Клуб счастливых жен Уивер Фон

Глава 30

Всего лишь вещи

Санта-Кларита, США

Э ннетт и Бейрон – одна из немногих семейных пар нашего возраста, к которой мы с Китом относимся не просто с уважением, а с огромным пиететом. Я познакомилась с Эннетт благодаря своей подруге Дженни. Они вместе выступали последние пятнадцать лет в US pro beach volleyball tour, американском профессиональном турнире по пляжному волейболу. Мы с мужем часто посещаем эти игры, которые проводятся по всему калифорнийскому побережью, от Сан-Диего на юге до Санта-Барбары на севере.

Я неистовый болельщик. Как-то раз Дженни и Эннетт играли против команды, которую поддерживала целая группа трубивших в рожки фанатов в одинаковых футболках. Я сидела рядом с ними и решила, что покажу, как надо болеть. Мне удалось перекричать всю их компанию, чему свидетелями были Кит и другие зрители на трибунах, с удивлением наблюдавшие за тем, как я их сделала.

Это вовсе не значит, что я всегда разговариваю на повышенных тонах и вообще произвожу много шума в повседневной жизни. Однако тот, кто вырос в доме, где есть еще четыре девочки, волей-неволей учится заявлять о себе. Что до меня, то я иногда (нет, даже очень часто) делаю это громко.

Когда мы впервые встретились с Эннетт лично, она обо мне почти ничего не знала. Ей известно было лишь, что я та самая безумная подружка Дженни, которая всегда орет что есть мочи перед ее убийственными подачами: «Давай, Нетти, жарь!»

Я так бурно поддерживаю только три команды: San Antonio Spurs[50], старшеклассников-баскетболистов из Bishop Alemany High School[51], которых тренирует брат Кита, а также команду, где выступает великолепный дуэт Дженни и Эннетт.

Не знаю, что думали обо мне Эннетт и Бейрон до того, как мы получше узнали друг друга лично. Наверное, они ожидали, что общение со мной будет невыносимым для их барабанных перепонок. Впрочем, я никогда их об этом не спрашивала и спрашивать не хочу. Со временем мы близко сдружились. А когда первый раз обедали вместе семьями, мы с Китом были поражены, с какой любовью и нежностью они относятся друг к другу и к своим детям. После той встречи мы с мужем вспоминали их каждый день, наверное, целую неделю.

Пожалуй, я не знаю другой такой пары, принадлежащей к нашему поколению, которая столько сил и заботы вкладывала в воспитание детей и в то же время не забывала о том, что отношения между супругами должны оставаться приоритетом.

Эннетт и Бейрон познакомились в Университете штата Калифорния. Оба они активно занимались спортом и были звездами студенческих команд. С годами их отношения становились все крепче, а взаимная привязанность – сильнее. Они прожили вместе шестнадцать лет. Может, вам покажется, что это не так уж долго, но для Лос-Анджелеса, где принято менять мужей и жен как перчатки, это весьма приличный срок.

Нас особо привлекает в них перфекционизм – стремление к совершенству во всем, что они делают. Но только не за счет семьи.

Такие супружеские союзы в нашем обществе сейчас встречаются нечасто, особенно среди чернокожих. Я констатирую это с грустью, сама будучи афроамериканкой. Мне очень хотелось бы, чтобы дело обстояло иначе. Но, по статистике, около 75 % чернокожих детей рождается вне брака. На этом фоне семья Эннетт и Бейрона кажется вообще уникальной.

Поверьте, на меня не так уж просто произвести впечатление. Однако их любовь и взаимное уважение привлекают внимание всякий раз, как я оказываюсь рядом с ними.

Может, это оттого, что я последнее время чаще думаю о детях, а эти люди – прекрасные родители, при этом постоянно укрепляющие свои супружеские узы. В качестве иллюстрации их универсальных талантов достаточно сказать, что Эннетт, еще в недавнем прошлом профессионально игравшая в волейбол и даже участвовавшая в Олимпийских играх, ухитряется еще и заниматься домашним обучением детей, то есть сама проходит с ними всю школьную программу.

Она для меня живой пример того, что вполне возможно быть отличной матерью, женой и при этом делать карьеру.

Во время нашей последней встречи я первым делом поинтересовалась, как идут у них дела. Эннетт недавно ушла из профессионального спорта (перестала играть в турнирах США по пляжному волейболу), а Бейрон дорабатывал последний месяц в церкви, где служил уже очень давно – столько, сколько мы его знаем.

Он готовился осуществить мечту всей своей жизни и стать психологом-консультантом, выступающим с мотивационными лекциями перед большими аудиториями.

– Он это отлично умеет делать, – заверила меня Эннетт. – У него уже был опыт поездок по стране с выступлениями, в которых он призывал людей вести более активную, насыщенную и богатую событиями жизнь.

Более десяти лет подряд Эннетт подбивает его рискнуть и начать подобный бизнес. Она всегда поддерживала его во всех начинаниях, уверяя, что семья переживет, если он оставит стабильную, но не очень интересную работу и посвятит себя тому, что его по-настоящему вдохновляет. И вот наконец настал момент, когда он решился.

Наш разговор состоялся за неделю до того, как он официально начал собственный проект.

Когда я подняла эту тему, супруги очень четко обозначили, что для них важно, а что второстепенно.

Эннетт прямо заявляет, что дает мужу полный карт-бланш на то, чтобы он занимался любимым делом. Бейрон это заслужил. Ведь долгое время он давал ей возможность посвящать значительную часть времени спорту. Правда, сейчас им придется затянуть пояса. Но, кажется, я сильнее переживаю за их финансовое положение, чем они сами.

– Ничего, справимся, – убежденно говорит Эннетт. – Мы готовы от многого отказаться. Даже от собственного дома. Переберемся на время к родителям, пока снова не встанем на ноги.

– А вы когда-нибудь пробовали так жить? Приходилось так жестко экономить?

Эннетт задумалась.

– Да, нечто подобное уже случалось, когда мы потеряли все, что нажили.

Она говорила о той поре с грустью, в которой слышались странные ностальгические нотки.

– Как-то мы прогадали с инвестициями. И лишились очень многого – не только вложенных денег, но и залога. То есть почти всего, что у нас тогда было. Но мы-то друг у друга остались. А материальные ценности не так уж важны для нас. Семья от этого не страдает, это же вещи, всего лишь вещи…

Когда она произнесла эту фразу, я тут же вспомнила о марафоне в Лос-Анджелесе, в котором мне как-то довелось участвовать. Если вы смотрели трансляцию подобных забегов по телевидению, то, наверное, заметили нечто необычное. Участники приходят на старт в свитерах и куртках, потому что марафон начинается рано, а утром еще холодно и сыро. Но уже на первых же километрах пути они снимают с себя все лишнее, на бегу укладывают в пакеты, которые заранее берут с собой из дому, и бросают на обочину. Позже волонтеры, работающие на мероприятии, собирают пакеты и отдают одежду благотворительным организациям, а те отправляют ее нуждающимся.

Эннетт и Бейрон в самом начале совместной жизни решили, что быт их будет предельно простым, ничем не перегруженным. Они легко освобождаются от всего, что мешает их движению вперед, прямо как марафонцы, которые сбрасывают с себя куртки вскоре после старта.

Кит и я тоже давали друг другу похожий зарок перед свадьбой. Если наступят трудные времена, мы без сожаления откажемся от балласта, который осложняет наше положение или угрожает испортить отношения между нами. Нам, правда, еще не приходилось прибегать к такому способу решения проблем. А нашим друзьям, Бейрону и Эннетт, приходилось. Они поступали так в прошлом и готовы повторить этот опыт, чтобы глава семьи мог реализовать свою мечту.

Они не подозревают, что многие из тех, у кого я брала интервью, поступали ровно так же. Супруги поддерживали друг друга и давали друг другу шанс на самореализацию, даже если это требовало некоторых жертв. И в конце концов никто из них не сожалел о том, от чего пришлось отказаться.

Эстреллита и Марио считали каждый уругвайский песо, пока получали сложные медицинские профессии и готовились стать высококлассными специалистами в области офтальмологии и ортопедической хирургии. Сильвина и Марселло поддерживали друг друга в своем движении к цели, даже когда у них за душой не было почти ни одного аргентинского песо. Джим копил каждый цент, чтобы Сэнди могла писать о путешествиях. Джерри приходилось работать за двоих, пока Бонни училась, а теперь, по прошествии двадцати лет, она отплатила ему за его доброту и терпение.

Барбара пожертвовала местом медсестры в благополучном предместье, чтобы Даг мог получить высокооплачиваемую работу на шахте.

Я слышала множество таких историй. В них супруги выступали как настоящие партнеры, подставляли плечо один другому, когда это было необходимо, делали все возможное, чтобы кто-то из них мог воплотить в жизнь то, что было для него важно. И никто из них не ждал награды за свою жертву. И никто не сокрушался о принятом решении. Да, все это непросто, но невзгоды не могут сделать счастливую пару несчастной. Напротив, от этого отношения лишь укрепляются. Люди становятся ближе и роднее, а не отдаляются друг от друга.

Что до меня, то я рискнула всем, чтобы написать эту книгу. Ради нее я оставила карьеру, которую выстраивала долгие годы. Кит поддержал мое начинание, согласился с тем, что жизнь наша изменится. Не говоря уже о том, что ему пришлось смириться с моим отсутствием дома в течение долгих недель и даже месяцев. При этом не было никаких гарантий, что моя затея окажется успешной.

Однако тем и хорош крепкий брак, что он позволяет нам действовать смелее. Вдвоем не так страшно идти на риск, как в одиночку.

Можно иногда пренебречь стабильностью и исследовать мир вокруг себя. Надежда на счастливое будущее живет в нашей душе вне зависимости от того, владеем ли мы материальными ценностями или нет. Потому что когда люди любят друг друга, все прочее не так важно. Все прочее – это вещи, всего лишь вещи.

Глава 31

Время жить и время любить

Сан-Франциско, США

Утром накануне моей встречи с Эннетт и Бейроном мне позвонила женщина, которую я до того знала лишь по книгам. Одну из них я не раз рекомендовала прочитать друзьям и знакомым. Даже когда я просто вспоминаю ее название, «Время жить и время любить», оно согревает мне душу и служит напоминанием о том, как надо ценить и беречь Кита, наш брак, нашу жизнь. Большая часть этой книги, изданной Кристин Карлсон, принадлежит перу ее мужа Ричарда Карлсона, автора серии бестселлеров под общим названием «Не переживайте по пустякам». Его сочинения разошлись тиражом более двадцати пяти миллионов экземпляров. Однако «Время жить» он писал не для публикации, а для себя и подарил рукопись Кристин на восемнадцатую годовщину их свадьбы. Мне очень нравится, как она описывает этот момент в предисловии книги:

«Муж взял меня за руку и повел по тропинке на нашу любимую скамейку на берегу Тихого океана, скрытую ветвями кипарисов и сосен. Под мышкой у него был сверток, перевязанный золотистой лентой. Мы сели, обнявшись. Я положила голову ему на плечо. До заката оставалось минут двадцать. Было истинным наслаждением любоваться заходом солнца – чудом природы, которое мы в очередной раз созерцали вместе.

Ричард молча подал мне пакет, который лежал у него на коленях. Я раскрыла его, увидела пачку исписанной бумаги и прочла на титульном листе следующие слова:

Время жить

«Кому бы вы позвонили перед смертью? И почему бы не сделать это прямо сейчас?»[52]

Крис, любовь всей моей жизни, дарю это тебе на восемнадцатую годовщину со дня свадьбы.

С любовью, Ричард

Мне было неловко, потому что я преподнесла ему лишь простую открытку.

Пока муж смотрел на закат, я прочла самые замечательные строки в своей жизни. Я знала, что он прекрасно пишет, но все равно рукопись восхитила меня. А еще меня глубоко тронуло, что он преподнес и посвятил ее мне.

Интересно, откуда это взялось? И почему именно сейчас? По моим щекам текли слезы. Я спросила: может, он узнал, что смертельно болен? Ричард засмеялся и ответил:“Нет, я не болен. Но наша любовь и красота этого мира так вдохновляют меня, что мне необходимо это выплеснуть. Я просто решил высказать то, что накопилось”»[53].

Всего через три года во время перелета из Сан-Франциско в Нью-Йорк, где он должен был участвовать в презентации своей новой книги, Ричард умер от эмболии легочной артерии. Ему было всего сорок пять лет, и он ничем не болел. Смерть была внезапной и совершенно неожиданной. Не могу себе представить, как Кристин удалось мобилизовать волю, чтобы жить дальше. От одной мысли о том, что Кит может покинуть этот мир и оставить меня одну, у меня наворачиваются слезы на глаза.

Наверное, утешением мне будет служить надежда, что однажды мы с ним встретимся в будущей жизни. Но все же сейчас я не в состоянии представить, как смогу продолжать существование без него. А ведь Киту осталось всего четыре года до того возраста, в котором умер Ричард.

Уже после своей страшной потери Кристин решила опубликовать рукопись, полученную в дар на годовщину. В этой книге, кроме прочего, было любимое стихотворение Ричарда, «Если завтра не наступит», написанное Нормой Корнет Марек. В нем есть такие строки:

Я долго думала, чем завершить международное исследование счастливого брака. И в какой-то момент вспомнила о книге «Время жить и время любить». История привязанности Ричарда и Кристин прекрасна и трагична. А мне как раз хотелось закончить книгу, взяв интервью у кого-то, кто знает, что значит потерять свою половину. При этом речь идет не о расставании в результате развода, не о злой воле одного или обоих супругов, не об их эгоизме, а о непреодолимых обстоятельствах, разлучивших любящих людей.

Первоначально я предполагала, что в финале помещу интервью со своей матерью. Ведь от нее и отца я усвоила множество уроков созидания благополучной семейной жизни. Но при одной мысли о папе я начинала плакать. Рана была еще слишком свежа, она не успела затянуться. Было бы тяжело снова входить в эту реку, да еще ведя за собой читателя. Ни я, ни мама, вероятно, не смогли бы собраться с духом и спокойно изложить свои мысли и поделиться эмоциями. Поэтому надо было найти кого-то другого, с кем я могла бы побеседовать немного отстраненно (я все равно пролью слезы, но хотя бы не буду рыдать навзрыд).

Как-то раз я ехала через горы, отделяющие ту часть Лос-Анджелеса, что расположена в долине, от океана, и гадала, кого бы привлечь для последнего интервью. Многие имена всплывали в памяти, но тут же гасли. После поворота налево к Тихоокеанскому прибрежному шоссе, неподалеку от покатых холмов, за которыми расположен Пеппердайнский университет[54], меня вдруг осенило: Кристин Карлсон!

Ее образ возник в моем сознании будто из ниоткуда. Я давно не перечитывала «Время жить». Но в тот момент, в машине, я точно поняла: мне нужна именно Кристин.

Немедленно позвонив своей подруге Шелине, девушке с широким кругом знакомств, я рассказала ей о своей идее. Чуть раньше мы обсуждали с ней проблему последнего интервью, так что она знала о поиске героини финального эпизода.

– Думаю, мы сможем ее разыскать, – сказала я Шелине. – Ты же знаешь, в Лос-Анджелесе все друг с другом связаны, просто иногда не напрямую, а через вторые или третьи руки.

– А она живет здесь? – спросила меня подруга.

– Понятия не имею.

Я знала одно: завершать книгу должен именно разговор с Кристин. Но также мне было известно, что через несколько недель во что бы то ни стало надо сдать рукопись издателю. Времени оставалось немного.

Вернувшись домой, я выскочила из машины и помчалась на второй этаж к компьютеру.

Надо было разузнать, где находится сейчас Кристин. Оказалось, что где-то в Северной Калифорнии. Я выяснила, что они с Ричардом – выпускники Пеппердайнского университета, того самого, неподалеку от которого я проехала, когда ее имя всплыло в моем сознании.

Это не случайно! Это знак! Надо копать дальше.

Я отправила Шелине радостное сообщение о первых своих находках. Затем разослала письма друзьям, которые могли бы помочь с поиском контактов героини интервью. Не надеясь на успех, я зашла на страницу Кристин в Facebook и оставила там сообщение. Потом мне удалось обнаружить ее сайт, и там, наконец, нашелся электронный адрес. Я написала подробное письмо, рассказав о замечательных супружеских парах из разных стран, с которыми мне довелось встретиться, и о том, зачем я пишу эту книгу. Удивительно, но она мне ответила уже через час, согласилась дать интервью и подписалась неформально «Крис».

На следующее утро она мне позвонила.

– Привет, Фон. Это Крис Карлсон.

Ее голос был солнечным. По-другому я не могу его описать.

Я изумленно посмотрела на телефон, потом на Кита, а потом на часы. У меня оставалось пять минут, чтобы одеться и выбежать из дома на запланированную ранее встречу. Кит с улыбкой наблюдал за моими ужимками и прыжками: прижимая телефон плечом к уху, я надевала брюки и обувалась, шепча ему одними губами: «Это Кристин Карлсон, представляешь себе?!»

Она сказала, что мое письмо показалось ей удивительно своевременным. Она как раз недавно задумалась над тем, какова ее миссия на этой земле и что бы она хотела делать дальше. Ранее Кристин опубликовала несколько книг, которые стали бестселлерами по версии New York Times, также она выступала соавтором Ричарда в некоторых эссе из серии «Не переживайте по пустякам». Однако в последнее время моя собеседница пришла к выводу, что интереснее всего ей было бы заниматься вопросами семьи и брака.

Она подтвердила свою готовность дать мне интервью и сказала, что ее помощница позвонит мне, чтобы обсудить время и место встречи. Я в ответ сказала, что можно пересечься в Сан-Франциско. В этом городе Кит много лет назад сделал мне предложение, и мы бы с удовольствием вдвоем приехали туда, чтобы провести целый уик-энд.

Потом, ужасно смущаясь, я извинилась и призналась, что мне надо бежать. На этом наш разговор закончился.

– Это была сама Кристин Карлсон! – объявила я Киту, который продолжал наслаждаться «театром одного актера», который я ему тут устроила.

Я поцеловала его и побежала к машине. Выезжая на трассу, я позвонила Шелине:

– Не беспокойся по поводу поисков общих знакомых с Кристин Карлсон. Она уже нашлась.

– Мне кажется, что мы совсем немного пробыли дома. А надо опять уезжать, – сказала я Киту, когда мы катили чемоданы к такси, направляясь в аэропорт. Нам еще даже не удалось разобрать все вещи по возвращении из Южной Америки. Пришлось срочно выгружать одежду, еще пахнущую Буэнос-Айресом.

Я, как можно догадаться, устала от кочевой жизни. С каждой поездкой утомление накапливалось все больше. И все же мне приятно было сознавать, что я выложилась по полной, собирая информацию о счастливых женах. А еще мне казалось, что весь обретенный мною во время встреч в разных странах опыт сейчас по-особому раскроется в общении с моей нынешней героиней. Интервью с Кристин должно стать кульминацией всего процесса подготовки книги.

Мы решили остановиться в отеле Palace в Сан-Франциско. Я там уже жила, когда Кит делал мне предложение. Поясню: во время того судьбоносного путешествия мы находились в разных гостиницах. Он хотел, чтобы я почувствовала себя королевой, и снял мне номер в Palace, а сам довольствовался отелем Westin поблизости. Понимаю, в наши дни кажется странным, что молодая пара во время романтической поездки живет порознь. Но я еще до того, как встретила Кита, дала обет Богу, что сохраню девственность до свадьбы. Тогда я была совсем еще юной девушкой, почти подростком (история о том, как я старательно избегала секса до брака, потянет на отдельную книгу, причем гораздо более смешную, чем эта).

Так или иначе мы остановились не просто в разных комнатах, а в разных гостиницах, что, учитывая мой обет воздержания, было самым надежным вариантом.

Тогда я еще не знала (но скоро выяснила), как нелегко моему любимому дались те несколько заветных слов: «Я живу тобой одной. Окажи мне честь, стань моей женой».

Я, в общем, уверена, что он не собирался говорить стихами. Кит из тех, кто не дружит с рифмой. Но так или иначе именно эти слова слетели с его губ, и для меня они звучали, как самая лучшая в мире поэзия.

Мне всегда нравился фильм «Красотка». Прежде чем вы удивленно вскинете брови и вынесете вердикт «Как примитивно!», хочу объяснить, чем он мне так дорог.

Приходится оправдываться, потому что всякий раз, когда Кит рассказывал незнакомым со мной людям о том, как он делал мне предложение, фраза «Фон любит кино“ Красотка”» вызывала у людей недоумение. Так вот, «Красотка» – это фильм об искуплении, о спасении человеческой души. Героиня загнала себя в угол. Ее образ жизни не доставлял ей радости, она жестоко страдала от него. Но, в конце концов, узнав себе реальную цену, она уже не могла вернуться к прежнему существованию. Она не готова была на компромиссы. Или все, или ничего. Мне очень по душе эта история.

Кит смотрел этот фильм множество раз и знал наизусть каждый кадр. Он попытался воссоздать его для меня. Мой будущий муж хотел, чтобы его предложение руки и сердца и начало нашей совместной жизни стали прологом к моему спасению.

Он повез меня в Сан-Франциско и до мелочей распланировал наше пребывание там. Конечно, он не мог арендовать для меня частный самолет, как это сделал Ричард Гир для Джулии Робертс в одной из самых запоминающихся сцен фильма. Но он купил дорогие авиабилеты и ухитрился сделать так, что я до последнего момента не знала, куда и зачем лечу и что в его сумке припрятано кольцо.

Герои фильма ходили в оперу, а Кит собирался сводить меня на мюзикл «Призрак оперы». Но, увы, это была как раз последняя неделя его проката в Сан-Франциско и билеты совершенно невозможно было достать. Пришлось подыскивать запасной вариант – им стал бродвейский мюзикл «Сорок вторая улица». Но перед этим был еще один пункт программы.

Кит оставил меня в моей гостинице, а сам отправился заселяться в свою. Он дал мне на то, чтобы отдохнуть и переодеться, всего двадцать минут. Меня, признаться, тогда не устроил столь напряженный график. Я капризничала. По правде говоря, мне хотелось немного поспать. Предыдущий день был напряженным: это был мой день рождения, и Кит водил меня в ресторан. А сегодня я рано встала, потому что у нас был утренний рейс.

Однако Кит заявил, что нытье и жалобы отменяются. Он был категоричен:

– Никакого дневного сна. Немного отдохнешь, а потом я за тобой зайду.

Я знаю, что обычно он мягок и уступчив, поэтому догадалась, что он что-то задумал и ему действительно нужно, чтобы я побыстрее собралась.

Он взял напрокат машину, в которой я обнаружила три вещи: карту города (сейчас мы уже забыли, как жили без смартфонов, в которые можно загрузить любую карту посредством GPS), магнитофон (они тоже ушли в прошлое) и пакет сандвичей Subway. Занятный набор, не правда ли?

Через несколько минут мы влились в поток машин и, преодолевая пробки, направились к парку у моста Золотые Ворота. Там Кит осмотрелся, и я увидела, что он огорчен.

– Знаешь, здесь как-то очень много народу. Давай поищем другое место.

Ну, тут мне уже почти все стало ясно. Он не дал мне поспать, спешил к мосту, а приехав, говорит, что надо поискать более уединенный уголок.

Кит протянул мне карту и попросил:

– Дорогая, попробуй, пожалуйста, найти какой-нибудь парк поблизости.

Я стала искать глазами зеленые зоны.

– Вот есть кое-что.

И указала на Форт-Пойнт, небольшой сквер рядом со старинными казармами, выходящими все к тому же мосту Золотые Ворота. Туда мы и направились.

Припарковавшись, Кит подхватил пакет с бутербродами, портативный CD-плеер, взял меня за руку и повел по пустой аллее. На одной из полян был невысокий стог сена. Мы взобрались на него и пообедали сандвичами и чипсами, запив их водой. Он включил музыку, и я услышала специально сделанную им подборку моих любимых песен в исполнении Гарта Брукса, Мартины Макбрайд и Фэйт Хилл. Потом он пригласил меня на танец. Мы медленно кружили под песню Ли-Энн Уомак I Hope You Dance[55]. Тут он увидел какую-то пару метрах в двадцати от нас.

– Милая, я сейчас попрошу их сфотографировать нас, – и он бросился к ним.

Через минуту Кит вернулся с вместе с прохожими. Мужчина уже держал в руке наш фотоаппарат. Тогда Кит встал на одно колено и произнес слова, которые до сих пор эхом звучат в моем сердце.

– Ты моя жизнь. Ты моя любовь. Ты моя опора.

Позже я выгравировала их на его обручальном кольце.

В его глазах стояли слезы. Он еще не успел подняться с колен, а я уже ответила «да». А что еще я могла сказать?

На закате Кит привез меня в Palace. Надо было переодеться и идти в театр.

Я вышла из машины и показала швейцару кольцо, радостно воскликнув:

– Он сделал мне предложение!

И вот теперь, по прошествии многих лет, мы снова возвращаемся в этот отель, на этот раз уже как муж и жена.

Сан-Франциско – один из самых замечательных городов в мире. Мне нравится стиль его архитектуры. К тому же он удобно и рационально устроен. На сравнительно небольшой территории удалось комфортабельно разместить восемьсот тысяч жителей, так что им здесь не слишком тесно. Тут соседствуют представители разных народов и культур, разных классов и социальных слоев. Город многолик и разнообразен, как Нью-Йорк, но с более спокойным ритмом жизни.

В Чайна-тауне Сан-Франциско находится мой самый любимый китайский ресторан. Это небольшое заведение в плотной застройке Джексон-стрит, между Кирни-стрит и Купер-эллей. Неподалеку от Китайского квартала находится ресторан Fisherman’s Wharf, где подают отличную похлебку из моллюсков. А за мороженым лучше отправиться на Гирарделли-сквер в заведение, которое так и называется – Ghirardelli Square. За их банановый сплит можно продать душу. В общем, этот город придется по нраву всякому, кто любит отличную кухню и интересное общение.

На следующее утро мы отправились к Крис.

Она жила в живописном предместье в тридцати минутах езды от города. Этот район был полной противоположностью административного центра, как всегда, закованного в стекло и бетон.

Мы ехали мимо округлых холмов и симпатичных лужаек, устроенных самой природой, а не рукой ландшафтного дизайнера. В небольших перелесках росли вековые дубы и сосны, чьи кроны подпирали небеса. Все это отчасти напоминало пригород, в котором мы живем.

Меня не удивило, что Крис живет в таком удаленном, почти сельском уголке. Я подумала, что этот антураж очень ей подходил, хотя знала ее только по одному короткому телефонному разговору. Дорога привела нас к тупику, рядом с которым стоял простой коттедж, выкрашенный в коричневый и белый цвета.

– И дом тоже подходит Кристин, – сказала я Киту, как будто была знакома с хозяйкой много лет.

Стоило мне выйти из машины, как ко мне подошел большой и очень пушистый кот породы рэгдолл и потерся об мои ноги. Он был настолько крупным, что в первый момент можно было перепутать его с собакой. Я сразу прониклась к нему симпатией, хотя меня никак нельзя назвать большой любительницей кошек.

Я знала, что Крис ждет нас, но самозабвенно гладила этого красавца, совершенно не беспокоясь о том, что его шерсть уже густо облепила мой любимый свитер.

Мне часто доводилось слышать о том, что собаки похожи на своих хозяев. В данном случае черты владельцев перенял кот: он был таким же теплым и открытым, как Карлсоны.

Мы прошли через небольшой дворик к крыльцу. Кристин уже отпирала дверь. Кот тут же проскочил внутрь.

– Это Муи, – представила она нам своего общительного пушистого любимца.

Мы прошлись по дому, а потом уселись в гостиной у камина. Здесь было очень уютно. Казалось, сами стены впитали любовь и теплоту души владельцев и теперь понемногу отдают их каждому вошедшему.

Я вынула диктофон и установила его на кофейном столике. Это мое последнее интервью. Посмотрев на сияющее лицо Кристин, которая обезоруживающе улыбалась нам, я приготовилась выслушать ее рассказ.

Глава 32

Слушать сердцем

Сан-Франциско, США

Мы сидели у камина. Слева от меня Кит, напротив – Кристин. Я представила, что еще не так давно в этой комнате рядом с этой женщиной был любимый и любящий муж. Мы с Китом расположились в удобных креслах, обтянутых кожей оливкового цвета. В них наверняка любили отдыхать Крис и Ричард в прошлом. На маленьком пристенном столике лежала книга «Последняя лекция». В ее основу легло выступление недавно умершего профессора Рэнди Пауша[56]. Эту речь он произнес перед большой аудиторией после того, как выяснил, что ему осталось жить не больше трех-шести месяцев. К моменту, когда была написана эта книга, запись его лекции, выложенная в Интернете, набрала более пятнадцати миллионов просмотров.

Узнав о приговоре медиков, этот человек не захотел тихо уйти в небытие. Нет, он решил действовать и в последние месяцы жить с максимальной самоотдачей. Он призывал своих слушателей следовать своему призванию, продолжать мечтать и не отказываться от реализации устремлений, которые поселились в сердце с самого детства.

Лекция заканчивается слайдом, на котором написано:

«Это обращение адресовано прежде всего Дилану, Логану и Хлое»[57].

Аудитория устроила выступающему овацию, а он подошел к жене, плакавшей в первом ряду, и попросил ее подняться с ним на сцену. Он утер ей слезы, и они вместе поклонились всем присутствующим. Потом она поцеловала его и что-то прошептала на ухо. Позже она рассказала Диане Сойер[58], что это были слова: «Пожалуйста, не умирай».

«Последняя лекция» – очень сильная книга. Не обязательно соглашаться со всем, что в ней сказано. Но имеющийся в ней эмоциональный заряд никого не оставит равнодушным. На меня она оказала очень большое влияние. Помню, я принесла ее маме и сказала, что она должна это прочитать. Отец тогда был еще совершенно здоров. Кто знал, что через четыре года моя мать будет сидеть в церкви и слушать его последнюю проповедь, догадываясь, что скоро его не будет рядом с нами?

Я потянулась рукой к книге и рассказала Крис о том, что моя мама переживает тяжкую утрату.

– Надо бы мне ей позвонить, – откликнулась Кристин. – Моя боль тоже еще не утихла, ведь прошло всего несколько лет. Мы с ней в схожем положении.

Рэнди Паушу было сорок семь лет, когда он умер. Он был на два года старше Ричарда и на шесть – Кита.

Когда сидишь рядом с такой женщиной, как Крис, а рядом лежит такая книга, как «Последняя лекция», а сама ты лишь недавно завершила большое путешествие в поисках секрета счастливого брака, невозможно не думать о том, что нужно уметь жить здесь и сейчас. Никто из нас не может быть уверен, что завтра наступит. Никаких гарантий нет и быть не может. Кому-то эта мысль, может, покажется слишком мрачной и безысходной, но такова правда. Судьба каждого из нас переменчива и непредсказуема. Вопрос в том, как ты будешь действовать в условиях этой непредсказуемости. Рэнди дал нам пример того, что нужно делать. Такого рода поступки меняют мир, делают его лучше.

Накануне своей смерти Ричард Карлсон не ночевал дома. Он поехал вечером в гостиницу возле аэропорта, чтобы там дожидаться раннего рейса на Сан-Франциско. Крис, как правило, просыпалась очень рано, еще до пяти утра, а тут проспала, что случается очень редко.

– Я открыла глаза и увидела, что на часах шесть ноль пять, – вспоминала она. – Я попыталась позвонить ему, но он уже сел в самолет и отключил телефон.

Мне трудно себе представить, что с ней было, когда позже в тот же день раздался звонок и ей сообщили о случившемся.

Крис рассказала, как они с Ричардом начали встречаться, когда оба жили в общежитии университета. Он был одним из лучших теннисистов во всем учебном заведении, но сам никогда не считал себя звездой.

– Да, у меня неплохая подача, – скромно говорил он.

Даже то, что университетская газета назвала его подачу «мастерской» и «бесподобной», совершенно его не трогало.

Его знали все студенты: еще бы – высокий обаятельный красавец и отличный спортсмен. Но как-то раз он признался Крис, что игра в теннис, несмотря на успехи, не доставляет ему никакого удовольствия.

– И тогда я предложила ему бросить это занятие, – поведала нам Кристин. – Никто никогда не ставил так вопрос. Поэтому он и не задумался о самой возможности отказаться от того, что получается хорошо, но не приносит удовлетворения. Он оценил мое замечание и взглянул на проблему по-новому. (К счастью, этот разговор состоялся у них еще до того, как соседка по комнате показала Кристин ту самую газетную статью, где расхваливали игру Ричарда.)

Уже тогда, в юности, мои герои научились понимать разницу между призванием и талантом. И то и другое по-своему прекрасно. И все же иногда они проявляются в разных областях, так что талант может помешать следовать зову сердца. Представьте себе атлета с отличными физическими данными, который при этом совершенно лишен соревновательного духа. Или прекрасного пианиста, который не любит классическую музыку. Или человека, наделенного природным красноречием, но, несмотря на это, ненавидящего выступать перед широкой публикой.

Что бы сделали на их месте? Превозмогли бы свое недовольство и продолжали бы блистать талантом? Или прислушались к тихому внутреннему голосу, подсказывающему, что надо искать себя в другой сфере?

Крис поддержала будущего мужа в его решении бросить теннис и потом не раз помогала ему сделать выбор на перепутье. Например, незадолго до получения диплома, когда он вдруг собрался заняться совсем другим делом, к которому больше лежала душа.

Я и не знала, что до своих бестселлеров он написал десять других книг. Писательский труд приносил радость, но почти не давал средств к существованию. Ричард собрался было оставить все это и пойти зарабатывать деньги для семьи. Но Крис убедила его подождать и продолжать делать то, что нравится. Вскоре ему удалось написать несколько эссе, продержавшихся в топ-листе New York Times около ста дней.

Когда Крис и Ричард поженились, они договорились, что всегда будут стараться жить по призванию и не позволят обстоятельствам сбить их с пути. Их история показывает, что хранить верность такому решению непросто. Люди, которые привыкли изо дня в день ходить на службу вне зависимости от того, нравится она им или нет, подумают, что подобное отношение к работе говорит как минимум о безответственности. Или тут есть какая-то хитрость. Хотя, с другой стороны, наверное, всякому интуитивно понятно, что жить одной рутиной тоже невозможно. По большому счету, никто этого не хочет.

– Ричард всегда старался жить настоящим, быть здесь и сейчас. У него это получалось как-то очень естественно, – говорила мне Крис. – Мы много общались, обсуждали разные темы. А временами он вдруг впадал в ступор. Будто останавливался на скаку. Наверное, это от усталости: когда так много всего происходит вокруг, на разговоры уже нет сил и времени.

Супруги прожили вместе семь лет, прежде чем на свет появилась их первая дочь, Джесмин (Джаззи, как ласково называет ее мать). А через несколько лет родилась Кенна.

Как это часто бывает, пришлось подстраиваться под быстро меняющиеся нужды растущей семьи. Не все в этот период было гладко. И однажды им пришлось сесть друг напротив друга, чтобы выяснить отношения.

– Из всех уголков дома, где можно было пристроиться, мы почему-то выбрали детский столик с маленькими стульчиками, – вспоминала Кристин.

Она кивнула в сторону Кита.

– Ричард был примерно такого же роста, как ваш муж, около метра девяноста и крупный, весом под центнер. А мы примостились на почти игрушечных табуреточках.

Я тоже глянула на Кита и рассмеялась, представив, как он пытается устроиться на детской мебели.

– Это был самый тяжелый и самый важный разговор за все время, пока мы были женаты.

Ричард много говорил о своих чувствах. Крис была согласна далеко не со всеми его претензиями. Но именно тогда она извлекла для себя важный урок.

– Большинство женщин, наверное, огорчились и разозлились бы, слушая его. Он был вне себя – расстроен, раздражен. Он сказал, что мы перестали понимать друг друга. Тогда и правда были трудные времена. Мы без конца пытались перевалить друг на друга заботы о детях. Но я старалась не принимать на свой счет обвинения, которые он выдвигал. И решила не предлагать немедленно каких-то решений, тем самым беря на себя всю ответственность за ситуацию. Его надо было просто выслушать. И я сказала себе: «Знаешь что, Крис?

Попробуй понять, что движет им. Не обращай внимания на слова, прислушивайся к стоящим за ними эмоциям.

Дело не в формулировках, а в ощущениях. Он говорит, что его не ценят, не понимают. Тут есть над чем задуматься».

Так я и сделала. И моя душа в самой ее глубине откликнулась на его боль. Он ничего от меня не требовал, ему просто надо было выплеснуть напряжение. Ричард хотел, чтобы у него было пространство, свобода. А я твердила себе: «Ничего не отвечай. Просто сделай глубокий вдох и слушай. Именно это ему сейчас очень нужно».

Во время того разговора Крис сделала примерно то же, что и в тот раз, когда предложила ему отказаться от тенниса. Она прислушивалась и анализировала. Она не дала выхода ответной реакции (на которую, может, и имела право), не позволила себе сфокусироваться на своих чувствах, а перенесла все внимание на чувства Ричарда.

Такая мудрость и сдержанность редко встречаются. Особенно когда речь идет об отношениях внутри пары.

Крис поняла его боль, уловила плач его сердца. А то, что она не вполне согласна со сказанным, не имело значения. Она воспринимала его слова не разумом, а сердцем, открытым к сердцу партнера. Это и есть подлинное взаимопонимание. Крис отодвинула в сторону свои обиды и разочарования. Она смогла продемонстрировать своей половине огромную, безусловную любовь в ситуации, когда труднее всего было любить и прощать.

С того самого дня она всегда старалась именно так строить общение с ним – от сердца к сердцу. Она не позволяла сиюминутным размолвкам нарушать эту связь.

Прошли годы. Примерно половина их друзей развелись. Другие же остались вместе и живут очень счастливо. Вторая категория «сделана из того же теста», что и первая. И в то же время между ними есть одно большое различие.

– Думаю,

Есть люди, которые искренне верят, что брак – это на всю жизнь. Потому они и борются до конца.

Их вера помогает им осознать, что конфликт – это преходящее. Они для того и соединились, чтобы преодолевать трудности вместе. Такие союзы прочны, потому что партнеры верны друг другу и семье. Их преданность нерушима.

Тут Крис минуту помолчала, а потом добавила:

– И я тоже всегда считала, что только смерть может разлучить нас.

В тот момент, когда она произнесла эту фразу, перед моим мысленным взором возникла картина, объединившая все и всех – Ричарда и Крис и все пары, с которыми мне довелось столкнуться в своем путешествии.

Я вспомнила Сэнди из Сан-Диего, которая говорила, что у них никогда не было никаких «запасных вариантов».

Вспомнила Кена и Дот из ЮАР: они каждое утро при любых обстоятельствах беседуют друг с другом и обсуждают текущие дела.

Франсуазу и Жана-Алена с Маврикия, которые принимают на себя ответственность за собственное счастье.

Сильвину из Буэнос-Айреса. Она каждый день делает выбор в пользу Марселло, а он выбирает ее.

Эстреллиту и Марио из Уругвая, которые единым фронтом противостоят любым трудностям.

Зельку из Хорватии, ухитряющуюся чудесным образом совмещать карьеру и семью и считающую, что самые главные для нее люди в этой жизни – это муж и дети.

Глорию и Бена с Филиппин, каждый день оказывающих друг другу знаки внимания и не ищущих для этого особых поводов.

Все, что говорила Крис, так или иначе напоминало мне об уроках, которые я извлекла из своего мирового турне.

– Мы с Ричардом всегда считали, что человек, с которым у тебя есть душевная и физическая близость, воспринимается как друг, а не как предмет собственности, – продолжала моя собеседница. – Отсюда и взаимное уважение.

Это заставило меня подумать о моих новозеландских героях – Абрахаме и Саните, Марке и Барбаре, которые без устали повторяли, что основа основ счастливого брака – это уважение.