Месть легионера Негривода Андрей
– По времени похоже...
– Вот и слава Богу! Может, хоть удастся поспать в человеческих условиях в последний раз!
Андрей внимательно посмотрел на своего старого друга:
– То ли я становлюсь параноиком, Клим, то ли вы за тот год, что меня не было в Аяччо, совсем нюх потеряли...
– Не понял?
– Какого, скажи мне, красного дюделя вы все повторяете это слово «последний»?
– Кто это «все»?
– Не важно! Вы что, забыли закон? Есть слово «крайний»!
Клим с удивлением взглянул на Андрея:
– А-а, ты про это... Да все нормально будет, командир! А слова... Ну так мы верили во все эти приметы, когда сопливыми лейтенантами были... А сейчас...
– А сейчас, Задира, ничего не изменилось! По крайней мере для меня! – Он окинул взглядом лица своих товарищей. – Мы начинаем серьезную операцию! Уходим в свободный поиск и будем, скорее всего, между молотом и наковальней в этом рейде... Законы разведки никто не отменял, так что... Можете считать меня мнительным и суеверным психом, но тот, от кого я еще раз услышу это слово, будет тут же снят с задания и отправлен в Аяччо! Всем ясно?.. Не хватало мне еще «двухсотых» здесь заиметь...
– Ладно, Андрюха, не кипятись... Ты прав, ни «трехсотых», ни «двухсотых» нам не надо, и наши законы никто не отменял... Просто надо за языком следить, вот и все... – проговорил Водяной и показал свой здоровенный кулак Задире.
– Проехали...
Тем временем за бортом грузовика послышались шаги нескольких пар ног, и через секунду у заднего борта появились трое вооруженных военных с рязанскими лицами и капитан-француз, начальник охраны колонны.
– Who these people? – произнес один из военных по-английски с жутким русским акцентом.
– It too my people, mister the officer, – ответил капитан.
– Why they here, instead of in the bus?
– It was their personal decision[20]
Военный внимательно посмотрел лица сидевших в кузове «французов», осветив их фонариком, и обернулся к капитану:
– All by way of. Pass![21]
Он отошел на несколько шагов от грузовика и проговорил в рацию:
– Товарищ лейтенант! Все в порядке! Пропусти лягушатников, Серега, а то тут несколько придурков в кузове ехали, совсем замерзли.
– Принял!
Андрей услышал, как взревели несколько двигателей, где-то под ними скрежетнули шестерни коробки передач, и грузовик тронулся с места. Они проехали метров пятьдесят, когда миновали поднятый полосатый шлагбаум, и Чиф, заметив что-то «за бортом», ткнул в ту сторону пальцем, призывая к вниманию Водяного. Павел взглянул за плечо и увидел метрах в двадцати от дороги бээмдэшку, замершую в занесенном снегом земляном капонире. «Жила» только ее башня, которая, медленно вращаясь, провожала стволом скорострельной пушки колонну французов. Водяной улыбнулся и точно так же ткнул пальцем за спину Андрея...
– Ф-фиу-у! – Чиф не смог удержаться и присвистнул, когда обернулся и увидел то, что хотел показать ему Павел.
За его спиной, метрах в тридцати от дороги, в таком же заснеженном капонире стояла родная сестра первой боевой машины десанта, той, которую заметил он сам, только вот поведение ее было немного иное. Башня второй БМД плавно поворачивалась, отслеживая свой сектор, и ее пушка казалась хоботом, которым слоник средних размеров что-то вынюхивал.
– Две бээмдэшки на один блокпост? – подал голос Задира. – Проверял нас не иначе как прапор, если он на короткой ноге с лейтенантом... Что тут у них творится, ком? Они что, в осаде и держат оборону?
– Пока не знаю, Клим... Но что-то мне все это начинает не нравиться все сильнее и сильнее...
Колонна двигалась очень медленно, и разведчики могли вдоволь «насладиться» увиденным. Жизнь в гарнизоне Рашки была действительно не сладкой. Дома в основном были разрушены или сожжены. То тут, то там были видны свежие и старые воронки. Не большие, от авиационных бомб, которыми еще не так давно американские «F-117» «Стэлз» и «В-2» засыпали всю Сербию, а мелкие, очень похожие на минометные. А в одном из переулков стоял развороченный взрывом, сгоревший армейский «козел» («УАЗ-469», наш армейский джип, для тех, кто не знает).
– Веселая песня у нас получается... – проговорил Тень.
Андрей посмотрел на Кузнецова-младшего:
– Да-а... Тут, мужики, похоже на то, что местная десантура живет на пороховой бочке...
– И наскакивают на них, похоже, довольно часто... Несладко пацанам! Тут не на нашем Кавказе! – Владимир смотрел во все глаза. – Тут им и отвечать-то особенно нельзя – миротворцы!.. В них стреляют, а они должны «мир творить»! Да-а! Подставили пацанов по полной программе!..
Колонна ехала по улицам поселка еще какое-то время.
– Ну что, мужики? – произнес Чиф, когда их грузовик неожиданно остановился на небольшой площади. – Кажется, мы приехали... Собираемся... К машине!
Они высыпали из кузова, сложили в одну кучу свои сумки и построились – к ним уже шли капитан-француз и русский майор-десантник.
Те несколько коротких минут, пока офицеры, переговариваясь между собой, не торопясь приближались к группе разведчиков, Андрей потратил на свои сомнения и оценку риска задуманного им и в конце концов решился.
– Господин офицер! – произнес он по-русски, придавая своим словам французский акцент, но не особенно коверкая. – Группа в составе восьми человек прибыла для обмена опытом! Докладывал лейтенант Фэрри!
– Командир гарнизона Рашки, майор Водопляс, – отчеканил десантник, отдавая честь, и улыбнулся, протягивая квадратную ладонь для рукопожатия. – Виктор.
– Ален! – ответил Андрей.
– Вы прекрасно говорите по-русски, лейтенант!
– Мой дед русский, месье майор! И в нашей семье всегда считалось, что знание русского языка обязательно и полезно!
– Отлично! А ваши люди, лейтенант, тоже говорят по-русски?
Андрей заметил краем глаза, как изумленные от происходящего взгляды бойцов его команды постепенно превратились в разочарованные, когда они услышали его ответ:
– Нет, месье майор! По-русски говорю только я.
«Ничего... Придется вам потерпеть немного, мужики! Один француз, офицер, говорящий по-русски, – это, конечно, необычно, но не подозрительно! А вот если по-русски говорит вся группа!.. Это может вызвать ненужные вопросы и сомнения... Так что...»
– Ну и ладно! Достаточно и вас одного, чтобы договориться! Главное, чтобы командиры понимали друг друга, а уж со своими подчиненными они разберутся сами... Что ж... Пойдемте, я покажу вам место вашего квартирования, – произнес десантник и обернулся к капитану-французу, заговорив по-английски. – А вам счастливой дороги, капитан! Хотя я считаю, что вы могли бы остаться в гарнизоне Рашки до утра – места всем хватит.
– Мы должны еще сегодня прибыть в Косовску Митровицу, месье майор.
– По такому снегопаду вы будете добираться туда часов пять, капитан, и в темноте. Это небезопасно!
– Приказ! – пожал плечами француз.
– Что ж... – Майор протянул для рукопожатия свою ладонь. – Мы люди военные... Еще раз счастливой дороги!
– Благодарю!
Капитан пожал руку десантнику, отдал честь и скорым шагом направился к голове колонны. Взревели двигатели, и французы отправились в путь...
– Ну что, лейтенант, пойдемте?
– Да, месье майор!
Андрей махнул рукой, подавая знак всей группе, и они двинулись вслед за десантником.
«А майор молодец! Сразу видно, что тертый калач этот Водопляс! – Чиф смотрел на образцовый порядок, который царил в гарнизоне, несмотря на всеобщую разруху, и его сердце наполнялось неподдельной гордостью за родную армию. – И ведь в осаде же сидят – это видно невооруженным взглядом! И наскакивают на гарнизон раз за разом – это тоже понятно! А у него все четко! Молоток, майор! Что и говорить...»
Они гуськом пересекли небольшую площадь и уже собрались было подняться по ступенькам в штаб, который занимал здание бывшей поселковой администрации, не иначе, когда...
До слуха Андрея донеслось:
– Я тебе, еп-т твою мать, бошку твою отверну, на хрен! Казанова чертов! Еще раз засеку, что по местным бабам шляешься, кастрирую!
– Я не шляюсь по бабам, товарищ старший прапорщик! – раздался второй голос с оправдывающимися интонациями. – Гражина не баба. Мы пожениться хотим.
– Смирно, сержант! – рявкнул первый голос. – У тебя, сопляка, еще женило не выросло на иностранных бабах жениться!.. Женишок хренов! Домой приедешь, там и женись! А здесь война идет! И если из-за твоих похождений пострадает кто-то, хоть один человек, я тебя сам прямо перед строем с пулей от «пээма» обвенчаю! Ясно?!
– Товарищ старший прапорщик...
– В патрулях у меня сгниешь! Я спрашиваю, ясно?!
– Так точно!
– Не армию тут устроили, а санаторий! Бабники-малолетки! Службу надо нести, а не мудя чесать! – Теперь прапорщик не орал как сумасшедший, а скорее уже просто бурчал под нос, настраивая солдата на боевой лад.
Все, кто понял причину этого разноса, улыбались, маскируя свои улыбки под «вытирание носа» – живые люди, мужчины и женщины, их отношения, их любовь никогда не зависели от войны – жизнь и молодость брали свое...
Не улыбались только Чиф и Задира. Они замерли, как два соляных столба и с немым вопросом смотрели друг на друга... Старые друзья узнали этот слегка осипший голос и теперь растерялись, не зная, как поступить дальше. Андрей, конечно, предполагал, что может встретить кого-то из своей «прошлой жизни», но этого человека!..
– Горе! Ты чего там разбушевался, Вадим? – крикнул майор, привлекая внимание.
– Да пошло оно все! – ответил голос.
– Старший прапорщик Горик! – разозлился комендант.
– Я!
– Ко мне! С докладом!..
Вадик Горе
Ах, сколько же теплых воспоминаний было у этих двоих, Андрея и Клима, об этом человеке! А сколько всего они прошли и пережили вместе!..
Вадим Горик.
Познакомился с ним Андрей еще в Афгане, осенью далекого 88-го... Это было его первое задание. Молодого лейтенантика Проценко с грозным позывным Филин...
...4 ноября 1988 года. Кабульский аэродром
Афганистан встретил группу Филина пронизывающим до костей ветром и похожим на пыль мелким дождем. Ноябрь... Хоть и юга. Пока Андрей выяснял место квартирования группы, разгрузились. Филин был на подъеме – первое задание во главе, да не из самых простых. Да и что говорить, тяжелое задание, очень. Дай-то бог справиться. Расквартировалась группа в расположении бригады ВДВ.
...В 7.00 во всех ВС время завтрака. В столовую части отправились гурьбой – не дело «краповых» строем ходить. И сразу же на входе столкнулись с завистью:
– О, смотри, братишки, не иначе супермены-бетмэны пожрать пожаловали, – произнес старшина десантник, не вынимая «беломорины» изо рта. – А базарили, что неделями могут кузнечиков хавать.
– Захлопни жевальник, Голубой, пока можешь... – буркнул тогда гигант Бандера, проходя мимо.
– Ты что-то вякнул, Красная Шапочка? – Старшина дернул Бандеру за рукав «комки» и... щелкнул челюстью.
Нет, не сам, а с помощью кулака, впечатавшегося в эту челюсть. Бандера ударил без замаха, снизу. Не очень сильно, но старшине этого хватило. Как в кино, взмахнув крыльями, тот полетел, но недалеко, метра три, спиной вперед. И опал, аки лист осенний... Набегающий на Бандеру сержант-сотоварищ налетел носом на неведанно откуда взявшийся локоть Индейца. И пошла карусель-свистопляска рукопашной схватки... Голубые с Красными Шапочками. Но войска Дяди Васи явно проигрывали. Столкнуться с разведгруппой «краповых» в полном составе в рукопашке, а это четырнадцать прекрасно подготовленных спецназовцев – это вам не фунт изюма... Тут и полуроты маловато будет. И быть бы «голубым» битыми крепко, но все прервала длинная, на полрожка, автоматная очередь. В небо, в небо...
– А ну, бля, стоять всем! – проорал майор-вэдэвэшник. – От бля! Разные, разные – голубые, красные. Офуели?! Командиры, ко мне!
Вместе с Филином к майору подошел помятый старший лейтенант.
– Ваша группа, Проценко, не успела прибыть в часть, как уже отличилась, мать вашу! А вы, Белоконь, на губу захотели?
– Так точно, – ответил Филин.
– Никак нет! – сказал десантник.
– Навести порядок во вверенных подразделениях! Проценко и Белоконь, после приема пищи ко мне! Разойтись!
Вот такая была первая встреча Андрея с суровой действительностью афганского бытия.
А потом был разговор в штабе бригады с майором Буша.
– Слушай, Проценко, или как ты там, Филин, что ли, на время твоей операции группа прикомандирована к бригаде. Мы штурмовики, ДШБ, короче. Формально ты и твои башибузуки мне, конечно, не подчиняетесь... Что-то там, наверху, суперсекретное намудрили, но мы обязаны по мере сил, конечно, тебя обеспечивать. Так ты уж, мил-человек, попробуй себя вести соответственно – ты в гостях, а в чужой монастырь, сам знаешь! Я – майор Буша, временно и. о. комбригады. В непосредственной связке будешь работать с нашими разведчиками. Вот, знакомься, – майор кивнул на вошедшего в кабинет уже знакомого Филину старшего лейтенанта. – Этот, кхм-м, военный с фонарем под глазом, командир взвода разведки, старлей Белоконь или для узкого круга Задира.
Лейтенанты пожали руки, продолжая слушать майора.
– Ты, Задира, поступаешь со взводом в его подчинение. Полное, полное подчинение, до конца ЕГО операции! Тебе ясно, старлей?!
– Есть в полное подчинение, – угрюмо ответил Белоконь.
– И без твоих штучек, ясно? Тут, Задира, такие «верха» в операции Филина заинтересованы, что если она провалится по нашей с тобой вине или оплошности, то мы не то что армии дальше не увидим, а нас с тобой даже овощные базы в Мухосранске не возьмут охранять. И это в самом лучшем случае, если не посадят... И это только обеспечение... Так, это ясно. Дальше. Все, что нужно: карты, информация, все у майора Климова, это наша «спецура». Вооружение...
– У нас все с собой, – произнес Филин.
– А субординацию у вас и правда не блюдут, зоопарк сплошной, все орлы-крокодилы. Не перебивать старших не учили?
– За «работой» времени нет на мелочи.
– Ну-ну, не пыли, лейтенант, молодой еще! Ладно... Короче, кругом, лейтенанты, и шагом марш знакомиться и взаимодействовать. И без массажа морд!
Филин в сопровождении офицера-десантника вышел из кабинета Буши. По длинному коридору штаба шли плечо в плечо молча.
– Меня Андреем зовут, – протянул старлею руку Проценко. – Пацаны Филином. Да и позывной на «работе»...
– Клим. Для работы, друзей и позывной – Задира, – произнес в ответ старший лейтенант. – Ну, пойдем!
– Давай пацанов мирить – нам работать вместе...
...Такое было их общее знакомство без малого двенадцать лет назад. Тот двадцатилетний старшина-срочник, дембель, лучший разведчик роты, который уже тогда был награжден медалями «За отвагу» и «За боевые заслуги» и который затеял всю эту катавасию, и был Вадим Горик, или просто Горе...
Потом их военные пути-дороги часто пересекались. В Абхазии прапорщик Горе со своим взводом десантников очень выручил группу Филина... А следующая их встреча была уже в Карабахе, когда Андрей выводил свою группу после длительного «свободного поиска». Они тогда прихватили в плен одиозного полевого командира Мусу Шукюрова, правда, только со второго раза прихватили. А до этого...
Был первый «свободный поиск» за Мусой... Тогда по генеральской глупости практически полностью погиб его только-только созданный разведдиверсионный отряд «Сова». Их накрыли залпами дивизиона «Градов», и двадцать шесть пацанов, все новобранцы, остались лежать на плато близ кишлака Мадагиз. Он вывел тогда остатки своего отряда, а в штабе округа набил при народе жирное генеральское рыло и сорвал с него погоны... Один из тех погонов Филин сохранил и носил его с собой во внутреннем кармане «на сердце» везде, куда бы ни забрасывала его такая сумбурная и беспокойная судьба, считая его своим амулетом...
Но тогда... Тогда он, разжалованный после драки с генералом в старлеи капитан свое последнее, как оказалось, в отряде задание выполнил и даже перевыполнил...
Они спустились с гор со своим пленником к городишке Кривой Базар. К вечеру 5 января 1991 года группа вышла к блокпосту у въезда в город.
– Три пятерки. Сова вызывает блокпост, – начал колдовать над рацией штатный радист группы Бульба.
Видимо, их ждали, потому что рация ответила практически сразу.
– Слушаю вас, 555. Сова. На связи Горе.
Андрей и Игорь, его бессменный замок Медведь переглянулись: неужели?
– Нужен проход. Пятнадцать верховых.
– Встречаем.
– Встречай, Горе. Филин на связи.
Они потихоньку вытягивались на дорогу из зеленки в сотне метров от блокпоста. А навстречу бежали около десятка вооруженных солдат. Впереди всех... Да, это был он! Прапорщик Вадим Горик, Горе. Старый добрый друг.
– Филин! – заорал он, не добегая. – Пацаны! Ха-а! Вот это да-а! А нам хвосты накрутили, мол, идет группа из глубокого рейда, и если прозеваете Сову, всех на Чукотку дослуживать! Так это вы, что ли, и есть?!
– Мы, Вадик. – Бандера и Горе обнялись, словно давно не видевшиеся братья.
– Давай, Горе, принимай гостей, – подзадорил его Кабарда.
Через двадцать минут они были в штабе батальона, которым командовал Задира, капитан Клим Белоконь. Это действительно была приятная встреча. Но первое, что сделал тогда Андрей, взялся за радиостанцию:
– Гнездо, ответь Сове.
– Гнездо на связи.
– Вышли на Кривой Базар. Сова в гостях у Задиры.
– Отлично, Сова.
– Гнездо, что по координатам нашей базы?
– Грачи поработали. Там чисто! Филин, почему не выходили на связь?
– Занимался своим гостем.
– Подробнее! – рявкнул в рации голос Бати.
– Хозяин базы со мной. Завтра на «коробочках» Задиры выезжаем домой.
В радиоэфире возникла пауза, а потом Батя проговорил:
– Филин, здесь Первый, он все слышал. Если ты своего гостя довезешь живым и невредимым, считай, что ничего не было. Понял?! Ничего!!!
– Понял, Батя. Конец связи!
...Старым друзьям было что вспомнить, да и «шило» было в достатке. Но усталость валила с ног, а назавтра предстоял сорокакилометровый марш, по не самой легкой дороге. В общем, и Задира, и Горе поняли Андрея. Устал...
Филин провалился в короткий глубокий сон, а друзья смотрели на этого, в сущности, еще мальчика и старались не производить никакого шума.
...После этого Андрей встретился с прапорщиком Горе еще раз... В 97-м, когда выводил своих израильских учеников на практику, в район боевых действий в Ливане.
Странная была та встреча, из разряда нереальных...
30 октября 1997 года. Ночь. 2.30...
...Группа его курсантов лежала в засаде уже больше четырех часов, и Андрей дал разрешение на отдых – по оперативным данным, их клиенты должны были появиться только к утру.
На снайперских точках остались бдеть четверо курсантов, еще столько же расползлись по сторонам в боевое охранение, остальные же улеглись тут же, на небольшой полянке. А Филин, нацепив на голову наушники рации, стал медленно вращать ручку настройки, пытаясь не столько прослушать эфир, сколько убить какую-то непонятную дрожь во всем теле. Он пытался обмануть себя, уговаривая тем, что устал, мол, но... Он точно знал, что с ним происходит. Такое бывало и раньше... Еще тогда, в отряде... Предчувствия! Он всегда предчувствовал то, что должно было произойти. И готовился к этому... Их, разведчиков-диверсантов, учили верить в свои предчувствия, потому что они не просто плод напряженно работающего мозга, а плоды опыта. И никто и никогда не спрашивал и уж тем более не смеялся, если командир вдруг менял маршрут и уводил группу в другую сторону. Или поднимал людей из засады... Иногда он и сам толком не мог объяснить, почему это делал, но всегда оказывался прав, в конце концов. Почему? Да потому, что на войне особенно обостряются все чувства и восприятия, а если ты еще и многоопытный профессионал... Что-то увидели твои глаза, что-то услышали уши – твое сознание еще и не сообразило, в чем дело, а мозг, работающий на рефлексах, уже выдал команду: «Опасность!» И настоящие профи никогда не игнорировали свои предчувствия – они очень внимательно к ним прислушивались и пытались понять, если на это было время... А если времени не хватало, то попросту «шли вслед за своими предчувствиями»...
Сегодня это время было. И была какая-то глухая, необъяснимая тревога...
Радиостанция была нового поколения. Цифровая. Дуплексная, позволявшая вести сеанс связи в режиме обычного разговора, не дергаясь с тангетой микрофона.
Андрей медленно вращал ручку настройки, а на небольшом светящемся табло вспыхивали красные циферки, показывавшие длину волны. Эфир был не сильно загружен – понятное дело, ночь. И вдруг...
– ...Вышел на позицию, Четвертый! – прошептал в наушнике голос на арабском языке, но с жутким русским акцентом.
– Принял тебя, Горе! – с точно таким же акцентом ответил Четвертый. – Когда будешь готов?
– Через 30 минут.
– Ты вышел с опережением, Горе! Затихни сейчас!..
«Не может быть!!! – Этот короткий радиообмен неизвестных кувалдой ударил по мозгу Филина. – Этого просто не может быть!!! Горе?! Горе где-то здесь и пытается говорить по-арабски?! Бред! Это полный бред!!!»
Теперь он понял причину своей необъяснимой тревоги. Но... Что делать? Делать-то что?
И Андрей решился. Испытать свою судьбу...
– Горе, ответь Филину! – прошептал он по-русски.
Тяжелая, вязкая тишина в наушниках длилась минуты три. Андрею же они показались вечностью.
– Горе на приеме... Ты кто, Филин?
– 555. Сова... Помнишь?
– Ты?! – задохнулось радио. – Переходи на запасную!
Чтобы перенастроить радиостанцию, потребовалось несколько секунд.
– Филин для Горе!
– Горе на приеме! Здорово, капитан!
– Здорово, прапорщик!
– Не ожидал! С 91-го ничего о тебе не слышал! Знаю только, что списали тебя после того похода за Мусой.
– Списали... Ты как?
– Служу еще.
– А тут как?
– Инструктирую... «Гуманитарная помощь»...
– Ясно.
– А ты?
– Аналогично...
– Слушай, Андрюха... Это ты на высотке в лесочке?
– Я, Вадик...
– Блядский папа!..
– Ты чего, Горе?
– Тебя подставили, капитан. Мы постоянно эту высотку «окучиваем»... Уходи оттуда!
– Сколько у меня времени?
– Четверть часа – «трубачи» уже на позициях, а я корректирую...
– Понял, Вадим. Спасибо!.. – Андрей хотел было уже отключить связь, но не задать этот, последний, вопрос он попросту не мог. – Задира тоже тут?
– Клима списали в 96-м. Получил под Гудермесом... Он уже больше года, как в «Дикие гуси» подался. Даже не знаю, где он сейчас... Все, Филин, уходи! Конец связи!
– Спасибо, Горе! Удачи, кусок! Отбой!
Через две минуты Андрей, соблюдая максимальную маскировку, уводил своих курсантов. А еще через десять минут та высотка, на которой ему было приказано организовать снайперскую засаду, была обстреляна из минометов...
...Все эти воспоминания пронеслись в одну секунду в голове Чифа, и он посмотрел на Задиру. Клим стоял деморализованный – он попросту не знал, как себя вести! Да что и говорить! Ведь они – желторотый призывник-срочник и зеленый лейтенантик, выпускник РВВДКУ (Рязанское воздушно-десантное училище) – познавали жизнь вместе с 86-го! И росли, и мужали в этой жизни бок о бок долгих десять лет, до 96-го, когда в Гудермесе прапорщик Горе, рискуя жизнью, вынес из-под шквального огня своего нач. разведки батальона, капитана Задиру... Что могло твориться на душе у Клима?! В тот момент знал только он сам...
...Высокая и крепкая фигура приблизилась строевым шагом к майору.
– Товарищ майор!..
Горе вышел из тени на более или менее освещенный участок перед входом в штаб, приложил руку к берету, чтобы доложить по Уставу старшему по званию о своем прибытии, и... Поперхнулся собственными словами... Его глаза округлились так, словно он увидел два привидения во плоти... Он уже был готов, наверное, наплевать на все и броситься тискать в объятиях своих старых друзей, но Андрей зарубил эти проявления чувств на корню. Стоя за спиной майора так, чтобы тот не мог видеть происходящего, он поднял сжатый кулак правой руки на уровень плеча – старый знак разведчиков «Тишина! Внимание!». И Горе понял... Он только моргнул и уставился на майора.
– Старший прапорщик Горик прибыл по вашему приказанию!
– Докладывайте, товарищ старший прапорщик, что произошло!
«Майору захотелось продемонстрировать импортным солдатам, какая у него образцовая дисциплина, – подумал Андрей. – Зря. О том, что у тебя кругом порядок, мы уже и так поняли. Без этих показушных номеров...»
– Пресекаю нарушение дисциплины, товарищ майор!
– Что, опять сержанта Нестеренко распекал? – Майор улыбнулся, и весь его грозный вид куда-то исчез.
– Так точно! Достал уже со своей любовью!
– Оставил бы ты его в покое, Вадим. Сержант – парень правильный и лучший замкомвзвода.
– Моего взвода, Виктор! И я его непосредственный начальник!
– Парень-то взрослый уже – контрактник... И службу знает, как никто другой... А с этой Гражиной у него очень серьезно... Об этом весь гарнизон знает. Да ты и сам знаешь, прапорщик!
– Знаю! И что? Сержант, замкомвзвода, должен ночевать в расположении своего взвода вместе с личным составом! А случись тревога? Где его искать?
– Ты же знаешь, что он всегда первый прибегает... Ладно! Старая тема... Ты вот лучше познакомься с нашими гостями. – Майор обернулся к Андрею. – Лейтенант Фэрри. Командир группы французов. Прибыли к нам для обмена опытом. Лейтенант единственный, кто говорит по-русски.
Горе подошел к Андрею, пожал руку и заглянул с немым вопросом в глаза:
– Старший прапорщик Горик. Командир разведвзвода. – Он не отпускал ладони Филина. – Вадим.
– Ален, – ответил Андрей и улыбнулся.
– Ну, вот и познакомились, – подвел итог майор. – Французы – разведчики, Горе, поэтому контактировать будут в основном с тобой. Так что ты уж не опозорь перед союзниками Войска Дяди Васи.[22]
– Сделаем!
– Вот и добре... Иди к взводу, Вадим, а завтра познакомитесь поплотнее.
Читать бесплатно другие книги:
