Железный прапор Негривода Андрей
Медведь достал из рюкзака украденную Бобром из зимовья ракетницу и дернул за шнур.
– Пш-ш-ш! – ушли в небо три красные ракеты.
Игорь бросился на берег к забытому костру и стал бросать в него зеленые, только недавно им же срубленные ветки, поднимая клубы сизого дыма. И…
– Дук-дук-дук-дук! – Звук стал нарастать и приближаться.
Пилоты заметили сигналы Игоря…
А когда через долгих десять минут над верхушками деревьев, там, где заканчивалось озеро, появилось небольшое черное пятнышко вертолета, Игорь выпустил в небо последний букет из красных ракет… …Потом, в полубредовом состоянии, он видел, как над ними завис знакомый, зеленого цвета и с красной звездочкой на борту, военный «Михал Иваныч» – «Ми-8»… Как с высоты в десять метров из него прямо в прибрежную воду выпрыгнуло пять человек…
А потом над ним склонились знакомые лица Шишки, Соболя, Шаха, Кобры и Бека (Улугбек Мухамедшин – еще один Краповый побратим Игоря)…
– «Замок» ты мой дорогой! – Шах гладил исхудавшую, заросшую щеку Медведя. – Мы ж тебя уже больше недели по тайге ищем! А ты вон куда забрался!..
– На охоте я был. – От сознания, что его скитания закончились и к нему пришла помощь, огромное тренированное тело Игоря покинули остатки сил, он даже языком еле ворочал. – На то и отпуск… Вишь, какого зверя поймал? Редкая зверюга…
Шишка и Соболь смотрели на сжавшегося в комок беглого зэка, убившего Зяму. А когда Соболь потянулся к кобуре с пистолетом, ослабевший, осипший голос Медведя его остановил:
– Не надо, Костя. Пусть его судят… По закону…
Тогда Соболь расстегнул ширинку своих брюк и пустил мощную, тугую струю прямо в лицо Бобра, к нему присоединился и Шишка…
– …Вот такая история, – закончил свой рассказ Медведь, поднимаясь. – Ну, что, пошли рыбу ловить – пять утра!
– Подожди! – задержал его Монах. – Никуда твоя рыба не денется… Дорасскажи до конца!
– Так все рассказал уже!
– Все, да не все. Давай садись и заканчивай историю.
– Ладно, что с вами делать! – Игорь уселся на прежнее место. – Значит, так… А че рассказывать-то?
– Как там Ленка твоя оказалась? – спросил Слон.
– А она у меня сообразительная, – улыбнулся Игорь. – Когда я к вечеру домой не вернулся, она догадалась, что я куда-то уехал, к кому-то из «братишек». А куда, как узнать? Она и позвонила в отряд Бате – знала, что я просто так «пропасть» не имею права. Объяснила ему все, попросила помощи, ну, Батя и помог. Знаете же его…
Ребята дружно закивали головами.
– Организовал ей место в самолете. В Омске ее уже встречал Кащей. Ну а дальше по цепочке – Кащей вызвонил Попцова, а тот Зяму… Все просто оказалось…
– А Шах с Коброй и Беком? – спросил Филин.
– Да и не только они – там вся группа была! Это уже Лешего заслуга… – Медведь опять посуровел лицом. – Умный мужик, Святозар-то!.. Он, когда я ушел в «поиск», не стал идти обратно. Он пошел с Ленкой и Зямой в соседнее лесничество… Вот так! Местный житель, что и говорить, ему тайга – дом родной. В общем, прошел Леший за сутки километров сорок и вытащил Зяму, да и Ворону мою, к своему соседу… Связался по рации с Попцовым, объяснил все… Ленку в тот же день «кукурузником» отправили в Омскую областную больницу… А Поп связался с Батей… Доложил все. Объяснил, кто такой Бобер. Ну, Батя и снарядил в «спецзадание» группу Шаха. На вторые сутки они уже шерстили тайгу по моим следам… В эту группу и напросились Шишка и Соболь…
– Ну а дальше?
– А что дальше? Если бы я на той поляне провалялся еще пару часов – они бы на нас и вышли. Я вертолет-то почему услышал? Шах над группой кружил – им до нас километров пятнадцать оставалось или даже меньше…
– И что?
– Ну, что?.. Провалялся в Омске три недели. Все откормить меня не могли – я, как оказалось, больше двадцати кэгэ потерял… Кащей к нам с Вороной каждый день приходил. Поп приезжал раз пять, вместе с Шишкой и Соболем… Когда выписали из больницы, мы с Ленкой съездили на могилу Зямы… Помянули Георгия… Эх! Какой пацан был!.. – с горечью вздохнул Игорь. – У Лешего погостили несколько дней… А перед самым отъездом Попцов отвез нас к своему областному генералу… В общем, приказом по МВД СССР «за проявленные мужество и героизм при задержании особо опасного преступника» Гриша получил орден Боевого Красного Знамени, посмертно… А я свою Красную Звезду… Вот так.
– М-да… – протянул Монах. – Ну а что с Бобром?
– «Вышку» дали, без права подачи апелляции… «Приговор приведен в исполнение»…
– Туда ему и дорога, шакалу! – сказал Джин. – А что медвежонок-то твой? Приемыш…
– Гришка? – Медведь улыбнулся. – Жив мой «родственник»! Не поверите никогда! Артист он – в Омском цирке!
– Ну да! – заулыбались друзья.
– Точно! Я его видел – талант! И Лешего признает! Святозар к нему каждый месяц приезжает, вот уже сколько лет… Это брат мой, говорит…
– Во, жизнь-то! – вздохнул Джин.
– Да, жизнь… А Ворона моя, как потом оказалось, в то лето и без меня, сама, поступила в институт. Хотела учиться и продолжать работать в госпитале, пока учится, но после той истории… В общем, покончила она с медициной и нашла работу поспокойнее для нервов и души – в нашем райсобесе… И больше никогда не заводила со мной разговоров о том, чтобы ушел со службы…
Медведь замолчал.
Да и нечего было больше рассказывать – это был конец его таежной истории…
– Ну, что? – Филин поднялся со стульчика. – Пойдем рыбу ловить, что ли? А то так и без ухи можно остаться.
– Собирайтесь! Да поживее, вон солнце уже выходит! – повеселел Игорь. – Еще немного – и пропустим самый клев!
Он столкнул в воду лимана большую лодку и обернулся к друзьям:
– Готовы?
– Как пионеры! – ответил за всех Монах.
– Тогда все на борт! И за весла! Марш-марш-марш!..
Часть IV
ОСН
Прежде всего хочется внести небольшую ясность по поводу этой части моей книги в виде некоего предисловия…
Старший прапорщик Игорь Барзов, или попросту Медведь, прослужил в ОСН «Витязь» с 1984 по 1991 год – полных семь лет! И продолжал бы служить и дальше, если бы не августовские события 1991-го. И Игорь, как и многие другие, уволился на гражданку из Отряда, не желая, а скорее не имея душевных сил терпеть оскорбительные нападки на спецназ, бесконечные переподчинения и абсолютно непрофессиональных новоиспеченных «генералов». Да только ли наш Отряд потерял огромное количество настоящих спецов? Стоит вспомнить хотя бы «Вымпел»…
Но моя книга не об этом. Она об Игоре Барзове.
Игорь гипертрофированно скромен!.. Мне стоило огромного труда вытаскивать из него воспоминания о службе.
Что же касается его службы в «Витязе», то Медведь считал, что мы, прослужив бок о бок два с половиной года, о службе в Отряде знаем – не одну задачу выполняли вместе[66]. А потому и трепаться попусту незачем.
Всё же, что прошло мимо меня, до и после, собиралось по крупицам… Что-то от самого Медведя, что-то от Бати и Джо, а что-то из родной РДГ… Любили нашего Медведя пацаны, что и говорить. Любили и уважали. Да и продолжают любить и уважать по сегодняшний день. Те, кто еще остался…
Так, по крупицам, от непосредственных очевидцев и участников событий, а где-то и домыслив, что скрывать, зная Игоря как облупленного, я сложил ту мозаику, которую называют жизнью…
Это жизнь настоящего воина, по призванию и по духу…
- Три дня и три ночи не спишь,
- Скажи мне, куда ты глядишь.
- Гигантская тень за спиной,
- Скажи мне, что будет со мной?
- Пройти по глухим пропастям,
- Пусть грохот лавин по пятам,
- И стынет под звездами кровь,
- Где сходятся смерть и любовь.
- Это время стоит за спиной,
- Над живой и над мертвой водой,
- Это время диктует приказ -
- Поднимается в небо спецназ!
- Три дня и три ночи – как час,
- А значит – приказ есть приказ…
- Лавины уже за спиной,
- Скажи мне, что будет со мной?!
- Листая страницы судеб,
- Мы делим печали как хлеб,
- А звезды летят с высоты,
- Где снегом заносит следы…
- Это время стоит за спиной,
- Над живой и над мертвой водой
- Это время диктует приказ -
- Поднимается в небо спецназ!
- Спецназ…
После своих таежных «похождений» Медведь вернулся в Отряд не через месяц, как предполагал его отпуск, а через два с половиной, да и то после прохождения нескольких медкомиссий.
Возвращалась в лоно спецназа уже живая легенда. Ему первыми отдавали честь офицеры, вышестоящие по должности и по званию. Что и говорить – проделать такое в одиночку даже не каждый Краповый способен…
И что-то произошло с его характером.
Игорь стал вдесятеро злее и одновременно вдесятеро добрее.
На боевой работе к любому противнику Игорь стал относиться как к личному врагу! Эта знаменитая фраза из голливудских детективов: «Извини – ничего личного!» – просто была вычеркнута из лексикона. Родилась другая… Когда приходилось брать противника живьем, а такое случалось в девяти случаях из десятка, Медведь брал «языка» сам. И выбивая одним ударом все передние зубы, произносил одну и ту же фразу: «Запомни меня, мразь! Я – Медведь! А ты теперь – мой "кровник"!..»
Все нападки со стороны начальства на Медведя закончились после одной истории, случившейся весной 1986-го в Дагестане… Но об этом позже…
А добрее…
Прапорщик Барзов стал с трогательным трепетом относиться к своим Краповым друзьям, оберегая их жизни… Он попросту перестал отдавать опасные приказы и сам лез к черту на рога. И ребята, не один день прослужившие в армии, понимали его. Игорь боялся потерять даже «трехсотым» любого из своих побратимов…
Та весна немного запаздывала…
Медведь даже успел получить заказное письмо из Одессы от своей Вороны, с фотографиями со знаменитого одесского 1 апреля. Лена не могла пропустить эту феерию, этот фонтан ни на что не похожего одесского юмора! Она, слегка располневшая, да это и понятно после родов, задорно улыбалась с глянцевых фоток, красуясь в легком коротеньком платьице, бережно обнимая… …8 марта родился их первенец – Александр Игоревич Барзов…
Игорь тогда просидел всю ночь в кабинете Бати, сжимая телефонную трубку, а когда Сашка наконец-то увидел свет, упросил акушера дать Вороне телефон и сказал, что теперь 8 марта не только ее, но и его день. А этот человечек – подарок к празднику им двоим…
Одесса уже раздевалась, готовясь к лету, а в Москве еще лежали грязные сугробы последнего снега… …Игорь сидел на лавочке, смотрел на бешеный поток машин, несущихся по Кутузовскому, и курил уже пятую сигарету. Он наблюдал за девушкой…
Ну, не свят был Медведь, при всех его качествах. А кто из нас свят?
Нет, он любил свою Ворону. Любил искренне, по-настоящему. Он любил своего месячного Сашку. Он любил их – и это было неоспоримо. Но…
Уже полгода он не был дома. Молодой, полный сил и энергии, в общем-то, еще пацан – двадцать пять лет от роду – не знал женщины столько времени!..
Девушка ловила машину. На Кутузовском проспекте, в Москве! Кто знает – тот поймет. И машины останавливались и катили дальше…
На девушке был короткий ондатровый полушубочек. Такой короткий, что толстенная светло-русая коса волос захлестывала его снизу… Девушка нагибалась к открытому окошку, называла, видимо, требующийся ей адрес, и машина уезжала, оставив ее на бордюре…
Вот именно эти моменты и наблюдал Медведь…
Скорее всего, под этим полушубком и была юбчонка, но тогда она должна была быть не иначе как набедренной повязкой…
Что и говорить, картина, открывавшаяся Медведю с определенной периодичностью, была такова, что дыхание перехватило бы даже у столетнего импотента… Хоть и видел он ее только с «тыла»…
А девушка нервничала и, видимо, очень торопилась, задерживаясь у каждого следующего остановившегося автомобиля все дольше и дольше, уговаривая, видимо, поехать куда ей нужно.
И это могло продолжаться еще долго, если бы около этой феи не остановилась черная 2131 (модель «Волги», имевшая сама по себе статус «чиновничьей» машины, а в Москве – не иначе как «машины госохраны». А уж частник, ее имевший, считался богатым человеком…).
Из открывшейся задней дверцы на свет божий стала вылезать небритая рожа, явно кавказская, одетая при этом в дорогущий, отдававший искоркой костюм, и стала громко предлагать нимфе проехать хоть до Рио-де-Жанейро…
Девушка как-то очень резко отшатнулась, опровергая своим поведением предположения Игоря, и… Вот тут-то он и напрягся…
Диалог был коротким. «Тридцать первая», как чайка крылья, распахнула все дверцы, и две другие небритые кавказские рожи стали запихивать девчонку в авто под строгим взглядом «костюма»…
То, что имело место быть дальше…
Носы «рож» были размазаны кровавыми соплями по стеклам «Волги»…
– Что сделал, э-э!!! Кому руки крутил знаешь, э-э!!! Мне-е-э-э?!!
– Тебе, ублюдок, тебе! – Медведь с силой ударил по зубам.
– А-а-а! Ш-ш-шакал!!! Фсе жубы фыбил! – «Костюм» бился в истерике. – Зарежу тебя, как барана!!! Убью-у-у!!!
«Костюм», в отличие от лежавших без сознания своих напарников, неистовствовал, и Медведь произнес «свою» фразу:
– Смотреть в глаза!!! – Он, словно стальными клещами, сжал подбородок «костюма». – Запомни меня, гнида черножопая! Я – Медведь! А ты – мой «кровник»! И благодари своего бога, если он у тебя есть, что я тебе только зубы выбил, а не душу!!!
Тут подъехал милицейский «луноход» и заграбастал всех, включая и голоногую девчушку, в свое лоно.
Дальше все было просто – «костюм» оказался каким-то уже больше года объявленным во всесоюзный розыск авторитетом, «рожи» – его подельники, только рангом пониже… Правда, все это выяснилось не сразу, а спустя несколько часов. И Игорь провел эти часы в «обезьяннике» ближайшего РОВДа…
Когда же зарешеченная дверь с лязгом отворилась, он услышал сакраментальную фразу.
– Выходи, Барзов! – произнес строгий милицейский майор. – Свободен!
– Наконец-то соизволили, – пробурчал Игорь. – Весь день испортили!
– Вообще-то, прапорщик, скажи спасибо – ты имел полный шанс не только день, а всю жизнь себе испортить – то, что ты сделал, называется на юридическом языке: «Хулиганские действия в общественном месте, с нанесением менее тяжких телесных повреждений» – статья 216 – до пяти лет лишения свободы в колонии общего режима…
– Вот спасибо! Вот молодцы! – вскинул брови Медведь. – А то, что благодаря этим «менее тяжким» повреждениям я сделал вашу же работу – это как, не считается?
– Считается! – улыбнулось суровое милицейское лицо. – И именно поэтому ты сейчас отсюда выходишь, а не едешь в «Бутырку». И скажи спасибо, что у тебя еще и свидетель оказался. Иначе… В общем, собирай манатки, прапорщик, и вали отсюда на все четыре… Давай! Живо!
Больше уговоров не потребовалось – Медведь хотел сегодня еще немного погулять по Москве, прежде чем возвращаться в родную общагу на территории Отряда.
– Ты это, – произнес вдруг за его спиной майорский голос, – «свидетеля» забрать не забудь… Да поаккуратнее там! Больно хрупкий он, твой «свидетель»…
Медведь обернулся в недоумении.
– Иди-иди! Там твой «свидетель», на проходной – четыре часа уже ждет…
«Свидетелем» оказался… Вернее, оказалась…
Короче говоря, его ждала та девчонка в ондатровом полушубке…
Она сидела на жесткой скамейке, расстегнув свою «крысу» и положив ногу на ногу…
И на нее пялилось все милицейское поголовье РОВДа. Да и было на что, надо сказать откровенно…
Юбка на ней, конечно, была. Но имела она совершенно иные функции, чем все остальные юбки – те по крайней мере хоть прикрывали трусишки и служили некой подстилочкой на грязных скамейках. Тут же…
Точеные, затянутые в телесного цвета чулки ножки «свидетеля» восседали на грубой деревяшке прямо так, голой попой. Сие обстоятельство явно нервировало милиционеров, уже давно представивших свои колени под этими ножками – исключительно в гигиенических целях… А она, ничуть не смущенная тем, что эти мужланы уже давно и в мельчайших подробностях рассмотрели не только каждый завиток кружев на ее трусишках, но и другие, интимные подробности, нервно теребила пальцами кончик своей косы.
Когда же Игорь вышел из недр РОВДа в «предбанник» дежурной части, девушка вскочила и бросилась ему навстречу.
– Ну, наконец-то! – Она уцепилась за его рукав. – Выпустили, слава богу!
Медведь не понимал, что происходит:
– Тебе чего, красавица?
– Тебя жду! – проворковала красивым меццо-сопрано девушка.
– А на хрена? Ты же торопилась куда-то. Так торопилась, что всему Кутузовскому голую жопу показывала! Вот и ехала бы себе… – Игорь был не в духе.
– Грубоват прапорщик, ну да ладно, сегодня ему прощается – заслужил… – ни к кому не обращаясь, задумчиво произнесла девушка. – У меня самая близкая подруга улетала в Испанию – я торопилась ее проводить.
– В Испа-анию! – недоверчиво протянул Игорь.
– Ну да! С мужем! У нее муж – дипломат – получил какую-то должность в посольстве… Вот они и улетали в Мадрид…
Она пожала плечами и посмотрела Игорю прямо в глаза:
– А теперь уже поздно торопиться – самолет улетел.
– Поезд ушел, пароход уплыл…
– Слушай, прапорщик, тебя как зовут?
– Игорь…
– А меня – Женя. Вот и познакомились!
– И что с того?
– Проводи меня, а? Тут не очень далеко. А то ведь опять пристанет кто-то – темно уже…
– А ты бы почаще голяком по Москве прогуливалась! Смотришь, мужики попривыкли бы к такому аттракциону, да и перестали бы приставать…
– Я подумаю… Так что, проводишь?
– Ладно… Что с тобой делать? Придется…
– Вот и ладушки!!! Ну, пошли, что ли?
– Идем… …Она жила в огромной восьмикомнатной квартире, в доме дореволюционной постройки на Старом Арбате…
Игорь с нескрываемым удивлением таращился на лепнину, на огромную хрустальную люстру, искрящуюся потоками света где-то там, в необозримой высоте потолка… На стены, затянутые вместо привычных обоев набивным шелком, причем в каждой комнате другого цвета, и даже на старинные гобелены(!!!), видневшиеся в многочисленных простенках и альковах…
– Богато живет девочка… Даже жирно, можно сказать… – пробурчал пораженный такой роскошью Медведь.
Женя его не слышала:
– Проходи-проходи, прапорщик! Че застыл истуканом? – Она потянула его за собой куда-то в недра своего жилища. – Там – бар, там – бокалы или, если хочешь, рюмки, там – музыку включи, а я скоро…
Она, распорядившись по-хозяйски, исчезла в соседней комнате, ничуть не озаботясь прикрыть за собой трехметровой высоты двустворчатую дверь.
– Давай, прапорщик, привыкай к обстановке, а я пока приведу себя в порядок – в этом РОВДе все так и коптят «Беломором», вся провонялась этой гадостью!
– М-да! – крякнул Игорь и стал осваиваться.
Он начал по кругу обходить гостиную. О мебели из карельской березы он тогда даже и не слышал, но, глядя на это искрящееся солнечным светом великолепие, на натуральную(!) кожу, догадывался, что один только комод стоит нескольких его годовых зарплат плюс все премиальные за «загранки»…
В том самом комоде и обнаружился бар, поразивший его не меньше всего остального – количество диковинных бутылок шло на десятки! Да все больше с абсолютно неизвестными ему названиями. И… Медведь не стал экспериментировать – не мудрствуя лукаво он вытащил из дальнего угла бара кристалловскую «Столичную»:
«Вещь проверенная, не то что эти заморские – "булькнешь" стаканец и быковать потянет. Не-е! Меня красивой лейбой не проведешь!»
– А мы че, без музыки сегодня? – добрался-таки до Медведевых ушей вопрос из соседней комнаты.
– Щас! Только разберусь в этом агрегате маленько… – Вторую часть фразы Игорь произнес, обращаясь к самому себе, и потер пятерней лоб.
Да и было от чего тереть – это был большой, в четыре «этажа», музыкальный центр фирмы Kenwood.
– Ну, что там, прапорщик?! – раздался уже нетерпеливый голос.
– Да хер тут че разберешь в вашей технике! – рявкнул в сердцах Медведь. – Мне бы «Юпитер»…
– Фу-у, Игорь, это грубо – с девушкой общаешься!.. Там «лентяйка» сверху лежит… Ну, пульт такой, дистанционный. Нашел?
– Ну…
– На нем есть красная кнопка с надписью Power…
– Есть такая…
– Нажимай!
– Щу-ух-х! – мощно отозвались четыре огромные колонки, стоявшие по углам гостиной, на прикосновение Игоря.
– О! Молодец! – Она тоже услышала. – Теперь нажми кнопку Play…
«To lets my people go»!..
Глиссандо такого любимого им Луи Армстронга пролилось в звенящую тишину, и Медведь крякнул от удовольствия.
– Что, нравится? – тут же среагировала девушка.
– Ты это… Помолчи, да? Дай послушать…
Женя честно не беспокоила Игоря до конца песни.
– Ну, что, нравится?
– Спрашиваешь! Я вообще люблю тех певцов – Элвиса, само собой, Луи…
– А еще кого?
– Провоцируешь? Не удастся – маленькая еще! Я обожаю джаз и рок-н-ролл… Джерри Ли Льюис, Гари Литтл… Да и не только… Хампердинк…
– Это концерт. Совместный… Луи Армстронг и Элла Фицджералд…
– Класс-с!
Он слушал звуки любимого джаза и не мог заставить себя прекратить обследование гостиной, пока не наткнулся на почти незаметный, встроенный в стену гардероб…
Распахнув замаскированную дверцу, Игорь опешил на какую-то секунду – прямо перед ним был мундир… Маршала Советского Союза с огромным количеством рядов орденских планок…
«Ничего "фруктовый салатик", лет за полста службы подсобран, не иначе… А это че?.. А-а, ну теперь все ясно – юная дева замужем за старческими погонами!.. И старикан уже "никакой", а ей "любви" требуется… В общем, картина ясна!»
– Ты че там затих? – проворковала девушка.
– Да вот думаю – сколько же у тебя лет разницы с мужем? Сорок? Нет… Что-то я маршалов наших моложе семидесяти не помню… Значит – пятьдесят!.. М-да-а!!! Только вот за какие такие заслуги тебе «прапорщика» присвоили, не понятно… – Медведь теребил пальцами явно женский китель с «его» погонами, но из генеральского сукна. – И, прости за любопытство, как твоя фамилия?
– Ахромеева.
– Е-еп-пт-т!!! Кх-х-хм-мы!!! – закашлялся Медведь.
А Женя, ничуть не стесняясь постороннего, в общем-то, мужчины, продефилировала в одних трусишках из соседней комнаты и надела на голые плечи кителек.
– А мне идет форма! Правда?
Если не считать той тряпицы на ее лобке, китель был ее единственной одеждой… Сдобренной для большей сексуальности распущенными, не до конца сухими после душа волосами…
– Ты это… – потупил взгляд наш скромник. – «Знамя» зачехли – не на параде. Да и вообще…
– А красивая выросла стерва, а?
– Есть немного…
Ее красота была немного специфична. Можно сказать, прошлого века, когда женщины имели формы, не то что теперешние худенькие девчушки. Тут было другое. Высокая, с длиннющими точеными ногами и довольно широкими бедрами, осиной талией и большой, высокой грудью. Округлое русское лицо, сдобренное яркими пухлыми «вишнями» губ, озорными, слегка раскосыми, по всему видать, наследие еще от Золотой Орды, но при этом большими, миндалевидными зелеными глазами. Длиннющие, такие, что покрывали этот соблазнительный зад, слегка волнующиеся каскады волос цвета спелой пшеницы…
– Ну! И че ты потерялся? А еще Краповый!.. – Она качнула тяжелыми полушариями, поправляя волосы, и, сделав шаг к Игорю, коснулась его своими маленькими розовыми сосками…
– Стоп! – Медведь отстранил от себя такое заманчивое, пышущее жаром тело. – Во-первых, я с маршальскими женами дела не имел и иметь не хочу – себе дороже… Во-вторых, у меня есть жена, я ее люблю, и недавно у нас родился сын – его я тоже люблю… И в-третьих, как ты узнала, что я?..
– Отвечаю с последнего – оно же первое…
Она схватила своей ладошкой ширинку Медведя, оккупировав все его «хозяйство», и заговорила в самые его губы:
– Маршал Советского Союза Ахромеев – мой дед. Родной дедушка! Папа с мамой погибли – так случилось… – Она на секунду погрустнела. – Дед взял меня под свое крыло… На работу в Генштаб Мэ. О… Хоромы эти мне практически подарил – все время живет с бабушкой на даче, в Переделкино… По первому вопросу ясно?
– Дальше! – прокряхтел Медведь.
– Дальше… Я – свободная от каких-либо обещаний, молодая, современных взглядов на жизнь и на поведение девушка. Люблю любовь… Да! Мне это дело нравится!.. Но не со всяким – это раз! И чтобы был настоящим мужиком – это два!.. И последнее… – Она разжала клещи и, опустившись на колени, стала расстегивать форменные брюки Игоря. – Мне абсолютно все равно, женат ты или нет – замуж я не тороплюсь, по крайней мере еще лет пять, и твой семейный статус мне по фигу… Я просто тебя хочу! Всего и прямо сейчас!..
Дальше…
Дальше начался роман, продлившийся долгие-долгие годы…
Медведь, влюбленный в свою Ленку, родившую ему двоих сыновей, в короткие часы затишья на службе вдали от родной Одессы проводил свое время в жарких объятиях Жени…
Прапорщик Женя Ахромеева, двадцати двух лет от роду, была абсолютно раскрепощенной, по-настоящему свободной от комплексов и предрассудков девушкой. Ей было наплевать на то, что о ней могут сказать или подумать!..
Она могла, например, сидя в каком-нибудь ресторане в компании своих подруг, задрать юбку (хотя, как правило, там и задирать-то было нечего!) и похвастать новым нижним бельем, а пялившимся на нее окружающим мужикам громогласно заявить: «Ну, и че вы вылупились? Голой женской жопы не видали?!.»
Такая была прапорщик Ахромеева – маршальская внучка…
Медведь несколько раз за эти годы порывался прекратить их отношения, особенно когда у них с Ленкой родился второй сын. Он тогда совсем уж было собрался, но… Его желание разбилось вдребезги о железобетонные доводы Жени: «Слушай, Игорь! Ну, какого тебе неймется, а? От жены я тебя не отбиваю! Ну, и чем тебе плохо? В Одессу поехал – "имеешь", в Москве – "имеешь" когда и как хочешь… И замуж я пока ни за кого не собираюсь – говорила уже! Так и пользуйся! Ты ж здоровый молодой мужик! А вот когда из Москвы переведешься или из армии уволишься насовсем, тогда все и закончится – обещаю!..»
Так оно и случилось… Через пять лет, в 1991-м…
В начале сентября, когда Медведь, ставший к тому времени комвзвода (на долгие два года!), со своей командой были наконец-то выведены из Афгана, они так все вместе и пришли в госпиталь Бурденко навестить своего теперь уже бывшего командира – старшего лейтенанта Князева и Беслана Батырова. Пришли, чтобы принять участие в одном «официальном мероприятии»…
Указом Президента СССР Шах был награжден орденом Ленина, а Батырыч удостоен звания Героя Советского Союза…[67] Вручать награды – Шаху – орден и капитанские погоны, Батырычу – Золотую Звезду и обязательно сопутствующий ей орден Ленина – приехал сам маршал Ахромеев!.. Да и понятно – далеко не рядовое событие…
Медведь попытался было спрятаться за спиной Бати, но из этой его затеи ничего не вышло – он был третьим награжденным, правда, куда как более скромной медалью «За боевые заслуги». Игорь, в парадном кителе, на котором уже красовался неплохой набор, с высоты своего роста смотрел на маршала.
Смешно, но «второе лицо» во всех вооруженных силах был мелковат ростом – едва ли выше 165 см. Он даже имел подпольную кличку – Строгий Карлик… А уж по сравнению с Медведем… Маршал «дышал в пупок» прапорщику!
– Так, подполковник, ну а где же третий награжденный? – обратился он к Бате после вручения наград лежавшим на госпитальных койках Шаху и Батырычу.
– Прапорщик Барзов! – представил Игоря Батя. – Командир взвода разведки!
Маршал взглянул на стоявшего по стойке «смирно» Медведя и достал из красной коробочки медаль:
– Сколько в армии, прапорщик?
– Семь лет, товарищ Маршал Советского Союза! – рявкнул во всю глотку Игорь.
– Мы не на плацу, прапорщик, потише – здесь больные, – немного поморщился маршал. – Вижу, служишь неплохо – два ордена, да и эта медаль не первая… Орел! Ну, что ж, продолжай служить. И… Поздравляю!
– Служу Советскому Союзу!
– Это он принял взвод Князева?
– Так точно! – ответил Батя.
Читать бесплатно другие книги:
