Клуб счастливых жен Уивер Фон

Глава 22

Песни о любви

Аэропорт Окленда и его окрестности

Всю жизнь я слышала, как окружающие с восхищением и обожанием отзываются о моем отце. На стенах нашего дома висели платиновые и золотые диски, но я не обращала на них особого внимания, хотя знала, что это нечто связанное с папиной работой. Однако на других они производили большое впечатление. Когда Кит впервые пришел к нам, он вдруг резко остановился посреди гостиной, которую я уже почти было миновала, легкой походкой устремившись дальше.

– Что это? – спросил он таким тоном, что я поняла: имеется в виду «почему ты мне ничего не рассказывала?».

– Ах это… Папа работал продюсером звукозаписывающей компании Motown.

Кит спросил, какие песни он продюсировал, но я ничего не могла вспомнить, кроме, пожалуй, You’ve Made Me So Very Happy[30] и Still Water (Love)[31].

Получив от меня лишь минимум информации, Кит решил справиться в «Википедии». А потом озадачил вопросом:

– Милая, ты вообще понимаешь, как много великих песен твой отец написал или вывел на эстраду?

Нет, я этого не понимала. Я знала только, что такие знаменитости, как Смоки Робинсон и Стиви Уандер, бывали в нашем доме и что отец покинул шоу-бизнес на пике своей карьеры, потому что почувствовал призвание служить Богу.

С тех пор прошло много лет. Мне известно, что отец участвовал в создании многих песен о любви. Он не только любил мою мать, но и внимательно наблюдал за тем, как проявляется это чувство в других людях. Его интересовало, как оно расцветает, отчего угасает и почему некоторым дается легко, в то время как другим причиняет много страданий.

Подготовка этой книги не предполагала сбор сведений о моем отце, однако оказалось, что по ходу дела можно набрести на воспоминания о нем. Один из ближайших папиных друзей живет сейчас в Новой Зеландии. Мне пришлось обогнуть половину земного шара, чтобы пообщаться с человеком, который многие годы жил совсем рядом с нами.

Джеймс Эндерсон и его жена Хайла несколько десятилетий были очень близки с моими родителями. Они всегда были для меня авторитетом. Начнем с того, что отец и мать их просто боготворили, а это дорогого стоило.

Как и мои родители, Джеймс и Хайла прожили вместе очень долго – дольше, чем я живу на свете. Поэтому мне в голову пришла мысль во время турне заглянуть к ним в Новую Зеландию и попросить их порекомендовать пары из их круга, которые могли бы открыть мне тайны вечной любви.

Поначалу я не могла понять, где находятся светильники, освещавшие мне путь. Посередине огромного зала в полу мерцали огни, подсвечивавшие дорогу в нескольких шагах от меня, в то время как те, что оставались за спиной, мгновенно гасли. Я была похожа на девчушку, которая гонится за бабочкой: только попытаюсь наступить на фонарик, как он убегает и загорается впереди на расстоянии нескольких метров.

Бросив играть в эту занятную игру, я подняла голову и увидела вокруг удивительные вещи. Стены были украшены фресками и монументальными рельефами, вырезанными из дерева маори и изображающими красоты природы, которая ожидала прибывших за стенами аэропорта. На этих картинах страна представала во всем своем великолепии: горы и реки, живописные лесные пейзажи и панорамы городов со зданиями из стекла и бетона. Все это должно было поразить воображение приезжего и порадовать душу тем, кто возвращается домой.

Вот я и в Новой Зеландии!

Прямо у меня над головой висела табличка, указывавшая пассажирам путь к транзитным рейсам. Кто-то сворачивал туда, а остальные выстраивались в очередь на паспортный контроль. Я некоторое время рассеянно смотрела на указатель. Вдруг остро захотелось домой. И это при том, что путешествия – моя страсть. Я не боюсь дальних странствий и чувствую себя в поездках как рыба в воде. Но тут почему-то представилось, что у меня есть выбор – увидеть новые края или вернуться в свое логово. Непросто было отогнать это наваждение – охватившую меня тоску по дому и по мужу, – но все же пришлось это сделать. Меня ждут люди, я не могу их подвести. Хайла приложила столько усилий, чтобы подготовить программу моего пребывания в этой стране!

Они с Джеймсом встретят меня после таможенного контроля.

Перед моим приездом Хайла взяла красивый лист бумаги – по бледно-голубому фону плыли белые облака – и написала каллиграфическим почерком: «Программа для Фон».

В этом документе было расписано все вплоть до мельчайших деталей: встреча в аэропорту, прибытие в гостиницу, точное время переездов из гостиницы в центре города в их загородный дом и обратно, ужин со старым другом семьи, ужин с одной из сестер Хайлы и ее обширным семейством, интервью с тремя парами и ужин с каждой из них по отдельности. Хайла запланировала даже «хуму» – традиционный большой прием, устраиваемый Эндерсонами, вся еда для которого готовится на раскаленных камнях по рецептам аборигенов. Название образовалось при сочетании обозначения трапезы маори (ханги) и народа Самоа (уму). На этот домашний пир были приглашены друзья, родственники, герои моих интервью, а мне отведена роль особого, почетного гостя. Все эти прожекты утрясались и оттачивались в течение нескольких месяцев. Я не имела права разочаровать Джеймса и Хайлу. Их усилия не должны пропасть зря.

Вмонтированные в пол светильники больше не подсказывали мне, в какую сторону сделать следующий шаг. Я должна была сама выбрать, куда идти – к багажному транспортеру или на рейс, который увезет меня в США. Что делать? Надо пересечь границу и двигаться дальше по маршруту.

Люди, живущие в Южном полушарии, почему-то испытывают маниакальный страх, что въезжающие провезут на их территорию что-нибудь живое. Любые вещества растительного или животного происхождения под подозрением. Кажется, таможенник, с которым я общалась, считал своей священной обязанностью не допустить никакого вторжения чужеродной флоры или фауны на его драгоценные острова. Мне как-то удалось убедить его, что у меня нет с собой семян, растений, цветов, что крупные комки почвы не прилипли к моей обуви, что я не располагаю всем необходимым для выращивания гидропонных культур, не везу удобрений, бактерий в чашках Петри и прочей микробиологической дребедени, в которой разберется только специалист с ученой степенью. Наконец, страж границы разрешил мне пройти в зал прилета.

И тут послышалось громкое:

– Фон! Фон!

Хайла бросилась ко мне.

Таможенник, который уже принялся досматривать очередную жертву в очереди, вздрогнул и резко повернулся. Видимо, решил, что кто-то утаил от него живого олененка[32].

Но Хайла уже подбежала и заключила меня в жаркие объятия.

– Джеймс, сюда! Фон здесь!

Мистер Эндерсон направился ко мне. Это был веселый и подвижный человек в мягкой фетровой шляпе с полями, которую он снял, чтобы помахать мне. На руках у него был маленький внук, чудесный самоанский мальчик по имени Делен.

Потом мы долго обнимались и наконец направились к выходу.

На улице шел довольно сильный дождь. Джеймса и Хайлу он, похоже, не смущал. Но я объяснила им, что афроамериканская прическа не выдержит «душа». Мое заявление удивило и повеселило их, особенно когда я пошутила, что от дождя мои волосы начнут расти с огромной скоростью, так что скоро я буду напоминать породистого пуделя. Пришлось покопаться в своей сумочке и извлечь оттуда приобретенный в Лондоне зонт с изображением британского флага. Такая вещь давала всем ясно понять: я туристка. Мне от этого было неловко, однако радовало, что все же есть чем прикрыть голову. Так мы дошли до машины, загрузили вещи в багажник и двинулись в город.

Примерно через полчаса мы прибыли в отель, в котором мне предстояло провести ближайшие пять ночей.

Мне казалось, что тоска по дому прошла, но после того, как я в одиннадцатый раз за последние шесть недель распаковала вещи, снова потянуло в свою родную спальню. Опустить бы сейчас голову на подушку рядом с Китом, и больше ничего не надо. Но не выйдет. Кит далеко – почти в десяти тысячах километров от меня. Так что я опять встряхнулась и отправилась вниз, в бар, чтобы выпить чаю.

Пару часов я просидела на открытой террасе ресторана за чашкой мятного чая со сливками и медом, читая местную газету. На самом видном месте, в разделе, посвященном Олимпиаде, красовался заголовок «У Новой Зеландии проблемы с алкоголем». Я оценила классический юмор киви (так нередко называют себя жители этой страны). Заголовок относился к рекламному материалу на целую полосу, оплаченному крупной местной пивной компанией. В нем производитель пива призывал всех соотечественников, летящих на Олимпийские игры в Лондон через Гонконг, закупать как можно больше их пива в магазине дьюти-фри и привозить в штаб-квартиру новозеландских олимпийцев, которая именовалась «Киви-хаус». Запасы напитка там, как утверждалось в статье, уже иссякли. Всем, кто привезет пиво, вернут деньги, потраченные на его приобретение, а в качестве бонуса предложат вкусный обед. «Неплохой маркетинговый ход», – подумала я, расплатилась с официантом и вернулась в номер, чтобы отдохнуть вечером и подготовиться к новому напряженному дню.

Когда следующим утром я раздвинула занавески, то увидела, что опять льет дождь. Нет, не позволю ностальгии испортить мне настроение. Постараюсь получить максимум удовольствия от сегодняшнего дня. Но, честно говоря, выходить из номера не хотелось. Обидно: приехала в одну из самых красивых стран планеты и не желаю вылезать из «коробки» площадью примерно двадцать квадратных метров, которая нынче заменяет мне дом. Некоторое время я стояла у окна, глядя на прохожих, спешивших куда-то под зонтиками, и гадая, что сейчас делает Кит.

Почти весь день я просидела в гостинице. Писала, старалась зафиксировать все, что произошло со мной до настоящего момента, и ничего не упустить. Но на вечер у меня был запланирован званый ужин. Согласно «программе для Фон» я должна была выехать из гостиницы в пять часов и отправиться к Эндерсонам, которые устраивали семейное застолье в складчину.

И снова тоска по дому отступила. Я с нетерпением ждала встречи с давними друзьями из Окленда. Я не виделась с Джеймсом, Хайлой и их детьми не меньше восемнадцати лет. Было интересно посмотреть на них. За мной приехал Джеймс – на этот раз в другой, но тоже очень элегантной фетровой шляпе. И мы отправились в пригород, чтобы насладиться угощением и общением.

Когда я попадаю в новое место, то стараюсь меньше говорить, а больше смотреть и слушать. Мне нравится погружаться в незнакомую атмосферу, так сказать, ориентироваться на местности. Хорошо, когда при этом рядом балагур, подобный Джеймсу, с готовностью берущий на себя инициативу в разговоре. Всю дорогу он рассказывал всякие истории, а я глядела в окно, подмечая незнакомые марки машин, дорожные знаки непривычного для американского глаза вида и указатели с неведомыми мне названиями.

Джеймс – прекрасный рассказчик. Поэтому он чувствовал себя в своей стихии. Он мне сразу поведал, как приехал в Лос-Анджелес на пятидесятилетний юбилей моего отца. Тогда Стиви Уандер, Смоки Робинсон и другие легенды компании Motown устроили для папы праздник, причем приготовления держали в секрете, чтобы сделать виновнику торжества сюрприз.

Джеймсу нужна была аудитория, и он получил ее в моем лице. Я слышала эту историю в первый раз, чего не скажешь о Хайле (это было заметно по ее лицу, когда он снова рассказывал то же самое позже за ужином).

– Звезды эстрады одна за другой выходили на сцену и говорили теплые слова в адрес твоего отца, – увлеченно говорил Джеймс. – А потом ему преподнесли отличный пикап! Представляешь, мне всю жизнь дарят на день рождения носки, а твоему отцу подарили новую машину!

Он еще много говорил о том, какой значимой фигурой папа был в мире музыки. А потом спросил:

– Ты знаешь, о чем песня Love Child?[33]

– Да, кажется, она посвящена моему старшему брату.

– Точно. А история ее создания тебе известна?

– Нет.

– Когда у Motown были некоторые финансовые трудности и компания очень нуждалась в новых хитах, Бэрри Горди обратился к твоему отцу и еще к одному автору. «У меня тут собралась новая группа из нескольких девушек. Мне надо, чтобы вы написали для них хорошую песню». Он запер их в номере мотеля и запретил выходить, пока хит не будет готов. Так все и произошло. Они вышли из мотеля с текстом и мелодией Love Child в руках. Что до девичьей группы, это были Дайана Росс и Supremes.

Не знаю, насколько достоверна эта история. Я передаю слово в слово то, что слышала от Джеймса, а он рассказывал ее без тени сомнения.

– А про This Is Your Life, Frank Wilson[34] ты помнишь? – продолжал допытываться он. – Ты вообще помнишь, как я тогда прилетел из Новой Зеландии?

– Вообще-то я не была на том юбилее, поэтому почти ничего о нем не знаю.

– А где ты была? В бегах?

Да, скорее всего, я тогда уже сбежала из дома и искушала судьбу всякими безумными выходками, не признавая никаких правил и авторитетов.

К тому моменту Джеймс вошел во вкус и решил мне рассказать столько забавных историй о Фрэнке Уилсоне, сколько успеет, пока мы доедем до места назначения.

– После того как звезды шоу-бизнеса преподнесли твоему отцу новую машину, на сцену вышел Стиви Уандер.

(Тут Джеймс начал комично копировать манеру Стиви.)

– Он сказал: «Фрэнк, здесь собрались люди со всего света. Твой друг Джеймс из Новой Зеландии тоже приехал». – «Правда?» – с радостью воскликнул юбиляр и спросил в микрофон: «Джеймс, ты здесь?»

Было понятно, что Джеймс пересказывал этот эпизод много раз, но никогда не уставал от этих воспоминаний.

– «Поднимайся сюда, Джеймс!» И вот я пошел на сцену и встал среди всех этих музыкальных гигантов – Смоки, Стиви, Дэнис Уильямс, группа Temptations. Я был среди них единственным белым. После этого Стиви снова взял микрофон и снова обратился к твоему отцу: «Фрэнк, скажи, ты мне друг? Лучший друг?» – «Да, Стиви». – «Фрэнк, ты мне доверяешь?» – «Да, конечно, доверяю!» – «Тогда дай мне ключи от твоей новой машины. Я хочу погонять немного по трассе».

Дальше, согласно рассказу Джеймса, Стиви Уандер снял солнечные очки и повернулся к имениннику. «Фрэнк, посмотри в мои честные глаза и скажи прямо: ты, наверное, не доверишь мне свою машину, не разрешишь покататься…»

Джеймс и Хайла очень хорошо относились к моим родителям. Их любовь ко всей нашей семье распространялась и на меня. Когда я впервые написала им и рассказала о нынешнем проекте, они сразу же загорелись желанием мне помочь.

Я давно ждала возможности приехать в Новую Зеландию. Во-первых, это всего за «две страны» до возвращения домой, в объятия любимого мужа. Во-вторых, мы когда-то с Китом побывали здесь, а потому я знала, какая это прекрасная страна и какие тут очаровательные люди. Во мне пробудились приятные воспоминания и показалось, Кит снова рядом.

Две трети Южного острова заняты величественными горными цепями. Квинстаун славится прекрасными пляжами и изысканными ресторанами. Милфорд-Саунд – водопадами и отвесными скалами высотой более чем в тысячу метров. Ротуна – горячими источниками и гейзерами, пускающими мощные струи ввысь. Геологические аномалии, фантастические ландшафты, простые, но обходительные жители – все это Новая Зеландия.

Когда в Квинстауне тепло и солнечно, в нескольких часах езды, на горе Кука, лежит снег.

Проехав еще чуть дальше, в Крайстчерч, попадаешь в так называемый «город садов». Когда гуляешь по нему, начинаешь верить, что рай на земле возможен. Здесь расположены получившие международное признание парк «Хэгли» и ботанический сад площадью около двадцати гектаров, где мы чуть не заблудились, прохаживаясь среди идеально ухоженных клумб и рощ.

Глядя на спокойные воды озера Те-Анау, еще больше влюбляешься в эту страну. Помню, мы с Китом ехали вдоль озера, и я заснула в машине (со мной это так часто бывает, что муж в шутку называет меня каталептиком[35]). Ему пришлось трясти меня за плечо и будить, крича: «Ты должна на это посмотреть!»

Воспоминания захлестнули меня. Это верный признак того, что пора домой. Мне хотелось одного – чтобы Кит был рядом и тряс за плечо. Когда мы были здесь вместе, то не успели осмотреть Северный остров, так что я пыталась подогреть в себе интерес путешественника, чтобы последний этап моего турне не стал совсем уж «кислым». При этом было совершенно очевидно, что мне ужасно повезло: я уже второй раз в этих краях и могу увидеть то, что не удалось посмотреть ранее, пообщаться с друзьями, с которыми не виделась около двадцати лет, а также узнать секреты брака, открытые женами, живущими в этой части света.

Глава 23

Хочу домой

Окленд, Новая Зеландия

– Прости, у нас не убрано, – снова и снова извинялась Хайла, когда я осматривала их красивый дом, стоящий среди целой рощи древовидных папоротников. – Делен тащит все из кухни и разбрасывает по всем комнатам, – оправдывалась она.

– Ничего страшного. Мне никогда не нравились дома, где так чисто, что кажется, будто в них никто не живет, – уверила ее я.

Вокруг и правда царил кавардак. Его устроила веселая банда – шестеро внуков Джеймса и Хайлы (пятеро из них были младше шести лет).

Вначале они шумно спорили, кому первому тетя Нануа даст свой iPhone и разрешит поиграть на нем. Потом носились и прыгали вокруг нас. Утихомирить их было совершенно невозможно. Все это продолжалось, пока Хайла не объявила:

– Так, а ну давайте готовиться к ужину. Всем мыться.

Дети знали, что сразу после душа будет еда, и кинулись в ванную.

После того как они поели и были усажены смотреть телевизор, за стол сели остальные – Джеймс, Хайла, ее сестра с мужем, дочери Мейделин и Нануа, шестнадцатилетняя внучка Стелла и я. Джеймс снова вспоминал свои любимые истории о жизни моих родителей. Все с восторгом отзывались о нежной курице в соусе карри и интересном сочетании специй в мясном рагу.

По вкусу маленьких белых картофелин можно было заключить, что Хайла добавила к ним добрую ложку сливочного масла. Но потом выяснилось, что они просто такими уродились, потому что были выращены по органической технологии без химических удобрений.

А кумара (так маори называют сладкую картошку) в США имела бы ошеломляющий успех. Ее не надо было сдабривать ни шалфеем, ни маслом, ни медом, ни сахаром, настолько свежими и аппетитными были сами плоды.

Мы просидели почти до полуночи, болтая, но тут дети опять разыгрались. Они буйствовали в соседней комнате, и необходимо было уделить им внимание. Пора расходиться.

– Надо их укладывать. Они уже спать хотят, – сказала Мейделин, на руках которой извивался Делен. Он перевозбудился, и унять его было трудно.

Хайла проводила нас до машины, а Джеймс отвез меня в гостиницу.

Я отлично провела вечер, и закончился он чудесно, впрочем, как всегда – разговором с Китом.

Рассказав мужу о том, как хорошо было у Эндерсонов, я робко заметила:

– Дорогой, мне кажется, что я хочу из Новой Зеландии поехать домой.

Мне казалось, его огорчит то, что мой пыл поубавился. Кит привык, что я иду к своей цели с непоколебимой решимостью. Наверное, он сейчас подбодрит меня и поможет найти силы, чтобы продолжать намеченную поездку. Я выдержала уже шесть недель, осталась еще одна.

Но вместо этого мой благоверный произнес:

– Да, приезжай домой поскорей.

Это сбило меня с толку.

– Милый, я рассчитывала, что ты будешь тверд и напомнишь мне о необходимости завершить намеченное.

– Согласен, но на самом деле мне хочется, чтобы ты вернулась.

Больше ему было нечего сказать. В этой части турне мне оставалось посетить всего лишь еще одну страну. Но желание ехать туда напрочь отсутствовало. Закончив разговор с Китом, я позвонила в авиакомпанию и спросила, можно ли перебронировать билет, чтобы из Окленда отправиться прямо в Лос-Анджелес.

– Конечно, можно, – ответила оператор, к моему вящему восторгу.

И у меня тут же начался прилив энергии, которая покинула меня, когда я разбирала чемодан в одиннадцатый раз.

Я положила трубку и в два часа ночи отправила сообщение Киту: «Любимый, скоро приеду. Очень соскучилась по тебе».

Он тут же ответил: «Ура! Я тебя люблю! Готов повторять это тысячу раз».

Наконец-то домой. Но сначала нужно как можно больше узнать о семье и браке в этой стране, ставшей последней остановкой на нынешнем маршруте. Теперь я была уверена, что извлеку максимум пользы из пребывания в Новой Зеландии. Волна энтузиазма, которую я только что ощутила, гарантировала мне успех во всех начинаниях.

Осталось взять интервью у трех счастливых пар, пережить один вечер со старыми друзьями и один прием-хуму, а потом можно начинать обратный отсчет времени до встречи с самым дорогим мне человеком.

Глава 24

Любовь или влюбленность?

Окленд, Новая Зеландия

– Здравствуйте, меня зовут Санита.

Красивая индианка с темной кожей, длинными волнистыми черными волосами с проседью и спокойной улыбкой протянула мне руку. Обычно я довольствуюсь рукопожатием, но тут я была настроена сентиментально (может, из-за ожидания возвращения на родину) и тепло обняла ее.

С ее мужем Абрахамом я поздоровалась более сдержанно:

– Добрый день, я Фон, – и подала руку.

Мне не терпелось расспросить о тайнах семейного счастья индийскую пару, живущую в соответствии с традициями своей страны (под традиционной семьей я имею в виду не европеизированную и не сильно подвергшуюся влиянию западной цивилизации). Я так прямо им и заявила:

– Ужасно интересно будет побеседовать с вами!

Абрахам держался холоднее, чем его жена. Он не знал, чего ожидать. Санита казалась более открытой, но тоже вначале немного нервничала. Могу себе представить почему: в Индии не принято распространяться о браке и отношениях полов. Супруги представить себе не могли, на какие вопросы придется отвечать. Мне надо было как-то успокоить их.

Я поставила цифровой диктофон в центр стола, когда мы рассаживались вокруг него. Джеймс и Хайла готовили ужин. Точнее, Хайла готовила, а Джеймс вился вокруг нас, стараясь не упустить возможности поучаствовать в разговоре.

– А где Марк и Барбара? – спросил он у жены, заметив, что время трапезы уже подошло, но еще не все гости в сборе.

– Они уже едут.

Джеймс и Абрахам поуютнее уселись на стульях, а Санита и Хайла начали носить одно за другим ароматные блюда из кухни в бывший гараж, теперь превращенный в некое подобие закрытой террасы. Здесь обычно устраивались застолья для друзей и родственников.

Гости все прибывали, дом наполнялся голосами, и это было здорово!

В меню сегодня снова была кумара – сочная сладкая картошка, которую я уже пробовала чуть раньше, жареная курица, запеченная рыба, молодая белая картошка, а также тушеные овощи – брокколи, морковь и цветная капуста. Блюда подавали по одному. Это напоминало некий гурманский парад.

Мне очень нравится традиция благодарить Бога перед едой. Прежде всего это позволяет не забывать о Нем среди суеты дня. Также я люблю это делать вместе с другими участниками трапезы. У меня возникает ощущение единомыслия и прочной связи с ними. В этот момент все мы верим, что жизнь дана нам как дар. В тот вечер молитва объединила нас всех и настроила на прекрасную волну перед тем, как мы углубились в свои частные застольные разговоры.

История Абрахама и Саниты меня поразила. Ну, вопервых, они даже не разговаривали друг с другом до свадьбы. Впрочем, это обычное дело для индийской культуры, где брак по соглашению родителей в порядке вещей.

Я не сомневалась, что в данном случае открою для себя много нового, прежде всего потому, что я почти ничего не знаю об этой традиции. Интересно, какие тайны любви постигли супруги, чьи отношения разворачивались совсем не так, как предполагает западный стереотип, согласно которому сначала молодые встречаются, потом начинаются ухаживания, затем идет помолвка и только после этого заключается брак.

Мало того что я представления не имела, как действует сговор. По мере того как я слушала своих собеседников, еще и выяснилось, что я отношусь к нему с некоторым предубеждением. Как и большинство европейцев и американцев, с которыми мне доводилось общаться, меня пугает и отталкивает сама мысль о том, что я не могу сама распоряжаться своим сердцем.

Так же много предрассудков было у меня по поводу того, что восточной женщине уготована только одна роль – роль домохозяйки. Я думала, что ей на роду написано всю жизнь сидеть дома с детьми, готовить и убирать. Но, оказывается, многие индийские женщины ходят на работу. Санита прояснила этот момент в самом начале разговора. Она, как и многие другие индианки, должна была вернуться в офис через два месяца после рождения детей. (Тем, кто работает в государственных структурах, положен шестимесячный декретный отпуск, а все остальные, как правило, остаются дома от шести до двенадцати недель после родов.)

В Индии в последние годы активно развиваются такие отрасли экономики, как телекоммуникации и IT, поэтому множество женщин задействовано в этих сферах, если, конечно, они получили соответствующую подготовку (кастовая система по-прежнему не дает некоторым группам населения возможности подняться до уровня среднего класса и занять достойное положение в обществе).

Как утверждает Санита, сейчас многие женщины работают IT-менеджерами. Также она рассказала, что после рождения старшего сына ей пришлось, несмотря на декретный отпуск, рано утром появляться на работе и «отмечаться» там. Невозможность быть дома с младенцем – весьма распространенная проблема, на которую мне жаловалось множество женщин из разных стран.

Многим не нравится сама идея оставлять малыша с няней, то есть практически с чужим человеком. Но в Индии эта проблема частично решена.

Дело в том, что традиция предписывает, чтобы молодожены хотя бы первые несколько лет брака прожили в доме родителей мужа, так что свекровь может помочь с уходом за новорожденным.

Так было и с Санитой и Абрахамом.

Обычай жить с родителями тоже показался мне странным. Вероятно, это потому, что западная цивилизация, в которой я была воспитана, культивирует крайний индивидуализм. Превыше всего мы ценим независимость, успех, что приводит молодые семьи к изоляции. Речь идет не об абсолютном одиночестве в прямом смысле этого слова, а о том, что люди в целом перестают в ком-либо нуждаться.

Я подумала о том, что дает людям наш Клуб счастливых жен. Он обеспечивает семье поддержку общества в режиме онлайн. Жизнь в браке настолько динамична и хрупка, что время от времени требуется помощь, чтобы укрепить связь между супругами и не дать ей разрушиться под ударами обстоятельств. Даже просто совет, ободрение, сочувствие иногда оказываются крайне необходимыми. Меня вдруг осенило: совместное существование невестки и родителей мужа должно обеспечить молодой женщине такую поддержку на первом, очень трудном этапе становления семьи. И западным молодоженам этого часто очень не хватает.

После того как меня немного познакомили с индийскими традициями и отношением к браку в этой культуре, Абрахам рассказал о том, как впервые встретился с Санитой.

В роли свахи выступила его тетя. Она знала семью, где была дочь на выданье. Все родственники Абрахама, кроме него самого, отправились в гости к родителям потенциальной невесты, чтобы побольше узнать об этих людях. Когда они вернулись домой, то сообщили, что на следующий день отправятся на повторные смотрины, на этот раз уже с женихом. Мне трудно себе представить, как это на самом деле происходило. Абрахам и Санита сидели и слушали, как родня с обеих сторон беседует об общественном статусе той и другой семьи. Они задавали друг другу вопросы об образовании, финансовом положении, ценностях и религиозных верованиях. Таких встреч было несколько в течение последующих недель.

– Похоже на подробную анкету, которую заполняют люди на сайте знакомств eHarmony, – вставила я. – Только здесь нужно отвечать устно, а не письменно.

Потом я спросила обоих супругов:

– Вы помните момент, когда впервые произнесли фразу «Я тебя люблю»?

Они этого не помнили. Зато в памяти Саниты хорошо сохранился момент, когда свекровь впервые поняла, что невестка абсолютно не умеет готовить. Она попросила девушку нарезать лук, и Саните пришлось задать целый ряд уточняющих вопросов, чтобы выполнить это несложное задание. Они с Абрахамом до сих пор смеются над этой ситуацией.

Конечно, это не похоже на привычную для европейцев романтическую историю. Но для Индии такое развитие отношений вполне типично. Семьи выступают в виде сватов, сводят вместе подходящую пару, как какой-нибудь сайт знакомств Match.com.

Когда я спросила у Саниты, откуда взялась традиция браков по сговору, она напомнила мне о библейском Аврааме, который послал своего слугу, чтобы тот нашел невесту для его сына Исаака. Так что подобный подход к построению новой семьи существовал в незапамятные времена.

– В Индии, – поведала мне моя собеседница, – сейчас есть даже электронные ресурсы, которыми пользуются родители, чтобы подыскать подходящую пару сыну или дочери.

Думаю, подобный высокотехнологичный подход помогает быстрее получить информацию об «ассортименте», имеющемся на «брачном рынке», и расширить выбор, который в этом случае не ограничивается узким кругом знакомых семьи.

Честно скажу: все это мне кажется совсем не романтичным. Но, с другой стороны, я понимаю: многие браки, заключенные по большой любви, быстро распадались, а сильное и романтическое чувство куда-то улетучивалось в первые несколько лет совместной жизни. Может быть, и неплохо опираться на мнение родственников в принятии такого важного решения. Хорошо бы, чтобы родители больше влияли на выбор своих чад, своим авторитетом направляя их и подсказывая, что пойдет им на пользу, а что нет. Я не раз сталкивалась с тем, как после развода горе-супруги сетовали: «Надо было послушать родных!» Те, кто любит нас бескорыстно, помогут объективно посмотреть на ситуацию, когда мы слепнем от яда, которым пропитаны стрелы Амура.

Мне повезло. Я горячо влюблена в своего мужа, и при этом мой выбор оказался удачным. Так что я очень рада, что Купидон выпустил в меня «всю обойму». Но если бы я влюбилась в «неправильного» человека, дело могло обернуться куда хуже. Трезво взглянуть на ситуацию без поддержки друзей и родственников было бы трудно.

Когда я спросила у Абрахама, что позволило им прожить почти тридцать лет в любви и взаимопонимании, он мгновенно и с большой убежденностью ответил:

– Я уважаю Саниту, а она уважет меня.

Взгляд его был твердым и спокойным. Во всем его облике читалась сила и решительность. Понятно, почему жена уважает его. Он кажется идеалом мужчины, уверенным и непогрешимым.

– Мой отец был человеком очень широких взглядов, – рассказал он о себе. – Он вырос в деревне, но не был консервативным. Он считал, что любой достоин уважения и что ни к одному живому существу нельзя относиться как к низшему, малозначимому.

Санита согласно кивала, а Барбара и Марк вторили ей. Эта пара присоединилась к нам двадцать минут назад. Они, как и я, внимательно слушали рассказ индийских гостей. Их собственная судьба отчасти напоминала историю Абрахама и Саниты. До брака они почти не знали влюбленности. Никакой романтической искры между ними поначалу не было.

Глава 25

То, что сильнее нас

Окленд, Новая Зеландия

Марк был близким другом брата Барбары, Джона. Их мать все время просила мальчика приглядеть за маленькой сестрой. Поэтому в детстве Барбара много времени проводила в компании Джона и его приятеля Марка. Те часто брали ее с собой, сажая на заднее сиденье машины, и отправлялись куда-нибудь все вместе. Мальчишки сидели впереди и не обращали на нее никакого внимания. Нет, как уверяет Барбара, они не позволяли себе грубости и не обращались с ней жестоко. Просто они были старше и с увлечением говорили о девушках или о спорте. Барбара понимала, что она им не компания. Она была занята своими мыслями.

– Никакого влечения к Марку я тогда не испытывала, – говорит моя героиня. – Мы были просто знакомыми. Я, как сестра его друга, кое-что о нем знала, но дружбы между нами не было. А потом…

Тут повисла долгая тяжелая пауза.

Потом Марк серьезно заболел.

Он очень «солнечный» человек. Когда Марк входит, комната будто озаряется светом. Не сказать, чтобы он отличался какой-то особой общительностью. И неуемным шутником, душой любой компании, его тоже сложно назвать. Возможно, сила его скромного обаяния порождена опытом борьбы со смертельным недугом, приступы которого заставили Марка провести много месяцев в больнице. Так сформировался его характер, появились смирение, умение смотреть в лицо опасности и ценить жизнь, делающие его столь привлекательным.

Во время одного из обострений болезни он провел в клинике несколько недель. Барбара регулярно навещала его, приносила фрукты и другие мелочи, которые могли бы порадовать больного. На тот момент у него была девушка, но это ее не смущало.

Как-то раз она подслушала разговор двух прихожан церкви, в которую они ходили. Они обсуждали диагноз Марка – рак щитовидной железы. Врачи давали ему два года жизни. (Слушая рассказ Барбары, я обратила внимание на глубокий шрам на шее у Марка – след нескольких операций.)

Когда девушка случайно узнала эту тайну – пациенту пока никто не решался объявить приговор медиков, – она стала приходить к нему в больницу чаще. Именно тогда между ними и завязалась дружба. Но ни о какой влюбленности пока и речи не было.

Через какое-то время врачи сказали Марку, что сделали для него все, что могли. Более радикальной терапии его организм не выдержит. Его отпустили домой.

Он поддерживал дружеские контакты с Барбарой, но прошло много месяцев, прежде чем оба осознали, что теперь их связывает нечто большее, чем дружба.

Медики и по сей день не в состоянии объяснить, как же Марку все-таки удалось победить рак. Они пророчили ему бесплодие, но у них с Барбарой родились четверо детей. Супруги считают, что произошло чудо. Господь вмешался в их судьбу, соединив их и уничтожив симптомы и побочные эффекты онкологии.

У меня тоже не находится другого объяснения тому, что произошло, учитывая серьезность диагноза.

Совершенно очевидно, что испытания, через которые они вместе прошли много лет назад, стали прочной основой для их будущих взаимоотношений. Марк избежал смерти: вдвоем, совместными усилиями они преодолели грозившую ему опасность. После этого, конечно, им не страшны никакие невзгоды.

Они женаты уже двадцать восемь лет и очень счастливы. Барбара дарит Марку свою беззаветную любовь, как тогда, в больничной палате, когда она еще не сознавала силы этого чувства. Оно лучится в ее глазах, когда муж, сидя рядом, мельком бросает на нее взгляд.

Марк тоже обожает свою половину. Выше ее для него только Бог на небесах.

Сейчас их дети уже выросли, и супруги наслаждаются жизнью вдвоем в отличие от многих других пар, которые впадают в депрессию, когда молодое поколение покидает родительское гнездо. Часто случается, что в течение двадцати и более лет отец и мать тратят все силы на воспитание, а отношения между собой не развивают. У Марка и Барбары все по-другому. Они прекрасно общаются и очень обходительны друг с другом. Трогательно смотреть, что один, даже когда просит другого о какой-то мелочи, говорит «спасибо» и «пожалуйста».

Барбара убеждена, что в их отношениях самое важное – взаимное уважение. (Санита и Абрахам солидаризировались с ее мнением, дружно произнеся «Да-да!», когда речь зашла об этом.)

– Конечно, бывает, что мы не можем прийти к согласию по какому-то вопросу, – говорит Барбара. – Но мы достаточно уважаем друг друга, чтобы не ссориться. Каждый может остаться при своем мнении. Это позволяет не обострять конфликт и двигаться вперед.

Во время беседы с Марком, Барбарой, Абрахамом и Санитой мы не раз касались веры в Бога. Пара из Индии была твердо уверена, что вера в Высшее существо движет ими на пути самосовершенствования. Зная, что есть Бог, каждый из них старается стать лучше, в том числе быть лучшим супругом для своей половины. Эта мысль мне очень понятна.

Не берусь утверждать, что атеисты не бывают очень счастливы в браке. Наверняка бывают. Но лично я пока таких людей не встречала.

В душе верующего живет трудно объяснимая словами надежда, особое устремление. В моей собственной семье есть сила «тройной нитки», о которой говорится в стихе Екклесиаста: «Нитка, втрое скрученная, нескоро порвется»[36]. Бог является третьей составляющей, делающей связь двоих особенно прочной.

– Господь посылает каждому из нас наилучшего партнера, человека, наиболее ему подходящего. Это видно на нашем с Барбарой примере, – поясняет Марк. – И все-таки для счастья этого недостаточно. Когда сходится идеальная пара, необходимо еще и выстроить отношения. Они базируются на уважении, доверии и любви.

Барбара рассказала, как они с Марком на пути к нам пытались сосчитать, сколько их друзей из церкви смогли сохранить любовь в течение долгих лет совместной жизни. Единственными из их круга, кто давно заключил брак и до сих пор вместе, были Джеймс и Хайла и еще одна пара.

Барбара и Хайла принялись перебирать общих знакомых: «А такие-то еще женаты?» – «Нет, расстались». «А эти?» – «Давно развелись».

Это напомнило мне об одной печальной истине. Ты можешь исправно ходить в церковь, однако это не гарантирует благополучия в браке. И все же всем парам, с которыми я встречалась, присуща одна общая черта. Им свойственен страх Божий – в правильном, «здоровом» смысле этого слова. Все они верили, что существует сила, гораздо большая, чем их собственная, и полагались на нее во всех ситуациях, в том числе когда внутренних ресурсов для борьбы за счастье не хватало.

Также все они следовали золотому правилу: не делать другому того, чего не хотели бы себе. Это особенно актуально для супружеских взаимоотношений.

Подобный этический принцип проповедуют практически все религии, в том числе и та, которую я считаю своей. Иисус говорит об этом как о принципе, суммирующем весь Закон: «Итак, во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними, ибо в этом закон и пророки»[37].

Все без исключения счастливые пары, с которыми я встречалась, в повседневной жизни стараются следовать этому завету. Конечно, это не всегда получается (и я яркий тому пример), но, во всяком случае, такова их цель, желание их сердец.

Когда я оглядываюсь на собственную жизнь, в частности семейную, то во всем вижу Божью руку. Каждое утро благодарю Его за то, что даровано мне. Все, что у меня есть, дано Им. А ощущение счастья, которое я испытываю, есть следствие этого чувства благодарности. Мелоди Битти[38] так говорит об этом: «Благодарность раскрывает перед нами полноту жизни. Она позволяет нам довольствоваться тем, что имеем, и, более того, ценить все это. Благодарность позволяет принять то, что ранее отвергали, она превращает хаос в гармонию, неясное делает ясным… Она позволяет увидеть в проблемах новые возможности, обращает поражение в победу, неожиданное – в своевременное, а ошибки – в важные жизненные вехи. Благодарность придает смысл прошлому, примиряет с настоящим и открывает перспективу будущего».

Каждый из тех, кого я интервьюировала, научился извлекать уроки из своих ошибок. Поэтому, как сказала Барбара, они ни о чем не жалеют. И все потому, что любой промах становится ценным опытом, который, в свою очередь, воспринимается как Божий дар.

В тот вечер я тоже испытывала благодарность. Я была чрезвычайно признательна своим собеседникам за то, что они поделились со мной частью себя, открыли свою душу. Они оказали мне большую честь своей откровенностью.

Меня это очень тронуло, ведь еще вчера мы были друг другу абсолютно чужими.

И вот все высказано. За столом воцарилось молчание. Присутствующие почувствовали, что сегодня здесь произошло что-то важное.

Но уже поздно, надо расходиться. Барбара принялась собирать посуду с той части стола, где она сидела. Наверное, нужно помочь хозяйке все убрать. Если бы ко мне пришли гости, я бы с удовольствием приняла их помощь. Мы взяли тарелки и понесли их на кухню.

Глава 26

Детский сад на высоте 10 000 метров

Нади, Фиджи

На борту небольшого самолета, совершающего перелет из Окленда в Нади, было тридцать три ребенка. Я это точно знаю, потому что прошла вдоль рядов и пересчитала их по головам. Думаю, это был «самый детский рейс» в истории авиации. На нем было удивительно много семей с детьми. В хвосте самолета я заметила отца, качавшего на руках симпатичного одиннадцатимесячного младенца. В это время малыш двух-трех лет бегал по проходу – от папы и обратно к нему. Никого это не беспокоило. Казалось, никто вообще его не замечает. Думаю, когда в замкнутом пространстве собирается много родителей, сами собой устанавливаются новые негласные правила, которые все принимают. Представьте, что вы приходите в гости к женщине, недавно ставшей матерью. Вы же не ждете, что в ее доме будет идеальный порядок. И это совершенно естественно. Должна сказать, что я никогда не летала на таком небольшом самолете с таким количеством маленьких пассажиров. Наверное, Господь так показывает мне: «Видишь? Даже с ребенком можно продолжать путешествовать и ездить с Китом в отпуск. Просто придется брать с собой побольше вещей (и пару орущих отпрысков в придачу)».

Удивительно, но на рейсе, где было десять малышей до двух лет (да-да, этих я отдельно пересчитала), никто не плакал и не капризничал. Они в основном играли друг с другом.

Рядом со мной сидел мужчина по имени Эндрю со своим шестилетним сыном. Его жена, восьмилетняя дочь и еще один сын четырех лет расположились в следующем ряду.

Как только я выяснила, что они новозеландцы, мне стало ясно, о чем с ними говорить. Дело в том, что незадолго до отъезда из Новой Зеландии мне довелось познакомиться с капитаном «черных»[39] – знаменитой и всеми любимой национальной команды по регби. Я восхитилась мощной, будто вытесанной из камня, фигурой Ричи Маккоу. Его три раза признавали лучшим в мире игроком года. Когда я рассказывала о встрече с ним сыну Эндрю, тот смотрел на меня как завороженный и не мог отвести глаз.

– Это было здорово, – говорила я. – Не только Ричи подошел, чтобы поболтать со мной, но и еще четверо игроков из команды. Они подписали мне футболку и постер, а потом мы с ними сфотографировались.

Тут я достала iPhone и показала ему снимок.

– Классно! – только и мог вымолвить мальчик и оглянулся на отца.

Потом он рассказал мне, что тоже как-то познакомился с одним из участников команды. Это было незадолго до Кубка мира, к которому «черные» готовили специальную памятную книгу. Дети участвовали в конкурсе на право опубликовать в ней свой рассказ о любимом виде спорта. История моего маленького соседа была признана одной из лучших и напечатана в этом сборнике.

Потом ко мне обратился его отец и спросил, в каких государствах я побывала. Он, наверное, ожидал односложного ответа, но я выдала весь список.

– Ого! А что вы делали во всех этих странах?

Я рассказала о том, что провожу исследование и пытаюсь понять, какие секреты семейного счастья открыли для себя супруги в разных уголках планеты.

В это время над рядами пронеслась плюшевая игрушка и попала в меня. Ни Эндрю, ни его дети не обратили на это никакого внимания. Наверное, родители чувствовали себя в салоне этого самолета как дома, в собственной гостиной. Что ж, мне это нравится.

– Рискну предположить, что главная тайна, которую вы раскопали, – это дружба между мужем и женой? – спросил мой попутчик с приятным новозеландским акцентом.

Да, безусловно, это один из факторов, обеспечивающих счастье в браке. Но это вовсе не секрет.

Эндрю начал рассуждать о том, как много пар из их окружения расстались в последние пять лет. Ему и его жене приходилось принимать чью-то сторону, и это было очень нелегко.