Город праха Клэр Кассандра
— Ой… — пискнула Клэри. — Кто-нибудь пострадал?
— Часть демонов утонула, — сказал Джейс. — Из нефилимов не пострадал никто.
— Потому что они хорошо плавают?
— Потому что их спасли русалки — вытащили всех из воды.
Клэри вспомнила чарующее пение и руки, подхватившие ее. Значит, это была все-таки не мама.
— Русалки? Водяные феи?
— Королева Летнего двора все же решила вмешаться, — пояснил Джейс. — Она ведь обещала оказать посильную помощь.
— Но откуда она…
Вопрос замер у Клэри на языке, потому что она уже сама догадалась, как королева узнала, что им нужна помощь, — перед боем Джейс бросил в реку клочок белой бумаги.
— Лодки нефилимов идут к берегу, — сообщил Саймон. — Похоже, всех подобрали.
— Ну пора и нам, — произнес Люк, расправив плечи, и направился к кабине.
Клэри заметила, что он слегка прихрамывает, но в остальном вроде цел и невредим. Люк завел мотор, и пикап заскользил по воде, рассыпая брызги из-под колес, серебристые в предрассветных сумерках.
— Невероятно… — сказал Саймон. — Постоянно жду, что машина вот-вот потонет.
— После всего, что случилось, ты по-прежнему считаешь водоплавающий пикап чем-то невероятным? — В голосе Джейса не было ни сарказма, ни раздражения, только безграничная усталость.
— Что теперь будет с Лайтвудами? — спросила Клэри. — Что с ними сделает Конклав?
Джейс пожал плечами:
— Пути Конклава неисповедимы. Я не знаю, что теперь будет. Могу только сказать, что тобой они точно заинтересуются… и тем, что ты способна сделать.
Саймон фыркнул. Сначала Клэри подумала, что он выражает свое несогласие, но, обернувшись, увидела, что он совсем позеленел.
— Саймон? Ты себя нормально чувствуешь?
— Не очень. Вампиры не переносят проточной воды. Такая вода чиста, а мы — нечистые создания.
— Я бы не рискнула назвать Ист-Ривер чистой. — Клэри погладила друга по руке, получив в награду слабую улыбку. — А ты не упал в воду, когда корабль развалился?
— Нет. На поверхности плавал кусок обшивки, Джейс закинул меня на него.
Клэри посмотрела через плечо на Джейса. Тьма уже отступала, и его лицо было хорошо видно.
— Спасибо. Как думаешь…
— Что? — Джейс вскинул брови.
— Как думаешь, Валентин мог утонуть?
— Очень опрометчиво считать злодея мертвым, если не видели труп собственными глазами, — изрек Саймон. — Это ведет к жестоким разочарованиям и неприятным сюрпризам.
— Ты прав, — кивнул Джейс. — Вряд ли он погиб. Мы бы уже нашли Орудия смерти.
— Разве Конклав не может продолжать существование без них? — спросила Клэри. — Вне зависимости от того, жив ли Валентин?
— Конклав всегда будет продолжать существование. Это единственное, что он умеет делать… — Джейс посмотрел на восток: — Солнце встает.
Саймон окаменел. Клэри даже не сразу поняла, отчего, но потом осознание накрыло ее ужасом. На восточной стороне горизонта разрасталось кроваво-красное пятно. Первые лучи солнца окрасили воду в фантастические оттенки зеленого, алого и золотого.
— Нет! — прошептала Клэри.
Джейс удивленно посмотрел на нее, на Саймона, замершего, как мышь перед котом, — и все понял. Он вскочил на ноги, подбежал к кабине и что-то сказал Люку. Тот резко обернулся и покачал головой. Пикап рванул вперед — видимо, Люк утопил педаль газа. Клэри схватилась за борт кузова, пытаясь удержать равновесие. Джейс кричал Люку, что надо любым способом заставить колымагу ехать быстрее, но Клэри понимала, что рассвет им уже не обогнать.
— Должен же быть какой-то выход! — воскликнула она, не веря, что за какие-то пять минут бездна радости может смениться бездной отчаяния. — Если мы попробуем закрыть тебя одеждой…
— Ничего не выйдет. — Саймон не сводил глаз с золотого диска, выползающего из-за горизонта. — Никакие тряпки не помогут. Рафаэль объяснял, укрыться можно только за стенами.
— Нет! Должен быть выход!
— Клэри, — перебил ее Саймон и протянул руки. — Иди сюда.
Глаза у него стали огромными и совсем темными. Клэри упала ему на грудь, отчаянно пытаясь собой заслонить его от неумолимого солнца, зная, что это бесполезно. Как только солнечные лучи коснутся Саймона, он рассыплется пеплом.
Какое-то время они сидели без движения, крепко обнявшись. Клэри чувствовала, как вздымается и опускается его грудь. Дыхание осталось просто привычкой — вампиры не испытывали в нем необходимости.
— Не умирай! Я тебя не отпущу!
— Боюсь, у тебя нет выбора, — сказал Саймон, и Клэри почувствовала, что он улыбается. — А я-то думал, что больше никогда не увижу солнца. Надо же, ошибался…
Джейс что-то крикнул. Клэри подняла глаза. По небу расплывались розовые пятна, словно в чистую воду плеснули краской.
— Я люблю тебя, — промолвил Саймон. — Я никого, кроме тебя, не любил.
Нежно-розовое небо озарили золотые лучи, как прожилки в благородном мраморе. Река вокруг заблестела под солнцем. Саймон, откинув голову, посмотрел прямо на сияющий шар, и в его глазах отразилось жидкое золото, как будто он сам уже начал плавиться.
— Саймон! — закричала Клэри, вцепившись в его плечи.
Джейс схватил ее и потянул назад. Девушка пыталась вырваться, но он держал крепко и что-то настойчиво повторял, снова и снова, пока она не опомнилась и не начала понимать его слова.
— Клэри, посмотри, посмотри!
— Нет! — Она закрыла лицо руками, чувствуя на них солоноватый вкус воды, так похожий на вкус слез. — Я не хочу! Я не могу!
— Клэри! — Джейс силой отнял ее ладони от лица, и в глаза ей ударил яркий свет. — Посмотри!
Она наконец послушалась, и воздух со свистом вырвался из легких. Саймон сидел на самом солнце и с изумлением рассматривал свои руки. Волосы у него золотились в утренних лучах, а на воде плясали яркие блики. Саймон вовсе не рассыпался пеплом — солнце ласково гладило его кожу, не оставляя на ней ни пятнышка.
Вещей оказалось даже меньше, чем Джейс предполагал. Он прожил в Институте целых семь лет жизни, а уносил полрюкзака одежды, небольшую стопку книг и кое-какое оружие. За окном темнело, тусклый алый свет падал на нехитрые пожитки, сложенные на кровати.
Сначала Джейс раздумывал, забирать ли с собой то немногое, что осталось от его прошлой жизни в Идрисе. Магнус вернул ему отцовское кольцо, вот только Джейсу больше не хотелось его носить. В конце концов он повесил кольцо на шею на цепочке, а вещи решил забрать. Незачем оставлять память о себе в Институте.
Когда он уже заканчивал паковать рюкзак, в дверь постучали. Джейс ожидал увидеть Изабель или Алека, но на пороге стояла Мариза в строгом черном платье. Она как будто резко постарела, в углах рта залегли глубокие морщины. Голубые глаза остались единственным пятном цвета на лице, лишившемся всех красок.
— Я могу войти?
— Вы можете делать все что угодно, — ответил Джейс, возвращаясь к рюкзаку. — Это ваш дом.
Он начал утрамбовывать одежду в рюкзаке с несколько большим усилием, чем для этого требовалось.
— Институт принадлежит Конклаву, — уточнила Мариза. — Мы тут просто хранители.
— Без разницы.
— Что ты делаешь?
Если бы Джейс не знал Маризу, он решил бы, что у нее дрожит голос.
— Собираю вещи. Как все перед отъездом.
Мариза побледнела:
— Не уходи. Если хочешь остаться…
— Не хочу. Мне здесь не место.
— Куда ты пойдешь?
— К Люку, — заявил Джейс, глядя, как она меняется в лице. — Немного поживу у него, а потом решу. Возможно, отправлюсь в Идрис.
— Ты считаешь, что тебе место именно там? — с горечью спросила Мариза.
Джейс замер, глядя на рюкзак:
— Я понятия не имею, где мне место.
— Рядом с семьей, — произнесла Мариза и шагнула к нему. — С нами.
— Вы меня вышвырнули, — резко сказал Джейс и, спохватившись, попытался смягчить тон. — Мне очень жаль, что все произошло именно так. Но если я не был нужен вам раньше, зачем я вам сейчас? Роберт нездоров, за ним надо ухаживать. Я буду только обузой.
— Обузой?! — переспросила Мариза. — Роберт хочет тебя видеть, Джейс.
— Сомневаюсь.
— А как же Алек? Изабель, Макс? Ты не веришь в то, что нужен мне, и я не вправе тебя за это винить. Но в них-то можешь не сомневаться! Мы многое пережили, Джейс. Не делай им больно.
— Это нечестно.
— Ты вправе меня ненавидеть, — сказала Мариза. Джейс с изумлением понял, что голос у нее действительно дрожит. — Но все, что я делала, я делала, чтобы защитить тебя. Даже когда выгоняла из дома. Потому что хотела защитить, а еще потому, что боялась.
— Боялись меня?
Мариза кивнула.
— Знаете, это для меня большое утешение, — съязвил Джейс.
Мариза глубоко вздохнула:
— Я боялась, что ты разобьешь мне сердце так же, как Валентин. После него ты был первым неродным человеком, которого я полюбила. Первым живым существом. Совсем ребенком…
— Вы принимали меня за другого.
— Нет. Неважно, чей ты сын. Я полюбила именно тебя, в тот самый момент, когда ты спустился с корабля из Идриса. Ты вошел в мое сердце наравне с моими детьми. Ты пока не можешь этого понять. Нет ничего сильнее любви к своему ребенку. И никто другой не может разозлить сильнее.
Джейс помедлил.
— Ну, злость-то я как раз прочувствовал.
— Я не надеюсь на прощение, — сказала Мариза. — Но прошу тебя остаться ради Алека, Изабель и Макса. Я буду бесконечно благодарна…
Этого говорить не следовало.
— Не нужна мне ваша благодарность, — отрезал Джейс и застегнул молнию на рюкзаке.
— A la claire fontaine m'en allent promener,[6] — произнесла Мариза.
— Что?
— Il у a longtemps que je t'aime. Jamais je ne t'oublierai.[7] Старая французская песня, я пела ее Изабель и Алеку. Помнишь, ты спрашивал?
Солнце совсем село, и в полумраке Джейсу показалось, что Мариза все такая же, как семь лет назад. Она смотрела на него с болью, тревогой — и надеждой. Она была его единственной матерью.
— Не думай, что я никогда не пела эту песню тебе. Просто ты меня не слышал.
Джейс ничего не сказал. Он расстегнул молнию, перевернул рюкзак и вывалил все свои вещи обратно на кровать.
Эпилог
Мама Саймона открыла дверь и расцвела в улыбке:
— Клэри! Давно тебя не видела! Уже начала волноваться, не поссорились ли вы.
— Нет-нет, я просто немного приболела.
Да, как показала практика, исцеляющие руны не дают неуязвимости. После битвы Клэри проснулась с дикой головной болью и температурой. Сначала она подумала, что простудилась — еще бы, кто не простудится, окунувшись в холодную осеннюю реку и побегав полночи на ледяном ветру! Но Магнус развеял ее заблуждения, заявив, что она слишком сильно выложилась, рисуя руну, которая уничтожила корабль Валентина.
Мама Саймона прищелкнула языком и сказала с сочувствием:
— Наверняка тот же вирус, который подхватил Саймон на прошлой неделе. Бедняга почти не вставал с постели.
— Но сейчас ему лучше? — спросила Клэри.
Вообще-то, она это знала, но была не против услышать еще раз.
— Да, он поправился, сейчас гуляет в саду. Пройди через калитку, он тебе очень обрадуется.
Красный домик окружала красивая кованая изгородь, выкрашенная в белый цвет. Калитка вела в крошечный садик. Несмотря на яркое солнце и чистое голубое небо, день выдался холодным, в воздухе чувствовался запах снега.
Прикрыв за собой калитку, Клэри пошла искать Саймона. Он полулежал в пластиковом шезлонге с открытой книгой комиксов на коленях. При виде Клэри он тут же выпрямился и широко улыбнулся:
— Привет, малышка.
— Малышка? — переспросила Клэри, усаживаясь рядом. — Это шутка такая?
— Да так, хотел посмотреть — вдруг тебе понравится?
— Не понравилось, — твердо сказала Клэри и поцеловала его в губы.
Отстранившись, она заметила, что Саймон погружен в какие-то невеселые мысли.
— Я рад, что ты пришла.
— Я тоже. Пришла бы раньше, но…
— Знаю, ты болела.
Клэри целую неделю валялась под одеялом, переписываясь по телефону с Саймоном и убивая время просмотром старых сезонов «C.S.I.: Место преступления». Приятно погрузиться в мир, где каждой загадке находится научное объяснение.
— Мне уже лучше, — сказала она и поежилась, кутаясь в белую кофту. — Кстати, зачем ты разлегся в саду? Не замерз?
Саймон покачал головой:
— Я больше не ощущаю ни жары, ни холода. Кроме того, — он улыбнулся, — я стараюсь как можно больше бывать на солнце. Хотя днем еще сильно клонит в сон.
Клэри погладила его по щеке. Солнце немного согрело кожу, но она все равно оставалась прохладной.
— А в остальном… как прежде?
— Ты спрашиваешь, остался ли я вампиром? Похоже на то. Я пью кровь, и у меня не бьется сердце. Мне теперь нельзя показываться на глаза врачам, однако вампиры и не болеют…
— А с Рафаэлем ты говорил? Он по-прежнему не понимает, почему вдруг солнце стало для тебя безвредным?
— Не понимает. И страшно злится. Считает, что это противоречит всем законам вампирского бытия. Кроме того, ему не заставить меня блуждать темными ночами с остальным кланом, потому что я намерен блуждать белым днем.
— Надо же, я думала, он обрадуется.
— Вампиры не любят перемен и очень уважают традиции, — сказал Саймон с улыбкой.
Клэри смотрела на него и с тоской думала, что он теперь навсегда останется таким. Когда ей самой стукнет пятьдесят, он по-прежнему будет выглядеть как шестнадцатилетний подросток.
— Кстати, все это пойдет на пользу моей музыкальной карьере, — продолжал Саймон. — Если верить Энн Райс, из вампиров получаются крутые рок-звезды.
— Вряд ли она — надежный источник информации.
Саймон снова откинулся на спинку шезлонга:
— А кого я могу считать надежным источником информации? Ну, кроме тебя, разумеется.
— Ах вот как! — воскликнула Клэри в притворном возмущении. — Значит, я для тебя — надежный источник информации? Очень романтично!
Саймон вдруг помрачнел:
— Клэри…
— Что? — сразу встревожилась Клэри. — Таким голосом ты обычно сообщаешь ужасные новости.
Она взяла его за руку, но Саймон отвел взгляд:
— Я не знаю, плохая это новость или хорошая.
— Да уж одно из двух! Говори, у тебя что-то случилось?
— Со мной все в порядке. Просто я думаю, что нам не стоит продолжать встречаться.
Клэри чуть не вывалилась из шезлонга.
— Ты больше не хочешь со мной дружить? — Не дав ему вставить слово, она быстро заговорила, не замечая, что голос становится выше и выше. — Из-за демонов? Или потому что из-за меня ты стал вампиром? Я знаю, жизнь превратилась в какой-то сумасшедший дом! Но я сделаю все, чтобы тебя это больше никогда и никак не коснулось! У меня получится! Я могу…
Саймон поморщился:
— Слушай, ты пищишь, как дельфин!
Клэри умолкла.
— Я по-прежнему хочу быть твоим другом. А вот насчет всего остального не уверен.
— Всего остального? — переспросила Клэри.
Саймон залился краской. Клэри не знала, что вампиры могут краснеть. Румянец на молочно-белых щеках выглядел очень странно.
— Насчет попыток перейти в статус твоего парня.
Клэри помолчала, подбирая слова, и наконец выпалила:
— Классная формулировка. А я уж боялась, скажешь «насчет поцелуев».
Саймон посмотрел на их сомкнутые ладони. Пальцы Клэри рядом с его собственными выглядели очень маленькими, и теперь ее кожа была темнее, чем у него. Саймон рассеянно провел большим пальцем по ладони Клэри и произнес:
— Так бы я никогда не сказал.
— Я думала, ты сам хотел попытаться. Ты же говорил…
Саймон посмотрел на нее из-под темных ресниц:
— Я говорил, что люблю тебя. Ничего не изменилось. Однако это лишь часть общей картины.
— Есть еще Майя, да? Она ведь тебе нравится?
Клэри начала бить дрожь, и вовсе не от осеннего холода.
— Нет. В смысле, да, нравится, но не так, как ты думаешь. Мне просто хорошо с ней рядом, потому что она такая же, как я. С тобой все иначе.
— Ты ведь ее не любишь?
— Может, когда-нибудь полюблю.
— Может, когда-нибудь я полюблю тебя!
— Если вдруг это произойдет, — сказал Саймон, — обязательно сообщи. Где меня найти, ты знаешь.
Клэри задрожала еще сильнее:
— Я не могу потерять тебя, Саймон! Не могу!
— Ты никогда меня не потеряешь. Я никуда не денусь. Просто будет лучше, если ты честно станешь считать меня другом, а не пытаться изобразить, что в меня влюблена. Я хочу, чтобы со мной рядом была настоящая Клэри.
Клэри прижалась лбом к его виску и закрыла глаза. Несмотря на все, что произошло, он остался все тем же Саймоном, и пахло от него все тем же мылом.
— Я сама не знаю, кто такая настоящая Клэри.
— Зато знаю я.
Когда Клэри вышла от Саймона, новенький пикап Люка ждал ее у обочины.
— Зачем ты за мной приехал? Ты и так подбросил меня сюда, — сказала она, влезая в кабину.
Купить абсолютно такую же машину взамен утраченной было очень в духе Люка.
— Уж прости чокнутого родителя, — отозвался он, протягивая пластиковый стаканчик с кофе. — Я последнее время слегка нервничаю, если ты покидаешь поле зрения.
— Серьезно? И сколько, по твоим прогнозам, это будет продолжаться? — поинтересовалась Клэри.
На разбитой дороге стаканчик пришлось держать крепко, чтобы не расплескать. Клэри отхлебнула горячего кофе. Без молока, много сахара — все, как ей нравилось.
— Недолго, — заверил ее Люк. — Лет пять, максимум шесть.
— Люк!
— А лет в тридцать разрешу тебе бегать на свидания.
— Договорились. Может, к тридцати годам я как раз буду морально готова.
Люк покосился на нее с тревогой:
— Поругалась с Саймоном?
— Лучше не спрашивай.
— Ясно, — понимающе сказал Люк. — Довезти тебя до дома?
— Если ты в больницу, то я с тобой.
Конечно, Люк направлялся в больницу. Клэри сразу поняла это, как только он начал шутить, чтобы скрыть нервное напряжение.
Они ехали через мост, и Клэри задумчиво смотрела на реку, грея ладони о стаканчик с кофе. Она бесконечно могла любоваться этим видом — узкой лентой реки меж отвесными стенами Манхэттена и Бруклина. Вода сверкала на солнце, как алюминиевая фольга. Клэри удивилась тому, что до сих пор ни разу не пробовала все это нарисовать. Она вспомнила, как однажды спросила маму, почему та никогда не рисовала ее. Джослин сидела на полу, и с ее кисти на джинсы капал синий кобальт. «Нарисовать что-то — значит оставить это навеки неизменным, — ответила тогда мама. — Когда по-настоящему любишь, не будешь сопротивляться переменам. Им всегда должно оставаться место».
Вот только я ненавижу перемены, подумала Клэри и глубоко вздохнула, набираясь смелости.
— Люк, Валентин сказал мне одну вещь… тогда, на корабле. Про то, что…
— За словами «Валентин сказал» не может последовать ничего хорошего, — пробормотал Люк.
— Может быть. Но это касалось тебя и мамы. Валентин сказал, что ты ее любишь.
Воцарилось молчание. Машина встала в пробке. Мимо прогромыхал поезд. Наконец Люк произнес:
— Ты считаешь, что так и есть?
— Ну, не знаю… — Клэри чувствовала повисшее в воздухе напряжение и постаралась тщательно подобрать слова. — Вообще-то Валентин упоминал об этом и раньше, но я полагала, что это все от злобы и ненависти, и пропустила его слова мимо ушей. А в этот раз все-таки задумалась. Ведь на самом деле же непонятно, почему ты всегда находился рядом, почему стал мне настоящим отцом. Летом мы приезжали жить в твой загородный дом. Ни ты, ни мама больше ни с кем не встречались. Может, вы все это время были вместе и просто таились? Может, боялись, что я слишком маленькая и не пойму или начну задавать вопросы об отце? Но теперь-то я не маленькая, и мне можно все рассказать.
Снова повисла тишина. Пикап медленно полз в плотном потоке машин. Люк барабанил пальцами по рулю, щурясь на солнце.
— Ты права, — признался он наконец. — Я люблю твою маму…
— Так это же здорово! — воскликнула Клэри, стараясь поддержать его, хотя у нее в голове не укладывалось, как люди в таком возрасте могут в кого-то влюбляться.
— …только она про это не знает, — закончил Люк.
— Не знает?! — переспросила Клэри, всплеснув руками. К счастью, кофе она успела выпить. — Как не знает? Ты ей не сказал?
— Ну, в общем, нет, — ответил Люк, утопив педаль газа. Машину тряхнуло.
— Почему?
Люк вздохнул и поскреб колючий подбородок:
— Не представилось подходящего случая.
Читать бесплатно другие книги:
