Я Пилигрим Хейз Терри

Глава 16

Я переместился в правый ряд и взглянул в зеркало на транспорт, идущий сзади. Убедившись, что за нами нет хвоста, я продолжил знакомить Бена с подробностями спецоперации:

– Второе письмо, присланное по электронной почте, якобы от заместителя директора ЦРУ. Оно датировано позавчерашним числом и сообщает, что были достигнуты значительные успехи в поисках трех иностранцев, пропавших на Гиндукуше.

– А как обстоит все на самом деле?

– Увы, разыскиваемый человек и события, в которых он участвовал, по-прежнему остаются для нас загадкой. Он одинокий волк, не принадлежащий ни к какой организации. И, как следствие, полное отсутствие сплетен и возможности предательства. Мы ищем призрака.

Я съехал с пандуса на дорогу, ведущую в Бодрум, и продолжил свой рассказ:

– И все же главные вехи его жизненного пути нам известны. Мы знаем, что он дважды бывал в Афганистане. Первый раз еще в юности, как моджахед, участник войны с Советами. Во второй раз он отправился туда пять месяцев назад, чтобы похитить людей – ими оказались эти трое иностранцев.

– А зачем они ему понадобились?

– Этого я вам сказать не могу.

Бен обиделся, но тут уж ничего не поделаешь: каждому участнику спецоперации надо знать лишь самое необходимое – этим золотым правилом руководствуются в мире, к тайнам которого он приобщался.

– Один аспект этого события имеет важное значение для нашего плана. Дэйв Маккинли справедливо заметил, что нельзя без постороннего содействия похитить трех человек. Ни в Афганистане, ни в других странах, тем более из охраняемых объектов. Нашему «призраку» явно кто-то помог. Это дает нам зацепку. Маккинли совершил два путешествия по Афганистану. Никто в западном мире не знает об этой стране больше, чем он. И Шептун уверен: тут явно поучаствовали бывшие моджахеды, дружки этого террориста, возможно, кто-то из местных полевых командиров, с кем у него с давних пор сохранились связи. Это объясняет, почему, несмотря на то что к этой операции привлекли тысячу агентов, у нас до сих пор нет никакой информации. Так вот, насчет второго письма. Там говорится, что якобы в течение двух дней один из этих его афганских помощников, в обмен на большое денежное вознаграждение и документы на новое имя, раскроет личность нашего «призрака» и всех, кто с ним сотрудничал.

Мы выехали на берег лазурного моря, на котором играли розовые отблески заходящего солнца. Едва ли Бену доводилось прежде видеть такую красоту, но, боюсь, сейчас он вряд ли ее заметил.

– Если бы сведения о денежном вознаграждении были правдой, что случилось бы с людьми, которых предали?

– Их бы допросили, а затем передали властям Афганистана.

– А те бы их казнили?

– Да. В письме не называется имя предателя, но из него понятно, что мне оно известно.

– Итак, если ваш объект, этот «призрак», хочет спасти себя и своих друзей, ему надо узнать у вас имя отступника и срочно сообщить его афганскому полевому командиру. Правильно?

– Совершенно верно, – ответил я. – Объекту наших поисков, образно говоря, придется прийти к водопою – отправиться в Бодрум и заставить меня говорить. На все про все у него не больше суток.

– Тут-то вы и схватите его.

– Нет, мы не станем его арестовывать.

– Нет?! Но как же?! Я думал…

– Арест не поможет. «Призрак» располагает необходимой нам информацией. Допустим, он уже отправил пакет в Америку или собирается это сделать. Тогда у нас нет шанса обнаружить злоумышленника. Мы должны заставить его раскрыть нам все данные об отправке груза.

– Подвергнув пытке?

– Нет, здесь та же проблема, что и с его сестрой. К тому времени, когда мы обнаружим, что он обманул нас, наболтав уйму всякой чуши, будет слишком поздно. Пакет уже будет на месте. Нет, преступник должен сообщить нам все сведения добровольно.

Брэдли рассмеялся:

– И как, интересно, вы собираетесь вынудить его сделать это?

– Не я. Это будет вашей задачей.

Глава 17

– Нет! – воскликнул Бен, буквально испепелив меня взглядом.

Никогда не видел, чтобы он впадал в такую ярость. Я только что объяснил Брэдли, каким образом собираюсь заставить Сарацина раскрыть подробности доставки смертоносного вируса. Бен даже не пытался скрыть своего отвращения. Он явно осуждал мой план и не хотел участвовать в его осуществлении.

– Нет! Я не стану этого делать. Да и никто бы не согласился. Это кем же надо быть, что за ум иметь, чтобы вообще выдумать такое?!

– Ну что ж, предложите идею получше, – ответил я, стараясь сохранить спокойствие. – Поверьте, лично мне все это нравится ничуть не больше, чем вам.

– Да что вы говорите? Не забывайте, что вы сознательно избрали такую жизнь.

– Если помните, я хотел от нее отделаться, но эта жизнь снова выбрала меня.

Я не на шутку разозлился: не хватало еще, чтобы мне сейчас читали мораль. Нажав на тормоз, я припарковался рядом с кафе, откуда открывалась панорама Бодрума и моря.

– Меня не интересуют эти чертовы пейзажи, – буркнул Брэдли.

– Я поставил машину с таким расчетом, чтобы вы могли побыть в одиночестве.

– Почему вы решили, что я в этом нуждаюсь?

– Вам необходимо побеседовать с Марси.

Я припарковался подальше от толпы, сидящей на террасе, и стал вылезать из машины, чтобы не мешать Бену.

– О чем, интересно, я должен с ней говорить?

– Помнится, однажды вы сказали мне, что у родителей вашей супруги есть домик на взморье.

– Какое это имеет отношение к нашим делам?

– Так есть у них домик или нет? – настаивал я.

– Ну есть. На Внешних отмелях[26]. Зачем вам это?

– Скажите Марси, чтобы она немедленно, прямо сейчас, отправлялась туда.

– Вообще-то, жена, полагаю, захочет узнать причину.

Я проигнорировал это замечание.

– И пусть захватит с собой как можно больше провизии: риса, муки и воды в бутылках. А также предметы первой необходимости и обязательно баллоны с газом. Вы поняли меня? Это очень важно.

Бен смотрел на меня во все глаза. Гнев его прошел.

– Вы пугаете меня, Скотт.

– Броуди! Сколько раз вам повторять: меня зовут Броуди!

– Извините.

– Вам нечего бояться, пока вы следуете своим высоким моральным принципам. Стрелять Марси умеет?

– Конечно. Я научил ее.

– Пусть запасется длинноствольным оружием: винтовками, дробовиками. Очень пригодились бы автоматы. Ей потребуется очень много оружия.

Брэдли попытался было что-то сказать, но я резко осадил его:

– Заткнитесь! Молчите и слушайте! Если кто-то приблизится к дому на расстояние в две сотни ярдов, пусть Марси прикажет ему отступить. В случае неподчинения надо вести огонь на поражение. Без предупредительного выстрела. Запомните: двести ярдов – это чрезвычайно важно, на таком расстоянии она избежит опасности вдохнуть частицы вещества, распыляемого из аэрозольного баллончика, и не будет инфицирована.

Я видел, как искра страха загорелась в глазах Брэдли.

– Чем инфицирована?!

– Крайне вредоносным вирусом, устойчивым к любой известной науке вакцине. Так называемый нестабильный вирус оспы, вызывающий кровотечение. Считается, что смертность при заражении им составляет сто процентов. Именно его наш «призрак» засылает в Соединенные Штаты.

Таким образом, Бен Брэдли, сотрудник убойного отдела полиции Манхэттена, герой Одиннадцатого сентября, только во второй раз в жизни оказавшийся за границей, человек со стороны, мобилизованный для участия в тайной войне всего лишь каких-то двенадцать часов назад и сидевший теперь с отрешенным видом на морском побережье в Турции, самый храбрый парень из всех, кого я встречал в жизни, оказался одиннадцатым, кто был посвящен в этот секрет.

Глава 18

Весь путь до Бодрума мы проделали в молчании.

Бен так и не позвонил Марси. Он предпочел, как говорится, выбрать из двух зол меньшее, и, поскольку сам не придумал никакой альтернативы моему плану, согласился в нем участвовать.

– Повторите еще раз порядок действий, – попросил Брэдли, усилием воли преодолев шок, вызванный ужасом перед грядущей катастрофой.

Подробно объяснив свой план во второй раз, я ответил на множество вопросов, вплоть до того, насколько туго надо завязывать петлю и какой длины должна быть веревка. После этого завел мотор и отправился в путь.

Я очень внимательно следил за дорогой, замедлив ход, только когда мы въехали на окраину Бодрума. Приближаясь к дому, который искал, я свернул к краю тротуара, где и оставил машину, не доехав до места полсотни ярдов. Показав Бену нужный дом, я велел назвать десять его отличительных особенностей, а потом закрыть глаза и повторить их. Это был испытанный способ фиксировать в памяти детали. Ученые установили, что даже при сильном стрессе испытуемый запоминает шесть примет из десяти. Удостоверившись в том, что даже в бешеном вихре выполняемой миссии Брэдли ничего не перепутает, я поехал к отелю.

Бен задержался у конторки портье, а я, не дожидаясь его, направился в свой номер. Мне не терпелось посмотреть, какой урон причинили мне нанятые Кумали мерзавцы. Заходя в лифт, я видел, как управляющий с улыбкой берет паспорт Бена.

– Мистер Бенджамин Майкл Брэдли, – сказал он. – Мне нужны три кредитные карточки от вас, чтобы я оказался на безопасной стороне.

Бен выглядел озадаченным.

– Извините, не понял. Не могли бы вы повторить еще раз? – попросил он.

Глава 19

Оказавшись в своем номере, я понял, что никто ничего не трогал: все вещи лежали на прежних местах.

Закрыв дверь, я подошел к шкафу, набрал код и открыл сейф. Ноутбук и пластиковая папка находились именно там, где я их оставил.

Я оглядел комнату. Где, черт возьми, я совершил ошибку? Как Кумали сумела разгадать мой замысел? Может быть, ее намеренно или по недосмотру предупредил тот человек из Турецкой разведывательной службы? Хотя это вряд ли: он слишком многим рисковал, ставя все под удар ради одного телефонного звонка младшему офицеру. Но почему же тогда она не заглотила наживку? Мои мысли лихорадочно метались. Перебирая в уме различные варианты, я задумчиво бродил по комнате. Когда я уходил, то специально повесил на дверь табличку «Не беспокоить!», чтобы нанятые Кумали мерзавцы беспрепятственно сделали свое черное дело.

Пройдя мимо неубранной постели, я вошел в ванную. Все было на месте. Я машинально наклонился, чтобы взять полотенце, оставленное на табуретке, и увидел тюбик зубной пасты, который утром положил на полку. С детства у меня была странная привычка: я всегда клал зубную щетку поверх тюбика с пастой. Сейчас она лежала рядом с ним. Кто-то ее передвинул, чтобы открыть шкафчик, висящий на стене в ванной.

Я вернулся в спальню и вытащил чемодан с верхней полки шкафа. С облегчением увидел, что, если взломщик и заглядывал внутрь, он не обнаружил болгарский мобильник, который, как и прежде, оставался спрятан в подкладке. Я освободил его от бечевки и открыл фотографии, снятые с двухсекундным интервалом.

Я быстро убедился, что мерзавцы, нанятые Кумали, все-таки были здесь, но вели себя гораздо более прилично, чем я ожидал.

Оказалось, что двое незнакомцев вошли в номер через тридцать две минуты после моего ухода. Одна из фотографий четко запечатлела их лица: пара модно одетых мужчин с холодными глазами, слегка за тридцать, в дорогих кожаных пиджаках и с рюкзаками. Их быстрые четкие движения и минимум сказанных слов ясно свидетельствовали о том, что это профессионалы. Включив микрофон мобильника, я попытался разобрать едва слышимую запись их приглушенных голосов. Понять, что они говорили, я не сумел, но язык распознал – албанский. Теперь понятно, откуда тянется ниточка: та легкость, с какой эти типы проникли в мой номер, объяснялась их национальностью. На заднем плане на одном из фото я увидел коридорного, их соотечественника и такого же негодяя: ему как раз в этот момент передавали деньги. Думаю, получив наличные, он вернулся в свой альков в холле, чтобы предупредить сообщников в случае моего внезапного возвращения.

К счастью, заряда двух аккумуляторов хватило: фотографий было множество. Изучив снимки и имея ясное представление о том, как работают профессионалы, я воссоздал последовательность их действий.

Главный из них – человек, отдававший распоряжения, был виден сразу. Он сбросил кожаный пиджак и приступил к работе, оставшись в плотно обтягивающей торс черной футболке, очевидно выбранной для того, чтобы подчеркнуть его рельефную мускулатуру. Парень – про себя я называл его Культуристом – был явно напичкан стероидами.

Он вытащил из рюкзака цифровую камеру и, прежде чем начать рыться в вещах, в беспорядке разбросанных на маленьком письменном столе, сфотографировал его, чтобы потом можно было в точности восстановить первоначальное их расположение. Думаю, взломщики повторили ту же процедуру, быстро обыскивая все остальное. Неудивительно, что, если не считать слегка сдвинутой зубной щетки, я не заметил следов их присутствия в моем номере.

Албанцы уделили пристальное внимание сейфу, и, хотя снимки были не очень четкими, они, очевидно, легко открыли его. По-видимому, Культурист повернул дешевую круглую кодонаборную панель против часовой стрелки и вытащил ее, получив доступ к схеме и подводке электропитания. Это позволило ему извлечь аккумуляторы, обнулить код и подключить собственную клавиатуру. Десять последовательно сделанных снимков показали, что ему удалось открыть дверь сейфа за двадцать секунд.

Парни вытащили пластиковую папку и сфотографировали снимок дома, где прошло детство Кумали, а потом Культурист извлек собственный ноутбук, вставил туда диск из папки и скопировал его содержимое. Покончив с этим, албанцы переключили внимание на мой компьютер. Мне не нужно было просматривать снимки самодельной камеры наблюдения, чтобы понять, в чем заключались их дальнейшие действия.

С помощью крошечной отвертки бандиты извлекли жесткий диск и вставили его в свой ноутбук, сумев преодолеть большинство защитных барьеров моего компьютера. Остальные средства безопасности албанцы, по-видимому, взломали при помощи генерирующего коды программного обеспечения, получив таким образом доступ к моей электронной почте и всем документам за считаные минуты.

После этого им не составило никакого труда скопировать содержимое жесткого диска моего компьютера, вставить его на место и вернуть все обратно в сейф. Просматривая остальные сделанные скрытой камерой снимки, я видел, как мужчины обыскали всю комнату, зашли в ванную и через двадцать шесть минут после своего прихода покинули мой гостиничный номер с богатым уловом.

Сидя на кровати, я смотрел на фото, как они выходят за дверь. От облегчения у меня даже тряслись руки: все прошло успешно, первая стадия закончена. Кумали поверила телефонному звонку нашего агента в Турецкой разведывательной службе и действовала именно так, как мы и надеялись.

Не было никаких сомнений, что женщина-коп сумеет прочитать украденную информацию, а это значило, что, как будут разворачиваться события дальше, зависит только от нее. Поверит ли она тому, что найдет в электронной почте? Не сделал ли я из-за усталости или от волнения какую-нибудь мелкую, но роковую ошибку? Охватит ли Кумали паника? Насколько сильно она ужаснется, узнав о том, что ее хотят отправить в Яркий Свет, а ребенка – в сиротский приют на территории Болгарии? Кинется ли она составлять шифрованное сообщение, чтобы связаться с братом?

Возможно, если бы моя голова не была занята этими мыслями, я уделил бы больше внимания фотографии, которую держал в руке. Я знал, что в этом регионе действуют семь крупных наркокартелей и что глава одного из них, владелец фермы, культивирующей лаванду, родом из греческих Салоник и питает живой интерес к деятельности агентов американской разведки. Окажись я в тот момент более внимателен, я бы, возможно, сообразил, кого Кумали, скорее всего, привлечет для этой грязной работы, и даже разузнал бы кое-что об одном из мужчин, снятых скрытой камерой. Но я не стал этого делать.

Раздался стук в дверь. Выглянув в глазок, я увидел Брэдли.

– Взломщики приходили? – спросил он.

– Да, – ответил я.

Он тяжело опустился в кресло и поинтересовался:

– Как вам нравится управляющий отелем?

– Профессор? А что с ним?

Бен удивленно посмотрел на меня:

– Профессор? Каких наук?

– Английского языка, конечно.

Я обрадовался, заметив на лице Брэдли тень улыбки. Это означало, что он потихоньку преодолевает свое отвращение к той роли, что ему поручили. Очень важно, чтобы Бен держался спокойно и старался вовсю: ведь в случае, если все пойдет, как я задумал, от этого будет зависеть моя жизнь.

Глава 20

– Ну и что мы будем делать дальше? – спросил Брэдли.

Покинув мою комнату, он вернулся в свой номер, распаковал вещи и принял душ. Бен выглядел уже не таким осунувшимся: он явно расслабился, сидя теперь со мной в гостиничном ресторане. Было девять часов вечера, и мы, погруженные в раздумья, без особого аппетита ковырялись в тарелках с мезе. Кроме нас, тут никого не было: сезон стремительно близился к завершению, и несколько других постояльцев отеля проводили вечер в прибрежных барах и ресторанах.

– Начался очередной этап: Кумали прочтет фальшивые письма из электронной почты. Потом, как я надеюсь, вступит в контакт с братом.

– Как мы узнаем об этом?

– При помощи «Эшелона».

– Что такое «Эшелон»?

– Глобальная система радиоэлектронной разведки. Она прослушивает сотовые телефоны и стационарные линии связи, отслеживает сообщения по электронной почте, то есть охватывает все виды коммуникаций в данной части Турции. В частности, эта система держит под наблюдением одну телефонную будку в четырех милях отсюда.

– Если Кумали выйдет с ним на связь, когда, по вашим расчетам, это произойдет?

Этот же вопрос не давал покоя и мне.

– Сейчас она уже наверняка изучила украденную информацию, – ответил я. – Албанцы получили эти сведения таким способом, что ей не придется понапрасну тратить время: пароли уже взломаны. Если допустить, что Кумали поверит всему написанному там, она сильно перепугается. Станет перечитывать эти сообщения, попытается отыскать на жестком диске еще что-нибудь важное. В конце концов страшный шок пройдет. Тогда она сядет за свой компьютер в старом рыбацком домике и отправит сообщение на форум или сайт знакомств в Интернете. Почти незамедлительно Сарацин прочитает на том же сайте текст, где будет сказано: некто, разделяющий его интересы, только что отправил сообщение. Он поймет, чту это значит: надо срочно связаться с сестрой, возможно, в какое-то заранее назначенное время. Но предварительно Кумали необходимо записать фрагменты новостных программ на английском языке и зашифровать свое сообщение. Волнение помешает ей работать быстро. Потом она поедет к телефонной будке и станет ждать звонка брата. Я полагаю, что к тому времени, когда она все это сделает, то есть не позднее полуночи, «Эшелон» что-то услышит. Думаю, это предельный срок. Если ничего не случится, значит женщина почувствовала неладное и мы проиграли.

– А если «Эшелон» перехватит телефонный разговор, Маккинли вам позвонит и скажет, что этот человек выехал в Турцию? – спросил Брэдли.

– Да. Сообщение Маккинли будет коротким, что-нибудь вроде: «Дружище, ты жив?»

– Полночь, – тихо сказал Бен, взглянув на часы над камином. – Остается три часа. – Он усмехнулся. – Ночь предстоит длинная.

– Да уж, – произнес я холодно. За прошедшие годы у меня было много таких долгих ночей, и я узнал, что такое терпение. – Что вы предпочитаете: сыграть в карты или выслушать историю?

– Не знаю, – ответил он. – А история интересная?

– Судить вам. Я расскажу о женщине по имени Ингрид Коль.

Глава 21

– Не все смертные приговоры подписывают судьи или губернаторы, – объяснил я. – Этот был оформлен как брачный контракт.

Мы с Беном переместились из ресторанчика в удобную комнату для отдыха: камин, ленивый кот и хороший обзор входной двери по другую сторону холла – на случай, если, руководствуясь какими-то своими планами, вдруг появятся Кумали или албанцы.

– Мужчина и женщина, о которых идет речь, после шести недель знакомства решили пожениться, – продолжал я. – Ее звали Камерон, его – Додж, на карту было поставлено состояние в один миллиард двести миллионов долларов.

– Неудивительно, что был составлен брачный контракт, – заметил Бен, поднимая стакан с пивом.

Я подумал, что в такую ночь хорошо бы напиться, но быстро отказался от этой идеи.

– Камерон работала простой продавщицей в крупном магазине известной фирмы и не имела возможности обратиться к хорошему адвокату, дабы в должной мере отстаивать свои интересы при заключении этой сделки. Нет нужды говорить, что условия оказались жесткими. В случае развода с Доджем, в особенности в первые пять лет, она не получала почти ничего. А вот если бы Камерон стала вдовой, тогда другое дело. Поэтому, сами понимаете, когда она разлюбила мужа…

– …И захотела урвать куш, – добавил Бен.

– Короче говоря, Додж подписал вовсе не брачный контракт…

– …А смертный приговор самому себе, – заключил детектив убойного отдела, подняв брови. Эта история явно произвела на него впечатление.

– Через пару месяцев Камерон решила, что не хочет больше жить с Доджем, – сказал я.

– У нее появился кто-то другой?

Я кивнул:

– Такое случается сплошь и рядом. В данном случае это была женщина.

– Да уж, хорошенький подарок мужу!

– Вы должны понять, Бен: есть несколько деталей, которых я не знаю. Мне приходится гадать, делать какие-то допущения, полагаться на опыт, но я уверен, что в целом прав.

Он кивнул:

– Конечно. Зная ваш редкий профессионализм, я даже не собираюсь это оспаривать.

– Моя интуиция подсказывает, что две эти женщины росли вместе. Скорее всего, они состояли в любовной связи еще до того, как в кадре появился Додж, – продолжал я. – Назовем подругу Камерон… ну, скажем, Мэрилин. Ее настоящего имени я не знаю.

Я бросил взгляд на часы: прошло только двадцать минут. Никогда раньше об этом не задумывался, но, похоже, когда ждешь конца света, время тянется особенно медленно.

– Девушки покинули свой Окраинвиль, или где там они жили, и перебрались в Нью-Йорк, преисполненные надежд, как я полагаю. Камерон поступила на работу в магазин «Прада», а Мэрилин мечтала стать актрисой. Но для начала она устроилась в офис.

– И тут-то Камерон познакомилась с миллиардером, – сказал Бен.

– Да, роман был бурным, и Камерон, конечно, понимала: это ее единственный шанс обрести богатство, второго такого уж точно не подвернется. Возможно, они с Мэрилин сели и обсудили ситуацию; не исключено, что все было устроено самым цивилизованным образом. Однако мой опыт говорит, что жизнь – грязная штука, и Камерон, как я догадываюсь, элементарно бросила свою давнюю подружку. Так или иначе, Додж и Камерон поженились. Я уверен в одном: Додж не был знаком с Мэрилин, даже никогда не видел ее. Это очень важно, учитывая то, что случилось позже.

– Понимаю, – кивнул Бен. – Додж и Камерон поженились, но этот брак оказался неудачным.

– Семейное счастье продлилось недолго. И хотя Мэрилин чувствовала себя обманутой, Камерон возобновила отношения. Она хотела избавиться от Доджа, но у нее была одна проблема…

– Брачный контракт.

– Именно. Однако женщины пораскинули мозгами и решили, что выход есть: убить Доджа. В этом случае деньги достанутся им и они будут жить вместе.

– И тогда они составили хитроумный план? – спросил Бен.

– Нет, тогда они еще не знали, как именно это проделают. Но однажды утром, одиннадцатого сентября, исламские террористы помогли им. Офис, где работала Мэрилин, был расположен в одной из башен-близнецов, но в тот день она опаздывала на работу. Женщина видела, как самолеты врезались в башни, и поняла, что для всего остального мира она мертва. Для потенциального убийцы лучше алиби и не сыщешь.

Я поднял глаза и увидел, что трое других постояльцев отеля вошли внутрь и направились к лифту. В моем шпионском подсознании шла привычная работа: я знал, что, поскольку все жильцы вернулись в отель ночевать, через десять минут молодой дежурный клерк запрет входную дверь, проверит, закрыты ли выход на аппарель и шахта служебного лифта, включит ночной свет. Я взглянул на каминные часы: такое ощущение, словно стрелки замерли. Где сейчас Кумали? Чем занят этот чертов «Эшелон»?

– Но Мэрилин должна была для всех оставаться мертвой, – сказал Бен, возвращая меня в Нью-Йорк одиннадцатого сентября.

– Верно. Она прошла через дым и развалины и разыскала прекрасное место, где могла начать новую жизнь, порвав все прежние связи, – гостиницу «Истсайд инн». Мэрилин была неплохой актрисой и сполна использовала свои таланты, чтобы стать невидимкой: никто не смог узнать и описать ее. Каждый день она играла новую роль.

Бен кивнул:

– Да, мне так и не удалось составить ее фоторобот. Должно быть, эта дамочка сразу распланировала свою дальнейшую жизнь. Итак, она посетила библиотеку, где нашла вашу книгу…

– Верно. В конце книги имеется приложение, где приведена информация о раскрываемости убийств во многих странах мира. Потратив на чтение всего несколько минут, Мэрилин имела возможность убедиться, что существуют места гораздо более благоприятные для совершения убийства, чем Соединенные Штаты. Турция – почти идеал в этом смысле: слабая судебная экспертиза, следователи чересчур загружены работой. Наверное, Камерон достаточно легко убедила Доджа отправиться в путешествие по Эгейскому морю, но вот для Мэрилин эта поездка была связана с серьезными проблемами.

– Мертвым не выдают загранпаспортов, – заметил Брэдли.

Я кивнул. Освещение в отеле потускнело, кот растянулся на диванчике во всю длину, мы с Брэдли дружно взглянули на каминные часы. До определенного мною срока оставалось сто двадцать пять минут.

Мне надо было немного отвлечься, и я пошел налить себе кофе. Мои руки дрожали.

Глава 22

В Вашингтоне тоже посматривали на часы. На восточном побережье США был полдень. Шептун сделал собственный расчет времени, когда «Эшелон» услышит шифрованное сообщение Кумали. Выходило даже раньше, чем у меня.

По его прикидкам, это должно было случиться не позднее одиннадцати часов вечера по бодрумскому времени. Уж не знаю, был ли Шептун бульшим пессимистом или реалистом, чем я.

Когда до истечения определенного им срока оставался час, начальник разведки покончил с телефонными звонками, закрыл дверь своего офиса и строго-настрого запретил беспокоить его. Он рассуждал так: на случай, если он понадобится президенту, на столе имеется телефонный аппарат, подключенный к прямой защищенной линии, а хорошие новости Агентство национальной безопасности пришлет ему по специальному каналу в Интернете.

Однако в душе Шептун не верил, что наша операция увенчается успехом. Весь его обширный опыт свидетельствовал об обратном. Он видел на своем веку столько безумных фанатиков, что ему трудно было ожидать, что мы сумеем благополучно нейтрализовать террориста-одиночку. Во время своего первого путешествия по Афганистану – он тогда ездил в эту страну в качестве аналитика – Шептун был серьезно ранен беременной женщиной, на которой был пояс, начиненный взрывчаткой, а через много лет, уже будучи резидентом, он видел, как детишки с гранатами подбегали к американским солдатам, выпрашивая у тех сладости.

Шептун был уверен: очень скоро президент распорядится закрыть границы, начнется паника, очереди за вакциной растянутся на многие мили, на улицы будут выведены войска и начнется кошмарная охота на переносчиков заразы, сознательно обрекших себя на смерть. Как только президент закончит свое обращение к народу, ему передадут документ, который Шептун уже начал составлять, – рапорт об отставке.

Директор разведывательного управления писал со свойственной ему беспощадной честностью и с горечью столь тяжелой, что она могла сломать кого угодно. Шептун печалился о своей стране, ее гражданах, которых он не сумел защитить, о собственных детях, которых едва знал, о карьере, начавшейся тридцать лет назад с больших надежд и заканчивающейся теперь таким феерическим провалом.

Часы тикали на его рабочем столе, канал в Интернете был открыт, светился экран телевизора, но никаких сообщений не поступало. Время вышло, «Эшелон» молчал: и на этот раз оправдались его худшие ожидания.

Шептун открыл ящик стола, достал прибор для измерения давления, обернул вокруг руки манжету – и тут замигала лампочка на телефоне прямой связи с президентом. Маккинли поднял трубку.

– Ничего? – спросил Гросвенор, даже не пытаясь скрыть беспокойство.

– Ничего, – ответил Шептун. – Очевидно, Кумали не заглотила наживку. Полагаю, был допущен какой-то незначительный, но ставший роковым промах. Пилигрим оценил предельный срок несколько иначе: он будет ждать еще пятьдесят семь минут, но вряд ли за это время что-нибудь изменится. Что вы собираетесь делать? Читать обращение к американскому народу?

Гросвенор долго молчал, пытаясь обуздать роящиеся в голове тревожные мысли.

– Нет, – сказал он наконец. – Я дал Пилигриму тридцать шесть часов. Мы доиграем пьесу до конца. Он заслужил это.

Президент повесил трубку. Его угнетала мысль, что он не сумел защитить своих соотечественников. Общественное мнение и история будут к нему беспощадны.

Час назад он, как и Шептун, полностью выполнил свою повестку дня: сделал последний звонок по телефону и теперь сидел один в зловещей тишине. Президент опустил голову на руки, горько сожалея, что Энн умерла, а детей у них не было. Как бы он хотел сейчас оказаться в лоне семьи, где мог бы обрести покой и смысл существования!

Но ничего этого не было, только страх гулял сквозняком по пустым коридорам его души.

Глава 23

Мы с Брэдли в этот момент находились в другом коридоре: брели в молчании по тускло освещенному отелю к моему номеру.

До истечения предельного срока оставалось меньше тридцати минут. Я отчаянно боролся с охватившим меня беспокойством и, чтобы немного отвлечься, предложил Бену ознакомиться с документами турецкой полиции, касающимися смерти Доджа. Понимая их важность для предъявления обвинения в ближайшем будущем, Брэдли согласился. Пожелав спокойной ночи ленивому коту, мы пересекли пустой холл и уже входили в лифт, когда у меня возникло сильное подозрение, что за нами следят.

Вокруг никого не было, даже дежурный клерк отсутствовал, но на стене у них имелась камера наблюдения с наведенным на конторку портье объективом. Я подумал, что, возможно, кто-то следит за нами из близлежащего офиса.

Я пропустил Бена в лифт, тихо сказав, что пойду пешком по лестнице. Если противники, те же албанцы, нападут на нас, им будет труднее иметь дело с объектом, внезапно разделившимся на две части. Брэдли вопросительно взглянул на меня, и я пояснил:

– Нужна физическая нагрузка.

Прекрасно понимая, что я говорю ерунду, он все же молча зашел в лифт. Я же резко свернул влево и, перепрыгивая через ступеньки, без всяких происшествий одолел лестничный пролет, поравнявшись с лифтом как раз в тот момент, когда открывались его стальные двери. Брэдли удивленно поднял брови, увидев в моей руке беретту девятимиллиметрового калибра со взведенным курком.

– Это, я так понимаю, вместо гантелей? – поинтересовался он с серьезным видом.

Я опустил пистолет, и мы вместе дошли до моего номера. Меня все еще не отпускало чувство, что за нами следят, но камер наблюдения в коридоре не было. Быстро оглянувшись, я бросил взгляд во тьму, но ничего там не увидел.

Открыв дверь, я подумал: а что, если коридорный остался в здании по приказу тех, кто его нанял, чтобы приглядывать за мной? Заперев дверь на засов, я положил пистолет на кофейный столик рядом с собой.

– Вы не дорассказали ту историю, – напомнил мне Брэдли. – Остановились на том, что Камерон и Мэрилин решили убить Доджа в Турции, но возникла проблема…

– Да. Мэрилин понадобился загранпаспорт, и они начали охоту на одинокую женщину двадцати с лишним лет, которую точно никто не будет искать, желательно недавно приехавшую в Нью-Йорк.

– И они нашли ее?

– Конечно.

– Где?

– В баре для лесбиянок, через газету бесплатных объявлений, в Интернете, на Вашингтон-сквер воскресным днем – не знаю, это не имеет значения. Так или иначе, Мэрилин назначила ей свидание. Ближе к ночи она пригласила девушку в «Истсайд инн», соблазнив наркотиками и сексом, а вместо этого убила ее.

Мы обменялись взглядами.

– Мэрилин лишила эту несчастную жизни, чтобы влезть в ее личину, – сказал я.

Брэдли ничего не ответил, обдумывая услышанное. Как всякий хороший коп, он пытался заполнить пробелы в этой версии.

– Помните ту женщину на вашем семинаре? – продолжал я. – В бирюзовой блузке, очень умная, она еще сидела в первом ряду?

– Конечно помню, хотя, откровенно говоря, особого интеллекта я в ней не заметил. Вы сказали, что женщины считают вас сексуально привлекательным, и она согласилась.

Я рассмеялся:

– Она догадалась, что это убийство, возможно, как-то связано с желанием присвоить себе чужую личность, но я слушал ее не слишком внимательно из-за тех парней, что вошли и уселись в заднем ряду. А надо было сосредоточиться на том, что она говорила.

– Вы упоминали, что убитую женщину звали Ингрид Коль? Это ее мы нашли в ванне с кислотой?

– Да, – ответил я. – Для всего мира Мэрилин умерла. И для того чтобы превратиться в другого человека, ей пришлось уничтожить лицо Ингрид, стереть папиллярные узоры с ее пальцев, выдернуть несчастной зубы. Убийца не могла позволить, чтобы тело ее жертвы опознали: ведь Мэрилин собиралась сама стать ею. Когда настоящая Ингрид была мертва, убийца взяла себе ее бумажник, сумочку и ключи от квартиры. Она тщательно уничтожила улики в номере восемьдесят девять, обрызгала все промышленным антисептиком, сожгла все, что могло ее выдать, и покинула гостиницу.

– Вы думаете, она переехала в квартиру Ингрид?

– Не знаю. Она выбрала в жертвы одинокую девушку, так что вполне возможно. В любом случае Мэрилин незамедлительно присвоила все имущество Ингрид. Уже через несколько часов она могла узнать номер социального обеспечения и прочие сведения, необходимые для получения свидетельства о рождении.

– А имея этот документ, можно оформить загранпаспорт, – сказал Брэдли.

– Правильно.