Призраки не лгут Кеплер Ларс

Глава 32

Осколки хрустели под ногами, когда Йона входил в опрятную прачечную с гладильным катком.

Миранду убили в тот момент, когда она сидела на стуле, подумал Йона. Элисабет бежала в одних чулках; за ней гнались через всю усадьбу и загнали в прачечную, она пыталась отползти, но ее забили насмерть. Убийца стоял перед ней.

Комиссар ощущал тяжесть нового пистолета, висевшего в кобуре под правой рукой. “Смит-и-вессон” сорок пятого калибра был чуть тяжелее прежнего оружия комиссара, вмещал меньше патронов, но позволял быстрее сделать первый выстрел.

Йона осторожно открыл скрипнувшую дверь и заглянул в крестьянскую кухню. На круглом столе большая керамическая миска с красными яблоками, от красивой дровяной печи тянет дымом. На большом блюде оттаивает замороженное тесто для коричных булочек, ящик с острыми ножами выдвинут.

Сквозь пластинки жалюзи из сада доносился запах влажной зелени.

Йона прошел в прихожую и услышал, как зазвенела люстра на потолке. Спутались стеклянные подвески. Лампа качалась: кто-то ходил по верхнему этажу.

Комиссар крадучись поднялся по лестнице, поглядывая вниз. Под темной лестницей висела какая-то одежда.

Йона поднялся на верхнюю площадку, почти бесшумно проскользнул вдоль перил и оказался в спальне с двуспальной кроватью. Жалюзи опущены, люстра не горит.

Комиссар вошел, проверил линию огня, отступил в сторону.

На кровати, на пестром покрывале лежал оптический прицел охотничьего ружья.

Совсем рядом кто-то дышал. Комиссар сделал еще пару шагов и направил пистолет в угол. За открытым гардеробом стоял, уставившись на него, русоволосый мужчина с покатыми плечами.

Мужчина был бос и одет в синие джинсы и белую футболку с надписью Stora Enso[2]. Пряча что-то за спиной, он медленно двигался вправо, к кровати.

– Я из уголовной полиции. – Йона чуть опустил пистолет.

– Это мой дом, – сдавленно ответил мужчина.

– Вам следовало открыть.

По щекам мужчины тек пот.

– Вы сломали заднюю дверь?

– Да.

– Ее можно будет починить?

– Сомневаюсь.

На раздвижной двери гардероба сверкнуло дымчатое зеркало. Йона рассмотрел, что прячет за спиной мужчина. Большой кухонный нож. Комиссар спокойно сказал:

– Мне надо осмотреть ваш гараж.

– Там стоит моя машина.

– Положите нож на кровать и покажите мне гараж.

Мужчина перестал прятать нож и сам посмотрел на него. Потертая лакированная рукоять, лезвие много раз точили.

– Мне некогда ждать, – поторопил Йона.

– Зря вы сломали мой…

Комиссар внезапно уловил движение у себя за спиной. По полу простучали босые пятки. Йона успел только отклониться в сторону, не спуская глаз с ножа. Со спины к нему метнулась какая-то тень. Йона извернулся, в полуобороте поднял руку, размахнулся и локтем встретил несущуюся на него фигуру.

Он снова направил дуло пистолета на мужчину с ножом; на его локоть грудью налетел какой-то мальчик. У мальчика перехватило дыхание, он попытался за что-нибудь ухватиться, но упал на колени. Втянул в себя воздух, свернулся на полу, сминая ковер, и остался лежать на боку. Он пытался отдышаться.

– Они из Афганистана, – тихо сказал мужчина. – Им нужна помощь…

– Не положите нож – прострелю вам ногу, – перебил Йона.

Мужчина снова посмотрел на нож и швырнул его на кровать. Вдруг в дверях показались двое детей помладше. Малыши вытаращили глаза на комиссара.

– Укрываете беженцев? – спросил Йона. – Сколько вы на этом зарабатываете?

– Кто бы мне за это платил! – возмутился мужчина.

– Так вы берете с них деньги или нет?

– Нет, не беру.

Йона взглянул в темные глаза мальчика и спросил:

– Do you pay him?[3]

Мальчик помотал головой. Мужчина сказал:

– Ни один человек не может быть вне закона.

– Yo u don’t have to be afraid, – ободрил Йона старшего мальчика. – I promise I will help you if you are abused in any way[4].

Мальчик долго смотрел Йоне в глаза. Потом покачал головой и прошептал:

– Dennis is a good man[5].

– Вот и отлично, – заметил комиссар, взглянул мужчине в глаза и вышел.

Он спустился по лестнице и направился в гараж. Постоял, глядя на старый пыльный “сааб”. Комиссар думал о том, что Викки и Данте пропали и мест, где их можно искать, больше не осталось.

Глава 33

Флора Хансен мыла истертый линолеум прихожей. Левая щека все еще горела от оплеухи, и странно шумело в ушах. Линолеум был старый, потускневший, но от воды сухие потертости в коридоре ненадолго заблестели.

По комнатам распространялся мягкий аромат жидкого мыла.

Флора выбила все ковры и основательно убрала гостиную, где стоял телевизор, тесную кухоньку и комнату Ханса-Гуннара, но в спальню Эвы пока не входила – ждала, когда по телевизору начнется “На солнечной стороне”.

И Эва, и Ханс-Гуннар были фанатами этого сериала и ни за что не пропустили бы ни одной серии.

Флора сильными движениями вытерла влажный пол насухо, серая тряпка шлепала по плинтусам. Двигаясь задом наперед, Флора случайно задела старую картинку, которую сама сделала тридцать лет назад, еще в детском саду. Дети наклеивали на деревянную дощечку кусочки пластика, а потом покрывали свое произведение золотой краской из баллончика.

Послышалась музыка – сериал начинался.

Этим надо воспользоваться.

В спине дернуло, когда Флора подняла тяжелое ведро и понесла его в комнату Эвы.

Она закрыла за собой дверь и поставила ведро на пороге, чтобы дверь нельзя было распахнуть.

Сердце тяжело колотилось. Флора макнула швабру в ведро, отжала воду и посмотрела на свадебную фотографию на прикроватном столике.

Эва прятала ключ от секретера за рамкой фотографии.

Флора выполняла всю работу по хозяйству – за это ей разрешали жить в комнатушке для прислуги. Флоре пришлось вернуться к Эве и Хансу-Гуннару, когда она лишилась страховки, потеряв место санитарки в больнице святого Йорана.

Девочкой Флора мечтала о том, что ее настоящие родители придут и заберут ее, но они, видимо, были наркоманы – Ханс-Гуннар и Эва говорили, что о них ничего не известно. Флора попала к дяде с тетей, когда ей было пять лет, а что было до этого – не помнила. Ханс-Гуннар всегда твердил ей, что она обуза; подростком Флора уже вовсю мечтала вырваться из их дома. В девятнадцать лет она устроилась в больницу санитаркой и в тот же месяц переехала в собственную квартиру в Каллхелле.

Со швабры капало, когда Флора подошла к окну и принялась вытирать пол насухо. Покрытие под батареей почернело от постоянных протечек. Старые жалюзи висят косо, они сломаны. На подоконнике между пеларгониями стоит красная расписная лошадка – сувенир из Реттвика.

Флора медленно подвинулась к прикроватному столику, остановилась, прислушалась.

Слышно, как работает телевизор.

На свадебной фотографии – молодые Эва и Ханс-Гуннар. На нем – костюм и серебристый галстук. Белесое небо. На холме возле церкви стоит черная колокольня с куполом-луковкой. Башня торчит над головой Ханса-Гуннара словно странная шляпа. Эта фотография всегда вызывала у Флоры неприятное чувство – она и сама не знала почему.

Флора старалась дышать спокойно.

Она осторожно прислонила швабру к стене, однако сначала дождалась, когда тетка засмеется над чьей-то репликой, и только потом взяла фотографию в руки.

С обратной стороны рамки висел латунный ключик с завитушками. Флора сняла ключ с крючочка, но тут же уронила его – так дрожали руки.

Ключ со звоном упал на пол и отскочил под кровать.

Флора нагнулась; ей пришлось опереться на руки.

В коридоре послышались шаги; Флора ждала, лежа на полу. Кровь пульсировала в висках.

Пол за дверью скрипнул, и все снова стихло.

Ключ лежал у самой стены, среди пыльных проводов. Флора потянулась и достала его, встала, еще подождала, потом подошла к секретеру. Отперла, откинула тяжелую крышку, выдвинула ящичек. Среди открыток из Парижа и с Майорки лежали конверты, где Эва держала деньги на хозяйственные нужды. Флора открыла конверт с деньгами для оплаты счетов, вытащила половину, сунула купюры в карман, быстро вернула конверт на место и хотела задвинуть ящичек, но что-то мешало.

– Флора! – крикнула Эва.

Флора снова потянула ящик к себе, ничего странного не увидела, еще раз попыталась задвинуть, но руки слишком дрожали, и у нее ничего не вышло.

В коридоре опять послышались шаги.

Флора втиснула ящик на место – он косо, но вошел, плохо и неохотно. Флора закрыла секретер, но запереть не успела.

Дверь теткиной спальни распахнулась, задев ведро; вода выплеснулась на пол.

– Флора!

Флора взяла швабру, что-то пробормотав, отставила ведро, вытерла воду и продолжила убираться.

– Не могу найти свой крем для рук, – сказала Эва.

Глаза выпучены, носогубные складки у недовольно изогнутого рта углубились. Тетка босиком стояла на только что вытертом полу, желтые спортивные штаны висели мешком, белая футболка натянулась на животе и могучей груди.

– Он… кажется, он стоит в шкафчике в ванной, по-моему, возле тоника для волос. – И Флора снова макнула швабру в ведро.

По телевизору началась рекламная пауза, звук стал громче, резкие голоса заговорили о ножном грибке. Эва стояла в дверях, глядя на Флору.

– Хансу-Гуннару не понравился кофе, – произнесла она.

– Мне очень жаль. – Флора отжала воду.

– Он говорит, ты подсыпала в пакет дешевый кофе.

– Зачем…

– Не ври, – оборвала Эва.

– Я и не вру, – промямлила Флора, возя шваброй по полу.

– И ты прекрасно знаешь, что должна забрать у него грязную чашку и принести новый кофе.

Флора прислонила швабру к стенке возле двери, сказала “извините” и пошла в гостиную. Ключ и деньги слегка оттягивали карман. Ханс-Гуннар даже не взглянул на нее, когда она взяла чашку, стоявшую возле тарелки с печеньем.

– Эва, где ты там! – крикнул он. – Начинается!

От его крика Флора дернулась, заторопилась и в прихожей столкнулась с Эвой. Она заставила себя посмотреть тетке в лицо и спросила:

– Вы помните, что сегодня вечером у меня курсы для тех, кто ищет работу?

– Ты же до сих пор никуда не устроилась.

– Да, но на курсы надо ходить, такие правила… Я сварю новый кофе и постараюсь закончить уборку… так что шторы заберу, наверное, завтра утром.

Глава 34

Флора отдала деньги человеку в сером плаще; на лицо ей упали капли с его зонтика. Человек отдал Флоре ключ и попросил, когда она закончит, бросить ключ в почтовую щель антикварного магазина. Как обычно.

Флора сказала “спасибо” и побежала дальше. Швы старого плаща начинали пропускать воду. Флоре уже исполнилось сорок, но лицо ее было детским, как у маленькой девочки. И еще – это было лицо одинокого человека.

Ближайший к площади Уденплан отрезок Уппландсгатан полон антикварных магазинов и лавочек со всякими диковинами. В витринах сверкают хрустальные люстры коллекционная посуда, старинные игрушки из раскрашенной жести, фарфоровые куклы, медали и часы с маятником.

Возле забранной решеткой стеклянной двери антикварного магазина “Карлен” есть дверь поменьше – она ведет в небольшое подвальное помещение. Флора скотчем приклеила на непрозрачное стекло картонную табличку, на которой значилось: “Спиритический сеанс”. Узкая лестница вела вниз, в подвал, где шумело в трубах каждый раз, когда кто-нибудь наверху спускал в туалете воду или включал краны. Этот подвал Флора уже семь раз снимала для своих сеансов. Каждый раз приходило от четырех до шести человек – это позволяло только покрыть расходы на аренду. Флора связывалась с кое-какими газетами, предлагала написать о ее способности беседовать с духами, но ответа не получила. Перед сегодняшним сеансом она дала большое объявление в нью-эйджевский журнал “Феномен”.

У Флоры оставалось всего несколько минут – скоро соберутся участники сеанса, но она знала, что делать. Торопливо отодвинула мебель, поставила в круг двенадцать стульев.

На стол, стоящий посреди комнаты, она положила две фигурки в костюмах восемнадцатого века, взятые из антикварного кукольного домика. Дама и кавалер с фарфоровыми личиками. По мысли Флоры, они должны были создать атмосферу прошедших времен. Сразу после сеанса она уберет их в дубовый шкаф – если честно, они ей не нравились.

Вокруг кукол Флора поставила двенадцать чайных свечей. Спичкой вдавила в стеарин одной свечки немного стронциевой соли и замазала углубление.

Потом подошла к шкафу, чтобы завести старый будильник, уже опробованный четыре сеанса назад. У будильника недоставало язычка, так что из шкафа слышался только неровный кашель. Однако Флора не успела завести часы: открылась уличная дверь – явились первые участники сеанса. Стряхнули у двери зонтики, стали спускаться по лестнице.

Флора случайно взглянула в прямоугольное зеркало на стене и встретила свой собственный взгляд. Она перевела дух, разгладила серое платье, купленное в секондхенде.

Легкая улыбка сразу придала лицу выражение спокойствия.

Флора зажгла курильницу и тихо поздоровалась с Диной и Ашером Сибелиусами. Гости, тихо переговариваясь, вешали плащи.

Участниками сеанса почти всегда оказывались одни старики, сознающие, что до смерти осталось не так много времени. Они не в состоянии были смириться с потерями, с мыслью, что смерть – это навсегда.

Дверь снова открылась, и кто-то стал спускаться по лестнице. Какая-то пожилая пара – Флора их еще не видела.

– Добро пожаловать, – тихо пригласила Флора.

Она как бы против своей воли задержала взгляд на мужчине, словно увидев что-то особенное, после чего якобы стряхнула наваждение и попросила пришедших занимать места.

Снова хлопнула дверь, и прибыли новые гости.

Когда часы показывали десять минут восьмого, Флоре пришлось смириться с мыслью, что больше сегодня никто не придет. Девять человек – это рекорд, но все равно недостаточно, чтобы вернуть позаимствованные у Эвы деньги.

Флора старалась дышать спокойно, но коленки у нее все равно дрожали, когда она вошла в большую комнату без окон. Участники уже сидели в кружок. Разговор прервался, и все взгляды устремились к ней.

Глава 35

Флора зажгла стоящие на подносе свечи, села на свое место и лишь после этого позволила себе оглядеть гостей. Пятерых она видела и раньше, а остальные пришли в первый раз. Прямо напротив Флоры сидел мужчина лет тридцати, не больше. Красивое, по-мальчишески открытое лицо.

– Добро пожаловать… ко мне в гости. – Флора заметно сглотнула. – Думаю, пора начать…

– Да, – ласково-скрипуче отозвался старый Ашер.

– Возьмемся за руки, образуем круг! – тепло призвала Флора.

Молодой мужчина в упор смотрел на нее. Смеющийся любопытный взгляд. От напряженного ожидания у Флоры свело живот.

Какое-то густое черное молчание затопило полуподвал; десять человек образовали круг, ощущая, как мертвые собираются у них за спинами.

– Не разрывайте круг, – обратилась Флора к группе. – Что бы ни случилось, не разрывайте круг. Иначе те, кто придут к нам, не смогут найти дорогу назад, в другой мир.

Гости Флоры были очень стары; смерть отняла у них больше родных и близких, чем оставила, так что они воспринимали загробный мир как место, полное знакомых лиц.

– Не стоит спрашивать мертвых о дне собственной смерти, – предостерегла Флора. – И не спрашивайте о дьяволе.

– Почему? – улыбнулся молодой мужчина.

– Не все духи добры, а круг – это лишь врата в другой мир…

Темные глаза мужчины сверкнули:

– Демоны?

– Это вряд ли, – невесело улыбнулась Дина Сибелиус.

– Моя задача – охранять врата, – серьезно сказала Флора. – Но те… они чуют наше тепло, видят, как горит свет.

Снова стало тихо. Шумело в трубах. Послышалось странное гудение – словно муха попала в паутину.

– Вы готовы? – медленно спросила Флора.

Участники невнятно дали понять, что готовы, и Флора вздрогнула от удовольствия, заметив, что в комнате воцарилось совершенно особое внимание. Ей казалось, она слышит, как бьются их сердца, чувствовала, как пульсирует кровь.

– Я погружаюсь в транс.

Флора задержала дыхание и схватила руки Ашера Сибелиуса и новой женщины. Зажмурилась, выждала, сколько могла, борясь с искушением вдохнуть; наконец она судорожно дернулась, втянула воздух в легкие. Выждав еще немного, она сказала:

– У нас столько гостей из другого мира!

Те, кто бывал на сеансах раньше, загудели в знак одобрения.

Флора чувствовала, что молодой человек смотрит на нее, ощущала его цепкий заинтересованный взгляд на своих щеках, волосах, шее.

Она опустила глаза и подумала: начать надо с Виолет, это убедит молодого человека. Флора уже знала ее историю, но пока не торопилась. Виолет Ларсен была отчаянно одинока. Пятьдесят лет назад она потеряла единственного сына. Однажды вечером мальчик заболел эпидемическим менингитом, и ни одна больница не приняла его из-за боязни заражения. Всю ночь муж Виолет возил малыша из больницы в больницу. На рассвете мальчик умер у него на руках. Горе сломало отца, и он умер годом позже. Эта роковая ночь навсегда погасила счастье женщины. Виолет стала бездетной вдовой. И прожила так полвека.

– Виолет! – прошептала Флота.

Старуха подняла на нее слезящиеся глаза:

– Да?

– Здесь находится ребенок, ребенок, который держит за руку мужчину.

– Как их зовут? – дрожащим голосом прошептала Виолет.

– Их зовут… Мальчик говорит, что вы всегда звали его Юссе.

Виолет беззвучно вскрикнула и прошептала:

– Это он, мой маленький Юссе.

– А мужчина… мужчина говорит, что вы знаете, кто он. Вы – его цветок.

Виолет кивнула, улыбнулась:

– Это мой Альберт.

– Они передают вам… – серьезно продолжала Флора. – Они говорят, что находятся рядом с вами каждый день, каждую ночь и что они никогда не оставляют вас в одиночестве.

Крупные слезы покатились по морщинистым щекам Виолет.

– Мальчик просит вас не горевать. Он говорит: мама, мне хорошо. Папа все время со мной.

– Мне так вас не хватает, – всхлипнула Виолет.

– Я вижу мальчика, он стоит прямо рядом с вами, касается вашей щеки, – прошептала Флора.

Виолет тихо заплакала; все молчали. Флора ждала, пока жар стеариновой свечи подожжет стронциевую соль, но дело затягивалось.

Она пробормотала что-то себе под нос, размышляя, что же предпринять. Закрыла глаза и принялась тихонько раскачиваться на стуле, бормоча:

– Их здесь много… Так много… Они теснятся в узких воротах, я ощущаю их присутствие, они тоскуют по вас, так хотят поговорить с вами…

Флора замолчала – свеча на подносе наконец затрещала.

– Не ссорьтесь там в дверях, – тихо проговорила Флора.

Потрескивающая свечка внезапно вспыхнула красным пламенем; кто-то из участников сеанса вскрикнул.

– Тебя мы не ждем, ты останешься за дверью, – решительно произнесла Флора и подождала, когда красный огонь погаснет. – А сейчас я хочу поговорить с мужчиной в очках… Да, подойди ближе. Как тебя зовут?

Она прислушалась, наклонив голову.

– Ты хочешь, чтобы все было как всегда. – Флора повернулась к участникам. – Он хочет, чтобы все было как всегда. Пусть все будет как всегда – котлеты, вареная картошка и…

– Это мой Стиг! – выдохнула женщина, сидевшая рядом с Флорой.

– Трудно расслышать, что он говорит. Их здесь так много, они перебивают его…

– Стиг, – шептала женщина.

– Он говорит – “прости”… он хочет, чтобы вы простили его.

Флора чувствовала, как дрожит в ее руке рука старушки.

– Я простила тебя, – прошептала старая женщина.

Глава 36

После сеанса Флора скупо простилась с гостями. Она знала, что в эти минуты людям хочется побыть наедине со своими фантазиями и воспоминаниями.