Лексикон Барри Макс
– Где ты был?
– Я? Где я был? Это где ты была? – Она сообразила, что он снимает с нее майку.
– Подожди. Подожди.
– Я и так долго ждал, – сказал Гарри.
И она сдалась, потому что он был прав, она же тоже долго ждала. Гарри через голову стянул с нее майку и отшвырнул в угол. Затем притянул ее к себе за ремень джинсов и стал жадно целовать. Его рука уже лезла ей в трусы. Эмили знала, что его нужно остановить, потому что им грозит опасность и нужно побыстрее бежать отсюда, но его пальцы уже нашли ее, и она сразу обо все забыла.
– Как же я по тебе скучала, – сказала она.
Эмили лежала в его объятиях, потная и сытая. И играла с его волосами. Через какое-то время она пихнула его.
– Гарри. – Поскребла пальцами по его груди. Она была бы счастлива, если бы могла делать так вечно. Но она знала, что это невозможно. – Гарри.
Он открыл глаза. Его губы растянулись в улыбке.
– А я думал, ты мне приснилась.
– Я должна кое-что рассказать тебе, такое, из-за чего ты сочтешь меня сумасшедшей. А потом мы должны срочно уехать.
Он сел, продолжая улыбаться.
– Что?
– Это трудно объяснить. – Эмили поняла, что ей нужно накинуть на себя что-нибудь из одежды. Ее сумка валялась где-то на полу. Она смутно помнила, как бросила ее рядом с трусиками. – Меня ищут кое-какие люди. Я у них кое-что украла.
– И что же ты украла?
– Это… – сказала она. – Это слово.
– Слово?
– Да. Но не обычное слово. Это… – Эмили колебалась. – Есть слова, которые убеждают людей. Это же убеждает сильнее всех. Те люди ищут меня, они хотят его вернуть. Они убьют меня за него. Убьют нас обоих. – Выражение на его лице не изменилось. – Никто не думал, что я вернусь сюда. Все считали, что я больше никогда не увижу тебя. Но я должна была тебя увидеть. Вот поэтому я и украла слово. Мне стоило огромного труда добраться сюда, но я добралась. Я понимаю, что все это звучит дико, но ты должен поверить мне. Нам нужно уезжать.
– Ты обкурилась?
– Нет. Нет.
– Ты украла волшебное слово?
– Не… совсем волшебное, – сказала Эмили. – То есть да, волшебное в классическом смысле, но оно действует не так, как ты думаешь.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь.
– Просто поверь мне. Ты мне доверяешь?
– И уехать?
– Да.
– Куда?
– Не важно.
– У меня сегодня смена с полудня.
– И это тоже не важно.
– Да нет, важно, – сказал он. – Я же врач.
– Гарри, – сказала Эмили, – то, что я украла, – возможно, самая ценная вещь в мире. Ты это понимаешь?
– Ты бредишь, Эм.
– Я могу доказать. Только езжай со мной. Когда мы будем в безопасности, я покажу тебе, как оно работает.
– Послушай, мы никуда не едем, ясно? Я счастлив, что ты дома. Тебе надо успокоиться.
Эмили отпрянула от него.
– Гарри…
– Мы с тобой не виделись почти год. И от тебя не было никаких вестей три месяца.
– Я уехала домой.
– Я не знал об этом!
– Если ты любишь меня, – сказала она, – поверь мне.
Гарри откинул простыню.
– Я еду на работу.
Она не хотела компрометировать его. У нее никогда не было такого желания – добраться до его сущности и изменить ее. Но она предполагала, что сделать это придется, и тщательно продумала свои действия.
– Вентрис хасфал коллимзин маннинг. Одевайся и собирай вещи.
Гарри наморщил лоб:
– Что?
Эмили захлопала глазами. Неужели она неправильно определила сегмент? Не может быть. Ведь она знает его от и до.
– Вентрис хасфал коллимзин маннинг. Одевайся.
– Что за чушь ты несешь?
Разнервничавшись, Эмили сползла с кровати. Гарри всегда был необычной личностью. На границе своего сегмента. Но она точно не могла ошибиться. Она же не новичок в этом деле. И его знает давно… Эмили пробежала по коридору и нашла свою сумку. Затем вытащила элементарное слово и выставила его перед собой на уровне талии. Повернулась, его взгляд переместился на слово, и Гарри поморщился. И это еще сильнее ошеломило ее, потому что она никогда не сталкивалась с такой реакцией.
– Делай, что я говорю. – Она не сказала «всегда», потому что любила его.
Гарри внимательно посмотрел на нее. Выражение на его лице было неправильным. Он не был скомпрометирован. Он выглядел так, будто впервые видит ее.
– Эм, – сказал он. – У меня скоро смена. Ты охладись немного, пока я буду собираться.
Ведь элементарное слово направлено туда, куда надо, верно? Эмили с трудом сдержалась, чтобы не посмотреть вниз. Неужели оно сломалось? Или чем-то закрыто? Она провела пальцами по канавкам, и у нее в мозгу тут же началась тошнота. Со словом все было в порядке.
– Гарри, – сказала она. – Гарри.
Он поднял с полу свои брюки.
– Эм, прошу тебя, отойди в сторону.
– Посмотри вот на это. Делай, что я тебе говорю.
Он отодвинул ее в сторону и прошел вперед.
– Гарри!
Он взял из гостиной свой медицинский чемоданчик и направился к парадной двери, на ходу застегивая рубашку. Эмили преградила ему путь и выставила перед ним слово. Его взгляд скользнул по нему и вернулся к ней.
– Эм, прошу тебя. Отойди в сторону.
Она опустила слово. Она не верила, что все происходит на самом деле. Ведь она все обдумала, все просчитала. У него иммунитет? И все же в глубине души Эмили не была удивлена. «Ты же знала, что он может противостоять убеждению. Это-то тебе в нем и нравится».
– Эм, я серьезно.
– Ты же меня любишь, да?
– Эм.
– Гарри? Ты же меня любишь? Если любишь, езжай со мной. Поверь мне и езжай.
Он отвел глаза. У нее в голове забилась мысль, подводя ее к осознанию ситуации: он не любит ее. Во всяком случае, не так, как она его.
– Я еду на работу, – сказал Гарри.
Эмили подняла слово.
– Люби меня! – Она знала, что это бесполезно, но хваталась за соломинку. – Люби меня!
Гарри оттолкнул ее. Эмили ударилась спиной о стену, и у нее перехватило дыхание. Он спустился с крыльца и уже садился в машину, когда она вылетела из дома. Она бежала к нему – он тем временем сдавал назад – и думала: что делать? Броситься под колеса? Но Гарри уже успел включить переднюю скорость и, взрывая покрышками землю, помчался вперед, оставив ее, голую, в клубах пыли, с глупым, бессильным словом в руках.
Эмили собрала свою одежду, при этом рубашку нашла под кроватью, а трусики – в скомканной простыне. Прошла в ванную, села на унитаз и стала одеваться. Эмили не знала, что делать. Но оставаться она не могла.
Она вышла из дома и села в свою машину. Поставила сумку со словом на пассажирское сиденье. Положила руки на руль. Ей казалось, что часть ее мозга зачарована, находится в том состоянии, которое описано французским словом «charmer», используемым для обозначения колдовства и магии. Она как будто действовала отстраненно от себя самой.
Эмили повернула ключ зажигания, включила передачу. Она не смотрела в зеркало заднего вида, поэтому не видела, как исчезает дом. Доехав до развилки – в одну сторону город, в другую все остальное, – повернула прочь от Брокен-Хилл. Мимо промелькнул зеленый указатель «АДЕЛАИДА 508». Ее трясло, и она сбавила скорость, чтобы не вылететь с дороги. Вкус утраты был настолько горек, что ее подташнивало. Ей не верилось, что она уезжает прочь.
Эмили посмотрела в зеркало заднего вида и увидела Йитса. Вскрикнув, она ударила по тормозам. Машину занесло, и та, проехав юзом по обочине, подняла столб пыли. Сзади никого не было. Просто она на секунду вообразила Йитса. Эмили, вся дрожа, поехала дальше, но продолжала посматривать в зеркало, и ее не покидало ощущение, что она что-то забывает. Или, скорее, вспоминает. Ей в голову пришла мысль, что она оставляет Брокен-Хилл в страшной опасности, да и Гарри тоже, и все из-за Йитса. Потому что Йитс что-то задумал.
Машина развернулась с визгом покрышек, выровнялась и понеслась к городу. На душе у Эмили полегчало. Чем ближе она подъезжала к городу, тем крепче становилась уверенность, что она поступает правильно. Эмили чувствовала присутствие Йитса. Он был повсюду. Она даже ощущала его запах в машине. Вокруг нее приходили в движение узлы ужасающего механизма, который собирался уничтожить Брокен-Хилл. Эмили прибавила газу, и машина полетела вперед, как стрела.
Еще не поздно. Она найдет Гарри и предупредит его. Убедит. Не ясно, как именно, но убедит. Из-за отвалов появились первые здания, и Эмили увидела занесенный над ними молот, мощную и страшную силу, которая обрушивалась на них. Йитс, пьющий чай. Этот образ возник у нее в сознании из ниоткуда. Йитс с чашкой чая, смотрит на нее. Эмили похолодела от страха. Она не знала, откуда это взялось.
Эмили пронеслась через город, оставила машину на пандусе и вбежала в отделение «Скорой». Минивэна Гарри на месте не было, но она все равно побежала туда. Отделение выглядело как обычно, и Эмили немного успокоилась. Чтобы подбодрить себя, она дотронулась до сумки. Затем прошла к регистратуре. За стойкой сидел пожилой мужчина с редеющими волосами и в очках. Он работал здесь целую вечность, и всегда, когда бы она его ни видела, он был раздражен. Каким-то образом ему всегда удавалось вызвать в ней чувство вины за то, что она беспокоит его. Эмили сказала:
– Мне нужно срочно найти Гарри.
Он окинул ее пренебрежительным взглядом. Вид у нее наверняка был безумный. Она наверняка выглядела как женщина, которая несколько месяцев моталась по контейнеровозам, ночевала в пустыне, ввела человека в ступор и оставила его прямо на дороге, переспала с любимым и рассталась с ним, а потом испугалась невидимого молота.
– Он в отъезде.
– Где?
Мужчина продолжал с презрением разглядывать ее.
– В отъезде. – Он неопределенно взмахнул рукой.
– Далеко отсюда, – сказала медсестра, выходя из коридора. – Мы все еще ищем второй дефибриллятор.
Регистратор повернулся. Эмили перегнулась через стойку и схватила его за рубашку.
– Прошу прощения, – сказала она. – Это очень важно, мне нужно срочно выяснить, где Гарри.
По его взгляду она поняла, что такое поведение для него не в новинку, когда девушка приходит в регистратуру и заявляет: «Где Гарри? Мне нужно срочно увидеть его». И вряд ли она будет последней.
– Пожалуйста, Эмили, отпусти меня.
– Нет, – сказала Эмили. Она спиной чувствовала, что Йитс приближается. – Скажите, где он.
– Охрана, – сказала медсестра.
Эмили сунула руку в сумку и, как только ее пальцы коснулись холодной поверхности дерева, вдруг вспомнила, где видела Йитса пьющим чай. В ее квартире, в округе Колумбия. Это было через некоторое время после приезда, примерно через несколько месяцев. Он пришел к ней. Вот поэтому Эмили всегда ощущала чье-то присутствие. Потому что он был рядом. Он сидел напротив нее, пил чай и рассказывал всякие истории. А в конце, перед уходом, сказал: «Вспомнишь все это, только когда в следующий раз уедешь из Брокен-Хилл».
Позади нее появился высокий юноша. Охранник. Он не стал хватать ее, потому что они отлично знали друг друга. Эмили часто болтала с ним, пока ждала Гарри. Он играл в футбол. Но сейчас она не могла сосредоточиться на нем, потому что ее сознание заполонили ужасные воспоминания, они плавали по поверхности, как утопленники. «Я хочу точно знать, что мы нашли, – сказал ей тогда Йитс. – Есть определенные методы тестирования, которые можно осуществить исключительно, скажем так, вживую».
Регистратор положил на стойку ручку и лист бумаги.
– Оставь ему записку. – В нем появился хоть какой-то намек на сочувствие. – Я позабочусь, чтобы он ее получил.
– Вам нужно уходить отсюда, – сказала Эмили. – Вам всем нужно уходить. – Она могла бы воспользоваться словом – без него они все равно ей не поверили бы. Она могла бы выгнать весь чертов город в пустыню. Только вот вопрос: удастся ли ей спасти их, прежде чем упадет молот Йитса.
Эмили взяла ручку. Это удивило ее, потому что она не собиралась ничего писать. Любые записки были бессмысленны. Однако она все же начала писать. «И ты, моя дорогая, и проведешь это тестирование», – сказал тогда Йитс. Эмили вывела первую букву – это оказалась «У» – и вдруг поняла, что происходит. Она хотела отдернуть руку, но потом решила этого не делать. Все в порядке, она сначала напишет инструкцию. Йитс не придет. Он уже здесь, внутри нее. Эмили принялась писать, цепляясь за ту часть сознания, которая не принадлежала ей, однако ее рука все равно вывела: «УБИТЬ ВСЕХ». Она достала из сумки элементарное слово. Ей удалось закрыть глаза – хоть это у нее получилось. Левая рука нащупала протуберанец, то острие, о которое она укололась, когда была в округе Колумбия, и правой рукой насадила на него листок.
Послышалось бормотание. Потом шлепок.
– Уберите его… – сказала какая-то женщина и вдруг стала задыхаться.
Шаги. Эмили положила элементарное слово на стойку, листок так и болтался на острие. Она хотела было сорвать его, скомкать, каким-нибудь образом спрятать надпись, но сознание заявило ей, что это плохая идея, а переубедить его она не смогла.
Кто-то ударил ее. Она упала на пол. Открыла глаза и увидела яркое пятно собственной крови. Губы онемели. Чуть дальше пожилой мужчина с тросточкой встал с дивана. В его глазах отражалась озабоченность. Но тут его взгляд переместился на то, что осталось лежать на стойке, и его лицо переменилось. Он резко повернулся к женщине, стоявшей рядом с ним, – Эмили знала ее, ее звали Морин, она иногда заходила в «Запутанный клубок» и покупала одежду для племянницы, – и ударил ее тростью с такой силой, что сам едва устоял на ногах.
Эмили поднялась на ноги. Регистратор душил медсестру. Эмили шагнула к ним, но в этот момент охранник выстрелил сначала в регистратора, потом в медсестру. Эмили поскользнулась и упала. Затем встала на четвереньки и поползла к диванам, спасая свою жизнь. Кто-то завопил: «На помощь! Сюда, в «Скорую»!» Код – черный, код – черный!» Эмили знала: в течение двух минут сюда сбегутся все мужчины, находящиеся в здании, за исключением только тех, кто не может ходить. Вот так это здесь работало. Ей хотелось крикнуть им, чтобы все уходили, чтобы никто сюда не заходил, но у нее не было слов.
Ей удалось спастись. Она проползла под диванами, и этот путь превратился в самую настоящую пытку. Когда Эмили добралась до двери, в помещении стоял сплошной вой. Люди выли, как волки.
Она вспомнила о слове, но решила, что оно утратило свою важность на фоне того, что творилось. Однако позже она поняла, что ошибается. В тот момент, когда Эмили выскочила на улицу, на пандус взлетел белый минивэн Гарри. Тот увидел ее через ветровое стекло. Затем его взгляд переместился на помещение позади нее. Его лицо стало жестким, выражение – целеустремленным. Он распахнул дверцу. Эмили вскочила на ноги и попятилась с поднятыми руками, решив, что он хочет убить ее, что он, несмотря на события утра, все же подпал под действие слова. Но Гарри пробежал мимо нее, и она поняла: цель, которая вела его, была его собственной. Он спешил на помощь.
Эмили пошла прочь. В двух кварталах от больницы у нее так сильно скрутило желудок, что она согнулась пополам. Ее начало тошнить, но наружу ничего не изверглось. Мимо с сиреной и мигалкой к больнице пронеслась полицейская машина. Вскоре там соберутся все: полицейские, добровольцы, раненые. Этот кошмар будет бесконечным. Пошатываясь, с трудом передвигая ноги, Эмили побрела-побежала вперед.
Один глаз горел, как будто его жгла маленькая искорка. Дело было в том, что, когда дверца минивэна распахнулась, в стекле отразилось помещение «Скорой». Это длилось мгновение, как вспышка. Но Эмили не покидало жуткое ощущение, что ей что-то попало в глаз.
Заносчивость и заблуждениеПодфорум 14 / Тема 21 / Пост № 43
В ответ на: Пост № 39
>мы ничему не учимся у Господа, разрушающего Вавилонскую башню
Господь не разрушал Вавилонскую башню! Это широко распространенное заблуждение.
Книга Бытия 11:5-8
И сошел Господь посмотреть город и башню, которые строили сыны человеческие.
И сказал Господь: вот, один народ, и один у всех язык; и вот что начали они делать, и не отстанут они от того, что задумали делать;
Сойдем же и смешаем там язык их, так чтобы один не понимал речи другого.
И рассеял их Господь оттуда по всей земле; и они перестали строить город [и башню]
Все это часто толкуется так, будто человек хотел построить башню до Небес, а Господь разрушил ее, чтобы преподать урок смиренности. Но отметьте:
а) нет никакого разрушения
б) господь вообще не упоминает башню
Господа к действию побуждает общий язык. По поводу «зачем» много спорят: одни говорят, что Он боялся, что человек бросит вызов Его могуществу, другие – что Им двигало желание спасти человека от самого себя. Как бы то ни было, история про Вавилонскую башню не имеет никакого отношения к заносчивости. Она о языке.
Глава 04
Вертолет летел через мрак, и Йитс смотрел вниз через иллюминатор из плексигласа. Издали Брокен-Хилл напоминал горстку ярких огоньков и вызывал ассоциацию с океанским лайнером на темной водной глади. Время от времени огоньки начинали мерцать, но это означало только то, что там что-то происходит.
– Не могу вызвать никого из них, – сказал голос в наушниках. Голос принадлежал Плат, сидевшей напротив. – Ни Элиота, ни наземную команду, никого.
Она поменяла наушники и принялась резко говорить в прилепленный к ним микрофон, а Йитс опять сосредоточил свое внимание на ландшафте. Теперь огоньки превратились в кольцо вокруг бездонной черной дыры, в которой Йитс узнал главный карьер. Он раньше никогда его не видел, и тот оказался больше, чем он ожидал. Еще несколько десятилетий назад, когда Йитс, руководствуясь намеками на то, что там закопано нечто древнее и очень важное, впервые проявил интерес к этому месту, можно было разглядеть очертания горы, давшей название городу. Сейчас же ее не было; она не просто исчезла, а перевернулась и превратилась в огромную яму. Йитс считал это важным для демонстрации силы, которую эта яма олицетворяла. Цивилизации процветали и умирали; но память о них сохранялась в веках не благодаря их вкладу в науки или культуру или размерам их империй, а благодаря тому объему усилий, которые они вложили в переделку ландшафтов. Именно это и позволило им выжить. Сотни миллионов жизней кануло в Лету с тех пор, как египтяне воздвигли свои пирамиды и тем самым изменили мир, причем не в фигуральном, а в буквальном смысле. Это восхищало Йитса. Дыра в Брокен-Хилл, конечно же, ничто, но она переживет всех обитателей планеты.
– Ну вот, – сказала Плат. – Теперь у нас горит здание.
Йитс пригляделся. Внизу действительно мерцало.
– Я считаю, что мы действуем при высокой степени вероятности, что Вульф запустила слово. – Плат посмотрела на него так, будто ожидала от него какого-то отклика, если не «О, Господи!», то хотя бы «Вы уверены?», в общем, реакции, которой она смогла бы подкрепить свою уверенность в том, что развитие событий приняло шокирующие масштабы и что ситуация, вероятно, хуже, чем она предполагала.
– Ужасно, – сказал он.
– Я в том смысле, что мы видим тела на улицах, в частности, вокруг больницы. – Плат с надеждой посмотрела в иллюминатор. – Наверное, она сгорит дотла.
Йитс задумался над ее предположением. Крайне важно, чтобы элементарное слово не сгорело. Если это случится, у них будут крупные неприятности. С другой стороны, было бы интересно взглянуть, как дальше будет развиваться сценарий, чтобы собрать максимум информации.
– Нельзя допустить, чтобы больница сгорела.
– Я буду держать ее под контролем. Между прочим, мы уже сейчас могли бы направить туда своих людей. Остановить все, пока не стало хуже.
– Нет.
– Просто… там три тысячи человек.
– Если Элиоту не удалось, то это уже никто не остановит.
Плат кивнула, хотя он ее и не убедил.
– Это страшная трагедия, – сказал Йитс. Он иногда забывал об этом: что нужно изображать сочувствие.
Они сделали круг над городом. Он наблюдал, как игрушечные машинки давят крохотные фигурки, врезаются в похожие на спичечные коробки здания. Иногда наступало временное затишье, а потом к больнице устремлялись новые фигурки или машинки, и все начиналось сначала.
– Кажется, мы нашли Элиота, – сказала Плат. Она что-то проговорила в микрофон других наушников. – На шоссе, в миле от города. Он не двигается. Каковы ваши указания?
– Доставьте меня туда, пожалуйста.
– Я могу послать команду.
Плат недавно так и сделала, предположив, что Йитс, возможно, не понимает, чего хочет. Это слегка беспокоило его, так как означало, что она считает, будто он не отдает себе отчет в своих действиях, а ему нужно было, чтобы она хотя бы еще некоторое время думала, что все его решения рациональны.
– Спасибо, но нет.
Вертолет наклонился и стал садиться. Прежде чем поле зрения ограничила гора пустой породы и дробленого камня, обозначавшая границу карьера, Йитс увидел, как внизу разыгрывается с десяток крохотных трагедий. Он заколебался, потому что на нем были туфли от Феррагамо из высококлассной кожи, которая уже никогда не станет прежней после контакта с почвой внизу. Но другой обуви у него не было. Он ступил на землю.
Плат что-то говорила, придерживая волосы, но Йитс ничего не слышал за грохотом лопастей. Он пошел вперед, осторожно ступая по вероломному песчаному грунту. Искушение отказаться от всей этой затеи было велико. Он злился на себя за то, что позабыл о своих туфлях. Однако выбора у него не было. Он не мог изменить свое решение без риска раскрыть себя.
Плат поравнялась с ним. На ней была очаровательнейшая пара от Лабутена, но она шла так, будто это были галоши. Очевидно, Плат не боялась погубить туфли. Такая информация о ней была для него внове. И это многое меняло.
Они дошли до шоссе. Вертолет уже поднялся в воздух и направил свой прожектор туда, куда нужно. Йитс, тщательно выбирая место, чтобы поставить ногу, двинулся в том направлении. Плат повозилась с головным телефоном и сказала:
– Никаких признаков Вульф. Полагаю, она все еще продолжает убивать?
– О, да, – сказал Йитс. – И я рассчитываю, что нам удастся быстро с ней покончить, так как у нее больше нет слова.
– Если у нее его нет. Насколько нам известно, она все еще может быть в больнице. – Плат остановилась и наклонилась. Йитс пошел дальше. Плат догнала его, «шпильки» были у нее в руке и болтались на ремешках.
– Зря я надела эти туфли.
– О, да, – сказал он.
– Готова поспорить, что она там, – сказала Плат. – Компрометирует всех входящих.
– Прошу вас, не надо делать такие допущения, – сказал Йитс, потому что ему как раз нужно было, чтобы Вульф ускользнула из находящейся под наблюдением больницы. Он был уверен, что ее вообще нет поблизости, потому что дал ей именно такие инструкции. Она выложила слово и исчезла, чтобы потом, когда все закончится, он мог забрать его.
– Неужели это?.. – сказала Плат и замолчала, когда луч прожектора сдвинулся и сделал все вопросы бессмысленными. Поперек проезжей части стояла машина, перед ней лежал Элиот. Йитс не смог определить, жив он или мертв. – Господи, да она убила его. Вульф убила Элиота.
Йитс приблизился на несколько футов. Поток воздуха от лопастей рвал куртку Элиота. Йитс вгляделся в его лицо. Спустя мгновение Элиот моргнул.
– Нет, – сказал Йитс. – Полагаю, только скомпрометировала.
Он почувствовал, как по спине побежали мурашки. Эмоциональная реакция. Странно. Но вид обездвиженного Элиота лишил его спокойствия. Если бы Йитсу пришлось из всех поэтов выбирать того, кого труднее скомпрометировать на полевой работе, он выбрал бы Элиота. Он и выбрал его.
– Нам тут срочно нужны люди, – сказала Плат в рацию. – Элиот в ступоре.
В отдалении взвыла сирена. Она показалась Йитсу песней, как будто слово звало его. Оно ждало. Ему оставалось только забрать его. Он стоял неподвижно, изучая собственную реакцию, потому что точно знал: он истово желает его.
– Йитс? – сказала Плат.
У него вдруг пересохло во рту. В ладонях появился слабый зуд. Он рассматривал множество вариантов окончания этого дня, но ни разу не допускал возможности того, что в нем проснутся эмоции.
– Нам нужно уходить отсюда. Мы вызвали «Скорые», две уже едут сюда.
– Момент, – сказал Йитс и закрыл глаза. Теперь он чувствовал опасность, пропасть, которая уже поглотила тех, кто пришел раньше него. И он видел, что нужно делать. Йитс открыл глаза и повернулся к Плат. К его удивлению, она увлеченно отламывала каблук у туфли.
С ним не все ладно – она что-то увидела в его лице.
– Сломался, – пояснила Плат и отшвырнула каблук в ночь. Йитс услышал, как тот упал. Плат принялась надевать изуродованные «лабутены». – Возмутительно.
Когда они уедут отсюда, решил Йитс, и целыми и невредимыми вернутся в гостиницу, он навестит Плат. Войдет в ее номер, и нежно разбудит ее, и заставит ее оттрахать собственные туфли. Вот эти «лабутены». Этим он убьет двух зайцев: проверит свою способность не возбуждаться и научит Плат уважать хорошую обувь.
– Не понимаю, что заставило Вульф пойти на все это, – сказала Плат. Из мрака появились люди в черных комбинезонах и принялись поднимать Элиота.
– Вполне возможно, что мы этого никогда не узнаем, – сказал Йитс.
Гарри бежал по главной улице, прочь от больницы, от отделения «Скорой», от множества людей, которые нуждались в медицинской помощи. Он пытался помочь. Он достаточно долго был в отделении и за это время успел наложить повязку на яремную вену Мод Клавис, которая так и норовила выцарапать ему глаза, пока он работал. Гарри видел, как Айан Чу из хирургии, методично переходя от одного человека к другому, скальпелем перерезал яремные вены еще у троих. Гарри видел, как Джим Фаулс, двадцатилетний полицейский, принес ребенка с кровоточащей раной на голове, вытащил свой револьвер и казнил ребенка прямо на полу.
И вот тогда Гарри решил уйти. То, что он делает – спасает людям жизнь, – им не поможет. Это только отсрочит их конец. Он встал, и Фаулс повернулся к нему. Взгляд полицейского был строгим и спокойным, и Гарри не погиб тогда только потому, что как раз в этот момент сзади к копу подошел Чу и изящным движением, слева направо, чиркнул скальпелем тому по горлу. Фаулс забился в конвульсиях, а Чу длинными пальцами хирурга выхватил у него револьвер и подбросил на руке, прикидывая вес.
Вот тогда Гарри и ушел. Убежал, потому что ему было страшно думать, что все это дело рук Эмили. Снаружи царил полнейший хаос, но он прорвался сквозь него. Он нашел ее. Она стояла на мосту, перегнувшись через парапет, и ее тошнило. Он схватил ее за руку и развернул к себе. Ее лицо было пепельно-серым, зрачки расширены, как у наркомана. Он сначала даже не узнал ее.
– Прости, – сказала она. – Это я сделала. Это я. – Обхватила руками голову и застонала.
– Нам надо выбираться отсюда. – Гарри стал думать о транспортном средстве. Хорошо бы найти внедорожник. Если он доедет до дома, они возьмут мотоциклы. – Люди сходят с ума.
– Это все слово! – закричала Эмили, сделала пару шагов в сторону больницы, резко развернулась, схватилась за голову. – Прости. Прости.
– Эм, – сказал Гарри. Он догадался, о чем она говорит. О той забавной деревяшке с черным символом, которой она махала перед ним там, в доме, как будто это был волшебный амулет. Как будто эта штука могла заставить его подчиниться ей. Он видел ее и в отделении «Скорой», на нее была наколота бумажка со словами «УБИТЬ ВСЕХ». Но тогда это показалось ему не самым странным явлением в отделении. – Твое слово? Оно работает?
– Я не могу это остановить, – сказала Эмили. – Он мне не дает.
Гарри побежал обратно к больнице. Он был в сотне футов от здания, когда увидел, как из дверей вырвался людской поток и хлынул на две припаркованные полицейские машины. Воздух наполнился криками и воплями. Гарри намеревался пробраться внутрь и забрать эту деревяшку, разрубить ее на миллионы мелких кусочков, но сейчас ему было ясно, что делать это опасно. Он остановился на перекрестке. Позади него загудела машина, его мозг зарегистрировал этот гудок как сигнал опасности, и он отскочил в сторону. Машина пронеслась так близко, что ее боковое зеркало едва не сорвало с него одежду. Она сбила одного человека, потом другого и врезалась в одну из полицейских машин. Ее двигатель взвыл. Гарри увидел, что водитель дергает ручку коробки передач, пытаясь включить заднюю скорость. Из отделения выскочил коп, подбежал к водителю и выстрелил в него прямо через окно.
Краем глаза Гарри заметил, как со стороны больницы к нему движется фигура с мясницким ножом. Приглядевшись, он увидел, что это санитар. А мясницкий нож оказался не ножом, а пилой для костей.
– Джек? – сказал Гарри, гадая, по каким признакам можно определить, для чего человек прихватил пилу: для самообороны или чтобы распилить кого-нибудь.
В этот момент санитар ринулся на него, и Гарри получил ответ на свой вопрос. Он собрался было бежать, но потом выждал, когда санитар приблизится, и со всей силы врезал ему. И забрал пилу. Его выбор обуславливался тем, что санитар был тощим юношей, сдвинутым на видеоиграх, а он сам – нет. Гарри перевел взгляд на пилу. Ему трудно было понять, как этот мальчишка собирался использовать ее. Тем временем санитар начал подниматься, поэтому Гарри еще раз врезал ему в челюсть, чтобы тот вырубился полностью. После этого он побежал, потому что из служебного выхода больницы стали появляться сотрудники, в том числе медсестры, с которыми Гарри часто пил кофе, а с одной из них даже переспал. Сейчас у него не было желания столкнуться с ними лицом к лицу.
Когда он вернулся на мост, Эмили там уже не было. Чертыхаясь, Гарри огляделся по сторонам. Он не знал, что делать. Улица впереди была вроде бы пуста. Слева в его сторону брела группа в несколько человек, один из них хромал. Справа, недалеко от него, в канаве без движения лежала женщина, кажется, с желтыми волосами. Это было единственное во всей картине, что вызвало у него непонимание, поэтому он подошел к ней, опустился на колени и проверил пульс. Бет Маккартни, городская библиотекарша. Ее волосы были липкими от какой-то темной жидкости. Пальцы Гарри нащупали вмятину величиной с теннисный мячик на ее черепе. Он сел на пятки и тяжело вздохнул.
Группа приблизилась. Гарри узнал местного учителя математики, его двух дочек и хозяйку бакалейного магазинчика. Хромого, широкоплечего парня, Дерека Нокхауса, поддерживали два подростка. За последние полгода Гарри дважды проводил аспирацию желудка Дерека, и оба раза тот выглядел лучше, чем сейчас. И сейчас Гарри не надо было проводить обследование, чтобы определить: у Дерека раздроблены кости таза.
– Слава богу, – сказал школьный учитель. – Гарри, ты должен помочь нам.
– Что случилось? – спросила хозяйка бакалеи, судорожно сжимая в ладони крестик, висевший у нее на шее. – Боже мой, неужели это Бет?
– Нужно срочно доставить Дерека в больницу.
– Машина вынырнула из ниоткуда, – сказал один из подростков. – Прицелилась, чтоб ей пусто было. А потом задом наехала на него.
– Мм-м, – сказал Дерек.
– Гарри, ему нужно срочно в больницу.
– Нельзя ему в больницу, – сказал тот. – Там опасно.
– А тогда куда? Что нам делать? – Одна из дочек учителя убрала с лица Дерека прядь волос. Дерек закашлялся и смачно сплюнул.
– Найдите место, где можно его уложить, и забаррикадируйтесь, пока все не закончится.
– Что не закончится? – сказала девочка. Гарри видел, что она ищет повод, чтобы дать волю истерике, и его слова как нельзя лучше отвечали ее запросам. – Что там?
– Он играет в футбол, – сказал один из приятелей Дерека.
Гарри сначала не понял, с чего это вдруг парень заговорил о футболе, потом сообразил, что тот имел в виду трагедию. Раньше Дерек играл в футбол, а теперь ему не суждено играть. Сейчас это была худшая перспектива, которую мог вообразить парнишка.
– Думаю, у него внутреннее кровотечение, – сказал учитель. – А твое мнение, Гарри?
– Неужели это Бет?
– Да, – сказал Гарри. – Она мертва. Я очень сожалею, Дерек, но сейчас к больнице лучше не приближаться. Там убивают людей.
Они принялись спорить с ним. А он думал об Эмили. И все сильнее нервничал из-за того, что не знал, где ее искать.
Читать бесплатно другие книги:
