Любовь без обязательств Карр Изобел
— Пожалуйста, расскажите нам об этом, дорогая, — подхватила леди Уэрсли, подаваясь вперед, и на лице ее отразилось любопытство. — Неужели эти слухи действительно правдивы и лорд Леонидас наконец сдался?
— Боюсь, ожидается, что это сделаю я. — Виола потеребила ленту, которой было подпоясано ее платье. — На самом деле я проснулась ночью и обнаружила у себя в комнате грабителей. Они искали рукопись следующего тома моих записок. — Вспомнив об этом, она невольно содрогнулась. — Лорд Леонидас как раз возвращался домой, засидевшись за картами, — и тут я выскочила на тротуар.
— Слава Богу! — сказала миссис Ньютон.
— Правильнее будет сказать — везучая особа, — откликнулась леди Гросвенор с легкой улыбкой. — Найти такого спасителя в нужный момент!
— Да, вы правы, — вынужденно согласилась Виола, стараясь не обращать внимания на то, как лихорадочно ускорился ее пульс. — Он обо всем позаботился — начиная с осмотра дома и кончая встречей с сыщиками. — Тут ей вспомнилось безжизненное тело ее лакея. — Однако полицейские не слишком надеются их поймать. Просто пообещали, что сделают все, что смогут. Но, не имея никаких доказательств, не вправе открыто обвинять сэра Хьюго.
— Неужели лорд Леонидас все взял в свои руки? — переспросила леди Харрингтон с некоторым удивлением.
Виола кивнула:
— Он действовал очень уверенно. Я бы не смогла ему помешать, даже если бы захотела. Он невероятно деятельный мужчина.
— Но такой красивый.
— И такой богатый.
— Не говоря уже о его росте! — восторженно добавила леди Лигоньер. — Во всем светском обществе найдутся разве что единицы, которые обладают таким же.
У Виолы чуть покраснели щеки. Она уже несколько дней ни о чем другом не могла думать.
— И весьма самоуверен, — дополнила она. — Не догадаетесь никогда в жизни, что он мне предложил!
— Неужели что-то предосудительное? Вот уж не подумала бы. Обычно Воны склонны к красивым жестам.
Леди Харрингтон взяла с блюда крошечное пирожное и с удовольствием отправила в рот.
— До сих пор помню романтическую историю женитьбы его родителей! — со вздохом промолвила леди Гросвенор. — Наверное, в юности она произвела на меня слишком большое впечатление.
Виола улыбнулась:
— Лорд Леонидас вовсе не высказал намерения стать моим покровителем. Точнее, предложил помочь мне, обещал защищать, но только при условии — я дам ему возможность обольстить меня настолько, что сама впущу его к себе в постель.
— Так позволь ему это сделать! — Леди Лигоньер начала быстро обмахиваться веером, кокетливо захлопав ресницами. — Бог свидетель, я бы на твоем месте не устояла!
Все расхохотались. Виола тепло посмотрела на свою обезоруживающе откровенную приятельницу. Пенелопа была убеждена в том, что измена мужу являлась самым удачным ее поступком, поскольку приобретенная этой ценой свобода стала бесценным подарком. Да, эта дама не задумываясь увлекла бы лорда Леонидаса на ковер и получила от него все, что хотела.
— А я и не отказала ему. — Виола была отнюдь не уверена в том, что смогла бы это сделать. — Я вообще ничего не ответила. А он так чертовски самоуверен, что, наверное, не понял, почему я бы решилась сказать ему «нет».
— Ну, он достойный член своего семейства, дорогая. Все дело в этом, уверяю тебя.
Леди Гросвенор ласково почесала своего мопса за ухом, и забавное создание сразу начало извиваться от восторга.
— Вчера он прислал мне записку с приглашением в театр. Разум подсказывает, что следовало бы заставить его напрасно ждать меня на крыльце моего дома…
— …А вот твое тело говорит, чтобы ты этого не делала! — перебила ее миссис Ньютон. — Ну что ты, право! Не глупи, Ви! Только подумай: лорд Леонидас! Ты станешь легендой! Единственная дама легкого поведения, которой удалось заполучить одного из Вонов, пусть даже и младшего сына. Только представь себе, как будут скрипеть зубами все светские вдовушки! Дело того стоило бы уже ради одного этого!
— Ты заполучишь в постель этого потрясающего мужчину, — с завистью добавила леди Уэрсли, выразительно подняв брови. — Да это же редкая удача, дорогая!
— Может, вы и правы…
— Если ты упустишь Вона, — возмущенно посмотрела на нее леди Харрингтон, — то я от тебя отрекусь! Предупреждаю!
Виола от души рассмеялась. Графиня была столь же решительна, как и лорд Леонидас. Она сразу давала человеку понять, как к нему относится, и без всяких колебаний говорила любой из них, как именно следует поступить, словно все они были ее дочерями.
— Миледи, как я могу ослушаться вас?
— Умница. А теперь придвинь ко мне поближе блюдо с миндальными безе. Спасибо.
Лео откинулся на сиденье, чтобы лучше видеть миссис Уэдон в свете, который давал небольшой фонарь, закрепленный на стенке кареты. При каждом покачивании экипажа по ее телу пробегали блики, которые привлекали его внимание то к линии ключиц, то к выпуклости груди, то ко впадинке у основания ее шеи… И каждое из этих безупречно прекрасных местечек требовало долгого жаркого поцелуя. Им следовало поклоняться так, как они того заслуживают!
Пусть Виола шлюха — она все равно великолепна.
Лео чуть передвинулся, с трудом подавляя желание сократить разделяющее их расстояние и пересадить ее к себе на колени. Ему безумно хотелось расстегнуть ей лиф и высвободить груди, затянутые шелком и китовым усом корсета. Однако в их договоренность такого не входило, а он был решительно намерен сделать обольщение этой кокетки настоящим триумфом. Как бы ни приятно было овладеть ею прямо здесь, в карете, это не продвинет его к цели ни на шаг.
Миссис Уэдон со вздохом, передвинулась чуть глубже. Хотя изящные руки спокойно лежали у нее на коленях, она была так же взволнована, как в то первое утро у нее в будуаре. Лео вытянул вперед ногу и подсунул ей под подол, однако так, чтобы не задеть даже щиколотки. Ее глаза распахнулись — глубокие синие озера, в которых так легко было утонуть. Черная шелковая мушка на щеке едва заметно задрожала. Виола не пошевелилась, если не считать того, как мерно поднималась и опускалась с дыханием ее грудь. А потом ее пальцы сжали веер, и тихий звук трущихся друг о друга спиц из слоновой кости был четко слышен в тесном экипаже.
Лео спрятал довольную улыбку и уперся ногой в сиденье, выпрямляясь и дожидаясь, чтобы дама успокоилась. Ему совершенно не нужно, чтобы по приезде в театр она была похожа на испуганную кошку. Это было бы решительно ни к чему. Но почему-то он не мог удержаться, чтобы не подразнить ее легкими намеками на близость. Ему безумно нравилось, как та вся дрожит от возбуждения.
Шум съезжающихся в театр зрителей волной захлестнул карету: крики, смех, цокот подкованных копыт и стук колес с железными ободьями по мостовой просто оглушали. Миссис Уэдон выпрямилась — и от глубокого вздоха ее грудь чуть не вывалилась из глубокого выреза платья. Длинные перья, украшавшие ее прическу, доставали до крыши экипажа, и только одно, самое длинное, покорно опускалось вниз, словно в поклоне.
Лео чуть улыбнулся, представляя себе, с какими лицами собравшиеся будут смотреть, как они вместе входят в театр. Их появление сразу вызовет массу сплетен. Однако этот совместный выход в свет необходим для того, чтобы миссис Уэдон продолжала думать, будто ей требуется защита от сэра Хьюго и что только Лео может ей помочь. А когда леди, наконец, допустит его к себе в постель, этого будет вполне достаточно, чтобы вознаградить его за все.
— Готовы войти в клетку со львами?
Миссис Уэдон улыбнулась ему в ответ: уголки ее губ едва заметно приподнялись, но уже в следующую секунду ее глаза стали серьезными. Она провела руками по платью, разглаживая его на коленях, а потом, опустив голову, начала нервно теребить булавку в нижней части удлиненного корсажа.
— Это всего лишь светское общество. Мне приходилось сталкиваться с вещами и пострашнее, поверьте.
Лео заметил, каким напряженным стало ее лицо, и растерялся, не зная: связать ли это волнение с опасением, вызванным их первым совместным появлением на людях, или придать ему большее значение, несмотря на небрежный тон дамы. Однако он не успел начать расспросы: карета остановилась, лакей открыл дверь и с негромким щелчком опустил складные ступеньки.
Миссис Уэдон встала и позволила ему помочь ей сойти на землю. Лео спрыгнул следом за ней и стал наблюдать за тем, как она осматривается, держась с такой надменностью, какая сделала бы честь любой из самых знатных дам высшего света. Она хорошо умела владеть собой и не обращала внимания на то, что на нее устремлено множество взглядов. Миссис Уэдон явно привыкла к тому, что привлекает к себе всеобщее внимание.
Она с легким кивком протянула ему руку. Лео положил ее пальцы себе на локоть и повел ко входу в театр, пролагая дорогу через толпу зевак, не удостаивая никого даже кивком. Пусть они изумляются. Пусть гадают, что происходит. Главное, чтобы на них смотрели и чтобы о них рассказали сэру Хьюго. Он хотел, чтобы затеянная им игра была закончена до того, как миссис Уэдон начнет мешать самому Лео. И ему совершенно нет дела до того, что окружающие будут думать или говорить.
Лорд Леонидас Вон великолепно играл свою роль. Покровитель, демонстрирующий свою красивую содержанку. Волк, отгоняющий других членов стаи. «Это мое! Не смейте трогать!» Сэр Хьюго и миссис Уэдон поймут все именно так.
Если бы он ни опасался громкого скандала с матерью (а из этой ссоры ее сын победителем явно бы не вышел), то Лео надел бы на шею миссис Уэдон фамильное рубиновое ожерелье, которое ясно говорило бы о том, что эта женщина принадлежит ему. Правда, на его спутнице сейчас и так сверкало дивное колье с топазами, неизвестно кем подаренное.
Желание сорвать с нее эту драгоценность оказалось вдруг таким острым, что Лео чуть было не задохнулся. Страшно действовало на нервы, что миссис Уэдон гордо демонстрировала подарок другого мужчины. Он не думал, что это так сильно заденет его самолюбие.
Если бы эта женщина действительно принадлежала ему, ей следовало преподнести что-нибудь роскошное, потрясающее, чтобы эти чертовы топазы навсегда оказались на самом дне ее шкатулки с драгоценностями. Ей очень пошли бы бриллианты.
Однако миссис Уэдон не была его любовницей и вряд ли станет ею в будущем. Да и надо быть реалистом — такой подарок был бы ему не по карману. Миссис Уэдон — это только средство для достижения некоей цели. Надо сказать, довольно приятное, но не более того. Хотя, глядя на нее, он легко мог бы забыть обо всех оговорках. И уж тем более трудно было о них помнить, когда Лео представлял, как… и где он будет обладать ее дивным телом.
Виола крепче ухватилась за руку лорда Леонидаса, пока они шли через толпу. Под своими пальцами она ощущала крепкие мышцы, и эта скрытая сила очень ее успокаивала. Впервые за много дней она почувствовала себя в полной безопасности. Сэр Хьюго не посмеет делать гадости, когда рядом такой надежный защитник.
Поднявшись по длинной лестнице, они добрались до семейной ложи Вонов. Там, к счастью, никого не было: в этом мягко освещенном уютном уголке они были наедине — и в то же время у всех на виду, словно редкая драгоценность в стеклянной витрине.
Виола несколько раз глубоко вздохнула, успокаиваясь, и, чуть выше подняв голову, уселась на галантно выдвинутое лордом Леонидасом изящное позолоченное кресло. Он отправил лакея за освежающими напитками, а сам занял место подле нее.
Его плечо оказалось слишком близко, бедро и нога прижимались к ней так, что сминали платье. Он не мог спокойно сидеть на своем месте, и ей рядом с ним было тесно. Виола чувствовала себя не в своей тарелке.
Она никогда не испытывала робость, каким бы высоким и мощным ни был находящийся рядом с ней мужчина. Поэтому таким непривычным было жаркое, возбуждающее предвкушение, которое текло по ее жилам и пульсировало в лоне.
Напрасно Виола пыталась убедить себя, что Лео ей безразличен. Ничего не получалось. На глазах у нее внезапно появились слезы, и она протяжно выдохнула, стараясь скрыть прилив неуверенности.
Он до сих пор к ней даже не прикасался — их руки все это время были затянуты в перчатки — и держался так благопристойно и чопорно, что удивил бы даже юную дебютантку. И тем не менее она сейчас сидела рядом с ним под тысячами любопытных взглядов и нервничала так, словно девственница перед первой брачной ночью.
Вот вам и знаменитая куртизанка миссис Уэдон! Сейчас она снова превратилась в малышку Перри, которой всего пятнадцать и у той еще молоко на губах не обсохло. Именно так она чувствовала себя в эту минуту, и это ей совершенно не нравилось. Прошло двенадцать лет с тех пор, как она была той наивной дурочкой, а все последующие годы провела в распутстве и разврате. И по правде говоря, наслаждалась почти каждой минутой, хотя и прекрасно понимала, что, признаваясь в этом, открывает себя для всеобщего осуждения и порицания.
Виола бросила быстрый взгляд на лорда Леонидаса. Ее спутник был просто великолепен. Опасное существо, прикидывающееся джентльменом: элегантный фрак, напудренные волосы и начищенная до блеска обувь — все это явный обман. На самом деле перед ней был дикий тигр, который сбежал из клетки и грелся на солнце среди домашних кошечек, подергивая хвостом в ленивом ожидании добычи.
Он так умело и ловко посеял семя ее обольщения, что Виола погибла, не успев опомниться и что-либо предпринять для своей защиты. Брошенный им вызов воспламенил ее. Желание победить Лео в его собственной игре, заставить его пресмыкаться и умолять о близости, было совершенно непреодолимым.
Неделю назад Виола не усомнилась бы в своей способности легко поставить мужчину на колени. Сегодня она была отнюдь не уверена в том, что сможет это сделать, тем более что объектом ее эксперимента был сам лорд Леонидас.
Он принял ее молчание за согласие. Подобное проявление самонадеянности от нее не укрылось, и она рассчитывала позже непременно воспользоваться такой чертой его характера. Этот мужчина просто не мог представить себе, чтобы кто-то сказал ему «нет».
Из зрительного зала на них постоянно наставляли лорнеты. Трепеща веерами, дамы украдкой кидали на нее гневные взгляды, недовольные тем, что их спутники не спускают глаз с красавицы в великолепной ложе. Ее приятельницы тоже были здесь — они собрались в ложе любовника леди Лигоньер и наблюдали за ней с жадным интересом. Сэр Хьюго тоже был в зале: даже на таком расстоянии Виола ощущала, как от него исходили волны ярости, похожие на жар от кузнечной наковальни.
Лорд Леонидас сидел рядом с ней — неподвижный, спокойный, невозмутимый. Поймав на себе ее взгляд, он едва заметно улыбнулся, а его зеленый глаз подмигнул ей.
Он настоящий дьявол!
Чувства унижения и возбуждения боролись в ней так отчаянно, что даже голова закружилась. Каждый нерв в ее теле натянулся при мысли о том, что сегодня Вон осуществит свое обещание… свою угрозу… и заставит ее сдаться. Эти длинные сильные пальцы скользнут вверх по ее икре, снимут с нее подвязки… У Виолы перехватило дыхание, и она шумно вздохнула. Она сама делает все за него. Сама себя обольщает. Вот проклятие!
Что случилось с ее знаменитым самообладанием?
Лакей подал им два бокала вина. Вон взял их, кивком отпустил его, и тот скользнул за занавеску, отделявшую ложу от коридора. Лео протянул один из бокалов ей — и свет отразился от пузырька воздуха, оказавшегося в тонкой хрустальной ножке.
Виола взяла бокал, следя за тем, чтобы их пальцы не соприкоснулись, и поднесла его к губам, ощутив сильные ароматы дуба, вишни и пряностей. Она отпила еще один глоток, радуясь возможности чем-то себя занять, хоть немного отвлечься.
Взрыв аплодисментов встретил исполнительницу главной роли — и в эту секунду рука Лео легла ей на колени, сжав бедро, а большой палец начал медленно и умело ее поглаживать. Это движение было очень легким, почти не ощутимым, но полностью захватило ее внимание.
Мягкая лайковая кожа перчатки маскировала силу его руки. Манжета рубашки скрывала его запястье. Однако она очень остро чувствовала силу, затаившуюся рядом с ней. И ей нравилось это ощущение.
Виола легонько ударила по его пальцам сложенным веером — и тот сразу отдернул руку. Глядя на сцену, она негромко сказала:
— Интересующая вас часть моего тела находится значительно выше колена, милорд.
Лео тряхнул головой, чтобы прийти в себя. Такого удара он не получал с мальчишеских лет. Его мать тоже очень умело обращалась с этим оружием — безжалостными насмешками — и часто применяла его в отношении младшего сына и его братьев. Его всегда изумляло: как у отца хватило смелости увести ее у жениха прямо у церкви! Назвать его матушку грозной означало бы сильно приуменьшить, а утверждение о том, что она надменна, было бы настоящим неуважением. Однако именно эти черты характера позволили ей пережить скандал, вызванный ее побегом и браком с сыном шотландского графа, которого окружающие считали сумасшедшим.
Его матушке удалось даже немного улучшить репутацию семьи — по крайней мере, в глазах тех, кто имел романтические наклонности или симпатизировал отчаянным поступкам. Она неизменно вела себя так, словно с самого начала намеревалась выйти замуж только за отца Лео — возможно, так оно и было. Она была умной, сдержанной, решительной женщиной, такой, кому никогда не следует перечить. И он любил ее так, как преданный пес своего хозяина: всем сердцем, безоговорочно и с каплей благоговейного трепета.
Если ему повезет, то она не придушит младшего сына при первой же встрече, когда в глушь Кинроссшира дойдут новости о том, что тот вытворяет. При некотором везении матушка все лето будет слишком поглощена местными проблемами и не вспомнит ни о нем, ни о Лондоне до сентября, когда его отец в очередной раз будет приглашать гостей поохотиться на куропаток.
Лео откинулся на спинку кресла и позволил себе немного расслабиться. Сегодня в театре представляли довольно банальную пьесу Шеридана, в которой была масса глупых персонажей. Он приехал сюда не ради этого спектакля. Весь смысл их появления в театре заключался в том, чтобы все светское общество насторожилось и отметило, что миссис Уэдон перешла под покровительство лорда Леонидаса. И, добившись этого, он сделает первый шаг на пути, который приведет к ее обольщению и капитуляции — и в конечном счете к их обоюдному наслаждению. А он нисколько не сомневается в том, что оно таким и будет. Иное просто невозможно. Неприемлемо.
Актеры запели куплеты о стыдливо вспыхивающих румянцем девицах, а это означало, что ему придется ждать еще не меньше часа, пока пьеса не закончится и не начнется фарс. Почтительно сидеть рядом с миссис Уэдон так долго будет просто невыносимо.
Что она сделает, если он опустится перед ней на колени и позволит себе все те дерзости, какие только возможны в столь тесном и открытом посторонним взглядам пространстве, пока внизу кривляются актеры? Лео отвернулся от довольно вялого зрелища на сиене и поймал Виолу на том, что та исподтишка наблюдает за ним. Их взгляды встретились — она не отвела своих глаз и нисколько не смутилась, а просто смотрела на него без насмешки, без вызова. А потом, когда он уже почти не сомневался в том, что она сейчас подастся к нему для поцелуя, вдруг моргнула и, повернув голову, снова стала наблюдать за сценой.
Лео стянул перчатку и, опустив руку, подхватил край ее шелковой юбки. Виола не шевельнулась, и он медленно поднял ее, открывая сначала щиколотку, а потом и саму стройную ножку. Ее дыхание чуть заметно изменилось, однако она продолжила внимательно смотреть вниз, на актеров.
Он смелее запустил руку ей под юбку, скользнув пальцами по ее икре и колену, проник большим пальцем в чувствительную складку позади колена. Погладив его, залез под край чулка, проведя по границе между шелком и кожей.
Не в силах удержаться, Лео наклонился к ней, так что его нос зарылся в манящее пространство между ее ушком и волосами, и глубоко вдохнул. Как и раньше, от миссис Уэдон пахло солнцем и травой в теплый летний день, и к этим запахам примешивался нежный аромат ее кожи. Его рука оставила ее колено и передвинулась выше, на обнаженную ляжку.
Под подушечками его пальцев ее кожа была мягкой и эластичной, словно лайковая перчатка, брошенная им только что на пол. А потом неожиданно ее пальцы сжались на его запястье. Виола повернулась к нему, так что ее щека на мгновение соприкоснулась с его собственной, а ее губы оказались совсем рядом, словно ожидая поцелуя. Все в ней — за исключением крепко сжатых на его запястье пальцев — красноречиво говорило о готовности сдаться.
Но тут она тихо цокнула языком и почти незаметно покачала головой.
— Если вы не забыли, мне полагается вас умолять, не так ли?
Ее губы чуть коснулись его уха — и все его тело напряглось.
Лео усмехнулся и крепче прижался к ней.
— О, но ведь «отвага — это бастион надежный»!
— Извольте не цитировать мне скучных римлян. Я не глупая деревенская девица, которая готова восхищаться претензиями на образованность.
Он отстранился и в неярком свете всмотрелся в ее лицо, пытаясь понять эту непредсказуемую женщину.
— Не обижайте меня, дорогая. Я действительно хорошо помню Тацита.
Удивительным было то, что она и сама его явно помнит. Это определенно не входило в круг обычного образования девиц.
Ничего не поделаешь: ему придется прочитать первый том ее записок и попробовать понять, что там говорится о бурном прошлом этой дамы.
Ее пальцы немного разжались, и он еще раз провел рукой по ее бедру, прежде чем она его оттолкнула.
— Вы не согласитесь уйти из театра прямо сейчас и дать мне возможность продолжить разведку боем в карете?
Миссис Уэдон повернула к нему лицо, на котором красноречиво было написано торжество.
— И не надейтесь, милорд. Нам непременно надо досмотреть «Школу злословия», а потом будет еще фарс. Во время антракта вы принесете мне еще бокал вина, а я смогу полчаса развлекаться, флиртуя со всеми теми джентльменами, которые сейчас умирают от желания оказаться на вашем месте.
— А потом?
— Посмотрим!
И снова сосредоточила свое внимание на сцене, одновременно расправляя юбки и приводя свой наряд в приличный вид. Лео скрестил руки на груди и ухмыльнулся. Что ж: пусть немного поломается и покуражится. Это все равно ничего не изменит.
На сцене ведущая актриса прервала монолог и подошла к краю сцены, чтобы принять розу от поклонника. Зрители разразились негодующими криками, и даритель поспешно вернулся в зал под градом гнилых овощей. Лео раздосадовано вздохнул. Вечер обещал быть томительно долгим.
Когда наступил антракт перед фарсом, он вышел из ложи и отправил лакея за вином. Теперь настало время публично продемонстрировать их отношения. Сейчас им с миссис Уэдон предстоит устроить собственный спектакль, рассчитанный на любопытствующих.
Он вернулся в ложу, где его спутница встретила Лео довольно прохладной улыбкой и вопросительно приподнятой бровью. Она не намерена помогать в этой нелегкой работе. Отлично. Он и сам прекрасно справится!
Со всех сторон в их ложу устремились заинтересованные взгляды. Лео кивнул кое-кому из своих знакомых. Сидевший у себя в ложе Сэндисон приветственно поднял свой бокал, после чего снова повернулся к своим гостям.
Лео вернулся на свое место и завладел одной из изящных ручек миссис Уэдон. Расстегнув браслет, надетый поверх перчатки, он спрятал его к себе в карман. Уголки губ дамы чуть приподнялись. По очереди потянув за кончик каждого пальца, Лео снял перчатку с ее руки и спрятал ее туда же, куда отправил браслет.
— У вас прелестные руки.
Он поцеловал ее ладонь, а потом прижался губами к бьющемуся на запястье пульсу.
Вздох изумления Виолы сменился раздраженным шипением, когда их бесцеремонно прервал мужской голос. Возмущенная невнятная ругань перешла в гневный рев:
— Вы не имеете права, милорд! Никакого права!
Лео лениво начал водить большим пальцем по ладони миссис Уэдон, скучающе посмотрев на сэра Хьюго. Баронет был крупным мужчиной — не очень высоким, но со сложением хорошего кулачного бойца.
— У меня заключен и подписан контракт с этой дамой! — Лицо сэра Хьюго, в ярости взирающего на миссис Уэдон, стало темно-багровым. — Она моя до конца года! Куплено и оплачено.
Виола растерянно молчала. Казалось, она лишилась дара речи. Лео приподнял ее руку и прижался губами к костяшкам тонких пальцев.
— Ваш знакомый всегда так груб? Наверное, вам было нелегко его терпеть рядом, не говоря уже о том, чтобы ложиться с ним в постель. Примите мои соболезнования, мадам.
Глаза миссис Уэдон округлились — и она расхохоталась. Сэр Хьюго рванулся в их сторону, стиснув руки в кулаки. Лео вскочил на ноги, сгреб своего противника за грудки и выставил из ложи.
Толпа, собравшаяся в коридоре, раздалась, а потом окружила их со всех сторон. Казалось, сэра Хьюго вот-вот хватит апоплексический удар. Он поправил парик нервным движением и гордо выпрямил спину.
— Призываю вас опомниться, милорд, — возмущенно заявил разгневанный мужчина. — Вы посягнули на мою собственность.
Лео кивнул, вполне допуская, что это так и есть.
— Приношу вам мои извинения, сэр. Можете не сомневаться, что я поручу моему поверенному изучить условия вашего контракта с миссис Уэдон. Если окажется, что дама его нарушила, я позабочусь о том, чтобы вы получили достойную компенсацию.
Вокруг них послышались насмешливые возгласы и колкости. Сэр Хьюго заскрежетал зубами, а его руки дернулись, словно он представил себе, как сжимает их на шее Лео.
— Я бы мог преподать тебе хороший урок, щенок. Но здесь не время и не место.
Лео только приподнял брови. Баронет не мог не знать, что добиться соблюдения подобного контракта практически невозможно. К тому же театр как нельзя больше подходил для подобной сцены. Зрители приходят сюда в основном ради вот такой публичной демонстрации сцен из личной жизни.
Миссис Уэдон подошла к нему сзади, шурша юбками, и, прижав ладонь к его спине между лопатками, подалась вперед так, чтобы увидеть, что происходит впереди.
— Прошу вас держаться в рамках приличия, — проговорил Лео, не отрывая взгляда от кипящего гневом баронета. — Не забывайте, что я сын герцога, а у вас больше нет никаких дел с миссис Уэдон.
Сэр Хьюго выдохнул с таким шумом, словно вместо легких у него были кузнечные мехи.
— Надеюсь, она из вас всю кровь высосет, лорд Леонидас. Видит Бог, другого вы не заслуживаете.
Чарлз хмуро смотрел, как толпа, выходящая из театра «Хеймаркет», становится все гуще, двигаясь мимо него рекой шелков и кружев, распространяя приторный запах помады для волос. Он поднес к лицу носовой платок, стараясь уберечь свое обоняние.
Лео был в нескольких шагах впереди: благодаря высокому росту он выделялся среди окружающих, что значительно облегчало его задачу. Рядом с кузеном Чарлз не без труда отыскал взглядом его спутницу: массу ярких рыжих кудрей и гордо покачивающиеся в прическе перья.
Он весь вечер внимательно наблюдал за ними из партера. С тем же успехом Лео мог бы перегнуть эту особу через перила ложи и поиметь на глазах всего зрительного зала.
Какой смысл водить шлюху в театр смотреть какую-то пьесу? Или обращаться с ней как с благородной особой? Или ухаживать за ней? Все знают, что ее можно заполучить, заплатив нужную сумму, — и репутации мужчины отнюдь не идет на пользу, когда все видят, как тот пресмыкается и лебезит. Его кузен выставляет себя полным дураком — этому болвану не хватает храбрости просто взять то, что ему нужно.
Чарлз заскрипел зубами от злости: в коридоре еще прибавилось народу. Какой-то мужчина толкнул его, больно попав по ребрам. Он ответил яростным взглядом и ответным ощутимым тычком. Тот посмотрел на него с испугом и, спотыкаясь, отпрянул в глубь толпы.
Будь проклят этот Лео! Дело было слишком важным, чтобы позволить ему одержать верх, как это бывало обычно. Еще бы, ведь его кузен — драгоценный отпрыск клана Вонов! И никто даже не вспоминает о том, что тот — всего лишь младший сын. Вечно он во всем лучший — или, по крайней мере, считается таким. Избалованный с детства везунчик: ему не приходится оправдывать надежды, которые возлагаются на наследника, мучиться, отыскивая средства для существования. Баловень судьбы, что и говорить.
Но их дед завещал свое имение именно ему! А что досталось Чарлзу? Небольшая ежегодная рента в несколько сот фунтов! Пусть Лео сколько угодно твердит, что они оба — Воны: отношение старика ясно показало, что они не равны. Его кузену предстоит вести жизнь, достойную герцогского сына, а ему остается прозябать лишь на жалкую ренту! Папаша Лео даже зашел настолько далеко, что рекомендовал ему стать служителем церкви.
Чарлз почувствовал негодование. Стать нищим викарием: вот что величественные Воны считают подходящим для него. Будь они прокляты!
Однако на этот раз Лео не удастся одержать верх! Он не может этого допустить. Состояние их семьи пришло в упадок именно из-за того, что его двоюродный дед связался с якобитами. Головы полетели, титулы были потеряны, средства утрачены. Такие дети, как он, — последние ростки тех обкорнанных древ — вынуждены выживать как получится.
Большинство людей считали Чарлза счастливчиком, потому что его приютила родня по материнской линии, однако они заблуждались. Каждая минута каждого дня, проведенного в этой семье, только добавляла соли на его раны. Каждый успех этих снобов, поддержавших узурпатора, становился новым ударом. Принц был их законным королем. И для семьи Чарлза, которая поступала так, как должно, чего требовали Бог и фамильная честь, наградой стало всеобщее презрение и полное разорение.
Однако деньги, спрятанные в доме номер двенадцать, изменят его жизнь к лучшему.
Миссис Уэдон еще не успела устроиться на бархатном сиденье кареты, как Лео залез туда следом за ней и втиснулся на место рядом с ней. Она извернулась, вжимаясь спиной в угол экипажа, а ее кринолин задрался вместе с юбками. Ее глаза, полные недоверия, поблескивали в тусклых отблесках от светильников факельщиков, которые сновали в, толпе, громко предлагая свои услуги.
Карета сильно качнулась и тронулась с места. Было слышно, как кучер бранит тех, кто загораживает им дорогу.
— Как вы думаете, скоро нам удастся двинуться? — спросил Лео, придвигаясь поближе. — Так мы попадем домой только к рассвету. — Он наклонился, снял с нее одну туфельку с усыпанной бриллиантами пряжкой и небрежно отбросил в дальний угол экипажа. — Если нам повезет.
Предвкушение жарким клубком свернулось у него в животе, теплом расползаясь по всему телу. На улице царил хаос: портшезы соперничали с каретами, лакеи ругались, пытаясь расчистить дорогу своим господам. Внутри было тихо, так что он услышал, как Виола невольно ахнула, когда он прижал палец к мягкому своду ее стопы. Лайка перчатки скользила по шелку, обещая нечто невероятно чувственное.
Миссис Уэдон закусила губу и зажмурилась, словно кошка, которую нежно погладили по спинке. Лео чуть отвернулся, пряча довольную ухмылку, и целиком сосредоточился на ее ножке.
Она издала гортанный тихий и довольный стон, и он провел рукой вверх по ее икре и просунул палец выше. Расстегнув крючок, распустил подвязку, державшую чулок, а потом наклонился и запечатлел поцелуй на сгибе ее ноги. Пьянящий запах теплого тела заполнил его легкие, а мысль о том, что ее обнаженная нога выше колена остается для него запретной территорией, была поистине мучительной.
Ухватив край чулка зубами, он потянул его.
— Они стоят двенадцать шиллингов пара!
— И ни один из них не был потрачен напрасно! — Лео стащил чулок с ее нош и швырнул вслед за туфелькой. — Но вам следовало бы заняться гораздо более важными мыслями, нежели грабительские цены на предметы дамского туалета.
Виола тихо засмеялась и толкнула его босой ступней. При этом её ноги раздвинулись, что он счел возможным истолковать как приглашение. Лео прижался губами к мягкой коже у колена и чуть прикусил его, а потом подул на влажный след, который оставил.
— Милорд, что вы себе позволяете?
Ее протест смолк, как только он снова нежно коснулся ее ноги выше оставленного подвязкой следа. Голос сорвался, его тон прозвучал умоляюще, пальцы Виолы судорожно вцепились ему во фрак.
— Я ведь не разрешала делать этого…
Он языком провел линию от ее колена до начала ляжки.
Лео вполне способен был опознать мольбу, когда слышал ее, а вечер ведь только начинался…
Звуки выстрелов заставили его резко выпрямиться. Жар страсти погас так стремительно, словно на него выплеснули ведро холодной воды. Карета резко остановилась — и он поспешно толкнул миссис Уэдон себе за спину. Вторым выстрелом разнесло окошко кареты, так что их осыпало тысячей мелких осколков стекла. На улице кричали, послышалось ржание раненой лошади… Лео рывком поднял сиденье напротив, схватил один из заряженных пистолетов, которые всегда там хранились, распахнул дверцу, выскочил из кареты и тут же оказался в темноте, которую едва разгонял маслянистый свет уличных фонарей. Взведя курок, он осмотрелся, оценивая все с ясной рассудочностью, которая приходила к нему только в моменты опасности. Одна из лошадей упала и билась в постромках. Вторая шарахалась и в ужасе вскидывала голову.
Кучер его отца, Томпкинс, пытался обрезать упряжь раненого животного, а лакеи вступили в бой с шайкой головорезов, вооруженных дубинками и ножами. Лео подстрелил одного из них, а потом перехватил пистолет за дуло и ударил тяжелой рукоятью второго. Тот пошатнулся и молча упал. Лео перешагнул через него и сдернул какого-то мужчину в грубой бобриковой куртке с одного из лакеев.
У него за спиной раздался выстрел — и бандит с воплем отшатнулся. Лео обернулся и увидел миссис Уэдон, в опущенной руке которой оказался второй пистолет Их взгляды встретились, и ему показалось, что та улыбнулась, но в следующую секунду Виола с громким криком вскочила обратно в карету.
Впервые в жизни Лео понял, что значит по-настоящему рассвирепеть.
Он бросился за ней, но на полпути кто-то схватил его за руку. Пришлось применить кулаки, наносившие мощные удары по мерзавцам, несомненно, подосланным его кузеном. Надо было как можно скорее успеть на помощь к миссис Уэдон. Виоле.
Лео понял, что все закончилось и люди кузена или мертвы, или сбежали, только когда лакей в окровавленной ливрее, потерявший парик, поймал его за запястье:
— Милорд, остановитесь.
— Где миссис Уэдон?
— Я здесь, не волнуйтесь.
Ее голос был резким и явно испуганным, и Лео ощутил новый прилив ярости. Настоящим мужчинам положено действовать вовсе не так. У них с Чарлзом воспитывали совершенно иное отношение к дамам. Однако тот явно пренебрег всем, чему его учили. И сегодня Лео было стыдно за своего кузена.
Он отвел взгляд от тела, распростертого на мостовой, и заковылял к карете. Миссис Уэдон сидела на приступке. Платье ее было порвано, волосы растрепались, а по щеке текла кровь, каплями падавшая ей на грудь.
Лео судорожно сглотнул и почувствовал, как сердце его отчаянно забилось. Он поставил Виолу на ноги — наверное, чересчур резко, потому что та застонала от боли, — чтобы осмотреть ее рану. По виску шла кровоточащая царапина, но и только. Слава Богу!
— Однако вы довольно решительно пускаете в ход пистолет!
Она одарила его слабой улыбкой и едва заметно пожала плечами. Кровь продолжала капать у нее со лба, но в целом эта непредсказуемая особа держалась молодцом.
Она оказалась совершенно не той женщиной, какой пыталась себя преподнести. У нее было гораздо больше достоинств, чем он, да и все окружающие готовы были в ней видеть. Тем очевиднее вина Лео в том, что она так пострадала. Ему не следовало показывать Чарлзу те проклятые письма.
Лео провел по ее лбу пальцем, пытаясь стереть с него кровь.
— Нам надо поскорее продезинфицировать рану.
— Это просто царапина. Как только кровь остановится, все будет в порядке.
— Дай-то Бог!
Не отпуская ее талии, Лео бросил взгляд через плечо. Все его слуги были, к счастью, живы, но выглядели изрядно потрепанными. Один из лакеев отыскал на земле свой парик и теперь выбивал из него пыль о колено, поднимая вверх тучу пудры. Второй сжимал руку, а лицо его исказилось от боли.
Тут же начала собираться толпа: кареты и портшезы сбивались в кучу позади их экипажа, а их седоки вылезали, чтобы поглазеть на место происшествия. Внезапно люди пришли в движение, и седовласый мужчина вышел вперед, словно рыцарь, явившийся к ним на помощь.
— Сэндисон, как хорошо, что ты здесь! — с немалым облегчением воскликнул Лео. — Окажи мне любезность и проводи мою спутницу домой. Миссис Уэдон, — добавил он, — вы можете доверять этому человеку так же, как мне.
— То есть как можно меньше, — немедленно откликнулась она, попытавшись улыбнуться.
— Я постараюсь приехать к вам как можно скорее. Пусть Сэндисон сразу вызовет врача. И никаких возражений!
Виола растерянно заморгала. Глаза у нее все еще были изумленно расширены, словно она пыталась понять, что именно произошло. Лео усадил ее в карету приятеля и, наклонившись, прижался лбом к ее голове, уткнувшись носом ей в ухо и прикоснувшись губами к краю щеки. В этой спешке он мог позволить себе только это.
Не сомневаясь в том, что Виола будет в полной безопасности, Лео хлопнул друга по плечу и снова побрел через толпу.
— Выглядишь ужасно!
Энтони Тейн возвышался посередине улицы. Взяв понюшку табака, он осмотрел место происшествия, как путешественник некую незнакомую живописную местность.
Лео дернул узел шейного платка, распуская его, и провел краем платка по лицу. Никакой стиркой это безумно дорогое кружево уже не спасти, так что пусть от него будет хоть какая-то польза.
— Да уж, кровь и пудра для волос друг с другом не сочетаются.
— Очень полезное замечание, Тейн. — Лео еще раз вытер лицо и сунул шейный платок в карман фрака. — Теперь я выгляжу лучше? Превосходно! Как я смотрю, ночной сторож уже появился, хоть пользы от него никакой не будет. Ты не сможешь с ним поговорить, пока я попробую расчистить дорогу? Боюсь, что сейчас я не расположен к вежливым беседам.
Тейн быстро повернулся и направился к сторожу, который стоял с совершенно потрясенным видом, держа в опущенной руке дубинку.
— Томпкинс! — окликнул кучера Лео. — Как дела? Я вижу, скверно?
— К сожалению, пришлось прикончить мерина, милорд. У Джозефа сломана рука, а Хэмелу сильно порезали бок. Да, и дверца кареты сильно испорчена. А в остальном я бы сказал, все в порядке.
Виола взяла протянутый мистером Сэндисоном носовой платок и прижала к виску. Край его свесился, заслоняя ей глаза. Кровь уже начала засыхать, но тянущая боль на коже ощущалась при каждом ее вздохе. Дрожащей рукой она крепче прижала ткань к ранке.
Она стреляла в человека! До этого она целилась разве что в игральную карту — на пари. А сегодня попала в бандита и, возможно, убила его. Это оказалось так легко! Лорд Леонидас выскочил из кареты с пистолетом в руке, а второй остался в тайнике.
Она схватила оружие, даже не успев задуматься над тем, что делает.
Когда карета тронулась с места, друг Лео отодвинул створку у себя за спиной и достал большой двуствольный пистолет. Панель задвинулась с едва слышным щелчком, и он устроился на сиденье, упираясь ногой в дверцу и положив оружие себе на колено.
— Вы все разъезжаете с оружием? В Лoндoнe, вероятно, во всех каретах есть тайники?
Мистер Сэндисон улыбнулся. Казалось, он сидит, полностью расслабившись, чуть покачиваясь с каждым движением экипажа.
— Здешняя обстановка требует всегда быть начеку. — Он отодвинул стволом занавеску и устремил взгляд в темноту за окном экипажа. — Мне приходится считаться с этим.
— И лорду Леонидасу тоже.
— Да. — Мистер Сэндисон кивнул, соглашаясь с ее утверждением. — Мой друг действительно ведет захватывающе интересную жизнь.
Он посмотрел прямо на Виолу — и она почувствовала, что щеки ее порозовели под его взглядом. Какая нелепость! Она никогда не краснеет. Никогда! Хотя, похоже, недавно это ее убеждение перестало соответствовать действительности. Виола крепко сжала губы, решив не поддаваться на провокацию. Отняв платок ото лба, она с облегчением убедилась, что кровь почти перестала идти.
Мистер Сэндисон бросил на нее быстрый взгляд:
— Лучше подержите его еще немного.
Он снова отодвинул занавеску и возобновил наблюдение за улицей. Время от времени они проезжали мимо уличных фонарей, и тогда свет на несколько секунд заливал карету, а потом они снова погружались в темноту.
Читать бесплатно другие книги:
