Посмотреть в послезавтра Молчадская Надежда

– Не стоит, я Вас тоже встречала не в вечернем платье. – Вот возьмите, – она протянула мне книгу. – Возьмите в знак благодарности, я Вам столько хлопот доставила сегодня утром.

– Кто автор?

– Людвиг Фейербах, мой покойный муж обожал философию и, смею заметить, у него был отменный вкус во всем.

– Спасибо, обязательно прочту.

Продолжая изображать заинтересованное лицо, пролистывал страницы. В это же время мои внутренние чувства отвергали неожиданный подарок. Неужели мои внешний вид хоть как-то намекал на мои читательские предпочтения? Философию терпеть не могу.

– Спасибо! Занимательно, – растягивая улыбку, я предложил выпить чай.

– Благодарю, но у меня режим: после шести – ничего, кроме сырой воды.

Попрощавшись со мной, предварительно отвесив дюжину комплиментов на предмет моего отличного воспитания, ушла, и я почувствовал облегчение.

Режим – это хорошо, режим – это просто великолепно! Мое временное лицемерие злорадствовало.

Книгой, конечно, не обошлось. Раз в неделю Елизавета Макаровна исправно навещала меня, решив взять шефство над моим питанием. Приносила печенье, котлеты и разную снедь, которая совершенно не возбуждала мои вкусовые рецепторы.

Книга… Вот почему нейроны рылись в моих воспоминаниях. Открытие лежит на поверхности – «спускаться легче по лестнице, чем карабкаться вверх». Что имел в виду профессор? Рабочий стол ВЯ! Он много времени проводил за ним, может, где-нибудь царапнул подсказку? Я зашторил окно, включил торшер и стал изучать содержимое ящиков. Ничего примечательного не обнаружил. Книги по микробиологии, старые журналы, скоросшиватель, скрепки. На столе творился творческий бардак Маринэ. Все, что могла, она хранила на нем, включая косметику, бигуди, фантики от конфет. В этом бедламе мне копаться не хотелось. Подошел к книжным полкам и стал внимательно изучать собранную библиотеку. Книги заполняли все пространство стены – от пола до потолка. Всегда меня поражали, вернее, восхищали книголюбы, потому что для них чтение – как воздух. К моему великому стыду, могу дышать свободно, не притрагиваясь к источникам знаний месяцами.

Книги были аккуратно разложены по разделам и имели алфавитный порядок. На верхних полках отдыхали сказки русских и зарубежных авторов, а также детективы; на среднем уровне находилась научная литература, философия, фантастика, поэзия. Классики занимали самый нижний ярус. Мой нос отреагировал на книжную пыль, из глаз полились слезы, стало трудно дышать. Из сумки достал ингалятор, два раза вдохнув горьким распыленным лекарством, закашлялся. Зуд распространился по всему телу. Срочно нужно покидать рассадник аллергенов. С наступлением осени моя астма обострялась. Написал записку и отправился домой.

Погода второй день нашептывала ненастье, накрапывал дождь, легкий ветер разлахмачивал листву березы. Лавка в гордом одиночестве собирала небесную влагу. Завел машину и помчался к своей привычной жизни.

Прошло два дня. Маринэ мне не звонила, я тоже выдерживал паузу. Несколько дней, проведенных вместе, перевыполнили план общения. Заставил себя сделать влажную уборку, отвез вещи в химчистку, заполнил холодильник гастрономическими яствами. Улегся на кровать и тупо пялился в потолок. Телевизор и компьютер не вызывали к себе никакого интереса. Этот факт меня настораживал. Астма с депрессией подружились. История с вакциной постоянно крутилась в голове. Несколько раз попытался дозвониться до Лазаря, но он, сволочь, писательская шляпа, наверное, ушел в творческий запой. Перспективы новой работы, которые многообещающе описал Евгений Львович, с наступившим новым днем рассеивались в моем сознании и рисовали абсолютную безнадегу. Дрянь работа, дрянь моя жизнь. Кроме выдуманной пошлости, ничего стоящего до сих пор не написал. В серьезное издание меня вряд ли возьмут, так как моя репутация в журналистских кулуарах слегка загажена семейством желторвотных, – бульварного полета. Перелетных птиц с жидким размахом в столице – вагон и маленькая тележка.

Звонок в дверь привел меня в чувство. Кого принесла нечистая, неужели опять Елизавета Макаровна пришла поподчевать меня застывшими, как камень, пряниками. Вставать не хотелось, жалко добродушную старушку, но и себя тоже жалко. К звонку добавился стук. Кто-то настойчиво требовал моей аудиенции. На цыпочках пробрался к двери и застыл, как статуя; звуки прекратились. Услышал хриплое покашливание, до боли знакомое. Как только провернул замок, Маринэ толкнула дверь, ударив меня по плечу.

– Ты что, в отключке был, небесный тихоход?

– Что с тобой, из какой помойки прикид нарыла? В переходе подрабатывала?

– Принимай багаж! – она протянула мне холщевую сумку.

– А что, мода на звонки прошла? Могла бы предупредить о визите кикиморы. Заикой хочешь меня сделать?

– Ничего с тобой не случится, немножко больше, немножко меньше, – покрутила ладошкой у виска. – Посторонись!

Она стянула цветастый платок с шеи, аккуратно расстелила на полу – и в него посыпались вещи: парик, очки с толстыми линзами, серая вязанная кофта, болотного цвета юбка. Затем она завязала платок в узел и повесила на крючок. Отвернула подкатанные до колена джинсы, провела ладошкой по потному лбу.

– Вот, пришла к тебе с приданым, – и заржала. Не злись, пожалуйста, сейчас посещу санузел и все тебе поведаю. Андрюш, сообрази что-нибудь на стол, а то мои кишки в марш играют.

За пять минут стол был накрыт. Маринчик, потирая ручки, принялась уминать все подряд, как саранча в голодный год.

– А что, к такой закуси не предлагают «Хеннесси»?

– Я ставлю себе прогул, а тебе в рюмашке не откажу. Маринчик привычным движением провела манипуляцию с коньяком, лимоном, водой, затем глубоко вздохнула, и ее понесло:

– Андрюш, чуйка тебя не подвела, ты вовремя свалил. Проснулась ни свет ни заря – после 12-ти, обнаружила твои каракули на столе, разозлилась на тебя не на шутку, разорвала бумаженцию на мелкие кусочки. Отправилась лицо поставить на место после выпитого, только успела почистить бивни, как нагрянули ко мне посетители в составе трех человек. Ткнув в лицо удостоверением, представились правоохранительными органами. Мол, так и так, гражданка Розаль, проедемте с нами в отделение. Ты же меня знаешь, Андрэ, я за словом в карман не полезу. Казус случился со мной в этот момент, – рот просто онемел. Подумала грешным делом, что, может, по пьянке убила кого-то и съела?

– Позвоните сестре Сичкина, она Вам все объяснит, – скомандовал старшой из них. Я набрала Ольгу, спрашиваю ее, мол, небезызвестные органы предложили с ними прокатиться, а она мне: «Извини, Маринчик, Вовчик тетрадку с записями оставил в больничке, мне ее передали; когда прочла, поняла, что дело пахнет керосином и не все так однозначно, поэтому отнесла в милицию. Ты в тетрадке тоже отмечена, причем, твое имя красными чернилами подчеркнуто».

Я им в вежливой форме попыталась объяснить, что Вовчик совсем-совсем бывший, и мы полгода как в разлуке находились. Старшой мне опять: «Это простая формальность, ответите на пару вопросов, мы запротоколируем, и Вы будете свободны».

Выбора мне не оставили, и я поехала с ними. Проторчала у них часа три, прежде чем вызвали меня на допрос. То следователь не на месте, то занят срочными делами. Наконец-то меня вызвали. Допрашивал симпатичный молодой следователь, с ямочкой на подбородке. Вопросы задавал банальные: когда виделись с покойным в последний раз, что послужило его внезапному психическому расстройству, как часто перезванивались? После чего взял мой телефон и отнес его на досмотр, потом принесли его через полчаса. Круг знакомых и т. д. и т. п. Прочитайте и распишитесь. Я уже обрадовалась, что закончился допрос, а он мне напоследок вопросик:

– Да, кстати, показывал вам покойный карту? Я округлила глаза и сделала удивленный вид.

– Вы понимаете, – стала объяснять следователю, пожимая плечами, – Вовчик был прижимистым, деньги не любил тратить на женщин, поэтому его банковскую карту никогда не видела. Понимаете, я эмансипэ – люблю всегда платить сама за себя.

– Врешь и не моргнешь, почему твое эмансипэ на меня не распространяется?

– Не перибивай, а наливай.

– Ты мне как брат, поэтому родственникам позволяю такие вольности.

Приволокла я свои ноженьки домой и что я вижу, – мой бардак выглядит совсем чужим. Как-то аккуратно у меня все разбросано, посему сделала вывод: чужаков без спроса забросило в мои аппартаменты, сукины дети в гости пожаловали без моего согласия, да еще в мое отсутствие.

– Андрей, ты книги ворошил?

– Честно сказать, хотел, но передумал.

– Тогда точно не галлюцинации.

– Ты же знаешь мой неряшливый характер, три месяца не подходила к полкам, всю пыль разворошили следопыты хреновы. Вот, пожалуй, три основных вопроса у меня назрело. Зачем им понадобился обыск? Почему в мое отсутствие? И что искали? Поэтому маскарад и придумала. Телефон дома оставила, знаю я их ментовские штучки, наверняка жучок прицепили. Оставила свет в спальне – и к тебе. Ну, что скажешь? Может, Вовчик на государственную тайну наткнулся? Про карту знают, что он там насочинял и меня к этой истории прилепил. Ты, Андрюша, эту карту сожги, не нравится мне такой расклад. Может, и за тебя возьмутся, если пронюхали чего? Где она? Принеси.

– На холодильнике валяется.

Марина подскочила, стянула карту, порвала на мелкие кусочки. «В унитаз, там ей место». Вышла и через минуту вернулась, плюхнулась на табурет и заплакала.

– Маринчик, хватит тебе уже, тронуться мозгами можно от всего этого.

– Ты знаешь, мне кажется, что я уже тронулась. Мания преследования у меня наступила после звонка от дяди Володи, бывшего дедушкиного ученика, который сейчас проживает в Париже. Я тебе говорила, что дед занимался секретными разработками. Раньше он с мамой общался, после ее отъезда стал мне периодически названивать. Повышенный интерес возник к моей персоне, – где работаю, с кем дружу. Вот я ему про тебя и рассказала, что ты бываешь в его краях. Он опять с расспросами: где ты обычно останавливаешься в Париже, может ли подарок мне через тебя передать. Потом приглашение мне прислал и билет с открытой датой. Месяц назад визу шлепнула в паспорт. Потом позвонил мне, все деда нахваливал, как великого ученного, который внес большой вклад в микробиологию и мог бы еще принести пользу человечеству, если бы не болезнь.

– Почему ты раньше мне о нем ничего не рассказывала?

– Попросил меня, чтобы я ничего не говорила, мол, пусть это будет сюрпризом, к тому же он собирался на время уехать в Швейцарию.

– Больше ни о чем тебя не просил?

– Да нет, сказал что перезвонит, а сам пропал. А тут как раз удобный случай, можно было смотаться, пока новую работенку не подыскала. Хорошо бы было развеять мозги на Елисейских полях.

– Теперь все для меня ясно. Ты пока попей кофейку, а я тебе постель приготовлю и литературу почитать на ночь дам. Завтра будем решать, что делать дальше.

Пока менял постельное белье, Маринэ успела одеть пижаму и молча ждала. Я отвел ее в спальню, указал ей на рукопись, лежавшую на тумбочке, а сам отправился устраивать себе ночное лежбище. Расстелил на пол несколько одеял, укрылся простыней и пялился на узкую полоску света, пробивавшегося из-под двери спальни. Бедная Марина, сейчас прочтет о достижениях деда, разочаруется в нем или будет гордиться – это пока неизвестно. На данный момент это не самое важное, надо подумать, где искать эту проклятую вакцину. Я перебирал все возможные варианты в голове, с этими мыслями и заснул.

МЛАДЕНЦЫ

Прогуливаясь по парку, наслаждался солнечной и теплой погодой. Присел на скамью и наблюдал за мальчишками, играющими в футбол. Мамаши с колясками сновали мимо меня. Надо же, какой урожай по деторождаемости в этом году? Также изредка проходили пожилые супружеские пары, взявшись под руки, молча волочили ноги. Одна из мамаш подсела ко мне и начала со всей дури раскачивать коляску, потому что ребенок захлебывался от плача.

– Простите, пожалуйста, – обратился к молодой женщине, ведь Вы можете сделать сотрясение мозга малышу.

– Ничего ему не будет, иначе он не заснет.

Коляска раскачивалась еще сильнее, я машинально положил руку на ручку и остановил тряску.

– Если ты такой умный, нянькайся сам. – Встала и побежала прочь.

Боже мой, что я наделал? Ребенок замолчал, я заглянул в коляску и ужаснулся, – на меня смотрела огромная голова с коровьими глазами.

– Не бросай меня, дяденька, – заговорила голова.

Я испугался и спешным шагом удалялся от скамьи. Дурдом, младенец не может разговаривать. Что с ним будет? Может, вернуться и вызвать милицию? – подумал я. Ну нет, второй раз не хочется испытать такой шок. Обратился к проходящей мамаше и показал на одинокую коляску, попросил ее дождаться беглой родительницы.

– Вы не беспокойтесь, вернется мамашка, здесь каждый день оставляют коляски.

– Почему они это делают?

– А кому такие дети нужны? Посмотрите на мое чудо. – Я заглянул и увидел похожего младенца.

– А что с вашим ребенком?

– Никто не знает, лежала месяц на сохранении, новое лекарство выпустили для сохранения плода, я согласилась и вот, пожалуйста, результат, мы здесь все из одной клиники. Родился совершенно здоровый малыш, а через неделю ребенок полностью изменился. Понять их можно, нервы не выдерживают. Вы идите, приведут ее. За нами следят. Мы – обладательницы новой расы на земле, – так нам объяснили врачи. Вот увидите, наши дети еще прославятся. Так что уходите по добру по здорову, пока за вами не пришли.

Я прибавил шаг, а через минуту почувствовал удар по спине. Меня подхватили двое мужчин под руки и поволокли к машине. Ехали долго, голова кружилась, рвота подступала к горлу. Машина заехала в туннель и остановилась. Открылась массивная железная дверь, меня внесли в помещение, похожее на клинику. Положили на кушетку. Ко мне подошел врач с повязкой на лице.

– Сейчас Вам станет легче, и вонзил толстую иглу в вену. Я закричал от боли, через мгновенье уже ничего не видел. Только слышал отдаленные голоса, перешептывающиеся вдалеке.

* * *

Проснулся с головной болью, слегка подташнивало, язык опух и прилип к зубам. Попробовал подняться, голова закружилась и я обратно плюхнулся в кровать. Что со мной? Повернул голову и с большим усилием протянул руку к телефону. Кому бы позвонить, попросить о помощи. Никак не мог вспомнить, кого я знаю, полный провал в памяти. Список контактов был удален. Упираясь ногами и руками, пододвинул тело к спинке кровати. Мой затылок уперся в холодную стену, кровь хлынула в голову и я почувствовал облегчение. Еле поднялся и, шатаясь, поплелся в ванную, опустил голову в умывальник, открыл кран с холодной водой, прополоскал рот. Жизнь ко мне возвращалась. Надо выпить молоко. Поплелся на кухню, открыл холодильник, молока не обнаружил. Кефир был припасен на год вперед. Взболтал бутылку, открыл крышку и большими глотками поглощал загустевшую массу. Сел на табурет и распластал верхнюю часть туловища на столе, ждал пока отступит слабость. Так пролежал некоторое время, пока не услышал телефонный звонок, доносившийся из спальни. Добравшись до телефона, плюхнулся в кровать и нажал на кнопку.

– Алло! Андрей, здравствуй! Это Евгений Львович беспокоит, куда ты пропал? Невозможно к тебе дозвониться. Послушай, все опять поменялось. Наш журнал возобновляет свое существование, хозяин помирился со своей горгоной, но это неважно. В понедельник выходи на работу к 8-ми часам, попрошу не опаздывать на митинг.

– Понятно, а какой день сегодня?

– Суббота, Мелихов, ты что в запой ушел? Приводи себя в порядок и без опозданий.

– Да, понял, буду, – промямлил и отключил телефон. Жажда снова подступила к горлу, я вернулся на кухню и осушил еще бутылочку кефира. На столе валялась книга, подарок соседки, прихватил ее с собой, вернулся на исходное место. Открыл книгу, и на меня вывалился лист бумаги. Развернул листок и прочел следующее:

«Дорогой Андрюша! Когда ты обнаружишь эту записку, я буду уже далеко. Извини за временные неудобства, но подругому поступить не могла. Я сделала тебе укол, не бойся, это не смертельно, но неприятно. Ты должен проспать несколько дней, пей кефир, и твои силы вернутся.

После твоего возвращения из Парижа мне было необходимо получить рукопись, но ты ее тщательно охранял. Мало того, что ты скрыл от меня факт ее получения, но, когда я пыталась всяческим образом намекнуть тебе о ней, ты не велся. Вся эта история с Вовчиком – сплошной вымысел. Мне нужно было заманить тебя к себе. В первую ночь, когда ты задержался, подсыпала тебе снотворное, которое тебя вырубило. Поехала к тебе домой, воспользовавшись твоим ключом, но, к моему сожалению, рукопись не нашла, – ты еще тот прятальщик. Вернувшись домой ни с чем, стала обдумывать следующий план. Вот тогда ко мне пришла идея с Вовчиком. Он действительно оказался в психушке, а ты был абсолютно прав в своем предположении, – он действительно обкурился какойто новой дрянью, и ему прилично снесло крышу. Подогреть эту ситуацию решила рассказом о таинственной карте, прибавила мистики и загадочности. Ну и вот, когда ты позвонил мне, я наплела про Вовчика, зная твою сердобольность. Мой план опять сработал. Я была уверена, что рукопись прихватишь с собой, тем более дядя Володя предупредил меня об открытке.

Так как моя квартира и телефоны не оставались без внимания спецслужб, нам было необходимо вовлечь третье лицо. Ты был идеальный кандидат для того, чтобы ты ею заинтересовался. Дядя Вова обыграл сюжет, многое в рукописи описано достоверных фактов, но и вымысла предостаточно. В рукописи указано место тайника, но ты мне не давал шанса к ней прикоснуться, пришлось опять прибегнуть к снотворному. Я наблюдала за тобой и видела, как внимательно ты ее перечитывал, потом начал простукивать стену, чтобы обнаружить вход в подземную лабораторию, затем позвонила старая карга, и мне пришлось закрыть дверь, чтобы эта тварь не зашла в спальню. Когда ты заснул, мои поиски вновь не увенчались успехом. Ты неожиданно смылся, мне было необходимо придумать что-то новенькое. Маскарад, допрос, обыск тоже подействовали на тебя, плюс история с дядей из Парижа наконец-то растопили твою душу, и ты сам мне ее вручил. Андрюша, ты меня прости, засранку, надеюсь, ты себя нормально чувствуешь! Забудь все как страшный сон, записку сожги. Прости еще раз и не поминай лихом. Твоя трехличная подруга Маринэ, Маринчик, Марина. Целую, пока!»

* * *

Понеслись дни, и эта история понемногу стиралась в памяти. За прошедшие полгода два раза слетал в Италию, три раза в Швейцарию и вот, перед самым Новым Годом, отправили в Париж. Остановился, как всегда, в своем излюбленном отеле, шатался целыми днями по городу, посетил два ресторана по списку, описал уютные помещения, эксклюзивные меню, сфотографировался с шеф-поваром, попутно прилепил историю выдуманных парижан, и с чувством исполненного долга отправился в отель собирать чемодан. Раскладывая очередные просьбы коллег, тщательно утрамбовывал пустоты. За этим занятием меня застал звонок в номер. Не спеша открыл дверь, но никого не обнаружил, зато нашел белый конверт с надписью «Донатин».

Открыл конверт и обнаружил золотую пластиковую карточку с моим именем и фамилией. Поднес конверт к светильнику, фиолетовые чернила проявились, и я прочел пин код «1331» с благодарностью от ВЯ.

Быстро оделся и спустился вниз, спросил у консьержа, интересовался ли мной сегодня кто-либо?

– Только что молодая дама покинула отель, она спрашивала, в каком номере Вы остановились.

Я выбежал на улицу, посмотрел по сторонам, пытаясь отыскать удаляющуюся женскую фигуру, но народ шел потоком, и выделить из толпы никого не удалось. Побрел по направлению к банковскому автомату, который находился прямо за углом моего отеля. Засунул карточку, нажал пин код, выбрал функцию «проверка баланса», на табло высветилось 300.000 евро. Моя неожиданная радость навела меня на мысль задержаться в Париже еще на несколько дней, ну, а потом, обязательно в отпуск на Гоа. Мечты сбываются…

Страницы: «« ... 23456789

Читать бесплатно другие книги:

В книге известного писателя, старосты мемориального прихода собора Петра и Павла в Петербурге Бориса...
Идеальная семейная жизнь супругов может скрывать под своим фасадом вовсе не то, что видят окружающие...
«Русская правда» – первый известный сборник правовых норм восточных славян: уголовного, наследственн...
Страшно жить в мире, который внешне похож на самую безмятежную планету, а на самом деле давно уже и ...
Космический турист, остаётся в космосе в полном одиночестве, еще не понимая того, что ничто в этом м...
Жизнь такая штука: где найдешь, не знаешь, и потеряешь, не найдешь. Остап – добрый, чистосердечный, ...