с ней лежала коробка с патронами. Я спустился обратно в подъезд и подобрал в одной из комнат пару кирпичей. Закинув их в люк, я снова поднялся на крышу и осторожно подполз к краю. Прямо передо мной метрах в ста двадцати тускло светила одинокая лампочка. Свет от нее выхватывал из мрака двоих парней с автоматами и невысокое, очищенное от снега крыльцо.

Я развернул чехол, извлек на свет винтовку и отбросил его в сторону. Он мне не пригодится. Быстро зарядив винтовку, я пристроил ее на кирпичах и, настроив прицел, приготовился ждать.

Без десяти восемь я снял шапку и спрятал ее за пазуху. Вытащил из кармана черную полоску ткани и перехватил падающие на лоб волосы. Знаю что холодно, но зато намного удобнее. За то время, что я лежал на крыше, охрана поменялась. Из дома вышли два парня с автоматами и сменили стоявших на посту.

Плохо, что я не знаю, сколько людей сейчас находится в доме. Неизвестно, что они могут прятать внутри.

Ровно в восемь часов у подъезда затормозила темно-синяя «семерка». Первым из машины вышел Виктор и открыл заднюю дверцу.

Седой вылезал из машины долго, словно что-то держало его внутри. Наконец-то моя цель и мой враг вылез из машины и подошел к крыльцу. Виктор открыл дверь и теперь стоял внутри дома, дожидаясь, когда Седой войдет внутрь. Из машины вылез еще один охранник и прикрыл своего босса со спины. Бесполезно, это не защитит бандита от моей пули.

Наконец, Седой отряхнул с туфлей налипший снег и поднялся на крыльцо. Я поймал в окуляр прицела его затылок. На мгновение затаил дыхание и плавно нажал на спусковой крючок. Пуля, на мгновение вспыхнула, преодолев поле действия защитного амулета, и вошла именно в ту точку, которую я наметил для себя еще в подвале. Седой покачнулся и упал лицом вперед. Тело бывшего авторитетного бандита по пояс оказалось в доме, а ноги остались лежать на улице.

Дальше все произошло очень быстро. Виктор наклонился, втащил тело своего начальника в дом и тут же выскочил обратно на улицу, присел за крылом автомобиля. Охранник, прикрывавший спину Седого заозирался по сторонам и тут же получил пулю в грудь. Парень вскинул руки и упал на снег. Один из автоматчиков заскочил в дом, а второй припал на одно колено и очередями начал палить в мою сторону. Щелчок, и он уже падает с красным пятном вместо глаза. Виктор осторожно выглянул из-за машины и короткими перебежками направился в сторону пятиэтажки. Виктор, Виктор, я же тебя предупреждал! Я поймал в окуляр голову парня, но не смог выстрелить. Ведь, по сути, этот человек просто выполняет свою работу. Я немного опустил винтовку и нажал на спусковой крючок. Виктор упал в снег и, оглашая улицу проклятиями, схватился за простреленную ногу. Вот так! Полежи немного.

Я вновь посмотрел на крыльцо. На него выскочили сразу пятеро человек, причем двое из них несли на плечах длинную узкую трубу желтого цвета.

Хотя я вживую ни разу не видел такую штуку, но узнал ее сразу. РПГ– 29 «Вампир». Противотанковый гранатомет с дальностью поражения четыреста пятьдесят метров. У меня в стволе один патрон. Даже если я сейчас кого-нибудь подстрелю, остальные все равно используют гранатомет по назначению.

Я вскочил, краем глаза отметив, что трое мужиков с автоматами уже бегут в мою сторону, закинул винтовку за плечо и прыгнул в люк. Оказавшись на лестничной площадке, я огромными прыжками кинулся вниз по лестнице. Когда я добежал до третьего этажа, то понял, что выбежать из дома уже не успею. Не снижая скорости, я добежал до одного из окон и прыгнул вперед, выбивая раму. Сверху грохнуло. Твою м-а-а-а-ть!

Взрывная волна подхватила меня, обожгла спину и швырнула в сугроб. Я неудачно приземлился на ногу и, зашипев от боли, упал, прикрыв руками голову. Сверху меня тотчас обсыпало мелкой бетонной крошкой, а возле самой головы в снег рухнул нехилый обломок кирпича. Упади он на несколько сантиметров левее и все, моя голова мне бы уже была не нужна.

Чертыхаясь, я поднялся и тут же упал обратно. Похоже, ногу я подвернул. Как мне теперь, интересно, через дворы бежать? Но лежать здесь нельзя. Рано или поздно, но меня найдут, а с одним пистолетом против троих автоматчиков не особо повоюешь.

Черная тень, припадающая на одну ногу, показалась из-за угла полуразрушенного дома, и я едва не всадил в нее две пули из обоймы.

– Тише, Темный, – Виктор доковылял до меня и опустился рядом. – Че разлегся?

– Ногу подвернул, – пожаловался я.

– Где? – Виктор схватил меня за лодыжку и резко дернул.

Я взвыл. Тотчас со стороны пятиэтажки послышался звук автоматной очереди. Я еще глубже вжался в снег, а Виктор довольно улыбнулся.

– Ну, спасибо, – прорычал я. – Теперь они знают, что я здесь.

– Но они не знают, что я здесь, – улыбнулся парень. – К тому же, ты теперь можешь нормально ходить.

– Если эти ребята меня найдут, я вообще не смогу ходить. Ни нормально, ни ненормально.

– Ладно, не ной. Как-нибудь отобьемся.

Виктор достал из-за пояса ПМ и передернул затвор.

– Почему ты мне помогаешь? – поинтересовался я, осторожно выглядывая из-за сугроба. Двое автоматчиков короткими перебежками приближались к нашему лежбищу, еще один прикрывал их, стоя у угла дома.

– Потому, что ты оставил мне жизнь, а я привык платить долги, – ответил мой товарищ по сугробу.

Я слегка приподнялся на руках, и тотчас автоматная очередь выбила снежную крошку рядом со мной. Я тут же рухнул обратно и посмотрел на Виктора.

– Ты слева, я справа. На три, – прошептал я и поднял вверх сжатый кулак.

– Раз, – я отогнул один палец, а парень откатился немного в сторону.

– Два, – Виктор осторожно выглянул из-за снежной кучи и кивнул.

– Три!

Два выстрела прозвучали, как один. Двое автоматчиков получили по пуле точно между глаз и почти одновременно упали лицами в снег. Я тут же вернулся за сугроб и посмотрел на Виктора. Тот только хмыкнул. В этот момент раздалась запоздалая очередь автоматчика, стоящего у стены.

– Неплохо стреляешь, – улыбнулся я.

– Ты тоже, – вернул мне комплимент здоровяк.

Передохнув полминуты, я снова пополз на разведку. Автоматчик стоял на том же месте и водил дулом из стороны в сторону. При этом дуло явно подрагивало. У парня

непорядок с нервами. Этим можно воспользоваться. Я скатал снежок и по широкой дуге запустил его в сторону парня. Снежок упал прямо перед ним и юноша, не совладав с собой, открыл беспорядочную стрельбу. Я спокойно продолжал лежать и, дождавшись, пока автоматная очередь стихнет, поднялся и выпрямился в полный рост.

Парень уставился на меня квадратными глазами, пытаясь трясущимися руками поменять рожок. Страх плохой союзник. Говорят, что страх заставляет быть осторожным. Это чушь! Страх, даже самый маленький, мешает трезво оценить ситуацию, мешает принять правильное решение. Осторожным быть нас заставляет здравый смысл. А он несовместим со страхом.

Обо всем этом я подумал, когда тело парня с простреленной головой рухнуло на снег. Он даже не успел достать растраченный впустую автоматный рожок. Глупая смерть из-за неправильного определения расклада сил, неумения контролировать свои нервы и страха. Вот вам три составляющие стопроцентного провала любой ситуации.

Спрятав пистолет, я вернулся к лежащему на снегу Виктору. Тот хоть и пытался казаться молодцом, но по его бледному лицу и тяжелому дыханию было понятно, что дела у него плохи.

– Слишком много крови потерял, пока тебя нашел, – криво улыбнулся здоровяк. – А ты, Темный, действительно страшный человек.

– Спасибо, – буркнул я. Нашел время шутить! – Ты идти то сможешь?

– Сам точно не смогу, – покачал головой Виктор.

– А я тебя один не дотащу, – нахмурился я.

– Тут в паре кварталов лекарь живет, – Виктор попытался устроиться поудобнее и поморщился, потревожив раненую ногу.

– Хороший? – ну, пару кварталов я его, конечно, проведу.

– Нормальный. Все же лучше, чем в снегу в сугробе замерзать.

– Ну, тогда чего разлегся? – я наклонился, положил винтовку в сугроб и помог ему подняться. Тяжелый, кабан!

Эти пара кварталов стала для нас настоящей пыткой. Мне пришлось тянуть на себе почти всего Виктора, а это примерно килограмм сто, а бывшему охраннику каждое неловкое движение отдавалось такой болью в ноге, что к концу нашего пути с него сошло десять потов, а дышал он как стадо слонов после бега по джунглям.

Местный лекарь жил в небольшом одноэтажном здании. Крыша его покосилась, со стен давно облезла краска, но хозяина эти проблемы, похоже, нисколько не волновали. Подойдя к двери, я несколько раз бухнул в нее ботинком.

Дверь тут же распахнулась и на нас уставился невысокий и сухонький, но еще довольно крепкий дед с длинной белой бородой.

– Чего надо, охламоны? – поинтересовался он, пытливо разглядывая наши лица.

– Друга моего ранили, – ответил я, сгибаясь под тяжестью уже практически висевшего на мне Виктора.

– Там что ли? – старик мотнул головой в сторону коттеджа Седого.

– Там, там, – кивнул я.

– А ко мне зачем пришли? – хозяин дома стоял, уперев руки в бока.

– Как? – от удивления я едва не отпустил Виктора. – Дед, ты же доктор? Или нет?

– Я не доктор, – ответил старик, – я лекарь.

– А какая разница?

Старик осуждающе посмотрел на меня.

– Эх, молодежь, – вздохнул он и покачал головой. – Ладно, заводи своего друга.

Он посторонился, пропуская нас внутрь, и я кое-как протащил Виктора в низкую и узкую дверь. Половину маленькой комнаты занимала огромная, сложенная из обожженного кирпича печь. Не знаю, чем дед топил такую громадину, но натоплено в комнате было так, что даже мои замерзшие уши моментально стали отогреваться. У одной из стен стояла низкая кровать, у другой – стол и пара стульев. Больше никакой мебели в этой комнате не было, но небольшая дверка в углу комнаты вела, по всей видимости, в чулан, где старик мог хранить свое имущество.

– Давай, на кровать его, – распорядился хозяин и поставил на печь кастрюлю с водой.