Одержимый любовью Лэндон Лора

Глава 17

Прошло четыре дня с тех пор, как они впервые занялись с Селией любовью. За эти четыре дня она умудрилась трижды улизнуть из Хардли-Мэнор.

Сегодня состоится сельский бал, а завтра Селия уезжает в Лондон. Самому Джонасу придется остаться здесь, поскольку предстоит сделать еще много дел.

И хотя Джонас не представлял, как проживет эти дни без Селии, он понимал, что расставание пойдет только на пользу. Он переставал владеть собой там, где дело касалось Селии. Если она еще не носит его ребенка, то это лишь вопрос времени, когда она забеременеет.

Мысль о ребенке, который однажды родится у них с Селией, наполняла Джонаса невообразимой радостью. От перспективы каждый день своей жизни проводить с Селией у него начинало безумно колотиться сердце.

Он подстегнул коня и во весь опор поскакал к Хардли-Мэнор. Сегодня он выехал раньше, чем следовало, но ему не терпелось увидеть Селию. Как раз сегодня был тот день, когда сама она не приезжала к нему.

От мысли о том, какому риску они с Селией себя подвергали, Джонаса охватила смутная тревога, никак не хотевшая его покидать. Он обещал себе, что Селия ляжет в брачную постель девственницей, но теперь волноваться об этом было уже слишком поздно. Селия станет его женой. Они это твердо решили, если только Хардли не запретит Джонасу жениться на Селии. Если только Хардли не откажется отдать Селии ее приданое. Если это случится, Джонас не знал, что ему делать. Он не сможет жениться на ней, поскольку никогда не сможет обеспечить достойную жизнь.

Словно огромная тяжесть обрушилась на плечи Джонаса. Оказывается, в собственной жизни очень многое ему неподвластно. Огромную часть своего будущего он контролировать не в состоянии. И больше всего Джонаса пугал тот факт, что герцог Хардли способен распоряжаться его судьбой гораздо свободнее, чем он сам.

Джонас подумал о деньгах, которые задолжал Хардли в счет выплаты долгов отца и брата, и о растущем долге, в который влез, чтобы отремонтировать полуразвалившееся имение Хейвуд-Эбби. Если Хардли потребует вернуть деньги прямо сейчас, у Джонаса нет возможности раздобыть такую сумму и расплатиться с ним.

По спине потек холодный пот. Он не просто все потеряет. Он потеряет Селию.

Джонас сделал несколько глубоких вдохов и направил лошадь к Хардли-Мэнор. Ему необходимо увидеть Селию. Дотронуться до нее. Он не знал, когда им овладели такие сильные чувства. Может, когда он впервые занимался с ней любовью. Может, когда первый раз увидел.

Но Джонас точно знал: он готов на все, чтобы остаток жизни провести с Селией.

Он галопом преодолел длинную подъездную дорогу и спешился у главного входа в особняк Хардли. Передав поводья лакею, Джонас повернулся к дому, сделал шаг и остановился.

– Я тебя ждала, – с верхней ступеньки сказала ему Селия.

– Я знаю, что приехал рано, – взлетел по лестнице Джонас, – но мне надо было увидеть тебя. Как ты? Все в порядке?

– Все хорошо, – улыбнулась в ответ Селия. – На самом деле все просто… прекрасно.

Джонас взял ее за руки, тихонько сжал пальцы, потом поднес их к губам и поцеловал.

– Ты чувствуешь себя виноватым за то, что произошло между нами, Джонас. Пожалуйста, не надо, – шепотом, в котором слышалась мольба, сказала Селия.

– Я люблю тебя.

Глаза Селии наполнились слезами, подбородок задрожал, но лицо тут же озарила улыбка.

– Рада видеть вас, лорд Хейвуд.

Джонас поднял глаза и увидел стоящую в дверях леди Аманду.

– А мы вас ждем.

– Правда? – засмеялся Джонас, сопровождая Селию в холл. – Если бы я знал, что моего появления здесь ждут с таким нетерпением, я бы приехал еще раньше.

– Отнюдь не все ждут тебя здесь с таким нетерпением, – прозвучал из центра холла резкий голос Хардли.

– О, ваша светлость, – улыбнулась Аманда, – вы меня напугали.

– Аманда, – предостерегла ее Селия.

– Но, Селия, я действительно напугана талантами твоего брата.

Леди Аманда переключила свое внимание на герцога Хардли, а Селия крепко сжала руку Джонаса. Джонас с наслаждением ждал предстоящей словесной баталии. В лице леди Аманды герцог Хардли нашел себе ровню.

– Вы не перестаете удивлять меня, ваша светлость. Как вам это удается?

– Удается что? – переспросил Хардли. Вопрос был довольно невинным, но задан сквозь сжатые зубы, а потому больше напоминал шипение.

В его голосе Джонас уловил неуверенные нотки и согласился, что Хардли ведет себя довольно мудро. Впереди маячила опасность, и Джонас понимал это так же хорошо, как и Селия. К сожалению, события разворачивались с такой скоростью, что остановить их не представлялось возможным.

– Ваша маска. Видимость, которую вы создаете.

– Видимость?

– Да, как вы умудряетесь доводить это до подобного совершенства? Сарказм в голосе, хмурое лицо, надменная манера держать себя. Поразительно. Вы тренируетесь в этом?

– Аманда, – снова предостерегла подругу Селия.

– Подожди, Селия, ты считаешь меня невежливой. Но это не так. Я действительно поражена. – Аманда вновь обратилась к Хардли. – Вы думаете, подобная маска вам полезна, или бывают времена, когда вы считаете нужным обратиться к своей истинной сущности?

Хардли потерял дар речи, а Джонас едва сдерживал себя, чтобы не рассмеяться вслух. Бессчетное количество раз Хардли сталкивался с несметным количеством оппонентов, но ни один из них не являлся таким достойным соперником, как эта маленькая женщина, смело смотревшая в лицо суровому герцогу.

В холле повисла звенящая тишина, пока эти двое смотрели друг на друга. Напряжение спало, когда дворецкий Хардли открыл дверь в одну из гостиных, пропуская двух служанок с подносами.

– Вот и отлично, чай готов, – воскликнула Селия, бросившись к леди Аманде и, в прямом смысле слова, оттащив ее от Хардли. – Аманда, садись рядом со мной, – увлекла она ее к стулу подальше от брата.

Селия налила всем чай и, передавая чашку Хардли, закатила глаза от разочарования.

Джонасу ужасно хотелось засмеяться, но он понимал, что своим смехом только лишь подольет масла в огонь.

Вечер обещал быть интересным. И Джонас надеялся, что все они переживут его без потерь.

Селия никогда не встречала двух людей, обреченных так ненавидеть, как ненавидели друг друга ее лучшая подруга и брат. Если эти двое переживут сегодняшний вечер, то это событие сможет конкурировать с одним из семи чудес света. Аманда явно недооценивала, какую реакцию вызывают ее замечания у Хардли или как это выводит его из себя. Он все-таки герцог. И привык к уважению и почтительному отношению, которые являются неотъемлемой частью его положения в обществе. Люди не говорят лишнего, когда разговаривают с ним. Аманда, похоже, наоборот, прилагала все усилия, чтобы потрясти его своей откровенностью.

Джонас по крайней мере попытался разрядить обстановку, когда они направились в местный зал для приемов, собраний и балов, где должен был состояться бал. Они с Амандой вели приятную беседу. Однако ее брат не был столь любезен. Сердитое выражение лица мешало Джонасу или Аманде попытаться вовлечь его в свою беседу.

Хотя никто из них и не пытался это сделать. Временами Селия думала, что Джонас не меньше Хардли решительно настроен подливать масла в огонь продолжающейся вражды.

Взгляд Селии задержался на Джонасе, пока он разговаривал с Амандой. Всякий раз, когда она видела его, думала о нем или стояла с ним рядом, ее сердце переполняли чувства. Она вспоминала, что происходило между ними в последнюю неделю, и ее любовь к этому человеку день ото дня становилась только сильнее.

– Думаешь, там будет столпотворение? – спросила у Селии Аманда. – Я знаю, если бы подобное мероприятие местные жители устраивали дома, то собрались бы все на много миль вокруг.

– Здесь получится то же самое. Думаю, если мы случайно разойдемся слишком далеко друг от друга, то уже не найдемся.

– Вечер обещает быть приятным, – улыбнулась Аманда. – Вы так не считаете, ваша светлость?

– Как скажете, леди Аманда, – ответил ей с какой-то гримасой Хардли. Селия заметила, что вряд ли это можно было назвать улыбкой. Всякий раз, когда ему приходилось говорить с Амандой, его лицо принимало враждебно-хмурый вид, который никак не хотел меняться. – Скоро вам предстоит это узнать, ибо мы приехали.

Экипаж остановился, и лакей бросился открывать дверцу. Как только опустили ступеньку, Джонас вышел первым и повернулся, чтобы помочь спуститься Аманде. За ней следом выбралась Селия, а затем Хардли.

Селия знала, что с ее стороны это было жестоко, но она шагнула к Джонасу и взяла его под руку. Хардли не оставалось ничего другого, как сопровождать в местный зал для приемов Аманду.

Разгневанный взгляд, которым он наградил Селию, дал понять, что он не оценил ее маневра, но Селии было все равно. Она хотела идти с Джонасом.

Улицу перед залом заполонили крытые повозки, экипажи и верховые лошади, привязанные к столбам. Вереница завсегдатаев подобных мероприятий растянулась от входа в здание вниз по улице, которая скрывалась за углом.

Среди гостей были и пожилые матроны, которые при ходьбе опирались на тросточку, и женатые пары среднего возраста, и молодежь, которая держалась небольшими группами человека по четыре. Звучавший отовсюду смех создавал у всех праздничное настроение.

От восторга и радости у Селии кружилась голова. У нее было такое чувство, будто она пришла в оперу или в театр на премьеру нового спектакля.

– Посмотри, Хардли, – воскликнула она, обозревая толпу, продвигавшуюся к танцевальному залу, – гости все прибывают.

Они с братом, не сговариваясь, вместе повернули головы к подъезжавшим экипажам, из которых выходили все новые и новые гости.

Селия не знала, кто кого заметил первым, но ее взгляд остановился на одной паре, которая направлялась прямо к ним.

Глаза женщины сверкали злобой, она следовала за своим мужем, яростно чеканя каждый шаг, словно предупреждая всех о надвигавшейся опасности. Селия почувствовала, как ее охватывает ужас, с которым она не могла справиться.

– Стань за мою спину, – попытался аккуратно отодвинуть ее назад Джонас.

– Нет, Джонас…

– Да.

Селия еще раз испуганно посмотрела на мать Мелисент и поняла, что леди Канделл собирается устроить сцену. Даже по прошествии стольких лет родители Мелисент никак не могли оправиться после ее смерти и смириться с ней. По крайней мере леди Канделл.

Ее глаза полыхали жгучей ненавистью, когда она подошла и остановилась перед Джонасом.

– Как смеешь ты показываться в приличном обществе? – начала она довольно громко, так что все, кто проходил рядом, останавливались, прислушиваясь. – Тебя должны были повесить за убийство!

– Маргарет, – попытался успокоить жену лорд Канделл, – давай вернемся домой.

– Каждую ночь, пока ты был на войне, я молилась, чтобы ты не вернулся оттуда живым. Я просила Бога об этом, но он меня не послушал. Он позволил тебе уцелеть.

– Поедем домой, Маргарет, – повторил лорд Канделл. – Ты только расстраиваешься. Здесь уже ничего нельзя поделать, – обнял он жену за плечи и попытался увести.

– Ты заслуживаешь смерти, – бросила через плечо леди Канделл, подчиняясь мужу, который повел ее назад к экипажу.

Ее пронизанные ненавистью слова звенели в ушах Селии даже после того, как пара ушла и экипаж маркиза Канделла исчез из виду.

– С тобой все в порядке? – услышала она вопрос Джонаса.

Селия подняла голову и увидела перед собой его озабоченное лицо. Она открыла рот, чтобы ответить, понимая, что это она должна за него волноваться, а не он за нее, но так ничего и не сказала. Ее била дрожь, а голос куда-то пропал. От волнения так сильно стучали зубы, что, даже если голос появился бы, она не смогла бы сказать ни слова.

– Ты хочешь поехать домой, Селия?

– А ты?

– Я должен выдержать это, – покачал головой Джонас. – Если сбегу, то это только подогреет страсти.

– Тогда я останусь с тобой, и мы вместе выдержим это.

Джонас обнял ее за плечи, и Селия почувствовала, как его сила передалась ей.

– Не хотите ли вернуться в Хардли-Мэнор, леди Аманда? – обратился Джонас к Аманде.

– Пожалуй, нет, – рассмеялась она. – Вечер только начался. Я приехала потанцевать и уже слышу звуки оркестра. Играют очень хорошо. Вечер обещает быть приятным.

Оставался только брат Селии, и все сразу переключили внимание на него.

– Итак, ваша светлость, вы уже решили, к какому лагерю прибьетесь? – спросила Аманда.

Хардли явно разозлился. Он расправил плечи и, прищурив глаза, посмотрел на Аманду.

– Да, леди Аманда, я решил, что буду делать.

Складывалось такое впечатление, словно он приблизился к тому месту, где стояла Аманда, хотя на самом деле не сделал ни шагу. Он распрямился и возвышался над Амандой, как стервятник над своей жертвой.

– Кто-то же должен нести ответственность за мою сестру, а если я уеду, то эта обязанность ляжет на вас. От этой мысли меня бросает в дрожь.

Впервые за все время, что Селия знала Аманду, ее подруга, похоже, потеряла дар речи. Правда, она быстро пришла в себя, но Селия успела заметить довольную ухмылку на лице брата.

– Меня не перестает удивлять ваша доброта, – заявила Аманда, обмахиваясь веером, как будто слова Хардли стали для нее комплиментом, а не оскорблением. – Ну, если все решено, идем в зал? Иначе вечер ускользнет от нас.

Селия, пытаясь ободрить Джонаса, сжала его руку и с улыбкой вошла в зал. Все происходило точно так же, как три года назад, когда Хардли отвернулся от Джонаса, и светское общество последовало его примеру. Только на этот раз исход вечера будет другим. На этот раз Джонас здесь не один. На этот раз рядом с ним она.

Когда они оказались в танцевальном зале, Селия узнала нескольких друзей детства, с которыми вместе росла. Не выпуская руки Джонаса, она подошла поговорить с ними.

Поначалу напряжение, ощущавшееся в зале, доставляло неудобство. Высокопарные разговоры, пристальные взгляды. Однако вечер катился своим чередом, и вскоре сцена на улице уже потеряла свою важность.

Один танец Селия станцевала с Джонасом; затем ее пригласил сквайр Джеймс, а за ним – Робби Бенсон, отец которого владел пабом «Бочонок эля». Аманда тоже не страдала от недостатка партнеров, однако, как отметила Селия, Хардли не входил в их число. Вниманием Джонаса на весь вечер завладели несколько человек из города, которых очень интересовало, как он восстанавливает Хейвуд-Эбби.

Вечер продолжался гораздо лучше, чем начался.

– У меня никогда не было возможности провести с тобой весь вечер, – послышался за спиной голос Джонаса. – Не хочешь ли выйти на улицу?

Селия обернулась. Как только она увидела обворожительную улыбку Джонаса, у нее сразу потеплело на душе.

– С удовольствием, Джонас. Я уж боялась, что ты до конца вечера не вырвешься из цепких лап викария Редлинга и мистера Хоторна.

– Эта мысль посетила и меня, но тут миссис Хоторн пожаловалась, что муж танцевал с ней только один раз, поэтому, дабы сохранить мир в доме, он повел ее танцевать.

– Мудрый мужчина, – заметила Селия, когда они вышли через боковую дверь и спустились по лестнице, которая вела на лужайку. Несколько других пар последовали их примеру и разгуливали по небольшому парку, который был разбит вокруг зала для приемов и балов.

Джонас подвел Селию к одной из свободных скамеек, поставленных в огороженном парке, и они присели.

– У меня не было возможности сказать, как замечательно ты выглядишь сегодня. Я уверен, что все остальные женщины просто позеленели от зависти.

– Сомневаюсь, – улыбнулась Селия, – но спасибо тебе за такие слова. Ты заметил, что у леди Аманды нет недостатка в поклонниках сегодня?

– Заметил. Когда мы уходили, она разговаривала с братьями Конрой. С ними был Берти Франклин. Сегодня все парни здесь стараются изо всех сил произвести на нее благоприятное впечатление.

– Все, за исключением Хардли, – вздохнула Селия. – Ты в своей жизни видел когда-нибудь двух людей, настолько противоположных друг другу?

– Такое впечатление, что они пробуждают друг в друге самое худшее. Я поставлю им это на вид.

– Ты оправился от сцены, которую устроила леди Канделл? – после небольшой паузы спросила Селия.

– Да, а ты?

– Я? – Селия накрыла своей рукой руку Джонаса. – Не я была объектом ее гневной тирады. Она выплеснула все свои эмоции на тебя.

– Да, но она всем припомнила смерть Мелисент. Вряд ли тебе это показалось приятным.

– Но и тебе тоже, – осторожно сжала его пальцы Селия.

– Такое впечатление, – зажмурился и покачал головой Джонас, – будто случившееся тем вечером не отпустит меня никогда. Не важно, сколько лет прошло или насколько упорно я стараюсь отделить себя от событий того вечера, что-то или кто-то все равно воскрешает память о Мелисент.

– В течение достаточно долгого времени ходили слухи о психическом нездоровье леди Канделл. Но я не представляла, насколько она больна. – Внезапно Селию озарила пугающая мысль. – Джонас, а ты не допускаешь, что за выстрел в день нашего приезда несет ответственность чета Канделл?

– Я тоже об этом думал, – покачал головой Джонас. – Сегодня вечером я навел справки, и Брэндон Ранделл сказал, что лорд Канделл до позавчерашнего дня не приезжал в Канделл-Парк. Он бы знал. Его племянник управляет там конюшнями.

– Но если это был не лорд Канделл, – почувствовала внезапную слабость Селия, – тогда кто, по-твоему, это мог быть? Ты уверен, что больше нет никого, кто мог бы желать твоей смерти?

– Я не знаю. – Джонас накрыл своей рукой руку Селии. – Возможно, то, что произошло, всего лишь несчастный случай. Возможно, поблизости был охотник, стрелявший наугад.

– Ты сам в это не веришь, и я это знаю.

– Не верю, – улыбнулся Джонас, но улыбка получилась натянутой. – Только зачем раздумывать над вопросом, на который у меня нет ответа? – Джонас взял Селию за руки. – Давай лучше поговорим о нас. Хардли все еще настроен ехать утром в Лондон?

– Да. Возвращайся с нами.

– Нет. У меня здесь еще очень много работы. Я приеду утром, чтобы проводить тебя. А как только закончу здесь все дела, сразу вернусь. Знаешь, я не могу без тебя слишком долго.

Джонас обнял Селию за плечи и крепко прижал к себе. Она с готовностью откликнулась на его порыв и замерла в его объятиях на несколько чарующих мгновений.

– Нам лучше вернуться, – помолчав немного, обронил Джонас, нежно поцеловав ее в лоб. – Просто удивительно, что брат еще не пришел за тобой.

Они встали и направились в зал. Селии очень хотелось уговорить брата задержаться здесь хотя бы еще на несколько дней, но она понимала, что это невозможно. Слава богу, он согласился остаться на бал.

Когда они вошли в танцевальный зал, музыканты как раз начали играть контрданс, и Джонас повел ее танцевать. Они повторяли фигуры танца, перестраиваясь из одной линии в другую. И всякий раз, когда вновь оказывались в паре, их взгляды встречались, и Джонас смотрел на Селию с такой улыбкой, от которой ей становилось тепло и спокойно на душе.

Она навсегда запомнит этот вечер и то, как сильно она любит графа Хейвуда.

Экипаж остановился перед Хардли-Мэнор, и все вышли наружу. Поездка домой после бала оказалась довольно приятной, потому что Аманда с Хардли избегали всяких разговоров друг с другом.

Похоже, Аманда утратила бойцовские качества после того, как повеселилась от души и вдоволь натанцевалась.

Селии хотелось смеяться. Она заметила, как разительно изменилось поведение подруги по сравнению с тем, как она вела себя в Лондоне. Казалось, она решила оставить воспоминания о себе среди местного мужского населения, тогда как в Лондоне решительно избегала поводов быть замеченной. Селию крайне заинтересовало такое преображение.

Джонас пожелал всем доброй ночи и отправился назад в Хейвуд-Эбби. Когда он скрылся из виду, Селия вместе с Хардли и Амандой вошлпи в дом.

– Могу я поговорить с тобой, Сесилия, прежде чем ты пойдешь спать? – спросил Хардли, когда они отдали дворецкому свои плащи и перчатки.

– А до утра это не может подождать, Хардли?

– Нет. Это важно.

– Хорошо.

– В таком случае желаю вам всем спокойной ночи, – объявила Аманда и поднялась по лестнице к себе в комнату.

Селия прошла вместе с братом к нему в кабинет и села на стул перед столом. Хардли закрыл дверь и уселся в кресло, которое прежде занимал его отец.

– Что-то не так, Хардли?

– Да, Сесилия, кое-что не так.

Хардли передвинул на столе какие-то бумаги и с серьезным видом посмотрел на Селию.

– Сегодня я получил тревожную новость, о которой ты должна знать.

– Я так полагаю, эта новость касается лорда Хейвуда.

– Ты совершенно верно полагаешь.

Но Селия даже не успела сказать брату, что ничего не желает слушать, как Хардли поднял руку, заставляя ее молчать.

– Я уже знаю, что ты, возможно, не поверишь ни единому слову из того, что я должен сказать, но я не успокоюсь, пока, по крайней мере, ты не узнаешь о том, что стало известно мне.

Селия вздохнула, причем постаралась сделать это довольно громко, чтобы брат увидел, что она недовольна.

– Ну говори, Хардли, что такое ты узнал, о чем непременно надо знать и мне?

– Я сегодня получил от своего солиситора записку, в которой он сообщает об астрономических суммах, которые Хейвуд потратил на восстановление Хейвуд-Эбби.

– Почему тебя это удивляет, Хардли? Ты знал, что он планировал сделать капитальный ремонт имения.

– Он пользуется твоими деньгами, Сесилия.

– Ну разумеется. Он пользуется деньгами из моего приданого, чтобы привести в порядок Хейвуд-Эбби, потому что, когда мы поженимся, это имение станет моим домом.

– Ну, это в том случае, если вы поженитесь. Хейвуд пока еще не просил твоей руки.

– Он попросит. Ты же знаешь, что он попросит.

– Мне ничего об этом не известно. Больше всего меня беспокоит, что все счета за ремонт дома он выписал на меня!

– На тебя? – замерла Селия.

– Да, на меня! Вместо того чтобы выписывать счета на свое имя, чтобы потом иметь возможность расплатиться по ним из твоего приданого, он ждет, что их оплачу я. Я знаю, ты не понимаешь, что это означает…

– Я понимаю, Хардли, – перебила его Селия. – Это означает, что если он не попросит моей руки или ты откажешь ему, он не получит моего приданого. Если это произойдет, ты будешь нести ответственность за оплату счетов по ремонту Хейвуд-Эбби.

– Да, Сесилия. Все именно так, как ты говоришь.

– Но почему торговцы думают, что ты оплатишь долги Джонаса? – Селия почувствовала, как земля уходит из-под ног. – Почему твой солиситор не отказал им?

– Из-за тебя, Сесилия. Потому что весь Лондон знает, что Хейвуд ухаживает за тобой. Все уже уверены, что вы поженитесь и он получит твое приданое. Это известно не только каждому торговцу в Лондоне, но и моему солиситору. Он не думал, что со счетами что-то не так, поскольку знал, что я хотел, чтобы дом, в котором ты будешь жить после свадьбы, находился в самом лучшем состоянии.

Несколько мгновений Селия не могла даже пошевелиться. От мыслей о том, что случилось, у нее кружилась голова. Один вопрос не давал ей покоя. Почему Джонас надеется, что ее брат заплатит за ремонт Хейвуд-Эбби? Что заставило его подумать, будто Хардли расплатится с его долгами? Ведь ему известно об отношении к нему герцога. И он догадывается о реакции Хардли, когда тот обнаружит, что сделал Джонас. Но к тому времени будет слишком поздно. Как будет выглядеть Хардли, если откажется помогать человеку, который ухаживает за его сестрой?

Селия покрылась испариной. Хардли будет похож на скупого задиру, когда общество узнает, что он не дал взаймы человеку, за которого его сестра выйдет замуж.

Селия не могла поверить, что Джонас сделал что-то ужасное, но, наверное, сделал. Не станет же Хардли врать ей.

– Я уверена, у Хейвуда есть веская причина, чтобы выписывать свои счета на твое имя, Хардли. Мы спросим у него, когда он приедет утром.

– Я искренне надеюсь, что так, Сесилия, – поднял на нее глаза Хардли, сдвинув бумаги на край стола. – Искренне надеюсь. А теперь иди спать. Уже поздно, а мы хотим утром выехать пораньше.

На дрожащих ногах Селия встала со стула, обошла стол и поцеловала брата в щеку.

– Я знаю, что причина есть, Хардли. Должна быть.

Она пожелала брату спокойной ночи и отправилась в свою комнату. Она собиралась лечь спать, но точно знала, что теперь уже не уснет.

Зачем Джонасу делать это? Какая вероятная причина могла бы скрываться за этим?

Селия не могла дождаться утра, чтобы узнать, что он скажет. Сомнения все больше одолевали ее.

Глава 18

Джонас подъехал к дорожке, ведущей к Хардли-Мэнор, и увидел слуг, занятых погрузкой сундуков для отправки в Лондон. Перед повозкой с поклажей стояла повозка для перевозки прислуги, а перед ней экипаж с богато украшенным гербом Хардли.

Джонас улыбнулся, подумав об обратной дороге в Лондон. Он радовался, что ему не придется ехать ни с леди Амандой, ни с Хардли. Он был уверен, что к тому времени, как они доберутся до Лондона, один из них будет отвечать за убийство.

Подъехав к особняку, Джонас спешился и передал поводья лакею. Дворецкий Хардли открыл дверь, и Джонас вошел внутрь. Как только за ним закрылась дверь, его оглушили громкие голоса.

Он подошел к маленькой столовой и прислонился к дверному косяку. Разговор, доносившийся оттуда, был слишком забавным, чтобы его прерывать, поэтому Джонас стоял тихо, чтобы не обнаружить своего присутствия.

– Я думаю, ты достаточно сказала, Аманда.

– Но, Селия, ты же слышала, как его светлость не один раз говорил, что, если бы я была его сестрой, он бы купил для меня билет на ближайший корабль, покидающий Англию. Ему еще ни разу не представлялось лучшей возможности осуществить свою угрозу.

– Она говорит не всерьез, Хардли. – Селия глянула на подругу. – Веди себя прилично, Аманда.

– Хорошо, если ты так настаиваешь. – Аманда скрестила руки на груди и села. – Просто буду сидеть здесь и составлять завещание. Не торопитесь, ваша светлость.

Герцог Хардли посмотрел на нее с таким свирепым видом, что Джонас и припомнить не мог, когда видел нечто подобное со стороны Хардли. Возможно, если бы леди Аманда изобразила раскаяние, Хардли хоть немного смягчился бы. Но его убийственный взгляд, похоже, не оказал на нее никакого влияния.

– Могу я быть чем-то полезен? – спросил, заходя в комнату, Джонас.

– Лорд Хейвуд, – улыбнулась ему Селия, – вы приехали.

– Судя по всему, как раз вовремя.

Джонас кивнул леди Аманде и, подойдя к Селии, взял ее за руки.

– Что-то не так? – спросил он, заметив, что с ее лица исчезла улыбка, и отпустил ее руки.

– Мне нужно поговорить с тобой.

– Хорошо, мы можем пойти…

– Позже, – покачала головой Селия.

Джонас кивнул и подошел к камину.

В камине горел слабый огонь. Хотя в это время года не слишком холодно, комнаты в больших домах необходимо подтапливать, чтобы было теплее и уютнее.

Джонас облокотился на каминную полку и взглянул на Хардли, который стоял напротив и презрительно смотрел на него.

– Я помешал, Хардли?

Прищуренный взгляд Хардли не сулил ничего хорошего.

– Ты за меня не беспокойся, Хейвуд. Я выслушал все обвинения, которые мог бы вытерпеть за весь день.