Грешники и праведники Рэнкин Иэн

Бэрстоу опустил глаза.

— И больше ты ничего не взял?

— Там больше ничего не было.

— И из салона тоже?

— Я вам уже сказал.

— А когда привёз сюда «фольксваген»… ты его раскурочил? Ничего необычного не заметил?

Бэрстоу молча покачал головой.

— Только это? — Ребус вскинул ломик в руке.

— Только это, — подтвердил Рис Бэрстоу. — Но если вам интересно, то, по-моему, раз или два им воспользовались.

— Раз или два… для чего? — задал Ребус вопрос, на который не было ответа.

Элис Белл вставила в скважину ключ и, повернув, открыла дверь квартиры. Прежде чем войти, она прислушалась к тишине внутри. Потом, затаив дыхание, на цыпочках прошла по коридору. Прежде чем вернуться сюда, она пыталась придумать, куда бы ей деться, но так и не придумала. Другого дома у неё не было.

— Ну-ну, — прогнусавил Форбс, когда она вошла в гостиную. — Если глаза меня не обманывают, вавилонская блудница собственной персоной…

Он с каменным лицом сидел на диване вместе с Джессикой, её больная нога лежала у него на коленях. Она сжимала в руках мобильник, словно только что закончила набирать эсэмэску.

— Простите, — сказала Элис и густо покраснела.

— За что? За то, что ты легла под моего папашу? Так это ты перед моей матерью извиняйся.

— Она чуть не порвала меня на части.

— Её можно понять. Господи, Элис!..

— Ты хочешь, чтобы я ушла? — Белл смотрела не на Форбса, а на Джессику. Но ответил ей Маккаски — громким, срывающимся голосом:

— Конечно она хочет, чтобы ты ушла!

— Я сама могу за себя сказать! — осадила его Джессика Трейнор и, поморщившись от боли, сняла ногу с колен Форбса. Потом повернулась лицом к подружке. — Ты видела? — спросила она, поворачивая экран мобильного телефона к Элис. Та шагнула поближе. На экране была страничка из «Фейсбука» — все кому не лень осыпали её проклятиями. — И в «Твиттере» не лучше, — с сочувствием сказала Джессика.

Слёзы навернулись на глаза Элис, она сердито закрыла лицо руками, словно хотела остановить их. Она отступила назад, рухнула на стул, опустила голову. Плечи её подрагивали от рыданий.

— Простите меня, простите. Боже, боже мой…

Маккаски вскочил и принялся расхаживать по комнате.

Джессика не сводила с него глаз, опасаясь, что он бросится на Элис.

— Она и без того превратилась в парию, — сказала ему Джессика. — Вряд ли ты сможешь сделать ей больнее, чем интернет-тролли. — Она подняла телефон повыше, призывая его в свидетели.

— Кошмар, — сказал он, по-видимому больше самому себе. — Вернее, очередной кошмар.

— Мы, кажется, становимся экспертами в этом деле.

— И всё из-за неё. — Он ткнул пальцем в сторону Элис, которая продолжала что-то виновато бормотать.

— Сядь уже наконец, — сказала Форбсу Джессика. — И давай подумаем, что нам делать.

Он сел и стал её слушать, а через некоторое время к её словам стала прислушиваться и Элис.

Тем вечером Ребус сидел дома в кресле и дремал. Резко зазвенел звонок. Он потёр лицо, прогоняя сон, снял звукосниматель с пластинки «Упрямо идя вперёд»[52] и вышел в коридор. Нажав на кнопку переговорного устройства, он спросил, кто там.

— Стефан, — последовал ответ. — Нам нужно поговорить.

— Тогда поднимайся, — сказал Ребус, отпирая парадную дверь. Дверь квартиры он оставил приоткрытой, а сам вернулся в гостиную, размышляя, что подумает о его жилище миллионер.

Гилмур, войдя, оглядел стены.

— Пора бы тебе покрасить тут всё заново, — заметил он.

— Я и покрасил — десять лет назад.

— Когда тут заправляла Рона, вид был куда как более уютный. Как она поживает, кстати?

— Отлично.

— У тебя ведь одна дочь?

— Да, — ответил Ребус. — Выпить хочешь?

— Нет, спасибо.

— Тогда присаживайся.

Ребус вернулся в своё кресло. В пепельнице лежала недокуренная сигарета, и он чиркнул зажигалкой, закурил. Прищурился, когда дымок заклубился у глаз.

— Я ненадолго, — сказал ему Гилмур. — У меня были подряд две встречи, а теперь возвращаюсь на запад.

— Насколько я понимаю, ты разговаривал с Жиртрестом и Додом?

Гилмур кивнул. Он держал руки в карманах пальто. Костюм на нём был деловой — галстук, начищенные до блеска туфли, ещё без заломов.

— Для чего всё это делается, Джон, — чтобы произвести на меня впечатление? Я говорю о давлении на святых. Думаешь, что ты теперь вышел из палатки и можешь безнаказанно ссать внутрь[53]?

— Я не в палатке, но и не снаружи, Стефан. Дело веду не я, а инспектор Кларк.

— Насколько мне известно, она была у тебя в кармане. Что случилось?

— Твои шпионы разнюхали? Можешь сообщить им, что их дезинформировали.

Гилмур снова оглядел комнату.

— Знаешь, я мог бы найти тебе жильё получше. Скажем, пентхаус в Грандже…

— Если я тебе подыграю? Заставлю Кларк и её команду плясать под твою дудку?

— Ты живёшь в прошлом, Джон. Об этом говорит хотя бы тот факт, что ты всё ещё живёшь в этой квартирке. Но Рона ведь сюда не вернётся? Пора бы тебе подумать о будущем, сколько бы его ни осталось.

— Я здоров как бык, — заметил Ребус.

— Даже если так, ещё десять-двадцать лет — и ты история. Тебе нужно подумать о том, что ты оставишь своей дочери.

— Если ты пришёл сюда, чтобы предложить мне взятку, то выкладывай сумму.

Гилмур, казалось, взвешивал услышанное, но потом решительно помотал головой.

— Купить тебя нельзя, Джон. Но если дать тебе шанс послать меня с моим предложением подальше, ты получишь кайф, а я не затем сюда пришёл. — Он помолчал. — Но кое-что у меня для тебя есть.

— И что же?

Гилмур пожал плечами:

— Ничего особенного. Можешь взять или отказаться.

— Я весь внимание.

Гилмур вытащил руки из карманов и сложил их перед собой.

— Старый пистолет, который всех так взбудоражил…

— Ну-ну?

— Из стола Жиртреста его вытащил Дод. — Гилмур помолчал. — Подумай об этом, ладно? Потому что я в последний раз видел этот пистолет тридцать лет назад, когда он был заткнут за пояс Дода.

— Подбрасываешь мне ещё одну наживку, Стефан?

Гилмур снова пожал плечами:

— Я сам хотел его взять, и Дод это знал. В мой последний день в Саммерхолле я открыл ящик, чтобы его забрать, но Дод рассмеялся и погрозил пальцем, а потом похлопал себя сзади по пиджаку — дал понять, что он меня опередил.

— Возможно, он положил его назад, когда ты ушёл.

— Ну, это тебе у него надо спросить. Но скажи об этом своему боссу: тогда я принял всю ответственность на себя, потому что это было справедливо. Но теперь это несправедливо, и я ничего на себя брать не буду.

— Но ты сбросил Скользкого Фила Кеннеди с лестницы?

— Никакой лестницы не было, Джон. И вообще, я здесь ни при чём.

— Тогда скажи мне, что случилось. И забудь эту белиберду про евангелие Тайного завета. Кто-то убил Билли Сондерса, и святые из кожи вон лезут, чтобы выгородить тебя. Если не хочешь неприятностей, я должен знать, что произошло.

Гилмур задумался. Наконец он сел на краешек дивана, наклонился, уперев локти в колени. Ребус загасил сигарету и тоже подался вперёд, словно давая понять, что всё сказанное останется между ними.

— И как ты распорядишься этой информацией? — спросил наконец Гилмур.

— Пока не знаю.

— Но я никогда не подтвержу это в суде или на официальном допросе — ты должен это понимать.

Ребус задумчиво кивнул.

— Ну хорошо, — сказал Гилмур, соединяя кончики пальцев; он принял решение. — Это был Жиртрест. Он хорошо выпил и жаждал действия. Мы загребли Кеннеди — нашли его в одном из пабов близ Хеймаркета. Просто взяли и увезли.

— Вы были обозлены после вердикта присяжных «вина не доказана»?

— Я хотел, чтобы он убрался из моего города. Ничего лучше, как напугать его до полусмерти, мы не придумали. Жиртрест с этим согласился. Мы заперли его в камеру, доходчиво объяснили, что его ждёт, а потом оставили переваривать сказанное.

— Его задержание было зафиксировано в журнале?

— Пришлось потом вырвать часть страницы, — сказал Гилмур, кивая.

— Он умер в Саммерхолле?

— Жиртрест немного перестарался. Так ему влепил, что тот перелетел через стул. Ударился головой и… Поначалу мы решили, что он просто потерял сознание, но ты же понимаешь, да?

— Вы не могли допустить, чтобы его нашли в таком виде в полиции?

— В синяках, окровавленного? Посаженного в камеру без всяких оснований? Нет, мы должны были увезти его оттуда.

— И вы отвезли его домой и оставили у основания лестницы, — резюмировал Ребус.

— Ну да, вот тебе и вся история.

— И потом вы договорились, чтобы судмедэкспертиза упомянула о большом количестве алкоголя. Вы с Додом присутствовали на вскрытии, профессор Доннер пошёл вам навстречу.

— Жиртреста лучше было не привлекать. Бедняга был просто сам не свой.

— Почему я ничего про это не помню?

— Мы тебя слишком мало знали, чтобы посвящать в такие дела.

— Но Доннер вам подыграл.

— Похотливый старый козёл — он был женат, но иногда пользовался услугами девочек по вызову.

— И вы их ему поставляли?

— Услуга за услугу.

Гилмур глубоко вздохнул и поднялся на ноги.

— Постой, — сказал Ребус. — Как об этом узнал Сондерс?

— Да ну, Джон, пошевели мозгами — это же не высшая математика.

Но Ребусу понадобилась ещё минута, чтобы сообразить.

— Он был в одной из соседних камер? — выдал он наконец. — Что-то видел или слышал? Ещё одна причина, зачем понадобилось вырвать часть страницы из журнала…

Гилмур театрально похлопал в ладоши, потом снова сунул руки в карманы.

— Так кто же пристрелил Сондерса?

— Понятия не имею, — сказал Гилмур. — В некотором роде зависит от того, из какого пистолета его убили и был ли это тот самый пистолет. Как ты думаешь? — Он повернулся, собираясь уходить.

— Ты должен прийти к Кларк и всё ей рассказать, — посоветовал Ребус. — Это единственный способ обелить твоё имя.

— Мне не нужно обелять моё имя, Джон. Мне достаточно того, что я знаю: я не причастен. Я же святой — ты не забыл? Защитник веры и всё такое.

— До смерти?

— Ну, может, так далеко я и не зайду. Всё, что я тебе сейчас сказал, записано и лежит в сейфе у моего адвоката. Запечатанный конверт, который нужно вскрыть, когда меня не станет.

— У тебя куча денег, Стефан. В любое время можешь улететь куда угодно.

— В какую-нибудь страну, с которой у нас нет договора об экстрадиции? — Гилмур задумчиво улыбнулся. — Чтобы всё время оглядываться, как какой-нибудь киношный жулик? Нет, Джон, это не в моём характере. И потом, у меня есть важное дело, если ты ещё не в курсе.

— Кампания «Скажи, „нет“»? Этому были посвящены твои встречи?

Гилмур задумчиво кивнул:

— Я надеюсь, на твой голос мы можем рассчитывать?

— На твоём месте, Стефан, я бы не знал, на что мне рассчитывать.

Взгляд Гилмура стал жёстче.

— Жаль, — сказал он и двинулся из комнаты.

Ребус проводил его до двери.

— Про дело Маккаски ничего не скажешь? — спросил Гилмур.

— Следствие топчется на месте.

— Значит, участие Оуэна Трейнора больше не рассматривается?

— Насколько мне известно.

— Вероятно, хорошая новость. Я слышал, его последнее предприятие накрылось, кредиторы и налоговики вышли на тропу войны. Этот парень легко воспламеняется, Джон…

— Скажи мне, Стефан, ты, похоже, знаешь кое-каких ребят из теневого бизнеса — никогда не сталкивался с Рори Беллом? Он с западного побережья… по крайней мере, прежде там работал.

— Что-то связанное с системами сигнализации и охранными услугами? — Гилмур помедлил перед дверью. — Да, я слышал это имя. Один знакомый упоминал его некоторое время назад. Кстати, я как раз сегодня с ним столкнулся — некто Джон Макглинн. Хочешь, чтобы я вас свёл? — Гилмур вытащил телефон из кармана.

— Если не затруднит.

— Как-то неловко получается, Джон, — ты просишь у меня об услуге. — Гилмур улыбнулся. — Я думаю, это подразумевает, что ты попозже отдашь мне должок? — Не дожидаясь ответа от Ребуса, Гилмур нажал кнопку набора. — Перевели на голосовую почту, — сообщил он Ребусу. Потом в микрофон: — Привет, Джон. Стефан говорит. Ты, вероятно, занят, но мой старинный приятель из полиции интересуется Рори Беллом. Может, ты сумеешь ему помочь. Его номер… — Гилмур замолчал и посмотрел на Ребуса — тот продиктовал свой номер, а Гилмур, повторив цифру за цифрой, прервал вызов.

— Макглинн, вообще-то, из Глазго, но тебе повезло: приехал сюда на пару дней.

— С законом у него всё в порядке?

— Чист как стёклышко, — сказал Гилмур. — Я ведь не ограничиваю круг своего общения исключительно криминальными типами. Я же не детектив какой-нибудь. — Он открыл дверь. — То, что я рассказал тебе о Скользком Филе и Жиртресте… Ты и вправду не знаешь, что будешь с этим делать?

— И вправду не знаю.

— Есть какая-то вероятность, что ты меня известишь, когда наконец решишь?

— И после этого мы будем квиты?

Гилмур смерил его тяжёлым взглядом.

— После этого я больше не желаю ни видеть тебя, ни слышать. Ясно тебе?

Он вышел в открытую дверь, не закрыв её за собой. Ребус стоял и слушал его удаляющиеся шаги, потом закрыл дверь и вернулся в гостиную. Он снова поставил вторую сторону альбома Вана Моррисона и сел. Пластинка играла минут двадцать, но Ребус не слушал…