Железный прапор Негривода Андрей

Игорь поднялся во весь рост и медленно, озираясь во все стороны, пошел по оказавшейся поблизости тропке. А медвежонок… Видимо, решив, что это продолжение игры, весело поплелся вслед за прапорщиком, укая на каждом шагу.

– Вот же наказание… – прошептал Игорь через десять минут. – Нет, косолапый, не разведчик ты…

Медвежонок громко продирался сквозь заросли малины, шумел, шуршал листьями и вообще издавал всевозможные демаскирующие звуки.

– Ну какого лешего ты за мной увязался, увалень! Иди давай, мамку свою ищи, а от меня отстань, некогда мне – тороплюсь…

И в ту самую секунду он вывалился на полянку… Ну, знаете, как это бывает? Шел-шел человек по лесу, устал неимоверно, а тут вдруг на пути огромные заросли каких-то кустов, скажем, орешника. И не обойти их и не пролезть сквозь, а человек торопится, вот и начинает продираться сквозь паутину веток, а потом вдруг раздвигает ветки очередного куста, думая, что этому нет ни конца ни края, а перед ним поле… Вот на него, на то поле он и вываливается…

Игорь вывалился из зарослей малины абсолютно неожиданно для себя.

Он с разбегу выскочил на небольшую, метров в пять в диаметре, вытоптанную полянку. Все кусты малины на этом пятаке были сломаны, а раздавленные ягоды причудливо окрасили траву в красный цвет. А посреди всего этого сюрреализма… лежала огромная, матерая медведица!..

Как Медведь оказался на дереве, в развилке между ветками, в десяти метрах над поляной, он так и не смог себе никогда объяснить. И это вместе со всей, пусть уже и не столь тяжелой, поклажей. Глупо, конечно же! Ведь не зря же медведя местные аборигены называют Хозяином Тайги. Оголодавший медведь и поплывет за тобой, как завзятый пловец, и побежит, как олимпийский чемпион, и на дерево влезет без труда, как настоящий верхолаз. Если у тебя нет под рукой завалящего вертолета – туго придется, ведь топтыгин обладает еще и острейшим обонянием, потоньше, чем у собаки, и почти человеческой хитростью… Умный и сильный зверь. Одним словом – Хозяин…

А уж медведица с медвежонком!..

У Игоря теплилась надежда только на то, что медведи не мстительны по своей природе. И медведица, заполучив свое ненаглядное косолапое чадо обратно, не станет выяснять, где же и с кем оно валандалось полдня по малиннику… Все эти мысли пронеслись в его голове за считаные секунды, а на поляне тем временем…

На поляне тем временем разыгрывалась настоящая таежная драма.

Медведица никак не отреагировала на появление сына. Она даже не пошевелилась! Да и косолапый малыш вел себя странно. Он не бросился к своей могучей матери, не стал подлизываться, чтобы избежать неминуемого наказания за «самовольную прогулку», что было бы естественно и нормально. Медвежонок хотел, спору нет, проделать все это и даже порывался, но что-то его удерживало, что-то мешало, он пошел по кругу, по самой кромке полянки, косясь одним глазом на медведицу. Сделав полный круг, он развернулся и пошел в обратном направлении… Все это было непонятно и странно. Малыш так и не приблизился к своей матери, а та так и не сдвинулась с места…

И тогда Игорь решил разобраться в происходящем.

Приложив к глазу окуляр прицела, он стал рассматривать медведицу.

Мощная оптика приблизила зверя к самому лицу Медведя, и тогда-то он понял, в чем дело…

Медведица была мертва. Причем совсем недавно – муравьи и мухи еще не начали своего пиршества… И еще. Абсолютно и безоговорочно была понятна причина ее смерти. Капкан! Большой медвежий капкан мощно удерживал ее заднюю лапу. Не вырваться, не уйти… Вот она и обглодала все, что было съедобного в округе. И издохла, то ли от голода, то ли от боли…

– Да ты сирота, братец! – проговорил Игорь, обращаясь к медвежонку.

Спуск с дерева занял куда больше времени.

– Жаль мамку-то, что скажешь? – Он трепал за ухо жавшегося к нему малолетнего Хозяина, а тот только укал да урчал утробно, да все косил сизым глазом на мертвую мать…

– Ладно… Посиди-ка ты тут или погуляй, если хочешь, а я пока делом займусь – мамку твою похоронить бы надо, да и… Шуба ей уже ни к чему, а мне в самый раз – что-то хреново мне, братец.

Медвежонок, словно поняв, что такие зрелища не для его малолетних глаз, смылся куда-то на несколько часов.

Игорь тем временем ободрал с мертвой, но еще теплой медведицы шкуру и, выдубив ее на скорую руку, где ножом, где лопаткой, сделал себе пончо. А затем долго и упорно копал огромную яму-могилу – редкий таежный житель удостоился такой чести быть похороненным.

Между тем совсем стемнело. И косолапый малыш вернулся к Игорю.

– Ну, что, дружище? Будем ночевать, что ли?

Ему становилось все хуже и хуже. Игорь чувствовал, что у него жар. И хоть спелая, насыщенная витаминами лесная малина поддержала его, но от болезни не избавила – Медведя начинало понемногу трясти… Потому, плюнув на все, он решил заночевать на этой полянке, около могилы медведицы…

Ему, на удивление, удалось выспаться. Он даже почти избавился от боли, разрывавшей его живот… Все просто. Маленький Хозяин Тайги, учуяв родной запах, исходивший от «пончо» Медведя, сделал то, что делал, наверное, с самого своего рождения – забрался под «материнскую лапу», да так там и заснул, прижимаясь спиной. И этот маленький пушистый комок принес изболевшемуся телу Медведя облегчение. Да что там! Игорь спал! Нет, конечно же, не так, как дома или в гостях у Лешего, но он сумел поспать несколько часов кряду…

– Ну, что, друг сердечный? Расставаться нам пора, – проговорил Медведь, обращаясь к своему маленькому «родственнику». – Пойду я. Мне, малыш, большую сволочь поймать нужно… А ты тут оставайся. Место это мамкой твоей меченное – никто чужой не сунется. Малины дай тебе бог хоть четверть до зимы съесть. От голода не пропадешь – не такой уж ты и маленький уже. А там, глядишь, и в спячку заляжешь… Ну, а по весне совсем уж взрослым будешь… Так что, оставайся, «родственник»…

Он потрепал на прощанье доверчивый загривок и пошел по едва заметной тропке, ведущей, если верить компасу, на север. А малолетний топтыгин остался сидеть на поляне, не понимая, почему же его родной запах не позвал его за собой… …Болезнь немного отступила, но Медведь понимал, что это всего лишь временно, и потому напрягал все оставшиеся силы, чтобы побыстрее выйти из «малиновых джунглей» и продолжить свое дело. Не в его правилах было отступать, да и простить Бобру Зяму он не мог…

Через три часа он вышел наконец-то из малинника и прямиком угодил в засаду…

Он, как и вчера, неожиданно вывалился из зарослей и попал в «капкан» уже знакомых объятий.

– Фу-уф-ф! – вздохнул Игорь и всей пятерней зарылся в шерсть знакомого загривка. – Напугал ты меня, свинтус!.. Ты как меня догнал-то, а? Кого спрашиваю?

Косолапый спутник радостно, совсем уж как-то по-собачьи, скакал рядом и по-своему радовался. А вот Игорь был озадачен.

«Ясно, что он, говнюк, идет за знакомым запахом, – размышлял Медведь, следя за резвящимся медвежонком. – И просто так не отстанет… И что делать? А может, бог с ним, пусть идет… В конце концов, он дикий таежный житель – чужой запах учует сразу, за ним только следить внимательно, да и все. И… Если уж совсем прижмет жизнь – вот оно, мясо, которое еще и само себя переносит с места на место…»

– Ладно. – Медведь принял решение. – Пойдем, если хочешь… Давай-ка я тебя назову как-нибудь – мужику без имени никак нельзя.

Медвежонок подбежал к Игорю и, словно понимая человеческую речь, уставился прямо в глаза.

– Ну, что смотришь, помощничек? Как назвать-то тебя, а?

И тут будто молния ударила в мозг Медведя, и он вспомнил…

Он вспомнил христианские традиции. Он вспомнил, почему усопшего отпевают на девятый и сороковой день, на полгода и в год… Вспомнил и испугался…

– Гриша? Это ты?..

По христианским законам душа усопшего отлетает к Всевышнему только на девятый день. А до этого времени она находится среди живых и может принимать самые причудливые формы, напоминая о себе, особенно на погостах. Потому-то, похоронив, туда и не ходят до девятого дня… Другое дело с невинно убиенными. Их душа мечется и вопиет об отмщении…

Медведь перекрестился:

– Та шоб меня покрасили в зеленый цвет прямо сейчас!

Возможно, все это было бредом воспаленного болезнью мозга, но то, что произошло дальше, какому-либо разумному объяснению не подлежит…

Зяма имел привычку после успешно завершенного задания делать «Yes». Ну, знаете, как это: правый кулак сжат до побелевших косточек, рука согнута в локте, а локоть идет резко вниз, можно навстречу с левым коленом, а можно и просто так, прогнув спину назад, но при этом орать во все горло: «Ye-e-es-s!» И откуда только это было у таежного пацана?..

Косолапый малыш сел на траву, вытянув вперед задние лапы, и… Подняв вверх правую переднюю, подал голос:

– М-мэ-э-э!!!

– Мать твою!.. – перекрестился Медведь. – Ладно, «родственник», будешь Гришей… Только… Ты уж не подводи меня – тезка твой не имел такой привычки… …И «родственники» пустились в путь вдоль кромки малинника.

И нашли следы. Совсем недалеко.

Примерно в километре от того места, где Хозяин Тайги обрел свое новое имя, Медведь увидел довольно свежий след. Вернее… Он увидел, как вдруг зафыркал и встопорщил загривок Гришка, а потом уж и сам нашел…

След был тот же – Бобра. И прошел он тут не более двух часов назад – видимо, малинник был больше, чем показалось Игорю. Только пройдя все вчерашние перипетии, Медведь потерял не больше часа. И это радовало и вселяло надежды на скорый конец этой «опупее»…

Но… Была в этих следах одна большая странность.

Примерно через каждых пять-шесть метров на траве лежала небольшая, свернутая в колечко стружка… При этом след был именно двухчасовой давности…

– Че он там строгает, Гришка? Как думаешь? Может, с головой уже успел поссориться? За месяц-то в тайге… Как думаешь?

– Фр-р-ры!!! – замотал косматой головой Гришка.

– Вот и я думаю… Но что-то же он строгает!..

Они так и шли по следу Бобра, вернее, по стружкам примерно до полудня. Дальше стружек не было.

– Все, братан, – обратился Игорь к медвежонку. – Эта сволочь что-то изготовила. Поверь мне – я его знаю! Теперь нужно быть настороже – это что-то не иначе как какая-то смертельная гадость…

И прошло еще около трех часов этой погони, когда…

Гришка, бежавший впереди Игоря, смешно загребая передними лапами, вдруг резко остановился. Да просто встал как вкопанный! Чуть на юз не пошел!!! И, громко фыркнув, припал носом к земле… А вот это уже был сигнал! И Медведь на него среагировал вовремя. Буквально за два метра…

Гришка продолжал сидеть и фыркать, а Игорь практически на ощупь шел эти метры. И нашел… Растяжку!..

Тонкая зеленая леска, о которой говорил Леший в разграбленном зимовье, пересекала путь Медведя.

«Ну, вот тебе, прапорщик, и сюрприз… Что ж, давай посмотрим, что мне эта сволота организовала…»

– Сиди на жопе, Гриша, и не дай тебе бог пошевелиться. – Медведь уже начинал привязываться к этому косолапому малышу. – А я посмотрю, что нам с тобой этот пакостный грызун устроил.

Ловушка была устроена мастерски, что и говорить. И Игорь попался бы в нее без вопросов, если бы не нюх Гришки – растяжка была не «зацепная», к которым привыкли все, кто имел дело с такими «подарками», а «нажимная», как мина, мастерски спрятанная в траве. Наступил – получил…

Игорь, едва касаясь подушечками пальцев, проследовал по всему маршруту растяжки и наткнулся на… арбалет!!!

«Вот что ты строгал, падла!.. А ведь молодец! Такую штуку соорудить я бы не додумался, а оно вон как все просто, оказывается… Если знать… Что же ты еще знать можешь, а? Крыса саблезубая! А ведь пытаться укусить ты неспроста начал. Устал? Это хорошо… Это в помощь…»

Арбалет Бобра был действительно прост и смертельно опасен, как стальной ломик в умелых руках. Кусок прямой ветки, слегка обработанный ножом в нужных местах, плюс второй кусок ветки, тоже обработанный и закрепленный намертво на первом шнурком. Простым шнурком крест-накрест. Еще какая-то проволока, найденная, видимо, в машине и изогнутая в совершенно причудливую форму, но имеющая самое важное во всей этой конструкции значение курка и… Кусок резинки из трусов вместо затворной пружины… Просто, зло и со вкусом! А главное, с пониманием и знанием дела… Ну, и главное, «боеприпас»…

Стрела была тоже проста и тем не менее смертельна. Ровный крепкий двадцатисантиметровый прут толщиной в палец и наконечник… Медведь был прав, когда предположил в самом начале, что жесть от консервной банки можно использовать как наконечник для стрелы. Это называется – накаркал… По тому, как был сооружен этот кусочек смерти, Медведь понял, что из одной консервной банки у Бобра могло получиться не менее двух наконечников, а может, и три…

«Шесть банок – значит, не меньше двенадцати стрел. А проворонить достаточно всего одну… Ах ты падла!»

Арбалет был укреплен в V-образной развилке безобидного дерева, заросшего от корневища каким-то кустом – совершенно натуральная маскировка.

И вот тут-то сработало незнакомое доселе чувство – Медведю захотелось посмотреть, какую смерть ему уготовили…

Он лег на всякий случай плашмя на землю и придавил ладонью проходящую всего в нескольких сантиметрах над землей зеленую леску.

– Щ-щу-ух! – пропело в воздухе.

– Дум-м! Тр-р-р-р!!! – ударилась с силой в дерево напротив запущенная стрела и затрепетала от возмущения.

– Неплохо, неплохо… – Игорь смотрел на трепещущую стрелу.

Это была по-настоящему опасная ловушка. И Игорь уже был бы мертв – стрела воткнулась бы как раз на уровне шеи Медведя. А самая изюминка заключалась в том, что наконечник не был закреплен. Он был просто надет на прут. Этой последней пакости в этой ловушке Медведь не ожидал. Когда он потянул на себя продолжавшую дребезжать стрелу и вытащил ее без какого-либо усилия, вот тут-то он и понял до конца, с каким противником ему довелось схлестнуться.

«Мн-да-а! Вот этому тебя уже никто не мог научить – это точно. – Медведь осмысливал произошедшее, пытаясь понять врага. – Наши инструктора всегда учили оставлять своему врагу шанс на жизнь, а ты пошел дальше, Бобер. Ты просто человекообразный мутант, Люцифер!..»

И это было истиной!

Если бы стрела попала Игорю в шею, как и рассчитывал Бобер, и он смог бы ее вынуть – у него был бы шанс на спасение. Но не с такой стрелой! Тут железное жало осталось бы в теле – верная смерть. Мучительная, долгая, но верная…

– Сука! Падла! – Медведь не мог сдержаться и орал во все горло, пренебрегая собственной безопасностью. – Кто ж тебя такого воспитал, крыса лесная!

Он выдрал из толщи коры стальное жало и вновь насадил его на прут:

«Я, бля, на него же тебя, сука, и поймаю! И потом не жалуйся!..» …Медведь понял, что совершил ошибку, лишь когда потянул на себя из развилки бобровский арбалет…

Знаете, как это бывает… Совершаешь какое-то действие, неважно какое, да хоть закручиваешь гайку, и в какой-то момент вдруг понимаешь, что резьба сорвана. Тут бы и остановиться, ан нет – механическое действо тормозит много медленнее умственного восприятия. И ты, понимая, что срываешь резьбу окончательно, делаешь еще два оборота ключом и остановиться не можешь…

Игорь потянул на себя арбалет и увидел еще одну натянувшуюся нитку лески…

Десять лет службы инструктором в спецназе ВДВ не прошли для Бобра даром. Он учил других и учился сам… Учился у других… Действительно, «Эх ты, Родина! Какого сына потеряла!..» Какого воина-профессионала!..

Арбалет был поставлен на «неизвлекаемость»… Ну, примерно как мина у саперов. Такую только и рвать на месте, без вариантов.

«Все, хана…» – подумал Медведь в тот момент, а рука продолжала тянуть на себя «обманку»…

Он все же успел слегка отклониться вправо – выучка на уровне рефлекса сработала, – когда прогремел выстрел…

Тяжелая девятимиллиметровая пуля ударила под левую ключицу, прошла сквозь тело и, пробурив дыру в лопатке, ушла в тайгу… Развернув силой своего удара Игоря вокруг своей оси на 180 градусов и уронив его лицом в траву… …Сколько он так пролежал, Медведь не помнил, но очнулся оттого, что кто-то лизал его рану на спине и рвал когтями «пончо», пытаясь перевернуть на спину…

– Гришка… – прошептал Игорь.

Медвежонок замер, уткнувшись мокрым носом в щеку Медведя.

– Не испугался, не убежал… – Ему было радостно оттого, что его неожиданный приемыш был рядом. – Вот и добре…

Ему повезло…

Пуля из «ПМа», прошедшая навылет сквозь тело, не задела ни легкого, ни артерии. С остальным Медведь справился сам, перевязав себя как сумел, продезинфицировав предварительно рану… Абсолютно варварским способом…

– Ну, что, Гришка, невезучий ты – сначала мамку свою потерял, теперь вот меня потерять можешь, если не постараться немного. Что скажешь, Хозяин? – Медведь сидел на земле, опершись спиной о ствол дерева, а медвежонок сидел прямо перед ним и, словно понимая слова, внимательно слушал. И с интересом наблюдал за тем, что делал Игорь.

А Игорь расшатывал пулю, крепко сидевшую в карабинном патроне, вцепившись в нее зубами. И ему это удалось через несколько минут…

Он повертел в пальцах разобранный патрон – нет, не хотелось ему этого, но другого выбора не оставалось…

Глубоко вздохнув, он решился все же. Достав из вещмешка ополовиненную бутылку с медовухой, он отхлебнул добрый глоток. Затем высыпал из гильзы порох прямо в рану и… Поднес к нему зажженную «охотничью» спичку…

– А-а-а-а-а-а-а!!! – заорал Медведь во все горло от боли и упал на траву…

«Все. Поход окончен. Он наверняка слышал выстрел – теперь будет возвращаться. Ладно. Половим суку "на живца"… Что я ранен, он поймет – вон сколько "юшки" натекло… А через малинник не пойдет, раз не пошел сначала. Вот и ладушки. Встреча, значит, нас ждет на "Эльбе"…»

Как он сумел пройти весь обратный путь к Тую – это вторая загадка в этой эпопее, которую Игорь не смог решить для себя и по сей день… Полтора суток!!!

Но это и неважно. Важно то, что к вечеру десятого дня он вышел к тому месту, где лежал его неразобранный самодельный «надувной» матрац. На него и повалился обессиленный Медведь.

– Ну что, Гришка? – Игорь потрепал ухо своего верного «Санчо Пансы». – Здесь мы и будем ждать эту крысу… И организуем ему встречу. Только ты, братишка косолапый, мне не мешай – и так тяжко…

Нет, Медведь никогда не отступал. Никогда!

И… Он не зря носил имя Хозяина Тайги. Он и соответствовал ему. И всегда добивался своей цели – если не с главных ворот, то с черного хода, но получал результат, соответствовавший поставленной цели… Медведь – хитрый, умный и сильный зверь…

Есть во всей этой истории и последняя, третья загадка для самого Игоря – как он, раненый, больной, ослабевший, сумел сделать то, что он сделал, а главное, взобраться на дерево на ночевку…

Но это и был тот самый «момент истины»…

…Бобер появился после рассвета, когда только-только родился новый день.

Одиннадцатый день погони… …Обессиленный Игорь наверняка пропустил бы этот момент, если бы не Гришка. Медвежонок, славный, добрый, теплый комочек, все это время не отставал от своего большого «родственника» больше чем на два шага. Он и теперь ночевал с ним на дереве… Возможно, именно благодаря ему, живому и забавному воплощению природной силы, и продержался Медведь все это время…

Гришка проснулся, учуяв чужой запах, и засопел Медведю в самое ухо.

– Тс-с! – прошипел ему в ухо Игорь, увидев сквозь листву причину Гришкиного беспокойства.

Бобер был осторожен. Предельно осторожен!

Он около пятнадцати минут, припав на одно колено, слушал тайгу, не выходя из зарослей на поляну. Опыт… Боевой опыт разведчика… От него невозможно избавиться…

Но… Все же пришел тот момент, когда он решил, что на поляне все спокойно. И он вышел…

Сторожась, он стал обходить поляну по самой кромке, внимательно осматриваясь. «Лагерь» казался брошенным. Вот потухший костерок с полуостывшими углями, он не пренебрег проверить это ладонью. Вот забытая на нем «чашка», он прибрал ее к рукам – в хозяйстве пригодится. «Матрац», он только хмыкнул сообразительности Медведя! А там, под деревом, брошенный полупустой вещмешок… Наверное, Медведь ушел в совершенном беспамятстве, если и его бросил. А ведь там может оказаться кое-что полезное!..

– Щел-лк! – громко лязгнули стальные челюсти медвежьего капкана, зажевывая ногу Бобра.

– А-а-а-а-а-с-су-у-ка-а! – заорал он от боли, падая на землю.

Человеческая нога – не медвежья лапа. Перелом был гарантирован!

– У-у-у!!! Падла-а! – Бобер выл от боли и пытался разжать капкан топором.

– Брось топор!!! – громко скомандовал Игорь. – Брось!!!

Бобер замер от неожиданности. Замер и напрягся.

И Медведь выстрелил.

Так, чтобы пуля ударила в непосредственной близости, кинув пригоршню земли в лицо… И это возымело действие – Бобер отбросил топор.

– Руки!!! Подними вверх руки, падла!!! И разожми ладони!!!

Бобер повиновался.

– Б-бах! – Вторая пуля продырявила правую ладонь Бобра.

– А-а-а-х-хы-хы-х! – Он навзничь повалился на траву, сжимая изуродованную руку. – Медведь!!! Падла-а-а!!!

– Подними руки, гад!!! Подними!!!

– Ты че делаешь, сука?! Ты че…

Третья пуля ударила в сантиметре от лица Бобра.

– Следующий – будет между глаз! Поднять руки, падла!!!

Все же этот гад хотел жить – и он поднял руки.

– Б-бах! – Четвертая пуля разворотила левую ладонь…

– Ну, вот… – тихо проговорил Игорь, медленно спускаясь с дерева. – Все, Гришутка, не бойся, не буду я больше стрелять – мы с ним теперь на равных…

Перепуганный медвежонок понял наконец, что ему ничего не угрожает, и последовал за Игорем на грешную землю…

– Ну, вот мы и встретились, ублюдок…

Медведь смотрел с высоты своего роста на корчившегося на земле от боли Бобра.

– Червяк!..

– Перевяжи-и! Перевяжи меня-а! Медве-едь, с-сука-а!!!

– Перевяжу, конечно – ты мне, мразь, живым нужен… – медленно произнес Игорь. – Ну-ка, мордой в землю и руки за спину!!!

Бобру ничего не оставалось, как повиноваться.

А Медведь, безо всякого сожаления придавив коленом затылок, стянул за спиной остатками репшнура локти поверженного врага.

– Ногу!

И здоровая нога была привязана, притянута туда же, за спину.

– Ну вот! А теперь лечиться будем…

Он снял с себя окровавленную рубашку, майку и располосовал их ножом на ленты. Перевязочного материала требовалось много – Бобер был ранен трижды… Та же участь ожидала и рубашку Бобра…

Потом он срубил какие-то прутья и соорудил из них «шину» – медвежий капкан штука солидная – имел место открытый перелом…

– На! Хлебни лекарства, гнида! – Игорь вложил в рот Бобра горлышко бутылки. – Не знал Святозар, кто его медовуху пить будет, не знал… Знал бы – стекла бы туда натолок или мелких гвоздей добавил, для остроты ощущений…

Остатки медовухи исчезли во рту Бобрика, выбивая своей крепостью слезы.

– Ну, и че теперь? – просипел немного отошедший от первой боли Бобер. – Как ты меня вытаскивать будешь? У нас на двоих всего-то – три здоровые ноги и одна рука, а тут до ближайшего жилья километров двести, если не больше… Дурак ты, Медведь, да и всегда им был…

– Для тебя, ублюдок, я не Медведь, – устало проговорил Игорь – сил почти не осталось. – Я для тебя, скотина, даже не «товарищ», а «гражданин прапорщик»! Ясно, мразь?! И я тебя вынесу. Сдохну, но вынесу! Чтобы на тебя, волчина, люди посмотрели…

– Сдашь братишку?

– Ты, падаль, мне не братишка! – Игорь говорил уже в каком-то полубреду. – Ты «дух»! И стал им тогда, когда Зяму убил… Я тебя вынесу и отдам Шишке и Соболю – пусть они на тебя, сволочь, посмотрят…

Игорь забылся в глубоком праведном сне человека, сделавшего свое дело… И проспал несколько часов кряду.

Разбудил его мокрый нос Гришки, тыкавшийся в его щеку.

– Что, малыш, жрать охота?

– М-мэ-э! – подтвердил его догадку Гришка.

– Ладно… Только я тебе кроме каши и дать-то ничего не смогу. Будешь солдатскую кашу лопать, а? – Он перебирал пальцами густую Гришкину шерсть. – Ты ж мужик! Солдат, не девка – не все ж тебе мамкину сиську сосать!

– М-мэ-э! – подтвердил медвежонок.

– Ну, вот и хорошо…

Организм Медведя отказывался подчиняться, но Игорь все же, совершив над собой нечеловеческое усилие, поднялся…

В носимом «хозяйстве» Бобра оказался даже котелок! Его-то и поставил на костер наш герой. А через два часа – не городская газплита все же – Гришка с упоением поглощал сладкую пшеничную кашу.

– Дай пожрать, падла! – потребовал вдруг Бобер, следя голодными глазами за медвежонком.

– Подождешь! Мне ребенка накормить надо – я ему жизнью обязан… А ты после него похаваешь, если что останется…

– Значит, я хуже этого звереныша?!

– Ты! – Медведь подскочил к своему пленнику и схватил его за заросший щетиной подбородок. – Ты даже хуже моего говна!..

Он говорил в самое лицо Бобра, обжигая его своей ненавистью:

– Я тебя, крыса саблезубая, могу завалить в любой момент, и меня суд оправдает, если вообще твой вонючий трупешник найдут в тайге – ты и так беглый… И я тебе, падаль, советую не дразнить Медведя – видит бог, я держусь из последних сил! А если припрет совсем, не сомневайся – я это сделаю!!! Понял? Я спрашиваю! Понял, гнида?!!

– Понял, – проворочал языком Бобер.

– Вот и хорошо. – Игорь резко отбросил от себя этот колючий подбородок, словно держал в руке что-то мерзкое, типа слизняка. – Пожрешь после Гришки – ему питаться надо, у него организм растет. А тебе, в общем-то, уже и ни к чему…

Медвежонок слопал почти все, оставив совсем немного каши на дне котелка.

– На, жри! – Игорь поставил полупустой котелок перед Бобром.

– Руки развяжи…

– Ага, и ложку дать… Так пожрешь! Если сумеешь…

Он с отвращением наблюдал за тем, как Бобер, встав на колени и сунув голову в котелок, пытался есть, а самого раздирали сомнения.

«Он прав – пешком мне его не вынести. Судя по карте, до Иртыша действительно не меньше двух сотен кэмэ. А если по реке?.. Туй сильно петляет, но течет довольно быстро. Стоит попробовать – это может получиться. Только нужен плот…»

Игорь с сомнением посмотрел на толстые стволы деревьев, окружавшие поляну, и прислушался к своему измученному организму. Хотя это было излишне. Его тело настойчиво требовало к себе внимания и лечения – все, абсолютно все болело тягучей, застарелой, но при этом острой болью.

Определив свое состояние как «поганое», Медведь отвинтил от ручки Святозарового ножа колпачок и вытряхнул на ладонь шприц-тюбик с обезболивающим средством.

Он был знаком с действием этого препарата, но не знал одного – как оно подействует, если применить его так, как он задумал.

«Ладно! – решил он все же рискнуть. – Выбора все равно нет. А если начну загибаться, то Бобра завалить теперь не долго – карабин под рукой…»

И он всадил иглу прямо в живот, выдавливая содержимое шприца.

Действие лекарства было странным – весь живот Медведя словно онемел… То есть боль была, но какая-то далекая. А вот тело… Игорю показалось на миг, что оно вообще не его…

– Дела-а… – прохрипел он и с трудом поднялся, прихватив топор.

Он стал рубить небольшие, не толще руки, деревца и сносить их к реке…

Он рубил, относил и связывал их в плот прямо в воде.

Рубил, носил и вязал…

Носил и вязал…

Не ощущая течения времени. Как заведенный робот…

До тех пор, пока не услышал слова Бобра:

– Упрямый ты, прапорщик. Надеешься, что у тебя получится? Хотя… Получится, скорее всего… Если от «дизухи» и заражения крови не загнешься…

Игорь непонимающим взглядом посмотрел на своего пленника, а затем в то место, куда тот смотрел.

Это был плот. Размером три на три метра, в четыре ряда жердей, он преспокойно мог выдержать десяток человек. Медведь и не заметил, как его соорудил…

– Не загнусь, не надейся… – Он бросил на плот последнюю трехметровую жердину вместо весла и стал сносить на «плавсредство» все пожитки.

Затем отволок и бросил на плот стонущего Бобра. Гришка уже давно находился на плоту – мореплавателем он был, не иначе…

И Медведь взялся за «весло», чтобы, наконец, отчалить…

Но… Этот плот так никогда и не пустился в свое плавание…

В 16.20 на одиннадцатый день погони Игорь услышал…

– Дук-дук-дук-дук-дук! – Далекий, но такой знакомый, такой родной звук.

– Дук-дук-дук-дук-дук! – Он обернулся и посмотрел на Бобра, уткнувшегося лицом в рюкзак, – он тоже узнал этот звук…

Это был вертолет!!!