Предвечный трибунал: убийство Советского Союза Кофанов Алексей

– Ну, блин, конспирологию развел! – хмыкнете вы презрительно.

И зря. Секретная часть была! Это подтвердил не кто иной, как А. Яковлев. В интервью 2005 года[186] он выдал, что в Рейкьявике кроме официальных переговоров велись и конфиденциальные, которые не протоколировались, и соглашения на них заключались устно.

Есть основания полагать, что объявленная программа лишь маскировала истинные, тайные беседы. А в них обсуждали сдачу Прибалтики и соцлагеря, а также остальной план развала Союза[187].

Доказательства? Председатель КГБ Эстонии позже сообщил о получении в 1986 году агентурной информации: Горбачев в Рейкьявике обещал Рейгану «не мешать прибалтийским националистам отделять республики»[188]. Но тогда никто в Прибалтике и не думал откалываться, сепаратистские движения еще предстояло создать! Видимо, это генсек и обещал…

Информация ушла в Москву – и там, конечно, зависла. Кому шеф КГБ мог сообщить о преступлении Горбачева? Только ему самому…

Впрочем, откол Прибалтики начался чуть раньше. 15 сентября 1986-го, за месяц до Рейкьявика, в Юрмале состоялась советско-американская конференция. Будущий посол Д. Мэтлок начал свое выступление по-латышски и напомнил, что США не признали включение Эстонии, Латвии и Литвы в состав СССР.

Такой демарш должен был вызвать международный скандал, но… не вызвал. Более того, выступление Мэтлока телевидение транслировало по всему Советскому Союзу![189]

Непризнание Штатами – это прямой приказ потенциальным (пока) сепаратистам: откалывайтесь! Именно после этой речи ненависть к «ру-усским оккупа-антам» вошла у прибалтов в обязательную моду. А кто мог дать телевидению такую отмашку? Только генсек. Никакой «свободы слова» в 1986-м и близко не было.

Теперь о соцстранах.

10 ноября (через месяц после Рейкьявика) в Москве собрались их руководители. Лидер СССР заявил, что страны социализма теряют привлекательность, а для ее возврата необходима демократизация (мы уже знаем, что в реальности означает это лукавое словечко). И добавил: отныне каждый руководитель сам отвечает за происходящее в своей стране, на помощь Кремля не рассчитывайте[190].

На дипломатическом языке это означает: всем спасибо, все свободны.

Осенью 1986-го развал соцсистемы и Союза был уже запланирован и предрешен – по-видимому, в Рейкьявике. Вот и драма. Речь-то об уничтожении сверхдержавы – а это драматично, даже если ты ее ненавидишь, как Горби…

Перелет Руста

28 мая 1987 года случилось загадочное событие, о котором долго еще будут спорить[191].

В 13:21 с аэродрома Малми близ Хельсинки поднялся четырехместный самолетик Сессна-172 «Скайхоук» (номер D-ECJB). На борту был один человек, 18-летний фээргэшный немец Матиас Руст. Незадолго до этого он окончил Гамбургский аэроклуб и, несмотря на близорукость, получил удостоверение пилота-любителя.

Он сообщил диспетчеру, что летит в Стокгольм, что и вправду делал около двадцати минут. Затем вроде как отключил средства связи и развернулся в сторону советской границы. Примерно в 14:25 он пересек ее над водами Финского залива, нарушив все правила международных полетов.

Уже в 14:29 оператор радиолокационной станции рядовой А. Дильмагомбетов засек неизвестную воздушную цель. На запросы объект не отвечал. К несчастью, момент входа в наше воздушное пространство никто не зафиксировал (над морем это трудно, особенно с маленькой «Сессной»), и потому объект считался нарушителем не границы, а лишь режима полетов.

Далее приведу расшифровку записи переговоров, они любопытны. Действующие лица: лейтенант Филатов А. В. (оперативный дежурный КП авиационно-истребительного полка), подполковник Карпец И. В. (оперативный дежурный КП соединения), майор Черных В. Я. (его зам по разведывательно-информационному центру).

14:29. Филатов – Карпецу: «Товарищ подполковник, обнаружили цель в районе границы над нашей территорией в районе трассы на Хельсинки, азимут 360, удаление 65, привел в готовность одного»[192].

14:32. Карпец – Черных: «Что там, в районе коридора?»

Черных – Карпецу: «Да ничего там нет, стробом срезается, какую-то ерунду подхватили, может быть, метео?»

14:35. Черных – Карпецу: «Давай выдадим боевым?»

14:38. Черных – Карпецу: «Не знаю, что это. Ничего там такого нет, по ветру пузырь[193] запустили… Сейчас вот выдам[194], и черт его знает».

Карпец – Черных: «Пока не выдавай».

14:39. Черных – Карпецу: «Отметка идет, как от цели, хоть убей».

14:43. Черных – Карпецу: «Так что будем делать?»

14:45. Карпец – Черных: «Давай, выдавай».

14:48. Карпец – Филатову: «Воздух!»[195]

Итак. В 14:33 (через четыре минуты после обнаружения цели!) два пилота истребителей-перехватчиков МиГ-23М доложили о готовности к взлету. Еще спустя пару минут они могли обнаружить Руста и разметать в кровавые клочья. Так что качество работы советской ПВО было высочайшим!

Подгадил лишь один подполковник. С приказом взлетать он медлил целых пятнадцать минут, пока цель не ушла в зону ответственности другого соединения. И лишь тогда Карпец доложил об инциденте вышестоящему начальству.

Он тянул до последнего. Почему? Просто хотел перекинуть ответственность на соседа – или состоял в заговоре?

В 14:37 цель получила общесоюзный боевой номер 8255. Радиотехнический батальон классифицировал цель как легкомоторный самолет и вел его до 14:56, после чего тот исчез с экранов.

Но тут же возник на экранах соседей. Руста вели непрерывно, до самой Москвы – однако случилась неразбериха, и его перестали идентифицировать как ту самую цель, замеченную еще Дильмагомбетовым. И вели, и потеряли одновременно.

Так бывает: ведь радар ловит множество объектов. Военные и спортивные самолеты, сельскохозяйственная авиация, вертолеты милицейские, спасательные, строительные; дельтапланы, метеозонды, стаи птиц, даже облака… Поди разбери, что именно означает точка на экране!

Около 15:00 (данные расходятся) летчик-истребитель А. Пучнин видел самолет Руста и имел полную возможность его сбить. Но такого приказа не получил.

В 19:00 Руст приземлился на Большом Москворецком мосту, ловко проскочив между проводами, и докатился до собора Василия Блаженного, где вылез и начал раздавать автографы обалдевшим москвичам. Вскоре его арестовали.

Что здесь странно?

Во-первых, мастерство. Безупречная ориентировка в новой для него местности, еще и в облачную погоду; чкаловский пролет между проводами – и это подслеповатый пилот-любитель??

Во-вторых, время. Взлетел он в час с небольшим (данные расходятся), сел в семь – значит, потратил 6 часов без малого. Расстояние от Хельсинки до Москвы 893 километра[196]. Решаем простейшую школьную задачку, получается скорость 150–160 км/ч. А крейсерская скорость «Сессны» 220 км/ч. Почему летел так медленно?

– Сначала он направился в сторону Стокгольма, а значит, увеличил расстояние! – воскликнет внимательный читатель.

Верно! Двадцать минут он летел мимо – впрочем, Стокгольм не в противоположной стороне от Москвы, а вбок. Значит, он успел добавить примерно 53 километра, и общая длина маршрута получилась 945 км (чтоб стало ясней, смотрите на карту). Так скорость выходит около 165 км/ч – опять-таки заметно ниже крейсерской.

Лететь столь медленно нет смысла. Отсюда возникла версия, что Руст шел с нормальной скоростью, но на час с небольшим приземлялся в районе Старой Руссы. Зачем? Добавочно запутать ПВО: чтоб его самолет уж точно не идентифицировали с тем, который засекли у границы.

Если так, то это снова действия профессионала, а не лопоухого выпускника аэроклуба.

В-третьих, помехи. В районе Осташкова одновременно с ним на радаре появились еще шесть целей. Полковник А. Рудак считает, что это были малоразмерные шары, специально запущенные для дезориентации ПВО. Пикантная деталь: в точке их возможного запуска тогда находилась группа… западногерманских туристов!

Далее. Невдалеке от Торжка Руст прошел ровно над тем местом, где накануне столкнулись два самолета: Ту-22 и МиГ-25. Там работали вертолеты-спасатели, «Сессна» шла на их высоте и с их скоростью – потому на радаре ее приняли за один из них. Очередное случайное совпадение? Или кто-то сообщил немцу о засекреченной катастрофе?

В-четвертых, расхождения. Я прочитал несколько материалов о полете, и не только журналистских, но и кандидата военных наук, полковника О. Аргунова и полковника юстиции В. Первакова, которому поручили расследовать дело в 1987-м. Так вот, все материалы расходятся даже в таких смешных мелочах, как тип самолета (172П, 172В, 172R…) и хронология событий! Время ключевых моментов называют с точностью до минуты – но с разбросом в полчаса…

Не люблю, когда мне врут так неприкрыто. Военные и юристы явно пытаются что-то замазать. Это тот редкий случай, когда журналистские расследования представляются более точными и честными.

В-пятых, маршрут. Есть информация, что трасса Руста в точности совпала с направлением вероятного удара крылатых ракет. Если это правда, то полет мог быть заодно и разведывательным.

В-шестых, есть информация, что еще перед сменой курса он инсценировал свое крушение: резко снизился, а затем ВВС Финляндии обнаружили на поверхности залива масляное пятно – потому и перестали его искать. Причем установлено, что сам Руст это масло разлить не мог; это должны были сделать сообщники с катера или подлодки.

В-седьмых, невероятное везение. На маршруте Руста многократно могли сбить – и финны, и наши. Истребителю даже стрелять не нужно: если он пройдет достаточно близко, «Сессна» развалится от реактивной струи.

Руст летел в районах с плотным воздушным движением – и с ним многократно мог столкнуться встречный самолет.

Просвета на мосту могло не оказаться (буквально через день проводов добавили, просвет исчез) – и Русту попросту негде было бы сесть. Город весь в проводах, как в паутине!

Но чудесным образом все получилось…

В реальности так не бывает, только в сказке – и то лишь если у героя нашлись волшебные помощники.

В-восьмых, особые приметы. Западногерманский журналист М. Тимм[197] утверждал, что при взлете в Хельсинки у «Сессны» на хвосте не было изображения атомной бомбы, которое в Москве появилось. А также что садился Руст в самолет в джинсах и зеленой рубахе, а вылез в красном комбинезоне.

Где переоделся и бомбу приклеил? Возможно, во время гипотетической посадки под Старой Руссой. А если так, то его там ждали сообщники…

Утром того же дня Горбачев улетел… вот ведь совпадение – в Берлин! На совещание Варшавского договора – а конкретно, уточнять военную доктрину. С ним отбыли министр обороны С. Л. Соколов и другие руководители.

Как интересно! Все выглядит так, что генсек создал себе алиби, по обыкновению отсутствуя в самый ответственный момент (то же он провернул при появлении статьи Нины Андреевой и во время «августовского путча»…). И еще: занимался он как раз военными вопросами – так что оборонный скандал именно в этот момент чрезвычайно полезен для развала.

Вечером 29-го генсек вернулся в Москву. Министр Соколов брел один, позади всех – и опытные чиновники сразу поняли: его снимут. К нему близко не подходили, как к прокаженному.

Заметьте: расследование только началось, чья вина – неизвестно; но Горби уже принял решение. На второй день! Поневоле задумаешься: а не знал ли он о случившемся заранее? Кроме того: что бы там ни стряслось – чем виноват лично министр обороны? Его и в стране-то не было! А если следовать логике «начальник отвечает за все, что творится в его ведомстве», то самого генсека следовало гнать еще в 1985-м!

Ладно. Допустим, что все это конспирологический бред, и полет Руста не был организованной Горбачевым спецоперацией. Обычная хулиганская выходка с невероятно успешным стечением обстоятельств. Дурачку Русту сказочно повезло. Допустим.

Но в любом случае генсек прекрасно использовал этот предлог для развала страны. Кроме Соколова он вышвырнул командующего ПВО А. И. Колдунова (оба – герои Великой Отечественной), уволил 1200 генералов[198]. Количество репрессированных офицеров рангом ниже учету вообще не поддается… Армия чудовищно ослабла.

Многие вспомнили предвоенную сталинскую чистку. Сходство бесспорно, а различий два:

1. Горби все ж не расстреливал, отдадим ему должное.

2. Сталин вычистил из армии предателей, пятую колонну – а Горби, наоборот, честных офицеров, мешавших развалу страны. Скажем, министр Соколов противился выводу войск из соцстран и разоружению. Сменивший его Д. Язов оказался понятливее…

Заодно все это страшно подорвало авторитет армии. «Демократы» злорадно смаковали:

– Прошляпили вояки!

– Тупой генералитет!

– Разогнать к чертям!

А ведь давно известно: кто не хочет кормить свою армию, будет кормить чужую…

Тогда же под шумок пропололи штатских, которые к полету уж никакого отношения не имели. За полгода сменили больше половины министров, секретарей обкомов и прочих управленцев. Увольняли лучших. Старые кадры мешали гробить страну.

Еще деталь.

Офицеров в основном гнали из армии или понижали по должности. А вот подполковника Карпеца судили. Помните – того самого, который до последнего тянул с приказом на взлет истребителя и передачей информации наверх? Его вина бесспорна и очевидна.

Судили, да. Карпец получил 5 лет – за… нарушение правил несения боевого дежурства. Как думаете, сколько отсидел? НИСКОЛЬКО. В феврале 1988-го вышел по амнистии!

Что отлично укладывается в версию о заговоре, в котором он состоял…

Русту дали четыре года, но уже в августе 1988-го помиловали и отпустили на родину. «Сессну» вернули немецкому аэроклубу. Чего своих-то наказывать?

Сейчас Руст жив-здоров. Дважды судим в Германии – за покушение на убийство и за кражу свитера. Вроде больше не летает, в связях с органами не замечен. Кажется обычным придурком-авантюристом… Все это в версию спецоперации вроде не вписывается: ненужного свидетеля следовало убрать. Но поскольку каждый понимает, что «следовало убрать», его могли оставить в живых именно для заметания следов. Если б умер вскоре после полета, в заговор уверовали бы все

Возможно, его использовали втемную: он сам не знал, кому служит. Уцепили за юношеский максимализм, жажду славы; научили мастерски летать, снабдили информацией об особенностях работы советской ПВО – но в детали операции посвящать не стали. Потому и жив.

Конечно, это лишь гипотезы. Но разгром армейского руководства – факт.

И еще пара фактов.

2-3 декабря 1989 года Горбачев и новый американский президент Дж. Буш-старший общались на Мальте, на борту теплохода «Максим Горький», пришвартованного к пирсу в Ла-Валетте – в шторм, при качке, из-за чего пресса глумилась:

– Саммит с морской болезнью!

Вы удивитесь, если я скажу, что на встрече не подписали никаких соглашений? Точь-в-точь как в Рейкьявике. И оба лидера опять назвали встречу поворотной и важнейшей.

Чем же они занимались?

Судя по всему, обсуждали подробности раздела СССР, введения рыночной экономики, конверсии, демократизации и прочих убийственных для России новинок[199]. Впрочем, о чем я? Какое «обсуждали»? Буш давал указания своей марионетке.

В июне 1990-го во время визита в США Горбачев за чашкой чая мимоходом брякнул Бушу, что согласен отпустить объединенную Германию в НАТО (до того подразумевалось, что она должна остаться нейтральной). Даже Буш этого не ожидал – и попросил повторить сказанное. Отчего не повторить-то? За Горби не заржавеет.

А дальше дело техники…

* * *

Пока я все это вспоминал, перерыв кончился. Все вошли в зал, и Прокурор сообщила:

– Чтобы обрисовать некоторые детали измены, мы приглашаем свидетеля Фурсова.

Откуда она знает, кого я сам хотел бы услышать? Мы ж не сговариваемся! Телепатия, что ли?

И почему ее лицо мне так знакомо?…

Он вошел – лысый и в очках, как большинство участников процесса, но еще сравнительно молодой. Историк, директор Центра русских исследований, заведующий отделом Азии и Африки Академии наук, главный редактор журнала «Востоковедение и африканистика», академик Международной академии наук и прочая, прочая, прочая…

Фурсов

Он ничему не удивился, а зрелище Горбачева на скамье подсудимых заставило его сказать:

– Ну что ж… Браво.

– Андрей Ильич, был ли распад СССР объективно неизбежным – или его намеренно развалили? – спросила Прокурор. Вообще-то мы выяснили это уже на второй день, но ей почему-то захотелось начать издали.

– Все социальные системы когда-то умирают, – сообщил Фурсов[200]. И продолжил: – Но Советский Союз явно умер преждевременно. Да, в нем были противоречия, были кризисные явления – но они носили структурный характер, кризис не был системным. Был вполне возможен переход от одной структуры советского типа к другой.

– Вы можете это чем-то подтвердить? – вклинился Адвокат.

– Конечно. Например, в 88-89-м годах в СССР по приглашению властей работала группа американских экономистов во главе с нобелевским лауреатом Василием Леонтьевым. Они изучили обстановку и пришли к выводу, что советской экономике не нужны системные реформы, переход к капитализму не требуется.

Прокурор спросила:

– Как на это отреагировал Горбачев?

– Он им сказал: спасибо, до свиданья. Нашим реформаторам нужен был совершенно другой ответ.

Подсудимый тужился что-то вспомнить, даже пятно тер; Адвокат смотрел на него выжидательно. Но так они ничего и не родили. А Фурсов продолжил:

– Другой пример: в 1991 году гражданка М. Тэтчер, ранее несудимая, выступала в Хьюстоне, в Институте нефти. Она сказала, что Советский Союз в восьмидесятых годах в военном плане Западу не грозил, потому что у Запада имелся ответ – а вот экономическую угрозу представлял, и очень серьезную[201]. Запад, особенно США, испытывал особенные трудности именно в восьмидесятых годах. Я хочу напомнить, что в октябре 1987 года рухнул фондовый рынок в Нью-Йорке, и в один день индекс Доу-Джонса слетел на 508 пунктов, это абсолютный рекорд.

– Объясните, пожалуйста, что это за индекс, – предложил Судья.

– Не думаю, что нам следует тонуть в биржевых нюансах, это уведет в сторону, – уклонился эксперт. – Просто примите к сведению, что накануне развала СССР Запад испытывал исключительные экономические трудности.

Сокрушить нас было для них вопросом жизни и смерти. И тут Западу очень пригодился этот вот господин.

Фурсов подбородком указал на подсудимого, и Адвокат моментально отреагировал:

– Вы что, хотите сказать, что мой клиент в одиночку…

– Я никогда не говорил, что Горбачев в одиночку развалил СССР, – перебил свидетель. – Даже крупная фигура на такое не способна, не говоря уж о мелочовке Горбачеве – малообразованном карьеристе…

– У меня два высших образования, я вам скажу, – пробормотал Горби, мало кем услышанный.

А Фурсов не останавливался:

– …оказавшемся на верху властной пирамиды СССР. Очутился он там, с одной стороны, по логике ее разложения, с другой – по стечению обстоятельств, включая активность внешних сил. У этого человека ни амбиций, ни мозгов для развала страны бы не хватило.

Генсек отворил рот, но Адвокат цыкнул на него и чуть подзатыльник не отвесил. Молчи, это в нашу пользу! Глядишь, еще невменяемость докажем, и отделаешься дурдомом. Дурачок…

– Горбачев и его «бригада» были лишь фасадом социального блока сил, – лил Фурсов воду на мельницу Адвоката. – В блок же входила часть советской номенклатуры и спецслужб, желавших превратиться в собственников; а также часть наднациональных структур мирового управления.

– А, мировое правительство! – издевательски бросили из зала, намекая, что свидетель сказал нечто непристойное.

– Если вас так бесит этот термин, будем говорить о корпоратократии, – невозмутимо отвел эксперт. – Существование международных корпораций не будете отрицать? Скажем, империи Ротшильдов и Рокфеллеров давным-давно переросли какие бы то ни было национальные границы…

– Верно, продолжайте, – с любопытством подхватил Судья. – Кто страну-то разваливал?

– Повторяю: извне работали международные структуры, выражавшие интересы крупного капитала. Их орудием выступали и транснациональные корпорации, и спецслужбы ЦРУ, МИ-6, МОССАД, и даже целые государства (США, Великобритания, ФРГ, Израиль и другие).

– Государства – орудия корпораций?? – изумились в зале.

Фурсов подтвердил:

– Да. Такова сегодняшняя реальность. А изнутри страну разрушала часть номенклатуры и КГБ и примкнувшие к ним теневики. Тут вышло так. В шестидесятых годах мы начали активно продавать нефть на Запад, и наши нефтяники вписались в мировой бизнес углеводородов. В СССР сформировался целый социально-экономический кластер, который вкусил шальных нефтяных денег – и стремился к полной интеграции в западную систему. По сути, он стал элементом капитализма внутри Советского Союза, частью всемирной корпоратократии.

– Не надо было нефть продавать? – попыталась вникнуть в проблему Прокурор.

– Сложный вопрос, однозначно не ответить. Но одно несомненно: легкие деньги многих развратили, ведь гораздо проще сидеть на трубе, чем развивать реальное хозяйство. А затем пришла «бригада» Горбачева, которая рушила экономику уже намеренно (достаточно посмотреть законы, которые принимались по экономическому и политическому переустройству СССР).

– Но зачем лидеру самому себе гадить? – недоумевала Прокурор, хоть это уже многократно разъяснялось. Видать, такое несусветное безумие у нее в голове не укладывалось. У меня, признаться, тоже…

– Экономику они рушили, чтобы потом легче было обосновать несостоятельность социализма и переход к иному общественному строю, – объяснил свидетель. – Но тут интересы двух сторон блока кукловодов разошлись. Внутренние кураторы горбачевцев хотели только передела собственности, но не разрушения СССР. А вот их западные подельники стремились именно к разгрому Союза.

В начале 1989 года они перехватили управление разрушительными процессами, переиграли своих советских «союзников» и добились своих целей.

– И что внутренние кукловоды? – спросил Судья. – Что с ними сталось?

– Им пришлось реализовывать программу-минимум, эдакий «пикник на обочине» дороги, захваченной хозяевами мировой игры. Надо сказать, сориентировались они быстро. Как по мановению волшебной палочки именно в 1989 году появляются «бизнесы» будущих олигархов «семибанкирщины» – Березовского, Гусинского, Смоленского, Ходорковского.

И тут Адвокат отколол внезапный номер.

– Совершенно с вами согласен! – торжественно возвестил он, выпрямившись и придав своей фигуре наибольшее величие. – Моего клиента ввели в заблуждение, им управляли: слишком уж сильные игроки подобрались. Как вы верно выразились, у него мозгов бы не хватило для самостоятельных действий! Лишь по стечению обстоятельств этот недалекий, примитивный, больной человек оказался на гребне волны; его подставили.

Признаюсь – удивил. Не ждал я от юриста таких закидонов. Видать, он из тех людей, которым вообще плевать, каким путем идти к цели! Если б для победы в процессе понадобилось клиента грохнуть, он сделал бы это не колеблясь. Мне так кажется…

Неужели ему платят только за выигранное дело? Или из простого упрямства хочет настоять на своем? Или защищать Меченого могут лишь подобные субъекты?

Столь неприкрыто оскорбляемый Горби багровел от гнева и медленно поднимался, будто забродившее тесто. Но Адвокат словно ничего не замечал, он указывал на клиента простертым перстом:

– Посмотрите на этого человека. Огромная круглая голова, тучная фигура, плешь – это типичные признаки некоторых психических заболеваний. Перед нами глубоко больной, несчастный старик, интеллектуальный труп. Я уверен, что квалифицированная медицинская комиссия…

– Невменялку шьете? – иронически осведомился Фурсов. – Так это зря, не прокатит.

– Почему? – по-детски удивился Адвокат.

– Никто не спорит: Горбачев недалекий, ограниченный, тщеславный. Однако хоть он и понимал не все детали происходящего, но общий курс выбрал осознанно. Невменяемый дурак непредсказуем, ошибается вразнобой – то в одну сторону, то в другую. У Горбачева же все «ошибки» точно попадали в цель и работали на уничтожение советского строя, партии, а в конечном счете – страны. Нет, он знал, что делал.

Адвокат сел. Попытаться следовало, но вообще-то он сам уже не верил, что сумеет отмазать клиента. Слишком много улик, все очевидно.

Горби, оскорбленный до предела, сложил толстые руки на груди и смотрел в сторону; углы его рта отогнулись вниз больше обычного. Яковлев пребывал в прострации и вряд ли замечал что-либо вокруг. А Фурсов, недолго помолчав, признался:

– Самое непостижимое в перестройке для меня вот что. Как Горбачев, человек жадный, трусливый, получавший деньги от англичан и американцев, смотревший в рот Тэтчер, Рейгану, потом Бушу – как он мог ослушаться англо-американцев и соединить Германию?

– Вы считаете, он сделал это против воли англосаксов? – изумился я. У меня сложилось впечатление, что уж заокеанских хозяев генсек слушался беспрекословно.

Но историк думал иначе:

– Конечно. Ему звонил Буш и очень жестко говорил: «Не сметь объединять Германию!» Ему звонила Тэтчер: «Ни в коем случае, Михаил, не объединяйте Германию!» Более того, Горбачев прекрасно понимал, что в условиях соперничества с Ельциным объединение Германии приведет к тому, что его спишут.

– Что ж его, немцы заставили? – продолжал я недоумевать. – Неужто ФРГ была сильнее Штатов?!

– Я и говорю: загадка! – подхватил Фурсов. – Это что же такое было у немцев на Горбачева, что он ослушался старших товарищей, вашингтонский обком? Он выступил по отношению к немцам как раб лампы – помните сказку?

– Сказку-то помним, – нетерпеливо отмахнулся Судья, – но действительно: как немцы могли на него надавить? У вас есть ответ?

– У меня есть единственная догадка. Дело в том, что у немцев была такая служба, полевая жандармерия (фельджандармерия), которая в оккупированных районах реализовывала некую программу. У нас почему-то думают, что когда наши захватывали офицеров вермахта, то их брали в плен, а эсэсовцев расстреливали. Это не так. Эсэсовцев тоже брали в плен. А вот кого расстреливали, так это полевую жандармерию.

– Да за что?! Чем она занималась? – напирал Судья.

Подсудимый сидел неподвижно, а Яковлев разочек быстро взглянул на него и сразу спрятал взгляд.

– А вот это, как говорится, правильный вопрос! – похвалил Фурсов. – Эти люди ходили в штатском и создавали агентурную сеть – не на сейчас, на будущее. У них была специальная программа работы с детьми 12–16 лет. Внедрялась она везде, но почему-то особенно активно в оккупированных Ставропольском и Краснодарском краях. Напомню, что в Ставрополье как раз жил маленький Михаил Сергеевич Горбачев…

О как! Ничего себе поворотик!

Я вспомнил читанное в книге нашего свидетеля Болдина: немцы квартировали в доме Горбачевых, Миша часами ощипывал гусей, уток и кур для их стола. Об их зверствах он ничего не сообщал, но часто вспоминал, как его высек нагайкой сотрудничавший с немцами калмык[202]. О фельджандармах молчал. Но если его действительно завербовали, то молчание более чем понятно.

– Вы хотите сказать… – начала Прокурор.

Фурсов поймал с полуслова:

– У меня нет прямых доказательств, что он попал в эту программу, но объяснить его действия иначе я не могу. Ведь именно после объединения Германии англо-американцы его списали и сделали окончательную ставку на Ельцина. До этого они к Ельцину только присматривались. Горбачев не мог не понимать, что его спишут, – но тем не менее сделал это.

«Так ли уж они его списали – с юбилеем-то в Лондоне?» – подумал я. Но промолчал, поскольку новую информацию еще не переварил.

Тут Адвокат пришел в себя и заявил с самым наивным видом:

– Давайте у него и спросим. Михаил Сергеевич, имели ли немцы какой-то компромат на вас?

Горби молчал, глядя в сторону. Да, момент не из простых. Признаешь компромат – значит, валить страну тебя заставляли, а ты пушист; тут и до оправдания недалеко. Но тогда придется вскрывать детские делишки, а такого рода преступления срока давности не имеют… И генсек молчал упорно. А затем написал что-то на листочке и подвинул его к Адвокату, по-прежнему не глядя на обидчика.

Тот поднял руку:

– Мой подзащитный хочет сделать заявление.

Судья кивнул, и Горбачев выдал следующее:

– Намеренное разрушение Союза – это, я вам скажу, доказанный факт. Однако валить все на меня – это неправильно, это не пройдет. Я страну пытался сохранить, а рушил ее Ельцин, который захватил власть в РСФСР. Он виноват.

Судья заглянул в бумаги, черкнул что-то – и постановил:

– Ага. Таким образом, в деле появился новый фигурант, Борис Николаевич Ельцин. Изучим его персону на следующем заседании. Все свободны. Истец, вас я попрошу подготовить о нем биографическую справку.

– Постараюсь, – ответил я.

День шестой

Уральский ураган

В Свердловске

Борис Ельцин – ровесник Горбачева (старше на месяц). Родился он 1 февраля 1931 года в селе то ли Бутка (с ударением на последний слог), то ли Басмановское[203] Свердловской области. Села теперь ведут между собой тяжбу, но не от особой любви к президенту, а из-за привилегий, кои сопутствуют званию «малой родины».

По словам Ельцина, жизнь начала истязать его с пеленок. Уже при крещении пьяный поп забыл его в купели и чуть не утопил! Что ж, в принципе это возможно. Но Борис Николаевич приучил нас не верить ни одному его слову – так что не знаю… Вряд ли в тридцать первом году должность попа была слишком престижной и выгодной. Думаю, служили тогда люди убежденные, истово верующие; а такие на таинствах не напиваются.

Но если это все же правда, то через попа мог действовать сам Бог, прозрачно намекая, что данному Бореньке лучше не жить. Может быть, пара глотков святой водицы предотвратила бы крупнейшую катастрофу двадцатого века – «оттого, что в кузнице не было гвоздя»…

Богу, как всегда, не вняли.

С детства у будущего президента, что называется, свербело в заднице: он постоянно делал что-нибудь опасное и вредное. Втыкал иголки в стул учительницы (учителю, думаю, не посмел бы), лез в драки, перебегал реку по сплавляемым бревнам, ездил на крышах вагонов, после седьмого класса был исключен из школы по неясной причине – но потом восстановлен… Даже воровал, причем оружие. Ему слово:

«С потерей двух пальцев случилась вот какая история. Война, все ребята стремились на фронт, но нас, естественно, не пускали. Делали пистолеты, ружья, даже пушку. Решили найти гранаты и разобрать их, чтобы изучить и понять, что там внутри. Я взялся проникнуть в церковь (там находился склад военный). Ночью пролез через три полосы колючей проволоки и, пока часовой находился на другой стороне, пропилил решетку в окне, забрался внутрь, взял две гранаты РГД-33 с запалами и, к счастью, благополучно (часовой стрелял бы без предупреждения) выбрался обратно.

Уехали километров за шестьдесят в лес, решили гранаты разобрать. Ребят все же догадался уговорить отойти метров за сто: бил молотком, стоя на коленях, а гранату положил на камень. А вот запал не вынул, не знал. Взрыв… и пальцев нет. Ребят не тронуло»[204].

Ой, врет…

Год былинного подвига неизвестен – где-то в войну. Значит, Бореньке больше десяти лет. Причем у него хватило сноровки преодолеть три полосы колючей проволоки и перепилить решетку минимум в двух местах – ну явно не младенец!

Итак, примерно двенадцатилетний пацан колотит молотком боевую гранату. Он идиот? Особым интеллектом Ельцин, конечно, не блистал – но все же и клиническим кретином не был. Значит, обстоятельства взрыва он выдумал, все произошло иначе.

Еще. Граната РГД-33 – это 200 граммов тротила, разлет осколков на 15 метров[205]. Она за 15 метров убивает! – а тут взорвалась в руках ребенка и всего лишь повредила пальцы. Верите?

Врет явно, и потому возникла версия, что гранату он бросил в сверстника и его убил. Иначе зачем темнит? Ведь скрывает что-то! Но доказать нельзя ни того ни другого. Свидетелей нет – что, кстати, странно: куда подевались все «ребята», что ездили с ним в лес?

Короче, обстоятельства потери пальцев неизвестны. Однако заметьте, по легенде он вторично пострадал от церкви (где склад был). Джордано Бруно.

Далее.

Его отца репрессировал кровавый сталинский режим. Репрессировал страшно (как оно чаще всего и происходило): Николай Ельцин отсидел три года. Вышел, кстати, в 1937-м – когда, как клянутся либералы, хватали всех без разбора, и Сталин лично всех пытал.

Сажали, нам объясняют, исключительно ни за что. Ну конечно. Ельцин-папа всего-то «проводил антисоветскую агитацию, ставя целью разложение рабочего класса и внедрение недовольства существующим правопорядком. Используя имеющиеся трудности в питании и снабжении, пытался создать нездоровые настроения, распространяя провокационные слухи о войне и скорой гибели Советской власти»[206].

Гитлера уже поставили канцлером, он бешено вооружается, чтоб напасть на Россию, – а душевный парень Коля разлагает людей и пророчит поражение… Ангел во плоти! Сама невинность…

Сын продолжил дело отца. Разлагать людей и готовить поражение ему удастся великолепно.

Кстати, напомню персонажа по фамилии Гопкало. Это дед Горби – троцкист, враг народа, невинная жертва репрессий. Просидел целый год![207] Освобожден в 1938-м – тоже в один из годов «жесточайшего террора».

Смешные нестыковочки, правда? Есть либеральная версия русской истории – и есть факты; а между ними, как правило, ничего общего…

В 1950-м году Борис (сын врага народа) поступил в Уральский политехнический институт, никто ему не препятствовал. Такой вот кровавый режим. Спустя пять лет он получил квалификацию «инженер-строитель», а диплом писал на новомодную тему: «Телевизионная башня».

Но романтических башен строить ему не довелось.

В обычном строительном управлении он, инженер, оказался простым рабочим – вроде как добровольно, кирпич руками прочувствовать. По его словам, освоил двенадцать профессий (каменщик, бетонщик, плотник, стекольщик, штукатур…). Если так, это достойно уважения – но вообще-то советская власть в его обучение деньги вложила, доски таскать он мог и без диплома. И почему именно двенадцать? Отдает подвигами Геракла – то есть, простите, мифологией…

В тот период, уверяет наш персонаж, он героически спас: 1) машину с бетоном, 2) башенный кран, 3) народные деньги. Правда, под удар сперва все это подставил он же…

Лишь спустя два года Ельцин сделался прорабом и потом десять лет шагал по карьерным ступенькам, дослужившись до начальника домостроительного комбината. Командовать понравилось, и он догадался, что гораздо перспективнее делать это в партийных структурах.

Сначала он попал лишь в райком, мелочовка; но в 1968-м правдами-неправдами получил отдел строительства в Свердловском обкоме. Теперь начальники ДСК, каким он сам только что был, плясали под его дудку.

Тут он завис на семь лет. Не шла карьера… Лишь в 1975-м он стал секретарем обкома, и вот на этом посту не задержался: уже через год стал первым секретарем, хозяином крупнейшего промышленного центра и его области.

Лидеры обкомов обычно на этом посту и умирали, шанс вырваться в Москву выпадал единицам. Ельцин это понимал и потому самоутверждался, как мог – например, выстроил 24-этажный небоскреб, самое высокое в СССР здание обкома. Безликую, но облицованную белым мрамором громаду народ звал просто: «Член партии».

Не телевизионная, но тоже башня. Влекли Бориса протяженные гиганты. Обычно таким путем компенсируют некий недостаток; было ли так в его случае, не знаю.

Наверное, ему все же хотелось оставить по себе добрую память – и он для города сделал также и немало полезного. Например, начал строить метро. И снес Ипатьевский дом…

Страницы: «« ... 7891011121314 »»

Читать бесплатно другие книги:

1984 год. Сержант Александр Черный прибыл в Афганистан для прохождения службы. Никто уже не помнил, ...
Вступиться за честь своей невесты и пожертвовать при этом карьерой… Не побояться выйти навстречу тан...
Семейство Моралес Айма контролирует в Боливии выращивание и переработку коки. Командование Иностранн...
В свои двадцать три капитан Андрей Проценко прошел через все круги ада. И никогда не забыть ему стра...
В Косово стоят миротворческие силы ООН. Но кто-то упорно не желает, чтобы на территории бывшей Югосл...
Во Французском иностранном легионе хлеб достается нелегко. Андрей Проценко по прозвищу Филин получае...