Призраки не лгут Кеплер Ларс

Глава 21

Даниель в смятении смотрел на них, дергая “молнию” куртки и повторяя, что у его жены больное сердце. Собака залаяла и так туго натянула привязь, что чуть не задохнулась. Захрипела, потом снова залаяла.

Йона подошел к заходящейся лаем собаке под деревом. Попытался утихомирить ее, отцепил поводок с ошейника. Собака тут же кинулась через весь двор к небольшому строению. Йона зашагал следом. Собака заскребла порог, ворча и сопя.

Грим посмотрел на Йону, на собаку и пошел за ними. Гуннарссон крикнул, чтобы он остановился, но Грим шел вперед – напряженный, с отчаянием на лице. Под ногами похрустывал гравий. Йона взял собаку за ошейник и оттащил от двери.

Гуннарссон побежал через двор и вцепился Даниелю в рукав, тот вырвался, упал, оцарапал руку о камни, поднялся.

Собака лаяла и возбужденно рвалась вперед.

У двери стоял полицейский в форме. Даниель хотел протиснуться мимо него, со слезами в голосе крича:

– Элисабет! Элисабет! Я должен…

Полицейский не пускал его; Гуннарссон тем временем подбежал к Йоне и стал помогать ему с собакой.

– Моя жена, – всхлипывал Даниель. – Это может быть моя…

Гуннарссон потащил собаку назад, под дерево.

Собака задыхалась, рыла лапами гравий и лаяла на дверь.

Надевая перчатки, Йона ощутил укол боли в глубине глазниц.

На покосившейся деревянной табличке под навесом крыши значилось “Прачечная”.

Йона осторожно открыл дверь и заглянул в темное помещение. Маленькое окошко было открыто, и в воздухе жужжали сотни мух. На истертых половицах виднелись кровавые отпечатки собачьих лап. Не заходя, Йона скользнул взглядом по каменной печи и дальше.

Среди смазанных следов крови поблескивала крышка мобильного телефона.

Когда Йона чуть наклонился, стоя в дверном проеме, мухи загудели громче. На спине в луже крови лежала, открыв рот, женщина лет пятидесяти. На ней были джинсы, розовые носки и серая кофта. Было ясно, что женщина пыталась выползти отсюда, но кто-то вдребезги разнес ей верхнюю половину черепа.

Глава 22

Пиа Абрахамссон заметила, что едет быстровато.

Она рассчитывала выехать раньше, но церковное собрание в Эстерсунде затянулось.

Пиа глянула в зеркало, на сына. Головка лежит на подголовнике детского кресла, глаза за стеклами очков закрыты. Утреннее солнце сверкает между деревьями, падает на спокойное личико.

Пиа сбросила скорость до восьмидесяти километров в час, хотя дорога, бегущая по еловому лесу, была абсолютно прямой.

Пусто, призрачно.

Двадцать минут назад им навстречу попался лесовоз, груженный бревнами. Больше машин не было.

Пиа прищурилась, чтобы лучше видеть.

По обеим сторонам дороги монотонно мелькали столбы ограждения.

Человек – самое пугливое животное на свете, подумала Пиа.

В Швеции восемь тысяч километров дорожного ограждения. Не для защиты диких зверей, а для защиты людей. Через моря лесов протянулись узкие дорожки, с обеих сторон защищенные высокой сеткой.

Пиа быстро оглянулась на заднее сиденье – на Данте.

Она забеременела, когда служила пастором в общине Хессельбю. Отцом был редактор церковной газеты “Чюркан Тиднинг”. Она помнит, как держала в руках тест на беременность и думала о том, что ей тридцать шесть лет.

Она сохранила ребенка – но не отца ребенка. Сын оказался лучшим из всего, что подарила ей жизнь.

Данте дремал, сидя в своем креслице. Голова тяжело упиралась в подголовник, мягкое одеяльце сползло на пол.

Перед тем как уснуть, он беспрерывно хныкал от усталости. Хныкал, что в машине воняет мамиными духами, что “Супер-Марио” закончилась и ему больше не во что поиграть…

До Сундсвалля оставалось не меньше двух миль, а потом еще сорок шесть до Стокгольма.

Ей уже основательно хотелось в туалет – во время церковного собрания она выпила слишком много кофе.

Где-то здесь должна быть заправка.

Пиа сказала себе, что не стоит останавливаться посреди леса.

Останавливаться посреди леса не стоит – и все-таки она сделала именно это.

Пиа Абрахамссон каждое воскресенье проповедовала своим прихожанам, что все происходящее с ними происходит во имя высшей цели, но всего через несколько минут ей суждено было стать жертвой слепого равнодушного случая.

Она свернула на обочину и остановилась у запертого шлагбаума, закрывавшего устроенный в ограждении проезд. За шлагбаумом протянулась грунтовая дорога, ведущая прямо в лес, видимо, к какой-нибудь лесопилке.

Пиа собиралась просто отойти так, чтобы ее не было видно с дороги, оставив дверцу машины открытой – чтобы услышать Данте, если он проснется.

– Мама!

– Поспи еще.

– Мама, не уходи.

– Кролик, мне нужно в туалет. Я оставлю дверь открытой. И все время буду тебя видеть.

Данте посмотрел на нее сонными глазами и прошептал:

– Я не хочу сидеть один.

Пиа улыбнулась малышу и погладила его по потной щечке. Она понимала, что слишком трясется над ним, превращает его в маменькиного сынка, но ничего не могла с собой поделать.

– Всего одна малю-юсенькая минутка, – улыбнулась она.

Данте уцепился за ее руку и не хотел отпускать, но Пиа высвободилась и достала из упаковки влажную салфетку.

Она вышла из машины, подлезла под шлагбаумом и пошла по грунтовой дороге к лесу, иногда оборачиваясь и махая Данте рукой.

А вдруг кто-нибудь свернет и снимет ее на мобильный телефон, пока она будет сидеть тут с голой задницей.

Фотографии писающего пастора заполнят ютьюб, фейсбук, все блоги и чаты.

Пиа вздрогнула, свернула с дороги и ушла подальше за деревья. Земля здесь растрескалась от тяжелых лесовозов и форвардеров.

Убедившись, что с большой дороги ее не видно, Пиа задрала юбку и присела на корточки.

Она заметила, что устала – ноги дрожали. Пиа оперлась рукой о ствол, поросший нагретым мохом.

Ее заполнило чувство легкости, и она закрыла глаза.

Когда Пиа снова открыла глаза, то увидела нечто непонятное. Какой-то зверь шел на задних лапах по лесовозной дороге, клонясь вперед и спотыкаясь.

Маленькая фигурка, покрытая грязью, кровью и глиной.

Пиа затаила дыхание.

Это не зверь. Существо походило на частицу леса, получившую возможность свободно двигаться и жить собственной жизнью.

Словно маленькая девочка, составленная из веток.

Существо шаталось, но упорно двигалось к шлагбауму.

Пиа поднялась и пошла следом за ним.

Она пыталась что-нибудь сказать, но слова застряли в горле.

Под ногой у нее сломалась ветка.

В лесу начал накрапывать редкий дождик.

Пиа двигалась медленно, как в кошмарном сне; она словно разучилась бегать.

Тем временем существо уже добралось до автомобиля. Руки странной девочки были обмотаны грязной тканью.

Пиа поскользнулась; она видела, как существо сбросило ее сумочку с сиденья, забралось в машину и захлопнуло дверцу.

– Данте! – задохнулась Пиа.

Машина рывком тронулась с места, проехала по мобильному телефону и связке ключей, вывернула на дорогу, проскребла по стальному ограждению, разделявшему дорогу на полосы, выровнялась и унеслась.

Пиа, плача и трясясь, добежала до шлагбаума.

Произошло неправдоподобное. Глиняный человечек появился ниоткуда, он просто возник здесь – и вот ее машина, а с ней и ее сын исчезли.

Пиа пролезла под шлагбаумом и двинулась по широкой пустой дороге. Она не кричала, не могла кричать. Слышала она только свое собственное прерывистое дыхание.

Глава 23

Мимо пролетал лес, капли дождя стучали по широкому ветровому стеклу. Датский дальнобойшик Матс Енсен, сидевший за рулем тяжелой фуры, заметил посреди дороги женщину, когда до нее оставалось метров триста. Енсен выругался и засигналил. Женщина дернулась от ревущего гудка, но не отбежала, а осталась стоять на дороге. Только когда шофер засигналил снова, она медленно сделала шаг в сторону, подняла голову и уставилась на приближающийся грузовик.

Енсен нажал на тормоз, ощутив, как прицеп давит на старый тягач. Колеса скользили, педаль пришлось нажать сильнее. Что-то лязгнуло, прицеп задрожал. Машина наконец затормозила.

Женщина стояла в трех метрах от капота. Только теперь Енсен заметил у нее под джинсовой курткой черное одеяние священника. Маленький белый прямоугольник воротничка светился на фоне черной рубашки.

У женщины было открытое, поразительно бледное лицо. Когда она, взглянув в боковое окошко, встретилась с Матсом глазами, по ее щекам потекли слезы.

Матс включил аварийную сигнализацию и вылез из кабины. От мотора исходил жар и сильный запах дизеля. Матс обошел машину. Женщина стояла, уперевшись одной рукой в фару и прерывисто дыша.

– Что случилось? – спросил Матс.

Женщина перевела на него взгляд. Глаза расширены. На ее лице пульсировал желтый свет мигающей сигнализации. Енсен спросил:

– Вам нужна помощь?

Женщина кивнула; Матс хотел провести ее вокруг машины. Дождь усилился; быстро темнело.

– Вас кто-то обидел?

Женщина сначала упиралась, но потом пошла за Матсом и залезла на пассажирское сиденье. Матс захлопнул за ней дверь, обежал машину и сел на свое место.

– Я не могу здесь стоять, машина перегородила дорогу, – пояснил он. – Я поеду дальше, ладно?

Женщина не ответила. Матс тронул фуру с места и включил “дворники”.

– Вы не ранены?

Женщина помотала головой и прижала руку ко рту.

– Мой сын, – прошептала она. – Мой…

– Как вы сказали? Что случилось?

– Она увезла моего сына…

– Я звоню в полицию. Позвонить? Позвонить в полицию?

– О боже, – заплакала женщина.

Глава 24

Дождевые капли тяжело стучали по ветровому стеклу; “дворники” мотались туда-сюда, а полотно дороги впереди, казалось, кипит.

Пиа сидела в высокой теплой кабине, но ее била дрожь. Она не могла успокоиться. Пиа понимала, что ее объяснения бессвязны, но шофер все же позвонил в службу спасения. Он сообщил, что продолжит движение по шоссе номер 86, а потом – по шоссе номер 330, а в Тимро машина “скорой помощи” сможет забрать его пассажирку в больницу Сундсвалля.

– Какая больница? О чем вы? – спросила Пиа. – Речь не обо мне. Надо остановить машину, только это имеет значение.

Датчанин удивленно посмотрел на нее, и Пиа поняла: надо сделать над собой усилие и выражаться яснее. Изобразить спокойствие, хотя у нее земля уходит из-под ног и она словно висит в воздухе.

– Моего сына похитили, – сказала она.

Шофер повторил в телефон:

– Она говорит – ее сына похитили.

– Пусть полиция остановит машину. Красная “тойота-аурис”. Номер не помню, но…

Шофер попросил диспетчера подождать.

– …Она едет прямо перед нами, по этой же дороге… Остановите ее… Моему сыну всего четыре года, он остался в машине, когда я…

Матс повторил ее слова диспетчеру, сказал, что сам он – водитель фуры, направляется на восток по шоссе номер 86 и находится примерно в четырех милях от Тимро.

– Пусть поторопятся…

Фура замедлила ход, проехала мимо согнутого светофора, по круговой развязке, прицеп загремел, когда колесо попало на “лежачего полицейского”, потом разогналась, проезжая мимо белого кирпичного здания, и понеслась дальше по дороге, бежавшей параллельно реке.

Диспетчерская соединила датчанина с полицией; ответила женщина из патрульной машины с радиосвязью. Женщина назвалась Мирьей Златнек и сообщила, что находится всего в трех милях от них, на шоссе 330, в Юпэнгене.

Пиа Абрахамссон взяла у Матса телефон, сглотнула, чтобы подавить дурноту. Услышала свой голос – собранный, хоть и дрожащий:

– Мне передали трубку. Моего сына похитили, машина едет по шоссе… погодите…

Пиа обернулась к шоферу.

– Где мы? По какой дороге едем?

– Шоссе восемьдесят шесть.

– Насколько похититель опередил вас? – спросила Мирья.

– Не знаю. Может, минут на пять.

– Вы уже проехали Индаль?

– Индаль, – повторила Пиа.

– До него почти две мили, – громко сказал шофер.

– Тогда вот они, – сказала Мирья. – Тогда они попались…

Когда Пиа услышала эти слова, у нее полились слезы. Она быстро вытерла щеки. Женщина в патрульной машине переговаривалась со своим коллегой. Они собирались устроить засаду на шоссе 330, у моста через реку. Второй полицейский находился в Норданшё и обещал быть на месте через пять минут. Мирья бросила ему:

– Успеешь.

Фура катила по дороге вдоль реки, извивавшейся по малонаселенной провинции Медельпад. Они преследовали автомобиль, в котором сидел четырехлетний сын Пии; машины не было видно, но они знали, что она впереди. Деться с дороги ей было некуда. Восемьдесят шестое шоссе шло по отдаленным местам, но съездов с него не было – только бесконечные лесовозные дороги, уходящие прямо в лес: несколько миль по болотистой земле до лесозаготовок – и всё.

– Я больше не могу, – прошептала Пиа.

Через несколько миль их ждала развилка. Сразу после поселка Индаль одна дорога сворачивала на мост через реку, а потом шла почти прямо на юг. Другая так и тянулась вдоль реки, к побережью.

Пиа, сцепив руки, молилась. Далеко впереди две полицейские машины перекрыли обе дороги развилки. Одна машина стояла у опор моста на том берегу реки, другая находилась в восьми километрах к востоку.

И вот фура, в которой сидели датский шофер и пастор Пиа Абрахамссон, въехала в Индаль. Сквозь частый дождь они рассмотрели пустой мост над высокой бурной водой и синие отсветы мигалки полицейской машины, стоящей у основания моста на противоположном берегу.

Глава 25

Сержант Мирья Златнек развернула патрульную машину поперек дороги и потянула стояночный тормоз. Чтобы проехать мимо нее, машинам пришлось бы вывернуть на обочину и увязнуть двумя колесами в глубоком кювете.

Перед Мирьей тянулась длинная прямая дорога. Синие отсветы мигалки скользили по мокрому асфальту, по темной хвое и стволам деревьев.

Дождь тяжело стучал по ветровому стеклу.

Мирья немного посидела неподвижно, поглядывая через лобовое стекло на дорогу и обдумывая ситуацию.

Из-за ливня видимость была плохая.

Мирья рассчитывала, что день будет спокойным – почти все ее коллеги занимались погибшей в Бригиттагордене девочкой. К предварительному расследованию привлекли даже Государственную уголовную полицию.

Мирья втайне страшилась оперативной работы, которая была частью ее профессии. Страх этот развился, хотя Мирья никогда не попадала в ситуации, которые давали бы для него повод. Возможно, тут сыграла свою роль давняя семейная драма, впрочем случившаяся много лет назад.

Тревожность поселилась в ней как-то незаметно, и теперь Мирья предпочитала административные задания и работу по предотвращению преступлений.

Все утро Мирья просидела за письменным столом, читая рецепты на кулинарном форуме. Запеченное лосиное филе, ломтики картофеля в сливочном соусе с белыми грибами.

В Юпэнген Мирья поехала, чтобы взглянуть на угнанный прицеп. Там-то она и получила сообщение о похищенном мальчике.

Мирья сказала себе, что сумеет разобраться, – здесь машине с похищенным сыном сорокалетней женщины просто некуда было деться.

Этот участок пути походил на длинный туннель.

Машина с мальчиком или въедет на мост сразу за Индалем – а там дорогу перегородил коллега Мирьи, Лассе Бенгтссон, или окажется здесь – а тут вот она я, подумала Мирья.

Примерно в десяти километрах за машиной следует фура.

Конечно, скорости машины они не знают, но в любом случае все решится минут через двадцать, не больше.

Мирья говорила себе, что ребенка похитили, конечно, не в прямом смысле слова. Вероятно, речь идет о каком-нибудь споре из-за опекунства. Женщина, с которой говорила Мирья, слишком нервничала и не могла ничего объяснить связно, но из ее слов все же следовало, что автомобиль с ребенком находится где-то на дороге по эту сторону от электростанции Нильсбёле.

Скоро все кончится, сказала себе Мирья.

Очень скоро она вернется в свой кабинетик в полицейском участке, выпьет чашку кофе, съест бутерброд с ветчиной.

И все же что-то не давало ей покоя. Та женщина говорила о девочке с руками как ветки.

Мирья не спросила, как ее зовут. Не успела. Решила, что ее личные данные есть в службе спасения.

Возбуждение женщины пугало. Она часто дышала, а произошедшее в ее описании выглядело как нечто непостижимое, чему нет и не может быть объяснения.

Капли дождя отскакивали от ветрового стекла и капота. Мирья положила руку на рацию, немного посидела так и вызвала Лассе Бенгтссона.

– Что у тебя?

– Льет как из ведра, а в остальном все спокойно – ни машины, вообще ни черта… Погоди, вижу фуру. Здоровая, как черт знает что, на шоссе триста тридцать.

– Это ее водитель звонил, – сказала Мирья.

– И где та чертова “тойота”? Я стою тут уже минут пятнадцать, она должна появиться рядом с тобой через пять минут, если только какой-нибудь НЛО…

– Подожди минуту! – Мирья отсоединилась. Она заметила вдалеке свет автомобильных фар.

Глава 26

Мирья вылезла из патрульной машины и пригнулась. Прищурилась, чтобы лучше видеть приближающуюся машину сквозь частую сетку дождя.

Положила одну руку на пистолет в кобуре и пошла навстречу машине, левой рукой показывая, что водитель должен остановиться.

Вода, пузырясь, стекала в придорожную канаву, журчала в траве.

Машина замедлила ход. Мирья увидела у себя за спиной свою собственную тень – она дергалась на проезжей части в синих, бегущих по кругу отсветах от мигалки. В машине ожила рация, но Мирья осталась на дороге. Голоса в рации звучали, как из бочки, что-то потрескивало, но вот переговоры стали слышнее.

– До черта крови, – повторял какой-то молодой полицейский, описывая найденную в Бригиттагордене вторую жертву, женщину средних лет.

Машина медленно приблизилась, свернула на обочину и остановилась. Мирья пошла по направлению к ней. Пикап “мазда” с забрызганным грязью днищем. Дверь со стороны водителя открылась, и из машины вылез огромный мужчина в зеленом охотничьем жилете и флисовой кофте. Волосы у мужчины доходили до плеч, широкое лицо украшали мощный нос и узкие щелочки глаз.

– Вы один в машине? – крикнула Мирья и вытерла воду с лица.

Мужчина кивнул и взглянул на лес.

– Отойдите в сторону, – велела Мирья, подходя к нему.